В защиту еврейского народа. Дело Бейлиса
В царской России еврейский вопрос всегда был острополитическим. С нарастанием глухой реакции самодержавное правительство и поддерживавшие его черносотенцы, реакционная печать устроили гонение на евреев, организовали их прямую травлю, дойдя до подстрекательства к еврейским погромам.
В таких условиях Короленко, как гуманист, выступил в печати мужественным защитником еврейского народа, разбивая изуверские наветы и разоблачая весь ужас творимых над евреями насилий и зверств.В июне 1903 года Короленко в качестве корреспондента «Русских ведомостей» поехал в Кишинев на место еврейского погрома, после чего написал очерк «Дом № 13», не разрешенный цензурой к опубликованию. В собрании сочинений Короленко есть целый раздел, озаглавленный: «К еврейскому вопросу». В нем помещены очерки «Дом № 13», «К истории еврейского вопроса в русской печати», «К вопросу о ритуальных убийствах», предисловие к «Собранию речей по делам о еврейских погромах» и статьи, написанные во время слушания дела Бейлиса.
Дело Бейлиса
В 1911 году в Киеве был обнаружен труп убитого русского мальчика Андрея Ющинского. В его убийстве с ритуальной целью был обвинен еврей Мендель Бейлис, приказчик кирпичного завода.
Дело Бейлиса[57] было сфабриковано полицейскими и жандармами, прокуратурой, оно основывалось на лжесвидетельствах, антинаучными были и заключения экспертов, все доказательства вины Бейлиса были подложными. Организаторы дела Бейлиса знали, что обвинение выдумано, что судят невиновного человека. Они скрыли подлинных убийц. М. Бейлис дважды предавался суду в обстановке антисемитской и националистическо-погромной агитации. Дело Бейлиса получило колоссальный резонанс в России и во всей Европе, не так давно пережившей дело Дрейфуса.
В течение двух лет Короленко внимательно следил за предстоящим новым ритуальным процессом. Он участвовал в совещаниях адвокатов и общественных деятелей, которые готовились к Киевскому процессу.
Написанное им обращение «К русскому обществу (по поводу кровавого навета на евреев)» было подписано также А. Еорь- ким, JI. Андреевым, А. Серафимовичем, Я. Купалой, В. Засулич и другими. Оно было напечатано в газете «Речь» 30 ноября 1911 года и затем перепечатано многими столичными и провинциальными изданиями.В связи с резким ухудшением здоровья врачи запретили Короленко не только участвовать на процессе Бейлиса в качестве защитника, но и присутствовать на суде. Однако, когда начался процесс, Короленко, как он писал в письмах, «не мог во время этой подлости найти себе места в Полтаве» («сидеть здесь и только читать газеты — не могу»)[58]. Впечатление от суда у Короленко было однозначным: «Суд по-прежнему старается обелить воров (речь идет о причастности к убийству воровской шайки Веры Че- беряк.— Н. В.) и обвинить невинного»[59]. Короленко язвительно замечает, что «все это не правосудие, а какой-то шабаш; прямо какая-то Лысая гора, а не суд»[60] (в украинской мифологии на Лысой горе совершали свои оргии черти, ведьмы, вурдалаки.— Н. В.).
В деле Бейлиса Короленко — в скромной роли корреспондента «Русских ведомостей». С 19 октября 1913 года в печати публикуются корреспонденции Короленко о процессе Бейлиса (всего около пятнадцати очерков и статей). Наиболее известной и принципиальной для оценки суда («судебной подлости») были две статьи «Господа присяжные заседатели». В них он обратил внимание читателей на односторонний «серый» состав присяжных заседателей, которым предстояло вынести приговор о Бейлисе. Заинтересованный этим обстоятельством, Короленко произвел маленькое расследование: сравнил состав присяжных заседателей того отделения Киевского суда, в котором слушалось дело Бейлиса, с составом присяжных в других отделениях суда в то же время. Он оказался весьма и весьма непредставительным. Короленко ищет объяснения и не находит удовлетворительного ответа. Ему было сказано: прежде состав присяжных заседателей был гораздо интеллигентнее, потому что к исполнению этой повинности больше привлекался город и меньше деревня; теперь сочли нужным восстановить равновесие между городом и уездом.
Естественно, Короленко задает вопрос: «Да, но почему систему составления годового списка присяжных понадобилось изменить как раз в год процесса Бейлиса, и почему новая система так неблагоприятно отразилась именно на составе присяжных по делу Бейлиса». В одном из писем Короленко более категоричен, полагая, что состав присяжных заседателей был подобран полицией и административной комиссией, которая составляла списки тенденциозно, так как в него не была включена интеллигенция[61], а пять присяжных заседателей оказались членами черносотенного «Союза русского народа».
За статью «Господа присяжные заседатели» на выпуск газеты «Русские ведомости» был наложен арест, а редактор газеты и Короленко привлечены к судебной ответственности. Судебное дело, грозившее Короленко заключением в крепости, тяготело над ним в течение нескольких лет, и только Февральская революция 1917 года списала его в архив.
Еврейский вопрос вставал перед Короленко и в советское время, правда, в весьма своеобразном контексте. 15 марта 1919 года в своем дневнике он пишет о еврейском погроме в Подольской губернии, замечая при этом: «Воскресают времена самого неподдельного варварства!»[62]. Спустя несколько дней, 21 марта, в дневнике есть и такая запись: «Среди большевиков — много евреев и евреек. И черта их — крайняя бестактность и самоуверенность, которая кидается в глаза и раздражает. Наглости много и у не евреев. Но она особенно кидается в глаза в этом национальном облике»[63]. В дневнике от 13 мая 1919 года Короленко снова замечает: «Мелькание еврейских физиономий среди большевистских деятелей (особенно в чрезвычайке) разжигает традиционные и очень живучие юдофобские инстинкты»[64].