Глава 1. Южноуральская деревня и власть в 1917-1918 гг.

К лету 1918 г. на большей части европейской России ещё не был завершён первый этап аграрных преобразований, заключавшийся в конфискации помещичьего землевладения и перераспределении земельного фонда между различными группами земледельческого населения.

Специфика земельных отношений. Обе губернии Южного Урала - Оренбургская и Уфимская - были «производящими», ежегодно поставляя на внутренний и внешний рынки миллионы пудов хлеба, масло и т. д. Наиболее быстро аграрное развитие происходило в конце XIX - начале XX в., и в предвоенное десятилетие, после проведения железнодорожных линий, соединивших Южный Урал и Зауралье с основными экономическими районами России. Товарная перестройка крестьянского хозяйства сопровождалась значительной хозяйственной и имущественной дифференциацией. Если в целом по Уфимской губернии зажиточно- кулацкие дворы (с посевом более 10 дес.) составляли около 10 %, и на северо-западе региона их число постепенно сокращалось, то в южной части Уфимского, Стерлитамакском, Златоустовском уездах, на севере Оренбургской губернии и в Зауралье к ним можно было отнести каждый третий - пятый двор88.

Глава 1. Южноуральская деревня и власть в 1917-1918 гг.              27

формирование крупного (30-50 дес. посева) и сверхкрупного (предпринимательского, фермерского) крестьянского хозяйства происходило в южных, торгово-земледельческих районах Южного Урала, где они составляли уже 3-5 % всех крестьянских и казачьих дворов89. При этом состоятельное крестьянство сохраняло, в рамках общины и крупных семейных кланов, тесные связи с основной массой бедняцко-середняцких дворов. Одновременно укрепляло свои позиции и среднее крестьянство - основа «традиционной» российской деревни, также постепенно втягивавшееся в товарные отношения. Несмотря на значительную имущественную дифференциацию, в основе функционирования хозяйств различных посевных групп сохранялся значительный пласт до- буржуазных отношений. На мощном фундаменте традиционных добуржуазных отношений основывалась и быстро развивавшаяся на Южном Урале и в Зауралье кооперация, охватывавшая от трети до половины крестьянских дворов90.

Этому способствовала и более высокая, чем в центральной части страны, земельная обеспеченность местного крестьянства - основного производителя товарного хлеба. Так, в 1905 г. в Оренбургской губернии на один двор приходилось в среднем 29,8 дес. надельной земли, в европейской России - 11, 1 дес.91 Преимущественно крестьянский характер носило и частное землевладение - около половины частновладельческих земель в Оренбургской и более двух третей в Уфимской губернии (соответственно 900000 дес. и 2085100 дес.), прежде всего удобных для ведения сельского хозяйства, находилось в коллективной и личной собственности крестьян, сельских обществ и товариществ92. На землях других собственников - помещиков, государства, банков, акционерных обществ - преобладали лес и неудобья93.

При этом реальный размер земельного фонда во владении различных групп сельского населения был неодинаков. Например, в Уфимской губернии по сведениям 1912-1913 гг. на один двор приходилось в среднем: у бывших помещичьих крестьян (30 тыс.

разом, наряду со сравнительно многоземельным русским и башкирским крестьянством в регионе существовала и значительная группа малоземельных и безземельных дворов, хозяйственные интересы которых удовлетворялись за счёт аренды башкирских, казачьих, казённых земель. По различным данным, безземельными в Уфимской губернии было от 14,8 % до 7 % дворов, в Оренбургской губернии - 21,8 %95. Значительную часть безземельных, наряду с переселенцами, составляли местные крестьяне, проживавшие в беспередельных общинах (где земля нередко делилась ещё на ревизские души, без учёта «вновь прибылых» со времени последней ревизии крестьянских дворов), в чужих обществах и т. д. Землеустройство этой группы населения не могло быть решено путём простого перераспределения земельного фонда, а требовало урегулирования сложных межкрестьянских отношений96. Это обусловило и специфику аграрных противоречий в регионе весной 1918 г., в центре которых было не помещичье и другое «нетрудовое» землевладение (не игравшее значительной роли в сельскохозяйственных районах края), а групповые и корпоративные (сословные) интересы, обусловленные различиями в поземельном устройстве сельского населения.

Исследователи отмечают также противоречивость отношений внутри крестьянской общины в условиях наметившегося сокращения надельного земельного фонда. Так, изучая аграрные отношения в Златоустовском уезде Уфимской губернии, крестьянство которого отличалось особенной экономической мощностью, М. И. Роднов отметил начавшееся вытеснение крупнокрестьянского («кулацкого») хозяйства на периферию общинной деревни, на купленные («частнособственнические») или арендованные (башкирские) земли. Та же картина наблюдалась в западных уездах Уфимской губернии - Бирском и Мензелинском, характеризовавшихся преобладанием традиционного («бедняцко-середняцкого») крестьянства.

Глава 1. Южноуральская деревня и власть в 1917-1918 гг.              29

и основанная на принципе «старозаимочности» (крестьяне владели определёнными участками земли на протяжении нескольких поколений), столкнулась во второй половине XIX - начале XX в. с усилением общинного и государственного вмешательства в по-

98

земельные отношения98.

Хотя общинная форма землепользования была преобладающей, в Оренбургской губернии важную роль (19,5 %) играла товарищеская (крестьянские товарищества на совместно купленной или заарендованной земле), в Уфимской губернии - хуторская и отрубная (14,4 %), сосредоточенные в районах товарного земледелия99.

В целом процессы модернизации села происходили противоречиво. Наряду с районами динамичного аграрного развития исследователи говорят о «регрессивном метаморфозе»(М. И. Род- нов), складывании в южноуральской деревне своеобразной «застойной зоны бедности» (В. А. Лабузов), к которой относилось до 20-30 % крестьянских и башкирских дворов, хозяйство которых находилось «у черты простого выживания»100.

Южноуральская деревня в условиях войны и революции. Важным фактором, повлиявшим на повседневную жизнь и настроения южноуральской деревни, стала первая мировая война. К 1917 г. в войска было призвано от 45 до 55 % взрослых мужчин-крестьян, что, вместе с разрушением потребительского рынка, непосредственно отразилось на хозяйственной активности сельского населения. Почти в 40 % крестьянских хозяйств не осталось взрослых работников-мужчин101. Значительно сократилось и число много- сеющих (по советской терминологии - «кулацких») хозяйств, обозначив процессы экономической нивелировки южноуральского крестьянства102.

Как отмечается в специальных исследованиях, вступление в войну актуализировало в крестьянском сознании вопрос о земле. «Стихийный», опирающийся на традиционные ценности, крестьянский патриотизм связывал войну с приращением земли и

надеждами на «улучшение земельного благосостояния» за счёт частных и казённых земель. Этому способствовали и некоторые шаги самодержавной власти - конфискация земель и имущества подданных враждебных государств и фактическое свёртывание землеустроительных работ по выходу крестьян из общины104. Убеждённость в наделении землёй после войны разделяла и солдатская масса, причём требование дать народу землю сочеталось с беспокойством за свои семьи и озлоблением против «тыла», особенно «откупившихся» от военной службы «богачей», однооб- щинников, пользующихся отсрочками чиновников и рабочих, и т. д. Происходила мобилизация общинно-уравнительных (или «казарменных», по терминологии А. А. Богданова) ценностных установок, подкреплявшаяся готовностью к их активному утверждению под влиянием опыта военного и революционного насилия105. Возвращающиеся фронтовики стали важной социальной силой в деревне, в ряде случаев фактически устанавливая в сёлах свою «диктатуру» (П. Н. Зырянов)106. Наблюдатели отмечали активную поддержку солдатами и молодыми крестьянами декрета о земле и связанных с ним земельных переделов107.

В условиях революции общие для крестьянства уравнительно- передельные настроения преломлялись в башкирской среде в требование возврата земель, подхваченное национальной интеллигенцией («народнически настроенной» - как справедливо указывает М.

Говоря об итогах первого этапа аграрной революции на Урале, уместнее говорить не о передаче крестьянам «нетрудовых» земель, а о перераспределении земельного фонда (включая надельные земли), бывшего в пользовании сельского населения, ревизии прежних аграрных отношений, связывавших различные группы деревни с землёй. Волна земельных переделов, прошедшая весной 1918 г., должна была изменить расстановку сил в общине, учитывая, что почти половина сельских обществ Южного Урала (46,7 % в Оренбургской и 46 % в Уфимской губерниях) уже давно - с конца XIX в. - не знали земельных переделов, и земля здесь постепенно переходила в подворное пользование, а часть крестьян-общинников (в основном молодёжь) оказалась на положении безземельных110. В ряде местностей края (в частности, Зла- тоустовском уезде) при проведении «социализации» были предприняты попытки межселенного (между «многоземельными» и «малоземельными» обществами) и даже межволостного передела земельных угодий. Однако в целом «общеимперская развёрстка» и социализация земли были отложены, «ввиду громадной технической работы», до будущего года, что ясно показало нежелание крестьянства пускать в общий передел надельные земли111. При этом распределение частновладельческих и казённых земель происходило достаточно организованно, в обстановке энтузиазма со стороны основной массы крестьян и части местных земельных работников, хотя и не всегда с соблюдением строгой уравнительности.

