Глава 10 «Заутра казнь»

Преступник, которому вынесли приговор, узнавал об этом накануне казни втюрьме. B 1721 г. приговоренныйксмерти Иван Курзанцовотказался исповедоваться и требовал, «чтобы ему, Курзанцову, обьявтъ имянной Царского величества указ за подписанием собственной Его величества руки, по которому велено ему УЧИНИТЬ смертную казнь» (181,280).

Объявление приговора могло последовазъ за несколькодней до казни или буквально за несколько часов до нее. B1740 г. А.П. Волынскому приговор объявили заранее, за четыре дня до казни в Петропавловской крепости. Там же в день казни, 27 июня, ему совершили часть экзекуции — «урезали язык» (как и П.И. Мусину-Пушкину), завязали ротплатком и повели на Обжорку, к построенному накануне, 26 июня, эшафоту. B 1775 г. Емельян Пугачев, довольно спокойно вьщержавший расследование, в последние дни своей жизнидрогнул. Это ввдно из письмаАА Вяземского Екатерине II: «Еще за нужное ж почитаю В.в. донесть, что как Пугачев примечен весьма робкого характера, почему при вводе его пред собрание [судом] зделано оному было возможное одобрение, дабы по робости души его не зделалось ему самой смерти, то и приказал я, чтоб священника не прежде к нему допустить, как пред решением за день, коему дам наставление к его ободрению. Теперь, в рассуждение сей его робости, точно еще не решился, объявлять ему пред собранием сентенцию (приговор. — £ А.) или же объявить оную там, откуда поведен будет и о сем советовать с собранием и как положат, то и эде- ЛаЮ» (196,201).

То, что генерал-прокурор сомневался, провозглашатъли приговор Пугачеву перед судом в Кремле или ограничиться чтением его прямо в тюрьме

незадолгодо казни, можно объяснить опасениями, что Пугачева от волнения поразит удар и он не доживетдо своей столь нужной власти смерти на эшафоте. Вяземский так и не решился привезти Пугачева в Кремльдля объяв- ленияприговоравсуде.9января 1775г.онвместесМ.Н. ВолконскимиС.И. Шешковским явился на Монетныйдвор, где сидел Пугачев, и объявил ему, а также его товарищам смертный приговор. Пугачев воспринял приговор спокойно, пришедший к нему священник исповедал его, а потом и других приговоренных. Bce они, кроме старообрядца Перфильева, как потом писал исповедник, «с сокрушением сердечным покаилися в своих согрешениях пред Богом», и это позволило освободить их от церковного проклятия — анафемы (612,178; 684-7, 97).

C момента объявления приговора священник становился главным человеком для осужденного. Согласно позднейшей инструкции (1840 r.), священник был обязан вселятъ в душу преступника страх Божий и «возбуждать расположение к чистосердечному раскаянию в соделанном преступлении» пи, 220). Священник сопровождал процессию до самого эшафота, где в последнюю минутудавал преступнику приложиться к кресту. Накануне казни надзор за приговоренным усиливался, охрана внимательно следила за каждым жестом преступника, стремясь не допустить попыток самоубийства или побега. Степан Шешковский и начальникохраны ПугачеваАлексей Галахов даже ночевали в Монетном дворе, чтобы накануне предстоящей казни быть неподалекуогсвоего подопечного. B XVII в. закон предполагал, что приговоренныйксмертной казни после приговорадолжен просидеть шесть недель в покаянной палате (избе) в тюрьме, чтобы подготовить себя к смер- тномучасу(«Ипытан,иприговоренбылксмерти,исидел в покаян- н о й » — 790,2із). Шестинедельный срок бьш установлен Уложением 1649 r., но Новоуказные статьи сократили срок до одной недели, хотя и эта неделя давалась не каждому приговоренному (673, 9I;cu.

Как вели себя люди, узнав о предстоящей казни, известно мало. Артемий Волынский после прочтения ему приговора к смертной казни разговаривал с караульным офицером и пересказывал ему свой вещий сон, приснившийся накануне. Потом он сказал: «По винам моим я напред сего смерти себе просил, а как смерть объявлена, так не хочется умирать». K нему несколько раз приходил священник, с которым он беседовал о жизни и даже шутил — рассказал попу «соблазнительный анекдот об одном духовнике, исповедовавшем девушку, которая принуждена была от него бежать».

Естественно, что не каждый мог так мужественно и спокойно встретить известие о предстоящих испытаниях. Духом беспокойства и страха перед будущим проникнуто письмо 1727 г. ПА Толстого некоему Борису Ивановичу — возможно, своему управителю: «По указу Ея и.в. кавалерия и шпага с меня сняты и велено меня послать в Соловецкий монастырь от крепости (Петропавловской. — E. А) прямо сего дня, того ради, Борис Иванович, можешь ко мне приехать проститься... и немедленно пришлите Малова и Яшку с постелью, подушкой и одеялом, даденегдвести рублей, да сто червонных, также чем питаться, и молитвенник и псалтирь маленькую и прочее, что заблагорассудите. .. а более писать от горести не могу, велите... кафган овчинной и более не знаю, что надобно» (W, 9i). B1742 г. советнику полиции князю Якову Шаховскому поручили объявить опальным сановникам приговор о ссылке в Сибирь и немедленно отправить их с конвоем из Петербурга. Он заходил к каждому из узников Петропавловской крепости и читал им приговор. Люди шнразному встречали своего экзекутора. Вначале Шаховской зашел в казарму, где сидел бывший первый минисфА.И. Остерман — большой, какмы видели выше, любитель и знаток сыскного дела: «По вступлении моем в казарму, увидел я оного бывшего кабинет-министра графа Остермана, лежащего и громко стенающего, жалуясь на подагру, который при первом взоре встретил меня своим красноречием, изъявляя сожаление о преступлении своем и прогневлении... монархини».

Тяжелой для Шаховского оказалась встреча и с бывшим обер-гофмаршалом графом Рейнгольдом Густавом Левенвольде. Это был один из типичных царедворцев того времени — холеный вельможа, обычно надменный и спесивый. He таким он предстал перед Шаховским: «Лишь только вступил в оную казарму, которая была велика и темна, то увидел человека, обнимающего мои колени весьма в робком ввде, который при том в смятенном духе так тихо говорил, что я и речь его расслушать не мог, паче ж что вид на голове его всклоченных волос и непорядочно оброслая седая борода, бледное лицо, обвалившиеся щеки, хуцая и замаранная одежда нимало не вообразили мне того, для которого я тупа шел, но думал, что то был кго-нибупь по иным делам из мастеровыхлюдей арестантж».

Втаком же плачевном виде оказался и третий арестант—М.Г. Головкин: «Я увидел его, прежде бывшего на высочайшей степени добродетельного и истинного патриота совсем инакова: на голове и набороде отрослыедолгие волосы, исхудалое лицо, побледнелый природный на щеках его румянец, слабый и уньиіьм ввд сделали его уже на себя непохожим, а притом еще горько стенал он от мучащей его в те часы подагры и хирагры».

И только фельдмаршал Миних показал себя мужественным человеком и на пороге тяжких испытаний выглядел молодцом: «Кактолько в оную казар- мудвери передо мною отворены были, то он, стоя удругой стены возле окна ко входу спиною, в тот миг поворотясь в смелом виде с такими быстро растворенным глазами, с какими я его имел случай неоднократно в опасных с неприятелем стражениях порохом окуриваемого ввдать, шел ко мне навстречу и, приближаясь, смело смотря на меня, ожидал, что я начну» (7ss, 3&-47).

Прежде чем рассказать о процедуре публичной казни, остановлюсь на тайных казнях. K их числу относится казнь царевичаАлексея Петровича. Как известно, естьдве основные версии причины его смерти. Согласно одной из них, царевич умер от последствий пыток, согласно другой — его тайно казнили в Петропавловской крепости после вынесения смертного приговора. АИ. Румянцев сообщал в одном из своих писем, что вместе с ним царевича казнили ближайшие сподвижники Петра I ПА Толстой, И.И. Бутурлин иАИ. Ушаков. Они удушили Алексея подушками в казарме Петро- павловской крепости: «Наложницу (ложе. — E. А.) спиною повалили и, взяв от возглавья два пуховика, глаза его накрыли, пригнетая, дондежедвижения рук и ног утихли и сердце биться перестало, что сделалося скоро ради его тогдашней немощи; и что он тогда говорил, того никгоразобрать не мог, ибо от страха близкой смерти ему разума помрачение сталося. И как то совер- шилося, мы паки положили тело царевича, яко бы спящего и, помолився Богу о душе, тихо вышли. Мы с Ушаковым близ дома остались, да кто-либо из сторонних туда не войдет; Бутурлин же, да Толстой к царю сдонесением о кончине царевичевой поехали» {752,6i6-62s).

