§ 4. Процессуальные права и гарантии, предоставляемые интернированным лицам
Несмотря на наличие правовой базы, которая регулирует вопросы предоставления процессуальных прав и гарантий лицам, лишенным свободы по соображениям безопасности, ни в науке, ни на практике до сих пор не выработано единого подхода к установлению содержания конкретных правил.
Вместе с тем на фоне так называемой «войны с терроризмом» государства стали очень активно прибегать к интернированию как в вооруженных конфликтах, так и за их рамками, зачастую отрицая при этом наличие у задержанных лиц каких бы то ни было процессуальных прав[1093].Нарастающий вал проблем и вопросов, связанных с применением интернирования, побудил МККК и различные экспертные группы перейти к разработке рекомендаций, которые могли бы пролить свет на сложившуюся ситуацию. Позиция МККК в отношении процессуальных принципов и гарантий при интернировании в вооруженных конфликтах и иных ситуациях насилия была опубликована в 2005 г.[1094] В свою очередь, эти выводы были взяты за основу для подготовки другого доклада: в 2008 г. был опубликован Доклад экспертной встречи по процедурным гарантиям при задержании по причинам безопасности в немеждународных конфликтах . Эта публикация явилась результатом работы, проводившейся под эгидой МККК и Королевского института международных отношений представителями военных, академических и правительственных кругов различных государств, а также неправительственных организаций. В 2012 г. были приняты Принципы и руководящие указания по обращению с лицами, задержанными в ходе проведения международных военных операций, разработанные в рамках «Копенгагенского процесса» правительственными экспертами государств, наиболее активно задействованных в многонациональных операциях[1095] [1096]. Важно подчеркнуть, что цель составления «Копенгагенских принципов» состояла не в том, чтобы разработать новые правила обращения с этой категорией лиц, а в том, чтобы прояснить и систематизировать уже существующие международно-правовые нормы. При этом содержание Принципов, которыми рекомендуется руководствоваться и государствам, и международным организациям, выведено как из норм международного гуманитарного права, так и из норм международного права прав человека[1097]. В целом, процессуальные права и гарантии, которые должны предоставляться интернированным лицам в силу международного права, прямо предусмотрены или могут быть выведены на основе совместного применения источников международного гуманитарного права и международного права прав человека. Обращение к международному праву прав человека основано, с одной стороны, на текстах основных международных договоров по правам человека, которые применимы в вооруженных конфликтах, если только иное прямо не установлено в договоре, и, с другой стороны, на положениях международных договоров по международному гуманитарному праву. В частности, на это прямо указывают ст. 72 и 75 Первого Дополнительного протокола и преамбула Второго Дополнительного протокола. Гарантии, которые должны предоставляться задержанным лицам, прямо установлены и в положениях международных договоров и обычаев, регулирующих право на свободу личности, право на справедливое судебное разбирательство, право на эффективное средство правовой защиты, а также запрет насильственных исчезновений. Что касается международного гуманитарного права, то в международных вооруженных конфликтах соответствующие гарантии предусмотрены Третьей и Четвертой Женевскими конвенциями и ст. 75 Первого Дополнительного протокола, а также международными обычаями. Общая ст. 3 Женевских конвенций, равно как и Второй Дополнительный протокол, таких гарантий и прав не содержат. В связи с этим в науке международного права параллельно существуют два подхода к определению объема действующих в немеждународных вооруженных конфликтах процессуальных прав и гарантий, которые должны предоставляться интернированным лицам. Первый подход основан на применении норм международного гуманитарного права, действующих в международных конфликтах, по аналогии. положения Четвертой Женевской конвенции[1098]. Второй подход (а примером его использования может служить труд Ж.-М. Хенкертс и Л. Досвальд-Бек «Обычное международное гуманитарное право») основан на применении к интернированным в ходе немеждународных конфликтов лицам норм международного права прав человека без обращения к источникам международного гуманитарного права, действующим в международных конфликтах[1099]. Сопоставляя эти подходы, нужно отметить, что использование по аналогии норм международного гуманитарного права, действующих в международных конфликтах, приведет к существенному ограничению объема прав и гарантий лиц, лишенных свободы в ходе немеждународных конфликтов. Эти нормы были специально созданы для международных конфликтов и по сравнению с нормами международного права прав человека содержат урезанный набор прав. В преамбуле Второго Дополнительного протокола указано, что «международные документы, касающиеся прав человека, предоставляют основную защиту человеческой личности», а это означает, что государства-участники, осознавая отрывочный характер финального текста этого Протокола, исходили из того, что