Возникновение неоевразийства: историко-социальный контекст

Евразийская модель, возникшая на волне общественно-политических потрясений начала ХХ века, в современных условиях оказалась привлекательной не только для широкого круга людей, но и для определенной части интеллигенции.

С возникновением необходимости смены цивилизационной парадигмы в 90-х годах XX века и с поиском альтернативной идеи, способной интегрировать постсоветское пространство, возрос интерес к историческому наследию. Многие позиции евразийства совпали с проблемами конца XX века: критиче-

ская социально-политическая ситуация, идентификация русской культуры между Востоком и Западом, Европой и Азией, способность противостояния набирающему темпы процессу вестернизации («европеизации», американизации). Взгляд общественности обратился к евразийскому наследию.

Специфика евразийских взглядов заключается в том, что, во-первых, они не просто заявлялись декларативно, но и находили в трудах евразийцев детальное и научно аргументированное изложение (евразийцы редко писали политические программы, и в основном их идеи отражены в пространных научных статьях и монографиях). И, во-вторых, в - самой многосторонности и сложности евразийских научных концепций. Можно сказать, что евразийцы на деле осуществили те идеи создания синтетического мировоззрения, достижения того «цельного знания», о котором говорили мыслители конца XIX - начала ХХ вв. Действительно, их мировоззрение представляет собой синтез достижений целого ряда научных дисциплин, как естественных, так и гуманитарных.

В настоящее время евразийское научное и идеологическое наследие перестало быть достоянием только науки - историографии, философии, политологии. Интерес к евразийству не является чисто академическим. Современная общественно-политическая ситуация в России и СНГ способствует актуализации евразийского наследия.

Представитель позднего евразийства - Л.Н. Гумилев утверждал, что «если Россия будет спасена, то только как евразийская держава и только через евразийство»; «исторические закономерности середины континента, его западной и восточной окраин, лесной и степной зон, имеют общие черты, точнее специфику культуры, которая резко отличает этот регион и от Запада» и от «Востока» [131, с.18.]. Таким образом, Л.Н. Гумилева можно отнести к последователям евразийства, достаточно полно воспринявшим евразийское учение в современных условиях. Как уже говорилось в предыдущих главах, Л.Н. Гумилев привнес в евразийство собственные, оригинальные положения: теорию пассионарности и учение о влиянии биосферы на процессы этногенеза.

В советский период по идеологическим и политическим соображениям идеи евразийства либо замалчивались, либо искажались. В отечественной литературе этого времени наблюдалась идеологически заданная критика течения, сочетающаяся с кратким, тенденциозным анализом его идей в основном через призму оценок его как вырождающегося славянофильства.

До перестройки теме евразийства были посвящены редкие научные публикации. В те годы об этом движении в среде белой эмиграции сказать можно было не много и не всегда лестно. Однако косвенно евразийская тема звучала в дискуссиях вокруг книг Л.Н. Гумилева. Дискуссия шла не прямо о путях России (пути тогда считались вполне определенными), а о проблеме

222

взаимоотношений русских со степью.

К середине 1980-х годов советское общество стало, во многом, утрачивать способность к точному и адекватному анализу внутренних и внешних процессов. Модели советского самосознания рушились. Общество теряло привычные ценности. В тот период сформировалась довольно неопределенная линия водораздела: «силы прогресса» и «силы реакции», «реформаторы» и «защитники старого», «сторонники реформ» и «противники реформ». Вопрос ставился примерно следующим образом: одни утверждали, что советская система находится в кризисе, другие продолжали настаивать, что никакого кризиса нет. Так как все дискуссии шли в основном вокруг такой (довольно второстепенной) проблемы, о содержании «реформ», об их ориентации, об их соотношении с другими историческими этапами мало кто задумывался.

В сложившейся ситуации термин «реформы» сам собой стал синонимом «либерал-демократии». Из факта кризиса советской системы был сделан поспешный вывод об очевидном превосходстве западной модели и о необходимости ее копировать. На теоретическом уровне это совершенно неочевидно, поскольку «карта идеологий» имеет гораздо более разнообразную систему выбора, нежели простой дуализм: социализм - капитализм, Варшавский договор - НАТО. Однако возобладала именно упрощенная двоичная логика: «сторонники реформ» стали безусловными апологетами Запада, логике и структуре которого они ускоренно обучались, «противники реформ» выступали как инерциальные защитники позднесоветского уклада, логика и структура которого все больше становилась им самим непонятной.

Результатом реформ стал распад советской государственности и начало распада России, как остатка СССР. По мере разрушения советской системы и «советской рациональности» новой системы и новой рациональности, адаптированных к национальным и историческим условиям не создавалось. Постепенно к России и национальной истории возобладало специфическое отношение: прошлое, настоящее и будущее России стали рассматривать с за-

падной точки зрения, оценивать как нечто внешнее, постороннее, отчужденное. Это был не взгляд из России на Запад, но взгляд на Россию с Запада. Неудивительно в такой ситуации, что заимствование западных механизмов даже в теории «реформаторов» было призвано, не создать, укрепить национальную структуру государственности, но разрушить то немногое, что еще оставалось. В этой перспективе напрашивается вывод: деструкция государства была не случайным результатом «реформ», но фактически, одной из их стратегических задач.

По мере развития «реформ» и их «углубления» недостаточность простой реакции стала очевидна для всех. В этот период (1989-90 гг.) стала формироваться «национально-патриотическая оппозиция», куда вошли часть «советских консерваторов» (способная к определенной доли рефлексии), ряд «реформаторов», разочаровавшихся в «реформах» или осознавших их антигосударственную направленность, ряд представителей патриотического движения, сформировавшегося уже в перестройку и пытающегося оформить державные эмоции в некоммунистическом контексте (православно - монархическом, национально-ориентированном и т.д.) С серьезным опозданием и при полном отсутствии внешней стратегической, интеллектуальной и материальной поддержки стала хаотически складываться концептуальная модель постсоветской государственнической идеологии.

Появившаяся возможность обсуждать будущее страны вне старых схем, а затем и все убыстряющийся распад государства постепенно возродили интерес к идеям евразийства. Одновременно с первыми переизданиями в тогдашней, «постперестроечной» России работ евразийцев, вместе с первыми попытками их беспристрастного обсуждения в научной и околонаучной среде стало ясно - это не просто архивные материалы. Уже тогда актуальность евразийского наследия не вызывала сомнений. Даже те, кто, в силу идеологической ограниченности, отрицали возможность использования евразийских идей в современной политической практике, не могли подвергнуть сомнению актуальный характер евразийства.