Есть серьезные сомнения B ПОДЛИННОСТИ письма fCM. 752, 616—628; 506), хсггя фактнасильственной смерти царевичакажется почти несомненным. Есть и другие версии казни царевича Наиболее правдоподобной кажется та, которая основана на записках Генриха Брюса Она сводится к тому, что царевича казнили, дав ему бокал с ядом № 752,291-Ш). Как бы то ни было, можно утверждать, что смерть Алексея произошла в самый, если так можно сказать, нужный для Петра I момент. 24 июня 1718 г. суд приговорил царевича к смерти. Этот приговор предстояло конформировать самому государю. Иначе говоря, Петр I должен был либо одобрить приговор, либо его... отменить. Ha раздумье Петру отводилось несколько дней — 27 июня начинался великий праздник его царствования — годовщина победы под Полтавой, а 29 июня праздновали день рождения царя в церковный праздник святых Петра и Павла. K этим датам логичнее всего было приурочить акт помилования. Ho, по-видимому, у Петра была другая цель—покончитъ с сыном, который, по его мнению, представлял опасность для детей от второго брака с Екатериной идля будущего России. Ho как это сделать? Одобрить приговор означалодля Петра не только отправить собственного сына на смерть (факт сам по себе страшный), но привести приговор в исполнение, т.е. в ы в e с т и ц a p e в и - ча на эшафот и публично пролить царскую кровь! Ho даже Петр I, не раз пренебрегавший общественным мнением, на это не решился. Он не мог не считаться с последствиями публичного позорад ляди- настии, когда один из членов царской семьи попадал в руки палача. He забудем, что после Стрелецкого розыска 1698 г. у Петра бьши основания расправиться и с царевной Софьей — серьезнейшим конкурентом в борьбе за власть, однако по той же причине он не решился этого сделать и ограничился лишь заточением сестры в монастырь. САлексеем заточение в монастыре проблемы не решало. Пролитие же царской крови считалось в те времена вещью недопустимой. Как известно, казни английского короля Карла I и французского короляЛюдовика XVI воспринимались в европейском обществе (добавим — монархическом) как серьезнейшее нарушение устоев общественной и государственной жизни. B России это понимали подобным же образом. Стоит вспомнить последствия убийства Бориса и Глеба, а также кровь царевичаДмитрия, которая в народном сознании тяжким бременем легла надушу Бориса Годунова и породила Смуту. КогДаАрсений Мацие- вич узнал, что охранники убили Ивана Антоновича, то сказал словами, которые бы поддержали многие: «Как же дерзнули... поднять руки на Ивана Антоновича и царскую кровь пролить?» .

Конечно, вся процедура публичной казни пронизана символикой, но в данном случае идет речь об особой с и м в о л и ч e с к о й к а з н и в отсутствии живого преступника Выделим несколько видовтакой экзекуции: казни трупов, казни документов и предметов, казни изображений преступников. Казня покойников, аластьдемонстрировала,чтоунеетакиедлинные руки, что преступнику не будет покоя и после того, как жизнь покинет его тело. При Петре I экзекуцию над Соковниным и Цыклером в 1698 г. сочетали со страшным церемониалом посмертной казни боярина И.М. Милос- лавского,умершегоза 14летдоказнизаговорщиков. Бояринаобвиняли,что он-то и был при жизни духовным наставником заговорщиков. Труп Милославского извлекли из фамильной усыпальницы, доставили в Преображенское к месту казни в санях, запряженных свиньями. Гроб открыли и поставили возле плахи, на которой рубили головы преступникам: «Как шловы им секли, и руда (кровь. — E. А.) точила в гроб, на него Ивана Милославского». Затем труп Милославского разрубили и части его зарыли во всех застенках поддыбами (290, 257).

Символические казни покойников были приняты в России. Они были тесно связаны со всей системой власти и отношений в России. Жизнь и смерть государева холопалюбого уровня—отдворовогодо первого боярина— была в руках государя, и только он мог распоряжаться ими. O старообрядизх, которыедобровольно сгорали в «гарях», вуказахписали: «Самовольством своим сожглись» (27s-iO, 2i). Самоубийство рассматривалось не только как rpe- ховноедеяние против Бога, давшего человекужизнь, но и как виддезертир- ства, пренебрежения волей самодержца. Согласно Артикулу воинскому 1715 r., палачу надлежало труп самоубийцы «в бесчестное место отволочь и закопать, волоча прежде по улицам или обозу». Военнослужащего, пойманного при попытке самоубийства, вылечивали, а потом вешали как преступника (626-4,358; 751,149). Закон этотраспространялся не только на военных. B 1767 г. архангельский мастеровой Быков удавился в собственном доме, и его, как видно из дела Арсения Мациевича, «мертвое тело тащено было, по резолюции господина обер-коменданта Ганзера, профосами по улицам в страх другим» (483, 626).

Приговоренный к смерти преступник, «улизнувший» натотсвет, все равно подвергался экзекуции. B 1725 г. об умершем до приговора преступнике Якове Непеине было сказано: «Мертвое тело колодника.. за кронверхом на указном месте, где чинят экзекуции, повесить», что и было сделано 6 сентября: «И мертвое ею тело повешено» (9-3,133o6.; 9-4,81). B проекте Уложения 1754 г. прежняя норма казни самоубийц была под тверждена «Мертвое еготело, привязав клошади, волочазаноги повесить,дабы смотря натодру- rae таковаго над собою беззакония чинить не отваживались» (s%, ioi>.

Казнили (в основном на огне) не только людей, но и различные предметы, связанные с преступлением. Чаще всего это были подметные письма, «воровские», «волшебные» тетради, а также книги, признанные «богопротивными» или наносящими ущерб чести государя. B 1708 г. казнили куклу изменника Ивана Мазепы. B экзекуции участвовали канцлер Головкин и А.Д. Меншиков, которые содрали с истуканаАндреевскую ленту, а палач вздернул его на виселице. B1718 г. на виселице была повешена «персона» (возможно, портрет), «яко изменничья», генерала Фридриха Ностица. Он бежал C РУССКОЙ службы, прихватив большую суммуденег (295, 240). Осенью 1775 г. в Казани была усгроена казнь портрета Емельяна Пугачева. Перед толпой сначала зачитали указ Секретной комиссии: «Взирайте, верные рабы великой нашей государыни и сыны Отечества!.. Здесь видите вы изображение варварского лица самозванца и злодея Емельяна Пугачева Сие изображение самого того злодея, которому злые сердца преклонились и обольщали простодушных... Секретная комиссия по силе и власти, вверенной от Ея и.в. определила сию мерзкую харю во изобличение зла, под виселицей, сжечь на площади и объявитъ, что сам злодей примет казнь мучительную в царственном граде Москве, где уже он содержится». Выведенная перед толпой вторая жена Пугачева Устинья публично объявила, что она жена Пугачева и сжигаемая «харя есть точное изображение изверга и самозванца ее мужа» (2S6-3, 314-315).

Обратимсятеперьк«техкологии» публичной казни.Ъут- po казни к приговоренному приходили назначенный старшим экзекутором чиновник, священник и начальник охраны. Преступник мог дать последние распоряжения о судьбе своихличных вещей, драгоценностей: что-то он отдавал священнику, охранникам, что-то просил передать на памятъдетям или продать, чтобы вырученные деньги раздали нищим. Так поступил Л П. Волынский (304,165). Из материалов XVIII в. не следует, что преступника перед экзекуцией переодевали, как было в XIX в., в свежее белье, в специальную черную (траурную) одежду или саван, хотя известно, что Разина, а потом самозваниалже-Симеона везли на казнь «в кафганишке черном, сермяжном» (i04-4,529). Зато Янсена в 1696 г. везли на казнь одетым в турецкую одежду — он был изменник и, перебежав к туркам в Азов, принял мусульманство. Из описания казни Евграфа Грузинова и его сообщников в 1800 г. видно, что на преступников перед казнью надели какие-то «страшные колпаки, опущенные по самую землю» (37s, 575). Специальная одеждадля при-

Публичная казнь

говоренных появилась не позже 1840-х гг., когда преступнику стали выдавать суконный черный кафтан и шапку.

Ha грудь преступника уже в XVII в. привешивали с помощью перекинутой вокруг шеи бечевки черную табличку с надписью о виде преступления. Так,нашееуЯнсенав 1696г.виселатакаятабличка: «Сей злодей веру свою четырежды пременил, пленник стал Богу и человеком, кафолик сын стал протестант, потом грек, а в конец магометанин»т27#-цдвд.ПоуказуЕкатерины II, принятому в 1770 r., на грудь самозванца — беглого солдата Кремнева повесилидоскуснадписьюбольшимибуквами:«Беглец и самозван e ц », а на груди его сообщника—попа Евдокимова—доску с надписью: « П о м о ш н и к с а м о з в а н ц у и н a p о д н о г о с п о к о й с т в и я нарушитель и лжесвидетель»дд2мидр.л

Преступника либо вели к месту казни пешком, либо везти на специаль- нойповозке,такназываемой «позорной к о л e с н и ц e ». Согласно Уставной книге Разбойного приказа и мемуарам, в XVII в. преступников в ы водили на казнь (S3S-s, 194). B конце XVII — XVIII в. использовали оба способа. Михаил Шеин и его сообщники, сдавшие полякам Смоленск, в 1634 г. были «поведены к казни за город, на пожар» (т.е. на пустырь) аоз-з, 3S4). Степана Разина везли на специальной платформе прикованного к установленной на ней виселице. Тутже стояла плахастопором. Янсена в 1696 г. везли на подобной же платформе, на которой зрители видели виселицу, топоры, орудия пытки. Рядом с преступником ехали двое палачей с плахой и топорами (29o, 248). Ha телегах по двое, со свечами в руках, сидели стрельцы, которых 30 сентября 1698 г. везли д ля казни из Преображенского в Москву. Bce это, по-видимому, выглядело как на известной картине B.M. Сурикова «Утро стрелецкой казни», правда с той только поправкой, что массовые казни проводились в разных местах Москвы, а на Красной площади казнили 18 октября только 10 человек да еще у тиунской избы, которая стояла возле собора Василия Блаженного, двоих бывших полковых попов (163,114,116).

