Бронзовый птицеголовый скипетр
K знаком власти мы можем отнести и встреченный в ареале прогомеотских памятников бронзовый скипетр птицеголовой формы (рис. 150,11).
Рассмотрению этой группы предметов мы посветили специальную работу (Эрлих, 1990).
B ней скипетр из погребения 35 был сопоставлен с «конноголовыми» скипетрами Средней Европы (Pfcrdekopfzepler) и скипетром из погребения 14 могилмшка «Мебельная фабрика». Нами было высказано предположение, что «птицеголовая» основа формы этих скипетров восходит к «птицеголовым» скипетрам XII в. до н.э. из кладов культуры Hyoa: Лозово н Дражна-де-Жос (Дсргачев, 1975, c.l5, рис. 5,11; Alexanderescu, 1966, P-15a). В. Хензель также приводит в качестве возможного прототипа коннологовым скипетрам литейную форму топора из Побит Камяк возле Разірада в Болгарии (H3nsel, 1976, S. 39; Taf. 1,1-2).Следует отметить, что скипетр из Фарса стоит типологически ближе всего к своим отдаленным прототипам. B Средней Европе - ему близки скипетр из клада Прюдь и тогда не известный нам и соответственно не попавший в сводку скипетр из Синмихай-де-Падуре в Румынии (рис. 150a, 1,2) (JacoB-Friesen, 1968, S. 66-73;
Chohorowski, 1993, S. 130, рис.15, 1). Однако, они уже имеют дополнительный зооморфный образ в виде конской головы. Поэтому, на наш взгляд, фарсовский скипетр в эволюционном ряду занимает более раннюю позицию. Передатирование клада Прюдь временем классического «новочсркасского» периода, но деталям упряжи колесницы, которое стало возможным после открытия кургана Уашхиту I (см. Белинский, Эрлих, 1994; Эрлих, 1997, сс.19-24), показало, что среднеевропейские скипетры, не только типологически, но и хронологически моложе фарсовского.
Близки фарсовскому «птицеголовому» скипегру и два топорика имеющих грибовидный обушок из Национального музея Республики Адыгея (ст. Абадзехская) и из могильника Кочипэ (рис. 150, 4,6), о которых мы писали выше.
Bce три предмета можно объединить тем, что они имеют грибовидный обушок и овальный выступ - «глаз» на проухе. Bce эти находки лишний раз доказывают предскифскую традицию бытования на Северо-Западном Кавказе птицеголовых скипетров, когорая подтверждается и находками каменных изделий (топоров- молотков) близких по форме к голове хищной птицы, о чем мы также писали выше.Следует отметить, что далеко не всеми исследователями была воспринята идея об изначально «птицеголовой» форме всех этих скипетров, где голова хищника у скипетра из п.14 могильника «Мебельная фабрика» (рис. 150a, 6) или голова лошади, переданная реалистично или схематично у скипетров из Средней Европы, являлись вторичным- дополнительным зооморфным образом.
Так, В.И.Козенкова не включила скипетр из Фарса в ряд аналогий «конноголовым» скипетрам из Средней Европы и скипетру с головой хищника из «Мебельной фабрики» (Козенкова, 1995, cc. 77). С.Л.Дударсв, согласившись с нами, лишь отчасти, считает «птцеголовыми» скипетры Пршедмержиц (Predmefice) и Кис-Косцега (Батина) фис. 150a, 7,8). Остальные скипетры встреченные в Средней Европе он относит к «конноголовым». Находку скипетра с головой хищника на конце из погребения 14 «Мебельной фабрики», этот исследователь рассматривает- как возвратное среднеевропейское влияние, которое «не стыкуется» на Северном Кавказе с мотивом конской голонкиСЦударев, 1999, с. 117).
Безоговорочно в один ряд со среднеевропейскими «конноголовыми» скипетрами ставит скипетры из Фарса и «Мебельной фабрики» К.Метцнер-
Небельсик. Собрав все эти предметы на одной таблице, она сочла «птицеголовым» скипетром «Vogelkopfzepter» лишь костяную конскую подвеску скифского времени из Комарова, в которой также использована птицеголовая схема, проявившаяся на Кавказе в протомеотских памятниках (Metzner-Nebelsick, 2002, S. 463, Abb.206; Cp. Эрлих, 1990, c.249). Скипетр из Фарса, как она считает, следует рассматривать в ряду «стилизованных» изображений лошади как скипетры из Батина и Пршедмержиц (Metzner-Nebelsick, 2002, S.
