Глава V Судьба земств В ходе революционных событий 1917 ГОДА

Реорганизация органов самоуправления

Земства попали в колоссальный водоворот, каким оказалась Февральская революция. В новой обстановке наиболее выпукло вы­светились именно их недостатки.

Данное обстоятельство прежде всего и ставило вопрос о необ­ходимости реорганизации всего земского самоуправления в целом. На этом настаивали тогда публицисты, политики, ученые, в том числе специалисты по истории земств. Об этом же говорилось в большей части работ, посвященных пятидесятилетию земств. “Мы верим, - писал в 1915 г. специалист по народному образованию Е. А. Звягинцев, - что в будущем реформированное земство подни­мет школьное дело на высоту, неизмеримо превосходящую тепе­решнее ее развитие”¹.

С такой же уверенностью о необходимости реорганизации зем­ской системы говорил экономист и политик С. Маслов. “Ныне, на­кануне своего пятидесятилетия, земство стоит также накануне своего преобразования. Чем полнее и шире осуществится это преоб­разование, - утверждал он, - тем ближе земство станет к населению и тем шире и плодотворнее могут быть его мероприятия”². На ре­формировании всей системы земского самоуправлении настаивал известный историк земства Б.Б. Веселовский. “Мы всячески привет­ствуем нарастающую борьбу за реформирование существующего земства”, - писал он в предисловии к книге В. Трутовского “Совре­менное земство”³.

Казалось бы, ничего хорошего для помещичьих земств в рево­люционной России не обещала и первоначальная реакция Времен­ного правительства на дофевральские институты. В декларации, обнародованной 3 марта 1917 г., оно заявило о твердом намерении реорганизовать органы местного управления на основе самых демо­

критических принципов - всеобщих, равных, прямых и тайных вы­боров.

Однако реальный ход событий оказался для многих совершенно неожиданным - в самом начале революции в обстановке острейшей борьбы за власть Временное правительство сделало ставку именно на высший слой земских деятелей. 5 марта 1917 г. глава правитель­ства князь Г.Е. Львов направил председателям губернских земских управ телеграфное распоряжение, которым упразднялся институт губернаторов, а их полномочия передавались председателям губерн­ских земских управ. В соответствии с тем же указом власть в преде­лах уезда переходила к председателям уездных земских управ. Все они получали звание комиссаров Временного правительства⁴. Весьма показательно, что за председателями управ, ставшими ко­миссарами, сохранялись обязанности и по руководству земствами.

Таким образом, местную власть правительство передавало выс­шему слою земских деятелей. Однако их будущее оказалось в зави­симости от того, сумеют ли председатели земских управ овладеть этой властью в полном объеме и, что особенно важно, удержать ли ее в условиях революции более или менее длительное время?

Дело в том, что указ Львова появился с некоторой задержкой и в то время, когда на местах уже действовала иная система управле­ния, так называемые общественные исполнительные комитеты. В их состав входили представители всех организаций и учреждений, всех слоев населения, но определяющей силой оставалась самая многочисленная часть общества - средние слои. Общественные исполнительные комитеты являлись в то время самой демократиче­ской системой местного управления. Ясно, что создание новой упра­вленческой структуры, к тому же под эгидой наиболее консерватив­ной части общества, какую составляли тогда председатели земских управ, подрывало складывавшуюся в условиях революции демокра­тическую систему управления и-тем самым ослабляло власть в целом.

Именно поэтому распоряжение Львова сразу же вызвало резко негативные оценки. В одном из своих выступлений председатель Московского губернского общественного исполнительного комите­та В.А. Левицкий говорил: “На местах принимали все меры, чтобы сорганизовать жизнь, а со стороны Петрограда ничего не делалось к тому, чтобы создать контакт между центром и провинцией. Нао­борот, действия Петрограда это местное творчество разлагали”⁵. Еще более нетерпимо по отношению к распоряжению князя Львова высказался В.Д. Набоков. “Одним из первых и одним из самых не­удачных его (Временного правительства. - Г.Г.) актов была знаме­нитая телеграмма князя Львова от 5 марта, отправленная циркуляр­

но всем председателям губернских земских управ, - отмечал он. - Временное правительство очень скоро - почти тотчас же - убеди­лось в том, что рассматриваемая мера была крайне необдуманной и легкомысленной импровизацией”⁶. Такими же словами охарактери­зовал акт Львова лидер кадетской партии П.Н. Милюков: “Приш­лось сразу же признать, что мера эта была крайне необдуманна и легкомысленна - даже с политической точки зрения”. Милюков прямо заявлял, что председатели земских управ являлись реакционе­рами; к тому же указ вступал в противоречие с действовавшим на местах новым аппаратом власти. “Отмена на местах законной вла­сти, - утверждал он, - вызывала путаницу во всех наших органах уп­равления”⁷.