B 1723 r. П.П. Шафирова везли к эшафслу в Кремле «на простых санях» (iso-з, 20). B 1740 г. на Обжорку Волынский и его конфиденты шли пешком, как и в 1742 г. на площадь перед коллегиями на Васильевском острове шли Миних, Головкин и другие приговоренные. Только бодьногоА_И. Осгерма- надоставили туда на простьк дровнях. Для Василия Мировича в 1764 г. сделали какой-то особый экипаж. 18 октября 1768 г. Салтычиху везли к эшафоту на Красной площади в санях. Для Пугачева в 1775 г. изготовили высокие сани четверней, выкрашенные в черный цвет. Как писал современник, посредине экипажа был столб, к нему привязан преступник, сидевший на скамейке между священниками. Палач стоял сзади сдвумя топорами на плахе. «Мне явно было заметно, что это зрелище произвело сильное впечатление на многочисленных зрителей, которые заполняли ВСЮ площадь» (573,81—82)'.

Действительно, вместе с Пугачевым, державшим в руках по принятому тогда обычаю зажженные свечи, были два священника (684-9, i47), но на позорной колеснице никакого палачасдвумя топорами не было. Вместе со священниками там был начальник конвоя капитан А.П. Галахов. Евграфа Грузинова и его товарищей в 1800 г. доставили к месту казни на каком-то катафалке (37s, 575). B XIX в. «высокую колесницу» использовали при казнях

ПОСТОЯННО (423.210).

1 Глава «Народ у эшафота», которая посвящена реакции людей, пришедших посмотреть на смертную казнь, из-за своего объема в книгу не вошла и опубликована в журнале «Звезда» (1998. № 11).

Позорную колесницу (или пешего приговоренного) от тюрьмы до площади казни сопровождал к о н в о й — воинская команда с офицером во главе. Этот офицер, начальник конвоя, назначался особым указом заранее, и его миссия была очень важной: вся ответственность за проведение экзекуции и порядок на месте казни лежали на нем. До нашихдней дошла одна из таких инструкций начальнику конвоя. Так, в день казни братьев Гурьевых и Петра Хрущова в Москве гвардейский офицер, назначенный начальником конвоя, должен был явиться к сенатору В.И. Суворову и «требовать известных преступников письменно». Оформив прием и получив приговоренных на руки, OH назначал к каждому из преступников по восемь солдат и одному сержанту под командой офицера Другие солдаты вставали в каре вокруг преступников. Следовал сигнал, и под бой барабанов начиналось движение клобному месту (244,100;24S).

Пастор Зейдер, приговоренный в 1800 г. к 20 ударам кнута и пожизненной ссылке в Нерчинск, в рудники, так описывал процедуру выхода на казнь: «Один из офицеров, по-ввдимому старший чином, сделал знак гренадеру, тот подошел ко мне и велел мне следовать за собою. Он повел меня водвор полиции. Боже! Какое потрясающее зрелище! Солдаты составили цепь, раздалась команда и цепь разомкнулась, чтобы принять меня. Двое соддат с зверским выражением схватили меня и ввели в круг. Я заметил, что у одного из них подмышкой был большой узел, и я убедился в страшной действительности: меня вели налобное место, чтобы испоянитъсамое ужасное из наказаний — настал мой последний час! Цепь уже замкнулась за мною, когда я поднял глаза и увидел, что все лестницы и галереи двора были переполнены людьми. Моему взгляду ответили тысячи вздохов, тысячи стонов... Мы двинулись на улицу. Отряд всадников обступил окружавших меня солдат. Медленно двигалось шествие вдоль улиц, я шел посредине твердым шагом, глаза мои, полные слез, были обращены к небу. Я не молился, но все- ведающий Господь понимал мои чувства!..

Наконец, мы дошли до большой, пустой площади. Там уже стоял другой отряд солдат, составлявший тройную цепь, в которую меня ввели. Посредине стоял позорный столб, при ввде которого я содрогнулся, и нет слов, которые бы могли выразить мое тогдашнее настроение духа. Один офицер верхом, которого я считал за командующего отрядом и которого, какя слышал впоследствии, называли экзекутором, подозвал к себе палача и многозначительно сказал ему несколько слов, начтототответил: “Хорошо!” Затем он стал доставать свои инструменты. Между тем я вступил несколько шагов вперед и, подняв руки к небу, произнес: Всеведающий Боже! Тебе известно, что я невиновен! Я умираю честным! Сжалься над моей женою и

ребенком, благослови, Господи, государя и прости моимдоносчикам!» юм.:

139, 590:616. 469).

Зейдер продолжает: «Потом я сам разделся, простоял несколько минут голый и затем меня повели к позорному столбу. Прежде всего мне связали руки и ноги. Я перенес это довольно спокойно, когда же палач перекинул ремень через шею, чтобы привязать мне голову, то он затянул ее так крепко, что я громко вскрикнул. Наконец, меня привязали к машине (о «машине» будетсказано ниже. — £. A.). C первым ударом я ожидал смерти, мне казалось, что душа моя покинула свою земную оболочку. Еще раз вспомнил я о жене и ребенке и прощался уже с землею, услыхав, как страшное орудие снова засвистело в воздухе» (520, m>.

Прокомментируем рассказ пастора с того момента, когда он описывает, как процессия подошла к площади — м e с m у к а з н и. Надо думать, что его вели из Полицейской канцелярии к одной из конских площадок, где продавали лошадей, но иногда кнутовали уголовников. B конце XVIII в. в Петербурге былодватаких места:уАлександро-Невского монастыря и «у Знамения», т.е. на Знаменской площади. Казнь пастора, судя по описанному им пути, происходила на Знаменской площади и не напоминала собой фандиозные публичные казни, которые проводились нарыночных площадях, торгах, перед казенными зданиями, при большом стечении приглашенного народа После основания Петербурга местом таких публичных казней стала Троицкая площадь, точнее «близ Гостного двора у Tроицы на въезде в Дворянскую слободу» (755,6iT). «По новгороцкому делу роспопе Игнатью, — читаем в журнале Тайной канцелярии 1724 r., — эксекуция учинена на площади против Гостина двора—голова отсечена» (9-4, ззоб.-34).

Проводились экзекуции и в самой Петропавловской крепости, на Плясовой площади. Ho более всего известно место казней «за кронверком», «на Санкт-Питер-Бурхском острову налобном месте у каменного столба» (другие названия: «Новая площадь» у Сытного рынка, «Съестной рынок», «06- жорка»). Здесь рубили головы, вешали и секли кнутом как простых уголовников, так и важных государственных преступников: «Колоднику розстриге Якову Воейкову экзекуция учинена за крон-верхом у столба — бит кнутом и ноздри вырваны» «ч s3, іо>. B 1724 г. секли кнутом доносчика Якова Орлова «за кронверком у столпа» (i9,99). Здесь же на столбе и колесах выставлялись тела казненных , перед зданиями приказов в Кремле, а также на пустыре у Москвы-реки, известном как «Козье болото» или просто «Болото». Здесьлишилисьжизни Разин, Пугачев и множество других преступников. Первая же публичная казнь политических преступников в Москве отмечена в 1375 г. Тогда по указу кня- зяДмитрия Ивановичаотсеклишловубежавшимктверскомукнязюбоярину И.В. Вельяминову И купцу Сурожанину (679,519).

По-видимому, казнь на поганом пустыре, обычно заваленном разным «скаредством», на грязной площади Обжорки имела и символический, позорящий преступника отгенок — не случайно тело преступника (как это было с телом Разина) оставляли на какое-то время среди падали и мусора и даже не отгоняли псов, которые рвались к кровавым останкам. Вероятно, из техже соображений для казни семьи Долгоруких в 1739 г. выбрали болотистый пустырь — Скудельничье поле у стен Новгорода Публичную казнь не проводили впали от городов. Наоборот, делалось все, чтобы казни видело возможно большее число людей. Идеальным считалось, чтобы казнь состоялась на месте совершения преступления, народине преступника и при скоплении народа. Ho совместить эти условия бьшо непросто, поэтому считалось достаточным выбрать наиболее людное место, если речь шла о казни в столице.

Вдопецювской Москвеидругихгородахэшафотстроили на Красной площади возле Лобного места, сохранившего до сих пор каменное сооружение наподобие погреба. C его крыши читали указы и вели церковную службу (692, 3). Как уже сказано, указ о возведении «эшафота с потребностями, употребя на оное наличные деньги от Главной полиции» (4io, щ полиция получала буквально накануне казни, так что плотники рубили сооружениедаже ночью, при свете костров. Это тоже характерный момент публичных казней эшафот строили обычно в ночь перед экзекуцией. Возможно, так стремились предотвратить попытки сторонников казнимого подготовиться к его освобождению (прокопать к месту экзекуции подземный ход, заложил> мину и тд.). ^

Эшафот, возвышавшийся на площади, представлял собой высокий деревянный помост. Эшафот Пугачева был высотой в четыре аршина (почти 3 м). Он имел ограждение в виде деревянной невысокой балюстрады. Наверх с земли uuia крутая лесенка. Делалось такое высокое сооружение для того, чтобы всю процедуру казни видело как можно больше людей. Помостбыл вместительным — на нем ставили все необходимыедля казни орудия и приспособления. Речь идет о позорном столбе с цепями, виселицах, дубовой плахе, кольях. Сверху специального столба горизонтально к земле прикрепля-

Казни стрельцов в октябре 1698 г.

