3. Политика сплошной коллективизации сельского хозяйства

Причины перехода к политике сплошной коллективизации. Сплошная коллективизация сельского хозяйства была второй составной частью «великого перелома», происходившего в стране на рубеже 20—30-х гг.

Более того, за годы мировой и гражданской войн сельское хозяйство сильно деградировало. Переделы земель привели к сведению всех хозяйств к одному уровню, дроблению наделов. Крестьянство замкнулось в себе, возвратившись к натуральному хозяйству, уравниловке. Возрождение об­

щинных традиций пресекло наметившееся ранее стремление отдельных крестьян стать собственниками земли. Остановился механизм социальной дифференциации и мобильности. Исчезновение крупных и значительное ослабление зажиточных хозяйств повлекли за собой уменьшение количест­ва зерна, предназначенного на продажу вне деревни. В 1926 г. такого зерна было в два раза меньше, чем в 1913 г. (при приближении к уровню этого года общего производства сельхозпродуктов). Средние и бедняцкие хозяй­ства производили 4/5 товарного зерна, и лишь 1/5 — зажиточные хозяйства.

Еще более, с материальной точки зрения, крестьянство пострадало в годы нэпа по причине крайне неэквивалентного товарообмена. Все формы кооперации, в особенности производственная, в сложившихся условиях были для крестьян скорее не дорогой к благополучию и зажиточной жизни, а средством защиты от окружающего мира, спасения от окончательного разорения, голода и нищеты. Таким образом, в 20-е гг. российская деревня оказалась еще менее приспособленной к равноправному экономическому партнерству с городом.

Взгляды Сталина и его сторонников в партии на эту проблему были

факта, что ведущее место в установлении связей между деревней и городом отводится человеческой воле, которая определяет формы этих связей, пути

и средства их установления. Конкретная практика, воздействие многовеко­вого опыта российских политиков и реформаторов неминуемо толкали

правящую группировку на путь преимущественного развития города за счет деревни, промышленности — за счет сельского хозяйства. Изменение сель­ского хозяйства по-сталински — это не обеспечение его восходящего каче­

ственного развития, а организационно-техническая перестройка с целью легкого и удобного изъятия у крестьян необходимой продукции.

В целом новая аграрная политика включала в себя решение двух взаи­

мосвязанных задач. Первая — социально-политическая: раз и навсегда снять с повестки дня постоянно беспокоивший власти вопрос о крестьян­ских волнениях, для чего провести «ликвидацию кулачества как класса» и в Результате очистить деревню от способных к сопротивлению слоев населе­ния. Вторая — организационно-экономическая: образовать на базе низко- ^т°варных крестьянских дворов крупные коллективные производственные хозяйства (колхозы и совхозы), полностью подчиненные органам власти. Колхозы и должны были стать надежным, не подверженным рыночной конъюнктуре, каналом перекачки ресурсов, в том числе и рабочей силы, из ^Сельского хозяйства в промышленность.

Первые признаки сосредоточения внимания на коллективизации стали Сметными на XV съезде ВКП(б) в декабре 1927 г. Вскоре власти столкну-

пись с серьезным кризисом хлебозаготовок в 1927 — 1928 гг. Связанные с ним волнения в деревне Сталин расценил как крестьянский бунт. На места отправились руководители партии и государства. Сам Сталин выехал в Западную Сибирь и на Алтай, откуда сделал ряд выводов, изложенных во многих его выступлениях весной — летом 1928 г. На июльском пленуме ЦК партии, например, им подчеркивалось, что политика нэпа зашла в ту­пик, усилилось сопротивление «капиталистических элементов» и теперь крестьянству придется потратиться на нужды индустриализации.

Позднее, в апреле 1929 г., на пленуме ЦК Сталин настаивал на полной реорганизации сельского хозяйства с таким расчетом, чтобы оно достигло роста индустриального сектора. Принятый пятилетний план в области кол­лективизации впоследствии подвергался многочисленным корректировкам в сторону повышения. Вначале предполагалось обобществить к концу пя­тилетки 5 млн. крестьянских хозяйств. В июне колхозцентр объявил о не­обходимости коллективизации 8 млн хозяйств только за один 1930 г. и половины крестьянского населения к 1933 г. В августе А.И. Микоян заго­ворил уже о 10 млн , а в сентябре была поставлена задача обобществить в том же 1930 г. 13 млн хозяйств. В декабре эта цифра выросла до 30 млн.

