Социальный статус земских врачей и фельдшеров

В понятие “земский медицинский персонал” входили существен­но отличающиеся по образованию и профессиональной специализа­ции группы служащих по найму: врачи, аптекари, фельдшеры, про­визоры, оспопрививатели, акушерки, повивальные бабки, заведую­щие санитарными и ветеринарными бюро и др.

ления наиболее часто встречающихся в медицинской практике лекарственных рецептурных форм. По мере того как росло доверие населения к врачам, они стремились удовлетворить все запросы на­селения на многие виды медицинской помощи. Так как специализа­ция в земской медицине противоречила ее основным принципам, врачи сами осваивали акушерскую, гинекологическую, педиатриче­скую, хирургическую помощь.

Хотя большинство земских врачей были обычными, ничем не выдающимися людьми, их труд вызывал подлинное уважение обще­ства, поскольку требовал настоящего гражданского мужества. Рабо­та в деревенской глуши, вдали от научных и культурных центров и привычных городских удобств уже являлась актом подвижничества и самопожертвования.

Неслучайно образ земского врача явится одним из самых при­влекательных в русской литературе второй половины XIX в. Их де­ятельность, как и служба в земстве других представителей “третье­го элемента” (статистиков, агрономов, учителей и других), с одной стороны, вызывала определенную поддержку либеральной общест­венности, связывающих с органами самоуправления надежды на конституционное преобразование страны, а с другой - являла при­мер выполнения нравственного долга, гиперболизированного у час­ти молодого поколения россиян до своего рода “комплекса вины” перед крестьянством. В этой связи интересно мнение американской исследовательницы Нэнси Фриден, которая полагает, что идеализи­рованный образ земского врача, щедро наделенного положительны­ми качествами, присущими только единицам, превратился под пе­ром русских литераторов в некий мистический крестный путь зем­ского служения народу²⁶.

Бесспорно, что после серии реформ Александра II за два десяти­летия радикально изменился социальный состав интеллигенции. Образование смогли получить тысячи детей вчерашних крепостных крестьян. Связанные родом деятельности и генетическими корнями с простым народом, эти, вышедшие из демократических слоев об­щества землемеры, земские врачи, статистики и учителя были объ­единены общим комплексом идейных установок и шкалой мораль­ных ценностей. Основой мировоззрения многих из них являлись обо­стренная любовь к народу, чувство неоплатного долга перед ним, идея беззаветного служения ему. В смысле карьеры и материально­го обеспечения земская служба не была перспективна. Жалованье сельского учителя редко превышало 300 руб. в год; врача и агроно­ма - от 900 до 1500 руб., статистика - от 300 руб. А. Бельский, автор статьи “Земская бюрократия”, получившей в начале века большой

общественный резонанс, отмечал, что «повышения в земской служ­бе почти нет; эмеритуры - нет; земские пенсии составляют редкое явление: даже система увеличения жалованья за выслугу лет введе­на далеко не всюду.

Однако данные земской статистики свидетельствуют, что зем­ская врачебная корпорация неуклонно расширилась. С 1870 по 1910 г., по данным З.Г. Френкеля, число земских врачей увеличи­лось в 6,23 раза (от 608 до 3787 человек). Число врачебных участков за этот же период возросло с 503 до 2686, а их размеры сократи­лись (средний радиус разъездов врачей уменьшился с 34-39 до 14-17 верст, соответственно, и плотность населения участков снизи­лась в среднем с 95 тыс. человек до 28 тыс.)²⁸.

Изучение многочисленных мемуарных источников позволяет выявить мотивацию врачей при их поступлении на земскую службу. Основная их масса искала место работы, причем довольно часто земская деятельность для них первоначально не была особенно при­влекательна, поскольку они, будучи горожанами, видели не только в русской деревне, но и провинциальных городах своего рода “мед­вежий угол” и “царство тьмы”. Так, двадцатидвухлетняя С.В. Трах­тенберг, получив диплом врача в Лозаннском университете, не имея других предложений и остро нуждаясь в деньгах, поступила на служ­бу в Курскую земскую управу. Однако, как пишет она в своих мему­арах, служба в провинциальном Курске начала века была для нее не­выносима. “После бурной жизни за границей, в эмигрантской среде, с которой я была тесно связана, трехмесячное пребывание в этом сонном царстве мне показалось настолько невыносимым, что, несмотря на хороший заработок (в котором я тогда очень нужда­лась), я, не дождавшись эпидемии, явилась в управу и попросила от­править меня на участковую работу в деревню”²⁹.