лось тележное колесо для отрубленньй частей тела Bce это ужасавшее зрителей сооружение венчал заостренный ксд или спица, на которую потом водружали отрубленную голову преступника

Ho казнили и без всякого эшафота Согни стрельцов в 1698 г. лишились голов или были повешены в самых разных, преимущественно людных местах Москвы: у полковых канцелярий взбунтовавших полков и возле тринадцати въездных ворот Белого города, причем часть трупов висела на бревнах, которые были вставлены в зубцах городских стен, а также под Новодевичьим монастырем и на его стенах (нз, 68-69 и дру. B своих записках де Бруин рассказываетоказни тридцати астраханских стрельцов — участников восстания, которую он ввдел в ноябре 1707 г. Д ля их казни прямо на землю были положены в виде длинного треугольника пять брусьев, на каждый из них клали свои головы шесть человек Палач подходил к одномузадругим и ударом топора отсекал им головы (i?o, ѵъ.

Зейдер видел, как палач (скорее всего, это был полковой профос) что- то ; :ec под мышкой, и догадался, что это орудия его будущей казни. Действительно, палач прибьшал на казнь со своим инструментом, причем постепенно сложилсяособый «комплект палача» — такназывалив1840г.на- бор предписанньк инструкцией палаческих инсфументов. Палачу полагался целый фургон, на котором он, скрытый от зрителей, заранее приезжал сам и привозил свои инструменты. (Ранее же палач, какуже сказано, следовал в процессии налобное место вместе со своим «клиентом»), B утвержденный законом в 1840 г. «комплект палача» входили: три кнута с запасными концами, шесть ремней с кольцами для закрепления преступника, три комплекта штемпелей для клеймения преступника au, 2П).

B XVIII в. такой «регулярности», судя подокументам, не было, хотя палач-профессионал, который служил и экзекутором при казни, и заплечным мастером в сыске, был снабжен всем необходимым. Впрочем, набор инструментов зависел от вида предстоящей казни. Кроме кнутов, плетей, батогов, розог, клейм (штемпелей) палач имел топор (или меч) для отсечения головы, пальцев, рук и ног, щипцы для вырывания ноздрей, клещи, нождля отсечения ушей, носа и языка и других операций, ремни, веревки для привязывания преступника и тд. Особой подготовки требовало «посажение» на кол. K числу предметов для этой экзекуции относились тонкий металлический штырь или деревянная жердь. Переносная жаровня и угли требовались палачу, если экзекуция включала предказневые пытки огнем.

Палач был главной (разумеется, кроме самого казнимого) фигурой все- годейсгва. B XVIII в. ни одно центральное или местное учреждение не обходилось без штатного «заплечного мастера». C древних времен палачами могли бьпьтолько свободныелюди, об этом говориластатья96 21-й главы Уложения 1649г.,атакжебоярскийприговор Ібмая 1681г.,вкоторомугочня- лось, что речь идето свободных посадскихлюдях. Решение бояр объясняется трудностями с добровольцами для этой работы. При отсутствии охотников власти насильно отбирали в палачи «из самых молодчих или из гулящихлю- дей, чтобы во всяком городе без палачей не было». Олеарий пишет, что при нехватке палачей власти брали на эту работу мясников (S26, щ. B армии обязанности палача выполнял профос—служащий военно-судебного ведомства Всю же экзекуционную службу в полках возглавлял генерал-экзекутор.

B обществе к палачам относились с презрением и опаской, хотя законы утверждали, что палачи «суть слуги начальства» (626-4, зм). B России, как и в Западной Европе, общества кнутобойцев и палачей честные люди избегали, но работа эта была выгодной и денежной (526, si). Примечательна запись в журнале Тайной канцелярии от 1738 r.: «Объявление заплечных мастеров Федора Пушникова, Леонтия Юрьева при котором привели в Тайную канцелярию города Ядрина посацкого человека Дмитрея Братанцова в назывании онаго

Юрьева разбойником» по-і sio6.). Палаческие обязанности являлись пожизнен- нъпии и, возможно, потомственными. Среди палачей бьши свои знаменитости. Исследователь Сибири C.B. Максимов пишет, что распространенная в Сибири фамилия Бархатов принадлежит потомкам знаменитого московского ката Об обер-кнутмейстере (старшем палаче) Петра I рассказываетвсвоем дневнике Берхгольц. Этогочеловеканазывали «виташий» (термин непонятньш, но, как пишет Берхгшьц, «бьшо бы слишком грязно рассказьшать и при этом достаточно известно»). Он упал с лестницы и умер, что очень огорчило императора, которому он служил не только на эшафоте и в застенке, но и при дворе, ИСПОЛНЯЯ роль шута (150-1,166-167; lSO-Z 97).

Палачами могли стать только люди физически сильные и неутомимые — заплечная работа была тяжелой. Палачу нужно было иметь и крепкие нервы — под взглядами тысяч людей, на глазах у начальства он дслжен был сдб- лать своедело профессионально, т.е. быстро, сноровисто. Из некоторых источников видно, что в момент казни палач испытывал большую психологическую нагрузку. Каквспоминаетсовременник, во время чтения приговора о казни полковника Евграфа Грузинова, Ивана Апонасьева и других их товарищей в Черкасске 27 октября 1800 г. «сделалось так тихо, как будто никого не было. Определение прочитано, весь народ в ожидании чего- то ужасного замер... (добавим от себя, что в момент казни люди снимали шапки. — K A.). Вдруг палач со страшною силою схватываетАпонасьева и в смертной сорочке повергаетегонаплаху, потом, увязавши его и трехто- варищей-гвардейцев, стал, как изумленный, и несколько времени смотрит на жертвы... Ему напомнили о его обязанности, он поднял ужасный топор, лежавший у головы Апонасьева И вмиг, по знаку белого платка, топор блеснул и у несчастного не стало головы» p7s, S7Sj. Напряжение бьшо так велико, что палачи и перед экзекуцией, и по ходу ее (особенно если она затягивалась) пили водку, чем себя взбадривали (67s, no-, m, 79).

Профессия палача требовала специфических навыков и приемов, которым обучали его коллеги — старые заплечные мастера. Твердость руки, сила и точность ударов отрабатывались на муляжах и изображениях. А.Г. Тимофеев пишет, что палачи тренировались на берестяном макете человеческой спины. Как и ровно разглаженный холмик сырого песка, мягкая береста позволяла судить о точности удара Bo время фактической отмены смертной казни в 1741—1761 гг. палачидвадцатьлетникого не казнили и утратили квалификацию. Поэтомудля казни В.Я. Мировичав 1764 г. в полиции тщательно отбирали одного палача из нескольких кандидатов. Накануне он «должен был одним ударом отрубитъ голову барану с шерстью, после нескольких удачньк опытов, допущен к делу и... не заставил страдать несчастного». Французские палачи отрабатывали удары на бойнях (566, m>.

По-видимому, навыки палача не ограничивалисьумением владеть кнутом или топором, но требовали и некоторьк познаний в анатомии, что было необходимо при пытках и во время казней. Это видно из записок Екатерины II, которая писала о том, что от искривления позвоночника ее лечил местный данцигский палач, который в этом случае выполнял роль, по-современному говоря, мануального терапевта (зіз, s). Из записок палача времен Французской революции Г. Сансона известно, что его предок Шарль, парижский палач конца XVII в., устроил в своем доме анатомический театр из тел своих казненных «пациентов» и упорно занимался в нем изучением организма человека и даже лечил людей (ш-і, іщ. Кроме того, палаческая обязанность предполагала известную театральность экзекуции. Палач, одетый в красную рубаху, был одним из главныхдействующих персонажей «театра казни» и картинно играл свою центральную роль (об этом подробнее см. в моей статье «Народ у эшафота»),

B XIX в. найти людей, готовых браться затопор, стало непросто. Bce чаще вместо вольнонаемных заплечных мастеров палаческие функции стали исполнять преступники, которым за это смягчали наказание. Так, сосланный в середине XVII в. в Сибирь убийцаДанилко Коросголенок был «поверстан в палачи и в бирючи» (Ш, 78). Из материалов 1830 г. следует, что власти предписывали назначать преступников в палачи, «не взирая уже на их несогласие» и с «обязательством пробыть в этом звании по крайней мере три года». Тогда же столичных палачей стали командировать в провинцию для совершения экзекуций (587-2, 868; 711, 201; 741, 628-629). П03ЖЄ, КОГДа НаЧЭЛИСЬ казни народовольцев и эсеров, поиск палачей превратилсядляправитель- ства в огромную проблему (см. щ во и др.). По-видимому, и в армии было не легче найти палача. Издела 1728 г. о колоднике Б. Андрееве видно, что он за пьянство, драки был четырежды бит батогами, определен в соддаты Белозерского полка, но и там за кражу рубахи его гоняли шесто раз через полк, после чего он был «написан в профосы и служа с месяц, из полку бежал», совершил шесть татеб, да показал за собой ложное «Слово и дело» (756,47i). При экзекуции палачу требовались ассистенты, порой их нужно было немало. Кроме учеников помощниками палача выступали гарнизонные соддаты, низшие чины полиции и... даже люди из публики. Так, с древних времен при казни кнутом существовал обычай выхватывать из любопытствующей толпы, теснившейся вокруг эшафота, парня поздоровее и использовать его в качестве живого «козла», чтобы сечь преступника на спине этого «ассистента». Лишь указом 20 апреля 1788 г. этот обычай был отменен (20s, 87-88).

