ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На исходе XVIII в., когда в Европе стал устанавливаться буржу­азный строй, Россия оставалась феодальной страной, в которой процветало крепостное право. Одна из важнейших особенностей развития феодально-крепостнической системы в указанный период заключалась в том, что, в то время как Великая французская бур­жуазная революция потрясла до основания «феодализм и абсолю­тизм всей старой, крепостнической Европы»,' привела к коренному изменению международных отношений, российский абсолютизм ока­зался не в состоянии разрешать внутри- и внешнеполитические задачи, стоявшие перед страной, на основе тех средств, которые давала ему сложившаяся к этому времени система экономических, социальных и политических отношений, построенная на принципах исключительности дворянских привилегий.

ского сословия — такие как монопольное владение землей и крепост­ными, свобода дворян от обязательной службы, неограниченная власть помещиков над принадлежавшими им крестьянами. Дворян­ство же в массе своей не желало ни на йоту поступиться своими исключительными привилегиями. Перед правительством стояла труд­нейшая задача — организовать свою работу таким образом, чтобы оно могло быстро и эффективно решать насущные проблемы, но для этого надо было ослабить влияние консерватизма дворянства на государственное управление. Однако эта задача была очень сложна, так как верхи бюрократии принадлежали к дворянству и, хотя составляли отличный от основной массы дворянского сословия слой, в равной с ним степени дорожили основными привилегиями дворян и не желали отступать от дворянской монополии на землю, регламентировать взаимные отношения помещиков и крестьян, огра­ничить помещичий произвол.

Павел I тщетно попытался разрешить внутриполитические про­блемы путем усиления режима личной власти, предельной централи­зации государственного аппарата, всемерного повышения роли бюро­кратии. Однако эти неудачные попытки лишь побудили сановные круги противодействовать усилению деспотической власти монарха, оживили стремления вельможного дворянства ограничить верховную власть основными законодательными положениями и в конечном итоге привели к дворцовому перевороту. Он продемонстрировал стремление господствующего класса России сохранить в полной неприкосновенности свои привилегии, усилить роль дворянских верхов в непосредственном управлении страной, с тем чтобы колеба­ния внутриполитического курса меньше зависели от личных качеств и взглядов монарха. На первый план выдвинулся вопрос о предотвра­щении самовластия царя.

Важнейшим моментом внутриполитического развития России на рубеже XVIII и XIX вв. было существование просветительской идеологии, осуждавшей наиболее вопиющие проявления крепостни­чества и деспотизм самодержавия. Все это составляло питательную среду для распространения среди наиболее образованной части дворянства и высшей бюрократии реформаторских настроений, выра-

Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 26. С. 312.

Там же. Т. 5. С. 30.

236

237

зившихся в стремлении к умеренным реформам, которые ликвиди­ровали бы злоупотребления крепостным правом со стороны помещи­ков и ограничили бы самовластие царя. Сам Александр испытал на себе определенное воздействие просветительской идеологии. Он пытался применить к русской действительности наиболее умеренные идеи эпохи Просвещения. Этим царь рассчитывал достичь двух целей. Россия приобрела бы европейский фасад, на фронтоне кото­рого красовались бы лозунги просветительской эпохи. Тогда обви­нения Запада в том, что Россия является азиатской деспотией, были бы лишены по крайней мере чисто внешних оснований. Но по­мимо желания отделать фасад абсолютизма на европейский манер было и другое — иллюзия, что проведение в жизнь наиболее умерен­ных идей Просвещения предохранит дворянское бюрократическое государство от внутренних потрясений как сверху, так и снизу.

238

всего сказалось в противодействии стремлениям царя провести в жизнь программу решения крестьянского вопроса. Первая же попытка приступить к ней неожиданно обернулась для Александра полным провалом. Это сопротивление заставило царя отступить, а потом после неудачных усилий и похоронить свою программу. Русский помещик, а именно он составлял основную массу господствующего класса, мало думал о международном престиже своей страны. Далее своего уезда он не желал смотреть. Относитель­ное спокойствие и временное затишье в деревне, установившееся после жестокого подавления мощной волны крестьянских выступле­ний 1796—1797 гг., создавали иллюзию вечности и незыблемости существующих крепостнических отношений. Поэтому ни о каких превентивных действиях он и слышать не хотел. Что же касается каких-либо попыток дворянского государства вторгнуться в сферу его отношений с крестьянами, а тем более запустить руку в поме­щичий карман, чтобы перенести часть доходов в государственную казну, то тут помещик уже начинал кричать о подрыве основ.

