Легисакционный иск посредством обещания жертвы

Очевидно, что древнейшие представления римлян о праве собственности, публичном и обязательном праве формировались в рамках сакральных норм и институтов. То же самое можно сказать и об архаической системе исков.

В примитивном Риме вообще были известны только две основные формы наказания - смертная казнь и штрафы, как две возможности искупления вины перед богом. Известно представление древних греков о так называемых “драконовских законах” в архаических Афинах, которые налагали смертную казнь чуть ли не за любое преступление (Plut. Sol. 17; Arist. Athen. рої. II. 12. 13). Такое же представление было и у римлян о царских законах. Древнейшая система наказаний связана с уже упоминавшимися “священными законами “ (leges sacratae), которые стоит рассмотреть наиболее подробно.

Священные законы и их эволюция

Единственное определение священных законов дает Фест (P. 422L): “Священными законами являются те, в которых установлено, что если кто-нибудь что-либо против них сделает, то посвящается (sacer) кому-либо из богов, также как и его имущество. Есть и такие, которые говорят, что священными являются законы, установленные плебеями на Священной горе”. Таким образом, священные законы тесно связаны с сакральной санкцией sacer esto на что давно обратили внимание современные исследователи[84]. Дословно формула sacer esto переводится как “да будет посвящен в жертву богам”. Цицерон прямо подтверждает, что эта формула означала посвящение нарушителя закона кому- либо из богов и передачу его имущества в храм Цереры (Tull. 48). Для нас особенно важно выяснить, что означала формула “sacer esto” по отношению к человеку. В связи с этим любопытно также рассмотреть определение Фестом (P. 422L) понятия сакральной неприкосновенности: “Sacrosanctus говорится от того, что, когда дается религиозная клятва (iusiurandum), установлено, что если кто-либо ее нарушит, то должен быть подвергнут наказанию смертью”.

Однако необходимо отметить, что реальное значение формулы sacer esto за долгие века римской истории претерпело значительные изменения, которые тесно связаны с общим процессом формирования римского права и отделения его от религиозных институтов. Так, Макробий, говоря о религиозных обычаях еще доримской эпохи, писал следующее: «Также то, как он (Вергилий) может обозначать требования с небесных высот определенными словами из священного ритуала, можно показать, например, в следующих словах: “Парки наложили на него руку (manum iniecere) и с помощью оружия Эвандра принесли его в жертву богам (sacrarunt)”[85]. Ведь все, что посвящено богам, называется sacrum. Однако посвященное не может достичь богов, есл^душа [посвященного] не будет освобождена от бремени тела, что нельзя сделать иначе как с помощью смерти. Поэтому Вергилий вполне уместно называет Галеза посвященным (sacratum), так как тот должен был умереть. (4) И здесь Вергилий следует особенности, свойственной как человеческому, так и божественному праву; ведь под взятием руки (manus iniectio) он практически имел в виду право собственности (mancipium) [богов], а также дополнил соблюдение божественного права словом посвящения. (5) В данном случае мне кажется уместным обратиться к участи тех людей, которых законы предписывают посвящать определенным богам (leges sacros esse... certis dis iubent), так как я не знаю, почему некоторым кажется удивительным, что в то время как другим посвященным предметам нельзя причинить вред, то считается законным убить посвященного богам человека. (6) А причина этому следующая. Древние не допускали, чтобы посвященное богам животное умерло своей смертью, но отправляли его в пределы тех богов, которым оно посвящалось. Души же посвященных людей, которых греки называли zanas, они считали предназначенными для богов» (Sat. III. 7).