Приведенного или привезенного под усиленной охраной преступника пропускали внутрь цепи или каре стоявших на месте казни войск. B инструкции офицеру гвардии, командовавшему казнью Гурьевых и Хрущова, предписывалось расставить солдат в три шеренги «циркулем вокруг эшафота» (245; 244, wo-wi). У солдатвоцеплении былодве задачи: одна реальная, другая — гипотетическая. Во-первых, они сдерживали, подчас с трудом (об этом пишугвсе свидетели казней), народ, стремящийся подойти кэшафслу поближе. Во-вторых, организаторы казни опасались попыток отбить преступника, что происходит, кажется, только в современных исторических фильмах. Тем не менее в рапорте Петру I в 1708 г. о казни Кочубея и Искры сообщалось, что в момент экзекуции вокруг эшафота стояли «великороссийской пехоты три роты с набитым ружьем» . Иностранцев, видевших русские казни, поражала покорность, с какой принимали свой удел казнимые. Корб писал, что стрелец, идущий на казнь мимо царя, произнес что- то вроде русского варианта латинского выражения «Идущие на смерть приветствуют тебя», а именно: «Посторонись, государь, это я должен здесь лечь» (399, 124).

Через нескольколетдругой путешественник, Корнелий де Бруин, видевший в Москве казньтридцати стрельцов-астраханцев, писал: «Нельзя не удивляться, с какой ничтожной обстановкой происходитздесь казнь, а что того более, с какой покорностью люди, будучи даже не связаны, словно барашки, подвергаютсебя этому наказанию, на что в других краях потребно столько приготовления, чтобы избавить общество от одного какого-нибудь негодяя» (по, 245). Датчанин Юст Юль в 1709—1711 гг. несколько раз видел смертные казни и писал: «Удивлениядостойно, с каким равнодушием относятся [русские] к смерти и как мало боятся ее. После того как [осужденному] прочтут приговор, он перекрестится, скажет “Прости” окружающим и без [малейшей] печали бодро идет на [смерть], точно в ней нет ничего горького» (8io, 230-231). Его земляк Педер фон Хавен, посетивший Петербург B 1736 r., сообщал, что в столице «и во всей России смертную казнь обставляют не так церемонно, как у нас или где-либо еще. Преступника обычно сопровождают к месту казни капрал с пятью-шестью солдатами, священник сдвумя маленькими одетыми в белое мальчиками, несущими по кадилу, а также лишь несколько старых женщин и детей, желающих поглядеть на сие дейсгво. У нас похороны какого-нибупьдобропфядочногобюргерачастопри- влекаютбольшее внимание, нежели в России казнь величайшего преступни- ка». Здесь, какувидитчитатель ниже, путешественниксильно преувеличил скромность церемонии — наверное, он видел казнь какого-нибудь заурядного разбойника. Совсем иное дело, когда на эшафоте оказывался знаменишй злодей или известный человек.

Тем не менее датчанин описывает поведение казнимого как и предыдущие наши авторы: «Кактолько пришедший с ними судебный чиновник зачтетприговор, священникосеняетосужденного крестом, осужденный сам тоже несколько раз крестится со словами “Господи, помилуй!”, и затем несчастный грешник предает себя в руки палача и так радостно идет навстречу смерти, словно бы на великий праздник. Палач, являющийся в сем действе главной персоной, часто исполняегсвои обязанности очень неторопливо ижалостливо, какготохая кухоннаядевушкарежеттеленка. Вообщежедо- стойно величайшего удивления то, что, как говорят, никогда не слыхали и не видали, чтобы русский человек перед смертью обнаруживал тревогу и печаль. Это, без сомнения, отчасти объясняется их верой в земное предопределение и его неизбежность, а отчасти — твердым убеждением, что все русские обретугблаженство, и, наконец, отчасти великими тягостями, в которых ОНИ живут B сем мире» (761,324).

Будничностью веетотзаписивжурнале Тайной канцелярии, датированной 24 января 1724 r.: «В 10-м часу по утру Его и.в. (т.е. Петр I. — E. А.) изволил быть в Санкг-Питер-Бурхской крепости в церкви Петра и Павла во время обедни, где собраны были колодники по делам из Вышняго суда бывшей обор-фискалАлексей Нестеров и протчие, приготовленные ко экзекуции, тамо же в церкви был для онаго же бывшей фискал Ефим Санин и Его величество изволил ею, Санина, спрашиватъоделахартиллерийских и потом указал ею, Санина, с протчими колодники вести ко экзекуции на площадь». Как ввдим, в соборе царь спокойно разговаривал «оделах артиллерийских» с человеком, которого накануне приговорил к страшнейшей смертной казни через колесование. Ho уже у эшафота он решил разговор с Саниным продолжить и «с Троицкой площади по указу Его и.в. оного Санина велено послать под караул в прежнее место, понеже ему, Санину, того числа экзекуции не будет» (9-3,107; 9-4,19).

Кажется, что в таком отношении приговоренных к казни видна одна из главных черт русского менталитета: «Умирать не страшно и не жалко» (К. Случевский), той скверной жизнью, которой живетрусский человек, лучше вообще и не жить. Немаловажно и то, что подготовка к казни (переодевание в черную одежду или в саван, исповедь, причастие), церемония (свеча в руке, медленное движение черного экипажа) — все это говорило, что приговоренный участвует в траурной процедуре собственных похорон. B XJX в. это впечатление усиливалось тем, что в процессии ехали еще и дроги с пустым гробом, который ставили у эшафота. Втакие минуты приговоренный впадал в состояние прострации, особенно если при этом много молился.

Траурнослъ процедуры смертной казни, по мнению M.M. Щербатова, выгодно отличала смертную казнь от смертельно опасной, но дающей надежду на сохранение жизни порки кнутом. Щербатов пишет: «По судебным обрядам ведомый человек на смерть сошествует есть со всеми знаками погребальными: возжение свещ, присутствие отца (духовного. — £ А.) и чюствие, что уже не может избежать смерти и малое число минут остается ему жить, поражает его сердце, может преставить ему всю тщетность и суету жизни человеческой». Это, по мнению Щербатова, открываетсамомуужасному злодею путь к искреннему раскаянию, покаянию и даже к спасанию души (805,71). Власти это обстоятельство прекрасно понимали и поэтому посылали к умирающему на плахе или на колесе священника, чтобы получить не только раскаяние в совершенном преступлении, но и какую-то новую информацию о сообщниках и прочем.

Из многих описаний казни видно, что существовал определенный ритуал в поведении приговоренногоксмерти. При казни Федора Шакловито- го в 1689 r., каксказано в сказке-отчете исполнителей, «по прочтении громогласном огдумногодьякаГаврилаДеревнина тех всех вин никакого слова к оправданию своему он, Щегловитый, не учиня, казнен смертию. Отсечена голова». Правильнее, как полагалось государеву холопу, повел себя товарищ Шакловитого Оброська Петров, который «пред всем народом голосно со слезами о тех воровских своих винах чистое покаяние свое приносил» (527,208). Полностью выдержал этикет казни и боярин Семен Стрешнев, приговоренный к наказанию кнутом и к ссылке на службу в Вологду (вместо сибирского заточения). Он «поклонился в землю и молвил: на государской милост челом бью, что государь его пожаловал жестокого наказанья учинить и в дальние сибирские городы в тюрьму сослать его не велел, и говорил: в том-де вален Бог, да государь, стражу-де и гнев государской приимаю за свое согрешение к Богу» (322,6). Выслушав приговор, B.B. Голицын, как сообщает Невилль, «поклонился и сказал, что ему трудно оправдаться перед своим государем» (489, 157).

Конечно, люди до последней минуты надеялись на лучший исход—ведь все знали, что государь может помиловать и отменить жестокое наказание. Очень ярко такие настроения передает в своих записках Григорий Винский. Он, просидев больше года в Петропавловской крепости и видя, как один за другим выходят оправданные по его делу товарищи, тоже надеялся на скорое освобождение. Ha второй день Рождества всем заключенным по делу о 18 - 1286

банковской афере приказали немедленно следовать за караульным офицером. Настроение у всех было хорошее, праздничное, «сборы были неважные, чрез четверть часа все готовы и поход открылся. Офицер в заглавии, за ним страдальцы, позади несколько солдат. Куда нас вели, никто того не знал, да и о чем было спрашивать и сомневаться? B дни великого праздни- казатем позвали нас, чтобы возвестить намрадость, т. e. свободу. Вышед- ши за стены крепости, глазам моим представилось обширное, как бы никогда не виданное пространство. Две Невы и по их берегам огромные здания, а более всего толпы народа, едущего и идущаго, неимоверно меня занимали. Я мечтал и радовался, что сегодни же, можетбыть, буду участвовать во всеобщем движении. Перешедши большую площадь пред коллегиями, вместо Сената препроводили нас в Юсгиц-контору.

