Советские государственные праздники как механизм формирования образа власти в 1920-е гг.
Особую роль в формировании образа власти и становлении новых сценариев играли массовые праздники. Очень точно по этому поводу выразился Ш. Плаггенборг: «Праздники можно назвать высшей формой репрезентации, т.к.
при их проведении соединяются в одно целое, в ансамбль разные уровни выражения: слово, изображение, движение, инсценировки».[516] Безусловно, массовый праздник - явление синтетическое и синкретичное, способное объединить пространство и время в сознании человека, сделать его активным участником действа, даже если он простой зритель. В ходе праздника пространство организовывалось таким образом, что равнодушных быть не могло. И в этом смысле массовый праздник стал еще одним механизмом формирования представления о власти. По мнению М. Рольфа, «место праздника в обществе обусловлено его многообразными функциями в социальной структуре человеческого общежития».[517] Власть посредством массовых праздников стремилась реализовать несколько задач как общеполитического, идеологического, так и конкретно-исторического характера. Во-первых, советский массовый праздник противопоставлялся праздникам имперского периода. Во-вторых, празднику отводилась роль конструктора нового строительства, позволявшего рабочему и крестьянину идентифицировать себя с общими задачами власти по формированию нового общества, ощутить событийную сопричастность. А.В. Луначарский, апеллируя к Робеспьеру, писал, что массы имеют «страшное тяготение... к широко массовым зрелищам, где народ, как и его трудовое величие, или3
наша революция являются одновременно зрителем и зрелищем». В-третьих, праздники способствовали формированию «коллективной культурной памяти»[518] [519], что позволяло более успешно реализовывать задачу по восстановлению культурно-исторической преемственности и линейности событий. Праздники стали механизмом интеграции общества и власти, легитимации нового политического режима. В-четвертых, «новые праздники . являлись важным регулятором социального поведения людей, способствовали укреплению связей личности и общества, выступали как одна из форм социального общения».[520] Если говорить о конкретно-исторических задачах массовых праздников и действий, то здесь необходимо отметить стремление к демонстрации силы власти, ее крепости и незыблемости, что должно было стать выражением авторитета власти. Нельзя забывать еще об одной задаче, которая ставилась властью при организации и проведении массовых праздников, - политическое воспитание нового человека, связанное с проблемами идентичности и формирования исторической надэтнической общности, - «советский народ». Особенностью проведения массовых праздников стало соединение прагматического, рационально-утилитарного подхода, выраженного в пропагандистских целях и задачах, что хорошо видно в планах подготовки мероприятий. К проведению каждого государственного праздника создавались специальные комиссии на всех уровнях власти - от волостных и уездных до высших органов управления, которые начинали заседать за два- три месяца до начала самого праздника. На государственном уровне, как правило, это были межведомственные комиссии. Частота заседаний зависела от масштабности и значимости мероприятия. Наиболее масштабными были заседания комиссий по подготовке Октябрьских торжеств, собиравшиеся в среднем раз в 10-14 дней, т. е. 3-4 раза в месяц. Подготовка к празднованию второй и последующих годовщин Октябрьской революции начиналась в августе-сентябре.[521] [522] [523] К 10-й годовщине празднования революции подготовка началась за год, комиссия по его подготовке и проведению была создана в декабре 1926 г., а регулярно заседать стала не позднее мая 1927 г. С другой стороны, в проведении праздников также активно использовалось чувственно-эмоциональное начало. Задача праздника заключалась в слиянии власти и общества в едином действии. «Стилистические признаки массовых празднеств эпохи Октябрьской революции: ...активная самодеятельность масс, организованность и коллективность движений и действии, .эмоциональная насыщенность n (революционный подъем, классовая патетика, праздничная приподнятость)». о день, совершенно не дав других переживаний». Праздники в отечественной историографии рассматриваются в основном как форма агитации и пропаганды.[524] В ходе их подготовки и проведения активно использовались средства пропаганды и агитации в виде митингов, демонстраций и массового выпуска марксистской литературы. Содержание работы комиссий по празднованию того или иного события, даты сводилось к подготовке его организационной и пропагандистской стороны. Каждый праздник власть стремилась использовать для демонстрации своих достижений, создавая собственные церемонии, традиции и обычаи. Так, например, к каждой знаменательной дате выпускались агитационные брошюры; писались специальные сборники, посвященные истории революции, политическому моменту, экономической политике, борьбе мирового пролетариата, а также сборники ЦК партии; составлялись программы бесед; создавались музыкальные и театральные произведения.[525] Уже в начале 1920-х гг. в Комиссариате просвещения всех уровней (от центральных до местных), а также в культурно-просветительских организациях появляются инструкторские отделы, призванные разрабатывать методики проведения праздников. В трактовке инструкторов праздник получает более широкое толкование его применения, что соответствовало задачам репрезентации власти и имело высокую степень эмоционального воздействия. Советский праздник - праздник масс, где ликование охватывает все общество. Один из разработчиков методики проведения советских праздников, глава методического отдела Общества строителей «Международного Красного стадиона» А. Харлампиев развивает идею массовости проведения праздника нового типа. В массовости он видел «освобождение масс от власти личности. В праздничное массовое действо должны были быть вовлечены все от мала до велика. Праздник - это механизм коммуникации власти и общества, в процессе которого должно было формироваться представление об общества. Праздник - не просто форма проведения, а скорее механизм воздействия на чувственно-эмоциональном, невербальном уровне на сознание и психику общества, направленного на формирование позитивного образа власти. Праздник включает в себя череду последовательно сменяющих друг друга действий, которые со временем укореняются в сознании человека как традиции и обычаи. Праздник как механизм призван был выполнять определенные функции, тогда как форма отражает только внешнее проявление сути и действия механизма, придавая ему яркости и эмоциональности. При этом праздник мог быть реализован в различных формах (митинг, демонстрация, игра, театральное действие, инсценировки и т. д.), быть посвященным какому-либо событию (инсценировка Февральской революции) или иметь определенную трудовую тематику (праздник труда, праздник урожая и т.