к участникам и жертвам немеждународных вооруженных конфликтов будут применимы нормы из области международного права прав человека. Обращение к аналогии предполагает наличие правового пробела, однако, принимая во внимание распространение на данные отношения норм международного права прав человека, от большинства из которых нельзя отступать и которые нельзя ограничивать, обосновать наличие такой лакуны нельзя. Как следствие, заимствование норм международного гуманитарного права, применимых в международных конфликтах, основано на искусственном отрицании применимости международного права прав человека и является нелегитимным. Следовательно, при определении объема процессуальных гарантий, которые должны предоставляться лицам, лишенным свободы в вооруженных конфликтах международного характера, должны применяться нормы обеих отраслей международного права. Во-первых, это гарантия habeas corpus. Право интернированного лица быть незамедлительно доставленным к судье прямо зафиксировано в Первом Дополнительном протоколе в отношении гражданских лиц[1100]. В ст. 5 Третьей Женевской конвенции установлено, что статус интернированных военнопленных может быть определен «компетентным судом», если возникают сомнения. Однако использование этой процедуры отдано на откуп захватившей военнопленных стороне вооруженного конфликта и не может рассматриваться как гарантия habeas corpus. В источниках международного гуманитарного права, применимых в немеждународных вооруженных конфликтах, эта гарантия также отсутствует. При этом она предусмотрена почти всеми основными международными договорами по правам человека[1101], была выведена в практике международных органов по защите прав человека[1102], а также закреплена в ряде документов «мягкого права»[1103]. Международный пакт о гражданских и политических правах, Конвенция о защите прав человека и основных свобод, а также Американская конвенция о правах человека предусматривают возможность сделать отступление от соблюдения обязанности доставить задержанного к судье. Однако в 1987 г. Межамериканский суд по правам человека в Консультативном заключении «Habeas Corpus в чрезвычайных ситуациях» пришел к выводу, что habeas corpus и amparo относятся к тем средствам правовой защиты, которые имеют принципиальное значение для защиты различных прав, отступление от которых недопустимо по п. 2 ст. 27 Американской конвенции о правах человека и которые, кроме того, служат для поддержания законности в демократическом обществе[1104]. При этом понятие «незамедлительность» толкуется международными органами по защите прав человека по-разному в зависимости от специфики конкретного дела и ситуации, на фоне которой имело место задержание. Так, Комитет по правам человека ООН в Замечании общего порядка № 8 указал, что «задержка не должна превышать нескольких дней»[1106]. ЕСПЧ не нашел нарушения требования о незамедлительности в деле «Бранниган и МакБрайд против Соединенного Королевства», когда задержанный был доставлен к судье только через семь дней, учитывая то, что ему была предоставлена возможность проконсультироваться с адвокатом, связаться с родными и пройти медицинское обследование[1107]. В деле «Кастилло Петруцци и другие» задержанные были доставлены только через 36 дней, что было признано Межамериканским судом по правам человека нарушением п. 5 ст. 7 Американской конвенции о правах человека[1108]. Вторая гарантия заключается в обеспечении независимости и беспристрастности проверки законности задержания. Четвертой Женевской конвенции, интернированным иностранцам, находящимся на территории стороны международного конфликта, предоставлено право на пересмотр решения об интернировании «надлежащим судом или соответствующим административным органом, назначенным для этой цели». Статья 78 этой же Конвенции предусматривает, что решения об интернировании в случае оккупации должны приниматься «согласно нормальной процедуре, которая должна быть определена оккупирующей державой в соответствии с положениями настоящей Конвенции». При этом, как указывается в комментарии МККК, положения ст. 43 и 78 упомянутой Конвенции должны толковаться как предписывающие проведение независимой и беспристрастной проверки[1109]. Таким образом, первичную и последующую проверку по международному гуманитарному праву может осуществлять не только суд, но и административный орган, при условии, что он отвечает требованиям независимости и беспристрастности. В международном праве прав человека предусмотрены две разные процедуры: это первичное принятие решения о задержании и впоследствии о возможности его продления[1110] и процедура habeas corpus[1111]. Различие между этими процедурами заключается в том, что первая проверка осуществляется автоматически, вне зависимости от воли задержанного лица, а вторая - по его инициативе. Другое различие состоит в том, что и первичная, и последующая оценка может проводиться как судом, так и административным органом, в то время как в рамках habeas corpus проверка правомерности осуществляется только судом. Обязанность по проведению первичной и последующей проверки правомерности интернирования предусмотрена нормами международного гуманитарного права, действующими в международных конфликтах, а также нормами международного права прав человека, от которых, однако, может быть сделано отступление. Получается, что в немеждународном конфликте, при условии, что государство сделало соответствующее отступление, обязанность по организации проведения первичной и последующей оценки в международном праве не предусмотрена. МККК толкует эту ситуацию в качестве пробела и исходит из того, что в силу действия оговорки Мартенса нормы, применимые в международных конфликтах, «могут служить ориентиром» и в немеждународных конфликтах, т.