Если перераспределение земель, в центре которого находилась община, а также ужесточение продовольственной и налоговой политики советской власти способствовали социальной консолидации деревни, то наличие многочисленного состоятельного крестьянства, вовлечённого в товарное производство, выступало сдерживающим фактором, влиявшим на степень и глубину аграрных преобразований. В отношениях власти и деревни на первое место к лету 1918 г. вышел не земельный, а продовольственный вопрос, в решении которого местные советы использовали широкий круг средств - от упорядочения легальной хлебной торговли до экспроприации запасов зажиточного крестьянства, остававшегося главным производителем товарного хлеба, на которого рассчитывала власть. Так, Троицкий уездный исполком, призывая местные со-

веты принудить хлебопромышленников, «зажиточных и полузажиточных землеробов» к расширению посевов, одновременно указывал не стеснять состоятельных хозяев в найме работников и предоставить им те земли, которые могут остаться незасеянными, а всех нежелающих работать в своём или чужом хозяйстве - в том числе и бедноту, «правящую всем» - за установленную плату привлечь к бесплатному исполнению каких-либо общественных обя- занностей112.

Одновременно с ужесточением аграрной политики происходило фактическое отстранение состоятельного крестьянства от участия в деятельности органов сельского и волостного управления. Как указывалось в принятом в феврале 1918 г. постановлении Челябинской уездной земельной управы и исполкома совета крестьянских депутатов за подписью левого эсера Кобелянко, в состав волостных земельных комитетов, формируемых «на новых началах», не могут быть избираемы деревенские «кулаки», торговцы, промышленники (т. е. сельские предприниматели) и крупные землевладельцы113. На Курганском уездном съезде в апреле 1918 г. было принято решение о переизбрании советов, созданных до демобилизации армии, что должно было дать власть в руки более радикально настроенных крестьян-фронтовиков114. По информации с мест (Уфимская губерния), к лету 1918 г. многие волостные советы включали в свой состав в основном «бедное население» и содержались на налоги и контрибуции с «имущих классов»115. Большевики сознательно брали курс на углубление противоречий в крестьянской среде, опираясь на настроения бедняцки-люмпенизированной части сельского населения и солдатской массы.

«Деревня представляла из себя взбаламученное море, - отмечал один из лидеров уфимских большевиков Б. Эльцин. Там и сям происходили делёжки земли... Сложные земельные отношения в Башкирии... не могли быть разрешены более или менее однообразно даже в пределах одной губернии или уезда». На созванный большевиками губернский съезд крестьянской бедноты «обездоленные крестьяне, крестьяне безземельные, вернувшиеся из армии и оставшиеся ни при чём солдаты - так называемые «припущен- ники», обойдённые и в этот период, и тому подобные социальные группы разорённого крестьянского населения, - потащились. в

таком количестве, что очень скоро он превзошёл численностью своей все созывавшиеся до этого времени крестьянские съезды». В противовес этому съезду «крестьянских лодырей» эсерами был созван губернский съезд крестьянских депутатов. «Однако съезд крестьянской бедноты численно был больше крестьянского съезда, да и общая ситуация была такова, что губернскому съезду крестьянских депутатов ничего другого не оставалось, как просить об объединении съездов». На объединённом съезде главную роль играли большевики, которым удалось провести на нём вопрос о продразвёрстке. «Правда, земельный вопрос на съезде не нашёл даже своего разрешения... Съезд не внёс успокоения в крестьянскую среду, но странно было тогда ставить себе такие цели. Надо было развивать революцию»116.

Маргинальность социальной базы компенсировалась широким использованием силовых методов как средства утверждения советской власти и осуществления продовольственных мероприятий. Так, в феврале 1918 г. красногвардейцами был разогнан крестьянский съезд в аграрном центре Златоустовского уезда - селе Ме- сягутово («съезд 242»), отказавшийся признать роспуск Учредительного Собрания (одновременно с ним, «на всякий случай» был разогнан и собравшийся в Месягутово учительский съезд), в марте - подавлено крестьянское выступление в Дуване против действий продовольственного отряда. В самом Златоусте приехавшими из Челябинска красногвардейцами был арестован наличный состав городского совета, состоявшего из меньшевиков и правых эсеров (вместо него большевиками и левыми эсерами был сформирован горуездный исполком, провозглашённый высшей властью в уезде). Так же «сверху» был реорганизован уездный совет крестьянских депутатов, заменённый «временным бюро» из левых эсеров и коммунистов, и уездный земельный комитет117. Чрезвычайный характер приобретала аграрная политика в казачьих районах, значительная часть населения которых была поставлена новой властью, по существу, вне закона (артиллерийские обстрелы станиц, реквизиции имущества и продовольствия, репрессии против казачьих «верхов», организация вооружённых экспедиций в казачьи станицы за хлебом), следствием чего стало формирование антибольшевистского повстанческого движения на юге Оренбургской губернии.

События мая — июня 1918 г., связанные с «мятежом» чехословацкого корпуса, привели к новому этапу гражданской войны на востоке России. Внутренняя контрреволюция получила теперь возможность опереться на реальную силу, а также использовать недовольство различных слоёв населения, колебания крестьянства и части рабочих. В условиях начинающейся гражданской войны крестьянство Южного Урала заняло в целом выжидательную позицию, а в ряде районов приняло активное участие в свержении власти советов, став базой мощного повстанческого движения.

Антибольшевистское движение и создание новых органов власти. Полоса восстаний развернулась в регионе в июне - июле 1918 г. (за исключением казачьей территории, где боевые действия велись с декабря 1917 г.), и была связана с ужесточением продовольственной политики, ставкой в проведении аграрных мероприятий и советском строительстве на бедняцко-люмпенизированную («полупролетарскую») часть населения, в т. ч. на казачьей и башкирской территории, где часть населения поддерживала лозунги региональной (башкирской и казачьей) автономии. Центром повстанческого движения стали «низовые» казачьи станицы 1 округа Оренбургского казачьего войска (апрель - май 1918 г.), а также район на севере (вокруг Челябинска) и северо-западе (Уйская, Кундравинская, Петропавловская станицы) Оренбургской губернии, где при поддержке восставшего в конце мая 1918 г. чехословацкого корпуса началось формирование вооружённых частей из казаков, башкир и офицерства для борьбы с советскими войска- ми118. Антибольшевистские выступления произошли также в ряде крупных торгово-аграрных центров - железнодорожных станций - Челябинского уезда (Шумиха, Чумляк и другие)119. Изменение настроений отразилось и в деятельности выборных крестьянских учреждений. Так, созванный в Мишкино в начале июня в связи с челябинскими событиями (выступление чехословаков) чрезвычайный волостной съезд советов и многолюдный митинг потребовали лояльного отношения к «братьям-чехословакам» и разоружения отрядов сельской Красной Гвардии. Съезд был разогнан красногвардейцами, а красногвардейский отряд вместе с советскими работниками, во избежание кровопролития, отступил на Шадринск120. На собранном большевиками в Шадринске съезде волостных комитетов большинство также оказалось против них.

Съезд был разогнан, антибольшевистская часть делегатов собралась тайно в пригородной слободе, где вынесла постановление с призывом к борьбе с большевистской властью. Также было разогнано организованное фронтовиками собрание, а его руководите-

121

ли арестованы и расстреляны121.

В середине июня 1918 г. началось крестьянское восстание на востоке Уфимской (Златоустовский, Бирский, Уфимский уезды) и юге Пермской (Красноуфимский, Шадринский уезды) губерний, поводом к которому послужила попытка проведения массовой мобилизации (в т. ч. вернувшихся солдат-фронтовиков) в Красную Армию для подавления «мятежа» чехословацкого корпуса122. К восставшим крестьянам присоединились рабочие Кусинского и Саткинского заводов Златоустовского казённого горного округа; общая численность восставших, по оценкам советских источников, составляла 3-5 тыс. человек123. Ядром и основным командным кадром повстанцев стали солдаты и офицеры-фронтовики. Для координации и объединения действий отрядов создавались штабы в основных центрах восстания - сёлах Месягутово, Си- кияз, Белокатай Златоустовского уезда, в занятых повстанцами волостях назначались коменданты и проводились мобилизации молодёжи в повстанческие отряды. Главный штаб партизанских отрядов находился в селе Суханка Красноуфимского уезда124. Мощное повстанческое движение в тылу чехословацкого фронта вынудило советское командование оставить Златоуст и отступить с Южного Урала, а повстанцы пополнили собой формирования Комуча и Сибирского правительства.

В результате успешных действий чехов, казаков, отрядов формирующейся "Народной армии" и крестьянских повстанцев основная территория края уже к августу перешла под контроль «белых». На части Оренбургской и Уфимской губерний номинально была установлена власть Комитета Членов Учредительного Собрания (Комуча) - эсеро-меньшевистского правительства, созданного в Самаре при поддержке чехословаков (позднее правительство переехало в Уфу). В Оренбурге был организован краевой комитет Учредительного Собрания, заявивший о переходе к нему власти на всей территории губернии, Оренбургского казачьего войска, Тургайской области125. Высшей властью на территории Уфимской губернии провозгласил себя Временный Ко-

митет, созданный на заседании Уфимской городской думы, также ориентировавшийся на Комуч126. С другой стороны, руководство освобождённого чехами и повстанцами "Челябинского района" (север Оренбургской губернии) вступило в переговоры с представителями Временного Сибирского правительства. В июле правительством был образован Челябинский округ в составе Челябинского, Троицкого уездов Оренбургской, Златоустовского уезда Уфимской губерний, с включением в него прилегающих местностей, занятых сибирскими войсками. Для управления округом учреждалась должность окружного (с правами губернского) комиссара127. Одновременно началось восстановление органов казачьего самоуправления и башкирских национальных учреждений. В Челябинске были восстановлены Башкирский Областной Совет (Шуро) и правительство во главе с С. Мрясовым и З. В. Тоганом[*]; на состоявшемся в городе казачьем съезде было сформировано новое окружное правление и избран атаман 3 округа Оренбургского казачьего войска128. На юге войсковой территории, до возвращения Войскового правительства из Тургая, его роль играл президиум съезда низовых станиц (съезд был сформирован в апреле 1918 г. как орган самоуправления ряда «низовых» станиц 1 округа Оренбургского казачьего войска, не признавших советскую власть, а также как орган политического руководства повстанческим движением казаков).

