97. ВОЗНИКНОВЕНИЕ И ПРЕОДОЛЕНИЕ БОЛЬШЕВИЗМА В РОССИИ
II
Вся история России есть борьба между центростремительным, созидающим тяготением и центробежным, разлагающим, — между жертвенной, дисциплинирующей государственностью и индивидуализирующимся, анархическим инстинктом.
Центробежная тяга в известном смысле тоже служила государству, заселяя окраины, отстаивая их от вторжений и постепенно поддаваясь государственно-воспитывающему влиянию Москвы. Напряжения и успехи государственного духа, которым строилась историческая Россия, постепенно укрощали и замиряли порывы анархического инстинкта; и тогда буйный авантюризм или вытеснялся в душах, или уходил на окраины государства, но и в том и другом случае он не угасал, а тлел подпочвенно наподобие горящего торфяного болота. И когда давление центра возрастало (Иоанн Грозный, закрепление сословий при Алексее Михайловиче, государственное напряжение при Петре, усиление крепостного права при Екатерине, напряжение великой войны 1914—1917 гг.), то подземное тление вспыхивало пожаром и грозило распадом России (Смута 1607—1613, бунт Разина 1667—1668, бунты стрельцов 1682, 1689, 1697; бунт Пугачева 1773—1774, большевистская революция). Русское правительство как бы укрепляло и приводило в движение национально-государственный мускул; но перенапряжение этого мускула отзывалось восстаниями центробежного инстинкта.Однако, было бы нелепо думать, что историческая Россия строилась больше всего принуждением, страхом и казнью. Государство вообще держится инстинктом национального самосохранения и правосознанием граждан, их полуосознанной лояльностью, их чувством долга, их патриотизмом. А в исторической России (XIII—XIX век) административный аппарат был технически слаб и беспомощен и совершенно не мог проработать силою принуждения огромную пространственную толщу нашей страны. Историческая Россия строилась верою и национальным инстинктом, государственным чувством и правосознанием, а также тяжкими уроками завоевания и порабощения со стороны иноплеменников (татары, шведы, немцы, поляки, турки).
Нажим врагов на незащищенную естественными рубежами Россию — заставлял русский народ осознать свою самобытность, укрепиться духом, центростремительно сплотиться, чтобы затем центробежно раздвинуться и отстоять свои новые рубежи.Этот процесс постепенно превратил Россию в великую державу и потребовал от русского гражданина великодержавного разумения и воления. Индивидуализированный инстинкт должен был увенчаться индивидуализированной духовностью, т. е. лично окрепшею верою, личным характером, личным правосознанием, Личным разумением государственных необходимостей и задач России. В критический час истории этого не оказалось и наступила трагедия — разложение фронта и большевистская революция со всеми ее последствиями.
Это не значит, что личная духовность совсем отсутствовала в России. Но в массах она была не укреплена, не воспитана и не организована, а в смысле государственного разумения и навыка совершенно слаба.
Личная духовность в России всегда имела свободное дыхание в области веры, ибо Православие (в отличие от протестантизма, утратившего веру в личное бессмертие человека) всегда утверждало лично бессмертную и лично ответственную душу и (в отличие от католицизма, строящего свою веру на воле, дисциплине и гетерономии) всегда культивировало тайну личного восприятия Бога, личного созерцания святыни и личного, автономного совестного делания. Россия не знала инквизиционной системы и системы истребления еретиков: православно верующий был по самой идее своей призван к религиозному самостоянию и личному строительству своей веры — и если это осуществлялось недостаточно (и со стороны верующих, и со стороны Церкви), то идея Православия и задание его от этого не менялись.
Далее, личная духовность в России строила семью, воспитывала детей и вынашивала тот глубокий и чуткий совестный акт, который так характерен для русского человека. Она вынашивала и выносила русское искусство, начиная от православной иконописи и кончая русской музыкой наших дней.
Она создала русскую науку.Она нашла себе особое выражение в русской армии, где военная организация и личная доблесть солдата шли рука об руку; где Суворов, идя по стопам Петра Великого, выдвинул идею солдата как религиозно верующей и несущей духовное служение личности; где воинская инициатива и импровизация ценились всегда по заслугам.
Личная духовность в России проявлялась и в местном, сословном и церковном самоуправлении, история которого начинается с XII века, в создании артелей и кооперации, в культурном (музыкальном, театральном и школьном) организаторстве, в хозяйственном творчестве русского крестьянина, купечества и дворянства.
Но, может быть, она нигде не выразилась так самобытно и совершенно, как в русском национальном хоровом пении. В отличие от ряда других народов, заменяющих хоровое пение рубленым речитативом или совместным ревом в унисон, русский национальный хор, никем не обученный, как бы “от природы” без подготовки, исполняет песню во много голосов, по слуху, верно, причем каждый голос гармонически ведет свою мелодическую линию, свободно варьируя подголоски и двигаясь в самобытных тональностях, доселе неопределенных музыкальными теоретиками. Русский поющий хор есть истинное чудо природы и культуры, в котором индивидуализированный инстинкт свободно находит себе индивидуальную и верную духовную форму, свободно слагается в социальную симфонию. Этим и предначертываются пути грядущей России.
Все это можно выразить так:
индивидуализация инстинкта дана русскому человеку, а индивидуализация духа является его исторической задачей;
русский человек имеет душу внутренне свободную, даровитую, темпераментную, легкую и певучую, а духовная дисциплина и духовный характер должны быть еще выработаны в русской народной массе.
Русская душа не может пребывать в рабстве — ни у своих собственных страстей, ни у коммунистов. Она не должна довольствоваться индивидуализацией своего инстинкта; она призвана найти для него духовно верную, личную форму.
Русскому человеку предстоит сделаться из “особи” — личностью, из соблазняемого “шатуна” — характером, из “тяглеца” и “бунтовщика” — свободным и лояльным гражданином. Тогда Россия окончательно превратится из песчаного вихря — в художественное здание несокрушимой прочности. Она станет поющим хором, и хаос не будет ей страшен.Этим определяется и настоящее и грядущее нашей страны.
Коммунистическая революция есть в действительности глубокая историческая реакция: попытка вернуться к доисторической первобытной коллективности, к недифференцированному состоянию души и общества. И в то же время это есть некоторый радикальный и поучительный опыт, доказывающий разрушительность и жизненную нелепость этого замысла. Нельзя “взять назад” индивидуализацию инстинкта и “отменить” всякую духовность в жизни народа, как попытались сделать коммунисты. Личное начало должно быть утверждено и признано. И Россия возвратит себе все “взятое назад” и “отмененное”. Этим и определится ее будущее.
Только этим путем, т. е. воспитанием русского человека к духовности и свободе, воспитанием в нем личности, самостоятельного характера и достоинства, можно преодолеть и все тягостное наследие тоталитарного строя и все опасности “национал-большевизма”. Изображать же этот путь духовности, личной свободы и творческой самостоятельности, как призыв к национал-большевизму, можно, только утратив и смысл и совесть.
1 мая 1950 г.