Неоевразийство возникло как идеологическое и политическое явление в этом контексте, став постепенно одним из основных направлений патриотического, государственнического самосознания в постсоветской России, наряду (а подчас и вместе) с инерциальным советизмом (КПРФ, РКРП, «Трудовая Россия»), маргинальным монархизмом и смутным национализмом (ЛДПР).

Если Л.Н. Гумилева можно назвать «последним евразийцем» (в качестве такового он и выступал в своих последних интервью и публикациях), то помимо этого продолжателя классической евразийской традиции (т.е. традиции П.Н. Савицкого, Г.В. Вернадского, Н.С. Трубецкого, Л.П. Карсавина и др.) в современных условиях проявляется также феномен так называемого неоевразийства, сторонники которого используют некоторые фрагменты евразийского учения для решения ряда современных, особенно геополитических проблем.

Неоевразийство (конец 80-х годов ХХ века - наше время) - это группа

224

современных евразийских течений. Неоевразийство теоретически состояло в возрождении классических принципов этого движения на качественно новом историческом этапе и в превращении этих принципов в основу идеологической, мировоззренческой и политической программы. Наследие евразийской классики было взято как мировоззренческое основание для идейной (политической) борьбы в постсоветский период, как духовно-политическая платформа «интегрального патриотизма».

Неоевразийцы взяли на вооружение основные положения классического евразийства, приняли их в качестве платформы, отправной точки, теоретической базы и основы для дальнейшего развития и практического применения. В теоретической области неоевразийцы значительно развили основные принципы классического евразийства с учетом широкого философского, культурного и политического контекста идей XX века.

Сегодня можно говорить о некотором расколе в евразийском движении. С одной стороны, есть западное евразийство, ориентированное на культурную ситуацию Западной Европы. С другой стороны - восточное российское евразийство, где акцент ставится на свободное развитие молодой российской цивилизации, а вся политическая активность, евразийское блокирование, подчинена только одной вспомогательной цели - защитить это пространство от внешнего натиска. Речь идет о глубинном концептуальном размежевании, причем каждое из направлений тяготеет в некотором смысле к преувеличению. Ниже обрисованы основные пункты этого принципиального размежевания.

Для западных евразийцев борьба с «Западом», с американизмом, с атлантизмом - это самоцель. Россия для них - лишь большая пешка на «великой шахматной доске». Для восточных евразийцев целью является свободное самобытное развитие народов Евразии, а все остальное - только средство. Западные евразийцы в большей степени склонны к политическому манипулированию, они подвергают сомнению возможность органического развития снизу. «Русские» евразийцы полагаются на свободную волю России, на ее естественное движение по собственному пути, хотят создать идеальную среду для её самобытного развития. Западные евразийцы верят только в жесткое руководство организующего центра, делают ставку на управление сверху, сфокусированы в рамках дихотомии либеральное /тоталитарное. Восточные евразийцы делают ставку на органичное развитие снизу, они пропагандируют свободу и соборность.

Западные евразийцы питают склонность к «внутриевразийскому космополитизму», к отрицанию национальной самобытности, а для восточных самобытность и свобода всех евразийских этносов, земель и культур является базовой идеей.

Для западного евразийства характерно рассмотрение России на уровне чистой геополитики, она для них - в некотором роде геополитический конгломерат. И, наоборот, для восточных евразийцев Россия, несмотря на много- составность, несмотря на различие культур и ландшафтов, является чем -то неделимым.

Как западные, так и восточные евразийцы рассуждают о русской цивилизации, о праве каждого народа самому определять свой культурный проект и образ жизни, об особом российском пути, об уникальном смысле, которым наделено существование России и т.д. В то же время западное евразийство направлено против США и западной экспансии, но при этом оно пользуется многими принципами западной философии и западной геополитики.

В современном неоевразийстве каждое из основных положений евразийской классики получил концептуальное развитие. [380]

Так, тезис кн. Н.С. Трубецкого «Запад (Европа) против человечества» дополняется германской политической философией (О. Шпенглер, В. Зомбарт, К. Шмитт, А. Мюллер ван ден Брук, Л.Фробениус, Э. Юнгер, Ф. Юнгер, Ф. Хильшер, Э. Никиш и т.д.), европейским традиционализмом (Р. Генон, Ю. Эвола, Т.Буркхардт, Ф.Шуон. Г. да Джордже и т.д.), «новой левой» критикой западного капитализма (Г. Маркузе, Ж. Батай, Ж.-П. Сартр, Г. Дебор, М. Фуко, Ж. Делез), марксистской критикой «буржуазного строя» (А. Грамши, Д. Лукач и т.д.), европейскими «новыми правыми» (А. де Бенуа, Р. Стойкерс и т.д.) [261, с.42]

Критика западного буржуазного общества с «левых» (социальных) позиций накладывается на критику того же общества с «правых» (цивилизационных) позиций. Евразийская идея «отвержения Запада» подкрепляется широким арсеналом «критики Запада» представителями самого Запада, не согласными с логикой его исторического пути (по меньшей мере, за последние несколько столетий). К этой идее слияния самых разных (подчас политически противоположных) концепций отрицания западной цивилизации в качестве «нормативной» неоевразийцы приходят не сразу, но постепенно с конца 1980-х до середины 1990-х годов.

В критику романо-германской цивилизации вносится важный акцент, поставленный на критике приоритетно англосаксонского мира, США. В духе немецкой консервативной революции и европейских «новых правых» «западный мир» дифференцируется на атлантические США, Англию и континентальную (собственно, романо-германскую) Европу, где континентальная Европа рассматривается как явление нейтральное и могущее быть положительным. Термин «романо-германский» в неоевразйистве не употребляется (в отличие от классического евразийства), намного чаще говорится об «атлантизме», «англосаксонском мире», «мондиализме» («глобализме»), «новом

226

мировом порядке», «планетарном либерализме».

Тезисы «месторазвитие» и «географический детерминизм» получают фундаментальное базовое парадигмальное значение, сопрягаются с «пространственным мышлением», «синхронизмом», отказом от идеи «универсальной истории», от историцизма в целом.

