1. Идеология "рыцарства" и их место в социуме

2

где личность совершающего поступок столь же важна, как и его положение" .

Бельгийский социолог Э. Дюпреэль считал, что этос, в котором доминирует стремление к славе, к делам необычайным и трудным, присущ верхнему слою общества, состоящего из "верха" и "низа". Ибо отношение нижестоящих^ привилегированным может быть двояким: либо нижестоящие восхищаются теми, кто наверху, и стремятся им подражать, либо прямо наоборот - относятся к ним враждебно и противопоставляют им свою собственную систему ценностей. B первом случае привилегированным угрожает проникновение снизу; чтобы этому помешать, они стараются установить для себя такие требования, которым нелегко соответствовать. Bo втором случае ощущаемая ими враждебность заставляет искать оправданий собственных привилегий. Достигается это, как и в предыдущем случае, культивированием "трудных" добродетелей, "vertus d'honneur", как называет их автор^[230]. B пользу тезиса Дюпреэля свидетельствует, по-видимому, то отмечаемое всеми историками обстоятельство, ЧТО B явной форме западноевропейский рыцарский кодекс был сформулирован в позднем средневековье, когда рост значения бюргерства вынудил рыцарство разработать "оборонительную" кодификацию собственных норм^[231].

Bo Франции, и под ее влиянием в других западных странах к XIII в., в более или менее законченной форме, возник особый кодекс морально-этических ценностей.

Истинный рыцарь должен не только быть отважным, уметь искусно владеть оружием, но также быть достаточно образованным, щедрым, великодущ- ным, защищать слабых и сирых, находить удовольствие в музыке и поэзии. Для него превыше всего - понятие чести и верности. Он должен быть верен своей религии, своему сюзерену, избранной даме, которой обязан служить как своей госпоже и питать к ней "высокую любовь". Bce это соединялось B понятии "куртуазность": на провансальском наречии - cortezia, по-французски - courtoisie, по-немецки - hovecheit, что можно дословно перевести как "придворное вежество", но при этом следует учесть, что "вежество" означало не только соблюдение обычаев и приличий высшего общества, но еще и постоянное совершенствование своей личности. B культуре западноевропейского рыцарства была чрезвычайно важна внешняя сторона. "Храбрость, щедрость, благородство, о которых мало кто знал, не имели цены. Рыцарь постоянно стремился к первенству, славе. Отсюда внешний блеск рыцарской культуры, ее особое внимание к ритуалу, атрибутике, символике цвета, предметов, этикету"^[233].

Картину того, что из себя представлял "кодекс рыцарского поведения", в Западной Европе, может дать анализ исторических источников того времени.

Первым наиболее популярным в XIII веке было сочинение "Книга о рыцарстве" Раймунда Луллия^[234]. Ee автор рассматривал рыцарство, прежде всего как блюстителя справедливости, действующего с оружием в руках, и считал его самым существенным элементом социальной иерархии. Рыцари служат государю и богу, защищая государеву честь и католическую веру. Однако важнейшая их миссия - поддержание справедливости и содействие общественному благу, реализовалась не только на военной, но и на административной службе, Поэтому рыцарь должен быть образцом для всех в добродетели, набожности и благородстве, Раймунд Луллий особенно настаивал на благородстве духа, полагая, что оно доступно всем, "кто благородно поступает и ведет благородный образ жизни".

Далее следует рассмотреть творчество самого крупного французского поэта XIV в. - Эсташа Дешана^[235], выходца из городского сословия. Долгое время он служил при дворе Карла V и Карла VI, получил дворянство и был посвящен в рыцари. Ho в отличие от Фруассара он так и остался в душе горожанином. Его не вдохновляли война и рыцарские турниры, хотя к рыцарским обязанностям он относился серьезно и считал рыцарство жизненно важным фактором благосостояния государства.

B позднем средневековье, которое Хейзинга считал эпохой искусственной консервации отмирающей идеологии и все менее серьезного отношения K ней^[236], Э. Дешан перечислял условия, которым должен удовлетворять желающий стать рыцарем. Тот, кто желает стать рыцарем, должен был начать новую жизнь, молиться, избегать греха, высокомерия и низких поступков. Он должен был защищать церковь, вдов и сирот, а также заботиться о подданных. Он должен был быть храбрым, верным и не лишать никого его собственности.

Э. Дешан так же дополнил и переработал "культ Девяти бесстрашных" ("les neuf preux") разработанный еще в начале XIV в. в "Обете павлина" Жака де Лонгийона^[238]. K трем язычникам (Гектору, Цезарю, Александру), трем евреям (Иисусу Навину, Давиду, Иуде Маккавею), трем христианам (Артуру, Карлу Великому, Готфриду Бульенскому) он добавил 9 героинь, и десятым героем

своего современника и соотечественника Бертрана дю Геклена^{[239] [240].}

11

"Книга о рыцарстве" Жоффруа де Шарни (середина XIV в.) была обращена прежде всего к французскому королю Иоанну II, который только что учредил орден Звезды. Этот трактат, составленный из длинного перечня вопросов казуистического характера касательно рыцарских поединков, турниров и войн опирался на жизненный опыт автора^[241] и содержал мало теоретических рассуждений, но много практических советов преимущественно молодым людям, желающим стать храбрыми рыцарями. Шарни советовал им быть красивыми и веселыми, остерегаться меланхолии и одиночества, избегать тщеславия и пьянства, не быть скупыми и расточительными, держать данное слово, обходить подальше публичные дома и т.д. Поединкам и турнирам отводилось первое место, однако большое число вопросов относительно правил ведения войны свидетельствует об их значимости. Следует вспомнить, что орден Звезды был кульминацией рыцарского романтизма, выразительно опиравшегося "на обычаи рыцарей Круглого Стола".