467). И это притом, что у скипетра из Фарса, (как и у скипетра из «Мебельной фабрики») полностью отсутствуют элементы образа лошади.Как мы уже писали, скипетр из Фарса стоит во начале эволюционного ряда птицеголовых скипетров, а «стилизованные» скипетры из Батина и Пршедмержиц (рис. 150a, 7,8), представляют конец его, редуцированную в Средней Европе форму скипетров типа Прюдь и Синмихай-Де-Падуре фис. 150a, 1,2).
B тоже время наше видение в этих скипегграх обособленного изображения головы хищной птицы, лежащего в основе ряда изображений звериного стиля скифской архаики, ие вызвало возражения у исследователя искусства звериного стиля А.Р.Канторовича (Канторович, 2002, c.31, прим. 31; Каігторович, 2002a, c.l21, прим.78 ). Следуя взглядам этого исследователя, мы можем рассматривать птицеголовые скипетры с дополнительным образом как случаи зооморфного превращения клюва хищной птицы в шею и голову лошади (Средняя Европа) и в шею и голову хищника («Мебельная фабрика»). Однако о том, что все эти скипетры объедиияет единый зооморфный образ обособленной головы хищной птицы, свидетельствует имеющиеся на всех без исключения скипетрах этой серии признак - это «глаз» животного, переданный различными способами, находящийся на проухе. Это могут быть симметричные солярные розетки в виде ромба, вписанного в круг фис. 150a, 6) («Мебельная фабрика») или вихревая (Комитат Туроч) (рис. 150a, 4), округлая выпуклость - на скиптерах из Фарса, Прюдь и Синмихай дс Падуре, сквозное отверстие на скипетре из Батины (рис. 150a, 7), или симметричные натены (Прсдмсржиц) (рис. 150a, 8). Объяснить наличие этого изобразительного элемента, имеющегося на всех без исключения скипетрах, можно только тем, что древние их обладатели видели в самом по себе скипетре отдельный зооморфный образ хищной птицы, понять который помогают скипетр и топорики
из протомеотских памятников как бронзовые, так и каменные.
Дополнительный образ шеи и головы лошади, во что превращен клюв хищной птицы у среднеевропейских скипетров, не имеет местных истоков B Карпато-Дунайском регионе, что неоднократно отмечалось исследователями.
Ha стилистически ближайшем фарсовскому скипетре из клада ІІрюдь, голова лошади уже дана очень реалистично, что отметила К.Метцнер-Небельсик, и что не передают фотография и рисунок приведенный Т.Кеменцеи (Metzner- Nebelsick, 2002, S.464, примечание 790). Подобные изображения конской протомы, не известные в позднебронзовой культуре полей погребальных урн Европы, большинством исследователей связываются с Кавказом. Хотя, как замечает К.Метцнер-Небельсик, безусловный вывод о кавказском происхождении этих изображений делать пока нреждевремешю, так как собственно на Кавказе они появляются не раньше IX в. до н.э (Metzner-Nebelsick, 2002, S.464).
B то же время, необходимо упомянуть изображение протомы лошади, а также иолнофигурное пластическое изображение лошади на нсалиях из могильника Клин-Яр-Ш и Псекуиского, т.е. из тех регионов Северного Кавказа, в которых, также встречены птицеголовые скипетры и где прослеживаются активные контакты с носителями «фрако-киммерийских» древностей (Berezin, Dudarev, 1999, S.199, Abb.l2, 1,2; Ловпаче, 1985, c.40, таб. XI, 4). Следует отметить, что лошадки- псалии из Псекупса, встреченные с треугольно-конечными удилами, имеющими ложновитое рифление, как и скипетр из Фарса, по нашим представлениям хронологически предшествуют комплексу клада Прюдь, синхронизирующемуся с комплексом Новочеркасского клада (Эрлих, 1997; Лесков, Эрлих, 1999, с. 71). Можно согласиться с К.Метцнср-Небельсик, что образ лошади, (также как и образ хищной птицы) составлял определенное изобразительное «койне», понятное жителям обоих регионов (Metzner-Nebelsick, 2002, S.464), B тоже время, кошюголовое окончание скипетров, одно из значений, которого, как считает исследовательница, материализованное проявление власти над стадами коней, атрибут «господина коней» (Metzner-Nebelsick, 2002, S.467), пока прослеживается только в Средией Европе.