Неоевразийство выдвигает идею ревизии истории философии с позиции «пространства». В этом обобщаются самые разнообразные модели циклического взгляда на историю - от Н.Данилевского до О.Шпенглера, А. Тойнби и Л.Гумилева.

Наиболее полное выражения этот принцип получает в контексте традиционалистской философии, которая радикально отвергает идеи «эволюции» и «прогресса» и развернуто обосновывает это отвержение подробными метафизическими выкладками. Отсюда традиционная теория «космических циклов», «множественного состояния бытия», «сакральная география» и т.д. Основные принципы теории циклов развернуто представлены в трудах французского философа-традиционалиста Р. Генона (и его последователей: Г. Жоржель, Т.Ф. Буркхардт, М. Элиаде, А. Корбен) [261] Полностью реабилитируется понятие «традиционное общество», которое либо не знает «истории», либо релятивизирует ее обрядами и мифами «вечного возвращения». История России видится не просто как одно из месторазвитий, но как авангард «пространственных» систем («Восток»), противопоставленных «временным» («Запад»).

Тезис «неославянофильство» уточняется в сторону противопоставления народов Востока народам Запада, особый положительный акцент ставится на великороссах. Это не противоречит классикам евразийства, но развивает и заостряет их интуиции. Народы Запада квалифицируются как носители «профанного» начала, в отличие от «сакрального» (структуры народов Востока и Третьего мира). Для славян, а еще точнее, для автохтонов России - Евразии не просто требуется «равноправия» наряду с другими европейскими народами (как можно понять ранних славянофилов), но центрального места в авангарде народов всего мира, стремящихся противостоять «глобализации Запада». Это предельная форма универсализации национального мессианства в новых постсоветских терминах. От собственно «славянофильства» в неоевразийстве остается любовь к национальным корням русского народа, повышенная чувствительность к старообрядчеству, критичность в отношении петровских реформ. При этом подчеркивание расового родства славян между собой не только не приветствуется, но отвергается, так как культурно, конфессионально, геополитически и цивилизационно славяне глубоко различны.

Вслед за К.Леонтьевым неоевразийцы подчеркивают «славяне есть, славизма (в смысле расового единства, осознанного как основа интеграционного проекта) нет». В некоторых случаях определение «славянофил» в последнее время может выступать как антитеза определению «евразийца», что несет смысл противопоставления патриота, с этно-расистскими (ксенофобскошовинистическими) наклонностями патриоту, осознающему свою идентич-

227

ность геополитически и цивилизационно.

Туранский фактор, позитивно оцененный классиками евразийства в становлении российской государственности рассматривается в более широком контексте, как положительное влияние традиционного и сакрального Востока, оказанное на русских, занимавших промежуточное положение между Европой и Азией. Функция Турана осмысляется в терминах сакральной географии и священной истории.

Диалектика национальной истории доводится до окончательной «догматической» формулы, с включением историософской парадигмы «национал - большевизма» (Н. Устрялов) и его осмысления (М. Агурский). Модель следующая:

• Киевский период как провозвестие грядущей национальной миссии (ІХ-ХІІІ вв.);

• Монголо-татарские завоевания как щит от нивелирующих европейских тенденций, геополитический и административный заряд орды передается русским, распад русских на западных и восточных, разделение культурных типов, формирование на базе «восточных русских» под контролем Орды великороссов (XIII-XV вв.);

• Московское царство как пик национально-религиозной миссии Руси (Третий Рим) (XV- конец XVII вв.);

• Романо-германское иго (Романовы), распад национального единства, разделение на западнические элиты и национальные массы (конец XVII- начало ХХ в.);

• Советский период, реванш национальных масс, период «советского мессианства», восстанавливающего основные параметры Московского вектора (XX в.);

• Смутное время, которое должно завершиться новым евразийским рывком (начало XXI века).

Тезис «евразийский отбор» пополняется методологией школы европейских политологов Парето и Моски, движется по логике реабилитации «органической иерархии», обретает некоторые ницшеанские мотивы, развивается учение об «онтологии власти», о православном «катехоническом» значении власти в Православии. Идея «элиты» дополняется конструкциями европейских традиционалистов, исследовавших кастовую систему древних обществ, онтологию и социологию каст (философы и историки Р. Генон, Ю. Эвола, Ж. Дюмезиль, Л. Дюмон). Гумилевская теория «пассионарности» ложится в основу концепции «новой евразийской элиты» [261, с.107-108].

Тезис «демотия» пополняется политическими теориями «органической демократии» от Руссо до К. Шмитта, Ж. Фройнда, Ф. Ницше, А. де Бенуа, А. Мюллера ван ден Брука. Определение неоевразийокого понимания «демократии» («демотии») как «соучастия народа в свое собственной судьбе».

Тезис «идеократия» фундаментализируется апелляциями к идеям «консервативной революции», «третьего пути», учитывается полный опыт «советской», израильской, исламской, консервативно-революционной идеокра- тий, анализируются причина их исторического провала. Критически переосмысляется качественное содержание идеократий XX века, разрабатывается последовательная критика советского периода (доминация количественного подхода, профанические теории, диспропорция классового подхода).

К развитию идей классических евразийцев добавляются следующие концептуальные положения:

Философия традиционализма (представители: Р. Генон, Ю. Эвола, Т. Буркхардт, А. Корбен), идея радикального упадка «современного мира», глубинное исследование Традиции. Глобальная концепция «современного мира» (негативная категория) как антитезы «мира Традиции» (как позитивная категория) придает критике западной цивилизации фундаментальный метафизический характер, уточняет эсхатологическое, кризисное, фатальное содержание основных процессов - интеллектуальных, технологических, политических, экономических - исходящих с Запада. Интуиции русских консерваторов от славянофилов до классических евразийцев дополняются фундаментальной теоретической базой.

Исследование структур сакрального (представители: М. Элиаде, К.Г. Юнг, К. Леви-Стросс), представление об архаическом сознании как о пара- дигмальном манифестационистском комплексе, лежащем в основе культуры. Приведение многообразия человеческой мысли, культуры к древнейшим психическим слоям, где сосредоточены фрагменты архаических ритуалов инициации, мифы, изначальные сакральные комплексы. Интерпретация содержания современной рациональной культуры через систему дорациональных древних верований.