На местах вместо упразднённых советов были сформированы временные исполнительные комитеты (комитеты общественной безопасности, комитеты народной власти) и управы, началось восстановление земского и городского самоуправления. Если в районах крестьянского мятежа большинство советских работников были уничтожены либо бежали («гласные левых партий в уезде убиты» - отмечали представители златоустовского кре-

стьянства на Месягутовском съезде в августе 1918 г.), то в других местностях в состав новых волостных и сельских органов власти нередко включались бывшие члены советов. «Самосудов и эксцессов не было. у власти были люди, мало общего имевшие с большевиками», - сообщали из Птиченской волости Челябинского уезда. «Ни арестов, ни самосудов. во главе совета стояли люди, пользовавшиеся доверием всего населения волости» (Кара- синская волость Челябинского уезда). «Впредь до новых выборов восстановлена старая управа, в состав которой вошли некоторые члены распущенного совдепа. В ближайшие праздники 13 и 16 июня собрались волостные сходы, где были прочитаны распоряжения исполнительного комитета народной власти, начальника милиции и других, и приступлено к перевыборам президиума волостного комитета» (Маслейская, Косулинская, Коровинская, Долговская, Становская волости Челябинского уезда). Выборы должностных лиц обычно проходили открытым голосованием. Предпочтение отдавалось, по информации с мест, солдатам и офицерам-фронтовикам, представлявшими собой влиятельный и авторитетный элемент деревни (достаточно вспомнить об активном участии демобилизованных солдат в деятельности земельных комитетов, советов и т. д.)129. В целом в деревне, несмотря на многочисленные заявления о поддержке и публикуемые в газетах приветствия новой власти, преобладали выжидательно- настороженные настроения.

Рыхлость политических структур «демократической контрреволюции», отсутствие единого правительственного центра, процесс создания которого растянулся на несколько месяцев, обусловили самостоятельную роль местных властей в разработке и проведении основных социально-экономических мероприятий. Регулирование земельных отношений первоначально также легло на учреждения, созданные в ходе переворота - временные комитеты, думы и пр., сформированные на коалиционных началах с участием основных политических организаций и общественных групп «демократического» лагеря130. Обнародованная ими программа, безусловно, учитывала интересы деревни. Так, военный совет при начальнике челябинского гарнизона, созданный в первые дни после свержения советской власти и состоявший из представителей различных политических партий и групп, в своём

обращении к населению заявил о полной свободе засевать любые земли «не насильственным путём», гарантировав сохранение урожая за посевщиками. В заключение упоминалось об Учредительном Собрании, которое издаст «основные положения о на-

родном землепользовании».

Одним из первых шагов новых властей стало восстановление земельных комитетов. Однако постановления и распоряжения бывшего Временного правительства, на которые они опирались в своей деятельности, уже не отражали широкого круга задач, стоящих перед комитетами в области земельного регулирования. Особенно была необходима ясность в связи с текущими хозяйственными работами, и это вынуждало земельные органы на местах искать различные, хотя бы и временные, пути решения крестьянского вопроса.

Уже 12 июня на места был разослан циркуляр Челябинского уездного земельного комитета, в котором предлагалось «для разбора земельных споров и недоразумений по усмотрению самого населения» восстановить старые или избрать новые земельные комитеты. Комитет санкционировал заготовку крестьянами паров (в том числе на частновладельческих землях), а также предложил волостным и сельским властям немедленно приступить к распределению сенокосов132. 8 июля появился соответствующий циркуляр Оренбургского уездного комитета. Волостным комитетам предлагалось основываться на решениях уездного и губернского комитетов до 17 января 1918 г. (т. е. до установления в Оренбурге советской власти). Подлежали исполнению и распоряжения советских земельных органов, если они не противоречили инструкции о земельных комитетах и закону о земле Всероссийского Учредительного Собрания, принятому 5 января 1918 г.133 Окружный земельный комитет 3 округа Оренбургского казачьего войска принял 9 июля циркуляр, передававший учёт и распределение всей земли земельным комитетам на основании закона Учредительного Собрания134. Ссылка на закон, принятый Учредительным Собранием в январе 1918 г., позволяла отложить решение непростого для социалистов вопроса об отмене *

советских декретов .

* 5 января 1918 г. на своём единственном заседании Учредительное Собрание приняло первые 10 пунктов закона о земле. Отменялось право собственности на

Объявление об уборке урожая посевщиками было сделано в середине июля Временным комитетом Уфимской городской думы, а затем направлено губернским земельным комитетом в уезды, с предложением местным комитетам разослать его по волостям уже от своего имени. 14 июля 1918 г., на заседании восстановленного губернского комитета, совету комитета было предложено руководствоваться принципами общих положений закона о земле от 5 января 1918 г., и разработать к следующей сессии конкретные мероприятия "в духе положений и требований с мест". Комитет должен был стараться не вносить резкой ломки в сложившиеся на местах отношения и продолжать начатые при советской власти работы "по стольку, по скольку это будет настойчиво требоваться местным населением"135.

В то же время далеко не всегда отмена собственности на землю, провозглашённая законом Учредительного Собрания, встречала единодушную поддержку на местах. На первом собрании Стерлитамакского уездного земельного комитета, состоявшемся 19 августа 1918 г., именно это положение вызвало массу нареканий и, в конечном итоге, было отклонено. Мотивы подобного решения, видимо, можно связать с общей земельной обеспеченностью местного крестьянства, втянутого в товарные отношения и владевшего - на индивидуальных или групповых, в форме товариществ, началах - земельной собственностью (во многих местах уезда весной 1918 г. не было переделов, а хуторские и отрубные участки остались в руках владельцев), а также с наличием на территории уезда значительного по своим размерам башкирского землевладения, сохранение неприкосновенности которого было одним из главных лозунгов национального движения136.

Крестьянские съезды летом 1918 г. Революция способствовала раскрепощению общественной самодеятельности всех без исключения групп российского общества. Одной из наиболее популярных форм институционализации общественного движения в 1917-1918 г. стали съезды, в ходе которых осуществлялось непосредственное взаимодействие агентов революционного про-

землю, права лиц и учреждений осуществлялись только в форме пользования. Распоряжение всей землёй с недрами передавалось республике в лице центральных органов местного самоуправления (Учредительное Собрание. См.: Вестн. Челяб. ун-та. Сер. 1. История. 1993. № 2. С. 106).

цесса, происходило выдвижение и конституирование новой революционной элиты. Практика проведения съездов опиралась на традиционные сословно-корпоративные устои и внутренние связи российского общества, представлявшего собой, по характеристике Ю. Д. Гражданова, «конгломерат традиционных социумов - народ».

Чрезвычайно популярными стали съезды в крестьянской среде. Деревня довольно быстро освоила механику съездов и осознала их значение как новой и важной формы легализации требований и притязаний сельского общества. Выборы делегатов на съезды осуществлялись на сельских и волостных сходах, деятельность которых в условиях революции значительно политизировалась, охватив широкий круг вопросов местной общественной и хозяйственной жизни. Начавшийся осенью 1917 г. переход власти к советам обозначил новые - властные - функции крестьянских съездов как конституирующих структур складывающегося политического режима. Именно решениями уездных и губернских съездов (советов) оформлялись наиболее важные решения в политической и социально-экономической сфере - от взятия местной политической власти до утверждения продовольственной монополии и проведения социализации земли. Одновременно съезды стали ареной политической борьбы, развернувшейся в лагере «демократии», а их делегаты - объектом манипулирования различных политических сил.

Форма съездов (уездные съезды земотделов, районные - объединявшие группу волостей, и волостные съезды) широко использовалась весной 1918 г. при практической работе по распределению казённых и частновладельческих земель. В ряде случаев для координации земельной и продовольственной работы на местах создавались импровизированные «районные» структуры и органы власти - «райсовдеп» в Шумихе, охватывавший 22 волости и станицы Челябинского уезда, «комиссар районного съезда» в Аргаяше, где на районном съезде в апреле 1918 г. удалось достичь важного компромисса в вопросе о распределении земель между русским и башкирским (мусульманским) населением, и т. д.137

Антибольшевистское движение, начавшееся под демократическими и патриотическими лозунгами (созыв Учредительного Собрания, восстановление демократических свобод, освобожде-

ние страны от немцев и ликвидация условий Брестского мира), фактически объединило весь спектр противников существующей власти. Отражением этого стал и своеобразный политический режим, оформившийся летом 1918 г. в виде правительств «демократической контрреволюции». Вместе с тем, как и в 1917 г., формирование новой власти требовало опоры на представительные народные учреждения и процедуру «волеизъявления», которая придала бы новым учреждениям «законный» характер, и одновременно укрепила бы позиции социалистов перед лицом союзников по антибольшевистскому лагерю в лице офицерства и «буржуазной» общественности. Упразднённые весной 1918 г., и восстанавливаемые теперь органы земского и городского самоуправления не могли выполнить этой задачи, к тому же они не обладали необходимыми для этого законодательными полномочиями и политическим авторитетом. Решение этой задачи и значительного круга вопросов устройства местной жизни, а также согласование позиций различных общественных сил произошло на уездных съездах, состоявшихся летом 1918 г. Материалы съездов дают общее представление о настроениях деревни в период смены власти, когда курс «контрреволюции» в политической и хозяйственной областях ещё только оформлялся.

