Вертикальная образность в “Слове о полку Игореве”
Мир этических представлений средневековой Руси отличался от нынешнего. Понятия “добра” и “зла” применительно к людям и поступкам, не обусловленные систематической этикой или хотя бы осознанием сложности и противоречивости природы вещей, прямо соотносились с полярными координатами физического мира, такими, например, как “свет”/“тьма”, “верх”/“низ” или “новизна”/“старина”, — и, следовательно, могли выражаться в терминах этих физических соответствий.
В некоторых случаях физические аналогии не имеют постоянного отображения в мире этических представлений, оставляя тем самым простор для интерпретаций, зависящих от точки зрения автора. Например, в противопоставлении “старины” и “новизны” первый элемент имеет отрицательную оценку с точки зрения митрополита Иллариона (XI в.) и Петра Первого (XVII—XVIII вв.), но та же самая пара получает противоположный этический смысл (“старина” : “новизна” = “добро” : “зло”) для автора “Слова о полку Игореве” (XII в.) и протопопа Аввакума (XVII в.). Другие дихотомические противопоставления образуют более стабильные, не зависящие от точки зрения автора этические оценки. Например, несмотря на разнообразие метонимических и метафорических приемов, “свет” и “тьма” в древнерусской литературе всегда однозначно соотносятся с “добром” и “злом”. Настоящая работа посвящена рассмотрению этических соответствий вертикальной оси, т. е. противопоставлению “верха” и “низа”.Как будет показано далее, в тексте “Слова о полку Игоре- ве” этическая оценка определяется сочетанием следующих двух факторов:
Vertical imagery in the “Igor’ Tale” // Cyrillomethodianum, 8—9, 1984— 1985. P. 29—36.
- значение глагольного сказуемого: (1а) движение вверх или высокое расположение, противопоставляемое (1б) движению вниз или низкому расположению;
- значение именных актантов: (2а) русские или связанные с русскими элементы материального или духовного мира: соколы, деревья, трава, стяги, хвала и т. п., противопоставляемые (2б) половцам и связанным с ними элементам окружения: лебеди, Див, серые вороны, хула и т. д.
Этические оценки могут быть более очевидными в одних случаях и менее очевидными в других; не следует, разумеется, забывать, что наши суждения о “хорошем” и “плохом” применительно к тексту двенадцатого века опираются на этические нормы двадцатого столетия.
Типология
Положительные образы обычно включают сочетание движения вверх или высокого расположения, с одной стороны, и “русских” именных актантов (обычно подлежащих), с другой. Например: Боянъ ... растЪкашется ... шизымъ орломъ подъ облакы (3)[253]; стоять стязи въ ПутивлЪ (18), ср. отрицательное падоша стязи Игоревы (70); Высоко плавеши (, Романе) ... яко соколъ на вЪтрЪхъ (134); Солнце свЪтится на небесе: Игорь князь въ Руской земли! (211). В последнем примере, как это часто бывает в других частях “Слова”, положительные образы, связанные с движением вверх, совмещаются с положительным образом “света”, а движение вниз — с образом “тьмы”, например: Стугна ... затвори (князя Ростислава) днЪ при темнЪ березЪ (197). Было бы интересно проследить в качестве отдельной задачи роль этих двух систем биполярных координат в истории древнерусской литературы.
В меньшем числе примеров актант, ассоциирующийся с движением вверх, представлен дополнением, а не подлежащим: (Боянъ) пущашеть і соколовь на стадо лебедЪй (4)2; (Донец) Стрежаше его (Игоря) ... чрьнядьми на ветрЪхъ (196). В нескольких случаях неясно, как следует интерпретировать префикс: как *иъг- или *иъ-, хотя движение вверх всегда очевидно, хотя бы на метафорическом уровне: всядемъ, братіе, на свои бързыя комони (11); въступи Игорь князь въ златъ стре- мень (26) (с другой стороны, неясно, следует ли считать, что в примере: Игорь князь высЪдЪ изъ сЪдла злата [91] изображено движение вниз); въшумЪ трава (187). Положительные образы могут также задаваться отрицанием отрицательных образов: не сорокы встроскоташа (200); Тогда врани не граа- хуть (201) (ср.
обсуждаемый ниже пример с отрицательной оценкой: бусови врани възграяху [98]). Наконец, если актант отрицательного предиката, связанного с движением вниз или низким расположением, относится к половцам или враждебному с точки зрения русских объекту, то сочетание двух отрицательных факторов создает положительный образ: тамо лежать поганыя головы Половецкыя (54); падеся Кобякъ въ гра- дЪ ШевЪ (89); многы страны [враждебные русским] ... сулици своя повръгоша, а главы своя поклониша подъ мечи харалуж- ныи [т. е. Рускыи] (135).В простейшем случае отрицательные образы создаются сочетанием “русского” подлежащего и/или дополнения с глаголом, выражающим движение вниз или низкое расположение: падоша стязи Игоревы (70); Игор(ь) ... погрузи жиръ во днЪ Каялы (90); Уныша бо градомъ забралы, а веселіе пониче (92); два сокола слЪтЪста съ отня стола злата (102); самъ (Изя- славъ) падъ [конъектура Р. О. Якобсона] подъ чрълеными щиты (144). Движение вверх или высокое расположение в сочетании с “вражескими” актантами создает отрицательный образ: Дивъ кличеть връху древа (29); невеселая година въста- ла (75); бусови врани възграяху (98); Готьскыя красныя дЪвы въспЪша (109). Тот же отрицательный результат наблюдается в случае, когда враждебный субъект движется вниз в направлении “русского” объекта: (Игорь) видЪ отъ него (солнца) тьмою вся своя воя прикрыты (8); (Обида) вступила дЪвою (антипод Богородицы) на землю Трояню (76); и, в особенности, параллельные триады: Уже снесеся хула на хвалу (106) / Уже тресну[254] нужда на волю (107) / Уже връжеса Дивь на землю (108). В нескольких случаях “русские” подлежащие сочетаются с глаголами, имеющими “восходящий” префикс въз-, но поскольку глагольные корни сами по себе имеют отрицательные коннотации (плач, стон), результирующий образ также оказывается отрицательным: жены Рускыя въсплакашась (82); въстона бо ... КЬевъ тугою, а Черниговь напастьми (84). Наконец, подобно тому, как отрицание негативного образа создает положительный результат (Тогда врани не граахуть [201]), отрицание или выраженное отсутствие положительного образа создает отрицательный образ: Игорева храброго плъку не крЪсити (80, 137); уже дъскы безъ кнЪса в моемъ теремЪ златовръсЪмъ (97); НемизЪ кровави брезЪ не бологомъ бяхуть посЪяни (158) (последний пример непосредственно предшествует более привычному сочетанию “русского” актанта с предикатом, относящимся к движению вниз: ... посЪяни костьми Рускихъ сыновь).