Существенная роль числа «три» в общем комплексе культуры уже давно отмечена исследователями 34.
Существенная роль числа «три» в общем комплексе культуры уже давно отмечена исследователями 34. «Три» выражает вертикальную (мир нижний, средний, верхний) и диахронную (прошлое, настоящее, будущее) модель вселенной.
Трехчаст-ная структура может экстраполироваться как на пространственную, так и на социальную, и политическую организацию общества. Очевидно, именно в таком контексте может быть осмыслено широкое распостранение легенд о трех братьях-основателях как южной (Кий, Щек и Xорив), так и северной (Рюрик, Синеус, Трувор) частей будущего Древнерусского государства 35. Такое трехчастное деление идеально совпадало с библейским геомифологическим образом и вписывалось в контекст ПВЛ, которая начиналась с общего космографического введения: расселения потомков трех сыновей Ноя.Цели раннеисторического описания, каковым и была ПВЛ, заключались в том, чтобы включить исторические реалии в традиционную космогоническую картину мира, систематизировав их на основе «общепринятой» космологической схемы. Разделять в этих описаниях традицию и реальность нельзя также, как и нельзя механически подчинять их действию «фольклорных законов»: суть здесь как раз в переходе от «фольклора» к истории. Как верно заметил В.Я. Петрухин, проблема заключается в отборе исторических фактов. Например, никакими традиционными аргументами нельзя оправдать существование трехчаст-ной структуры Русской земли, на которую указывают фольклорные источники: дошедшие до восточных авторов рассказы о трех видах русов IX в., их центрах — Арсе, Славии и Куйабе36 и свидетельства поздних исландских саг, которые делят Русь — Гардарики на три части37. Как утверждают историки, такое распределение не подготовлено культурно-этнографическими различиями зон внутри Русской земли, которые отразились бы в разнице археологических культур. Это значит, что оно должно иметь иное объяснение.
Можно с большой долей уверенности предположить, что в силу своей невыделенности из общего мировоззренческого комплекса политическое сознание человека раннего Средневековья не разделяло вопроса о форме (со-) правления и административно-территориального устройства Руси.
Проблема «трех братьев-правителей» и «трех центров» Древней Руси воспринималась как пространственнно-политическая, то есть геополитическая проекция. Подобное предположение можно аргументировать выводами, к которым в последнее время приходят географы. Они раскрывают механизм формирования геоисторического образа пространства, утверждая, что образ в географии неотделим от структур пространственного мышления, с которым неразрывно связано само понятие, сама сущность мифа. Сакральное пространство и его «пер-воточка» так или иначе сопряжены с реальным географическим пространством, и эта сопряженность требует адекватного ей выражения. Мифологическое мышление осознает окружающий мир прежде всего пространственно, для него осознанный окружающий мир есть понятое пространство. Географический образ по определению в силу своей естественной медиативности использует позитивные стороны мифологического мышления. Исследователи отмечают, что формирование политико-географических образов как основы конкретного геополитического пространства связано не только с уровнем развития географических представлений о регионе, но и со специфической политико-идеологической направленностью заинтересованных сторон38.