Основную массу делегатов, очевидно, дало среднее и зажиточное крестьянство. Обстановка, в которой проходили выборы, привела к отсутствию среди участников съездов открытых сторонников левых партий; в то же время в составе делегатов были деятели новой волостной администрации, представители сельской интеллигенции (учителя, священники, служащие различных сельских учреждений - результат культурных процессов и политики государства 1880-1900-х гг.), кооператоры, офицеры и солдаты-фронтовики. Политическое руководство съездами оказалось в руках общинных «верхов» и представителей провинциальной «демократии», многие из которых сами являлись выходцами из крестьян. Пёстрая по составу и политическим симпатиям, провинциальная общественность являлась носителем новых для деревни культурных ценностей, однако её роль в политическом оформлении движения в значительной степени опиралась на традиционные местные взаимосвязи, соединявшие сельское общество и провинциальный город (уездный и губернский центр).

Уже 4 июня 1918 г., после свержения советской власти в Челябинске, состоялся башкирский (мусульманский) съезд в Метеле- во (центр Метелевской волости Челябинского уезда), в котором приняли участие члены Центрального Башкирского Областного Совета С. Мрясов и Н.-А. Тагиров, руководители Аргаяшского кантонного совета М. Магахушев и М. Магасумов, начальник башкирского отряда Б. Халитов и представители 16 башкирских волостей Зауралья (Челябинского и Троицкого уездов Оренбургской и Екатеринбургского уезда Пермской губерний, входивших в состав провозглашённых осенью 1917 г. Аргаяшского и Яланско- го кантонов Башкирии). Были приняты решения о восстановлении в Челябинске Башкирского Областного Совета (Шуро), формировании башкирских частей для борьбы с отрядами Красной армии, а также включении башкирских представителей в состав созданного в Челябинске на коалиционных началах организационного комитета Народной власти. Для реализации намеченных решений съезд избрал комиссию в составе 17 человек (председатель Г. Габитов, члены М. Магасумов, А. Курбангалеев, Т. Гисма- ты, Ф.-К. Сулейманов, Г. Мухамедьяров, Н.-А. Тагиров и др.)138. Фактически съезд положил начало организации башкирского движения под антисоветскими и антибольшевистскими лозунгами. Вскоре в Челябинске было восстановлено Башкирское правительство во главе с З. В. Тоганом (А. Валидовым), при участии русских офицеров начато формирование башкирских частей, принявших участие в боях на Екатеринбургском фронте и взятии Екатеринбурга139.

12-15 июня 1918 г. состоялся крестьянский съезд в соседнем с Челябинском Кургане. Огромное зало Курганской женской гимназии с трудом вмещало всех представителей деревни, желавших узнать правду о происходящих событиях. Наряду с уполномоченными, многие селения послали своих ходоков, чтобы они посмотрели и по приезде «рассказали всю правду». Состав съездов был самый разнообразный: «от крепких, как кондовое дерево, сибирских стариков до юных, горячих, говорливых апостолов молодой сибирской кооперации». Официальное наименование - «5 крестьянский съезд Курганского уезда» - указывало на стремление организаторов подчеркнуть преемственность и легитимность его прерогатив, так же, как и выступления ряда должностных лиц (в

частности, члена ревизионной комиссии), избранных на предыдущем съезде весной 1918 г.

Как отметил челябинский корреспондент, крестьянство уезда и съезд не были достаточно ознакомлены с тем, как произошёл переворот, кем, когда и как была вызвана новая власть на место старой, каковы основные цели переворота и ближайшие задачи. По текущему моменту никакой резолюции вынесено не было. И. И. Грязнов, совершивший по поручению новых властей поездку в Петропавловск, проинформировал делегатов, что Западная Сибирь «целиком вышла из под власти большевиков и на её место встаёт планомерно устанавливаемый орган новой власти под руководством Временного Сибирского правительства». Делегаты привезли 79 различных мандатов и приговоров, в т. ч. 61 - за Временное Сибирское правительство, автономию Сибири, восстановление самоуправлений, организацию постоянной армии, Всесибирское Учредительное собрание (общая формульная часть указывает на следование общему шаблону, видимо, разосланному по волостям одновременно с информацией о созыве съезда), 3 - за Временное Сибирское правительство без всяких разъяснений, 6 - за большинство съезда, 5 - за приветствие чехослова- ков и переворот, 3 - за упразднение земских самоуправлений, 1 приговор селения за восстановление власти советов. Привёзший его делегат был вызван для «подробной мотивировки» и встречен шумом и криками «Позор, позор!». Избранный председателем съезда «крестьянин Фёдоров» уговорил собрание спокойно выслушать делегата, заявившего с волнением и слезами, что говорит не от себя, но выражает волю пославших его140.

Военная секция съезда приняла решение о постоянной армии и призыве 1917, 1918 и 1919 гг. и всех, кто не был на военной службе с 10 года, о строгой дисциплине и назначаемом командном составе, на чём особенно настаивали делегаты-фронтовики. Съезд высказался за свободную торговлю всеми товарами за исключением объявленных Временным правительством монополией вследствие нехватки. Восстанавливались земские самоуправления с одновременным условием провести перевыборы с участием вернувшихся с фронта солдат. Съезд объявил все земли достоянием трудящегося на них населения навсегда без выкупа, оставив в силе сделанное на текущий год распределение, восста-

новив уездный земельный комитет (в ведение которого переходили казённые и частновладельческие леса) и предложив передать функции волостных комитетов земским самоуправлениям141. Выступивший на съезде представитель оренбургского казачества заявил об общности интересов крестьян и казаков, и готовности казачества защищать завоёванные крестьянами свободу и землю.

В Челябинске созыв крестьянского съезда был намечен на 5 июня 1918 г. ещё советскими властями, однако в связи с политическими событиями он был отложен, а затем перенесён на конец июня. Работа по подготовке и проведению Челябинского съезда была сосредоточена в руках новой гражданской администрации. Организатором съезда выступил Челябинский Комитет Народной Власти, установивший нормы представительства - один делегат от 50 избирателей на волостное собрание, и один представитель от 2000 граждан на съезд - что обеспечивало преимущество крупным сельским обществам, где социальная дифференциация была выше (для сравнения: на крестьянский съезд в феврале 1918 г. делегат выбирался от 1000 человек «населения», причём желательно было присутствие представителя от каждого сельского общества)142. Для города были установлены свои квоты: кооперативы - 3 места, по 5 мест - биржа и торгово-промышленный класс, квартальные старосты, беженцы, 2 - безработные, 7 мест - союз строительных рабочих, 1 - союз городских и земских служащих, 10 - железнодорожный союз, 16 - городская дума143.

Накануне открытия уездного Челябинского съезда, 26-29 июня 1918 г., в городе состоялся казачий съезд, объединивший казачество 3-го (Челябинский и Троицкий уезды) и части 2-го (Верхнеуральский уезд) округов Оренбургского казачьего войска. Основными вопросами на съезде, собравшем более 150 участников казаков и крестьян, проживавших на войсковой территории (крестьяне были допущены на съезд с правом совещательного голоса), были формирование казачьих частей для борьбы с большевиками и восстановление органов окружного самоуправления. Окружным атаманом был избран офицер-фронтовик, есаул А. В. Смирных, руководивший действиями казачьих частей по освобождению Троицка и Троицкого уезда144. 29 июня 1918 г. несколько десятков казачьих делегатов объединились с казачьей секцией уездного съезда, и дальше работали совместно.

28 июня в здании Народного дома открылся Челябинский уездный съезд. Зал был украшен бело-зелёными флажками Сибирского правительства и лозунгом «Вся власть Учредительному Собранию!» Съезд открыл председатель Комитета Народной Власти С. Самодуров, пожелавший делегатам встать на «общегосударственную точку зрения» и заняться «сухой» деловой работой, а не сведением личных или партийных счётов. Съезд пришли приветствовать и представители военных властей - начальник гарнизона полковник Сорочинский и председатель исполкома чехословацких войск Богдан Павлу. В своём выступлении полковник Сорочинский, в частности, сказал, что «без вашего признания, без цели нельзя работать. Я призван защитить ваши головы от большевиков. Моя обязанность работать на фронте, и я работаю. Вы же устраивайте здесь свою жизнь»145.

Председателем съезда, после попыток проведения никому не известных кандидатов, был избран П. П. Маслов, приглашённый на съезд обществом Масловского посёлка Уйской станицы Троицкого уезда - известный экономист, автор аграрной программы РСДРП («программа муниципализации земли»), один из составителей «Наказа о земле». Всего участниками съезда стали 486 делегатов от крестьян, башкир, рабочих и «горожан», казачества 3-го и части 2-го округов Оренбургского казачьего войска, а также, с правом совещательного голоса, представители Кыштыма, Кургана, Шадринского уезда, политических и общественных организаций146. Открытым голосованием были избраны 4 товарища председателя - руководители секций: рабочая - Шулов, казачья - Анфалов, крестьянская - Шумков, мусульманская - Таганов, 4 секретаря и редакционная коллегия под руководством Смолина и Ижбулатова. Были созданы комиссии - по городскому и земскому самоуправлению, по текущему моменту и отношению к временному правительству, продовольственная, финансово-экономическая, по организации армии и по земельному вопросу. Доклады к съезду были подготовлены членами отделов Исполкома Народной Власти и представителями продовольственной управы. Заседания съезда проходили с 9 утра до 2 часов дня, и с 5 до 8 часов вечера, нередко затягиваясь до ночи. Участникам полагалось пищевое довольствие и суточные 10 руб., для представителей деревни было выделено общежитие первой женской гимназии. Работы съезда продолжались с 28 июня по 9 июля 1918 г.