д.). Массовые праздники должны были стать также формой и механизмом действия культуры, тесно связанной с народным искусством. Они должны были «органически включать в себя песни, танцы, 13 музыку, художественное слово и другие формы искусства». Благодаря синкретичности, визуальной яркости, сочетающейся с мощной пропагандистской силой, праздники имели высокую степень воздействия на общество, формируя картину нового мира. Праздник стал механизмом единения власти и общества, что отвечало непосредственно 14 репрезентативным задачам советской власти. Восстанавливая историческую преемственность, советское правительство уже в первый год своего существования обращается к пролетарским праздникам, возводя их в ранг общегосударственных и противопоставляя посредством символики и атрибутики праздникам имперским. В 1918 г. вышел Кодекс законов о труде, где в приложении к ст. 104 «Правила об еженедельном отдыхе и о праздничных днях»[529] устанавливались официальные государственные праздники. «7. Производство работы воспрещается в следующие праздничные дни, посвященные воспоминаниям об исторических и общественных событиях».[530] [531] Кроме светского Нового года в праздничный календарь были включены новые пролетарские праздники - 9 января 1905 года (22 января), низвержения самодержавия (12 марта), дени Интернационала (1 мая) и Пролетарской Революции (7 января). В дальнейшем к этим праздникам добавились 17 января (день памяти Карла Либкнехта и Розы Люксембург), 23 февраля, 8 марта, 16 апреля (день приезда Ленина в Петроград в 1917 г.), 14 июля (день Французской революции), 22 декабря (день памяти московского вооруженного восстания) и многие другие. Праздников в понимании крестьян, недовольных политикой большевиков, было настолько много, что в посланиях к власти возникало недовольство по поводу праздничных нововведений: «...80 дней в году праздников, в которые люди освобождаются от занятий, да другие 80 дней 17 пройдут в праздном шатании.». В письме крестьянина советские праздники по количеству дней сопоставлялись с религиозной праздничной культурой. Все большие церковные праздники имперского периода, предполагавшие отдых, приходились на воскресные дни (Пасха) или проходили в периоды завершения цикла сельскохозяйственных работ (Рождество Христово, Крещение, Покрова Богородицы). Из светских праздников имперского периода самым крупным было коронование царской особы, сопровождаемое гуляниями и раздачей подарков. работы: проведение митингов, шествий, собраний, на которых должны были 18 присутствовать жители деревни. Формирование праздничной культуры для советской власти стало одной из актуальных задач, которая рассматривалась и решалась при помощи творческих театральных сил, включенных в этот процесс. Так, в 1919 г. на I Всероссийском съезде по рабоче-крестьянскому театру было предложено «создать кроме дней 25 октября и 1 мая несколько крупных праздников, например, праздник труда (осенью), который бы совпадал со временем сбора плодов и знаменовал бы собой союз города и деревни...».[532] [533] Правда, инициативу по созданию подобных праздников, известных как праздник урожая, удалось реализовать только после гражданской войны. В целом праздники можно классифицировать по характеру охвата населения (государственные и местные), по социальному предназначению (пролетарские, крестьянские и красноармейские), по политической направленности (антивоенные, в поддержку мирового пролетариата, революционные). Первые праздники, возникшие из потребности политической агитации и пропаганды, носили исключительно пролетарскую направленность. Исторически у большевиков не было опыта проведения массовых праздников, за исключением демонстраций и манифестаций, которые носили сугубо политический протестный характер. Это была наиболее привычная форма взаимодействия партии и рабочего класса, поэтому неудивительно, что именно эту форму массовых действий советская власть взяла за основу собственных праздников, которые первое десятилетие носили одновременно и государственный, и партийный характер. Первым праздником советской власти, объявленным как государственный и отмечаемым в условиях разгорающейся гражданской войны, был праздник 1 Мая 1918 г. Идея празднования четко была определена А.В. Луначарским как праздник государства. В статье, написанной сразу после торжеств, он обращает внимание на предназначение нового праздника, его символическое и смысловое значение, которое он выражает только в одном слове - мощь. Это и мощь государства, мощь революционной силы пролетариата, мощь нового праздника.[534] [535] Подготовка к празднику шла быстро, в очень сжатые сроки, в течение апреля 1917 г. Любопытен факт календарного совпадения празднования 1 Мая со страстной неделей перед Пасхой. Столкновение религиозной традиции и нового пролетарского праздника должно было определить социокультурные приоритеты в обществе. Но традиция религиозных праздников была настолько сильна перед формирующимися новыми культурными ориентирами, что власти пришлось прибегнуть к конфликту с церковью и срочно вводить собственную атрибутику - Красное знамя как официальный символ власти. 8 апреля 1918 г. ВЦИК принял декрет «О флаге Российской Республики», где государственным флагом утверждалось 21 Красное знамя. Новый символ власти стал еще одним звеном как в политической мифологии, так и репрезентативных задачах власти. Красное знамя Республики - символ борьбы пролетариата за свободу, символ французских революций. Таким образом, Советская власть демонстрировала историческую преемственность событий, стремясь к собственной легитимации. Масштабность первомайского праздника должна была рассказать участникам и зрителям о торжестве новой власти и рождении пролетарской культуры. Этот праздник, по мнению М. Рольфа, «является наглядным примером характерного соединения новообразования и узурпации. Большевики использовали в своих целях этот традиционный праздник рабочего движения... Другие голоса должны были в этот день молчать».[536] [537] Новая власть стремилась доказать политическое превосходство над другими политическими силами. В празднике рождалась также новая эстетика, нашли отражение и репрезентативные задачи власти. Активное использование символики и атрибутики советской власти, массовые шествия, плакаты и агитационные конструкции, временные памятные сооружения и декорации должны были вызвать чувство соучастия и единения власти и народа. Но для того, чтобы эти ассоциации и чувства были более яркими, необходимо было провести праздник по строгому сценарию, что делало его централизованной и спланированной акцией. По мнению М. Рольфа, у нового праздника отсутствовало центральное место проведения, как это происходило в более позднее время. Так, первый большевистский государственный праздник в Петрограде имел несколько мест проведения (Зимний дворец, Марсово поле, набережная Невы и т.