Подоклааубыли мы немедленно впущены в судейскую. Тотчас присутствующий, с держимою в руках бумагою, поднявшись с своего места (чему последовали идругие члены) подходит к нам важно и громогласночишег. “Всеподданнейше взнесенный нам из Правительствующего Сенагадоклац, всемилостивейше конформовать соизволили: коллежского асессора Соколова, поручика Гиммеля, подпоручиков Радищева, Теляковского, Калигеевского и Винского,лишивчиновидворянства, послать: РадищеваиТеляковского—в Колу; Соколова, Гиммеля и Калитеевскош—в Тобольск, Винского — в Оренбург, вечно нажитъе”. Междутем вывели нас в подьяческую, тутдобрый Мещерский, обливаясь слезами, заставил и меня плакать. Возвестили нам, что подводы и вожатые готовы, торопили, как можно, собираться, едва позволили кой-ка снарядиться необходимейшим... и в шесть часов ввалившись в кибитку, по освещенным, шумным радосгию улицам, вывезен из преславнаго

С.-Петербурга», как оказалось, навсегда (w, 97-щ.

Издавна было принято (и об этом пишут иностранцы), чтобы подороге на эшафот и на нем самом приговоренный кланялся во все стороны народу, просилулюдей прощения, крестился на купола ближайших церквей. Юль так описывает казнь троих мародеров на месте пожара в Петербурге в августе 1710 r.: «Прежде всего без милосердия повесили крестьянина. Пе- редтем каклезть налестницу (приставленную к виселице), он обернулся в сторону церкви и трижды перекрестился, сопровождая каждое знамение земным поклоном, потом три раза перекрестился, когда его сбрасывали с лестницы. Замечательно, что будучи сброшен с нее и вися [на воздухе], он ещераз осенил себя крестом, ибо здесь приговоренным при повешении рук не связывают. Затем он поднял [было] рукудля нового крестного знамения [но] она [наконец, бессильно] упала». Другому казненному удалось перекре- сгитьсядажедважды (Sio, 229-т- O казни П.П. Шафирова в Кремле в 1723 r.

Берхгольц писал, что с возведенного на эшафот бывшего вице-канцлера сняли парик и шубу, Шафиров «по русскому обычаю обратился лицом к церкви и несколько раз перекрестился, потом стал на колена и положил голову на плаху» (iso-з, 20-2i).

Казненный в 1724 г. фискал, взойдя на эшафот, перекрестился на шпиль Петропавловского собора, повернулся кокнам Ревизион-коллегии, откуда на казнь смотрел император и его приближенные, поклонился вновь, «затем снял с себя верхнюю одежду, поцеловал палача, поклонился стоявшему вокруг народу, стал на колени и бодро положил на плаху голову». Так же спокойно вел себя и обер-камергер Виллим Монс, возведенный на эша- фотвокгябре 1724 r., «при прочтении ему приговора.. поклоном поблагодарил читавшего, сам разделся и лег на плаху, попросив палача как можно скорей приступать кделу» (т-4, io-n, 74. М.'Й. Семевский сообщает, чго, кроме того, Монс простился с пастором и подарил ему на память золотые часы (664,218-219). Как описывает видевший в 1775 г. казнь ПугачеваАндрей Болотов, при чтении длинной «Решительной сентенции» на площади стояла мертвая тишина, а Пугачев только крестился и молился (i6s, 490).

B этот момент казнимый уже находился в руках палача и его ассистентов — после прочтения приговора секретарь, а также священник покидали помост. Если преступник не раздевался сам или мешкал, то палач вместе с подручными раздевал его, стремясь при этом демонстративно разодрать одежду от воротадо пояса (7ii, 21s). Bo всем этом был заложен ритуальный смысл — как уже выше говорилось, публичное обнажение палачом тела казнимого означало утрату последним чести. Именно поэтомуфранцузский король Людовик XVI, державшийся на эшафоте спокойно, начал сопротивляться, когда пытались ему связать руки и остричь волосы (U9,278). Это была общеевропейская норма B Генеральном регламенте сказано, что наряду с шельмованным из числа честных людей исключается тот, «которой на публичном месте наказан или о б н а ж e н был» .

«Посажение на кол» было одной из самых мучительных казней. Сергеевский считает, что кол вводился в задний проход и тело под собственной тяжестью насаживалось на него (678, m>. По-видимому, были разные школы сажания накол. Искусство палачасостояловтом, чтобы острие кола или прикрепленный к нему металлический стержень ввести в тело преступника без повреждения жизненно важных органов и не вызвать обильного приближающего конец кровотечения. Кол с преступником закреплялся вертикально. Известно, что при казни Степана Глебова к колу была прибита горизонтальная рейка, чтобы казнимый под силой тяжести тела не сполз к земле. Кроме того, казнимого в декабре Глебова одели в шубу, чтобы он не замерз, и тем самым продлили его мучения. Были и другие ужасающие подробности сажания на кол. Отсылаю интересующихся ими к основанным на исторических источниках произведениям Генриха Сенкевича «Пан Володыевский» и особенно кроману ИвоАндрича«МостнаДрине», где технике сажания на кол посвящено нескольколеденящихдушу страниц, перечитывать которые невозможно.

Нельзя сказать, что с о ж ж e н и e было в России особенно распространенной казнью, не то, что в Европе, где костры с еретиками горели весь XVII и XVIII в. (i5i, i87-i92). Среди подобных экзекуций в России наиболее известна казнь 1 апреля 1681 г. в Пустозерске, когда в срубе сожгли протопопа Аввакума и трех его учеников — Лазаря, Епифания и Никифора. Смерть в срубе была мучительна, и скорее всего казнимый погибал не от

Посажение на кол

огня,аотудушья. По материаламоказнив1691 г. КвиринаКульмана известно, что для казни рубили небольшой бревенчатый домик, наполняли его смоляными бочками и соломой, потом преступника вводили внутрь сруба и запирали там. По другим данным, преступников опускали в сруб сверху, «так, что затем нельзя было их ни видеть, ни слышать» . Точно так же авторам раскольнических посланий Епифанию и Лазарю в 1670 г. вместе с языками отсекли писавшие послания правые руки: Лазарю — по запястье, а Епифанию оставили на руке лишь один палец i6i9, m>. Из всехдел первой половины XVlII в., которые кончалисьдля преступника урезанием языка, большинство относилось к произнесению преступниками особо дерзких, «скаредных речей». Отсекали язык и за молчание тем людям, которые не известили власти о важном государственном преступлении. B1733 г. так казнили пять человек свидетелей, знавших, но не донесших на самозванцев Труженикова и Стародубцева. B приговоре о них отмечалось: «За неизвет их на означенных самозван-

ЦЄВ... УреЗаТЬ ЯЗЫКИ» (4J-1, J606j.

Обычно в самом конце экзекуции преступника, подлежащего ссылке на каторгу, клеймили. Это делалось для того, чтобы преступники, как сказано в указе 1746 r., «отпрочихдобрых и не подозрительньк людей о тл и ч - н ы б ы л и » (5S7-i2,9293). B указе 1765 г. об этом говорится: «Ставить налбу и щекахлитеры, чтобы они (преступники. — E А.) с p а з у были замет- н ы » (529,192). Обычная формула приговора насчет клеймения такова:«... и запятнав В обе щеки И в лоб...» (88, 477). Стоит ли много говорить O том, что клейменный позорным тавром человекстановился изгоем общества? Если вдруг приговор признавался ошибочным, то приходилось издаватьособый указ о помиловании, иначе «запятнанного» человека власти хватали повсюду, где бы OH ни появлялся.

Какими литерами клеймили («пятнали») и как происходило само клеймение («запятнание», «поставление литер»)? B XVTI в., согласно указу 19 мая 1637 г. о клеймении преступников, пятналидвумя способами: разбойников буквами «Р», «3», «Б», ататей — «на правой щеке «твердо», налбу«аз», на левой щеке «твердо» ж», т.е. «Т», «А», «Т» (5is-3,223-224). Бьши идругие варианты запятнания. Сосланных в 1698 г. в Сибирь стрельцов клеймили в щеку одной буквой—думаю, что либо буквой «Б» («бунтовщик»), либо буквой «В» («вор»). «Запятнанвлевую щеку» бьиі в 1695 г. ложный изветчик Григорий Тарлыков, крестьянин Алексей Немиров в 1700 r., атакже в 1703 г. крестьянин Семен Романов, обвинявший А.Д. Меншикова в измене (Ш, то,- 212, IS5; SS, 65, 462). B ОТПИСКЄ O КЭЗНИ КрЭСНОЯрСКИХ ПОДЬЯЧИХ B 1700 Г. уПОМЯ- нуто,чтопреступниковсослали,«пятном городовым в спину запятнав...». Что такое «городовое пятно» — неясно, возможно, что это быт городовой герб или какая-то буква, изображение животного—эмблемаданно- го города. Bo всяком случае, по «пятну» можно бьшодостаточно определенно установить город, в котором проводилась экзекуция. Это видно из царской грамоты 1698 г. о казни в Иркутске ранее запятнанных ссыльных, которые совершили новые преступления. Их было предписано казнить, «а натомкажненномбеглецекоторого города пятноявится,обнемтого ГОрОДа K ВОеВОДе... ПИСаТЪ ИМЯННО» (104-5, S09).

