Виктория Кынева МЕСТО БЕЗЭКВИВАЛЕНТОЙ ЛЕКСИКИ И ЛЕКСИЧЕСКИХ ЛАКУН В СИСТЕМЕ ТИПОВ СЕМАНТИЧЕСКИХ СООТВЕТСТВИЙ
Язык является не только основным средством общения между людьми, но и отражением всего человеческого опыта и познания окружающей нас действительности. Он обладает способностью сохранять накопившуюся информацию и передавать ее из поколения в поколение.
Вопреки сходствам, однако, каждый язык отражает окружающую нас действительность различным и в целом - по-своему неповторимым способом. Различия в исторических, географических и этнографических условиях, в которых развивались и развиваются языки, обуславливают как количество существующих слов и понятий, так и законы, по которым они сочетаются и группируются. Специфика в способах выражения понятий наиболее четко выявляется на уровне межъязыковой коммуникации.При сравнительном описании языков, однако, очень часто оказывается, что есть “белые пятна на семантической карте языка, лакуны, незаметные “изнутри” (например, человеку, владеющему только одним языком)” [Степанов 1965, с. 120], которые очень часто затрудняют процесс перевода. Речь идет о случаях, когда в одном из языков существует лексическая единица, обозначающая понятие, о котором в другом языке отсутствует словарный эквивалент в виде отдельного слова или устойчивого словосочетания (фразеологизма).
На основе наличия или отсутствия совпадения обособляются три основных типа семантических соответствий между лексическими единицами двух языков: а) полные сответствия; б) частичные соответствия;
в) отсутствие соответствия.
Типология семантических соответствий между лексическими единицами двух языков в русской научной литературе описана довольно подробно. Однако существует целый ряд спорных вопросов, связанных с разграничением полных и частичных соответствий.
Не является бесспорным и вопрос об отсутствиии соответствий, для описания которых используются два различных термина - безэкви- валентная лексика (БЭЛ) и лакуны.
Следует отметить, что в лингвистической литературе далеко не всегда проводится четкая граница между этими терминами - очень часто их определения совпадают.В настоящей статье мы попытаемся:
- обобщить и систематизировать существующие в научной литературе наблюдения над типологией семантических соответствий между лексическими единицами двух языков;
- выяснить сущность безэквивалентной лексики и лексических лакун, определить статус этих терминов в системе сопоставительного изучения лексических систем языков, что непосредственно связано с теорией и практикой перевода.
В теории и практике перевода полные соответствия называют еще эквивалентами. По определению Я. И. Рецкера, эквивалентом “следует считать постоянное равнозначное соответствие, как правило, не зависящее от контекста”. [Рецкер 1974, с. 10-11]. И поскольку полные соответствия не зависят от контекста, то они не представляют собой трудность при переводе и не затрудняют процесс коммуникации.
Второй и чаще всего встречающийся тип семантических соответствий - это частичные соответствия, называемые еще вариантными [Рецкер 1974, с. 14-17]. При сравнении двух или более языков чаще всего наблюдается разница в объеме семантического содержания слов. Это случаи, при которых “одному слову в ИЯ соответствует не один, а несколько семантических эквивалентов в ПЯ[†]”. [Бархударов 1975, с. 76]. Лексику данного языка, имеющую частичные соответствия в другом языке, можно считать как частично эквивалентной, так и частично безэквивалентной. Л.С.Бархударов связывает частичную эквивалентность с многозначностью слов и с недифференцированностью их значений в одном из сравниваемых языков.
Так как большая часть слов в языке характеризуется многозначностью, то вполне естественно, что значения в сравниваемых языках могут не совпадать. Иногда круг значений в одном языке шире круга значений в другом, а иногда есть несколько совпадающих значений, в то время как остальные различаются.
Первый случай Л.С.Бархударов определяет как “включение”, а второй - как “пересечение”. В качестве примера на “включение” он приводит русское слово характер и английское character, у которых три совпадающих значения. Кроме них, однако, английское слово имеет еще шесть значений, которые по-русски передаются разными словами. При сравнении русского и английского языков случай “пересечения” находим у многозначных слов стол и table, которые имеют только одно совпадающее значение [Бархударов 1975, с. 77].При сопоставлении разных языков наблюдаются и случаи, когда данному недифференцированному понятию в одном языке соответствуют две или более лексические единицы, выражающие дифференцированные понятия в другом языке. Например, семантически недифференцированным сравнительно с английским является русское слово рука, у которого есть соответствия arm и hand, или английское cherry сравнительно с русскими вишня и черешня [Бархударов 1975, с.76-93].