Поиск изначальной символической парадигмы пространственновременной матрицы, лежащей в основе обрядов, языков и символов (Г.Вирт, палео-эпиграфические исследования). Стремление на основании лингвистических (ностратика, Свитыч-Иллич), эпиграфических (рунология), мифологических, фольклорных, обрядовых и иных памятников воссоздать изначальную картину «сакрального мировоззрения», общего для всех древних народов Евразии, нахождение общих корней.

Неоевразийцы проанализировали геополитические идеи западных геополитиков X. Маккиндера, К. Хаусхофера, И. Лохаузена, Ч. Спикмена, 3. Бже- зинскийа, Ж. Тириара и т.д. [261, с. 102].

Х.Маккиндер, предложил в 1913 году геополитическую модель согласно которой евразийский континент рассматривался как Мировой остров, центром которого является Хартленд (heart — «сердце») - территория суши, расположенная между Белым, Восточно-Сибирским, Каспийским морями и озером Байкал, то есть собственно территория России. Дугин рассматривает две геополитические теории как тождественные - Х.Маккиндера и П.Савицкого, при этом отметил: «Россия-Евразия (=heartland Маккиндера) и есть синтез мировой культуры и мировой истории, развернутый в пространстве и времени. При этом природа России соучаствует в ее культуре» [238].

Г еополитическая наука с эпохи Маккиндера получила существенное развитие. Роль геополитических закономерностей в истории XX века оказалась настолько наглядно подтвержденной, что геополитика стала самостоятельной дисциплиной.

Исследовательский интерес вызывает концепция Ж.Тириара об объединении европейского пространства в единую европейскую империю. Ж.Тириар первым среди европейских националистов еще в 1960-е годы выдвинул тезис о том, что главный враг европейских народов не СССР, а США. В процессе своей научной деятельности Ж.Тириар сотрудничал с Ю.Эволой и Х.Ортега-и-Гассетом. Кроме того, он поддерживал отношения с такими видными политиками, как Н.Чаушеску, Чжоу Энь-Лай. Ж.Тириар был лидером европейского движения «Юная Европа», автором более 20 книг. Умер в Брюсселе в 1993 г.

Доминантой теоретических взглядов Ж.Тириара являлся антиамериканизм. Чтобы успешно противостоять США, Европа, по его мнению, должна распространиться на Сибирь с ее богатыми природными ресурсами. «Я утверждаю, - писал он, - что, с экономической точки зрения, Сибирь это провинция Европейской империи, наиболее необходимая для ее жизнеспособности» [238,с.39].

Ж.Тириар избегал понятия «Евразия», а также термина «мондиализм». Под последним (ультраимпериализм, глобализм) обычно понимается идеология, выражающая интересы наиболее влиятельных кругов международного финансового капитала, направленная на установление единого в масштабах планеты правительства и реализацию планов достижения тотального контроля над человечеством, включая контроль над странами и нациями. В идеологии мондиализма обычно выделяют три основных аспекта: экономический (идея всемирного рынка), политический (идея глобального парламентаризма, когда политические настроения масс и парламентов контролируются через средства массовой коммуникации или методами силового воздействия) и духовный (агрессивное распространение массовой культуры).

Неоглобализму США Ж.Тириар противопоставил евроглобализм. В отличие от «новых правых» Ж.Тириар отрицательно относился к попыткам видеть в качестве союзника исламский мир; он игнорировал возможность духовного обоснования антиамериканизма посредством ислама. Китай рассматривался им как потенциальный противник. «Между Исландией и Владивостоком, писал он, мы можем объединить 800 миллионов человек (хотя бы для того, чтобы уравновесить 1200 миллионов китайцев» [261, с.139].

В концепции Ж.Тириара практически полностью отсутствуют элементы религиозной метафизики, составляющей основу большинства евразийских теорий. Антиамериканизм Ж.Тириара, по существу, есть не что иное, как глобальная переориентация мондиализма с американоцентристского на европейский мировой порядок. Таким образом, идеи Ж.Тириара имеют весьма далекое сходство с классическим евразийством, направленным как раз на обоснование консолидации России-Евразии и ее дистанцирование от Европы.

Подобные концепции можно обозначить как «псевдоевразийские». В то же время, яркой чертой его взглядов является последовательное разоблачение универсальности и общеобязательности американской модели развития, разоблачение мифа об «обществе всеобщего благоденствия».

В рамках геополитики само понятие «евразийство», «Евразия» приобрело новый смысл, более широкий, нежели ранее. «Евразийством» в геополитическом смысле начиная с некоторых пор, стали обозначать континентальную конфигурация стратегического блока (существующего или потенциального), созданного вокруг России или на ее расширенной основе, и противодействующего (активно или пассивно) стратегическим инициативам противоположного геополитического полюса - «атлантизма» (западничества, глобализма), во главе которого с середины XX вв. утвердились США, сменив Англию. Философия и политическая идея русских классиков евразийства в такой ситуации были осознанны как наиболее последовательное и емкое выражение (дополнение) «евразийства» в стратегическом и геополитическом смысле. Благодаря развитию геополитических исследований неоевразийство становится развитой методологической системой. Особо выделяется значение пары Суша-Море (по Карлу Шмитту), проекция этой пары на многомерные явления - от истории религий до экономики.

Поиск глобальной альтернативы «мондиализму» («глобализму»), как ультрасовременному феномену, резюмирующему все то, что оценивается евразийством (и неоевразийством) со знаком минус. «Евразийство» в широком смысле становится концептуальной платформой «антиглобализма» или «альтернативного глобализма». «Евразийство» обобщает все современные тенденции, отказывающиеся признавать «объективное» и тем более «позитивное» содержание «глобализма», придает антиглобалистской интуиции новый характер доктринального обобщения.

Для «новых правых» характерна идея об особом противостоянии, фундаментальном конфликте, разделяющем Европу и США. Сама Европа, по мнению «новых правых», поляризована на «континентальную» и «атлантически- космополитическую», традиционно находящуюся в оппозиции к европейским «внутренним землям» на Востоке. Содержание геополитических концепций «новых правых» составляет обоснование антиамериканизма.

