Практика Суда Европейского Союза по вопросам трансъевропейских энергетических сетей
Одним из значительных направлений политики Европейского Союза является содействие развитию трансъевропейских сетей. Статьей 170 ДФЕС устанавливается, что Союз для содействия достижению целей, предусмотренных статьями 26 и 174, и обеспечения гражданам ЕС, хозяйствующим субъектам, а также региональным и местным коллективам возможность в полной мере использовать преимущества, вытекающие из пространства без внутренних границ, вносит вклад в сооружение и развитие трансъевропейских сетей в секторах транспортной, телекоммуникационной и энергетической инфраструктуры.
Также отмечается, что деятельность Союза призвана способствовать межсоединению национальных сетей и взаимной совместимости в их функционировании, а также создавать благоприятные условия для доступа к этим сетям. Вдобавок, учитывается необходимость связать с центральными регионами Союза его островные, анклавные и периферийные регионы .Указанная сфера входит в совместную компетенцию Европейского Союза и государств-членов в соответствии с пунктом «h» части 2 статьи 4 ДФЕС. Она является самостоятельным направлением политики Европейского Союза, тесно соприкасающимся с областью энергетики. Как видим из вышеназванных положений статьи 170 ДФЕС, развитие трансъевропейских сетей осуществляется не только в энергетическом секторе. Однако сооружение трансъевропейских энергетических сетей способствуют выполнению такой стратегически важной для ЕС задачи, как
Европейский Союз: основополагающие акты в редакции Лиссабонского договора с комментариями. / С.Ю. Кашкин (отв. ред.). Инфра-М, 2010. С. 130.
обеспечение энергетической безопасности, создавая инфраструктуру для поставки различного рода энергоресурсов на территорию государств-членов Европейского Союза.
В рамках упомянутой области за Союзом зарезервированы следующие полномочия: разработка комплекса ориентиров, охватывающих цели, приоритеты и главные направления мероприятий, планируемых в сфере трансъевропейских сетей; осуществление мероприятий, которые могут потребоваться для обеспечения взаимной совместимости в функционировании сетей, в частности, в области гармонизации технических норм; оказание поддержки проектам, имеющим общий интерес, которые финансируются государствами-членами и определены в рамках ориентиров, в частности, в форме анализов на предмет осуществимости, гарантий займов или субсидий на выплату процентов по займам; внесение вклада в финансирование в государствах-членах специальных проектов в области транспортной инфраструктуры с помощью Фонда сплочения; принятие решения о сотрудничестве с третьими странами в целях осуществления проектов, имеющих общий интерес, и обеспечения взаимной совместимости в функционировании сетей[176] [177] [178]. За государствами-членами ДФЕС закрепил полномочия в области координации политики, проводимой в указанной сфере, при непосредственном участии Европейской комиссии. При этом Комиссия имеет право предпринимать любые инициативы, полезные для содействия такой координации . В области регулирования трансъевропейских энергетических сетей в ЕС действует Регламент ЕС 347/2013 о руководящих принципах для трансъевропейских энергетических сетей . Принятию данного документа предшествовало введение в действие инициированной Европейской Комиссией стратегии «Европа 2020»[179]. Одним из приоритетных направлений данного документа является содействие более эффективному использованию энергоресурсов, более устойчивой и конкурентноспособной экономики. Данная стратегия указала на необходимость развития инфраструктуры в области энергетики, провозгласив курс на создание «ресурсоэффективной Европы», в границах которой функционируют модернизированные сети, связанные на континентальном уровне. В указанном документе предусмотрены правила своевременного развития и совместимости приоритетных коридоров и сфер трансъевропейской энергетической инфраструктуры. В нем дается определение проектов, представляющих общий интерес, необходимых для имплементации приоритетных коридоров и сфер, подпадающих под категорию энергетической инфраструктуры электроэнергии, газа, нефти и двуокиси углерода, указывается