д.), каждое из которых являлось локальным центром празднования. В празднике, еще не имевшем четко спланированного и срежиссированного сценария, соединялись старые 23 традиции и новые задачи. Анализ материалов и документов 1918 г. позволяет установить определенную продуманность и структурированность праздника. В середине апреля были созданы комиссии по разработке праздничных мероприятий как в Петрограде, так и в Москве. Были определены организации, ответственные за проведение праздника - Наркомпрос, Московский и Петроградский Советы и профсоюзы, московское отделение Пролеткульта. Впоследствии аналогичные комиссии стали образовываться и в других городах России, где установилась советская власть. Накануне празднования Первомая было опубликовано «Обращение ВЦИК ко всем губернским, уездным, волостным Советам о принятии мер к организации первомайского празднества и о его 24 лозунгах» за подписью Я. Свердлова. В Декрете предлагались и лозунги, под которыми должен был пройти праздник:« Да здравствует Советская власть - диктатура рабочих и крестьян над буржуазией. Против империалистской бойни за мир и братский союз трудящихся всех наций. Против империалистских насильников за 25 вооруженную оборону социализма» и др. Во всех центральных и губернских газетах накануне были опубликованы Декрет и лозунги, а также схема проведения праздничных мероприятий. В Петрограде центральным местом праздника было определено Марсово поле, в Москве - Красная площадь. Но наряду с главными местами проведения праздника предполагались демонстрации, манифестации, митинги и народные гуляния в разных районах обеих столиц. На митингах планировалось выступление лидеров партии. В Москве на Красной площади должен был выступать Л.Д. Троцкий, на Страстной - Я.М. Свердлов, на Советской - Н.И. Бухарин.[538] [539] [540] Губернские комиссии по проведению праздников стремились сделать нечто похожее на сценарий, предложенный ЦК, что свидетельствует о стремлении власти к четкой организации, спланированности и репрезентативности. К оформлению праздника были привлечены художники различных течений и эстетических концепций, в том числе и футуристы, пролеткультовцы, что несколько лишало праздник идеологической цельности. Само празднование 1 Мая 1918 г. происходило торжественно и красочно. «...Целый день в Кремль приезжают и уезжают художники, архитекторы, скульпторы, принимавшие участие в организации работ по украшению Кремля и города. Из художников главным образом работают Федоровский, Богатов, Ясинский, Мешков. Из архитекторов - Веснин, Поляков, Виноградов, скульптор Ватагин и др. Главный вход в Кремль декорирован особенно красиво. Круглая Кутафья башня обвита кругом драпировкой из материи. Тут же плакаты с лозунгами: «Да здравствует всемирная Республика!» и др. По обе стороны башни два стяга с художественными изображениями. Далее по мосту два ряда флагов. Декорация Троицкой башни особенно величественна: с четырех сторон опускаются большие декоративные полотнища с лозунгами...», - 27 писали «Известия ВЦИК» о ходе подготовки к празднованию Первомая. «...На Скобелевской площади перед Московским Советом произошел ряд митингов и приветствий. Особо интересна была колонна профессионального союза тружеников сцены, впереди на автомобиле под плакатом «Свободный рабочий» стояли у станков представители наиболее крупного рабочего труда. На втором автомобиле помещался оркестр, а за ним аллегорическая группа, изображающая Россию, возвещающую мир всем народам. Артисты в костюмах всех национальностей, крестьянка со снопом ржи в руках, мальчики с граблями и серпами, а рядом с красными знаменами мужественные фигуры воинов. А над ними Россия с пальмовой ветвью в руках. Перед Московским Советом участники картины под звуки оркестра исполнили «Интернационал», «Марсельезу» и другие революционные 28 песни...» (Рис. 1). У Павелецкого вокзала на всю площадь была устроена эстрада в древнеримском стиле, на которой давались театральные представления, украшены мосты через Москву-реку.[541] [542] [543] Рисунок 4.130 Праздник в столицах прошел громко, торжественно, сопровождался шествием по улицам. «...Красная площадь представляет величественное зрелище. Солнце ярко освещает волнующееся море пурпурных знамен. Среди обычных знамен общее внимание привлекают художественные оригинальные плакаты профессиональных союзов. Над головами демонстрантов плывут вырезанные и разрисованные изображения химиков в белых халатах, грузчиков, согнувшихся под тяжестью ноши... Своеобразную красоту придают процессии футуристические плакаты, от пестроты и л 1 разнообразия которых разбегаются глаза...». Не менее ярко проходил праздник и в Петрограде. «Город был роскошно декорирован. Вдоль всего Невского проспекта по всем мостам через Неву тянулись гирлянды красных флагов. Дома пестрели красными 32 знаменами и майскими плакатами», - сообщали те же Известия ВЦИК. Тому, как проходило празднование Первомая, А.В. Луначарский 33 посвятил несколько статей: «Празднование 1 Мая 1918 г.» , «Наш первый Май».[544] [545] [546] [547] [548] Празднование Первомая в Петрограде проходило на Марсовом поле. Здесь был заложен памятник жертвам революции. Нарком просвещения описывал этот праздник поэтично, с высокой степенью патетики и пафоса, 35 рассуждая о знаменах на столбах, о ясном небе, о птицах и аэропланах. А.В. Луначарский во время Первомая за один только день выступил несколько раз перед рабочими и солдатами на Марсовом поле, в зале дома Рабоче-крестьянской армии, в цирке «Модерн», на Фондовой бирже и т.д. Во время своих выступлений он рассказывал рабочим и матросам о впечатлениях от праздника, называя его величественным, праздником торжества победы пролетариата. По его словам, он везде встречал не просто теплый прием, говорил о том, что его слова находили самый горячий отклик у трудящихся и солдат.[549] [550] [551] [552] [553] Митинги и манифестации заканчивались торжественным концертом и народными гуляниями. По аналогичному сценарию прошло празднование и в губернских городах. В газетах публиковалась хроника событий пролетарского праздника Интернационала. В информации с мест говорилось о грандиозности и масштабности проведения праздника. Во многих сводках сообщалось о том, что демонстрации прошли с участием вооруженных частей, что 37 свидетельствовало о неспокойной обстановке в провинции. На самом деле в провинции первомайские праздники прошли не так торжественно, как в столицах, что свидетельствовало о низкой степени легитимности власти и ее устойчивости. Советский праздник собрал гораздо меньше сторонников и участников, чем православные пасхальные богослужения. Пассивно принимали участие в праздновании первого советского государственного праздника и крестьяне. Они выражали свое непонимание 38 праздника тихим саботажем. О трудностях проведения Первомая в деревне 39 свидетельствует поздно появившаяся информация в газетах. В деревнях против праздника и участия в нем активно агитировали священники.[554] Но официальная пресса преподносила информацию о праздновании в деревне как о великом торжестве и единстве крестьянства с советской властью. Крестьяне Бобровской волости Кашинского уезда Тверской губернии «устроили большую манифестацию. В с. Раменье был устроен сборный пункт, откуда крестьяне 20 ближайших деревень с революционными песнями и флагами двинулись к станции... С манифестации разошлись поздно ночью».