З.Г. Френкель в 1896 г. поступил санитарным врачом в Новола­дожский уезд Петербургской губернии по протекции руководителя губернского санитарного бюро И.А. Дмитриева. После окончания Дерптского университета он должен был отработать на государст­венной службе уездным врачом в Новгород-Волынске 4,5 года за по­лученную им в университете в течение трех лет государственную стипендию.

ственным уездным врачом в Новгород-Волынске, гораздо более от­даленном от столицы, чем Ново ладожский уезд.

Конечно, среди молодых врачей были и убежденные энтузиа­сты, которые шли на земскую службу, руководствуясь идейными со­ображениями. Так, в частности, А.И. Шингарев, по матери принад­лежавший к древнему дворянскому роду Веневетиновых, в 1895 г. блестяще окончив медицинский факультет Московского универси­тета (с дипломом I степени), отказался от предложения руководства факультета остаться на кафедре и заняться научными исследовани­ями, уехал работать вольнопрактикующим врачом в с. Малая Ве­рейка (Землянского уезда) Воронежской губернии. Однако, не удо­влетворенный масштабом помощи, который он реально мог оказать крестьянам, в 1899 г. он становится межуездным врачом Воронеж­ского губернского земства. Подводя итоги жизни, незадолго до своей трагической гибели в 1918 г., он писал в дневнике, что еще в юности его поразило “поразительное несоответствие между верхушкой об­щества и его основанием (крестьянскими массами. - Л.Ж.)... Тогда эти мысли привели меня к заключению о необходимости сближения верха с низом, установления связи прочной и реальной”³¹.

Один из руководителей Пироговского общества, Д.Н. Жбанков после окончания Петербургской Военно-медицинской академии в 1880 г. сознательно избрал для себя службу земским участковым врачом в с. Большое Пронского уезда Рязанской губернии. В своих неопубликованных воспоминаниях “Протокол жизни человека ма­лых дел” он писал, что в студенческие годы он разделял народниче­ские идеи.

К.С. Лозина-Лозинский, также выпускник Военно-медицинской академии, в начале 80-х годов из Петербурга поехал служить зем­ским врачом в Духовщицкий уезд Смоленской губернии. Вместе с ним поехала его жена, также врач, В.К. Шейдеман-Лозинская, кото­рая три года бесплатно работала, помогая мужу в уездной больнице, поскольку свободной вакансии для нее не было (в 1888 г. она умер­ла, заразившись от больного сыпным тифом). Вспоминая о том вре­мени, К.С. Лозина-Лозинский дает довольно мрачную картину состояния земской медицины в уезде. “Врачебный бюджет был очень мал и недостаточен: во всем Духовщицком уезде было два врача - один в уездном городе, другой в уезде, два-три фельдшер­ских пункта, изредка посещаемые теми же упомянутыми врачами, одна уездная больница. А между тем население было поражено бы­товым сифилисом, трахомой, инфекционными болезнями: дифтерией, дизентерией и т.п., вспыхивавшими то в одном, то в другом месте и требовавшими хотя бы скромных мер борьбы с ними. Но для этого не было ни средств, ни внимания со стороны земцев”³³.