Приведенный текст позволяет заключить, что на основании формулы sacer esto священных законов в древности совершались человеческие жертвоприношения. Любопытно отметить, что Макробий считает институт lex sacrata связанным как с “человеческим”, так и с “божественным” правом. Важно также подчеркнуть отмеченную им тесную связь чисто юридических институтов manus iniectio и mancipium с ритуалом человеческих жертвоприношений сакрального права. Ведь совершение сделки mancipium, по словам Макробия, сопровождалось “словом посвящения” божественного права, т.е. религиозной клятвой fides или nuncu- patio. На связь клятвы со священными законами указывают также Цицерон (Off. III. Ill) и Невий (Fest. Sagmina. P. 424L). Однако где-то в VI-V вв. формула sacer ecto несколько изменила свое значение. Так, Фест, говоря о священном законе о неприкосновенности плебейских трибунов и эдилов, следующим образом определяет понятие homo sacer (P. 424L): «Посвященным (sacer) является тот человек, которого народ приговаривает за преступление, но его не дозволено приносить в жертву, однако тот, кто его убьет, не осуждается за злодейство. Ведь в первом трибунском законе сказано: “Если кто того, кто по решению плебеев посвящен богам, убьет, то убийцей не будет”». Примерно такой же текст закона о трибунской власти, но в греческом переводе, дает и Дионисий Галикарнасский (VI. 89. 3). Таким образом налицо некоторое смягчение, по крайней мере, изменение формы наказания, дающее осужденному шанс уйти в изгнание.

В эпиграфических надписях юридического характера III в. до н.э. предусматривается уже два варианта наказания, где магистрат имел право на основании сакрального закона подвергнуть консекрации виновника и его имущество, либо ограничиться одним штрафом[86].

Наконец, в период поздней Республики и начала Принципата посвящение богу сводилось лишь к религиозному проклятию, причем считалось, что бог сам покарает преступника (Cic. Leg. II. 22; Тас. Ann. I. 73). Таким образом, очевидно, что эволюция священных законов развивалась в сторону их некоторого смягчения и отделения от чисто религиозных институтов.

Какие же законы мы можем отнести к разряду leges sacratae? В историографии существует довольно распространенная точка зрения, согласно которой священные законы появились в 494 г. до н.э.[87], так как они якобы неразрывно связаны с неприкосновенностью плебейского трибуна и религиозной клятвой плебса на Священной горе. Эта точка зрения основывается на целом ряде источников, упоминающих о священном законе 494 г. до н.э. Однако эти свидетельства легко объясняются уже приводившимися данными Цицерона, который пишет, что если плебейский трибунат в 494 г. до н.э. был создан впервые (crearet), то священные законы были восстановлены (restituerunt) плебсом[88]. Таким образом, речь идет о восстановлении ранее действовавших, но, видимо, нарушаемых патрициями законов. Поэтому скорее следует говорить о том, что в V в. до н.э. священные законы не впервые появились, а наоборот, уже начали уступать свои позиции гражданскому праву.

Недостаточно убедительной представляется и точка зрения Ф. Альтхайма, считавшего, что священные законы ведут свое происхождение от института фециалов, связанного с правом объявления войны и заимствованного, по мнению автора, у других народов Италии[89]. Институт фециалов безусловно носил сакральный характер, однако это лишь часть сакрального права. Многие религиозные обряды, регламентируемые священными законами, не могут быть объяснены из права фециалов.

Вообще появление сакральных законов, как уже отмечалось выше, традиция относит к правлению Нумы Помпилия (Liv. I. 19-21; Dionys. II. 10; III. 74) и даже к более раннему периоду. Известен целый ряд царских законов, связанных с человеческими жертвоприношениями в соответствии с санкцией sacer esto. Так, например, к ним относится уже упоминавшийся закон Нумы, под страхом смерти запрещавший сдвигать межевые камни (Fest. P. 505L). Один такой камень с текстом, содержащим известную формулу sacer esto и датируемый как минимум VI в. до н.э., был найден в Риме[90]. Священным был и закон Сервия Туллия, регламентировавший систему налогообложения (Dionys.

Перечень священных законов можно было бы значительно расширить, однако и так достаточно очевидно, что священные законы - это самые разнообразные по содержанию юридические нормы, объединенные лишь одной общей чертой - сакральной санкцией. Таким образом, священные законы - это своего рода религиозные запреты[91], табу, строго регламентировавшие не только порядок совершения богослужения, но и самые разнообразные стороны частной и общественной жизни членов архаической римской общины. В древнейший период нарушение этих табу вело либо к человеческим жертвоприношениям, либо к обильным искупительным жертвам, которые приносили виновники разгневанным богам. За соблюдением этих религиозных запретов и следили самым тщательными образом понтифики, первоначально имевшие власть судить и казнить. Совмещение религиозных и правовых институтов, так называемая сакрализация права берет свое начало, видимо, еще в недрах родового строя[92], в котором правом судьи и законодателя формально обладало божество, а реальным исполнителем его воли являлись жрецы.