Так, современными идеологами европейских «новых правых» являются Р.Стойкерс (Бельгия) - политолог, геополитик и публицист, главный редактор журнала «Орьентасьон» и А.де Бенуа (Франция) - современный французский философ, основатель «Группы исследований европейской цивилизации», главный редактор журналов «Нувель Эколь», «Кризис», «Элеман». Идейным источником формирования идеологии «новых правых» послужили взгляды немецкого мыслителя ХХ в. Юлиуса Эволы.

Противопоставляя американскую и европейскую культуру, «новые правые» прибегают к некоторым метафизическим аргументам, а также к геополитическим рассуждениям.

В неоевразийстве происходит ассимиляция социальной критики «новых

левых» в «право-консервативной интерпретации» (переосмысление наследия М. Фуко, Ж. Делеза, А. Арто, Г. Дебора), освоение критической мысли противников современного западного буржуазного строя с позиций анархизма, неомарксизма и т.д. Данное концептуальное поле представляет собой развитие на новом этапе «левых» («национал-большевистских») тенденций, присутствовавших и у ранних евразийцев (П.Сувчинский, Л. Карсавин, С.Эфрон), а также методология взаимопонимания с «левым» крылом «антиглобализма».

Экономика «третьего пути», «автаркия больших пространств». Применение к российской постсоветской действительности моделей «гетеродоксаль- ной» экономики. Применение теорий «таможенного союза» Ф.Листа. Актуализация теорий С.Гезелля, Ф.Шумпетера, Ф.Леру, новое «евразийское» прочтение Кейнса. [261, с. 140]

Несмотря на существующие противоречия внутри неоевразийства, можно сказать, что оно сложилось как социальное, философское, научное, геополитическое, культурное течение конца XX - начала ХХІ вв. Всего можно выделить пять принципиальных идейно-научных евразийских школ:

1) Неоевразийство осуществившее радикальное и системное развитие идей классического евразийства. Необходимо подчеркнуть, что неоевразийство возникает и развивается, преломляясь через судьбу его идеолога А.Г. Дугина. А.Г. Дугин предлагает рассматривать евразийство в рамках общемирового контекста, как одну из идеовариаций «Третьего пути». При этом евразийство в системе А.Г. Дугина сопрягается с традиционалистской философией (представители: Р.Генон, Ю.Эвола, А. Кумарасвами), историей религий (М.Элиаде), геополитикой (К.Хаусхофер), идеологией «консервативной революции» (Э.Никиш, Э.Юнгер, Ж.Тириар) [262]. Евразийство у А.Дугина выступает как вариант фундаменталистского синтеза в широком смысле этого слова.

В отличие от «классических евразийцев» понятие Евразия у А.Дугина, как и у идеологов «новых правых», включает в себя не только историческую Россию, но и весь одноименный материк. По-своему развивая концепцию традиционного евразийства, в рамках которого Россия-Евразия была обозначена как «континент-океан» А.Дугин противопоставил две альтернативные культуры - океаническую (культуру атлантистов) и континентальную (культуру евразийцев). Процесс исторического развития рассматривается им в виде непрерывного противостояния этих непримиримых культур («Великая война континентов»), в ходе которой та или иная сторона одерживала победы.

Согласно взглядам Дугина, основной принцип евразийства «почва над кровью», т.е. географический принцип преобладает над этническим [263].Так, анализируя взгляды В.И.Ленина, Дугин утверждает, что «на геополитическом уровне действия правительства Ленина носили евразийский характер хотя бы уже потому, что он, вопреки чисто марксистской доктрине, сохранил единым гигантское евразийское пространство Российской импе-

232

рии» [263]. Подобная интерпретация большевизма близка к оценкам представителей «классического евразийства».

2) Школа евразийцев - последователей Л.Н. Гумилева, состоящее в основном из учеников Льва Николаевича из среды естественнонаучной интеллигенции. Л.Н. Гумилев и его последователи (С.Б. Лавров, И.С. Шишкин и др.), рассматривают евразийство как вариант национально-державной идеи [264].

3) С 1995 года можно говорить о появлении академического неоевразийства, своеобразной концепции, ясно прослеживающейся в трудах А.С. Панарина, В.Я. Пащенко, Ф. Гиренка. Современные академические евразийцы рассматривают евразийство в его геополитическом аспекте, как новейшую методологию развития России в современных условиях. А.С. Панарин, анализируя возможные варианты российского будущего с точки зрения «цивилизационного универсализма», отмечал, что поиск евразийского единства мог бы стать толчком для нового подъема России во многих областях [265]. Представители «цивилизационного евразийства», А.С. Панарин, Б.С. Ерасов, Ф.И. Гиренок, а также индийский автор М.К. Палат и корейский исследователь Син Бом Сик видят в евразийской идее стратегию выживания России в постиндустриальном обществе [266]. По мнению В.Я. Пащенко евразийство в его классическом варианте явилось совершенно законченной формой самобытного и новаторского идейно-политического течения, предопределенного всем предыдущим ходом исторического развития русской идейно - политической мысли. Авторы этого подхода акцентируют внимание на целостности и системности евразийства, на взаимосогласованности и многообразии его методов, с помощью которых может быть выделена сущность Рос- сии-Евразии на всем протяжении ее исторического бытия [267].

Как отмечает академик РАН В.В. Алексеев, «вопрос оценки учения евразийцев сегодня сводится не столько к буквальному прочтению их наследия, сколько к осмыслению природы тех общих ценностей и идейных конструкций, при которых возможно достижение «симфонического» единства крупных государственных форм без жертвы самобытности слагающих его этнокультурных «миров»» [268].

4) Развитие политического процесса привело к разделению неоевразийства на левое (Р. Вахитов, С.Г. Кара-Мурза, Г.А. Зюганов, Г.Н. Селезнев и др.) и правое направления. Современное левое евразийство (Р. Вахитов, С. Г. Кара-Мурза). Основными чертами этого идейного течения стала попытка применения цивилизационного подхода к рассмотрению утраченного биполярного мира и советской цивилизации.

5) Современное право-консервативное евразийство (В.В. Кожинов). С точки зрения этого автора, стремящегося соединить евразийство с черносотенным консерватизмом начала ХХ столетия, история России предстает как драма борьбы западнического влияния на Россию с подлинно патриотической народной линией. Правое евразийство, продолжая идейную линию Н.С. Трубецкого, П.Н. Савицкого, Н.Н. Алексеева в стремлении влиять на власть,

233

стало все более сближаться в «путинскую эпоху» с господствующим проектом «Единой России» [269].