Единственным светлым явлением в этой темной картине зем­ской медицины, по мнению К.С. Лозина-Лозинского, была самоот­верженная работа медицинского персонала, которая частично по­крывала неприглядную действительность медицинской помощи на­селению. “Известным удовлетворением для этих земских тружени­ков были успехи в борьбе с болезнями, растущее доверие народа к медицине и ее представителям, приобретение любви и авторитета и та возможность инициативы, которая встречала поддержку отдель­ных, более культурных земских деятелей. С врачом на земских соб­раниях считались, он пользовался правом голоса, и его требования по возможности удовлетворялись, но, конечно, это было каплей в море нужды. Мы за свой тяжелый труд имели ту компенсацию, что беспрепятственно участвовали в Пироговских съездах и брали от­пуск для усовершенствования в специальных дисциплинах.

Выдающийся хирург В.Ф. Войно-Ясенецкий, известный впослед­ствии как епископ Лука, в 1906-1909 гг. работал земским врачом в с. Верхний Любаж Фатежского уезда Курской губернии. Отправив­шись на земскую службу по идейным мотивам, впоследствии он пи­сал, что, пользуясь заслуженным уважением населения за свой про­фессионализм и безотказность при вызовах, подорвал на земской службе свое здоровье: “Чрезмерная слава сделала мое положение в Любаже невыносимым. Мне пришлось принимать амбулаторных больных, приезжавших во множестве, и оперировать в больнице с де­вяти часов утра до вечера; разъезжать по довольно большому участ­ку; по ночам исследовать под микроскопом вырезанное при операции, делать рисунки микроскопических препаратов для своих статей, и скоро не стало хватать для огромной работы и моих молодых сил”³⁵.

Однако, по словам Е.А. Осипова, многие из первых земских вра­чей, которым “очень нередко доводилось жить в обыкновенных крестьянских избах при самой скудной обстановке... почитали себя даже и не вправе пользоваться лучшими жизненными удобствами до тех пор, пока не имелось больниц для народа”³⁶.

Денежное жалованье врачей хотя и отличалось в лучшую сторо­ну от других земских служащих, однако, по сравнению с частнопра­ктикующими врачами, было невелико. В Курском земстве, напри­мер, несмотря на то что за пять лет (с 1897 по 1902 г.) средний годо­вой оклад земских врачей увеличился на 29,7%, он, как правило, не превышал 1200 руб. Однако были случаи и гораздо более низких выплат. Так, в Фатежском уезде этой губернии женщина земский врач получала всего 750 руб. в год. Самый высокий оклад из земских врачей Курской губернии имел заведующий Оболенской больни­цей -1600 py6.³7

В конце XIX в. на страницах медицинских журналов и газет раз­вернулась дискуссия об этической возможности для земских врачей

заниматься частной практикой. Старожилы земской медицины счи­тали аморальным поднимать вопрос об увеличении окладов врачам и фельдшерам, поскольку эти средства были бы изъяты из общих ассигнований на земскую медицину. В этом отношении показатель­на статья одного из основателей земской медицины В.О. Португало- ва, опубликованная в газете “Земская медицина” (1886). В целях борьбы с “фельдшеризмом” в деревне он предлагал исподволь уменьшать число фельдшеров и увеличивать число врачей, экономя на их жалованьи (не 1500 руб., а от 600 до 1000 руб. в год). Свою по­зицию В.О. Португалов обосновывал следующими доводами: “в земство обыкновенно идут молодые врачи, только со школьной скамьи, они, большей частью, люди холостые, не обремененные семьями: они могут довольствоваться от 600 до 1000 руб. в год. Ведь живут сельские учителя на 300 руб.; чем же врачи лучше сельских учителей-труженников”³⁸.