[555] [556] Формы проведения праздника были исключительно пролетарские. О том, что официальная печать несколько преукрашивала праздничную ситуацию в деревне, говорит тот факт, что из 30 номеров газеты «Беднота» только в номерах от 13, 15, 17 и 22 мая содержалась информация о Первомае. Это были маленькие заметки в несколько строк, которые редакция публиковала на 4-й полосе газеты в разделе «В деревне». Другим фактом несостоятельности пролетарского праздника Интернационала в деревне является отсутствие к нему интереса в письмах крестьян в редакцию «Крестьянской газеты» за 1923-1924 гг. В письмах во власть крестьяне активно пишут об экономических трудностях, рассуждают о власти, выражают свое недовольство политикой. Но о пролетарских праздниках пишут мало. Анализ писем за 1923-1924 гг. в редакцию «Крестьянской газеты», показал, что интерес к пролетарским праздникам был низкий. Если о них и писали, то в основном это были селькоры. Более чем из 1000 писем, поступивших в редакцию, тема праздников (не только Первомая) 42 поднималась в разных аспектах только шесть раз. Как правило, это были скорее упоминания о праздниках в связи с каким-то другим событием, его ожиданием или отсутствием. Среди причин низкого уровня интереса к советскому празднику в крестьянской среде можно выделить, во-первых, отсутствие культурноисторической традиции Первомая, который праздновался исключительно в рабочей среде и только среди радикально настроенных рабочих. Во-вторых, «советские торжества создавались искусственно, как особые политические акции, идеологический посыл, революционная направленность и мировоззренческий пафос которых зачастую не были ясны простым людям».[557] В-третьих, в основу праздника был положен опыт революционной борьбы, который был у ограниченной части населения страны. В-четвертых, нельзя не учитывать состояния разгорающейся гражданской войны, голода и разрухи, царивших в центральной России и не способствующих распространению революционных иллюзий среди населения. Стилистика праздника не соответствовала настроениям крестьянства. Тема праздника должна была укрепиться в формирующейся советской культуре, поэтому опыт 1 Мая был перенесен на празднование первой годовщины советской власти и создания рабоче-крестьянской праздничной культуры. Подготовка к празднованию первой годовщины Октября велась более тщательно и ознаменовалась целой серией мероприятий, связанных с празднованием годовщины революции. По мнению одного из лидеров и идеологов Пролеткульта А.А. Богданова, в этих праздниках через самовыражение рабочих шел процесс формирования советского коллективного самосознания.[558] «В подобном праздничном действии уже не было места зрителю, так как все превращались в его участников: праздник рассматривался не как средство идеологического просвещения, а как механизм формирования советского коллектива».[559] А.В. Луначарский писал в 1920 г., что массовые праздники дают возможность демонстрировать народу собственную душу.[560] При этом и А.А. Богданов, и А.В. Луначарский высказывали одну и ту же мысль, что праздник должен быть хорошо спланирован и организован. В работе Наркомпроса решению вопроса развития праздничной культуры уделялось большое внимание, связывая его с театральной и художественной деятельностью. В 1919 г. в одном из докладов кинотеатральной секции говорилось, что «необходимо, чтобы улица, жизнь давала массам эстетическое воспитание... Нужно возродить и создать новые формы гуляний, балаганов, дивертисментов., цирковые зрелища, а также объединить время отдыха трудящихся в столовых с возможностью 47 пользоваться неложными развлечениями». При проведении революционных торжеств советская власть обращалась к традиционным и привычным для населения внешним атрибутам православных праздников. Вместо крестных ходов с иконами и хоругвями активно использовались демонстрации и манифестации с портретами вождей, плакатами и транспарантами. Церковное пение было заменено на рабочие хоры с исполнением революционных песен. Паровозные и заводские гудки, извещавшие о начале сбора демонстрантов, заменили колокольный звон. Включение старого праздничного канона в советский праздник и революционную культуру позволило власти точнее донести до рабочих и крестьян не только смысловую, но и политическую символику и «облегчить коммуникацию новой власти с народом».[561] [562] В подготовке Октябрьского праздника в большей степени, чем в майских торжествах, чувствовалась режиссерская работа. За несколько дней до празднования в газетах, как и перед Первомаем, были опубликованы призывы и лозунги будущего праздника, с которыми по всей стране, в каждом городе должны были выйти рабочие на демонстрации и митинги. К подготовке праздника еще активнее привлекались художники и поэты, скульпторы и архитекторы. Повсеместно по стране по распоряжению местных советов строились декорации нового праздника, создавались плакаты и панно, как это было в период празднования Первомая. «...На разукрашенном здании Метрополя прежде всего бросается в глаза гигантское полотно, изображающее рабочего, уходящего из горящего города со светильником знания... На фасаде бывшей Городской думы изображен хозяин земли - пахарь с пышным колосом золотой пшеницы и румяными плодами...».[563] На здании Малого драматического театра было развернуто панно П. Кузнецова «Степан Разин». Аналогичными полотнами кисти Н. Альтмана, С. Герасимова, К. Петрова-Водкина, Б. Кустодиев (Панно на Ружейной Площади в Петрограде. Рисунок 4.2) были украшены улицы Петрограда. Таким образом, создавалось единое пространство советского праздника, необходимое для репрезентативности власти. Рисунок 2.2[564] Г азета «Беднота» имела свой вариант проведения праздника, ориентированный исключительно на крестьянство. Предлагалось начать празднества с сожжения «Старого строя» - чучела кулака, самогонщика и попа в ночь с 6 на 7 ноября. В столицу были приглашены крестьяне из разных уездов и деревень, которые вместе с сотрудниками газеты «Беднота» и «Коммунар» должны были принять «участие в торжественном шествии по городу с красными знаменами и плакатами».[565] [566] [567] К празднованию первой годовщины Октября было приурочено открытие новых памятников во всех городах России в рамках монументальной пропаганды, переименовывались улицы. В дни Октябрьских торжеств должны были быть готовы памятники К. Марксу и Ф. Энгельсу (15 ноября), Робеспьеру (17 ноября). Памятники остальным деятелям политики и культуры, которые входили в список, составленный Совнаркомом еще в 52 августе 1918 г. , были открыты позже, в декабре 1918 г. и в течение 1919 г. Еще в сентябре 1918 г. на заседании архитектурной секции отдела ИЗО было решено ко дню годовщины Октября на монументальных сооружениях Москвы создать надписи и цитаты. Они должны быть вывешены к празднику на колоннах Большого театра, фонтанах Витали на Театральной и Лубянской площади, гранитном цоколе у храма Василия Блаженного и на других 53 зданиях. Недостаток средств и маленький срок исполнения не позволял создать крупные памятники и памятные доски, поэтому было принято решение изготовить «новые сооружения... небольших размеров и простой формы».