ДРЕВНЕЙШИЕ ЭЛЕМЕНТЫ КУЛЬТА АРВАЛЬСКИХ БРАТЬЕВ
Уже простое описание главного праздника арвальских братьев ясно показывает аграрный характер их культа. Четко отражен он и в определении Варрона: “Арвальскими братьями названы те, кто совершает общественные священнодействия ради того, чтобы поля приносили плоды”[738].
Об этом же должно свидетельствовать и само их название, но здесь не все однозначно. Варрон производит arvales от arvum[739] - вполне очевидная этимология. Однако arvum обозначало вспаханное, но еще не засеянное поле[740]. Главный же праздник арвальских братьев проходил во второй половине мая, когда хлеба уже колосились: колосья (fruges) из нового урожая играли важную роль в обрядах этого праздника (см. разд. II). Более того, еще раньше, с 7 по 14 мая, полбенные колосья для своих священнодействий собирали весталки (Serv. Вис. VIII. 82). Возможно, что некогда arvum означало “поле (вообще)”, но не исключено, что название arvales происходит от забытого arvia (зерна, колосья), которое часто встречается в Игувинских таблицах[741], зафиксировавших обряды родственной коллегии аттиедских братьев. Появление аграрного культа именно в мае вполне объяснимо: в это время не было крупных работ с хлебными посевами кроме прополки[742]. Все что мог, земледелец уже сделал, и теперь ему оставалось только ждать результатов своего труда. Но это не означало беспечного отдохновения от забот, это было скорее время тревожного ожидания, постоянных опасений за судьбу всходов, которым угрожали и засуха, и болезни, против которых земледелец был бессилен. Показателен перечень многочисленных болезней хлебов, почти без указания на средства борьбы с ними, в энциклопедии Плиния Старшего (NH. XVIII. 149-156). Именно в таких случаях процветает магия, “где человек не уверен в успехе, где его слабая техника открывает простор действию различных случайностей удачи и неудачи”[743]. Поэтому и осуществлялись непосредственно перед жатвой, в конце мая[744], ритуалы арвальских братьев, представлявшие собой магическую в своей основе защиту полей общины (единственное, чем мог себе помочь земледелец в это время)[745]. Их культ, в силу своей значительной древности (насколько древним является само земледелие), оказался насыщенным архаическими элементами, отражавшими различные стадии религиозного развития.Но, говоря о древности обрядов коллегии, необходимо учитывать те изменения, которые, вольно или невольно, должны были произойти при восстановлении этого культа Августом. К сожалению, конкретизировать данные изменения крайне сложно в силу практически полного отсутствия сведений из доавгустовской эпохи. Очевидно, как раз при нем был построен храм Деи Дии, на стены которого вешали мраморные доски с вырезанными на них протоколами; фиксировать их также начали при Августе. В результате, именно в храме стали проходить центральные и, несомненно, древнейшие обряды арвальских братьев - священнодействия с горшками и сакральный танец трипудий, сопровождавшийся магическим заклинанием. Все это затрудняет выявление изначальных элементов культа арвальских братьев.
Безусловно, важнейшими в их культе являются имеющиеся во всех трех днях праздника обряды с колосьями и puls, которых жрецы вслед за магистром касаются - явный пример контагиозной магии. В первый день касались колосьев прошлогоднего и еще только созревающего урожая. Таким путем, вероятно, пытались перевести магическую силу прошлогоднего урожая на новый, который вскоре предстояло убирать[746]. Эти колосья представляли весь урожай по магическому принципу “часть вместо целого” (pars pro toto), которым пронизан ритуал арвальских братьев. Выступая посредниками, арвальские братья сами оказывались носителями сверхъестественной силы (mana). Как средство, усиливающее магическую силу жрецов, первоначально могли восприниматься их венки из колосьев, обвитые белыми лентами - символ ритуальной чистоты и связи с небесным. Например, в Греции возложение венка представляло собой религиозный акт, знаменующий посвящение данного
лица или вещи божеству[747].
Римлянин, приносящий жертву, с покрытой тогой головой и чашей для возлияний на алтарь.