Долгий путь развития сакральных законов можно проследить также с помощью сопоставления слов sacrum и sanctum, понятий sacratae leges и sanctae leges. Первое значение слов sacrare и sancire совпадает и переводится как “освящать, посвящать богу”, что позволяет поставить знак равенства между sacratae leges и sanctae leges. Однако их значения могут и не совпадать. Если в первом случае подчеркивается сакральный характер этих законов, т.е., связь их с каким-либо божеством, то во втором делается упор на их запретный характер. Так, Макробий указывает на то, что косновенностью плебейского трибуна и религиозной клятвой плебса на Священной горе. Эта точка зрения основывается на целом ряде источников, упоминающих о священном законе 494 г. до н.э. Однако эти свидетельства легко объясняются уже приводившимися данными Цицерона, который пишет, что если плебейский трибунат в 494 г. до н.э. был создан впервые (crearet), то священные законы были восстановлены (restituerunt) плебсом[93]. Таким образом, речь идет о восстановлении ранее действовавших, но, видимо, нарушаемых патрициями законов. Поэтому скорее следует говорить о том, что в V в. до н.э. священные законы не впервые появились, а наоборот, уже начали уступать свои позиции гражданскому праву.

Недостаточно убедительной представляется и точка зрения Ф. Альтхайма, считавшего, что священные законы ведут свое происхождение от института фециалов, связанного с правом объявления войны и заимствованного, по мнению автора, у других народов Италии[94]. Институт фециалов безусловно носил сакральный характер, однако это лишь часть сакрального права. Многие религиозные обряды, регламентируемые священными законами, не могут быть объяснены из права фециалов.

Вообще появление сакральных законов, как уже отмечалось выше, традиция относит к правлению Нумы Помпилия (Liv. I.

19. 21; Dionys. II. 10; III. 74) и даже к более раннему периоду. Известен целый ряд царских законов, связанных с человеческими жертвоприношениями в соответствии с санкцией sacer esto. Так, например, к ним относится уже упоминавшийся закон Нумы, под страхом смерти запрещавший сдвигать межевые камни (Fest. P. 505L). Один такой камень с текстом, содержащим известную формулу sacer esto и датируемый как минимум VI в. до н.э., был найден в Риме[95]. Священным был и закон Сервия Туллия, регламентировавший систему налогообложения (Dionys. IV. 15. 6). Известен закон Валерия Публиколы 509 г. до н.э. о предании смерти и конфискации имущества (sacrando cum bonis capite) всякого, уличенного в стремлении к царской власти (Liv. II. 8. 2). Известны и самые разнообразные священные законы, принятые уже после 494 г. до н.э. Так, закон Ицилия 456 г. о выделении плебеям земельного участка на Авентине Ливий прямо называет lex sacrata (III. 32. 7). В 449 г. был принят “священный закон”, запретивший выборы должностных лиц без права обжалования их действий (Liv. III. 55. 5). Формулу sacer esto имели и закон Горация 446 г. (Dionys. XI. 45.1-2) и закон Лициния-Столона 367 г. (Арр. В. С. I. 8. 33). В 357 г. был установлен священный закон, запрещавший проводить народное собрание вне пределов города (Liv. VII. 16. 17). Наконец, lex sacrata 342 г. запретил вычеркивать имена воинов из армейских списков без их согласия (Liv. VII. 41. 4).

Перечень священных законов можно было бы значительно расширить, однако и так достаточно очевидно, что священные законы - это самые разнообразные по содержанию юридические нормы, объединенные лишь одной общей чертой - сакральной санкцией. Таким образом, священные законы - это своего рода религиозные запреты[96], табу, строго регламентировавшие не только порядок совершения богослужения, но и самые разнообразные стороны частной и общественной жизни членов архаической римской общины. В древнейший период нарушение этих табу вело либо к человеческим жертвоприношениям, либо к обильным искупительным жертвам, которые приносили виновники разгневанным богам. За соблюдением этих религиозных запретов и следили самым тщательными образом понтифики, первоначально имевшие власть судить и казнить. Совмещение религиозных и правовых институтов, так называемая сакрализация права берет свое начало, видимо, еще в недрах родового строя[97], в котором правом судьи и законодателя формально обладало божество, а реальным исполнителем его воли являлись жрецы.