Решения съезда можно рассматривать как успех его политических руководителей - социалистов, которым удалось провести свою программу по ряду важных вопросов: организация власти (поддержка Сибирского правительства, восстановление органов местного самоуправления), возобновление сбора государственных и земских платежей, создание постоянной армии и другим147. Это влияние было наиболее заметным при формулировании общегосударственных и политических задач, оценки положения в стране. Вместе с тем, принимая предложенную организаторами политическую канву, участники съездов - в подавляющем большинстве крестьяне - закладывали в неё своё содержание. Практически в каждой комиссии работали делегаты-сельчане, проводя свои поправки и дополнения в предлагаемые тексты резолюций.

В экономической сфере съезд высказался за повышение твёрдых цен на хлеб (с 5 руб. 32 коп. до 11 руб. 4 коп.) и другие продукты земледелия. Вместе с тем все официальные лица - председатель продуправы В. А. Грейлих, докладчик от Исполкома С. К. Ильинский - говорили о недопустимости отмены хлебной монополии. При этом казачья фракция, возглавляемая кооператором А. Ф. Важениным, и группа рабочих - участников съезда выступили против повышения твёрдых цен, находя такое решение непродуманным и неуместным в условиях государственной разрухи, неурожая и голода во многих местностях России148. Поддержав переход земли в народное достояние (до Учредительного Собрания) и признав право посевщиков на урожай с полученных весной 1918 гг., делегаты высказались за неприкосновенность надельного землевладения и восстановление арендных отношений, выполнявших роль важного регулятора отношений между различными группами земледельцев. На началах аренды малоземельными и безземельными крестьянами должен был использоваться государственный земельный фонд и излишки частновладельческих земель, оговаривалось право собственников-крестьян и частновладельцев на пользование своими угодьями в пределах "высшей" трудовой нормы, в т. ч. в необходимом для хозяйства количестве сенокосами, ликвидация коммун и возмещение нанесённых ими убытков149. Как и Курганский, Челябинский съезд высказался за передачу функций волостных земельных комитетов местным органам власти - волостным «народным» (земским)

управам, с правом их участия в установлении арендных цен, формировании низшей земельной администрации (например, лесной стражи) и т. д. На съезде были избраны уездная земельная управа (с участием представителей от башкир и казачества), которую возглавил известный общественный деятель, социал-демократ Н. Н. Кудрин, и сформирован Исполнительный Комитет Народной власти для руководства освобождённым повстанцами «Челябинским районом». Возглавил исполком П. П. Маслов.

Казачий и уездный съезды сформировали и направили специальную делегацию для переговоров в Омск во главе с членом Учредительного Собрания от Оренбургского казачьего войска, троицким учителем В. А. Матушкиным и П. П. Масловым. 15 июля 1918 г. Сибирское правительство объявило о создании Челябинского округа (в составе Челябинского, Троицкого уездов Оренбургской, Златоустовского уезда Уфимской губерний, с включением в него прилегающих местностей, занятых сибирскими войсками), для управления которым учреждалась должность Челябинского окружного комиссара. На должность комиссара был назначен П. П. Маслов, а руководители отделов исполкома назначены комиссарами (уполномоченными) соответствующих ведомств в Приуральском районе150.

В иной атмосфере состоялся крестьянский съезд в Златоустов- ском уезде, где боевые действия советских отрядов с крестьянскими и рабочими повстанцами приняли ожесточённый характер, и продолжались до конца июля 1918 г. Дороги были запружены семьями восставших крестьян, вместе с нехитрым скарбом уходившими от наступавших красных. Против занятых повстанцами сёл применялась артиллерия, против плохо вооружённых крестьянских отрядов - пулемёты. С другой стороны, пленные красноармейцы и красногвардейцы, захваченные советские работники и члены их семей расстреливались151. Всего по уезду погибли сотни советских работников, красноармейцев, большевиков и левых эсеров, членов их семей, просто сочувствующих. «Гласные левых партий в уезде убиты», - отмечалось в протоколах Месягутовско- го крестьянского съезда в августе 1918 г. Всего по уезду было арестовано и доставлено в Златоуст свыше 800 человек, многих из которых сопровождали вооружённые родственники-повстанцы (во избежание самосуда).

И военные, и местные власти пытались ограничить самосуды. Так, татары-фронтовики в Сикиязе не допустили расправы над арестованными жёнами большевиков. Утром было принято решение матерей с грудными детьми не убивать. Избранный комендантом фронтовик Кириллов отпустил их на поруки крестьянам152. 3 июля 1918 г. комендант Златоуста полковник Алексеев запретил в районе города ношение оружия не при исполнении служебных обязанностей. 5 числа всем волостным штабам было предложено организовать следственные комиссии для рассмотрения дел лиц, связанных с большевистским движением, и посылать арестованных в Златоуст лишь в крайнем случае. Стали составляться ходатайства с тем, чтобы судить арестованных в своём селе или волости. Такое ходатайство спасло жизнь В. И. Араловец - жене местного учителя и известного культурного и общественного деятеля, активно участвовавшего в советском строительстве весной 1918 г.153 Часть следственных комиссий возглавляли местные мировые судьи, члены их гласно избирались на сходах, и во многих случаях они противостояли произволу. От готовящегося крестьянского съезда население ожидало, что он должен был обуздать самосуды154.

В Златоусте был организован Временный Военно- революционный комитет (с 30 июня - Временный Организационный комитет). С его возникновением связан любопытный эпизод. Перед зданием, где он размещался, возник стихийный митинг, участники которого потребовали, чтобы власть не принадлежала какой-либо одной партии. В состав ВРК (Организационного комитета) вошли депутат Учредительного собрания, златоустов- ский рабочий и депутатов В. А. Филатов (эсер, член ЦК партии, в 1917 г. занимавший должность председателя городского совета рабочих), П. А. Тейбелис (от социал-демократов), мировые судьи - К. Г. Клебер, А. М. Чика, представитель партизанских отрядов, рабочий А. Е. Асанов, полковник Б. В. Алексеев, В. Н. Швецов (будущий городской голова), горный инженер Г. И. Бострем, С. К. Ильинский и другие155.

В тех волостях, где большевики не пользовались влиянием, был восстановлен прежний состав гласных волостного земства. Там же, где среди гласных преобладали сторонники большевиков, они были лишены полномочий, до новых выборов избирались временные комитеты. 23 июля 1918 г. в Златоустовском уезде про-

шло земское совещание с представителями 21 волости. Местный Организационный Комитет отдавал предпочтение уездному и губернскому земским собраниям, а также съезду представителей всего населения уезда (как это было в Челябинске), и выступил против особого крестьянского съезда156.

Инициативу его проведения взяло на себя Месягутовское волостное земство, развернувшее кипучую деятельность (Месягу- тово - культурный и экономический центр обширного сельскохозяйственного района, один из центров повстанческого движения летом 1918 г.). Было создано бюро в составе Н. В. Рязанова, У. Карабатова, Ш. Башиева, П. Я. Гладина, С. К. Шеина. Организационный комитет был вынужден изменить свою позицию, и направить представителей на съезд (С. К. Ильинский, являвшийся также членом Челябинского Исполкома и участником челябинского съезда, И. В. Мохов, кандидатом - член уездной следственной комиссии, рабочий-фронтовик А. И. Аникеев). От мирового съезда были утверждены судья 4-го участка А. М. Чика и товарищ прокурора С. А. Строганов157.

Съезд, на котором присутствовало 179 делегатов от 35 волостей и 39 представителей от учреждений и организаций, состоялся 6-9 августа 1918 г. Председателем съезда тайным голосованием был избран С. К. Шеин, секретарём - Ю. З. Бойков. Почётным председателем стал полковник Б. В. Алексеев. Пять лиц - Ильинский, Земнов (учитель ремесленной школы, представлявший на съезде также интересы кооперации), Мельников, Шретер и Гирфанов - вошли в мандатно-редакционную комиссию. После утверждения повестки и доклада члена Учредительного собрания В. А. Филатова участники съезда приступили к работе.

Уездный съезд признал власть Сибирского правительства, формирования которого к тому времени контролировали весь уезд и сопредельные горнозаводские районы. Ориентация на Сибирь (а не на Комуч, под контролем которого находился соседний Уфимский уезд) определила и рассмотрение наиболее важных социально- экономических вопросов - о продовольствии и о земле.

Повесткой съезда планировалось установление цен на продовольственные и фабричные товары, но после информации о ведении свободной торговли многими из них эти вопросы отпали. Тем не менее съезд сохранил нормировку на продукты, в кото-

рых ощущался крайний недостаток (чай, мануфактура и прочее). Одновременно, в соответствии с решениями Сибирского правительства, предусматривалось установление предельных цен для казённых поставок, в частности, на пшеницу 7 руб. 13 коп., рожь - 5 руб. 86 коп., овёс 5 руб. 73 коп. и так далее (в целом цены были ниже установленных Челябинским съездом). Что касается земельного вопроса, то в постановлении Сибирского правительства от 6 июля 1918 г. о возвращении имений их владельцам многие делегаты усмотрели отход от решения о социализации земли, принятого на Учредительном собрании. Уездному комиссару, инженеру К. Р. Петрову пришлось специально брать слово и пояснять, что правительство «не отрицает в принципе социализации земли», но её проведение требует массы подготовительной работы158.

В принятой резолюции урожай, засеянный весной 1918 г., оставался за посевщиками. Владельцам (в т. ч. крестьянам, арендовавшим ранее перераспределённые земли и общинникам, «излишки» земель которых также были перераспределены) возмещалась стоимость заготовленных паров. Отобранное у зажиточных крестьян имущество и сельскохозяйственный инвентарь возвращались, дела о них разбирались местными следственными комиссиями. Делегаты высказались за неприкосновенность надельного землевладения и восстановление арендных отношений, выполнявших роль важного регулятора отношений между различными группами земледельцев, и являвшегося одним из условий формирования и функционирования крупнотоварного крестьянского хозяйства. В выступлениях говорилось, что землепользование везде восстановлено на старых началах. По информации с мест, в большинстве волостей уезда весной 1918 г. было проведено перераспределение («социализация») земли, а также предприняты попытки уравнительного передела земли между «многоземельными» (прежде всего башкирскими) и «малоземельными» волостями. Для разбора земельных конфликтов и подготовки материалов по аграрному вопросу к Учредительному собранию было постановлено создать земельную комиссию в составе 7 человек, представлявших русское и башкирское население уезда. Комиссия немедленно приступила к работе159.