Каковы бы ни были взгляды самого монарха, что бы ни думал тот или иной фаворит, временщик, любимец, что бы ни предлагала та или иная правительственная группировка, одержавшая верх в том или ином совещании, заседаний, собрании, окончательное решение про­блемы всегда оставалось за господствующим классом, а его позиция во многом определялась настроениями подавляющего большинства населения страны — эксплуатируемого крестьянства. Чем было тише в деревне, тем смелее и настойчивее требовали дворяне укрепления своих исключительных привилегий, тем решительнее отметали всякие попытки представителей своего класса провести ряд мер, которые могли бы в будущем предотвратить угрозу новой крестьянской войны и для этого в самой незначительной степени могли бы уже сегодня ущемить интересы помещика. При такой расстановке сил Александр, которому все время угрожал фантом нового заговора, был вынужден постоянно лавировать.

239

зажиточным слоям города и крепостной деревни, Александр не пошел.

Тот же самый механизм обнаружился и при попытках внести определенные изменения в государственный строй страны. Сложность стоявшей перед верховной властью задачи не только не была осмыс­лена Александром во всей ее глубине, но, по-видимому, первона­чально вообще не сознавалась им. Он не принимал в расчет такого важного фактора, как сопротивление основной массы дворянства и части бюрократии задуманным им мерам. Напротив, царь рассчиты­вал на активное содействие тех и других его реформаторской про­грамме. Этим во многом объясняются его первые шаги на пути преоб­разований государственного устройства. Начальные мероприятия Александра в этой области основывались на идее предоставить высшим государственным учреждениям страны определенную само­стоятельность при выработке и проведении в жизнь внутриполитиче­ского курса. Мысль о том, что эти учреждения будут постоянно становиться на сугубо дворянскую точку зрения при обсуждении общегосударственных вопросов, затрагивающих интересы различных сословий, по-видимому, первоначально не беспокоила Александра. Немаловажную роль играло стремление царя придать самодержав­ной России внешний облик правового государства, которое предпола­галось перестроить по образцам, рекомендованным теорией «истин­ной монархии». Это было необходимо, ввиду того что в Европе, в делах которой Россия играла немаловажную роль, уже начал устанавливаться буржуазный правопорядок. Не мог царь не идти и навстречу стремлению дворянских верхов с помощью преобразова­ния государственного управления свести до минимума или исключить вовсе проявления царского самовластия. Переворот выдвинул на авансцену вождей антипавловского заговора. Именно они поставили перед Александром вопрос об ограничении самовластия монарха. Инициатива вчерашних заговорщиков вызвала брожение преобразо­вательских идей в столичном дворянстве, привела в движение «ека­терининских стариков», перенесших на себе все тяготы павловского режима. В этих сложных условиях Александр прибег к помощи своих «молодых друзей», с которыми, еще будучи наследником, вынашивал^ реформаторские планы спасения России от будущих потрясений. Но теперь пришлось приспосабливать свои замыслы к условиям политического момента. Александр образовал из бывших членов своего кружка Негласный комитет, чтобы обсуждать в нем проекты преобразований, вопрос о которых уже был поставлен заго­ворщиками без всякого участия «молодых друзей». Однако теперь, весной 1801 г., после «серальной революции», окончившейся дворян­ской расправой над царем, члены Негласного комитета считали необходимым прежде всего сохранить сильную монархическую власть и отодвигали любые планы преобразований социально-экономиче­ских и политических отношений в неопределенное будущее. Какое-либо ограничение власти императора казалось им совершенно непри­емлемым. Поэтому они пытались всячески затормозить реформатор­скую деятельность царя. Однако в политической атмосфере 1801 г.