Однако все большее количество врачей молодого поколения уже с конца 80-х годов смотрели на эти вопросы с позиции “интел­лигентского пролетариата”, живущего своим трудом и нуждавшего­ся в защите от эксплуатации. В ответ на статью В.О. Португалова газета “Земская медицина” в передовых статьях, опубликованных в двух номерах (№ 39-40 и 41-42) выразила и другую точку зрения на материальные потребности земского врача: “Если у земского врача нет жены и детей, то разве из этого следует, что он безродный сиро­та? 50 руб. в месяц - явно недостаточно для поддержки родителей- стариков, выучивших детей на медные гроши”³⁹. Создание сносных условий для жизни и работы земских врачей, улучшение их матери­ального положения стало рассматриваться как их законное право, что отражало общую эволюцию взглядов, происходившую в самосо­знании русской интеллигенции. Это нашло отражение в существую­щей с конца XIX в. в отдельных губерниях практике увеличения жалованья земским врачам за выслугу лет. Так, в Уфимском земст­ве в конце 90-х годов XIX в. через каждые три года службы в земст­ве врачам полагалась прибавка к жалованью; через 9 лет она дохо­дила до 50%⁴⁰. В Нижегородской губернии уже с 1880 г. годовые вы­платы врачам увеличились с 1000 до 2000 руб.⁴¹ Кроме того сущест­вовала практика, согласно которой земские собрания в частном по­рядке могли принять постановления, направленные на временное увеличение жалованья медицинскому персоналу (например, в пери­од эпидемий). В октябре 1908 г. газета “Русское слово” писала, что Ярославское уездное земское собрание постановило увеличить на 30% жалованье всему медицинскому персоналу⁴².

В 90-х годах XIX в. перед земской медициной встал вопрос о под­готовке женщин-врачей, поскольку одной из характерных особен­ностей сельского быта страны являлась та, что часто крестьянки, в силу условий своего воспитания и предрассудков, стеснялись обра­

щаться за медицинской помощью к врачам-мужчинам. Писатель и врач В.В. Вересаев, служивший врачом в земстве, в “Записках врача” приводит случай из своей сельской практики, когда стеснительность семнадцатилетней крестьянской девушки едва не стоила ей жизни. (Простой нарыв без лечения превратился в громадную сине-багровую опухоль, изъеденную язвами “величиною с кулак, покрытую разлага­ющимся, вонючим гноем”.) На вопрос В.В. Вересаева, отчего девуш­ка сразу не обратилась к врачу, ее мать ответила: “Батюшка доктор, все соромилась (стеснялась.-Л.Ж.) девка... Мне, говорит, мама стыд­но... Известно, девичье дело глупое... Вот и долежалась!”⁴³

Впервые вопрос о возможности для женщины получить высшее медицинское образование возник в 60-е годы XIX в. под влиянием реформ. Длительное время общественное мнение считало, что стать врачом женщине могут помешать женская чувствительность и мяг­кость; многие считали профессию врача для женщины просто “не­приличной”. Однако постепенно все большее количество образо­ванных людей в России стали считать медицинскую деятельность для женщин возможной и благотворной, видели в женщине “не мер­твую ревизскую душу, не ребенка или рабу мужчины, неспособную к самоусовершенствованию, а полного человека”⁴⁴. После длитель­ной и упорной борьбы с бюрократической волокитой в 1872 г. в Петербурге при Военно-медицинской академии были созданы пер­вые в Европе Высшие женские врачебные курсы. С февраля 1878 г. их первые выпускницы приступили к профессиональной деятельно­сти. Их положение было неопределенным, так как полученное ими свидетельство не давало права ни на занятия самостоятельной вра­чебной практикой, ни на поступление на службу в земские и обще­ственные заведения. Обладая глубокими и разносторонними знани­ями, женщины-врачи фактически оказались на положении фельд­шериц. Тем не менее многие земства, испытывая острую нехватку кадров в уездах, стали приглашать женщин-врачей к себе. Из пер­вых выпускниц Высших женских врачебных курсов особенно плодо­творно работали на селе А.К. Ангелова, В.П. Матвеева, О.А. Маш­ковцева, Н.А. Субботина-Бантле, А.Н. Шульц.

Несмотря на то что труд земских врачей был очень тяжел (в уча­сток входило до 200 деревень, каждый день через врача проходило по 50-100 больных; рабочий день длился до 12 часов, не считая ноч­ных вызовов и приготовления лекарств), из года в год число жен­щин-врачей в земствах росло. В Московской губернии заметный след своей профессиональной и общественной деятельностью оста­вили Н.П. Суслова-Эрисман и А.Г. Архангельская, в Саратовской губернии - врач и писательница В.И. Дмитриева. В конце века зем­ские женщины-врачи работали почти во всех губерниях России. Так, четыре женщины-врача были в Крестецком уезде Новгородской гу­бернии, по три - в Опосецком уезде Псковской губернии, Лужском

уезде Петербургской губернии и Дуговщицком уезде Смоленской губернии⁴⁵.