е. могут применяться по аналогии . С таким подходом согласились эксперты, участвовавшие в работе над процессуальными гарантиями при задержании по соображениям безопасности в немеждународных вооруженных конфликтах . В свою очередь, от гарантии habeas corpus, которая подразумевает проведение проверки законности лишения свободы именно судом, не может быть сделано отступление ни в международных, ни в немеждународных вооруженных конфликтах. Это было признано Комитетом по правам человека ООН[1112] [1113] [1114], Европейским судом по правам человека[1115], Межамериканским судом по правам человека[1116] и Африканской комиссией по правам человека и народов[1117]. Возможность воспользоваться гарантией habeas corpus и оспорить законность задержания в суде стала одним из центральных требований, которые предъявлялись лицами, задержанными США в ходе так называемой «войны с терроризмом» и содержавшимися на базе Гуантанамо. Позиция правительства США долгое время состояла в том, что к этим заключенным неприменимы нормы международного права, так как сам конфликт не может быть квалифицирован как международный или немеждународный в свете международного гуманитарного права; даже если международное гуманитарное право применимо, то заключенные являются «незаконными комбатантами», статус которых не определен в международном гуманитарном праве, а нормы международного права прав человека и, наконец, Конституция США не действуют экстерриториально. Дела задержанных разбирались в военной комиссии Гуантанамо в отсутствие права на обращение к защитнику, ознакомление с материалами и доказательствами, а также без права обжаловать заключение под стражу в суде. Прошло несколько лет, прежде чем Верховный суд США в 2004 г. в делах «Расул против Буша» и «Хамди против Рамсфельда» признал за задержанными право на доступ к адвокатам и обжалование законности лишения свободы в американских судах, основываясь на Конституции США . В решении по делу «Хамдан против Рамсфельда» от 29 июня 2006 г. Верховный суд США признал состав и используемые военной комиссией в Гуантанамо процедуры нарушающими как право США, так и Женевские конвенции о защите жертв войны 1949 г.[1118] [1119] Кроме того, в этом решении было установлено, что Президент не имел права создавать комиссии в обход законодательной ветви власти. Ответом на это решение стало принятие в 2006 г. Конгрессом США Акта о военных комиссиях[1120], который, несмотря на позицию Верховного суда США, исключал право задержанных воспользоваться гарантией habeas corpus. Это положение было признано противоречащим Конституции США в 2008 г. в решении по делу «Бумедиен против Буша»[1121]. Другая гарантия, которая действует в отношении задержанных лиц, это обязанность проинформировать их о причинах задержания. Пункт 3 ст. 75 Первого Дополнительного протокола возлагает на стороны конфликта обязанность без промедления информировать «любое лицо, подвергшееся аресту, задержанию или интернированию за действия, связанные с вооруженным конфликтом», на понятном ему языке о причинах принятия таких мер. Третья Женевская конвенция подобной нормы в отношении военнопленных не содержит. Не предусмотрена такая обязанность и договорными нормами международного гуманитарного права, действующими в вооруженных конфликтах немеждународного характера. Нормы международного права прав человека требуют, чтобы «каждому арестованному сообщались при аресте причины его ареста и в срочном порядке сообщалось любое предъявленное ему обвинение»[1122]. При этом под понятие «арестованный» подпадают все лица, которые были лишены свободы, вне зависимости от того, квалифицируется этот акт как «арест» по национальному праву или нет[1123]. К примеру, позиция ЕСПЧ состоит в том, что при определении того, был ли кто-то «лишен свободы» по смыслу ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, принимается во внимание целый ряд критериев, среди которых: тип, продолжительность, последствия и способ применения меры[1124]. Комитет по правам человека ООН в Замечании общего порядка № 8 прямо указал, что «если используется так называемое превентивное задержание по причинам обеспечения общественной безопасности, оно должно регулироваться теми же положениями, то есть... должна быть предоставлена информация о его причинах»[1125]. Совместное применение норм международного гуманитарного права и международного права прав человека должно приводить в результате к применению этой гарантии в вооруженных конфликтах как международного, так и немеждународного характера и, в частности, даже в отношении военнопленных. При этом возникает вопрос о возможности отступления от соблюдения этой обязанности. Международный пакт о гражданских и политических правах, Американская конвенция о правах человека и Конвенция о защите прав человека и основных свобод допускают такое отступление, и многие исследователи исходят из правомерности этой меры[1126], однако справедливость данного вывода вызывает сомнения. Во-первых, обязанность информирования интернированных гражданских лиц предусмотрена п. 3 ст. 75 Первого Дополнительного протокола и рассматривается как международный обычай в вооруженных конфликтах международного и немеждународного характера, т.