Значительный интерес представляет вопрос о налогах и организации обложения населения, так как в крестьянском сознании рево-

люция соединялась с освобождением от всех и всяческих платежей государству (любопытно, что в 1917 г. златоустовская деревня почти в 3 раза сократила выплату налогов и сборов), а обложения имущих классов, разные чрезвычайные налоги породили недовольство советской властью. Крестьянский съезд в Месягутово принял решение о возобновлении земских сборов, как недоимок, так и оклада, вплоть до продажи имущества неплательщиков. Одновременно предложение управы лишить неплательщиков права пользоваться земскими мероприятиями было отклонено.

Отвергнута была и идея принудительных займов у населения. Уездные и волостные земские собрания получили право вводить косвенные налоги на товары и продовольствие, «с тем, чтобы... средства пошли на содержание волостных управ и покрытие расходов, вызванных переживаемым моментом». Особым пунктом съезд поручил управе в ближайшие дни разработать вопрос о прогрессивно-подоходном налоге. Открытым (до разрешения в общегосударственном порядке) остался вопрос о возвращении контрибуций. Помощь беднейшему населению и солдатским семьям была возложена на волостные управы, съезд признал желательным восстановление хлебозапасных магазинов160.

Нашли отражение в деятельности съезда и вопросы образования. По инициативе учителя Дуванской ремесленной школы, учителя Грибкова съезд принял резолюцию «ученье - свет, не ученье - тьма» и поручил уездному земству принять меры к восстановлению занятий в Месягутовской женской гимназии.

Аплодисментами была встречена на съезде речь представителя златоустовского гарнизона полковника Б. В. Алексеева, призвавшего к созданию национальных полков. Отчасти мобилизация в уезде была проведена в дни мятежа, масса повстанцев-добровольцев пополнила формирования Сибирского правительства и Комуча, а некоторые отряды были развёрнуты в самостоятельные подразделения (например, отряд саткинца подпоручика А. С. Рыча- гова - впоследствии генерал-майора колчаковской армии - был развёрнут в Красноуфимскую бригаду)161. Вместе с тем именно мобилизация в Красную армию послужила поводом к массовым крестьянским восстаниям, и отношение деревни к гражданской войне - пусть даже в форме борьбы с»германобольшевизмом» - было неоднозначным. Так, деятели местного земства заявили

уездному организатору агитационно-вербовочного отдела «Народной армии», что в деятельности отдела не видят «никакого смысла» и что в деревне агитаторов будут бить162. Съезд в Ме- сягутово отметил, что «в крупных селениях уезда военнообязанные образовали сильные организации, действующие далеко не в интересах русского государства». О имевших место разногласиях деревенских «верхов» и подлежащих мобилизации крестьян - прежде всего молодёжи - говорит и ходатайство съезда «о расселении их по небольшим селениям мелкими группами».

Контроль за исполнением своих решений - многие из которых были адресованы военным и гражданским административным властям, земству - съезд возложил на президиум163.

Сопоставление принятых на съездах решений с требованиями, высказывавшимися крестьянами в течение лета - осени 1918 г. в переписке с властями и разнообразных «официальных» документах, исходивших из крестьянской среды (ходатайствах и прошениях, отзывах на запросы земельных органов, приговорах и постановлениях сходов и т. п.) показывают, что они соотносятся, но далеко не исчерпывают всего спектра позиций уральских земледельцев. В некоторых вопросах - о мобилизации, восстановлении волостного земства, о возвращении части угодий в пользование собственникам, возобновлении арендных платежей за переданные весной 1918 г. казённые и частные земли - они разошлись с настроениями значительной части крестьянства. Обезличенное решение общих вопросов земельного устроения на съездах не учитывало самой атмосферы деревни с развернувшейся в ней борьбой корпоративных, групповых и индивидуальных интересов, старых обид и счётов, делёжкой земли между конкретными семьями и людьми. Это позволяет поставить вопрос об аутентичности постановлений и резолюций крестьянских съездов и совещаний как выразителей общественного мнения деревни, необходимости их сопоставления и дополнения свидетельствами, приближенными к хозяйственной и социальной практике крестьянства на местах, которое учитывало бы несоответствие общих правовых понятий и категорий, фигурирующих в этих документах, более конкретным и дифференцированным представлениям крестьян.

Деятельность съездов как представительных органов имела важное значение для оформление политического режима «де-

мократической контрреволюции». В ряде случаев они оказали непосредственное влияние на формирование и политическую физиономию местной власти, как это было в Челябинске, окружная администрация которого (комиссар и уполномоченные соответствующих ведомств в «Приуральском районе») была создана Сибирским правительством на основе избранного на уездном съезде Исполкома народной власти. Социалисты и их союзники по демократическому лагерю рассматривали съезды как обязательный элемент механизма государственного строительства и разрешения вопросов местной жизни. Так, на 25 августа 1918 г. в селе Суханка Красноуфимского уезда был назначен партизанский съезд представителей всех освобождённых волостей Златоу- стовского и Красноуфимского уездов, на котором планировалось обсудить аграрные вопросы. Главный штаб партизан просил выслать распоряжения «из объединения временных правительств» по этим вопросам164. 7-15 августа 1918 г. состоялся съезд крестьянских, казачьих и мусульманских депутатов в Троицке, две трети участников которого составляли казаки. Съезд рассмотрел вопрос о создании 4 Челябинского округа Оренбургского казачьего войска (в состав округа вошло большинство казачьих станиц Челябинского уезда), и поддержал рекомендацию комитета народной власти о назначении Троицким уездным комиссаром А. Иванова - бывшего земского начальника, в 1917 г. работавшего секретарём уездного комиссара, а при большевиках занимавшего должность секретаря земельного комитета. Иванов был утверждён Временным Сибирским правительством уездным комиссаром, а после колчаковского переворота - назначен управляющим Троицким уездом165.

В целом решения съездов были ориентированы на крепкое крестьянство, занимавшее ведущие позиции в общественном самоуправлении и хозяйственной деятельности уральской деревни. Со взглядами, настроениями, требованиями этой группы вынуждены были считаться и местная администрация, и правительственные круги контрреволюции, приступившие к разработке своих нормативных актов по земельному вопросу.

Земельный вопрос в документах антибольшевистских правительств. Приказом Комуча от 6 июля 1918 г. закон Учредительного Собрания о земле получал обязательную силу «для всех

губерний России»166. 24 июля 1918 г. была обнародована декларация Комуча, подтверждавшая "бесповоротный" переход земли в общенародное достояние. Конкретные положения реформы в будущем должно было определить Учредительное Собрание, но уже теперь, опираясь на первые 10 пунктов закона о земле, Самарский комитет вводил запрет на сделки с землёй: купли-продажи, залога и т. д.167 Принятие такого документа было для эсеровских деятелей политической необходимостью, и должно было укрепить их позиции перед лицом союзников "справа". В инструкциях, направляемых Самарским правительством на места, прямо требовалось неукоснительно соблюдать первые 10 пунктов закона о земле, принятого Учредительным Собранием 5 января 1918 г. Предполагалось, что земельные комитеты разработают временные правила, до издания которых пользование землёю будет продолжаться на тех основаниях, которые "существуют в настоящее время" (т.е. сложились при советской власти). В том же духе выносили постановления губернские и уездные комитеты, которые приступили к работе и выработке порядка землепользования после освобождения территории Оренбургской и Уфимской губерний в июле - августе 1918 г.168 Вместе с тем интересы антибольшевистской коалиции вынуждали учредиловцев идти, как и в 1917 г., по пути ограничения крестьянского движения, а значит - усиления административных начал в политике правительства.

Отношение к первым земельным преобразованиям, проведённым весной 1918 г., у эсеровского руководства было двойственным. Признавая, что к лету 1918 г. была решена первая задача аграрной революции - передача и распределение земель среди крестьян во временное пользование, эсеры отмечали, что "громким лозунгом социализации земли был освящён в сущности разгром помещичьего хозяйства, раздел инвентаря и скота, уничтожение культурных хозяйств и захват ближайшей частно-владельческой земли отдельными деревнями, а в них - зажиточным, крепким крестьянством", результатом чего стало падение сельскохозяйственной культуры и образование мелкой крестьянской собственности169. Близкие взгляды на советские аграрные преобразования высказывались и в либеральной публицистике 1917 - начала 1918 г., что создавало условия для компромисса между социалистическим руководством Самарского комитета и цензовыми кругами.

В соответствии с распоряжениями Комуча и его местных органов, все земли поступали в распоряжение земельных комитетов. В отношении наиболее демократичных волостных комитетов этот момент был сформулирован более осторожно. Земли волости брались ими "на учёт", среди нуждающихся крестьян распределялась земля государственного фонда, и только при её недостатке (и с санкции уездных земельных органов) - частновладельческая. Казённые и частновладельческие земли предоставлялись населению «в одногодичную аренду» за плату, включающую все поземельные налоги. Размер её устанавливался комиссией из заинтересованных ведомств и лиц, с участием уездного земства, что должно было обеспечить соблюдение финансовых интересов казны и самоуправлений. За государственные и банковские земли плата шла соответствующим учреждениям, за частновладельческие - в депозит уездного земельного комитета170.