[568] К первой годовщине революции также были выпущены металлические значки и жетоны памятного характера. Памяти К. Маркса, которому в 1918 г. исполнялось 100 лет, было выпущено четыре жетона. На одной стороне каждого жетона было выбито изображение К. Маркса с его именем. Вторая сторона всех четырех жетонов содержала различные надписи: «В память 100 юбилея 1-го социалиста Карла Маркса», «Карл Маркс 1818-1918», «1818. Да здравствует Интернационал. 1918».[569] Жетоны, выпущенные непосредственно к годовщине Октября, также содержали надписи «РСФСР. 1917 Х/25 1918» и «В память 1-й годовщины», «7/XI 1918» и «Товарищи, да погибнет империализм», которые находились вокруг эмблем «Плуг и Молот» и «Серп и Молот»[570] (Рисунок 4.3) Рисунок 4.3[571] [572] Другой группой мероприятий, проведенных властью к годовщине празднования Октябрьской революции, стало открытие театров: Народный театр театрально-музыкальной секции Московского Совета (театр им. Е.Б. Вахтангова), Театр юного зрителя (Саратов). Начался активный процесс переименования городов и улиц, который 58 В.П. Булдаков назвал маркированием. Города получали такие названия как Красноармейск (Ялта). Активная смена названий городов пришлась на 1923— 1924 гг. В 1918-1920 гг. процесс переименования охватил в большей степени улицы. В это время появляются улицы 25 Октября (Невский проспект), Марксистская, Бухаринская, Бауманская, Международная, Коммунистическая и т. д. Правда, как отмечает С. Никитин, изучающий становление и развитие советской топонимики, большинство переименований не носило политический характер, а было связано с неблаговидностью звучания их названий.[573] В то же время сами названия улиц носят политический характер. В провинции переименование было еще более политизировано. Так, например, улица Дворянская стала Советской, Алексеевская - Красноармейской (Самара), Никольская стала называться в честь А. Радищева, Царицынская - в Первомайской (Саратов), Дворцовая - Лассаля (Симбирск) и т. д. В честь празднования первой годовщины Октябрьской революции Тамбовский горисполком 21 октября 1918 г. принял постановление о переименовании улиц и площадей города. Именно с этого времени улицы и площади Тамбова получили новые, «революционные» названия. Так, например, Соборная площадь (с 1914 г. Питиримская) стала площадью Октябрьской революции. Прилегающие к ней улицы Знаменская и Питиримовская были переименованы в Октябрьскую и Ст. Разина. Конечно, были улицы с неблаговидными названиями, но смена их названий не была связана с памятными датами и событиями. Их переименование шло, как правило, в рабочем порядке. В.П. Булдаков отмечает абсурдность топонимических революционных экспериментов, обращая внимание на два трамвайных маршрута Самары «Площадь революции - Тюрьма» и «Площадь Советская - Тюрьма»[574], которые существовали в 1924 г., о них рассказали А. Ильф и Ю. Олеша в частной беседе М. Булгакову.[575] Но В.П. Булдаков утверждает это как абсолютный факт, не поддающийся сомнению, тогда как в дневниках запись заканчивается очень любопытной фразой: «Что-то в этом роде», и далее риторическое: «Все дороги ведут в Рим!».[576] Последующее празднование Первомая и очередных годовщин Октября было связано с отработкой тех сценариев, которые были предложены властью в первый год своего существования. Схема принятия решений и выработки сценариев, сложившаяся в первый год советской власти, сохранялась на протяжении 1920-х гг. Основным отличием была тщательная подготовка к празднованию, более четкая разработка последовательности действий, формирование общегосударственного сценария с формулировкой указаний о проведении праздника. Праздник рассматривался уже как более широкий комплекс мероприятий, включавший в себя не только театрально-площадную составляющую. В комиссии по проведению торжеств стали входить представители практически всех наркоматов и ВЦСПС, от которых требовалось предоставление своих комплексов мероприятий. Конечно, акцент делался на деятельность Главполитпросвета и других отделов Наркомпроса, а также Госиздата, РОСТа, редакций центральных газет. На них ложилась ответственность не только за разработку сценария праздника, но и за выпуск специальной литературы, брошюр, агитационных листовок и плакатов.[577] Но при всех попытках тщательных разработок праздников государственного масштаба единая схема их проведения достаточно быстро привела к их формализации, особенно в деревне и небольших городах России, где отсутствовал опыт революционной борьбы. Масштабность праздников достаточно быстро была подменена шаблоном «монотонных шествий всегда в один и тот же пункт города»[578], что снижало пафос мероприятия и восприятие самой власти. С 1920 г. с Первомаем стали связывать и проведение всероссийских субботников - праздников труда. Л.Д. Троцкий в телефонограмме Наркому путей сообщений писал 15 апреля: «На 1 мая назначен всероссийский субботник. Можно не сомневаться, что этот день принесет большую трудовую волну, которую нам нужно как можно шире и целесообразнее использовать в интересах транспорта. Необходимо, чтобы железнодорожный пролетариат на местах оказался на высоте положения в отношении целесообразного использования рабочей силы в день Первого мая».[579] В этой же телефонограмме он предлагает определить ответственного за проведение субботника и четко распределить рабочую силу. В.И. Ленин в статье, посвященной субботникам, писал об их значении для власти и страны: «Наши субботники за один год сделали громадный шаг вперед. Они еще бесконечно слабы. Нас этим не запугаешь. Мы видели, как «бесконечно слабая» Советская власть на наших глазах, нашими усилиями окрепла и стала превращаться в бесконечно могучую всемирную силу. Мы будем годы и десятилетия работать над применением субботников, их развитием, распространением, улучшением, внедрением в нравы». [580] Особую роль в подготовке праздников стали играть инструкции ЦК партии. Так, например, в докладе на заседании праздничной комиссии по подготовке и проведению 3-летней годовщины Октября А.В. Луначарский, объясняя задержку в разработке сценария, сослался на ожидание инструкции от ЦК.[581] В ЦК партии накануне празднования очередной годовщины Октября с мест стали регулярно поступать телеграммы с просьбами срочно выслать материалы для подготовки торжеств, дать руководящие указания или инструкцию по проведению праздника.[582] Ведущая роль в разработке праздничных сценариев ложилась на все секции, отделы и подотделы Наркомпроса. Театральный отдел занимался написанием новых пьес, темы которых зависели от политического заказа и официальной направленности праздника. Так, например, вторая годовщина Октября прошла под знаменем борьбы с контрреволюцией, третья - с неграмотностью и была связана с задачами всеобуча, четвертая была посвящена III конгрессу Коминтерна и т. д. Музотдел должен был разрабатывать репертуары для митингов-концертов, ИЗО - плакаты, Главполитпросвет - агитматериалы, Методический отдел - указания по проведению праздников. С 1919 г. и в последующие годы стали публиковаться сборники сценариев празднования Дня солидарности всех трудящихся, которые выпускались комиссиями по празднованию и губернскими или местными комитетами РКП(б). Аналогичные сборники стали выходить и связи с празднованием Октябрьской революции.