Филипп де Мезьер^[242] - известный политический мыслитель второй половины XIV, один из самых активных сторонников крестовых походов на Восток.

Видным критиком рыцарства конца XIV столетия был Оноре Боне, приор аббатства Селонне в Провансе, долгое время проведший на службе при герцогах Анжуйских и Карле VI. B трактате "Древо сражений"^[244] (который некоторые исследователи считают первым трудом по международному праву) Боне изложил основы военного права и военного искусства. B "Древе сражений" с исключительной ясностью проявилось то, до какой степени рыцарская идея была направляющей мыслью, вдохновлявшей автора этого сочинения, лицо духовного звания. Проблемы войны, справедливой и несправедливой, права на добычу и верности данному слову рассматривались Боне в рамках рыцарского поведения, трактуемого им с соблюдением определенных формальных различий. B то же время он смешивал вопросы личной чести с достаточно серьезными вопросами международного права.

B 70-х годах XIV в. провинциальным рыцарем в наставление своим юным дочерям была написана "Книга рыцаря де ла Тур-Ландри"^[246]. Взгляды Тур- Ландри типичны, для провинциального дворянства. Автор - глубоко набожный человек, его точка зрения на положение женщины определялась церковной и городской традициями, враждебными к женщине. B своем наставлении он высказывал аргументы в пользу куртуазной любви, но подчеркивал, что она - всего лишь модная игра, к которой нельзя уноситься серьезно. Он предупреждал дочерей против обольщения красивыми рыцарскими идеалами, напоминая о требованиях реальной жизни и их несовместимости с нормами куртуазной любви. C другой стороны к куртуазности - как совокупности некоторых морально-этических ценностей рыцарства^[247] де ла Тур-Ландри относился с уважением. Он, например, убеждая своих дочерей быть куртуазными, писал, что "знает большого сеньора... которой своей великой куртуазностью привлек к себе на службу больше рыцарей, оруженосцев и других людей, чем иные деньгами". Так же де Ла Тур-Ландри убеждал дочерей вести себя куртуазно по отношению не только к знатным, но и "малым" людям. И в пояснении писал, что "от малых людей вы удостоитесь гораздо большего почета, хвалы и признательности, нежели от великих". "Куртуазность побеждает гордыню, смягчает гнев и неистовство... а потому быть куртуазными прекрасно"^{[248] [249] [250].}

Другое доказательство несовместимости реальной жизни с куртуазной

^л

любовью дает творчество Кристины Пизанской (конец XIV - начало XV в.). Она взяла на себя дело, защиты женщин от "клеветы и лжи со стороны мужчин". Сам факт того, что такая защита в век рыцарства оказалась необходимой, уже говорит о призрачности куртуазного идеала. Характерно, что Кристина, сетуя на недостаток галантности мужчин, отнюдь не ратовала за возрождение куртуазного идеала как такового. Как и Тур-Ландри, она критиковала его за несоответствие требованиям реальной жизни, непрактичность, указывала на опасность для женщин, ибо следуя ему, они теряют доброе имя.

Кристина Пизанская относила к рыцарству лишь наиболее опытную,

AA

мудрую часть воинства . Ей вторил Поль Шуане, написавший при дворе Людовика XI военно-политический трактат "Розарий войн", говоря, что "рыцарство - это воплощенная мудрость военного дела"^[251]. Под рыцарством, таким образом, понимался цвет воинства. Рыцари непременно знатны, но далеко не все знатные люди являлись рыцарями.

C критикой рыцарства в начале XV в. выступал французский церковный деятель - Жан Жерсон. Он считал необходимым содействовать прекращению беспорядков в самом христианском мире. B своих планах реформы рыцарства Жерсон, как и Боне, также обращался к римской военной организации. Он был сторонником серьезного военного и религиозного воспитания рыцарей с детства, соблюдения строгой дисциплины, умеренности и осторожности в бою. Жерсон рекомендовал выплату жалованья рыцарям, чтобы они не грабили мирного населения^[252].

B І-й половине XV в. самым строгим критиком рыцарства был писатель Алэн Шартье. B "Бревиарии знатных"^{[253] [254] был воспроизведен список рыцарских добродетелей, составленный на основе книги Раймунда Луллия. Это — благородство, верность, честь, справедливость, доблесть, любовь, куртуазность, усердие, опрятность, щедрость, умеренность, настойчивость. Ален Шартье, перебирая добродетели благородных, знатных людей, в первую очередь говорил о верности, потому, что, по его мнению, она наиболее древняя и послужила причиной выделения знати. Затем он сразу переходил к чести, которая "является сокровищем Благородства, ее казной и личным богатством, чего должно желать благородное сердце; ибо кто теряет Честь, тот сразу же оказывался низвержев- ным и лишенным доброго имени и хвалы и покрытым презрением. Когда нет Чести, исчезает Дворянство и благородное сердце страдает и плачет от Стыда, Грубости и Низменных чувств, ибо Честь пресекает бесчинства и оскорбления, прокладывает путь к Доблести, побуждает добрых людей к тому, чтобы возвыситься, и наделяет их чувством меры и радостью, куртуазной речью и верностью данному слову". Завершает он это рассуждение обращением к благородным людям: "Более всего помните о том, что Честь - это благо, превосходящее}

A