Другим важным направлением аграрной политики стала продекларированная правительством поддержка сельскохозяйственного производства и экономически мощных хозяйств - основных поставщиков товарного хлеба. Программные взгляды эсеров по этому вопросу подверглись существенной корректировке уже в 1917 г., при разработке принципов будущей аграрной реформы в Главном земельном комитете, и получили дополнительное обоснование в условиях гражданской войны171. Так, приказ № 124 и составленные на его основе правила предоставляли право снятия посевов (уборки урожая) как в "трудовых", так и в "нетрудовых" хозяйствах тому, кто их произвёл. Владельцам возвращался необходимый сельскохозяйственный инвентарь, в том числе убороч- ный172. В "пользовании" (поскольку собственность на землю отменялась) частновладельцев, арендаторов и заведующих казёнными имениями должно было остаться необходимое количество земли, при обязательстве владельца полностью использовать её. На практике это означало приостановку конфискации уцелевших частновладельческих экономий, а также сохранение хозяйств посевщиков- кулаков, арендовавших землю у государства, помещиков и односельчан. К частновладельцам приравнивались крестьяне, располагавшие излишками собственных земель (купчих, укреплённых по столыпинским законам, надельных). Одновременно правительство попыталось ограничить внутриобщинные переделы173.

Указанные мероприятия должны были содействовать стабилизации хозяйственных отношений в деревне. Вместе с тем они требовали создания на местах сильного и эффективного аппарата власти. Шагом в этом направлении стала реорганизация и объединение деятельности всех земельных учреждений под управлением губернских земельных комитетов, в непосредственное подчинение которых передавались управления земледелия и государственных имуществ, землемерно-межевая и агрономическая службы, дела местных отделений Крестьянского поземельного банка и комиссий по разверстанию башкирских земель174. Централизация земельного дела на уровне губернии сочеталась с регламентацией всей деятельности волостных земельных комитетов. Важную роль продолжала играть местная земельная и лесная администрация, сохранившая фактическую независимость от низовых крестьянских организаций. Тем не менее, передав комитетам право учёта и распределения земель и создав строго вертикальную систему управления земельным делом, "учредиловцы" рассчитывали сохранить контроль над ситуацией в деревне, справиться с эксцессами и "нормировать земельные отношения"175.

С восстановлением земельных комитетов, наделённых широкими полномочиями, возник вопрос о их взаимоотношениях с земствами. На основании "Положения", принятого в 1917 г., представители последних входили в состав уездных и губернских комитетов и их исполнительных органов — советов176. Что касается низовых комитетов, то фактически они продолжали оставаться частью единой системы крестьянского самоуправления, сформировавшейся в условиях революции и формально представленной волостным земством. Именно на волостное земство была возложена организация комитетов после свержения советской власти. При этом крестьяне во многих случаях восстанавливали не комитет, а "волостной земельный отдел", руководство которым поручалось одному из членов земской управы. Часто волостное земство, а не комитеты, направляло своих представителей и на собрание уездного комитета177.

Курс на объединение деятельности комитетов и земств был закреплён в документах ряда вышестоящих учреждений. Так, собрание Стерлитамакского уездного комитета высказалось за самостоятельность волостных земельных комитетов, но с обяза-

тельным участием в них членов земских управ. Совет Уфимского губернского комитета в одном из своих распоряжений в августе 1918 г. (со ссылкой на приказы Комуча) прямо называл волостные комитеты "отделами волостных земств"178. Очевидно, именно к такому решению склонялись правительственные круги, хотя полностью реорганизация земельного дела не была завершена.

В целом мероприятия Комуча можно рассматривать как продолжение политики прежнего Временного правительства, в частности, программы так называемых "переходных мер", разумеется, с поправкой на произошедшие за это время перемены в аграр- *

ных отношениях .

Близкой к позиции Комуча была и аграрная программа Временного Областного правительства Урала, созданного в начале августа 1918 г. в Екатеринбурге из представителей партий эсеров, социал-демократов, энесов, кадетов и близких к ним цензовых кругов. Впредь до общего решения земельного вопроса всероссийской государственной властью правительство оставляло землю в руках фактических пользователей. Одновременно правительство предполагало установить особую плату в пользу государства за перешедшие во время революции к крестьянам земли, и оговорило право разрешения земельных сделок для промышленных и государственных целей179. Несмотря на претензии екатеринбургского правительства на региональный статус, в реальности его власть распространялась на незначительную часть территории Пермской губернии180.

В Западной Сибири роль правительственного центра в первые недели после переворота выполнял Западно-Сибирский комисса-

* Содержание программы было раскрыто в выступлении С. Л. Маслова на 1-м съезде советов крестьянских депутатов в мае 1917 г., а также в представленном им осенью законопроекте: ограничение земельных сделок; контроль за сельскохозяйственным производством, особенно в помещичьих хозяйствах; создание специального арендного фонда для удовлетворения земельной нужды крестьян, из казённых, удельных и части частновладельческих земель, прежде всего традиционно сдаваемых в аренду или обрабатываемых наймом крестьянского инвентаря; регулирование арендных цен, причём плата за частновладельческие земли должна была поступать владельцу. Программа была рассчитана на переходный период, до окончательного решения земельного вопроса. "Законопроект Маслова" исходил из сохранения частной собственности на землю до Учредительного Собрания (Гинёв В. Н. Аграрный вопрос и мелкобуржуазные партии в России в 1917 г. Л., 1977. С. 155-160).

риат, созданный в мае 1918 г. в Новониколаевске на основе соглашения правительства П. Дербера и эсеров во главе с членами Учредительного Собрания Б. Марковым, П. Михайловым и другими. По отношению к советским преобразованиям комиссариат занял гибкую позицию, сохраняя те из них, которые признавались эсерами жизненными. В аграрном вопросе он придерживался закона о земле, принятого Учредительным Собранием, выступая за прекращение самовольных захватов земель181.

Более независимым от "революционного наследия" был аграрный курс Сибирского правительства во главе с правым эсером П. В. Вологодским, ряд деятелей которого (в т.ч. министр финансов и фактический лидер правительства И. А. Михайлов) были связаны с влиятельными военными и цензовыми кругами. Так, отвечая на телеграмму А. И. Дутова об отношении к постановлению Учредительного Собрания, отменявшему право частной собственности на землю, представители Сибирского правительства указывали, что считают его "подлежащим пересмотру Сибирским Учредительным Собранием применительно к условиям сибирской жизни"182. 3 июля 1918 г. министром земледелия Н. И. Петровым был представлен проект постановления об отмене «основного закона о социализации земли», однако публично пойти на отмену социализации правительство не решилось, ограничившись признанием всех декретов, принятых Советом Народных Комиссаров, недействительными183.

6 июля 1918 г. в числе первых законов правительство принимает постановление о возвращении владельцам их имений со всем инвентарём, до решения вопроса Учредительным Собранием. "Культурные имения" передавались под контроль органов самоуправления и возврату не подлежали184.

Как уже отмечали исследователи, в этом акте сказался учёт особенностей сибирского землевладения, отсутствие в Сибири значительного помещичьего хозяйства, подвергшегося разделу185. Вместе с тем получившая распространение летом 1918 г. трактовка документа как "закона о денационализации земли", перешедшая потом и в научную литературу, нуждается в уточнении. Предметом постановления были не сами земли, а "имения" (т. е. хозяйства), расположенные на собственных и арендованных землях. Таким образом, постановление предполагало прежде всего

восстановлении хозяйственного заведывания владельцев своими имениями, что находилось в соответствии с законодательством бывшего Временного правительства, ограничившим право распоряжения землёй (продажа, заклад и т. д.) запретом на отчуждение внегородских недвижимостей186. В примечании к постановлению оговаривались интересы лиц, временно пользовавшихся чужой землёй, в частности, право на компенсацию затрат, что фактически отодвигало возвращение имений до конца полевых работ. В то же время текст документа не определял чётко порядка "возвращения имений", и в этом смысле носил в значительной степени декларативный характер. Появившаяся 1 августа 1918 г. инструкция возложила осуществление постановления на специальные комиссии, образуемые губернскими и уездными земствами, а также установила разрешительную процедуру рассмотрения вопроса—только после личного обращения владельца или его доверенного лица с приложением всех необходимых документов. Вопрос о правовом и фактическом положении частновладельческих земель, по существу, оставался до конца непрояснённым, хотя отмена Сибирским правительством советских декретов (точнее, признание их "актами незакономерными, а потому юридически ничтожными"187) и упоминание в тексте документа "собственных" земель означали признание им "де-юре" права частной собственности на землю.

Общие принципы регулирования аграрных отношений и организации земельного дела были определены во "Временном положении об учреждениях, ведающих земельными делами в Сибири" от 25 июля 1918 г. Согласно ему, все земли сельскохозяйственного назначения, находящиеся в фактическом обладании населения, а также частновладельческие земли (все частновладельческие земли, независимо от того, в чьих руках они находились) передавались в ведение органов земского самоуправления. Под "фактическим обладанием" понималось пользование землёй, "как бы переданной в надел", находящейся у крестьян на основании действующих узаконений (например, надельной, купчей, арендованной) или полученной ими "в установленном порядке" (например, от советских земельных органов), а не захваченной самовольно. Временно им могли также передаваться, для распределения среди населения "на особых условиях", отдельные участки казённых земель, прежде всего, видимо, уже переданные

крестьянам и распределённые между сельскими обществами весной 1918 г. 188 "Ведение", понятие которого было разработано в аграрном законодательстве 1917 г., давало возможность земельным органам контролировать использование земельных угодий и регулировать земельные отношения (устанавливать арендные цены, брать часть земли в своё прямое заведывание и т. д.) без формального изменения отношений собственности189.