B тесном кулыурном взаимодействии Северного Кавказа и Средней Европы развивалась и сама форма птицегловых скипетров. Первоначалыю скипетры имели грибовидный выступ, который мы можем рассматривать как элемент, служащий для крепления самого топорика к поясу, очевидно доставшийся в наследство от топоров культуры Hoya.
Следует отметить, что подобный грибовидный выступ в ареале протомеотских памятников использовался для фиксации ремней у дополнительных звеньев для повода у удил, а также позже -у деталей упряжи колесниц. Таким же образом могли крепится к поясу среднеевропейские скипетры из Прюдь и Синмихай де Падуре. Как новшество, возникшее уже в Средней Европе мы можем рассматривать специальную петлю, расположенную сверху над проушным отверстием[32]. У скипетров из Батина и Комитата Туроч, имеюших подобную петлю, осталось лишь «воспоминание» от грибовидного выступа в виде утолщенного обушка фис. 150a, 4,5).Интересно, что подобную подвеску топориков с (птицеголовой? формы) крепящихся горизошалыю к поясу, очевидно, при помощи подобной петли мы наблюдаем на северокавказских «киммерийских» стелах из Кызбуруна и хутора Зубовского (рис. 150a, 11,12) (Ольховский, 1990, с. 114, рис. 1,1; c.l 15, рис.2,2).
Как мы уже писали выше, такой элемент, как петлю над обушной частью для подвески к поясу на Северном Кавказе имеют ряд изделий, относимых исследователями к скипетрам - это бронзовый топорик-молоток из п.50 Кубанского могильника, топорик из п. 3 Султаногорского могильника, а также молоток из Казазова (Дударев, 1999, с. 263, рис. 35 2, 4, 5). Они встречены в комплексах «классического» новочеркасского времени, и появились, очевидно, под влиянием традиции подвески с помощью петли, развившейся на западе. Также поздним признаком, можно считать и втулку, которая прослежена у скипетра из раннегальштатского погребения Пржедмержиц в Богемии (рис. 150a, S).
Подводя итог, мы можем сказать, что хронологически и стилистически скипетр из погребения 35 могильника Фарс пока стоит в начале ряда птицеголовых скипетров. B то же время подобная «птицеголовая» форма была достаточно популярна в ареале протомеотских памятников на протяжении всего протомеотского периода, о чем свидетельствует находка каменного «птицеголового» топора-молотка из Кубанского могильника.
B то же время хотелось бы сопоставить протомеотские каменные и ® бронзовые топорики птицеголовой формы с изображениями топоров на усть- лабинской и зубовской стелах.
Ha прорисовках, сделанных В.С.Ольховским, очевиден явный загиб лезвийной части этих топоров книзу, придающий лезвию форму птичьего клюва ^ис. 150, 11, 12) (Ольховский, 1990, с. 118, рис.З). Н.Л.Членова считает, что здесь изображены кобанские топоры (Члснова,1984, c.24). Α.Λ. Ковалев справедливо заметил, что контур кобанского топора иной, а их ареал не совпадает с местом находки стел фстье р.Лабы) (Ковалев, 2002, с. 143- 144). B то же время, сопоставление этим исследователем этих изображений с топорами «верхнекубанского типа», бытовавшими среди предметов прикубанского ^ очага металлообработки в основном в сабатиновское время, и лишь отчасти в белозерское (см. Пелих, 20036), безусловно нонсенс, по хронологическим и морфологическим соображениям. Ha наш взгляд, вполне можно допустить, что на этих стелах изображены каменные либо бронзовые топоры-скипетры птицеголовой формы.7.2.5.