Статуя времен ИмперииМногократно засвидетельствованы аграрные обычаи, связанные с переодеванием в зеленую листву, колосья, цветы, с плетением венков и т.п.[748] Такие люди считались священными, по крайней мере особенными, связанными с некоей сверхъестественной силой. Такими же оказывались и ар- вальские братья, надев венки из колосьев и приобщаясь касанием к посевам. В результате, по архаическим представлениям, арвальские братья магическим образом могли передать плодородящую, охранительную силу посевам, с которыми теперь жрецы представляли одну и ту же сущность.
Касались жрецы и хлебов, увенчанных лаврами, вероятно, это была благодарственная жертва богине за милости в прошлом году. Напомним еще раз, что в первый день праздника они вновь передавали свою магическую силу посевам, касаясь puls - каши из упомянутых выше сухих и зеленых плодов (колосьев). Братья совершали это, взяв свои венки.
Во второй день осуществляли жертвоприношение на столе священным горшкам и церемонию с зелеными колосьями, которые рвали два жреца. Колосья обходили членов коллегии, причем правой рукой отдавали, а левой принимали. Соответственно, сами они из своей левой руки перекладывали в правую руку, что означало, по-видимому, передачу сверхъестественной силы жрецов молодым растениям, укрепление таким образом жизненной силы посевов (ведь правая рука сильнее левой). Затем призывали священные горшки (ollas precati sunt). В двух протоколах указано, что при этом опять касались каши puls, находившейся, вероятно, в этих горшках. Сами горшки считались сверхъестественными сущностями, так как им приносили жертву. Следовательно, каша из плодов находилась в сфере влияния фетиша, наглядно представлявшегося в виде этих горшков. Подобное конкретное восприятие принадлежит к очень древнему слою религиозного мышления. Одновременно, так как puls, по всей видимости, готовилась из зерен урожая прошлого и этого года, под милостивой эгидой фетиша эти зерна соприкасались, увеличивая и передавая друг другу свою жизненную силу.
Характер этих фетишей-горшков раскрывает сопутствующее жертвоприношение: “Затем, вернувшись в храм, (жрецы. - Авт.) совершили жертвоприношение горшкам на столе, и перед храмом на цеспите (покрытом дерном жертвеннике. - Авт.) промагистр и фламин совершили жертвоприношение”(Ас1а. P. CCIV). Так как не указывается иного адресата, жертва во второй части предложения могла быть также посвящена горшкам. Фест (P. 27L, s. v. altaria) свидетельствует, что в ямах (а алтарь, накрытый дерном, символически находился под землей) священнодействовали подземным богам. Соответственно, эти горшки мыслились как подземные духи- фетиши. В пользу этого говорит и тот факт, что они изготовлялись из необожженной глины, т.е. из той же земли, без применения гончарного круга[749] и, следовательно, были представителями подземного мира в наглядной, конкретной форме. Подземный мир ведь не обязательно преисподняя, но на начальном этапе простой крестьянской религии - подпочвенный слой, населенный неудаленными от крестьянина сверхъестественными сущностями[750]. Подземный мир - это мир мертвых, связь же культа мертвых, т.е. культа предков, и аграрного является широко распространенной[751]. К культу мертвых в Италии и Греции относилась роза[752], упоминаемая в протоколах арвальских братьев в конце каждого дня1 их главного праздника. Сам месяц май был связан с этим культом: 9, 11, 13 мая были дни поминовения умерших предков, называвшиеся Лемурии (Ovid. Fast. V. 414-492). Таким образом, явно прослеживается связь ритуала арвальских братьев с культом мертвых. Отметим, что они имели еще один покрытый дерном алтарь - in circo. Указанная связь, в свою очередь, раскрывает характер почитания священных горшков.
Однако основное жертвоприношение этим горшкам происходило все же на столе[753], т.е. принадлежало небесным богам (Fest. Р. 27 L, s. v. altaria). Сочетание двух жертвоприношений - подземным (хтоническим) и небесным силам - для одних и тех же священных горшков объясняется характером того периода сельскохозяйственного года, в котором осуществлялся праздник арвальских братьев.