К концу века женщины, по данным Е.А. Осипова, И.В. Попова и П.И. Куркина, составляли 5% от всех земских врачей⁴⁶. Ситуация из­менилась, когда в начале XX в. стали открываться высшие женские институты в Москве (1906), в Петербурге и Киеве (1907), Харькове и Одессе (1910). К 1917 г. из 17 высших учебных заведений России в сре­днем ежегодно выпускалось по 1500 врачей. Сложилась практика, при которой земские управы, с целью укомплектования сельских участ­ков, направляли запросы на выпускников медицинских факультетов.

С целью повышения квалификации врачей с конца 80-х годов во многих земствах было установлено правило, по которому раз в 3-5 лет они направлялись на научную стажировку. Обосновывая не­обходимость для земских врачей периодически повышать свою квалификацию, К.И. Шидловский в докладе Чистопольскому вра­чебному совету (декабрь 1885 г.) заявил, что “по количеству иссле­дуемых больных ни одна практика, исключая разве военно-поле­вую”, не может сравниться с земской; когда больные идут массами, врачу некогда останавливать свое внимание на медицинской казуи­стике. “Самое большое, - вспоминал о начале своей службы К.И. Шидловский, - если бывало просмотришь ту или другую главу какого-нибудь подходящего руководства, но это, конечно, весьма мало помогает делу”⁴⁷.

В 90-х годах при медицинских факультетах университетов и не­которых клиниках (хирургов А.А. Боброва, П.И. Дьяконова, невро­патолога А.Я. Кожевникова и других) для земских врачей были соз­даны специальные курсы усовершенствования. В 1896 г. по инициа­тиве известного гинеколога профессора В.Ф. Снегирева на средства фабриканта П.Г. Шелапугина при Московском университете был открыт институт усовершенствования врачей, в который в первую очередь зачислялись земские врачи.

Вопрос принятия врачей в земство в разных губерниях решался неодинаково. В Олонецкой губернии, например, в первый период су­ществования земств помимо управ этот вопрос обсуждался на зем­ских собраниях⁴⁸. Однако, как правило, приемом врачей на службу занимались земские управы. Медики заключали с ними соглашение, в котором оговаривались величина годового жалованья и условия проживания. Однако по ст. 107 Положения 1890 г. окончательное решение вопроса о найме земских служащих оставалось за губерна­торами. Говоря о социальном статусе земского врача, необходимо отметить то обстоятельство, что довольно часто в земской управе, как и другие служащие, медики были фактически бесправны. Голос врача всегда был совещательным, и он не мог настоять на том или ином мероприятии. Врач выступал в роли наемника, с которым в не­которых земствах часто не церемонились.

Только в редких случаях вопросы увольнения врачей выноси­лись на обсуждение врачебных советов и земских собраний. Газет­ные хроники буквально пестрят сообщениями о многочисленных случаях произвола коронной администрации по отношению к зем­ским врачам. С конца 90-х годов наблюдались уже отдельные случаи коллективного противодействия земских медиков произволу зем­ских управ. Так, все врачи Саратовского уездного земства коллек­тивно подали в отставку. Поводом для этого послужило упразднение врачебного совета председателем управы Кропотовым, который, “врываясь подчас в сферу, подлежащую исключительно ведению врачей, как специалистов”⁴⁹, дезорганизовал некоторые стороны земской медицины в уезде. Сходный инцидент тогда же произошел в Покровской (Владимирская губерния) уездной управе. Ее предсе­датель Поливанов, в целях экономии средств, решил заменить ста­ционарную систему разъездной и уволил всех врачей, несогласных с его распоряжениями. В качестве ответной реакции на беззаконные действия Поливанова все врачи Покровского уездного земства кол­лективно подали прошение об отставке⁵⁰.