В связи с семантической недифференцированностью, в своей статье “Двенадцать названий и двенадцать вещей”, Л. С. Бархударов упоминает и о другом случае частичной эквивалентности - речь идет о случаях, когда данное слово имеет более широкую сферу употребления, чем его эквивалент в другом языке. Например, русское слово часы стилистически нейтрально и общеупотребительно в отличие от английского time-piece, которое является книжным и не встречается в разговорной речи [Бархударов 1969, с.81].
Очень часто добавляемые к основному значению данного слова эмоциональнооценочные, экспрессивные и стилистические оттенки придают ему своеобразную национальную окраску. Разная коннотация может быть причиной того, чтобы два слова с одинаковым предметным значением оказались частично эквивалентными. Например, в испанском языке aguila (орел) символизирует проницательность, в то время как в русском - смелость [Томахин 1980, с. 48].
В национально окрашенную лексику включается и фоновая лексика. Всю совокупность непонятийных семантических долей, относящихся к слову, Е.М.
Верещагин и В.Г. Костомаров называют его лексическим фоном [Верещагин, Костомаров 1983, с. 57]. По их мнению, каждое слово, выражая определенное понятие, сопровождается самой разной информацией, которую носитель соответствующего языка ассоциативно связывает с ним. Много слов, имеющих словарные эквиваленты в другом языке, различаются своим лексическим фоном.Интересный пример, иллюстрирующий специфику способов восприятия объективной действительности и ее выражения в разных языках и культурах, дает Д.Г. Мальцева в своей книге “Страноведение через фразеологизмы”: в немецком языке французскому слову pain (хлеб) семантически соответствует Brot, но в обеих культурах, в жизни обоих народов хлеб играет разную роль. Французы, например, отламывают кусочек хлеба, а немцы нарезают хлеб. Французы едят каждый день белый хлеб, а немцы - черный, на который намазывают масло, кладут куски сыра и колбасы [Мальцева 1991, с. 16]. Как видно и из этого примера, при сравнении чаще всего оказывается, что лексический фон понятийно эквивалентных слов совпадает частично и частично различается. Поэтому Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров вводят термин неполноэквивалентностъ фонов, а слова, характеризующиеся непол- ноэквивалентностъю, они называют фоновыми [Верещагин, Костомаров 1983, с. 59]. По их мнению, фоновая лексика так же, как и конно- тативная, связана с кумулятивной функцией языка и “отражает специфику национальной культуры”, а это сближает ее с безэквивалентной лексикой.
Указанные выше эквиваленты, различающиеся по своей стилистической и экспрессивной окраске, Я.И.Рецкер называет относительными [Рецкер 1974, с. 11].
Немало написано о третьем виде отношений в лексике сравниваемых языков - т.е. об отсутствии соответствия. Речь идет о так называемой “безэквивалентной лексике” (БЭЛ). Этот термин понимается разными авторами по-разному. Некоторые из них определяют БЭЛ как “особый термин для обозначения лексических единиц, отражающих специфические реалии той или иной страны и не имеющих эквивалентов в другом языке” [Швейцер 1973, с.
250][‡]. По мнению других, - это слова, “отсутствующие в иной культуре и в ином языке”[§]. Чаще всего, однако, как БЭЛ определяются лексические единицы (слова и устойчивые словосочетания) одного из языков, которые не имеют ни полных, ни частичных эквивалентов среди лексических единиц в словарном составе другого язика [Л.С. Бархударов 1975, с. 93-96] по следующим причинам: а) из-за отсутствия в общественной практике носителей данного языка соответствующих реалий и б) из-за отсутствия лексических единиц, обозначающих соответствующих понятий. [То- махин 1980, с. 48]. Л.С.Бархударов делит “безэквивалентную лексику” на три основные группы: 1) малоизвестные имена собственные и названия, не имеющие постоянных соответствий в лексиконе другого языка; 2) реалии, то есть слова, обозначающие предметы, понятия и ситуации, не существующие в практическом опыте людей, говорящих на другом языке; 3) случайные лакуны или слова, которым по каким- то, не всегда понятным, причинам нет соответствий (в виде слов или устойчивых словосочетаний) в лексическом составе другого языка. [Бархударов 1975, с. 93-96]В своей книге “Непереводимое в переводе” С.Влахов и С. Флорин определяют БЭЛ как “лексические единицы, которые не имеют переводческих эквивалентов” [Влахов, Флорин 1986, с. 51]. Они тоже выделяют три основные группы, входящие в состав БЭЛ. Первая включает реалии, а вторая - фразеологизмы, имена собственные, обращения, звукоподражания и междометия, аббревиатуры, отступления от литературной нормы (диалекты, жаргоны). В третью группу входят “единицы, не имеющие по тем или иным причинам лексических соответствий в переводном языке”, чья “безэквивалентность не является постоянным признаком, а устанавливается в отдельности для каждой пары языков” [Влахов, Флорин 1986, с. 52; 1990, с. 26]. Эту лексику они называют собственно безэквивалентной лексикой или БЭЛ в узком смысле слова, считая, что термин “случайные лакуны”, использванный Л.С. Бархударовым, является не особенно удачным.