е. отступить от этого положения, сославшись на договорные нормы международного права прав человека, нельзя. Во-вторых, информированность интернированного о причинах лишения свободы, несомненно, является одним из элементов, связанных с возможностью реализации таким лицом права на обжалование законности этой меры, а отступление от гарантии habeas corpus недопустимо. Наконец, в-третьих, и эту позицию разделяет МККК, право быть информированным о причинах задержания в вооруженных конфликтах вытекает из принципа гуманного обращения: «неосведомленность лица о причинах задержания, как показывает практика, является причиной сильного психологического стресса»[1127]. Отступление от соблюдения какого-либо из обязательств, предусмотренных международным договором по правам человека, не может нарушать иных международно-правовых обязательств. Соответственно, в данном случае нормы международного гуманитарного права будут являться препятствием для подобного отступления. Наконец, еще одной гарантией, которая должна предоставляться лицам, задержанным в ходе вооруженного конфликта, является обязанность регистрировать таких лиц и содержать их в официально признанных местах интернирования. Обязанность регистрировать лиц, лишенных свободы в ситуации международного вооруженного конфликта, как военнопленных, так и гражданских лиц, в достаточно детализированном виде предусмотрена в различных источниках международного гуманитарного права . Кроме того, в процессе конфликта стороны обязаны предоставлять делегатам МККК доступ к задержанным и раскрывать их личные данные[1128]. Подобных положений в случае вооруженного конфликта немеждународного характера договоры по международному гуманитарному праву не предусматривают. Вместе с тем эта обязанность установлена различными документами по правам человека, посвященными борьбе с насильственными исчезновениями: Декларацией о защите всех лиц от насильственных исчезновений 1992 г.[1129], Межамериканской конвенцией о насильственных исчезновениях лиц 1994 г. и Международной 1172 конвенцией для защиты всех лиц от насильственных исчезновений 2006 г. Несмотря на то, что два упомянутых международных договора ратифицированы далеко не всеми государствами ООН и ОАГ, наличие практики государств, подкрепляемой opinio juris, позволило экспертам МККК еще в 2005 г. сделать вывод об обычно-правовом характере нормы об обязанности регистрировать лиц, лишенных свободы . Признание не только комплементарности, но и интеграции норм международного гуманитарного права и международного права прав человека в сфере регулирования права на свободу и неприкосновенность личности, позволяет путем толкования снять коллизионный потенциал целого ряда норм. Проверка «законности» лишения свободы вполне может осуществляться в соответствии с нормами обеих отраслей международного права, приводя к ужесточению требований, предъявляемых к наличию и качеству нормативноправовой базы, регулирующей применение этих мер. Специфика оснований для интернирования в вооруженных конфликтах, установленная нормами международного гуманитарного права, при этом соответствует запрету зафиксированного во многих международных договорах «произвольного» лишения свободы. Исключение составляет европейская система защиты прав человека: не отступая от положений ст. 5 ив отсутствие резолюции Совета Безопасности, применив интернирование в немеждународном вооруженном конфликте, государства-участники Конвенции о защите прав человека и основных свобод, тем самым нарушат этот международный договор. Ключем к пониманию этой ситуации, которая часто преподносится как абсурд и неразрешимая коллизия, является признание того, что государства, ратифицировавшие Конвенцию, имели право и, воспользовавшись им, возложили на себя повышенные обязательства по соблюдению прав человека в вооруженных конфликтах. Наконец, процессуальные гарантии, которые должны предоставляться лицам, лишенным свободы, регулируются нормами обеих отраслей. В отношении вооруженных конфликтов немеждународного характера необходимо признать центральную роль норм международного права прав человека. Однако принятие новых международных договоров (прежде всего, в области борьбы с насильственными исчезновениями), объективное усиление роли и значения решений международных судебных и квазисудебных органов по правам человека привели к тому, что неизменное ядро прав человека, которые не могут быть ограничены, существенно увеличилось, что свидетельствует об усилении защиты прав человека в вооруженных конфликтах не только немеждународного, но и международного характера. 1056 1057 1058 1059 1077 1078 1079 1077 1081 1082 1083 1084 1085 1086 ст. 87 ЖК 1087 1088