Значения gen2 и loc2

Если мы считаем gen2 и loc2 маркированными категориями, то возникает вопрос о том, в чем эта маркированность состоит, — иначе говоря, что является общим значением данного фрагмента русской падежной системы[85].

Как уже говорилось выше, Якобсон рассматривал gen2 и loc2 как “формативные” падежи (Gestaltendes или zu Gestalten- des), в то время как gen и locp имеют в качестве референта “форму” (Gestalt). За пределами этого весьма общего утверждения значения gen2 и loc2 приходится выводить из нескольких более конкретных различий между ними и их немаркированными соответствиями. Обычно эти различия определяются заданием контекстов, в которых gen2 и loc2 не могут употребляться. Так, gen2 невозможен там, где денотат представляет собой конкретный объект, который может быть определен, оценен или вызывает эмоциональную реакцию (рюмка коньяку / запах коньяка, напился коньяку / не люблю коньяка), а также — с несчетными существительными, которые употребляются в перечислении (нет чаю / в продаже нет ни китайского, ни цейлонского чая). Употребление loc2 исключено, если существительное определяет объект с gewisse Eigenschaften (и в грязи можно найти алмаз / в грязи можно найти своеобразную прелесть). Если функция вместилища оказывается второстепенной и значение при этом нацелено на объект, содержащийся внутри денотата, loc2 не употребляется (она появилась в шелку / в шелке появилась моль). Кроме того, loc2 не употребляется, если объект, содержащийся внутри денотата, для него нетипичен и требуется дополнительная информация помимо указания на функцию вместилища (в гробу мертвец / на гробе венок; в грязи! [чистая локализация] / на грязи тонкий слой снега [грязь стала “менее грязной”].

В работе 1936 года Якобсон не пытался найти общую смысловую составляющую всех этих ограничений. Однако такое общее значение не только существует, но и может, на наш взгляд, помочь в понимании данной проблемы. Действительно, во всех примерах существительных в gen2 и loc2, приводимых в работе Якобсон 1936, отсутствует внутренняя семантическая дифференциация. Функциональные ограничения на употребление gen2 и loc2 являются прямым следствием этого. Рюмка коньяку указывает лишь на количество, в то время как запах коньяка информирует нас о том, что коньяк характеризуется определенным запахом (и — имплицитно — о том, что он имеет характерный запах, способен воздействовать на психику и т. п.) Напился коньяку указывает лишь на источник опьянения и не идет дальше этого, в то время как не люблю коньяка предполагает наличие набора конкретных качеств, из которых хотя бы одно неприятно для говорящего. Несчетные имена по определению не обладают свойством внутренней дифференциации, хотя в таких словосочетаниях, как различные чаи и всяческие запахи, представлено внутреннее различение сортов чая и видов запаха. В словосочетании цветы без запаху не возникает вопроса о качестве отсутствующего запаха, в силу чего употребление gen2 допустимо, но если мы хотим отличать сладкий запах от горького, то возможен лишь gen1: в букете не было цветов без сладкого или горького запаха. В примере сколько красоты в лесу лес — это место, где находится нечто красивое, но в случае, если используется loc1: сколько красоты в лесе, существительное лес обладает собственной внутренней семантической структурой, одним из признаков которой является 'красота’. В одном из наиболее выразительных примеров, приводимых Якобсоном: но и в тени! путник не нашел спасения, существительное тень обозначает место, где путник не смог избавиться от вредного или опасного окружения (очевидно — жары), а в предложении, отличающемся от предыдущего местом ударения в од- ном-единственном слове: но и в тени путник не нашел спасения, тень — это объект, обладающий рядом свойств или концептуальных признаков, ни один из которых не смог спасти путника от угрожающих ему бед, например — безумия. В предложении: она появилась в шелку местоимение она относится к женщине, одетой в шелк; в шелке есть бумажные волокна указывает на физический состав, а не признак или свойство.

Наличие прилагательных в атрибутивной функции представляет собой наиболее очевидный из всех случаев. Присутствие прилагательного препятствует употреблению gen2 и (в особенности) loc2 (в гробу / в деревянном гробе; на возу / на чудовищном возе и т. п.) именно потому, что атрибутивное прилагательное указывает на существование внутренней семантической дифференциации, несовместимой с употреблением маркированного падежа: если существуют деревянные гробы, значит, бывают и другие, сделанные из иных материалов; если некоторый воз оказался чудовищным, значит — другие могут быть обыкновенными, красивыми, и т. д. Заметим в этой связи, что особым образом ведут себя прилагательные чужой и родной, имеющие чисто дейктическое значение, не препятствующее употреблению маркированных форм: в чужом краю, в родном краю, но в экзотическом крае. Причина этого — чисто реляционные значения этих прилагательных, не предполагающие наличия внутренней семантической структуры и не модифицирующие собственное значение существительных.

Критерий отсутствия внутренней семантической дифференциации, применяемый в данной работе к маркированным характеристикам gen2 и loc2, представляет собой, в сущности, более общее название для нескольких определений, уже использованных в литературе. Он антонимичен предложенному Якобсоном понятию gewisse Eigenschaften (“известные свойства”), которые препятствуют употреблению loc2 в приводимом Якобсоном примере и в грязи можно найти своеобразную прелесть, перифразирует “отсутствие индивидуального значения” (Шахматов 1941, 100 сл., 122 сл.) и согласуется с “тенденцией к адвербиализации” (Унбегаун 1935, 123).