Долгий путь развития сакральных законов можно проследить также с помощью сопоставления слов sacrum и sanctum, понятий sacratae leges и sanctae leges. Первое значение слов sacrare и sancire совпадает и переводится как “освящать, посвящать богу”, что позволяет поставить знак равенства между sacratae leges и sanctae leges. Однако их значения могут и не совпадать. Если в первом случае подчеркивается сакральный характер этих законов, т.е., связь их с каким-либо божеством, то во втором делается упор на их запретный характер. Так, Макробий указывает на то, что

sanctum означает также “целомудренный” и “непорочный” и подчеркивает, что sanctae leges — это те, которые нельзы опорочить (т.е. нарушить-Авт.) из-за строгости наказания” (Sat. ill. 3. 6-7). Любопытную этимологию дает Исидор Севильский: “... слово sanctum зовется от крови (sanguine) жертвенного животного. Ведь у древних ничто не называлось sanctum, кроме того, что освящено или окроплено кровью жертвы... Sancire также означает утверждать и защищать от несправедливости посредством наложения наказания; отсюда и говорится sanctae leges и нерушимые (sancti) стены” (Orig. XV. 4. 2). Также и Модестин в Дигестах пишет, что “...sanctum - это то, что защищает человека от несправедливости” (D. 1. 8. 3). Любопытно, что слово sanctio, производное от sancire, широко использовалось в классическом римском праве и означало закон, устанавливающий определенные санкции по отношению к его нарушителям92.

Приведенные данные еще раз подтверждают, что раннеримское право прошло путь развития от наказаний путем принесения преступника и его имущества в жертву богам, т.е. от чисто религиозного института, до юридического определения наказания, санкции в законе гражданского права. Поэтому священные законы представляют как раз ту стадию развития, когда право еще не вполне отделилось от религиозных институтов, когда fas и ius связаны между собой через ius sacratum, или понтификальное право.

Процесс отделения fas от ius и изменения религиозно-правовых норм в сторону их смягчения, по-видимому, начался при Ро- муле. По данным Цицерона, еще Ромул изменил наказания за некоторые преступления против божественного права сакраментальными штрафами (Resp. II. 16), которые, как уже отмечалось, являлись искупительными жертвоприношениями. Это нововведение положило начало судебным искам с обещанием жертвоприношения. В случае уличения одной из спорящих сторон во лжи в качестве искупительного жертвоприношения использовался уже не сам человек, а его сакраментальный залог.

Отмену наиболее массовых форм человеческих жертвоприношений Сатурну традиция приписывает также Нуме Помпилию (Plut. Numa, 15). Однако в целом ряде случаев сакральное право продолжало требовать человеческой крови, что и определялось формулой sacer esto священных законов. Но уже при Сервии Туллии смертная казнь могла заменяться рабством (Dionys. IV. 15. 6).

По священным законам начала V в. до н.э. осужденный имел, по- видимому, возможность удалиться в изгнание, что произошло, в частности, с Марцием Кориоланом. Смягчено было действие сакрального права и в случае неуплаты долга. Реально смертная казнь должника, упомянутая в законах XII таблиц (III. 5-6), уже в V в. до н.э. обычно заменялась рабством. Тем не менее, отдельные случаи человеческих жертвоприношений известны даже для IV в. до н.э. Примером может служить человеческое жертвоприношение, происшедшее во время землетрясения в 341 г. до н.э. (Liv. VIII. 9. 4—6), или добровольное принесение себя в жертву богам отца и сына Дециев (Liv. VIII. 9; IX. 28; Plin. NH. XXVIII. 12). Долгое время сохранялся обычай приносить в жертву часть военнопленных при совершении торжественного ритуала в честь триумфатора (Zonar. VII. 21). Окончательное запрещение человеческих жертвоприношений относится только к I в. до н.э., о чем свидетельствует Плиний Старший в следующем отрывке (NH. XXX. 1. 12): “У италийских племен также существуют определенные следы магии в XII таблицах и в других свидетельствах, о чем я говорил в предыдущей книге (XXVIII. 12-18). Только в 657 г. от основания города (97 г. до н.э.) в консульство Гн. Корнелия Лентула и Публия Лициния Красса было принято решение сената, запретившее человеческие жертвоприношения (ne homo immolaretur). Так что ясно, что вплоть до этой даты практиковались эти отвратительные обряды”. Но случаи человеческих жертвоприношений зафиксированы даже в императорском Риме[98]. Так, при игрищах в честь Юпитера в жертву ему приносились преступники (Tertull. Apol. 1. 9), кровавые жертвы богам манам превратились в гладиаторские бои[99]. Однако эти отдельные случаи в целом можно рассматривать как отголоски древнеримского “варварства”.