Между тем ставка правительства на земцев была сделана не слу­чайно. У того и другого была одна социальная основа, одни предста­вления о происходящих событиях, одна история. Именно в земствах многие члены правительства и крупные деятели либерального тол­ка прошли школу политического воспитания (князь Г.Е. Львов, А.И. Шингарев, Н.В. Некрасов, С.Л. Маслов, А.А. Мануйлов, И.В. Годнев и т.д.). Более того, подписывая свое распоряжение, Львов со всей определенностью давал понять, что он доверяет это­му слою безраздельно. Назначение председателей земских управ на должности комиссаров происходило немедленно, как только теле­грамма поступала на места.

В канун Февральской революции в России насчитывалось 43 земских губернии и почти во всех из них в течение 6-7 марта власть попала в руки председателей земских управ. Лишь в неко­торых комиссарами стали городские головы, члены Государствен­ного совета или депутаты Государственной думы. Это был такой политический успех земцев, который раньше был бы просто не­мыслим.

Ясно, что высший слой земских деятелей, ставших полномочны­ми представителями правительства на местах, с восторгом воспри­нял дарованную им власть. Они сразу же занялись наведением по­рядка и всемерной поддержкой правительства. Их цели и намерения довольно четко просматриваются по тем донесениям, которые ста­ли поступать в адрес правительства и его министерств и ведомств. Чаще всего комиссары-председатели первым делом издавали обра­щения, в которых объявлялось, что именно они являются носителя­ми местной власти. Людей призывали “всемерно поддерживать но­вую власть, способствовать установлению порядка, соответствую­щего новому свободному строю, делать все возможное для обеспе­чения армии продовольствием”⁸.

Судя по первым донесениям председателей земских управ, став­ших комиссарами Временного правительства, они были уверены,

что народ примет новую власть безоговорочно. Однако события сразу же стали складываться по-иному: земцы не учли того обстоя­тельства, что в условиях революции массы действуют политически более осознанно и активно, чем в мирное время. Циркуляр Львова сразу же породил недовольство и повсеместные протесты. Люди возмущались главным образом тем, что власть передавалась дворя­нам - председатели земских управ, за редким исключением, явля­лись выходцами из этого сословия.

Выступления против распоряжения Львова оказались настолько масштабными и энергичными, что во многих местах намерения пра­вительства назначить того или иного председателя управы на долж­ность комиссара не достигали своей цели.

К тому же антиземская волна увеличивалась по мере того, как выявлялась социальная направленность политики председателей земских управ, ставших комиссарами Временного правительства. Протесты людей против того, что делали комиссары, в первые же дни после издания указа поступили в МВД из многих губерний и уез­дов страны, и в большей части телеграмм подчеркивалось, что пред­седатели земских управ, ставшие комиссарами, являясь помещика­ми, не в состоянии проводить политику в интересах большинства на­селения.

Поток таких сообщений быстро увеличивался. Волна протестов оказалась настолько мощной, что некоторые комиссары смогли продержаться на посту всего несколько дней. Так случилось в Витебской губернии. Под давлением масс председатель губернской управы Карташов, ставший комиссаром в соответствии с распоря­жением Львова, уже 9 марта обратился к главе правительства с просьбой дать ему отставку.

Чуть дольше продержался на должности комиссара председа­тель Пермской губернской управы Калугин. Также быстро лиши­лись своих должностей комиссары Казанской, Тульской, Саратов­ской и ряда других губерний. Только в течение марта 1917 г. в 17 гу­берниях потеряли должности комиссаров лица, получившие ее в соответствии с распоряжением Львова¹⁰. И этот процесс явно наби­рал силу. В итоге уже к концу апреля более половины председате­лей губернских земских управ, ставших по воле Львова комиссара­ми Временного правительства, утратили эту должность¹¹.

Такую же судьбу пережили и председатели уездных управ, назначенные уездными комиссарами Временного правительства. К концу апреля удержались в этом качестве лишь 177 человек из 439¹².