Ведь хлеб уже колосился и, следовательно, вышел из-под безраздельного влияния подземных сил и попал под двойное покровительство сил подземных и небесных. Подобное очень дробное разделение функций божеств у поверхности земли и в почве было свойственно также крестьянской религии Греции[754], а в самом Риме имелось большое количество божеств, поэтапно заботившихся о хлебном зерне[755]. Одновременное принесение жертв различным богам, соответственно их природе, на столе и на земле, четкое разграничение этих жертвоприношений мы встречаем и в Игувии[756]. Более того, по наблюдениям А. Пфиффига, в Игувинском культе имеется даже объединение двух природ в одном божестве (подобно священным горшкам у арвальских братьев): Cerfus Martius получает типично хтоническую жертву (кабана), которого убивают на столе, что является правилом для нехтонических божеств (TIG. Ів)[757].Таким образом, объединение двух разных по сущности жертвоприношений в римском обряде не является чем-то необычным: оно преследовало цель защитить посевы со всех сторон.
Аналогией обряду с горшками у арвальских братьев является афинский обряд всезерния, также осуществлявшийся в горшке из необожженной глины хитрое[758]. Сходные религиозные идеи порождались аналогичной социально-экономической средой их возникновения.
После обрядов с горшками у арвальских братьев их выбрасывали через вход. Возможно, на каком-то этапе это воспринималось как умилостивительная жертва Дее Дие[759]. Учитывая значительную роль Марса в гимне арвальских братьев (см. разд. IV), можно предположить, что на каком-то этапе развития коллегии это была умилостивительная жертва “жестокому Марсу”, который в гимне призывался “насытиться” этой жертвой (satur fu, fere Mars). Но сам обряд, несомненно, древнее, чем связь коллегии с богами, и первоначально горшки сами воспринимались как носители сверхъестественной силы. И это выбрасывание являлось, видимо, просто уничтожением сделавших свое дело фетишей, с которыми, как известно, обращались очень вольно[760].
Но, возможно, таким способом магически распространяли по всем посевам сверхъестественную силу каши puls, находившейся в священных горшках. Ритуальные сосуды, в которые клали жертвенный жир, разбивали также и в ритуале аттиедских братьев в Игувии (TIG. VIb). Такой же обычай А. Пфиффиг отмечает у балтов и индийцев[761].Кроме горшков сакральный характер могли иметь и светильники, с которыми арвальские братья совершали обряды в конце второго дня своего праздника[762]. Попутно заметим, что глиняные сосуды и чаши широко использовались в римском культе, но именно как старинная ритуальная утварь[763]. Поэтому вряд ли правомерно встречающееся в историографии сопоставление их с глиняными горшками из арвальского ритуала[764], которые, повторим, сами в определенной степени являлись объектами поклонения.
Все вышеперечисленные обряды относятся к древнейшим этапам формирования культа. В пользу их происхождения из бронзового века, т.е. II тыс. до н.э., свидетельствуют применение простых горшков, изготовленных без гончарного круга[765], и запрет (табу) на внос железного инструмента в священную рощу Деи Дии (внос и вынос его требовал особых искупительных жертвоприношений - см. разд. II). Значительная древность аграрного культа не удивительна, так как земледелие играло важную роль у племен Италии, соперничая со скотоводством.
Происхождение отдельных элементов ритуала из бронзового века ставит проблему соотношения в нем средиземноморских и пришлых индоевропейских элементов. Вполне естественно, что аграрный культ существовал у доиндоевропейского населения, и он должен был оказать влияние на формирование земледельческого культа у индоевропейских племен по мере их оседания на земле[766]. Но какие-то элементы, конечно, были принесены этими племенами с их прародины. Однако выделить тот или иной слой очень сложно ввиду значительной схожести примитивных сельскохозяйственных ритуалов у самых разных народов. Возможно, что жертва свиньи, животного оседлых поселений, является заимствованием из средиземноморской культуры. Люстрационный обход с жертвенными животными, распространенный в римских аграрных ритуалах и, возможно, имевшийся некогда у арвальских братьев (см. раздел “Амбарвалия”), - явно индоевропейского происхождения, будучи тесно связан с культом Марса как бога (или демона) враждебного окружения общины.
Таковы древнейшие элементы арвальского ритуала, имеющие явный фетишистский и магический характер. Но в нем отразились и более поздние стадии религиозного развития.