СУДЬБА КАБАЛЬНЫХ ЛЮДЕЙ B КОНЦЕ XVI И XVII вв.

Процесс усиления зависимости крестьян и превращения их в крепостных (Ieibeigene) не мог не коснуться и дру­гих категорий населения, вынужденного работать на своих господ, поскольку ставился и решался вопрос некрестьян- ский в узком смысле этого термина, а вопрос об обеспе­чении рабочими руками землевладельцев.

B то время, когда крестьянин потерял право выхода, распрощался с Юрьевым днем, кабальный человек тоже потерял право ухода от своего хозяина. До' на.с не дошли подлинные распоряжения власти по этому предмету. Ho ряд показаний источников позволяет об этом говорить с полной определенностью. Мы имеем сведения 0 том, что 1 июнія 1586 г. было издано «уложение» царя Федора Ивановича о кабальных людях. Этот закон до нас не до­шел, но основной смысл его ясен, іак как последующее «новое уложение» 25 апреля 1597 г. трактует по-новому как тех кабальных людей, которые дали на себя кабалу до 1 июня 1586 г.

Устанавливаемая таким образом зависимость кабаль­ного холопа есть зависимость временная и сильно отли­чается от рабства еще и тем, что господин кабального хо­лопа не имеет права распоряжения его личностыо. .Госпо­дин не может его ни продать, ни подарить, ни завещать. Власть над кабальным челоНеком не переходит к наслед­никам господина.

Работа по найму, т. e. так называемое «добровольное холопство», по уложению от 25 апреля 1597 г. тоже под­верглась утеснению. Человек, работающий по найму, мог работать без кабалы не больше полугода; по истечении этого срока он принуждался к записи в кабальное холоп- CTBO («потому что тот человек того добровольного холопа кормил и одевал и обувал»). Этим последним установле­нием отменялся закон Ивана Грозного 1555 г.,по которому добровольная служба без всяких сроков признавалась вполне законной. Этот закон даже защищал наемного че­ловека . от крепостнических покушений хозяина. Обвине­ние хозяином уходящего работника в краже закон рас­сматривал как один, из способов удержания за собой насильно работника и с такими попытками бсролся («он [хозяин] его [работника] нё хотя отпустити, на нем ищет сноса», «на тех людей суда не давати»).

Совершенно ясно, что в судьбе людей кабальных и добровольной службы мы имеем два периода: первый до 1 июня 1586 г., когда кабальные люди имели право ухо­дить от своих хозяев, а добровольный слуга был свободен служить или не служить у своего хозяина, а второй после 1586 и особенно после 1597 г., когда кабальный человек стал пожизненным (до смерти господина) холопом, а доб­ровольный работник только до полугода мог работатн вольно. /

Очень интересно прокомментировал смысл этого за­кона Карамзин: «Закон, — пишет он, — изданный в Фе­дорово время единственно в угодность знатному дворян­ству, об укреплении всех людей, служащих господам не менее 6 месяцев, совершенно прекратил род вольных слуг в нашем отечестве.

Трудно согласиться с Карамзиным, что в этом законе заинтересовано было только «знатное дворянство». Скорее можно допустить, что именно' небогатая часть дворянства, не имевшая средств к переманиванию к себе рабочих рук, была заинтересована в отмене права выхода кабального человека. Более точно по этому предмету высказался М. А. Дьяконов, когда писал, что отмена права выкупа кабальных состоялась в интересах хозяев (он их называет «рабовладельцами»), не желавших допускать переманива­ния кабальных.

Несомненно, что это одНа из крупных деталей процес­са закрепощения, к чему так неуклонно и энергично стре­мились прежде всего служилые люди — помещики.

Ho мы не должны забывать, что кабальные люди были не только в деревнях, HO и в городах, где, повидимому, была сосредоточена главная их масса, благодаря* чему они имели больше возможности выступать в защиту своих ин­тересов более сшюченно, чем крестьянство. Это обстоя­тельство сыграло известную роль в истории борьбы за­крепощаемой и закрепленной массы со своими закрепости- телями.