Процесс отделения права от религии, fas от ius логично проследить на примере эволюции функций жреческой коллегии понтификов. Мы уже говорили о высоком значении эт*х жрецов в регулировании сакрального права, об их судебных, административных и финансовых функциях. Однако постепенно эти функции все более ограничивались, либо обретали чисто формальные черты, что тесно связано с процессом развития института римских гражданских магистратов.

Первый, весьма ощутимый удар был нанесен понтификам в 509 г. в связи с введением консульской магистратуры. Право издания законов и функции верховных судей теперь стали принадлежать не верховному понтифику, а именно консулам. Вторым ущемлением прав этой жреческой коллегии стало учреждение плебейского трибуната, который присвоил себе функции контроля за соблюдением священных законов магистратами и право вето на любое их решение. Однако понтифики некоторое время еще сохраняли контроль за плебейским трибунатом, так как именно они председательствовали на куриатных комициях, где первоначально избирались трибуны (Cic. Pro Corn. Fr. 23; Dionys. VI. 89. 1). В 471 г. до н.э. они потеряли и этот контроль, так как выборы трибунов были перенесены из куриатных в трибутные комиции (Dionys. IX. 49). В 443 г. до н.э. был учрежден институт цензоров (Liv. IV. 8), отнявший у понтификов пальму первенства в проведении пятилетних очистительных жертвоприношений lustrum, а следовательно, и контроль за арендными договорами. Тем не менее, в середине V в. до н.э. институт понтификов еще рассматривался как магистратура, о чем свидетельствует Иоанн Лид: “Эти люди (децемвиры) были магистратами до тех пор, пока кто-то не пожелал причислить к разряду магистратов тех, которых римляне называют понтификами, то есть верховными жрецами” (Mag. I. 35). В руках понтификов еще оставалась и значительная часть судебных прав, о чем прямо свидетельствует римский юрист Помпоний (D. 1. 2. 6): “Знание всех этих прав (законов XII таблиц), и умение их толковать, и иски были в руках коллегии понтификов, и устанавливалось в каждом году, кто из среды понтификов будет ведать частными делами; и почти сто лет народ придерживался этого обычая”. Под “ста годами” Помпоний имеет в виду период между созданием законов XII таблиц (451 г. до н.э.) и учреждением института преторов в 367 г. до н.э., которым, видимо, была передана часть судебных полномочий не только консулов, но и понтификов. С этого времени понтифики являлись лишь хранителями исковых формул, но и это исключительное право у них было отнято писцом Гнеем Флавием, который обнародовал формулы исков, сделав их общедоступными (D. 1. 2. 7).

В эпоху поздней римской Республики понтифики еще сохраняли некоторый авторитет в праве, однако их роль в регулировании социальных институтов стала формальной. В целом гражданское право уже отделилось от сакрального, что позволило Цицерону в середине I в. до н.э. заявить: “Что за дело понтифику до права общих стен или до права пользоваться водой, или до любых вопросов, кроме тех, которые связаны с религией. А последних совсем немного” (Leg. II. 47). Итак, создание гражданского права, перефразируя слова Цицерона (Leg. II. 52), в какой-то мере упразднило понтификальное право.

Изменение функций понтификов тесно связано также с усилением роли представительной власти — сената и народного собрания, что отражало процесс становления римской гражданской общины. Однако проблема соотношения власти сената и понтификов в IV—II вв. до н.э. будет рассмотрена специально в третьей главе данной книги.

Ш