240

принципы «молодых друзей» оказались непригодными для Алексан­дра. Помощником царя на пути реформ стал один из руководителей дворцового переворота — П. А. Зубов. Александр пошел на компро­мисс с екатерининским фаворитом, и этот компромисс наложил явственный отпечаток на всю преобразовательскую деятельность правительства. Суть этого компромисса заключалась в том, что руководитель дворцового переворота добивался ограничения власти царя и Александр был вынужден принимать и рассматривать планы такого рода, в то время как сам император считал необходимым сначала внести определенные изменения в социально-экономические отношения и прежде всего ограничить власть помещиков над крепост­ными крестьянами, а уже потом обставить эти изменения системой гарантий, и вчерашний глава заговорщиков, уступая намерениям монарха, воплощал их в конкретные проекты.

Сначала на первый план выдвинулся вопрос о правах Сената. Отнюдь не внутренние потребности государственного управления заставляли обсуждать предположения о том, чтобы поставить этот орган во главе всех государственных дел. Как раз весь ход развития государственности XVIII в. свидетельствовал об обратном: в том виде, в котором этот орган существовал в течение столетия, он был не в состоянии справиться с такой задачей.

Различные группировки господствующего класса по-разному под­ходили к этому вопросу. «Екатерининские старики» выступили с про­граммой умеренных преобразований, расширения прав Сената как высшего исполнительного и судебного органа с правом влияния на законодательную деятельность царя. Их требования были ответом вельможного дворянства на проводившийся Павлом процесс центра­лизации и бюрократизации государственного аппарата, усиления единоличных начал, укрепления режима личной власти. «Екатеринин­ские старики» стремились противопоставить генерал-прокурору как представителю личной власти царя Сенат как коллективный орган вельможной бюрократии. Они хотели усилить влияние вельможно-бюрократических верхов на государственное управление, повысить их непосредственную роль и прямое участие в выработке и осуществле­нии внутренней политики самодержавия. При этом они не желали идти ни на какие уступки в крестьянском вопросе. Требования «екатерининских стариков» представляли собой как бы умеренный вариант верховничества, носивший бюрократическую окраску. Заго­ворщики, возглавляемые П. А. Зубовым, ставили вопрос несколько шире. Они стремились превратить Сенат в представительный орган сановных верхов дворянства, вручить ему еще и законосовещатель­ные функции, поставить законодательную деятельность монарха под контроль вельможных кругов. Их требования были ближе к шляхет­ским проектам 1730 г. При этом заговорщики и их сторонники не только допускали определенные ограничения помещичьей власти, но даже готовы были в перспективе пойти по пути постепенной ликвидации крепостного права. Таким образом, различие про­граммных установок «екатерининских стариков» и вчерашних заго­ворщиков касалось не только степени усиления влияния на государст-

241

венное управление высших слоев господствующего класса, но и самого подхода к решению острейшего вопроса — крестьянского. «Молодые друзья» находили необходимым в отдаленном будущем преобразовать Россию на конституционных началах, освободить крепостных крестьян и в своих конечных установках были ближе к заговорщикам, нежели к «екатерининским старикам». Но в отличие от руководителей дворцового переворота члены Негласного комитета считали такие преобразования несвоевременными. «Молодые дру­зья» не разделяли верховнических устремлений «екатерининских стариков», но поддерживали их требования, рассчитывая тем самым в настоящий момент избежать более радикальных преобразований, которых добивались возглавляемые П. А. Зубовым заговорщики. Но ни те, ни другие не имели широкой социальной базы, не пользо­вались серьезной поддержкой общественных сил. Планы ограничения самодержавия не встречали отклика в широких кругах среднего и мелкого дворянства, заинтересованного в сохранении сильной мо­нархической власти до тех пор, пока она обеспечивала незыблемость дворянских привилегий и прежде всего крепостного права. Более того, в широких слоях поместного дворянства существовало опреде­ленное предубеждение против ограничения самодержавной власти олигархическими органами, будь то Верховный тайный совет или Сенат. До тех пор пока самодержавие исполняло волю феодалов-крепостников, любые попытки покушения на прерогативы монарха, ограничения даже не самодержавия, а самовластия царя восприни­мались мелким и средним дворянством как стремление крупного дворянства ущемить дарованные им верховной властью права и преимущества. Впрочем, у дворянства было испытанное средство «контролировать» действие монарха без «конституции», пресекать любые' попытки отклониться от дворянской линии — дворцовый пере­ворот. Это было проверенное и надежное средство, оно всегда действовало как потенциальная угроза. Александр постоянно имел это в виду. Вместе с тем в среде столичного дворянства, в кругу высшей бюрократии, было немало сторонников сохранения status quo как самой надежной гарантии стабильности дворянский империи. Александр все время лавировал между противоречивыми интересами различных социальных групп, стремлениями правительственных группировок, ориентируясь на удовлетворение требований тех из них, которые в данный момент были способны причинить наибольший ущерб его власти. Первоначально главную опасность для царя представляли замыслы заговорщиков. Они имели сильное влияние на гвардию и поэтому в первые месяцы правления Александра потенци­ально угрожали ему новым дворцовым переворотом. Однако борьба за личное влияние на молодого императора среди руководителей мартовских событий подорвала их позиции и позволила Александру постепенно избавиться от них. Удаление же с политической сцены ведущих деятелей переворота значительно облегчило борьбу царя с верховническими планами «екатерининских стариков». Постепенно Александру удалось перевести обсуждение вопроса о государствен­ных преобразованиях в иное русло: отказаться от планов ограничения

