О врачебно-судебных процессах.
Членов Акуш.-Гинекол. и Хирург. О-в охватила паника вследствие увеличивающегося количества судебных дел врачей. При этом, однако, следовало-бы им напомнить о некоторых фактах, которые имели и имеют место за-границей и которые должны были-бы быть знакомы врачам, следившими следящим за научно-общественной жизнью заграницы, особенно Германии.
Если вспомнить еще довоенные немецкие медицинские журналы, то почти в каждом номере (Deutsche Med., — Miinchen med. Wochenschrift), можно было встретить отчет о судебном врачебном процессе; это вошло там в такую норму, что во многих клиниках даже брали расписку с больных перед операцией в том, что, каков-бы ни был исход операции, ни больные, ни их родственники претензий к врачу не имеют. И все-же это не ограничивало количества судебных процессов.
У нас-же до революции в этом отношении все для врачей обстояло чрезвычайно благополучно; о процессах против врачей почти не было слышно; об‘ясняется это, конечно, не различием качества русских и немецких врачей, а исключительно общественными условиями того времени. Во-первых, необычайная разница в психологии и правосознании тогдашнего немецкого бюргера и нашего „рассейского обывателя". Последний отлично знал, что для того, чтобы отдать под суд служащего врача за какое-либо служебное преступление, необходимо было раньше всего заручиться согласием его мед. начальства, а так как всякий служащий врач назначался на службу только с согласия главврача, являясь как-бы его креатурой, то такой врач и чувствовал себя всегда спокойно, что бы за ним ни числилось. Кроме того, обывателя даже и средней марки, не говоря уже о рабочих, и особенно о крестьянах, довольно трудно было подбить, из страха перед репрессиями, на какой-нибудь акт самозащиты или отстаивания своих прав.
Совершенно иначе обстоит дело у нас теперь после революции, когда правосознание широких масс резко поднялось.
Так как врачи имеют дело с самым драгоценным для человека — со здоровьем, — то естественно, что не получивший излечения от недуга или потерявший близкого человека от операции склонен подозревать наличность какой-либо преступной халатности, давшей в результате несчастный исход. Будучи далек от знакомства с медициной, не зная ее ограниченных возможностей, он склонен в первую очередь обвинить не науку, а ее представителя — врача и идет искать защиты в Суд.
Записка врачей хочет, чтобы такие дела разбирались раньше в Fубздраве; как-будто от этого им станет легче. Ведь Fубздрав и Fубсуд — одинаково Советские учреждения, оба одинаково не заинтересованы, чтобы дискредитировать советскую медицину, но и оба одинаково не дадут потачки за какие-либо должностные преступления. Экспертиза одна и та же.
В чем-же дело, где тут облегчение для врачей?
Паническое чувство, охватившее врачей, помешало им, повидимому, беспристрастно отнестись к делу и направило их в тупик, из которого выхода нет.
Разрешение этого вопроса лежит совсем в другой плоскости, а именно в более широкой общественной работе самих врачей среди населения, в поднятии среди последнего санпросвещения.
Тут мы вплотную подходим к речи председателя Хирург. О-ва проф. Трекова, заявившего на заседании в Еубсуде, что будто врачи не могут заниматься общественной работой, так как это понижает их научную квалификацию.
Так-ли это? Безусловно нет!
Еще в 80-х годах прошлого столетия жил и работал тоже профессор, тоже хирург, стяжавший себе мировую славу благодаря своим научным трудам; имя этому профессору — Николай Иванович Пирогов. Девизом всей жизни этого великого русского ученого была научная и обязательно общественная деятельность.
Врач, уже в силу своего звания, непременно общественный деятель, — так учил великий Пирогов. Этому девизу следовала вся русская медицина прошлого, тому-же девизу были посвящены известные Пироговские с‘езды врачей, названные в честь великого учителя.
Можно представить себе, какой фурор произвели-бы слова проф. Грекова, если-бы он их произнес на Пироговском с‘езде. Я думаю, по головке его-бы не погладили. Настроение русских врачей, вся их работа в прошлом носит явно общественный уклон.
Но возникает невольно вопрос: новые времена, новые птицы и не новые-ли это песни?
Против этого мы должны энергичнейшим образом протестовать. Лучшим доказательством является последний губернский с‘езд врачей в Ленинграде, на котором была выявлена огромная общественная работа врачебного персонала и на котором председатель врачебной секции профсоюза заявил, что может быть недалеко то время, когда надобность в отдельной секции врачей отпадет и врачи сольются в единую массу со всем медперсоналом профсоюза.
И можно быть уверенным, что это так и будет, и не проф. Грекову, с его узкой обскурантской психологией: „моя хата с краю, я ничего не знаю" быть вождем и руководителем врачебной массы; последней с подобными „учителями", во всяком случае, не по дороге, и не проф. Грекову — сбить русских врачей с пути, по которому они идут твердым шагом вот уже много десятилетий.
Еще старый Август Бебель писал, что в буржуазном обществе есть две группы интеллигентов, которые при социалистическом строе первые порвут с буржуазией, так как их интересы крепко связаны с интересами трудящихся.
Эти группы: учителя и врачи.
В 1924 году мы были свидетелями, как все учительство Союза перешло целиком на советскую платформу: теперь очередь за врачами. Этому не помешает минутное замешательство, вызванное в некоторых увеличением судебных процессов, как явлением временным, ни, тем более, „домостроевские" выкрики некоторых „знаменитых" отныне профессоров.
Путь русского врача намечен жизнью ясно и непреложно: наука и одновременно общественность. Надо всем врачам и даже „профессорам" спуститься с олимпийских высот на землю, смешаться с толпой и по возможности внести свою долю участия в просвещение этой, пока еще не вполне образованной, но во всяком случае уже подготовленной к восприятию этого образования „толпе".
Чем население будет сознательнее, чем больше оно будет понимать, что современная медицина не всесильна, и возможности ее ограничены, — тем больше создадутся условия для правильного взаимоотношения между врачами и пациентами.
В этом, по моему, вся суть современного положения, и выход из него только один: врач наряду со своей лечебной работой должен помнить и о своих общественных обязанностях, как гражданина, и только тогда мы оградим себя от нареканий со стороны населения, а следовательно, и от судебных процессов; в этом — во внутренней самодеятельности врачей, а не в ограждении и защите извне — лежит залог прекращения судебных против врачей процессов.
Врач Л. Ефименко.