В лингвистической литературе термин “языковая лакуна”, так же, как и БЭЛ, понимается и употребляется по-разному.
“Лакунами” В.Л. Муравьев, как и Л.С. Бархударов, называет “лишь те иноязычные слова, отсутствующие в данном языке, которые выражают специфичное понятие, т.е. понятие, для выражения которого в данном языке не существует ни слова, ни фразеологизма, а лишь свободное словосочетание - перифраза”, подчеркивая, что имеет в виду “не столько “белое пятно”, т.е. отсутствие того или иного слова в данном языке, сколько то иностранное слово, которое отсутствует”. [Муравьёв 1971, с. 31-32]. Например, русские слова ровесник и однолюб являются лакунами для французов, так как, для того чтобы выразить их содержание необходимо употребить свободные словосочетания - соответственно qui a le mUme age и qui n ’aime qu ’une femme. Слова как кипяток и сутки В. Л. Муравьев не считает лакунами для французов, поскольку соответствующие понятия существуют во французском языке и выражаются посредством устойчивых словосочетаний - eau bouillante и vingtquatre heures.По мнению В.Л. Муравьева, факторы, обуславливающие наличие лакун в данном языке, могут быть лингвистическими и экстралинг- вистическими. Лингвистические связаны с различным членением действительности, что является причиной отсутствия соответстующего понятия, в то время как экстралингвистические связаны с отсутствием соответствующих предметов и явлений, а оттуда и понятий и слов, посредством которых они выражаются. Очевидно, у В. Л. Муравьева термин “лакуна” совпадает с термином “безэквивалентная лексика”, используемый многими авторами, по мнению которых, лингвистические факторы являются причиной существования безэквивалентной лексики в узком смысле слова согласно терминологии С. Влахова и С. Флорина [Влахов, Флорин 1986, с. 52][**], а экстралингвистические - реалий. Описанные выше лакуны типа ровесник и однолюб автор называет абсолютными.
При сопоставлении двух или более языков, однако, гораздо чаще встречаются слова, имеющие эквиваленты, но с различной степенью употребления. В одном языке слово может быть очень употребительным, может иметь несколько синонимов, производных и может входить в состав различых фразеологизмов, а в другом - оно может быть незаметным [Муравьёв 1971, с. 32]. Такие лакуны В. Л. Муравьев называет относительными. Относительной лакуной во французском сравнительно с русским, по его мнению, является, например, слово centre (оно характеризуется высокой употребительностью), а в русском языке сравнительно с французским - слово душа.
В своей статье В.Л. Муравьев рассматривает и случаи семантического недифференцирования лексики (русские слова льдина и сосулька во французском языке передаются одним словом - glacon ), а также и случаи стилистического несоответствия между языками. Для французского языка характерно то, что большая часть стилистически нейтральных слов имеет фамильярные синонимы. Поскольку в русском языке это не так, то фамильярные слова типа rigoler, bagnole, liquette чаще всего переводятся нейтральными словами. Лексические единицы, выражающие одно и то же понятие, но имеющие разную сферу употребления, В. Л. Муравьев определяет как стилистические лакуны.