[583] [584] Они содержали информацию о праздниках и их истории, рекомендации по прочтению специальной литературы, песни, посвященные Первомаю и Октябрю, лозунги, призывы и т. д. С середины 1920-х г. эти сборники уже издавались по всей стране. В их традиционной тематике появились также песни и стихи о праздниках. С середины 1920-х гг. массовые праздники власть попыталась поставить на четко отработанную научно-практическую основу. Еще в конце 1919 г. А.В. Луначарский утвердил Положение о секции массовых представлений, которые рассматривались как «переходные к социалистическому театру». Секция должна была: • разрабатывать репертуар массового театра; • участвовать в массовых постановках устраиваемых другими организациями; 70 • проводить консультации по массовому театру и т. д. В 1921 г. была создана Государственная академия художественных наук, которая стала научно-художественным центром страны и занималась обоснованием всех видов пластических искусств, в том числе и праздников. Работа социологического отделения ГАХН (Государственная Академия Художественных наук) была связана с разработкой и анализом методик проведения празднеств, изучением вопросов «чистой методологии и увязкой всей работы Академии вокруг тех или иных общих проблем социологии 71 искусства». При отделении работало четыре комиссии - комиссия революционного искусства, комиссия социологического изучения нового русского искусства, комиссия социологического изучения литературы и комиссии по вопросам народного искусства, на заседании которых заслушивались различные доклады по теории искусств, и происходило накопление теоретического материала и опыта. К началу 1920-х гг. сложился круг профессиональных экспертов, которые выпускали методический материал по истории советских праздников и разрабатывали к ним сценарии. Одним из таких экспертов был Нарком просвещения А.В. Луначарский, писавший сценарии к праздникам. В его сценарии, написанном ко дню открытия III Конгресса Коминтерна в 1921 г., он предлагал создать грандиозное массовое действо, состоящее из пяти картин и рассказывающее об исторической эволюции человечества от первобытного общества к светлому будущему. В дополнение к сценарию А.В. Луначарский писал: «Подобное празднество имело бы, конечно, большое художественное значение. Оно является совершенным дополнением и как раз приспособленным для того, чтобы быть зрелищем десятков тысяч людей. ...Особенно важным условием является изготовление монументальных аксессуаров (род декораций, своеобразная архитектурная 79 бутафория)...». При различных культурно-просветительских учреждениях были образованы методические комиссии, также занимающиеся разработкой практических рекомендаций праздничной культуры. Аналогичные функции выполняли различные подотделы и методические отделы. Так, например, подотдел рабоче-крестьянского театра ТЕО Наркомпроса, секция массовых представлений, Центральный дом искусства в деревне им. В.Д. Паленова, [585] [586] переименованный затем в Центральный дом народного творчества и получивший в 1929 г. имя Н.К. Крупской, другие культурнопросветительские организации должны были заниматься как практической, так и методической работой К празднованию 5-й годовщины Октябрьской революции в целом сформировался общий сценарий проведения государственных торжеств, который предполагал проведение праздника как минимум три дня, с 6 по 8 ноября, а в низовых ячейках и на заводах праздничные мероприятия начинались и с 4-го числа. «Увеличение дней праздника, по решению Московской губернской комиссии, предполагалось провести за счет 73 сокращения рождества и пасхи». График мероприятий включал в себя вечера-воспоминания и торжественные заседания накануне 7-го ноября. В главный день торжества - проведение демонстраций и митингов с участием крестьян и красноармейцев. 8-го ноября повсеместно должны были пройти 74 спортивные мероприятия. Накануне празднования 6 годовщины Октября окна РОСТа подробно сообщали о плане мероприятий в эти дни. Демонстрация и военный парад 7 ноября, а также план прохождения колонн демонстрантов по улицам Москвы 30 были расписаны по часам и минутам. « Выставление оцепления - 7 ; Прибытие линейных - 745; Прибытие войсковых частей - 815-9 ч...; Прибытие тов. Троцкого - 10 ч...; Приветственные речи - 1010 - 11 ч....; Начало 15 75 демонстрации - 12 ». Подробно расписывались все мероприятия по районам города на все три дня. Вечером 7 ноября - театральные мероприятия как в центре, так и в районах, на заводах и в клубах. К участию в празднике активно привлекались дети и подростки, которые, как и взрослые, должны были пройти колоннами на демонстрации, а также давать спектакли на различных площадках города.[587] [588] [589] [590] Для них специально писалась пьесы («Пионеры», «Красный Октябрь», «Гайавата» и др.), в которых в доступной форме проводились те же идеи, что и для взрослого населения. Исключение составляло празднование 4-й годовщины, когда ЦК РКП в своем постановлении, а затем в «Инструкции Всероссийской центральной Октябрьской комиссии всем исполкомам и парткомам, всем учреждениям и организациям» предлагало в «четвертую годовщину Октябрьской революции свести торжества до минимума, сделав центром агитации в этот день новый 77 курс экономической политики». Пожалуй, в истории советской России, за исключением периода Великой Отечественной войны, это был единственный случай, когда власть отказывалась от проведения парада и демонстраций, сохраняя только вечера-воспоминания, которые рекомендовалось провести в закрытых помещениях, и митинги как форму проведения праздника. Праздничные украшения так же необходимо было свести к минимуму, используя прошлогодние и не привлекая новые средства и материалы. В 1920-е гг. к активному участию в праздниках в городе стала привлекаться молодежь и дети, на работе с которыми делался особый акцент. Молодые люди с энтузиазмом маршировали во время демонстраций, участвовали в инсценировках и спортивных группах, пели революционные песни. Яркость и зрелищность мероприятий оставляла неизгладимое впечатление в молодых умах, создавая не просто позитивное настроение, а чувство величия происходящего. Советская писательница В. Кетлинская, вспоминая, как проходили демонстрации 1920-х гг., невольно говорит о том, ради чего власть так активно привлекала молодежь к участию в массовых праздниках: «Осознавали мы это или нет, но личное «я» растворялось в праздничном и трудовом многолюдстве, возникало «мы», то счастливое 78 «мы». Старшее поколение во многом было связано с предреволюционной историей праздников, что приводило к трудному укоренению в его сознании [591] [592] нового праздничного календаря. Психология молодого человека с его стремлением к переменам, к крушению кумиров соответствовала в большей степени социокультурным установкам власти. Сознание молодежи было той почвой, на которой должен был взойти росток советской психологии, сформироваться понятие «советский человек». Праздничная культура, участие в массовых мероприятиях, воспитательные акции создавали эмоциональный фон сопричастности каждого молодого человека к новой, советской эпохе. Это была в буквальном смысле слова борьба за умы и настроения общества посредством праздника. Не случайно тема молодежи и ее воспитания в разных аспектах звучит у всех руководителей РКП-ВКП(б) в 1920-е гг. В Директивах ЦК коммунистам - работникам Наркомпроса, в статье «О работе Наркомпроса», в речи на II Всероссийском съезде политпросветов, в статьях «Странички из дневника», «Лучше меньше, да лучше», «О кооперации» В.