С начала XX в. были случаи, когда протесты носили более ши­рокий характер. Так, когда в 1901 г. председатель Екатеринослав- ской губернской управы М.И. Родзянко уволил заведующего зем­ским статистическим бюро и трех статистиков за несвоевременное представление введенных им журналов по отчетности, в ответ мно­гие земские специалисты, в том числе и врачи, подали в отставку и направили в управу протест, в котором писали, что “не могут отне­стись с уважением к управе, практикующей приемы полицейского надзора за своими служащими”⁵¹.

Существовал субъективный подход к увольнению врачей и со стороны губернаторов. Одним из основных мотивов для этого была “политическая неблагонадежность земцев”. Губернская админист­рация нередко вынуждала земские управы увольнять по этой причи­не специалистов высокой квалификации, таких, как Д.Н. Жбанков (Рязанское, Смоленское земства), М.Я. Капустин (Курское, Воро­нежское), А.И. Шингарев (Воронежское), и многих других.

Положение медицинских работников среднего звена было еще труднее. К началу XX в. (1904) на земской службе состояли 8546 фельдшеров и акушерок⁵². Среднее жалованье медицинских работников среднего звена составляло 250-300 руб. в год. Социаль­ный статус фельдшеров в земстве был довольно низким: за редким исключением, они не имели своих представителей в земских упра­вах. Образовательный ценз фельдшеров к началу XX в. заметно по­высился, хотя в ряде губерний еще встречались ротные фельдшера. Так, в Тамбовской губернии в 1899 г. их было 35 из 114, самостоя­тельно работающих на фельдшерских пунктах⁵³. В Минской губер­нии (земства были введены в 1911 г.) в 1912 г. на земской службе со­

стояли 72 врача, 240 фельдшеров, 71 акушерка и 126 ротных фельд­шеров в волостях⁵⁴. Поэтому губернские земства уделяли много вни­мания подготовке медицинских работников среднего и низшего зве­на. В губерниях открывались фельдшерские школы, курсы сельских повитух и др. К концу XIX в. в России в земских фельдшерских шко­лах обучались 2,5 тыс. человек⁵⁵.

В некоторых фельдшерских и акушерских школах для учащихся, принимавшихся по направлениям земств, обучение, учебники, а ино­гда и обеды были бесплатными. Школы содержались за счет губерн­ских земств. Уездные земства выплачивали стипендии тем учащимся, кого они направляли. К концу 90-х годов впервые был поднят вопрос об усовершенствовании квалификации фельдшеров, но он был под­держан лишь немногими земствами (например, Симбирским).

Заканчивая раздел о социальном статусе земских медицинских работников, необходимо подчеркнуть, что сам род их деятельности требовал от врачей, фельдшеров и акушерок постоянной самоотвер­женности и подвижничества, однако не гарантировал им обеспечен­ной старости, так как по законодательству служащие в земстве по найму не считались состоящими на государственной службе. Поэтому на них не распространялись привилегии чиновников при выходе на пенсию. В этом отношении характерно прошение в Московское губернское земское собрание (январь 1909 г.) от бывшего фельдшера земской лечебницы в Воскресенске С. Макарова, прослужившего на земской службе 34 года, а затем вышедшего на пенсию. Обременен­ный большой семьей (жена и пятеро детей, из них младшему не ис­полнилось и 6 лет), он обратился с просьбой увеличить пенсию, по­скольку она не давала ему возможности сводить концы с концами. В прошении С. Макаров так изложил свое кредо на земскую деятель­ность: “...всю службу я старался быть в сознании своего долга, в друж­бе и уважении как к сослуживцам, так и к населению”⁵⁶.

Сколько таких вечных тружеников, нищих энтузиастов дала земская медицина? К сожалению, память о них все более стирается в современной России. Тем более отрадно, что на Урале существует, вероятно, пока единственный в стране музей, посвященный деятель­ности медиков Красноуфимской земской больницы⁵⁷.