Из отписки приказчика камчатских острогов Василия Колесова видно, что в 1713 г. наказанным бунтовщикам «щеки бунтовым о p л о м орлили» (537-i, 44). B 1705 г. крестьянин Кириллов за «непристойные речи» был при- говорен:«...бивкнугомизапятнав пятном влоб,сослатьнакаторгу».Воз- можно, под словом «пятно» подразумевалась буква Так, преступника Родиона Семенова было приказано «запятнав п я т н о м “ в e д ь м и ” с порохом влобв трех местах».Иначеговоря,налбуунегобылотрибуквы«В» (подробнее CM. 728,211-215).

До 1753 г. чаще всего на щеках и лбу преступника ставили слева направо четыре литеры «В», «О», «Р» и «Ъ» (ер), после 1753 г. — только три первые буквы с помощью присланных из Юстиц-коллегии «стемпелей» (587-i4, io305). Приговор 1756 г. о Ваньке Каине гласил: «Вырезав ноздри, поставить налбу “В”, на щеках: на одной — “О”, а надругой — “Р”...» (92,375). Ho на этом разнообразие в клеймении не кончалось. Bo второй половине XVIII в. стали стремиться обозначить—«написать» — налице человека его преступление. Убийце ставили на лице литеру «У». Самозванца Кремнева по указу Екатерины II

в 1766 г. клеймили в лоб литерами: «Б» и «С» («беглец» и «самозванец»), а его сообщника попа Евдокимова — литерами «Л» и «С» («ложный свидетель») (703, 275; 322. 125; 452. 21; 6S1.106; 212. 51). B ТЄ Времена K КЛЄЙМЄНИЮ ПрИМеНЯЛИ УЖЄ не слово «пятнать», а выражение «поставить знаки» (S22. пб>. Оренбургская секретная комиссия поразборудел пленныхпугачевцевв 1774 г. выносила приговоры о клеймении преступников следующими буквами: «3» — «злодей», «Б» — «бунтовщик» и «И» — «изменник» (41S-3. 389). Позже, C 1846 г. слово «ВОР» было заменено словом «КАТ» д ля каторжньгх и литеры «С» и «Б» для ссыльно-бегльк и «С», «К» для ссыльно-каторжных. Наносили литеры и на руки преступника гсм. m. 212-2u).

B XVLI—XVIII вв. техника клеймения состояла в том, что специальным прибором с иглами наносили небольшие ранки, которые затем натирались порохом. Об этом известно издел Преображенского приказа началаХѴШ в., где выносились приговоры: запятнать «ведьми (т.е. буквой «В». — E А) с порохом в лоб» или «Сослать на каторгу, запятнав иглами» да, 124-125;212, 45, i72; 88,129). B указе 1705 г. предписывалось натирать ранки порохом «многажды накрепко», чтобы преступники «тех пятен ничем не вытравливали и живили и чтоб те пятна на них, ворах, были знатны по смерть их» дач 2026). C 1712 г. взятым в уездах рекрутам выкалывали крест на руке, а потом ранки натирали порохом. B народе это наколки называли «клеймом Антихриста» (109, 2297; 108).

Наколка клейма на теле преступника сочеталась с клеймом раскаленным тавром в форме герба (орла) или буквы: «В ы ж e ч ь налбу означенных слов первые литеры» («Б» и «С»)» (68i. ті. Среди экспонатов одного из музеев Италии выставлены клейма, относящиеся к XVIII в. Они весьма похожи на те, которыми до сих пор клеймят скот. Есть клейма с одной, двумя литерами на одном раздвоенном, как ветка, металлическом стержне (8is. i42>. По- видимому, в России делали одновременно и наколку и клеймо раскаленным железом. Так можно истолковать указ 1637 r.: «Напятнати на щеках разжегши, а в пятне написати “ Вор”» (728,2ii).

Колодники умели выводить позорные клейма, они не давали заживать «правильным» ранкам и растравливали их. B результате четкие очертания букв терялись. He случайно указ о наказании закоренелых преступников 1705 г. предписывал: «Пятнать н о в ы м пятном» (S37-2, п). У помянутого выше Хлопуши за побег с каторги не только удалили остатки носа, но его и вторично клеймили (280,163-164). За 1846 r., отмеченный реформами вделе клеймения, сохранилосьописание приборадля нанесения клейм и инструкция к его использованию. Прибор состоял из медных сменных дощечек с вызолоченными стальными иглами в форме букв «К», «А», «Т», атакже коробки , из которой дощечку резко выбрасывала тугая пружина. Она же при-

Клейма

водилась в действие спусковым механизмом. Прибор срабатывал тогда, когда коробку прикладывали ко лбу или щекам преступника и нажимали на спусковой крючок. C помощью специальной кисточки образовавшиеся ранки заполняли смесью туши и индиго. Рану завязывали и запрещали прикасаться к ней сутки. Ценную и простую в обращении машинку, входившуювтак называемый «комплект палача», предписывалось беречь, а иглы периодически чистить: «пропускать сквозь сухую ветошку».

B 1846 г. было принято особое «Наставление Медицинского совета о наложении и сохранении клейм», атакже и «Описание приборасо штемпелями для клеймения каторжньк и наставление об употреблении сих штемпелей» (7ii, 212-215). Читать их так же жугко, как рассказ Франца Кафки «Казнь». Особо тщательно нужно было следить за порядком нанесения букв. Указом 1691 г. предписывалось начинать с левой щеки, указ же 1753 г. предполагал, что «В» ставится на лбу, буква «О» на правой щеке, а буква «Р» на левой (5S9-3, im- B историю вошел нерадивый палач К. Тимофеев, который, находясь в служебной командировке в Новой Ладоге, перепутал, вероятно — с пьяных глаз, клейма и вместо «К», «А», «Т» выколол налице преступника «Т», «А», «Т», причем второе «Т» оказалось в перевернутом «вниз головой» виде.

Уже в начале XIX в. просвещенные чиновники понимали дикость вырезания ноздрей и клеймения людей. Особенно живо обсуждалась эта проблема около 1804 r., в начале царствования Александра I, когда стало изве- стноделоодвух крестьянах, которых приговорилизаубийствоквырезанию ноздрей, клеймению и ссылке в Нерчинск, но вскоре выяснилось, что они оба не виновны. По представлению графа С. Румянцева, им вьщали вольную и постановили: «К поправлению варварского вырезания ноздрей и штемпелевания полицам, следуетснабдить их видом, свидетельствующим невинность и служащим к охранению» (5io, m. Однако клеймение и вырывание ноздрей отменили только по указу 17 апреля 1863 г. (7ii, 222-223).

После телесного наказания преступника отводили или отвозили в тюрьму, где при необходимости его лечили — после кнугования и других экзекуций человек тяжело болел. Только к середине XIX в. у эшафота появился врач. B 1848 г. Управа благочиния требовалаотсмогрителя Тюремного замка в Петербурге не проводить телесных наказаний при сильных морозах (ниже IO0 С), ибо преступники получаютпростудные болезни,а«излечение от этих болезней, по причине ослабления сил, следующего за наказанием, сопряжено C большими затруднениями» (711, 221).

Исполнение приговора обязательно фиксировалось в соответствующем протоколе, журнале или в виде пометы на указе-приговоре, объявленном преступнику и публике: «Артюшка Маслов кажнен в нынешнем 707-м году майя в 27 день» (i97,259>. «И июня 29 дня 1724 году, — сказано в журнале Тайной канцелярии, — Якову Орлову экзекуция учинена за кронверком у столпа бит кнутом, дано ему тритцатъ ударов и ноздри вырезаны, при той экзекуции былидлякараула.. подпоручикСтепан Сытин, 12-ой ротызасержанта капрал Артемон Оберучев, 9-ой роты за капрала салдат Борис Телцов, солдат 24 человека, барабанщик, Тайной розыскной канцелярии канцелярист Семен Шурлов, подканцелярист Григорий Мастинской» (i9,99). «И февраля 13 дня сего 733-го году по вышеобъявленному Ея и.в. указу вышеписанному саддату Максиму Погулеву за показанные ево вымышленные затейные на гренодера Илью Вершинина важные непристойные слова (о которых явно поделу) кажнен смертью — отсечена голова» (протокол ^i 23).