Часто эмоционально-оценочные и экспрессивные оттенки лексических единиц в разных языках тоже не совпадают и по этой причине автор считает подобные слова относительными лакунами. Он сравнивает русское слово сокол с французским faucon. В русском языке слово вызывает положительные ассоциации, входит в состав многих фразеологизмов, используется часто в фольклоре, имеет множество производных и т.д., в то время как французское слово не обладает ни одной из указанных характеристик. Много выражений, содержащих такие слова, создают затруднения при переводе, так как в них отражается национальная специфика данной культуры. Согласно терминологии Е.М. Верещагина и В.Г. Костомарова это так называемые коннотатив- ные слова.
Об относительных лакунах автор говорит и в случаях, когда “этнографические различия находят отражение в лексике двух языков” [Муравьёв 1971, с. 34]. Например, русское слова гостъ и французское hote имеют одинаковое семантическое содержание, но различаются сопровождающей их информацией, с которой носители этих языков ассоциативно связывают их, т.е. своим лексическим фоном.
Если сравнить мнение В.Л. Муравьева о типах лакун с вышеизложенным о типах семантических соответствий, то видно, что посредством разных терминов разные исследователи в сущности описывают одни и те же явления.
Так же, как и В.Л. Муравьев, В.И. Жельвис подчеркивает связь между лакуной и отсутствием соответствующего понятия в культуре данного народа, но в отличие от вышеуказанных авторов в своей статье “К вопросу о характере русских и английских лакун” автор воспринимает несколько иное толкование термина “лакуна”. Он базируется на толковании Ю.С. Степанова, что “лакуны” - это “антислова” или “белые пятна” в лексическом составе языка и определяет их как “это то, что в одних языках и культурах обозначается как “отдельности”, а в других “не сигнализируется”, то есть не находит общественно закрепленного выражения” [Жельвис 1977, с. 136]. В качестве примера английских языковых и понятийных лакун он приводит отсутствие таких слов как тёща и свекровь, которые представлены в английском только одним словом - motherinlaw [Жельвис 1977, с. 142].
Подобное понимание “лакун” встречаем и у В.Г. Гака. Он определяет их как “пропуски в лексической системе языка, отсутствие слов, которые, казалось бы, должны были бы существовать в языке, если исходить из его отражательной функции (то есть его задачи обозначать явления объективной действительности) и из лексической системы данного языка.” [Гак 1977, с. 261]. В сущности В.Г. Гак считает лакунами формальное отсутствие эквивалента в виде слова в другом языке.
И.А. Стернин говорит как о межъязыковых, так и о внутриязыковых лакунах. Под термином “внутриязыковая лакуна” он понимает отсутствие слова в языке, выявляемое на фоне наличия близких по семантике слов внутри той или иной лексической парадигмы. Внутриязыковой лакуной в русском языке он считает, например, отсутствие отдельного слова для обозначения ученика младших классов при существующем старшеклассник.
Термин “межъязыковая лакуна” автор использует для обозначения отсутствия лексической единицы в одном из языков при ее наличии в другом.
О лакунах можно говорить и при сравнении двух подсистем одного национального языка. Такое сопоставление делает О.В. Ладисова, определяя лакуны как отсутствие в литературном языке эквивалента данного этнографизма[††], и наоборот. Используя методику В.Л. Муравьева (который, однако, сравнивает разные языки), она обособляет следующие типы лакун:
- абсолютные лакуны, которые бывают двух видов: 1) отсутствие лексической единицы в диалекте или в литературном языке для выражения соответствующего понятия, и 2) отсутствие предмета или явления в быту диалектоносителей, которые существуют у носителей литературного языка, и наоборот.
- относительные лакуны, которые выявляются при сравнении частоты употребления слов с одинаковым значением в двух подсистемах языка.
- ассоциативные лакуны или слова, обозначающие понятия, которые не вызывают адекватных ассоциаций у носителей литературного языка, и наоборот. Например, в Рязанской области слово голенщина, употребляющееся в значении ‘неуравновешенный человек’, происходит от названия местной деревни Голенчино, где находится дом для душевнобольных.
- векторные лакуны, т. е. отсутствие родового или видового понятия, выраженного одним словом в диалекте, при его наличии в литературном языке, и наоборот. Например, диалектное родовое понятие волога (молочные продукты) не может быть выражено одним словом в литературном языке и поэтому заменяется видовыми понятиями - сметана, творог, масло.
- стилистические лакуны, т.е. отсутствие этнографизма с той же самой стилистической окраской, и наоборот.