Такое раздувание показателей плана свидетельствовало не только о по­беде сталинской линии. Оно питалось иллюзией изменения положения дел в деревне. Тот факт, что, начиная с зимы 1928 г., сотни тысяч бедняков под воздействием призывов и обещаний объединились в ТОЗы, чтобы при под­держке государства хоть как-то повысить свое благосостояние, в глазах большинства руководителей свидетельствовал об «обострении классовых противоречий» в деревне и о «неумолимой поступи коллективизации».

Период сплошной коллективизации. С лета 1929 г. начался период сплошной коллективизации. Все парторганизации были «брошены» на од­новременное проведение заготовительной кампании и коллективизации. Все сельские коммунисты под угрозой дисциплинарных мер должны были показывать пример и вступать в колхозы. Колхозцентр получил дополни­тельные полномочия. Органы сельхозкооперации, владельцы сельхозтехни­ки обязывались предоставлять машины только колхозам. Мобилизация охватила профсоюзы, комсомол: десятки тысяч рабочих и студентов были отправлены в деревню в сопровождении партийных активистов и сотрудни­ков ГПУ.

В этих условиях насильственная заготовительная кампания приняла форму реквизиций, Осенью 1929 г.

По окончании заготовительной кампании, сконцентрированные в де­ревне силы (около 150 тыс. чел.) непосредственно приступили к коллекти­визации. С июня по октябрь она затронула 1 млн крестьянских хозяйств, вдохновленные этими результатами центральные власти всячески побуж­дали рвение местных парторганизаций в соревновании за количество вновь созданных колхозов и установлении рекордов коллективизации.

В канун 12-й годовщины Октября, в 1929 г., появилась статья Сталина «Год великого перелома». В ней было заявлено о приближении окончатель­ного выхода из хлебного кризиса, выражалась надежда, что если коллекти­визация пойдет «усиленными темпами», то страна через несколько лет ста­нет «самой хлебной страной в мире». При этом ставка делалась на крупные зерновые коллективные хозяйства — «зерновые фабрики».

Оформление мнения вождя в партийную директиву совершил вскоре ноябрьский Пленум ЦК 1929 г. На нем звучали обязательства партийных организаций Северного Кавказа, Нижней и Средней Волги, Украины по завершению коллективизации к лету 1931 г. Постановление ЦК ВКП(б) от 5 января 1930 г. «О темпах коллективизации и мерах помощи колхозному строительству» во многом конкретизировало осуществляемый курс. Пре­обладающей организационной формой признавалась сельскохозяйственная артель, в которой объединялся труд крестьян, сосредоточивалась техника и скот.

В целях быстрого проведения коллективизации власти мобилизовали 25 тыс. рабочих из городов, в дополнение к уже направленным ранее в деревню активистам^ для проведения хлебозаготовок. Как правило, эти «двадцатипятитысячники» рекомендовались на посты председателей орга­низуемых колхозов.

В первые месяцы 1930 г. процесс коллективизации достиг невиданно высоких темпов. Каждую декаду в центральных газетах публиковались данные. Так, на 1 января процент обобществленных хозяйств составлял 20,1 %, на 1 февраля — 34,7 %, на 1 марта — 58,6 %.

В этих условиях в марте 1930 г. появилась статья Сталина «Головокру­жение от успехов». Он осудил многочисленные случаи нарушений прин­ципа Добровольности при вступлении крестьян в колхозы, i принуждение со

стороны местных руководителей. Критиковалась излишняя ретивость _в деле «раскулачивания», жертвами которой стали многие крестьяне, не яв­лявшиеся «кулаками». Осуждалась практика объединения мелкого скота, птицы и т.д. Вскоре появилось постановление ЦК ВКП(б) «О борьбе пр₀„ тив искривления партлинии в колхозном движении» с такими же оценками и требованиями. Пока местные партийные и советские кадры пребывали в смятении, начался массовый выход крестьян из колхозов. Только в марте щ них вышло 5 млн чел. К 1 июля 1930 г. коллективизированными оказались около 5,5 млн крестьянских хозяйств (21 % общего числа крестьян или почти в 3 раза меньше, чем на 1 марта).

Одновременно и в тесной связи с коллективизацией шел процесс лик­видации «кулаков». 27 декабря Сталин провозгласил «переход от политики ограничения эксплуататорских тенденций кулаков к ликвидации кулачест­ва как класса». «Кулаки» были разделены на три категории. В первую (63 тыс. хозяйств) вошли «кулаки», занимавшиеся «контрреволюционной деятельностью», во вторую(150 тыс. хозяйств) — «кулаки», которые не оказывали активного сопротивления советской власти. «Кулаки» этих двух категорий подлежали аресту и выселению в отдаленные районы страны, а их имущество подлежало конфискации. Кулаки третьей категории, при­знанные «лояльными по отношению к советской власти», осуждались на переселение в пределах областей проживания из тех мест, где должна была проводиться коллективизация, на необработанные земли.