И. Ленин напрямую связывает задачи воспитания с уровнем и степенью развития культуры. «Первоначальное социалистическое накопление оставит много рубцов на спине рабочего класса, его молодежи, - писал Л.Д. Троцкий. - Вот почему воспитание этой молодежи, воспитание ее наиболее сознательных элементов является для нас вопросом жизни и смерти. История пяти лет 79 революции должна дать основной материал для этого воспитания». Л.Д. Троцкий говорил о необходимости для молодежи уметь ориентироваться во времени и пространстве. Для этого нужно знать страну, ее историю, историю ее праздников, быть активным участником этой истории. По мнению идеолога Пролеткульта А.А. Богданова, «культура 80 класса - это совокупность его организованных форм и методов». Массовые праздники становятся одной из форм воспитания молодежи. [593] [594] В период нэпа началось активное развитие самодеятельности, которой власть уделяла особое внимание. Была создана сеть клубов, рабочих и деревенских театров. Большая роль в развитии праздничной культуры отводилась избам-читальням и народным домам. Клубам и низовым организациям предлагалось самим проводить подготовку к праздникам, развивая творчество трудящихся. По мнению М. Рольфа, начался процесс децентрализации праздника, отказ от единого руководящего начала, что было связано с экономической 81 ситуацией в стране и необходимостью режима экономии. Но анализ документального материала показывает, что на протяжении 1920-х гг. децентрализации фактически никакой не было. Наоборот, шел процесс усиления методической работы и руководства со стороны Наркомпроса. За процесс децентрализации М. Рольф принимает перенос работы из центра в местные органы власти, культурно-просветительские организации и кружки. Но это не означало децентрализации, центр не просто сохранялся, его научно-методическая работа усиливалась. Так, например, Центральный дом народного творчества им. В.Д. Паленова занимался разработкой, составлением и рассылкой «на места циркуляров, инструктивных писем или 82 печатанием соответствующих статей в журналы...». Производственный план Паленовского дома на 1926-1927 гг. предполагал издание брошюр методического характера, «художественное содействие разрешению важнейших задач нового строительства деревни (инструкторские письма, выработка единого плана, составление списка художественной ОЛ литературы)». К середине 1920-х гг. культура праздника тала испытывать сценарный и методический кризис. Форма проведения праздника как массового действа была настолько однообразной, что перестала вызывать у сторонников власти необходимый накал эмоций, а у политически до конца не определившегося [595] [596] [597] крестьянства так и не сформировалось позитивное отношение к Советам и РКП(б). Уже к 1922 г. отмечалась формализация праздника. Репрезентация не достигала необходимого эффекта. В аналитической записке «В комиссию по организации Октябрьского празднования в г. Москве» отмечались «крупные дефекты» майских торжеств, «которые необходимо было 84 устранить при организации Октябрьского празднования». Среди дефектов было названо длительное ожидание прохождения по Красной площади рабочих и красноармейцев. Представители власти как организаторы праздника, стремясь к репрезентации, ставили задачу достичь максимального единения всех социальных групп. Идея парада заключалась в том, чтобы проходившие колонны видели друг друга. У участников и зрителей парада должно было складываться ощущение абсолютного слияния, некая монолитность рядов, единство действий и их полная гармония. Этого при организации и проведении праздника не происходило, а значит и задача репрезентативности не была полностью реализована. «Шествие достигло максимального эффекта на иностранцев, наблюдавших его на Красной площади, но дало мало пищи самим участникам и наблюдавшему 85 населению». Для автора записки - одного из деятелей Наркомата иностранных дел и Коминтерна М. Рафеса[598] [599] [600] [601] в первую очередь необходимо было произвести эффект воздействия на советских граждан. Особенно он выделил красноармейские части, состоявшие «из крестьянского молодняка, часто вовсе не видевшего городских рабочих демонстраций, для которых день годовщины Октябрьской Революции должен выявить силу 87 пролетарской массы». В этой записке озвучена одна из основных целей репрезентации - не только демонстрация идей власти перед обществом, но и взаимная демонстрация сил и взаимодействия различных социальных групп, стремление донести посредством рабочих до политически неустойчивого 88 крестьянства идеи власти, ее образы. OQ Л.Д. Троцкий в телеграмме А.И Муралову и Л.В. Каменеву настоятельно советовал отказаться от старых шаблонов, предлагая обсудить ряд предложений. Он советовал использовать элементы политической сатиры с привлечением известных художников-плакатистов, включить в форму красноармейцев красные ленточки, сократить время прохождения парада по площади «так, чтобы не слишком утомить и в то же время произвести впечатление гигантского движения масс».[602] [603] [604] По мнению Л.Д. Троцкого, импровизация должна уступить место четко и детально продуманному плану. «Рабочие и работницы должны идти не толпами, а стройными рядами (социализм - не хаос, а организация)».[605] В отличие от М. Рафеса, Л.Д. Троцкий стремится к выстраиванию репрезентации в первую очередь перед иностранными делегациями, предлагая продумывать размещение трибун и изоляцию праздношатающейся советской публики, чтобы «не заслоняла от иностранцев всей картины..., чтобы между трибунами и шествием не было никого, кроме оцепления».[606] Определенный кризис проведения главного праздника страны испытали его организаторы в ходе подготовки 10-летнего юбилея Октября. Во-первых, основная трудность заключалась в резком сокращении финансирования праздника. В Протоколе № 3 заседания Секретариата Комиссии при Президиуме ЦИК Союза ССР по организации и проведению празднования 10-летия Октябрьской революции в части постановления было зафиксировано: отклонить «выдачу дотаций» Литературной подкомиссии на издание брошюр, за исключением партийной литературы - протоколов съездов ВКП(б), ЦК ВКП(б) за 1917 г., съездов Советов, протоколов ВЦИК - также были отклонены сметы по театральной, музейной и спортивной 93 секциям, по изданию альбома АХХР. «Принцип строжайшей экономии государственных средств» был обозначен как важнейший и в проекте Постановления Комиссии Президиума ЦИК Союза ССР по организации и проведению празднования десятилетия Октябрьской Революции.