- имплицитные или скрытые лакуны, которые В.Л. Муравьев определяет как слова, “чье семантическое своеобразие не всегда осознается, т. к. они присутствуют в обоих языках, хотя на самом деле скрывают чисто национальную языковую действителность” [Муравьёв 1980, с. 24-25][‡‡]. Это так называемые Е.М. Верещагиным и В.Г. Костомаровым фоновые слова.
Кроме указанных выше случаев, о языковых лакунах можно говорить и при сопоставлении настоящего и прошлого состояния данного языка, так как не всегда восприятие действительности и опыт носителей одной и той же культуры в разные эпохи совпадает.
Авторы книги “Текст как явление культуры” Г.А. Антипов, О.А. Донских, И.Ю. Марковина и Ю.А. Сорокин обособляют два основных типа лакун - лингвистические и культурологические. Они определяют их как “базовые элементы национальной специфики лингвокультурной общности, существующие в текстах и затрудняющие понимание соответствующего фрагмента текста инокультурным реципиентом” [Антипов и др. 1989, с. 183]. “Все, что в инокультурном тексте реципиент заметил, но не понимает, что кажется ему странным и требующим интерпретации, служит сигналом присутствия в тексте национально-специфических элементов культуры, в которой создан текст, а именно лакун” [Антипов и др. 1989, с. 102].
Подобное неоднозначное толкование термина приводит к неясности и трудности при попытке исследовать лакуны как явление и затрудняет практическое приложение сделанных отдельными авторами выводов.
Бесспорно, что языковые лакуны могут быть выявлены только и единственно при сопоставлении. Оно может осуществляться на межъязыковом уровне, на уровне подсистем данного языка, на уровне парадигм внутри системы данного языка, а также при сравнении его настоящего и прошлого состояния. Бесспорно и то, что наличие сопоставления требует присутствия хотя бы двух сторон. Вот почему, имея в виду мнения разных исследователей[§§] и считая, что в интересах более полного выяснения данной проблемы необходима единая и однозначная терминология, мы принимаем, что лакуны представляют собой отсутствие соответствия, т.е. “белые пятна” с точки зрения эквивалентности (соответственно неэквивалентности) в отношениях между двумя языками, двумя подсистемами одного языка или при сравнении разных периодов развития данного языка.
Исходя из всего сказанного до сих пор, мы предлагаем следующее разделение основных типов отношений между лексикой сравниваемых языков:
- Лексические единицы (слова и устойчивые словосочетания) в исходном языке имеют полный эквивалент[***] в другом языке. Таковы однозначные термины, как например, названия дней недели, числительных и т.д.
- Лексические единицы в исходном языке имеют частичный эквивалент в другом. Частичные эквиваленты имеют многозначные слова, при которых круг значений обычно не совпадает. Иногда этот круг шире в одном из языков и включает все значения слова другого языка, а другой раз совпадает одно или несколько значений, в то время как остальные различаются. Это случаи “включения” и ’’пересечения”, о которых говорит Л.С. Бархударов.
- Лексические единицы в исходном языке имеют вариантные эквиваленты. Речь идет о случаях, когда существует несколько слов для передачи одного и того же значения исходного слова. Например, английское слово soldier в русском языке имеет следующие соответствия: солдат, рядовой, военнослужащий, военный [Рецкер 1974, с. 14]. Вариантные эквиваленты характеризуются синонимией.
- Лексические единицы в исходном языке имеют относительные эквиваленты. Это эквиваленты, различающиеся стилистической и эмоционально-экспрессивной окраской. Например, болгарское слово очи и русское очи семантические эквивалентны, но в болгарском языке слово нейтральное, а в русском оно высокого стиля и используется в поэзии. Узбеки связывают паука с хитростью, в то время как для русских он кровопийца и эксплуататор [Васева 1980, с. 65]. Об относительных эквивалентах можно говорить и в случаях, когда слова с однаковым семантическим содержанием различаются по своему лексическому фону.
- Лексические единицы в исходном языке не имеют эквивалента среди лексических единиц в словарном составе другого языка. Это так называемая “безэквивалентная лексика”. Как было отмечено выше, существуют две причины, по которым в данном языке отсутствует эквивалент. Первая из них - это отсутствие соответствующих реалий в общественной практике носителей этого языка, а вторая - отсутствие в этом языке лексических единиц, обозначающих соответствующие понятия. “Белые пятна”, появляющиеся на семантической языковой карте переводного языка, называются лакунами. В зависимости от причин, вызвавших их появление, И.А. Стернин делит межъязыковые лакуны на мотивированные и немотивированные [Стернин 1997]. Мотивированные объясняются отсутствием соответствующего предмета или явления в национальной культуре (например, русские реалии лапти, щи и матрёшка отсутствуют в немецкой, английской и других культурах), а для немотивированных нет такого объяснения (например, русские слова сутки и кипяток просто отсутствуют в английском, немецком, как и в других языках). [Стернин 1997].