Четких критериев отнесения крестьян к разряду «кулаков» не было. По­этому во многих случаях репрессиям подвергались середняки и даже бед­няки. В ходе «раскулачивания» появились так называемые «подкулачники», т.е. люди (даже и не крестьяне), которые так или иначе проявляли свое негативное отношение к коллективизации.

Волна «раскулачивания» пришлась в основном на 1928 — 1931 гг. По разным оценкам, в это время было выслано из мест проживания от 250 тыс. до 1 млн семей, а их имущество конфисковано. Огромное число «раскулаченных» крестьян отбывало наказание на крупных стройках, где в качестве рабочей силы использовались и заключенные.

С лета 1930 г. кампания коллективизации постепенно вновь расшири­лась. Усилилось давление на крестьян. Так, районы, сопротивлявшиеся коллективизации, отстранялись от промтоварного снабжения; колхозам отдавались не только конфискованные у зажиточных крестьян земли, но и все пастбища и леса, находившиеся в общем пользовании сельских жите­лей. Подымалась новая волна «раскулачивания». На Украине, например, в

это время она коснулась 12 — 15 % крестьянских хозяйств. Реакция кресть­ян на этот произвол была жестокой: во время хлебозаготовок 1930 — ]931 гг. отделы ГПУ зарегистрировали десятки тысяч случаев поджогов колхозных построек и имущества. Несмотря на это, к 1 июля 1931 г. про­цент коллективизированных хозяйств вернулся к уровню 1 марта 1930 г. — 57,5 %.

Колхозно-совхозная система сельского хозяйства. Создаваемая в

сельском хозяйстве колхозно-совхозная система сразу же стала давать же­лаемые для власти результаты. Несмотря на очень посредственный урожай 1931 г. (69 млн т), во время хлебозаготовок было изъято рекордное количе­ство зерна — 22,8 млн т. Насильственно отобранной оказалась одна треть (а в некоторых колхозах — до 80%) урожая. Уместно напомнить, что при нэпе крестьяне продавали всего от 15 до 20 % урожая, оставляя 12 — 15 % на семена, 25 — 30 % — на корм скоту, а остальные 30 — 35 % — для соб­ственного потребления. Правительство, воодушевленное такими успехами, наметило на 1932 г. план хлебозаготовок в 29,5 млн т.

В этих условиях назревал и становился неизбежным конфликт между крестьянами, идущими на всяческие уловки во имя сохранения за собой большей части урожая, и властями, которые были обязаны любой ценой выполнить план по хлебозаготовкам. Во время жатвы 1932 г. участились случаи припрятывания зерна. Власть расценила это как «разбазаривание народного богатства», и 7 августа был издан закон, позволявший пригова­ривать к высылке сроком до 10 лет за всякие действия в ущерб колхозу. Только за самовольное срезание небольшого количества колосьев на кол­хозном поле по этому закону вскоре были арестованы десятки тысяч людей.

Заготовительные отряды совершали настоящие карательные экспе­

диции в зерновых районах.

своих действиях они не останавливались даже

перед изъятием всего колхозного зерна, в том числе выделенного на семена и оплату за работу. Наконец, чтобы закрыть всякую лазейку, через которую продукция могла бы уйти из под контроля государства, в марте 1933 г. бы­ло издано постановление, по которому, пока район не выполнит план по хлебозаготовкам, 90 % намолоченного зерна отдавалось государству, а оставшиеся 10 % распределялись среди колхозников в качестве аванса за работу. Результатом всего этого явился страшный голод 1933 г., от которо- ^г°> главным образом на Украине, погибло около 5 млн чел.

Под давлением обстоятельств правительство признало необходимость ^nepecMoτpa методов проведения заготовок. Были предприняты шаги по Централизации и объединению разрозненных заготовительных органов в единый комитет по заготовкам (комзаг), п удлинявшийся непосредственно Совнаркому. Были произведены также изменения в структуре органов

управления сельским хозяйством. Создавались политотделы МТС, контро­лировавшие и местные партийные организации, считавшиеся центральны­ми властями чересчур либеральными по отношению к крестьянам.