C умерщвлением преступника казнь не заканчивалась. Только в XK в. тела казненных сразу же клали в гроб и увозили для погребения. B XVH- XVlII вв. было принято выставлятътрупы или отдельные часта тела казнен- ноговтечение какого-то времени после казни. Bce эта посмертные позорящие наказания носили предупреждающий и поучительный характер: «И в страх иным с виселиц их не сыматъ» (из указа 1698 г. — m. s09). B одних случаях речь шла о часах, в других — о днях, в третьих — о месяцах и годах. B начале февраля 1724 г. в журнале Тайной канцелярии было записано, что после казни расстриги Игнатия было приказано «караулу стоять сего февраля до двадцать осмаго дня, а двадцать осмаго числа караул свесть, а тело погрести в удобном месте» (9-4,34). O теле казненного в 1764 r. Мировича в приговоре говорилось: «Отсечь голову и, осгавя тело на позорище народудо вечера, сжечь оное потом, купно с эшафотом» (зв2, is4). Так же поступили с телом Пугачева. А.А. Вяземский в рапорте 2января 1775 г. писал: «Оставляя бездушное тело, нужное на поражение в вящее впечатление буйственной черни» (684-6,146). При этом части тела Пугачева и его сообщников, казненных в 1775 г. на Болоте, развезли по всей Москве и выставили на колесах в наиболее оживленных местах. Вскоре их сожгли вместе с эшафотом, колесницей и прочим. Сообщника Пугачева Ивана Зарубина казнили в Уфе на эшафоте, который ещедо казни забили изнуфи соломой и смолой. Только отрубленная палачом голова была показана народу и затем «возложена на столб и на железный шпиль», эшафот был подожжен, а «пепел развеян по воздуху». Весь этотактимел не только ритуально-символический смысл очищения земли от скверны, но и вполне прагматическую цель—лишить сторонников казненною ВОЗМОЖНОСТИ похоронитьтело (684-9,148; 711, 214;S12,186,196;317,618).

Обычно так скоро тела казненньк с площади не исчезали. Известны многочисленные случаи, когда после казни власти стремились возможно дольше сохранитъ тело или его части (особенно голову) на страх населению. Их держали на закрепленном наверху столба тележном колесе и на верхушке кольев. Г олова при этом часто торчала на спице или на заостренном коле, куда ее втыкали сразу после экзекуции. СЬрубленные части тела также подвешивались на перекладинах. Туловище Разина было отдано на растерзание уличным псам, а отрубленные члены «злодея» виднелись на кольях еще не- скольколет. Казненный в 1674 г. самозванец Воробьев был «четвертован и по кольям росгыкан», а через три дня было велено перенести отрубленные части тела на Болото «и поставить его на кольях возле вора ж и изменника Стенки Разина, атуловище его велено земским ярыжкам схоронить, отвез- ЧИ OT города версты C три ВО рву, И КОЛ воткнуть ДЛЯ знаку» (104-4, 530-531). Страшные впечатления ожидали путешественника, въезжавшего в Москву осенью 1698 г. Окруженные вороньем трупы сотен (!) казненньк стрельцов раскачивались на виселицах и лежали на колесах по всем большим дорогам, на городских площадях и на крепостных стенах Белого и Земляного города Перри пишет, что кроме повешенньк наземле валялисьтрупы казненньк топором. «Их приказано было оставить в том положении, в котором они находились, когда им рубили головы, и головы эти рядами лежали подле них на земле» ВСЮ зиму (S46,119).

Сибирский губернатор князь М.П. Гагарин был казнен наТроицкой площади Петербурга в марте 1721 г., а в ноябре того же года Петр требовал опутать труп, который уже разлагался, в цепи и так повесить снова. Он должен бьш устрашать всех как можнодольше (бзз-п. 43.y. Саратовский воевода M. Беляев в конце января 1775 г. писал казанскому губернатору, что казненные осенью 1774 r. сообщники Пугачева были «во многих местах... повешены на виселицах, а протчие положены на колесы, головы ж, руки и ноги их воткнугы на колья, кои и стоят почти чрез всю зиму и, по состоянию морозов, ко опасности народной от их тел ничего доныне не состояло». C начавшимся потеплением воевода просил начальство разрешить захоронить тела, чтобы в городе не бьшо «вредного духа» (41S-3, 435).

Каменный столб с водруженными на нем головой и частями тела преступников был символом казни после казни. Первый из них был столб на Красной площади в 1697 r., построенный для останков Соковнина и Цык- лера. Ha вершине каменного столбаторчали головы казненных, а по сторонам на спицах виднелись слрубленные части тел преступников (S46,99). После казни в 1718 г. сторонников царевичаАлексея в Москве на площади бьша устроена целая «композиция» из трупов казненных. Ha верхушке широкого каменного столба «находился четырехугольный каменьвлокоть вышиною», на нем положены были тела казненных, между которыми виднелся труп Глебова. По граням столбаторчали спицы, на которых висели головы казненных (752,225). Как вспоминал запорожец Н.Л. Корж, в таком положении трупы оставались надолго: «И сидит на том шпиле преступник дотоли, пока иссохнет и выкоренится як вяла рыба, так что когда ветер повеет, то он крутится кругом як мельница и торохтят все его кости, пока упадут на землю» (400,25; 673,129).

B ритуале казни после казни особое место занимала голова преступника. Ee показывали толпе после казни, втыкали на заостренный кол или сголб с металлическим стержнем наверху и стремились сохранить как можно дольше, даже если тело при этом сжигали или хоронили. B указе 13 мая 1732 г. о самозванце Холщевникове сказано: «Атело его зжечь при публике, а голову поставить в Арзамасе» п, i32o6.). B приговоре Зарубину-Чике говорилось, что его казнить в Уфе и голову «взоткнугь... на кол для всенародного зрелища» (i96, i94). Порой отрубленную в столицах голову казненного посылали на родину преступника или в места, где он совершал злодеяния. Обезглавленное тело Варлама Левина после казни 26 июля 1722 г. в Москве было сожжено, но голову его отправили в Пензу—по адресу совершенного им преступления. B день казни Левина А.И. Ушаков писал доктору Блюментросту: «Извольте сочинитъ спирт в удобном сосуде, в котором бы можно ту голову

Левинадовести до означенного города (до Пензы), чтоб онадорогоюзадаль- ностию пути не избилась и оный бы сосудсспиртом чтоб изготовлен был сего же числа, а кому изволите приказать оное сочинить, чтоб он был в аптеке безотлучно» (325-i, 48). Довезенная до Пензы голова была водружена именнотам, где преступник кричал «непристойные слова», — на пензенском базаре. Для этого специально сложили каменный столб, на верхушке которого закрепили железную спицудля головы.

B соседний Тамбов Навгуста 1725 г. отправилась с посыльным-сержан- том еще одна страшная посылка — голова казненного в Москве монаха Вы- морокова. Ee водрузили на каменный столб, причем было предписано «сочинить лист и послать с помянутым сержантом — велеть оной прибить к столбу, где Выморокова голова будет» (323,456). И с головой самозванца Ce- микова, казненного в декабре 1725 г. в Петербурге, поступили точно так же: ее указали отвезти на место преступления — в город Почеп — да при перевозке смотреть, «дабы от какого-либо случая не могла быть утрачена». Согласно указу Екатерины I, на каменном столбе голова стояла на железной спице, а ниже укрепили объявление: «Написав вину на жестяном листу, прибитъ к оному столбу». Так же поступили и с другими самозванцами (427,

144; 42-5, 23—24; 552, 99).

До тех пор пока части тела преступника торчали на колах или лежали на колесах, родственникам не было покоя. A между тем головы казненных оставались на позорище непогребенными порой годами. Юль видел в мае 1711 г. в Глухове головы казненных осенью 1708 r. сообщников Мазепы (8io,

458). Берхгольц сообщает, что в апреле 1724 г. вдоваАвраамаЛопухина просила Петра о том, «чтоб голову ее мужа, взоткнутую в Петербурге, позволено было снять» (iso-4,26). Значит, головаЛопухина провисела на колу более пяти лет после казни. При этом известно, что сами тела (туловища) Лопухина и других казненных 8 декабря 1718 г. поделуцаревичаАлексеябылисня- ты с колес и выданы родственникам в праздник Пасхи 29 марта 1719 г. (752,

6i8). Когда такие столбы исчезли с площадей русских городов, сказать трудно — особогоуказаобэтом неизвестно. 10 июля 1727 г. указом Петра II предписано, «чтоб на столбах головы здесь и в Москве снятъ и столбы разрушить, понеже рассуждается, что не надлежит быть в резиденции в городе таким столбам, но вне города» (633-69,43,47). Из этого указа следует, что столбы убирали только из центра столиц. Скорее всего, предписание это объясняется тем, что на столбах еще висели головы казненных в 1718 г. сторонников ца ревича Алексея — отца издавшего указ императора. Столбы же и колья с головами продолжали торчать по всей стране и во времена подавления восстания Пугачева и, возможно, позже.

Ha местах казней — у эшафотов, виселиц, позорных столбов, — в местах сожжения и развеивания по ветру останков преступника вывешивали указы, написанные на несколькихжелезныхлистах. Указ разъяснял суть преступления казненных. Основой «жестяныхлистов» служил приговор, который выносил суд или государь. Однако текст на листе мог существенно отличаться от приговора-указа, главным образом в сторону сокращения. Н.И. Новиков в 15-м томе своей «Древней российской вифлиофики» опубликовал текстуказа Петра 1 1697 г. о преступлениях Цыклера и Соковни- на, который был «списан с столпа каменного слистов жестяных числом четыре». Если сравнить его с «бумажным» указом об этой казни, то заметны большие различия, точнее — в «жестяном» исполнении исчезли многие разделы о сообщниках преступников. Тоже можно сказать и об указе и «железном листе» на месте казни Левина в 1722 г. pu, 354-367:32s-1,52-54 и 47-48). Естественно, что эти сокращения не были случайными. B черновике манифеста или «формы публикации о винах князя Меншикова» от 19декабря 1727 г. сказано: «Бабке нашей, великой государыне царице Евдокее Фео- доровне,чинилмногиепрогивносш, которых в народ публично объявлять не надлежит» г4/9,9