94. “БОЛЬШЕВИЗМ КАК СОБЛАЗН И ГИБЕЛЬ”
I
Когда мы помышляем о грядущей России, то мы должны, прежде всего, поставить перед собой основной вопрос: на чем мы будем строить грядущую Россию — на личности или на обезличении человека.
Этим определяется и предрешается многое, основное, может быть — все. И казалось бы, что истории России и особенно история ее последних тридцати лет должна была бы предрешить наш ответ.История России переломилась на наших глазах революционной трагедией. Эта трагедия возникла из несоответствия между усиленной индивидуализацией инстинкта и отставшей индивидуализацией духа в русской народной массе. Большевизм с самого начала сделал ставку на первую и через это захватил власть; а в дальнейшем коммунизм подавил и первую и вторую, и на этом утвердил свою власть. Историческое же движение России ведет к
304
НАШИ ЗАДАЧИ
признанию инстинктивной индивидуализации, но под условием насыщения и освящения ее — индивидуализацией духовной; и на этом должна быть утверждена русская национальная власть и грядущая Россия.
Эта мысль требует, конечно, разъяснения и подтверждения.
Говоря об “индивидуализации инстинкта”, я имею в виду следующее. От Бога и от природы человеку дано жить на земле в виде душевно замкнутой (“чужая душа потемки”) и телесно самостоятельной особи. Такая особь всегда и всюду, во все времена и у всех народов была и будет живым самостоятельным организмом, инстинктивно строющим себя и свою жизнь. Этот инстинкт таинственно и бессознательно зиждет человека: его здоровье, его питание, его обмен веществ, его тепловое и двигательное равновесие, его трудовую силу, его размножение и все его жизненные отправления и умения.
Несомненно, что в этом инстинкте есть и родовой примитив, безличный или до-личный, растворяясь в котором человек как бы утрачивает свои личные, отличительные хотения и особенности и становится существом стадно мыслящим, стадно-страстным и стадно-действующим.
Этот родовой слой инстинкта, вероятно, владел нашими доисторическими предками — всецело: человек был элементарным по уровню своей жизни, скудным в своих жизненных содержаниях, первобытно-страстным в своих чувствах, наивным в мышлении и непосредственно-бессознательным по способу внутреннего бытия; и вследствие этого люди душевно мало отличались друг от друга и находили свою настоящую силу именно в стадной совместности.По сравнению с этим первобытным укладом души — индивидуализированный человек есть существо высшей ступени: он имеет более сложную душу, более богатые жизненные содержания, он не растворяется в своих страстях, он менее наивен и менее бессознателен по способу своей жизни; он утверждает свою самостоятельность, сознает себя отдельным от других и не похожим на них; он сам несет свое жизненное одиночество и находит свою настоящую силу именно в развитии и утверждении своей особливости. Он уже не стадное существо, а индивидуальное. Его инстинкт требует самостоятельности в жизни и в творчестве. Родовой примитив инстинкта не отмирает в нем, но лишь отходит на задний план; мало того, периодический возврат к родовому примитиву бывает и нужен, и полезен, и спасителен (напр., во время народных бедствий, национальных войн, государственного распада и т. д.). И тем не менее — индивидуализированный человек выходит из потока первобытности. Образно говоря: он как бы уже не земляная масса, а особый камень; не древесина, а отдельное дерево; не лава, а самостоятельно горящий огонь. И то, в чем он нуждается, есть, во-первых, — жизненное (бытовое, хозяйственное и правовое) осуществление этой самостоятельности во вне, а во-вторых, — духовное насыщение и освящение ее изнутри.
Исторически дело обычно обстоит так, что оба эти процесса (внешнего осуществления и внутреннего освящения) идут параллельно, содействуя друг другу и воспитывая людей и целые народы. Но это бывает не всегда. Возможно, что инстинктивная индивидуализация опередит духовную; и тогда наступают опасности и трудности в построении и устроении жизни.
Но возможно и то, что духовная индивидуализация опередит инстинктивную; и тогда наступают иные трудности и опасности в приятии и утверждении жизни.Индивидуализация инстинкта есть явление неизбежное, соответствующее законам человеческой природы, и творчески драгоценное: нельзя и не подобает человеку пребывать в родовом всесмешении и недифференцированности, он должен найти себя в своем инстинкте, утвердить себя и начать самостоятельно творить свою жизнь. Этим он создает в душе своей как бы почву для своего духа, или как бы жилище для своей личности, или как бы корабль для своего жизненного мореплавания. Индивидуализированный инстинкт хочет “быть о себе”: иметь свои мнения и вкусы, самостоятельно искать в жизни точку для приложения своей силы, самостоятельно любить, строиться и работать, самостоятельно владеть вещами, приобретать и богатеть, утверждать свои права и отстаивать их. И все это естественно и необходимо.
Но если индивидуализированный инстинкт остается без духовного руководства, то все эти желания, способности и права оказываются соблазнами и опасностями: “свои” мнения оказываются вздорными, а вкусы — дурными; “своя” сила изживается в драке и нападении; самостоятельная “любовь” становится развратом; строительство и работа сводятся к минимуму; приобретение заменяется разбоем; право заменяется произволом. Люди оказываются нестыдящимися себялюбцами и жадными грабителями.
ОТ РЕДАКЦИИ. Отдавая в печать следующие четыре статьи “Большевизм, как соблазн и гибель” I, II и “Возникновение и преодоление большевизма в России” I, II, — редакция просит читателей-единомышленников не пожалеть времени и вникнуть в смысл этих статей. Только таким способом каждый из наших читателей сам найдет достойный ответ на недостойные выходки, появившиеся недавно в эмигрантской печати и направленные против редакции “НАШИХ ЗАДАЧ”. Отвечать же на эти выходки непосредственно редакция не считает возможным.
lt;15 апреля 1950 г.gt;