По решению правительства с января 1933 г. заготовки становились со­ставной частью обязательного налога, взимаемого государством и не под­лежащего пересмотру местными властями. Это в известной мере огоражи­вало колхозы от произвола местных властей. Но в придачу к твердому на­логу они обязывались оплачивать натурой услуги, предоставляемые им машинно-тракторными станциями. Сверх того, государство полностью брало на себя контроль за размерами посевных площадей и урожая в колхо­зах. Размер государственного налога при этом определялся исходя из же­лаемого результата, а не из объективных данных.

условиях тотального выкачивания

В целях выживаемости крестьян продукции из деревни в 1933 г. им разрешено было иметь приусадебные участки и заниматься разведением продуктивного скота. Эта уступка была незначительной, но достаточной, чтобы обеспечить более или менее снос­ное существование.

Колхозно-совхозная система лишила крестьян хозяйственной самостоя­тельности, непосредственной связи с землей, с результатами производства. И как следствие произошло резкое снижение стимула к труду. Меры госу­дарства по принуждению сделали труд в колхозе и совхозе подневольным. Это, в свою очередь, вызывало у людей стремление покинуть колхоз и де­ревню. В целях пресечения этого 17 марта 1937 г. был принят закон, за­прещающий крестьянам оставлять колхозы без подписанного администра­цией трудового соглашения с будущим работодателем. Так крестьяне теря­ли право на передвижение. С юридической точки зрения колхозник, не имевший паспорта, был привязан к колхозу так же, как когда-то крепостной к земле своего хозяина. Все ограничения распространялись и на членов семей колхозников.

Однако, несмотря на широкий охват коллективизацией районов и от­дельных хозяйств, к началу 1934 г. оставалось еще 5 млн единоличных крестьянских хозяйств. Пленум ЦК ВКП(б), состоявшийся в июле 1934 г., объявил их существование неприемлемым. Власти установили исключи­тельно высокое денежное обложение крестьян-единоличников. Кроме того, размер государственного налога был увеличен для них на 50 %. Для част­ников оставалось одно из двух: уйти в город или вступить в колхоз или совхоз.

Во второй половине 30-х гг. колхозы и совхозы получили дальней­шую поддержку государства. Но они как ведущая форма сельского хозяйст- с производственно-экономической точки зрения оказались малоэффек­тивными. Производство сельхозпродукции на протяжении 30-х гг. остава­

лось почти на одном уровне. Сбор зерна, несмотря на некоторое расшире­но механизации и увеличение на 17 % посевных площадей, остался на уровне, достигнутом в канун первой мировой войны. Среднегодовое произ­водство зерна в 1931 — 1939 гг, не превышало 70 млн т, в то время как средний урожай 1909 — 1913 гг. составлял 72,5 млн т в год. Производство животноводческой продукции достигло уровня 1913 г. только в 1937 г,

В то же время объем отчуждаемой у деревни продукции постоянно уве­личивался. Доля зерна, изымавшегося у крестьян в ходе хлебозаготовок, составляла к концу десятилетия уже почти половину урожая. Расчет с кол­хозами за поставленное таким образом государству зерно производился по ценам, которые на всем протяжении 30-х гг. оставались практически неиз­менными, в то время как цены на промышленные товары возросли в 10 раз. Размер оплаты труда колхозников определялся количеством трудодней и зависел от размера колхозного дохода. Размер же дохода определялся той долей урожая, которая оставалась в колхозе после расчета с государством и МТС.

Таким образом, в ходе сплошной коллективизации конца 20—30-х гг. в российской деревне был создан колхозно-совхозный строй, представлявший собой сложную систему огосударствленных производст­венно-технических структур сельскохозяйственного назначения с админи­стративным механизмом действия и взаимодействия, основанным на принудительном труде крестьян. Эта система обеспечивала изъятие путем неэквивалентного, крайне невыгодного для деревни, обмена необхо­димого количества продуктов в пользу города. Сельское хозяйство России окончательно стало придатком промышленности.

Итак, индустриализация страны, коллективизация сельского хозяйства завершили в основном процесс утверждения советской формы российского тоталитаризма. Перестроенные на принципах всеобщего государственного контроля экономика и социальная жизнь оказались под полной властью правящей большевистской партии в лице ее вождя — Сталина.

Рекомендуемая литература

Трукан Г.А. Путь к тоталитаризму. 1917 — 1929.— М., 1994.

Горинов М.М. НЭП: поиски путей развития.— М., 1990.

Секулин В.И. Отторжение: Нэп и командно-административная систе- ма.—л., 1990.

Советское общество: возникновение, развитие, исторический финал. ^τ∙I.-M., 1997.

Павлюченков €.А. Военный коммунизм в России: власть и мас­сы,— м., 1997.

1945 гг.