242

своей власти и заняться выработкой средств укрепления самодер­жавия. Царь пошел по пути дальнейшей централизации и бюрократи­зации государственного аппарата. Теоретически Александр допускал введение представительного правления в далеком будущем, в бли­жайшем же настоящем он был готов согласиться с отдельными элементами представительства. Само учреждение министерств заду­мывалось как первый шаг к этому. Но, поскольку представительство мыслилось как дворянское, неизбежно вставал вопрос о том, как будут вести себя представители первенствующего сословия в преоб­разованных учреждениях, какую позицию займут при обсуждении общесословных мероприятий. Однако идеи дворянского представи­тельства, разработанные «молодыми друзьями», не соотносились с той программой, которую стали бы отстаивать дворянские органы. Видимо, здесь, так же как и в крестьянском вопросе, имела место утопическая идея о том, что дворянство добровольно пойдет по пути, указанному монархом. Однако первого опыта оказалось доста­точно, чтобы развеять эту иллюзию. Дело, связанное с первым сенатским представлением, ярчайшим образом продемонстрировало, что, когда задели дворянские интересы, причем затронули не самую важную их сторону, орган, состоявший из высшего дворянства, отнюдь пока не выбранный, подал свой голос в защиту дворянских привилегий. В потоках дворянского возмущения тонули отдельные голоса сторонников преобразований. Александр, памятуя пример Павла I, не решился идти против течения. Этот эпизод заставил царя резко повернуть вправо и отказаться от планов постепенного введения дворянского представительства и заняться укреплением органов единоличной власти, усилением гибкости и оперативности центрального управления. Первым делом он устранил смешение коллегиальных и личных начал. С 18 июля 1803 г. начался процесс замены коллегий департаментами, вначале в Министерстве внут­ренних дел, а затем и в других ведомствах. 27 января 1805 г. Сенат был преобразован преимущественно в судебное учреждение с рядом административных функций. Число департаментов возросло, дело­производство было ускорено, штат увеличен. Средоточием управле­ния стал Комитет министров, он оттеснил Государственный совет и Сенат на второй план, превратился в орган верховного управления. Итак, широко задуманная программа социально-экономических и политических реформ свелась главным образом к преобразованиям государственного устройства, причем реальное осуществление полу­чили только те из них, которые способствовали централизации и бюрократизации государственного аппарата, дальнейшему укре­плению самодержавия. Но, и значительно укрепившись, самодержав­ная власть оказалась не в состоянии разрешить крестьянского вопроса. Эти куцые преобразования не ослабили внутриполитиче­ских противоречий, которые продолжали обостряться. На исходе пер­вого десятилетия XIX в. они вызвали к жизни реформаторские планы М. М. Сперанского, а их провал предопределил постановку вопроса о разрешении внутриполитических противоречий не реформа­торским, а революционным, декабристским путем.

243

244