[607] [608] Во все народные комиссариаты было разослано Постановление за подписью М.И. Калинина, который возглавлял праздничную комиссию, с указаниями на «опасность бесполезной траты значительных государственных средств и вместе с тем неудачного ознаменования Октябрьского юбилея».[609] Наркоматам рекомендовалось издавать отчеты не более 5 страниц, без рекламы и в максимально доступной и живой форме, чтобы вызвать интерес у населения.[610] Исходя из этого решения, М.Ф. Владимирский[611] [612] на заседании Комиссии Президиума ЦИК от 26 января 1927 г. обращает внимание ее членов на отсутствие денежных средств на организацию зрелищно- 98 агитационных мероприятий. Во-вторых, проблемы проведения праздника заключались в его формализации. Н.И. Подвойский[613], ссылаясь на слова М.И. Калинина, говорил о том, «что мы засушили своими докладами все абсолютно. ... Празднества превратились в какое то неестественное, казарменное действие. ... В районах эти празднества происходят в еще более казарменной обстановке».[614] Праздник он охарактеризовал как университет для народа, подчеркивая, что государство всегда использовало народные празднества в «своих воспитательно-образовательных целях». «Мы не продумываем содержание праздника, мы не продумываем методы организационных форм проведения этого праздника. Но пусть мы головотяпствовали десять лет, но теперь... к 10-летию Октябрьской революции на площади, на улице, давайте покажем рабочему и крестьянину итоги Октября. ... Если вы на Красной площади проведете церемониал, а в районах инсценируете бои Красной Пресни, если вы дадите инсценировку взятия Зимнего дворца и т.д., если вы это дадите в ярких художественных образах, то в результате вы будете иметь действительный университет, масса повалит на этот праздник и будет активно участвовать в проведении этого празднества».[615] [616] [617] На заседании 28 апреля 1927 г., осознавая слабость организационномассовой работы, в ходе дискуссии пришли к выводу, что из трех основных элементов проведения октябрьских торжеств - отчеты за год (1), демонстрации и парады (2), зрелищные мероприятия (3) - массовыми можно назвать только вторую часть. Фактически члены комиссии констатировали, что большая часть общества спустя 10 лет после завоевания власти по- прежнему остается как минимум равнодушной к пролетарским праздникам. Доклады не охватывают крестьянство, в театры, кино или клубы ходит 6-8 % городского населения, а в деревне еще меньше. Да и с демонстрациями далеко не все благополучно, так как население не принимает участия в их 102 организации и проведении, а профсоюзы вообще самоустранились от них. С целью активного привлечения масс, формирования праздника как народного университета возникла идея создания «эпоса Октябрьской революции», а сами празднества разбить на несколько этапов, приходящихся 103 на другие праздники, - 1 Мая, День Конституции, День урожая и т. д. Однако энтузиазм центра не поддержали члены комиссии, представляющие республики. Все говорили о недостаточности средств, что фактически на отпущенные деньги могут только издать партийную литературу к празднику, что 1 Мая как этап празднования уже упустили. Сомнения вызывала необходимость публикации материалов партии в том виде, как это происходило в предыдущие годы: «Мы пишем это в форме отчета, который никто не читает».[618] Использование форм городской и клубной работы также не вызывало энтузиазма, так как «эти празднества вынести на улицу будет затруднительно, между тем клубы у нас маленькие, тесные, масса мало себя может проявить. Мы не построили таких больших дворцов. На Красной площади будет слякоть, грязь...».[619] С критикой проведения праздников на заседании комиссии выступил и представитель от РКСМ, говоря о том, что в клубах они проходят скучно, обращая внимание на позитивное отношение населения к религиозным праздникам, сохранение их в бытовой культуре. «Возьмите трудящуюся семью, когда она больше всего празднует и отдыхает? Больше в церковные праздники, чем в революционные. Этот момент мы должны учесть. ... К церковным праздникам приурочиваются покупки обновок, генеральная уборка, украшение» и т. д. Поэтому необходимо «протолкнуть революционный праздник в быт»[620] [621], чтобы противопоставить его религиозному. В результате работы праздничной Комиссии были приняты вполне традиционные формы организации и проведения праздника. Как обычно предполагалось выпустить плакаты, в том числе с изображением В.И. Ленина, художественные альбомы и календари на 1928 г., издать брошюры, провести не единую выставку ко дню праздника, а по наркоматам, 107 чтобы каждый смог прийти и посмотреть ее. В этом смысле, несмотря на осознание формализации проведения праздника, 7 ноября 1927 г. прошло примерно по тому же сценарию, что и все предыдущие юбилеи Октября. В Постановлении комиссии Президиума ЦИК Союза ССР по организации и проведению празднования десятилетия Октябрьской революции делался акцент на активное привлечение масс к участию в праздновании юбилея революции посредством участия в инсценировках, «массовых рабочих гуляниях, играх на открытом воздухе, на площадях. На улицах, а также в больших помещениях: в устройстве карнавалов с политическим и бытовым 1 08 содержанием». Но некоторые изменения в сценарии праздновании юбилея все же произошли. Профессорам были даны поручения изучить и показать быт народа. По аналогии с религиозной обрядовой символикой предполагалось специально выпустить детские игрушки, набор украшений для рабочих и крестьян, сделать октябрьский пряник, создать ходовую текстильную 109 продукцию. В целом праздничная культура как механизм репрезентации образа власти, утверждение ее сценария в 1920-е гг. только начала формироваться. Зародившиеся в первое десятилетие советской власти формы, методы и приемы государственных праздников и массовых действ заложили «основу нового, подлинно монументального стиля народного празднества».[622] [623] [624] В ходе демонстраций, праздничных массовых гуляний создавались собственно советские ритуалы и обычаи: проведение митингов и собраний накануне праздника, подведение итогов развития, открытие памятников и т. д. Как и пространственные виды искусства праздники развивали политическую мифологию, на которую опирался властный сценарий общественного развития России. Сила воздействия праздников заключалась в активном использовании всех рычагов эмоционального влияния на общество. Соединение в едином празднике пространственных видов искусства, вербально-музыкального ряда создавало внешний эффект воздействия на психологию человека. Но при этом праздники достаточно быстро приобрели догматическую застывшую форму, навязанную и активно внедряемую властью, вызывая их неприятие в обществе и низкую степень эффективности работы самого механизма. 4.2.