Условно эти школы можно обозначить тремя направлениями развития евразийской мысли:

1) продолжение либеральной критики евразийства, заложенной еще в эмиграции (И.А.Исаев, Л.И.Новикова, И.Н.Сиземская, О.Д.Волкогонова, Н.А. Омельченко и др.) и стремление вписать евразийцев в мировую культурологическую традицию (Ф.И.Гиренок, Л.В.Пономарева, В.М.Хачатурян и

др.⁾;

2) утверждение позиций евразийства как развития русской идеи от придерживания позиций общенациональных ценностей до националистических идей (С.С.Хоружий, АЗ. Соболев, Р.А.Урханова, В.В. Кожинов, С.Ю. Ключников, Т.И. Очирова, Ю.К. Герасимов и др.);

3) продолжатели евразийства как самобытного явления, не являющегося ни западной, ни русской национальной традицией.

В теоретических исследованиях евразийской идеи на современном этапе российский историк О.В.Лушников выделяет следующие направления:

а) «социо-естественное» (Б.С.Лавров, И.С. Шишкин, В.Пантин, С. Куль- пин, и др.);

б) «цивилизационное» (Б.С. Ерасов, И.Б. Орлова, А.С.Панарин, Ф.И. Ги- ренок, Э.А.Баграмов и др.);

в) «геополитическое» (В.Л.Цымбурский, О.Б.Арин, К.С.Гаджиев, А.Г. Дугин и др.).

На основе сравнительного анализа взглядов их представителей О.В. Луш- ников выявляет следующие актуальные аспекты евразийской идеи:

1) самоидентификация России как особой цивилизационной общности появившейся в результате многопланового этнополитического и культурно - исторического синтеза народов Востока и Запада, построенного на сочетании национальной самобытности с евразийской идентичностью и этноконфес- сиональной толерантностью (Л.Н. Гумилев, Б.С. Лавров, И.С. Шишкин, И.Б.Орлова и др.);

2) противопоставление американскому глобальному мировому порядку цивилизационного и геополитического полицентризма (многополярного мира), поддерживающего через систему стратегических альянсов экологическое, социокультурное и социально-политическое равновесие мира (Б.С. Ерасов, И.Б.Орлова, А.С.Панарин,А.Г. Дугин, К.С. Гаджиев, М.Л.Титаренко и др.);

3) воссоздание в России и СНГ единого культурного, экономического и политического пространства, способствующего социальному и межнациональному миру, равноправному сотрудничеству и интеграции народов Евразии - стратегический и исторический императив России, и основа для выживания всех народов Евразии в условиях вызовов современности (Э.А.Баграмов, А.Т. Горяев, Б.С.Ерасов, А.Г. Дугин, А.С.Панарин и др.);

4) признание единственно перспективным для Евразии самостоятельного

234

неподражательного развития, опирающегося на национально-культурные традиции, ценности и опыт многовекового взаимодействия евразийских народов, дополненные постиндустриальной технологической модернизацией и созданием нового центра геоэкономики в Евразии (И.Б. Орлова, Б.С. Ерасов,

A. Г. Дугин, А.С. Панарин, В.Л. Цымбурский, Н.Н. Моисеев, Д.С. Львов и др.) [269, с.22].

Краеугольным камнем в изучении современного евразийства является вопрос о перспективности евразийского проекта. Сторонникам евразийского проекта развития России (Э.Баграмов, А.Г.Дугин, Б.Ерасов, В.В.Кожинов,

B. В. Малявин, А.С. Панарин, В.Я. Пащенко, И.Б. Орлова, Г.Д.Чесноков и др.) импонирует желание сохранить уникальный союз азиатской и европейской культур, сохраняя оппозицию Западу. Противники евразийского проекта (О.В. Гаман, А.Игнатов, К.Г. Мяло, игумен Иоанн (Экономцев), Сендеров и др.) отмечают разные причины невозможности его осуществления. Прежде всего, речь идет об идеализации азиатского начала в культуре России, что может препятствовать проникновению западной культуры и движению к рыночной экономике. По мнению православных исследователей, евразийство содержит антиправославную тенденцию и, придерживаясь ее, Россия в дальнейшем пойдет по пути усвоения исламского и буддистского факторов, сознательно, исключая фактор православный (что совершенно противоречит утверждениям классиков евразийства).

В контексте нынешней социально-политической ситуации возникает проблема возможности использования евразийских идей представителями различных политических движений. Таким образом, это становится вопросом не только политической теории, но и политологической практики, проблемой применения евразийских концепций в современном политическом процессе. Можно сказать, что отдельные положения евразийства берутся на вооружение самыми различными политическими и общественными движениями. Используются некоторые положения, взятые из евразийства и приспособленные к нынешней политической реальности политическими лидерами: например, идея «Евразийского союза» в изложении Президента Казахстана Н.А. Назарбаева.

Евразийский лидер Н.А. Назарбаев придал евразийскому теоретическому учению зримое воплощение в реальной жизни, а также внес в евразийское мировоззрение огромный теоретический и практический вклад.

По мнению российского исследователя А.В. Белошапко в своем развитии неоевразийство прошло следующие этапы [261, с.98-104].

1 этап (1985-1990 гг.), интерес к евразийству в академических средах, «правое неоевразийство» в русле национал-консервативного течения.

Период перестройки и гласности позволил начать серьезное обсуждение проблем евразийства. В рамках данного периода имеют место следующие события.

Проходят семинары в обществе охраны памятников, лекции в различных группах нарождающегося консервативно-патриотического движения. Ведет- ся критика советской парадигмы за отсутствие в ней качественного духовного и национального элемента.

В 1989 году появилась статья С.С. Хоружего о Л.П. Карсавине в журнале «Вопросы философии» [270], работы И.А. Исаева. О.С. Широков организовал серию публикаций материалов евразийцев в Вестнике МГУ (филология), начиная с 1990 года. В Институте философии в 1990 году прошла конференция по евразийству, организованная А.В. Соболевым.