Помещик и посадский человек настаивали на дальней­шем укреплении за собой кабальных. Известный создатель русской журналистики и отчасти и историк Новиков, оче­видно на основании каких-то недошедших до нас летопи­сей, указывает, что «помещики захотели было кабальных 'сравнить с полными холопами; но, сии, собравшись, по­дали царю Василию Ивановичу Шуйскому на таковые притеснения прав своих челобитную, а сей государь и под­твердил старинные их права». Далее, тот же автор co-' общает, что «царь Борис и царь Василий Иванович Шуй- ский.издали было указы о вольности холопей, Ho сии.по- луча свободу, употребили оную в крайний государству вред, почему скоро по издании оных указов обоими самими государями паки оные уничтожены». Здесь же мы имеем и расшифровку того, что разумел Новиков под «крайним государству вредом». Оказывается, что «холопы [конечно, кабальные], по смерти господ своих делавшиеся вольными [по закону 1597 г.], между избранием себе новых господ большею частию делались предводителями шаек разбой­ничьих», Российские летописи, продолжает тот же автор, «единогласно свидетельствуют о сих ужасных по всем до­рогам и большим рекам происходивших разбоях и убий­ствах, что особливо сказалось во время царя Бориса и

Василия Ивановича Шуйского, когда ими дарована была свобода холопам».

Точно такое же суждение по этому предмету высказы­вал в историк XVIII в. Татищев. По его мнению, кре­постное право и холопство «согласует с нашею формою правления монаршеского». «Вкоренившийся обычай неволи переменить не безопасцо, как то при царе Борисе и Васи;- лие от учинения холопей вольными приключилось».

Настойчиво повторяемые сведения о даровании свобо­ды кабальным холопам при Борисе и Василии имеют все основания считаться достоверными, так как они подтвер­ждаются фактами. Ho в объяснение цитированными писа­телями XVIII в. мотивов и причин этой мимолетной «свободы» крестьян и холопов мы должны внести значительные поправки. Суть дела не в том, что кабаль­ные люди «собрались» и подали царю Василию Ивановичу Шуйскому челобитную, а в том, как могло случиться, что холопы получили возможность собраться, сговориться, протестовать и, хотя бы на время, но добиться некоторого успеха. Опять приходится вспомнить «в народе волнение велие», которого не могли не учесть ни Борис, ни тем бо­лее1 Василий. Волновались различные категории народа и прежде всего закрепощаемые — крестьянство и кабальные люди. Борис был вынужден вернуть крестьянам, правда на 2—3 года, Юрьев день, а кабальным людям право ухода от своих господ, т. e. то положение* какое было до указов 1586 и 1597 гг.

Запоздалый закон об отмене заповедных годов (1601, 1602 гг.), шедший по пятам разрастающейся крестьянской войны, не мог быть одиноким: нельзя было, дав крестья­нам выход:, оставить кабальных в прежнем положении.

Весьма вероятно, летопись, на' которую глухо ссылается Новиков, изображала выступление Хлопка. «Новый лето­писец», указывая в качестве причины умножения «разбоев в земле Русской» на лихоимство, дает повод думать, что Хлопко шел во главе восставших кабальных холопов прежд^ всего. Меры, принимаемые против него царем Бо­рисом, не достигали цели («ничего им (восставшим. — Б. Г.) не можаху сотворити»). A между тем «разбойники» приближались к Москве. Царский воевода Иван Федоро­вич Басманов сражался с ними по всем правилам военно­го искусства и пал в бою.

Состояние русского общества при преемнике Бориса Василии стало еще сложнее. Один* царь бояр и купцов, сидел в Москве, а другой, ставленник Польши, — в Ту­шине. Между ними шла война. Сражались не только ору­жием. Пускали в ход прокламации и обещания, сманивали людей чинами, деньгами и землями, прибегали и к другим средствам, рассчитанны.м на ослабление противника и усиление своих собственных позиций.

Одной из таких мер, диктуемых чувством самосохране­ния и регулируемых положением’ войск Шуйского на фронте, была и политика Шуйского по отношению к ка- баДьным холопам. He секрет, что Василий Шуйский в своей политике находился между двух огней: бояре и купцы, посадившие его на престол, нередко расходились со овоиМ ставленником по ряду вопросов и в том числе и по вопросу о кабальных холопах. По этому поводу Вла­димирский-Буданов замечает, что «законы, иѳданные им (Шуйским. — Б. Г.), отличаю.тся признаками произвола, от­ступления от принятых начал законодательства и потому колебаний и шаггости». Это впечатление историка права, не учитывавшего всей сложности обстановки данного мо­мента и склонного видеть перед собой лишь эволюцию правовых норм, якобы развивающихся из самих себя, на­веяно несомненной нервфзностью «Указной Книги Приказа Холопьего Суда».

Если же мы примем во внимание сложность момента, остроту классовой борьбы в начале XVII века, мы не ста­нем удивляться несомненным фактам «отступления отпри- нятых начал законодательства».

Действительно, если начать наши наблюдения над рас­поряжениями власги по вопросу о кабальных людях с «Царского Судебника», то мы, конечно, заметим очень большие сдвиги в мероприятиях власти.