не необходимость содействия своевременной реализации таких проектов посредством упорядочения, более тесной координации и ускорению процессов выдачи разрешений и посредством усиления участия общественности, принятия правил и руководства для трансграничного распределения затрат и относящихся к риску льгот для проектов, представляющих общий интерес, а также условия получения для них финансовой помощи Союза[180]. Содействию развития трансъевропейских сетей служит также Регламент ЕС № 1316/2013 Европейского Парламента и Совета ЕС о создании европейского фонда «Connecting Europe Facility» (CEF), изменению Регламента ЕС 913/210 и отмене Регламентов ЕС 680/2007 и 67/2010[181]. 192 реализационных затрат . Кроме того, отдельные положения Директив, регулирующих общие правила относительно функционирования внутренних рынков электроэнергии и природного газа, имеют прямое отношение к трансъевропейской энергетической инфраструктуре, поскольку затрагивают аспекты транспортировки энергоресурсов по сетям, проходящим через территории государств-членов ЕС, а также третьих стран. Учитывая, что Суд Европейского Союза в своей практике не сталкивался с преюдициальными запросами о толковании положений нормативных актов, а также соответствующих статей ДФЕС, посвященных собственно трансъевропейским энергетическим сетям, его деятельность по рассмотрению обращений национальных судебных органов относительно интерпретации в духе коммунитарного права Директив, регулирующих аспекты функционирования внутреннего рынка энергоресуросов и частично затрагивающих транспортировку электричества и природного газа, приобретает особую ценность. Разумеется, решения судебного института в таких случаях оказывают влияние не только на формирование энергетической политики и политики в сфере трансъевропейских сетей, но и на развитие общей торговой политики. Итак, в контексте вышеназванных сфер деятельности Европейского Союза рассмотрим дело «ATEL» . Европейская комиссия обратилась в Суд ЕС с иском о нарушении обязанностей к Словакии, которая не выполнила обязательства по обеспечению недискриминационного доступа к системе магистральных линий электропередач, предусмотренного статьей 32 192 193 Там же. Case 264/09 Commission v. Slovakia 2011 // ECLI:EU:C: 2011:580. Директивы 2009/72/ЕС об общих правилах для внутреннего рынка электроэнергии и отменяющая Директиву 2003/54/ЕС. Преимущественное право передачи энергии вплоть до 2014 года противоречило требованиям недискриминационного доступа к системе магистральных линий электропередач и Европейская Комиссия настаивала на необходимости расторгнуть контракт. С другой стороны, словацкая сторона утверждала, что при условии прекращения договорных обязательств компания ATEL по своему правовому положению будет приравниваться к операторам рынка, даже если она не будет принимать участие в инвестировании энергосистемы Словакии. Более того, словацкая сторона подчеркивала, что при отсутствии надлежащей компенсации расторжение контракта вступит в противоречие обязательствам государства по Договору к Энергетической хартии, а отказ от гарантии по договору привет к несоблюдению положений об отказе от прав (статья 13 Договора к Энергетической хартии). Статья 4 вышеуказанного двустороннего соглашения между Швейцарией и Чехословакией предусматривала, что «каждая Договаривающаяся сторона должна обеспечивать справедливое и равное отношение к инвесторам другой Договаривающейся стороны на территории государства, привлекающего инвестиции». Таким образом, по мнению Словацкой Республики, расторжение контракта противоречило как двустороннему соглашению, так и Договору к Энергетической хартии. Комиссия придерживалась противоположной точке зрения, не найдя в прекращении контрактных обязательств противоречий ни двустороннему договору, ни Договору к Энергетической хартии. Суд ЕС отметил, что в соответствии со статьей 351 ДФЕС «положения Договоров не затрагивают права и обязанности, вытекающие из соглашений между одним ли несколькими государствами-членами, с одной стороны, и одним или несколькими третьими государствами, с другой стороны, которые были заключены до 1 января 1958 года, или - в отношении присоединяющихся государств - до дня их присоединения». Также Суд заявляет, что расторжение договора будет иметь обратный эффект в отношении прав компании ATEL и будет равносильно отказу от прав по смыслу статьи 6 Соглашения о защите инвестиций. По мнению судебного института, единственно возможным способом исполнения обязательств для словацкой стороны видится магистральным сетям. Вследствие вышесказанного, Суд ЕС в иске отказал и установил, что право преимущественного доступа, зарезервированное за швейцарским предприятием, противоречит требованиям Директивы 2009/72/ЕС об общих правилах для внутреннего рынка электроэнергии и отменяющая принятие законодательства, которое будет препятствовать выполнению соглашения со стороны Словакии. Это практически означает косвенное отчуждение права компании ATEL на передачу энергии по Директиву 2003/54/ЕС, но, тем не менее, закреплено параграфом 1 статьи 351 ДФЕС. В данном деле следует обратить внимание на следующие моменты. Во- первых, судебный институт не стал упоминать параграф 2 статьи 351 ДФЕС, предусматривающий, что «в той мере, в какой данные соглашения не соответствуют Договорам, заинтересованные государство-член или государства-члены прибегают к любым подходящим средствам, чтобы ликвидировать установленные несоответствия. В случае необходимости государства-члены содействуют друг другу в достижении этой цели и, когда уместно, вырабатывают совместный подход». В рассмотренном ранее деле «Swedish BITs» (Case 249/06) государство-член не исполнило обязательств, предусмотренных статьей 307 (в предыдущей редакции - статьей 307) ДФЕС не предприняв необходимые меры, способные исключить несоответствие соглашения о защите инвестиций праву ЕС. Во-вторых, Суд не принял во внимание последствия подобного дела для инвесторов, ведь применение положений права Союза, предусматривающих принудительное отчуждение прав, в будущем может затронуть таких крупных игроков внутреннего энергетического рынка Союза, как Газпром. В-третьих, аргументация Суда относительно косвенной экспроприации не совсем соотносится с толкованием экспроприации как оно предусмотрено в практике заключения соглашений о зарубежных инвестициях. Расторжение договора в данном случае не повлечет за собой ни к «изъятию имущества без согласия собственника» (прямая экспроприация), ни к «потере права управления, использования или контроля, а также значительному обесцениванию стоимости активов инвесторов» (косвенная экспроприация). Наконец, даже если расторжение договора приведет к косвенной экспроприации, она может быть оправдана, если не будет противоречить праву ЕС и публичному порядку, проводиться в соответствии с установленной нормативным актом процедурой и предусматривать последующую справедливую компенсацию. Учитывая изложенное, приходим к выводу, что Суд Европейского Союза в своей практике не сталкивался с преюдициальными запросами о толковании положений нормативных актов, а также соответствующих статей ДФЕС, посвященных собственно трансъевропейским энергетическим сетям. Его более чем немногочисленная практика составляла рассмотрение обращений национальных судебных органов относительно интерпретации в духе коммунитарного права директив, регулирующих аспекты функционирования внутреннего рынка энергоресуросов и лишь частично затрагивающих транспортировку электричества и природного газа. Такие решения судебного института, безусловно, оказывают влияние не только на формирование энергетической политики и политики в сфере трансъевропейских сетей, но и на развитие общей торговой политики. Дело «ATEL» стало иллюстраций того, что закрепленное в контрактах преимущественное право доступа к системе магистральных линий электропередач, противоречащее положениям Директивы 2009/72/ЕС об общих правилах для внутреннего рынка электроэнергии, повышает риск дезинтеграции электроэнергетического рынка ЕС. Таким образом, Суд ЕС внес свой вклад в развитие упоминавшихся в политических документах Союза целей и принципов энергетической политики ЕС, среди которых стоит назвать не только формирование единого внутреннего рынка энергоносителей, он также и развитие передающей и распределяющей энергию инфраструктуры (трансъевропейских энергетических сетей). 161