В 1989 г. появляются первые неоевразийские публикации в журнале «Советская Литература» (А. Дугин «Конец пролетарской эры») [271], выходит издание альманаха «Континент-Россия» (1989), публикуется ряд статей в оппозиционной прессе. Но многие патриотические издания относятся к евразийству гораздо более сдержанно, а иногда и резко критически. Тем не менее, евразийские идеи увлекают все больше людей.

В 1990 г. выходит 1-е издание книги «Кризис Современного Мира» французского философа-традиционалиста Р. Генона с развернутыми комментариями [272], что позволяет всем интересующимся тематикой евразийства подключить к ней опыт традиционалистского движения Европы. Затем выходит ряд книг с изложением основ традиционалистской философии.

В этот период неоевразийство носит «право-консервативный» характер, близкий к историческим традиционалистам, с элементами православно - монархическими, «почвенно-этническими», с жесткой критикой «левой» идеологии. На этом этапе у неоевразийцев не так уж много пересечений с последователями Льва Гумилева (стоит отметить, что многие ученики и последователи Льва Гумилева сами себя «евразийцами» не называют).

Статьи и публикации в ведущих литературных журналах пробуждали читательское внимание и подогрели полемический задор оппонентов. Параллельно с публикациями в научной и научно-популярной периодике, посвященными евразийцам 1920-х годов, современные политологи осваивали тему, отталкиваясь от реальности межнациональных конфликтов, которая настойчиво требовала осмысления евразийских идей.

Евразийские мотивы постоянно звучали на заседаниях клуба «Постперестройка» С.Е. Кургиняна, начиная, по крайней мере, с 1988 года в связи с предсказаниями о распаде страны.

2 этап (1991-1993 гг.) неоевразийство сближается с «посткоммунистическими коммунистами» (КПРФ, «Завтра»)

Оказавшиеся в сложном идеологическом положении коммунисты- консерваторы срочно ищут новую идеологию. Лидер КПРФ Г.Зюганов сближается с кругами, близкими к газете «Завтра», ряд идей, предложенных ее главным редактором Александром Прохановым, ложится в основу «красно - белой» оппозиции (уничижительно названная противниками «краснокоричневой»). Она становится вначале идейной платформой «Фронта Национального Спасения», потом ложится в основу программы КПРФ. [271] Зюганов считает, что уникальное географическое положение России с сохранившимися военно-экономическими, демографическими и политическими воз-

можностями диктует тот вариант развития, который вернет России многовековое положение своеобразного «геополитического баланса» - гаранта мирового геополитического равновесия. При этом Россия должна избегать интеграции в мировую хозяйственную систему, что породило бы зависимость России от внешних факторов. Автор считает, что Россия в состоянии автономно существовать, поскольку обладает достаточным количеством природных ресурсов и интеллектуальным потенциалом [273].

Происходит пересмотр «антикоммунизма», свойственного первому этапу неоевразийства. Следует переоценка «советского периода» в духе национал - большевиков и «левых евразийцев». Выходит серия статей в «Завтра», «Нашем Современнике», «Советской России». Первые публикации о геополитике (А.Г. Дугин «Великая война континентов», 1992) [271], сакральной географии, традиционализме, консервативной революции.

В Москву приезжают европейские «новые правые», некоторые, из положений которых впоследствии будут взяты неоевразийцами на вооружение (А. де Бенуа, Р. Стойкерс, Ж. Тириар, К. Террачано, М. Баттара, К. Мутти и т.д.). Евразийство становится популярным в патриотической оппозиции и среди интеллигенции.

Основываясь на сходстве терминов один из интеллектуальных лидеров «реформаторов» - А. Сахаров также говорил о «Евразии», но не в политическом и геополитическом смысле, а в чисто географическом (и никогда не обращался к «евразийству» как таковому). Ряд «демократов» пытались выдвинуть проект «демократического евразийства» (Р.Попов, С. Станкевич, Л.Пономарев). Смысл состоял в том, чтобы «не накалять противоречия между радикальным либерализмом (Гайдар-Чубайс-Козырев) и радикальными патриотами («красно-коричневыми»). В политике это дублируется «социал- демократической» фразеологией. С этой стороны к «демократическому евразийству» подходил Г. Шахназаров («Горбачев-фонд»). Однако серьезного теоретического развития эта линия не получила. Яркость оппозиционного патриотического евразийства слишком привлекательна с одной стороны, но одновременно не приемлема для режима, ориентированного на «умеренность» и «центризм».

В «демократической» печати термин «евразийцы» использовался с неким пренебрежением, в таком контексте, например, его употребляла «Комсомольская правда» в статье «Кто крайний в очередь за властью?» [269, с.22].

Однако, когда государственный советник С. Станкевич весной 1992 года провозгласил себя евразиийцем, термин «евразийство» все чаще стал попадать на газетные страницы самой разной политической направленности. Такое трагическое событие как смерть в июне 1992 года Л.Н. Гумилева, «последнего евразийца», как он сам себя называл, вызвало дополнительный подъем внимания к евразийским материалам.

Проблемы евразийства обсуждались на Конгрессе соотечественников в Москве в памятном августе 1991 года. В конце этого же года Комиссия СССР по делам ЮНЕСКО также провела конференцию по евразийству. В Институ-

237

те восточных языков МГУ весной 1992 года прошел научный симпозиум по евразийству, на осень 1992 намечены Карсавинские чтения в Санкт - Петербурге. Аналитический центр РАН по проблемам социально -экономического и научно-технического развития организует в феврале 1993 года конференцию «Биосферная теория и евразийство, общие истоки», посвященную памяти В.И. и Г.В.Вернадских.

Перед расстрелом «Белого Дома» 1993 Р. Хасбулатов и глава Конституционного Суда Зорькин говорят о своем «евразийстве» (в смысле Зюганова- Проханова) в интервью газете «Завтра». О своем евразийстве также говорят О.Лобов, О.Сосковец, С.Бабурин.

В 1992-93 годах начинается выпуск журнала «Элементы. Евразийское Обозрение» [274] темы евразийской геополитики и геостратегии, разрабатываемые журналом, порождают интерес к этим дисциплинам со стороны высшей школы. Идет преподавание геополитики и основ евразийства в высших учебных заведениях и многочисленных семинарах и лекциях. В этот же период Э.А. Баграмов издает и редактирует журнал «Евразия».

3 этап (1994-1998 гг.) - теоретическое развитие неоевразийской ортодоксии.