Царский Судебник . в свое время признавал право ка­бального человека на уход его от хозяина по уплате взя­той им при заключении договора суммы, независимо от того, кто будет платить эту сумму, сам ли кабальный че­ловек или его новый хозяин, и запрещал кабалить его н'а всю жизнь. Закон 1555 г. стоит на; той же позиции. Пра­вительство сошло с нее в первый раз, насколько нам из­вестно, в 1586 г., а может быть, и несколькими годами раньше, и резко подчеркнуло новый курс, еще раз в 1597 г.

Ho начиная с 1603 г., идет целый поток законов совсем в обратном направлении, в сторону облегчения положения кабальных. He трудно понять, чем это объясняется. Стоит только учесть обстоятельства этого времени — голод, на­растание народного движения, вмешательство в жизнь страны непрошенных соседей, и нам станет понятна расте­рянность власти, вынужденные компромиссы во внутрен­ней политике.

B 1603 г. Приказ Холопьего Суда, под давлением на­растающего народного движения, стал давать кабальным отпускные даже вопреки воле их господ, если кабальные могли доказать, что уходили от своих господ от голода в поисках работы. Враждебно настроенные к Шуйскому эти господа имели все основания быть недовольными сво­им царем. Как-никак это, ведь, все-таки, вольность холо- пей и притом данная помимо воли> господ и вопреки ей.

B 1606 г. подтверждается запрещение записывать ка­бального человека одновременно за двумя родственниками во избежание превращенІия кабальной зависимости из по­жизненной в потомственную. B следующем 1607 г. под­тверждается и даже расширяется уже преданный было забвению принцип добровольности кабального холопства. Проработавший «полгода или год или больше» может, во­преки ясному смыслу закона 1597 г., и не давать на себя кабалы, если этого не пожелает. После этого люди стали жить без кабал лет «по 5, 6, 10 и больше» и не думаяІ давать на себя кабал. B 1608 г. (закон 9 марта) Шуйский в этом направлении идет еще дальше. Он решительно возвращается к Судебнику 1550 г. и дает распоряжение о том, чЬгобы на вольных людей записей о пожизненной службе не брать и в записные книги Холопьего приказа таких сделок не записывать, «а имати записи на воліьных людей всяким людем на урочные лета по прежнему уло­жению», т. e. по Судебнику Ивана Васильевича Грозного.

81

Когда же правительство Шуйского после поражения тушинцев летом 1609 г. почувствовало под собою более прочную почву, вопрос о кабальных людях был поставлен в Боярской Думе, и 12 сентября 1609 г. «бояре все тот прежний приговор 115 (1607 г.) указали отставить, а при­говорили: о добровольном холопстве быти той статье по государеву прежнему указу, как уложено... блаженные

6 Б. Д. Греков—262 памятн при государе царе и великом князе Федоре Ива­новиче всеа Русии 105 (1597) году». Иными словами, Дума восстановила самый суровый о кабальных людях закон.

Это произошло тогда, когда выяснилась неустойчи­вость обоих правительств (Московского и Тушинского), когда бояре сделали ставку на соглашение с Сигизмундом, с именем которого они связывали свои надежды на вос­становление строя, для них наиболее желательного. На­ступил момент, когда фактические руководители политики могли раскрыть свое подлинное отношение к крестьян­скому вопросу в целом.

* *

*

B середине XVII века положение различных категорий зависимого сельского населения оформилось с достаточ­ной четкостью. Ho на этом дальнейшее развитие крепост­ного права не остановилось. Начавшийся процесс превра­щения поместья в вотчину окончательно завершился при Петре I. Положение крепостных крестьян стесняется еще больше. B 1741 г. крепостные устраняются oT принесе­ния присяги на верность государю, т. e. вычерКизаютсяиз числа граждан. Указ 14 декабря 1747 г. разрешает поме­щикам продавать крестьян кому угодно для отдачи в рекруты; указ 13 декабря 1760 г. дозволяет помещикам ссылать своих крепостных в Сибирь.

При Екатерине II крепостное право достигает высшей точки своего развития, но в то ж>е время жизнь настойчи­во ставит вопрос о хозяйственной целесообразности кре­постного права. Ta же Екатерина II в Вольном Экономи­ческом обществе в 1765 г. ставит на обсуждение задачу о том, что выгоднее для России — крепостной или свобод­ный труд, и премирует автора, решившего вопрос в поль­зу преимуществ свободного труда.

Крепостное право на наших глазах завершает полный круг своего диалектического развития. B XIX веке на смену крепостной форме эксплоатации вместе с победой капитализма идет новая форма эксплоатации «свободного» рабочего.