В связи с этим можно сделать вывод, что безэквивалентная лексика, обозначающая предмет или явление, характерные только для специфической действительности носителей данного языка, является объективно порожденной наличием реалий или, другими словами, мотивированной. Безэквивалентная лексика, отражающая различное восприятие и членение действительности в разных языках и не появившаяся в силу отсутствия данных предметов и явлений, является случайной и непорожденной объективным отсутствием или, другими словами, немотивированной.
К мотивированной безэквивалентной лексике относятся реалии и близкие к ним собственные имена, географические названия, названия учреждений, организаций, газет, кораблей и т.д.
В теории перевода самое полное определение реалий дают С. Влахов и С. Флорин - это “слова (и словосочетания), называющие объекты, характерные для жизни (быта, культуры, социального и исторического развития) одного народа и чуждые другому; будучи носителями национального и/или исторического колорита, они, как правило, не имеют точных соответствий (эквивалентов) в других языках, а, следовательно, не поддаются переводу “на общем основании”, требуя особого подхода” [Влахов, Флорин 1986, с. 55].
Сходными с названиями реалий признаками обладают разные виды собственных имен. Каждое собственное имя несет в себе информацию о своей национальной принадлежности - Сергей, Савелий, Виталий типично русские; Джон, Мэри - английские или американские; Гергана, Камен - болгарские и т. д. Иными словами, для этой лексики тоже характерна яркая национальная окраска, у нее нет точных соответствий в других языках и она не поддается переводу на “общих основаниях”, даже в случаях, когда можно найти формальное переводное соответствие. Так например, странно и смешно, мягко говоря, выглядела бы передача имени русского царя Ивана Грозного в англоязычном тексте как Джон Терибль (the king of Russia John the Terrible).
Немотивированная безэквивалентная лексика включает все остальные лексические единицы, не имеющие по той или иной причине (не всегда известной) эквивалентов в виде слова или устойчивого словосочетания в переводном языке и безэквивалентность которых устанавливается в отдельности для каждой пары языков, а не является постоянным признаком. К ней относятся как слова типа ослышаться, подглазье, гарцевать, высотник, для передачи которых в болгарском языке надо использовать свободное словосочетание или перифразу (соответственно - да чуя погрешно, подочна ямка (хлътналото под окото), яздя напето, строител на многоетажни, високи сгради), так и семантически недифференцированная лексика[†††]. В разных языках определенному недифференцированному понятию в одном языке могут соответствовать две или более лексических единиц, выражающих дифференцированные понятия в другом языке. Эквивалента самой недифференцированной лексической единице, однако, нет. Иными словами, в этом случае наблюдается отношение недифференцированное слово - лакуна. Например, недифференцированным в сравнении с русским является болгарское слово градина, у которого нет эквивалента в смысле постоянного равнозначного соответствия, которое, как правило, не зависит от контекста. Этому слову соответствуют русские сад и огород, которые ни в отдельности, ни вместе взятые представляют собой постоянное равнозначное соответствие слову градина, а выбор их употребления определяется именно контекстом. Ср. еще русское тётя и болгарские леля, вуйна, стринка.
Что касается диалектов и жаргонов, которые С.Влахов и С. Флорин относят к безэквивалентной лексике, то их надо расматривать как отдельные подсистемы внутри данного национального языка. При их сопоставлении с литературным языком, о них можно сказать то же самое, что и в отношении сравнения между двумя языковыми системами.
Подводя итог всему сказанному до сих пор, отметим, что при сопоставлении двух или более языков определенную лексику следует рассматривать как безэквивалентную именно с точки зрения исходного языка. С точки зрения другого языка этой лексике соответствует “белое пятно”, т.е. лакуна. Эти два явления надо рассматривать в их прямой и непосредственной взаимосвязи, а не в отдельности и изолированно, что дает основание относительно объективно судить о сущности как лакун, так и безэквивалентной лексики.