В этот период происходит публикация некоторых важных работ, образующих идеологический базис нового евразийства («Мистерии Евразии» (1996), «Основы Геополитики» (1997) [238], издание в издательстве «Аграф» книг Н.Трубецкого, Г.Вернадского, Н.Алексеева, П.Савицкого (1995-1998 гг.)) Начинается работа над созданием евразийских сайтов в сети Интернет.

Этот период характеризуется: наличием прямых и косвенных обращений к «евразийству» в программных документах КПРФ, ЛДПР, НДР (т.е. левых, правых и центристов), увеличением объема публикаций на тему «евразийства», изданием многочисленных евразийских сборников, критикой «евразийства» со стороны русских националистов, православных фундаменталистов, и коммунистов-ортодоксов, а также либералов, появлением «академического» неоевразийства (Б.С. Ерасов, А.С. Панарин) с элементами просвещенческой парадигмы, которое постепенно эволюционирует в сторону радикализации антизападных, антилиберальных, антиглобалистских позиций. Публикуются основные работы А.С. Панарина [265], издаются работы В.П. Кошарного, В.Я. Пащенко, Н.А. Омельченко и др.

В эти же годы определенные круги неоевразийцев сотрудничают с крайне левым политико-молодежным проектом «НБП». Выходит в свет молодежная газеты «Лимонка». В 1996-1997 годы происходит резкая деградация НБП, переход от эстетико-интеллектуального течения в «политико-хулиганское». 1997 году произошел полный разрыв евразийцев с НБП, которая остается «национал-большевистской» номинально.

Заметным событием в изучении евразийского исследования стал выход в 1997 году сборника трудов евразийцев «Русский узел евразийства. Восток в русской мысли» под редакцией академика Н.И. Толстого, со вступительной

статьей и примечаниями С. Ключникова. Это наиболее полное издание трудов евразийских мыслителей, вышедших за последние годы в России. Наряду с уже известными работами Н.С. Трубецкого, П.Н. Савицкого, П.П. Сувчин- ского, Г.В. Вернадского, Д.П. Святополка-Мирского в сборнике помещены ранее неизвестные архивные материалы, в том числе неопубликованные статьи, заметки и переписка евразийцев.

4 этап (1998-2001гг.) Происходит постепенное разотождествление неоевразийства с побочными политико-культурными и партийными явлениями, превращение в самостоятельное направление

В этот период фундаментализируется геополитическая методология Происходит переход на центристские позиции в политике. Один из теоретиков неоевразийства А.Г. Дугин становится советником спикера Госдумы Г.Н. Селезнева. В этот период вышли в свет евразийские брошюры «Наш Путь» (1998), «Евразийское Вторжение» как приложения к «Завтра». Проводятся многочисленные теоретические исследования, разработки, выходят различные публикации в «Независимой Г азете», «Московских Новостях», программы на радио, цикл геополитических программа по неоевразийству и геополитике на радио «Свободная Россия» (1998-2000).

5 этап (2001 - до настоящего времени).

Создается ОПОД «Евразия» на позициях «Радикального Центра». Глава ЦДУМа, шейх-уль-ислам Талгаа Таджуддин вступает в ряды «Евразии». Начинает выпускаться газета «Евразийское обозрение». Появляется еврейское неоевразийство (А. Эскин, А. Шмулевич, движение «Беад Арцейну», В. Бу- карский). В 2002 г. ОПОД «Евразия» регистрируется как политическая партия.

На основе сравнительного анализа взглядов сторонников евразийства, О.В. Лушников предлагает следующую периодизацию развития евразийской идеи на современном этапе:

1) 1989-1992 гг. - этап возрождения, начало которого можно обозначить массовым выходом концептуальных книг Л.Н. Гумилева, републикацией отрывков из наследия классиков евразийства, формированием «социоестественного» направления неоевразийства;

2) 1993-1999 гг. - этап развития теоретических исследований в области актуальных аспектов евразийской идеи, появление среди неоевразийских теоретиков групп «цивилизационного» и «геополитического» неоевразийства;

3) 2000-2008 гг.- этап появления различных направлений в рамках евразийства (левое и правое евразийство), политизация евразийских идей, создание евразийских политических партий и движений («Евразия», «Международное евразийское движение» и др.), влияние евразийской идеи на внешнюю и внутреннюю политику России, появление международных евразийских организаций (ЕвразЭС, ОДКБ, ШОС и др.) [269, с.21].

Усиливающаяся глобализация стимулировала напряженные поиски путей сохранения целостности государства и нации, что являлось приоритетным

239

направлением в творчестве евразийцев. Следует, однако, отметить, что интерес политологов и политиков к евразийству приобретает все более политизированные формы.

В современной России многие евразийские идеи занимают значительное место (хотя зачастую и без указания авторства) в программных документах наиболее влиятельных политических партий и движений России (КПРФ, «Отечество», «Единство» и др.) и могут, если не останутся на вербальном уровне, оказать существенное влияние на политические процессы России.

В условиях развития евразийских интеграционных процессов, актуализируются вопросы изучения исторического опыта развития евразийских государств, стремящихся к созданию единой евразийской геополитической модели, основы которой были заложены в евразийском учении.

Казахстан и Россия последних лет переживают настоящий бум евразийства. О нем говорят и пишут ученые, писатели, журналисты, политики, педагоги. В настоящее время достаточно популярной становится евразийская идея, как современная социально-политическая концепция, позволяющая найти для идеологии государства и его практической деятельности то оптимальное соотношение национальной специфики и иностранного опыта, которое позволит обеспечить политический, экономический и социальный прогресс государства.

Следует отметить, что идеи евразийства регулярно появляются в социально-политической литературе именно в эпохи цивилизационных разломов, стремительных и глубоких перемен в жизни общества. Современное неоевразийство отстаивает национальные интересы народов и народностей евразийского геополитического, географического пространства и выступает против тотальной «вестернизации» всех сфер деятельности человека и навязывании потребительских ценностей.

Сегодня евразийские идеи получили большое распространение в современной политике, политологии, политической публицистике Казахстана. Евразийский концептуальный дискурс используют в своих программах общественно-политические движения и партии. Связано это с поиском новых оснований для самоидентификации, и с этой точки зрения, политико - идеологическая концепция евразийства представляет интерес для разных политических направлений.

4.3