Изменения вспомогательного субъекта при переводе
В анализируемом материале случаи расхождения с подлинником встречаются довольно редко и наблюдаются при передаче образных сравнений, один из компонентов которых (чаще всего вспомогательный субъект) представляет собой название, заключающее в себе семантические и коннотативные характеристики, нехарактерные для его болгарского соответствия.
Это может быть обозначение специфических предметов или явлений, не существующих в практическом опыте носителей ПЯ, напр. [о Москве]: Вот иду я, иду, и нигде мне самому ничего не видно: только все люди и люди, как льдины в ледоход (М. Пришвин). Развернутое уподобление оригинала строится по принципу пропорционального отношения, при котором в сознании русскоязычных реципиентов актуализируются предикативные признаки ‘множество’, ‘непрерывность движения’, ‘характерный шум, треск’, связанные с образом характерного для больших рек и климатических условий природного явления. Нетипичность данной географической реалии для болгарской внеязыковой действительности и отсутствие обособленного обозначения в БЯ обуславливают необходимость пояснения некоторых характеристик явления с помощью описательного перевода: Ето, вървя аз и не виждам нийде нищо: само хора и хора, както ледовете по реката напролет (А. Далчев). Несмотря на неизбежные потери многих из элементов вторичного смысла конструкции в подлиннике, в указанном примере описательный перевод является единственно возможным способом частичного сохранения образа и национальных особенностей исходного текста.Применение названий специфических этнокультурных предметов и явлений в образной конструкции придает тексту яркую национальную окраску и, вместе с тем, служит основой для генеративной метафорической развертки тематически связанных с ним образов: Все там [в кабинете Тулякова] оставалось по-прежнему с тех пор, как студент Вихров в последний раз приходил с зачетом; только вместо сигарного ящика на громадном, с Дворцовую площадь, столе уже выстроилась для генерального наступления фаланга аптекарских пузырьков, а на ближнем краю, откуда раньше свисали яростно исчерканные рукописи, теперь, судя по корешкам, поселились те утешительные книги, что проникают в подобные квартиры с черного хода, незадолго до гробовщика lt;...gt; (Л. Леонов).
В своей интерпретации переводчик предпочел отказаться от передачи национально-исторической реалии, заменив ее компенсирующим указанием на особенности размеров сопоставляемого предмета: lt;...gt; върху извънредно грамадното му бюро вече се беше строила за генерално настъпление фаланга от аптекарски шишенцаlt;...gt; (Я.Стоевски). Отказ от воссоздания этнокультурного элемента в данном случае продиктован субъективной установкой переводчика, который, очевидно, оценил реалию как несущественную и затрудняющую рецепцию болгарских читателей в плане контекстуальной мотивировки. Это, однако, не означает, что упущение национальных характеристик автоматически должно привести к снятию всего образа, поскольку его генеративность обеспечивает базис для последующей развертки. На наш взгляд, контекст позволяет сохранить сопоставление с площадью (не обязательно Дворцовой), что создает условия для облегченного восприятия подчиненного образа фаланги и, что важнее, усиливает впечатления о крупных и невозвратимых изменениях в состоянии физического и морального здоровья некогда непримиримого профессора Тулякова.Сохранению национальной обусловленности образного сравнения в переводе иногда содействует подробное перечисление характеристик описываемой реалии в самом тексте подлинника: Стол был безбрежен. Сестъ за него было все равно что сесть за Театральную площадь, причем Болъшой театр с колоннадой и четверкой бронзовых коняг, волокущих Апполона на премъеру “Красного мака”, показался бы на столе чернилъным прибором (И. Ильф, Е. Петров). Большой театр достаточно известен за пределами России, в том числе и в Болгарии, что дополнительно облегчает дословный перевод, в котором закономерно использована транскрипция названия. Недостающая лингвокультурная информация присутствует в самом тексте: Бюрото беше безбрежно. Да седнеш пред него, беше все едно да седнеш пред Театралния площад и тогава Болшой театър с неговата колонада и четворката бронзови коне, които карат Аполон на премиерата на “Червения мак”, би изглеждал като мастилница (Т.Балова).