Таким образом, центральной фигурой земельного дела на местах становились органы самоуправления. В составе уездных и губернских земских управ создавались земельные отделы. С упразднением земельных комитетов для объединения и координации работы всех земельных учреждений при земствах организовывались советы по земельным делам. В состав губернского по земельным делам совета входили председатель и заведующий земельным отделом земской управы, председатель городского самоуправления, начальник местного управления земледелия и государственных имуществ, заведующий переселенческим районом, представитель окружного суда, а также, при рассмотрении смет и планов, по одному представителю министерства финансов и ведомства государственного контроля. Уездный совет состоял из председателя и заведующего земельным отделом земской управы, мирового судьи по назначению окружного суда, а также представителей управления земледелия и переселенческого ведомства. В функции советов входило рассмотрение вопросов, связанных с реализацией аграрных законов правительства, разрешение земельных споров в пределах ведения бывших земских начальников, рассмотрение жалоб на постановления сельских обществ и действия должностных лиц сельского и волостного управления по земельным делам и пр. Переместив центр работы в земство, передав в его ведение частновладельческие и крестьянские земли, правительство восстановило прежний порядок заведывания казёнными и банковскими землями, непосредственно подчинив соответствующие учреждения министерству земледелия и колонизации Сибири. При последнем также, специально для подготовки реформы и разрешения земельных вопросов, был организован земельный отдел.

Таким образом, в своих основных чертах аграрный курс Сибирского правительства оформился только к августу 1918 г. На

практике проведение его в жизнь представляло собой компромисс с фактически сложившимся на местах потоком аграрного регулирования, направленность которого во многом отличалась от позиции официального Омска. Следствием этого стала значительная корректировка правительственного курса. Так, собственники, а в ряде случаев и административные власти настаивали на выполнении постановления от 6 июля 1918 г., которым декларировалось возвращение имений прежним владельцам. Земельными органами на местах этот документ, являвшийся частью общего курса сибирских властей на восстановление «нормальных» хозяйственных отношений, был встречен очень сдержанно. Вместе с тем напряжённая ситуация, которая возникла в деревне после его опубликования, заставила их ускорить выработку документов, регламентирующих землепользование в новых условиях. 28 июня 1918 г., в своём первом после перевыборов заседании Курганский уездный земельный комитет, опираясь на постановление уездного съезда, вынес решение о сохранении пользования частновладельческими землями и покосами в 1918 г. теми обществами, которым они достались по большевистскому разделу. Как доносил уездный комиссар, «это законное учреждение своею санкцией большевистских распоряжений. дало крестьянам полную возможность не доверять вышеуказанному моему разъяснению (о предоставлении прежним владельцам всех неиспользованных крестьянами частновладельческих земель. - П. Н.)... а впоследствии и не подчиниться и изданному уже Временным правительством закону о денационализации частновладельческих земель, ибо если до этого постановления земельного комитета сенокосы считались только за обществами, то после него стали уже делить-

190

ся между отдельными крестьянами, а затем и выкашиваться»190.

27 июля 1918 г. появилась инструкция Челябинской уездной земельной управы, составленная, как указывалось в преамбуле, на основании законов Временного правительства, постановлений казачьего и уездного съездов. Фактически она повторяла и конкретизировала основные положения резолюции съезда191. В тексте инструкции полностью отсутствовали ссылки на постановления сибирских властей, тем более, что постановление о распространении действий узаконений и распоряжение Сибирского правительства на Челябинский, Троицкий и Златоустовский уезды - т.е.

территорию Челябинского округа - было принято только 2 августа 1918 г.192 Позднее в деловой переписке её будут представлять как "развитие" закона от 6 июля. Но в действительности, очевидно, прямое упоминание о нём было опущено сознательно, хотя документ и не мог обойти вопроса о частновладельческих землях. Бывшие частновладельческие земли объявлялись государственным фондом и, впредь до окончательного решения вопроса о них Учредительным Собранием, за удовлетворением земельной нужды собственников и жителей соседних селений (путём аренды), свободные их доли оставались на руках владельцев, под полную ответственность последних и под контролем уездной управы. Но и в этом случае та часть земель, которую владелец постоянно сдавал в аренду или не обрабатывал несколько лет, до издания правительством специального постановления на этот счёт, переходила в прямое заведование уездной земельной управы, бралась на учёт волостными управами и могла быть сдана в аренду с внесением арендной платы в казну на особый счёт (в депозит управы). Церковные земли, за наделением причта по местной норме, передавались соответствующим сельским обществам.

Так же действовали земельные органы соседних с Челябинским уездов. В Шадринском уезде, как сообщала в конце июля телеграммой в Омск на имя председателя Совета министров частновладелица А. Протопопова, земельная управа считала законом постановление разогнанного Учредительного Собрания. По мнению комиссара, Собрание высказало лишь принципиальный взгляд на вопрос, "но комиссар и управа не находят возможным принимать за закон распоряжение Временного Сибирского правительства, как официально не полученное здесь и известное только из газет". По сообщению другого информатора, Шадрин- ская земельная управа и уездное земство избрали одну общую линию поведения - "не проводя явочным порядком никаких со- циализаций, укреплять и удерживать имеющиеся завоевания"193.

Инструкцию, аналогичную челябинской, подготовил в конце октября Златоустовский уездный совет по земельным делам. Согласно ей, частновладельческие земли объявлялись государственным фондом и подлежали распределению среди трудового крестьянского населения, в аренду сдавались и излишки надельных земель. Свободные от аренды местным населением частновладельческие земли

могли остаться, по решению совета, на руках владельца под полную его ответственность194.

Подобное направление работы по урегулированию земельных отношений опиралось на прямую поддержку краевого политического руководства. Так, приказ № 9 от 4 августа 1918 г. за подписью и.д. Челябинского окружного комиссара эсера В. Будеско возлагал толкование законов Сибирского правительства на уездные органы народной власти, в частности, на уездную земельную управу, прямо говорил о недопустимости сгона крестьян с земли195. Руководитель Челябинской земельной управы, видный уральский социал-демократ Н. Кудрин вскоре был назначен правительством уполномоченным министерства земледелия и колонизации в Приуральском районе. Когда в октябре 1918 г., на одном из своих первых заседаний Челябинский уездный по земельным делам совет вынес решение о возвращении имений бывшим владельцам, уполномоченному удалось настоять на его пересмотре и фактической отмене. В частности, он указал на несоответствие принятого документа специальной инструкции о порядке исполнения постановления от 6 июля 1918 г., согласно которой в каждом случае для производства дела была необходима личная просьба владельца (чего не было в решении совета). Он предложил также свою трактовку закона, разделив вопрос о возвращении имений в "заведывание" владельцев, и положение всех частновладельческих земель, переданных в ведение органов местного самоуправления196.

Сильные позиции демократического крыла в руководящих структурах "Приуралья", видимо, придавали определённое своеобразие проводимой на территории края социально-экономической политике. Однако "демократический" облик был характерен, в той или иной мере, тогда для сибирской местной власти в целом, шла ли речь об административных органах или самоуправлении, сформированном в результате выборов осени 1917 г. Этот момент необходимо учитывать при оценке аграрной политики сибирских небольшевиков, лицо которой определялось взаимодействием центральных и региональных, местных учреждений "контрреволюции". Что же касается сибирского законодательства, то оно, безусловно, как и политика учредиловцев, исходило на деле из признания сложившейся в результате революции структуры зем-

лепользования. Усилия властей были направлены на создание механизмов, позволяющих контролировать распределение и условия использования отдельных категорий земель, главным образом земель Казны, Банка и частновладельческих угодий, ставших объектами крестьянских захватов. Другим направлением работы правительства и земельных органов на местах (так, впрочем, и не получившим значительного законодательного развития) было восстановление дееспособных средних и крупных хозяйств, прежде всего - "на обочине" крестьянского землепользования, и лишь впоследствии за счёт некоторых занятых крестьянами земель. Решение этого вопроса передавалось в руки земств, что должно было "самортизировать" процесс возвращения угодий прежним владельцам. Ликвидация громоздкой системы земельных комитетов с одновременным расширением компетенции самоуправлений, менее жёсткие, в сравнении с Комучем, формы координации деятельности земельного аппарата на местах, формально- юридическое сохранение частной собственности на землю - всё это позволяет говорить о либеральных элементах аграрного курса в Сибири, предполагавшем относительно мягкие формы вмешательства государства в экономическую жизнь197.

Общие для «демократической контрреволюции» моменты в разрешении аграрного вопроса позволили достичь компромисса на Государственном Совещании в Уфе в сентябре 1918 г. при выработке платформы будущего «Всероссийского правительства». При обсуждении программы правительства в народнохозяйственной области наибольшие споры вызвал как раз земельный вопрос. В первоначальном проекте содержалась ссылка на закон о земле, принятый Учредительным Собранием. Против этого выступили "Единство" и кадеты, которых, главным образом, не устраивало то, что вставка о законе 5 января будет иметь официальное значение. В то же время представитель правых эсеров М. Я. Гендельман заявил о принципиальной позиции своей группы: частная собственность отменена, а земля всё же до решения в Учредительном Собрании должна остаться в руках фактических пользователей. На основе этих моментов и был достигнут компромисс. В окончательном варианте соответствующего пункта было записано, что правительство, до разрешения земельного вопроса в Учредительном Собрании, оставляет землю в руках её

Глава 1. Южноуральская деревня и власть в 1917-1918 гг.              65

фактических пользователей и регулирует землепользование на началах максимального увеличения обрабатываемых земель и расширения трудового землепользования, «применяясь к бытовым и экономическим особенностям отдельных областей и районов»198. Тем самым оговаривалось сохранение областными учреждениями выработанных ими подходов в регулировании аграрных отношений с одновременным признанием права на существование различных типов хозяйств - как небольших «трудовых», так, видимо, средних и крупных.