К проблеме датировки Галицко-Волынской летописи
Древнерусские летописи представляют интерес не только для историка, хотя, конечно, их значение в качестве драгоценных, подчас уникальных источников сведений о ранней истории восточных славян трудно переоценить.
С лингвистической точки зрения эти памятники, написанные, в отличие от западноевропейских хроник, на языке, близком к повседневному, представляют собой важнейший источник сведений о литературном, юридическом и даже разговорном языке Древней Руси. Историк литературы, в свою очередь, найдет в них широкий и многообразный набор литературных приемов и стилей: далекие от сухих перечней исторических событий, древнерусские летописи обнаруживают влияние славянского и неславянского эпоса, батальных жанров, агио- и биографических повествований, обрядовых текстов (например плачей и молитв), пословиц и панегириков. Неудивительно, что летописи предоставляют особые возможности для междисциплинарного сотрудничества: нечасто ученые могут применять специализированные методы своей отрасли на благо развития других областей науки. Как будет показано ниже, исследование, предпринятое для решения чисто лингвистической задачи, привело к побочному результату, небезынтересному для историков и литературоведов.Речь далее пойдет о так называемой Галицко-Волынской рукописи, которая, вслед за Начальной и Киевской летописями, составляет третью и последнюю часть Ипатьевского свода[206]. Галицко-Волынская летопись представляет собой почти единственный источник сведений[207] о событиях, происходивших на русском юго-западе в бурном тринадцатом столетии, в особенности о периоде 1201—1292 гг.[208] Более того, в литературном отношении Галицко-Волынская летопись — наиболее художественная из ранних древнерусских хроник.
Как и следует из названия, летопись состоит из двух главных частей, первая из которых содержит жизнеописание галицкого князя Даниила Романовича (1245—1264)[209], а вторая повествует в основном о правлении его племянника, волынского князя Владимира Васильковича (1272—1288).
Задача нашего исследования состоит в максимально точном определении границы между этими двумя частями.Мнений о том, где проходит граница между галицкой и волынской частями, почти столько же, сколько было исследователей у летописи. Историк М. Грушевский (Грушевский 1901; ср. Грушевский 1905) считал границей 1254 год, а Л. Черепнин (1941) — 1256/1257 или 1260/1261. Литературовед Д. С. Лихачев (1947, 256), как и Черепнин, предлагает 1256/1257 г., Д. Чижевский (1953, 88, 99) — 1260/1261, а также менее определенный период 1260—1263;А. Орлов (1937, 119) предпочитает 1267 г. Два автора предположили, что текст летописи состоит из нескольких перекрывающих друг друга редакций, что, очевидно, требует отказа от традиционного мнения о единственной границе: историк В. Т. Пашуто (1950, 21—133) считает, что границы редакций приходятся на 1238, 1246, 1263, 1269 (?) и 1289/1290 гг. (критику методологии и результатов Пашуто см. в работе Еремин 1957, 102—117); с другой стороны, лингвист А. И. Генсорский (1957, 68—72), опираясь в основном на лингвистические данные, а не на исторические события (и конъектуры), предполагает, что границы следует провести по 1266, 1285/1286 и 1292 г.
Нельзя не обратить внимание на почти полное отсутствие корреляции между этими разбиениями (табл. 1) [210].
Далее будет показано, что данные лингвистического анализа могут быть истолкованы как сильный аргумент в пользу лишь одного из названных четырнадцати вариантов; кроме того, языковые данные допускают еще одну возможную датировку.
Таблица 1
Предполагаемые границы редакций Галицко-Волынской летописи
стр. 190 —
155 —
160 —
195 —
— 1256/7 Черепнин, Лихачев
— 1260/1 Черепнин, Чижевский
200 —
165 —
205 —
- 1263 Пашуто, Чижевский
- 1266 Генсорский
- 1267 Орлов
- 1269 (?) Пашуто
170 —
210 —
175 —
— 1285/6 Генсорский
215 —
180 —
220 —
185 —
- 1289 Пашуто, Генсорский
- 1290 Пашуто
- 1292 Генсорский
225 —
- 1234 Генсорский
- 1238 Пашуто
- 1246 Пашуто
- 1254 Генсорский
Предлагаемый метод анализа основан на очень простом, по сути дела механическом приеме.
Он использует результаты лин-гвистического анализа текста летописи на нескольких уровнях: фонологическом, морфологическом, лексическом и т. п.
По мере накопления данных, предназначавшихся первоначально для лингвистического описания текста, стало ясно, что некоторые формы или конструкции (например, dativus absolu- tus: см. Чижевский 1953, 83—84) более или менее равномерно распределены по тексту летописи, некоторые другие связаны с определенными тематическими областями (например, словосочетание “в силЪ тяжцЪ”; ср. Ворт 1960, 55—69), а третьи появляются лишь в отдельных участках текста. Именно этот третий тип распределения и представляет интерес в связи с проблемой установления границ галицкой и волынской частей. В соответствии с образцом, приведенным Чижевским при разборе абсолютных конструкций с дательным падежом (Чижевский 1953, 82 сл.), элементы с ограниченным употреблением обозначены на графике в отношении к датам, указанным в ле- тописи[211]. Резкие изменения частоты появления конструкций могут указывать на важные хронологические границы. Этот метод можно назвать “дистрибутивной стилистикой”, где термин “стилистика” понимается в расширительном смысле, включающем разные языковые уровни. Примеры, иллюстрирующие его применение, относятся к областям морфологии, синтаксиса, лексики и фразеологии (последний уровень можно считать областью стилистики в более узком смысле).