Шершеневич Габриэль Феликсович (1863-1912)
российский правовед, цивилист и теоретик права, профессор Казанского и Московского университетов, активный член партии кадетов, депутат первой Государственной думы Российской империи
Биографическая справка[169].
Габриэль Феликсович Шершеневич родился 1 января 1863 г. в г. Херсоне (нынешняя Украина) в многодетной польской дворянской семье. В Казани, куда переехала семья Шершеневича, он с отличием закончил 2-ю мужскую гимназию, затем — юридический факультет Казанского университета. Здесь же он подготовил и защитил диссертационные работы, получив степень кандидата юридических наук (1885), магистра гражданского права (1888) и после 15 месяцев зарубежной стажировки доктора гражданского права (1891). С 1888 г. Г. Ф. Шершеневич начал свою преподавательскую деятельность в должности приват-доцента, а затем (1892) и профессора Казанского университета на кафедре торгового права и (1996-1905) на кафедре гражданского права и судопроизводства. Г. Ф. Шершеневич также вел активную общественную и политическуюдеятельность. С 1 906 г. он являлся депутатом I Государственной думы Российской империи от партии кадетов, был одним из ее ведущих идеологов, входил в президиум и некоторые комиссии Думы, участвовал в законотворческой деятельности. После разгона Государственной думы, Г. Ф. Шершеневич вместе с другими членами партии кадетов подписал Выборгское воззвание (в связи с чем был привлечен к уголовной ответственности и отбывал трехмесячное заключение в одиночной камере Таганской тюрьмы (1908)). В свои последние годы Г. Ф. Шершеневич продолжил активную общественную и политическую деятельность (в частности, он участвовал в разработке проекта Гражданского уложения Российской империи), преподавал в Московском университете, а затем - в Московском коммерческом институте.
В этот же период были созданы ключевые произведения автора по общей теории права.Умер Г. Ф. Шершеневич 31 августа 1912 г.
Основные труды[170]
Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. - 10-е изд. - М.: Изд. Бр. Башмаковых, 1912. - 948 с.
Шершеневич Г. Ф. История философии права. - 2-е изд. - СПб.: Бр. Башмаковы, 1907. - 593 с.
Шершеневич Г. Ф. Общее учение о праве и государстве. Лекции. - М.: Тип. Т-ва И. Д. Сытина, 1908. - 159 с.
Шершеневич Г. Ф. Социология. Лекции. - М.: Типография т-ва И. Д. Сытина, 1910. - 200 с.
Шершеневич Г. Ф. Общая теория права: Часть теоретическая. Философия права. Т. 1: Вып. 1-4. - М.: Бр. Башмаковы, 1910. - 839 с.
Пенитенциарные идеи в научном наследии Г. Ф. Шершеневича
Научное творчество Г. Ф. Шершеневича охватывает значительный круг вопросов цивилистики, теории государства и права, истории философии права, социологии и пр. Мыслитель предлагает и собственное учение о наказании в рамках своей общей философии (теории) государства и права.
Понятие наказания осмысливается мыслителем в контексте его учения о нарушении правовых норм. Согласно Г. Ф. Шершеневичу, правонарушение - это всегда действие человека («совершение» или «упущение»), выступающее выражением воли, направленной на изменение во внешнем мире; это действие противоправное, то есть нарушение требований объективного (и на
этой базе иногда и субъективного) права, а также вменяемое, то есть основанное на вине действующего лица[171].
Наказание рассматривается Г. Ф. Шершеневичем в качестве одного из двух главных следствий правонарушения, наряду с вознаграждением (компенсацией) за вред: «Наказание состоит в причинении нарушителю права страданий отнятием у него какого-либо блага, обеспеченного ему, как и всем гражданам, самим правом: жизни, свободы, телесной... [или] имущественной неприкосновенности. Вознаграждение пострадавшего от правонарушения за вред, причиненный ему нарушителем, состоит в восстановлении нарушенного равновесия интересов, в уравнении происшедшего сокращения ценности одного имущества за счет ценности из имущества правонарушителя.
Наказание грозит правонарушителю страданием, вознаграждение вреда обещает пострадавшему исправить причиненное страдание. Наказание имеет в виду отнять у правонарушителя благо, заранее определенное за подобное деяние; вознаграждение за вред предполагает отнять у правонарушителя столько ценности, сколько потребуется для того, чтобы привести интересы пострадавшего к прежнему уровню. Наказание поражает лично нарушителя и со смертью его отпадает; обязанность вознаграждения входит в пассив имущества правонарушителя и за смертью его переходит к наследникам в составе наследства. Наказание падает полностью на каждого из соучастников совершенного совместно правонарушения, тогда как вознаграждение за вред распределяется по частям между соучастниками правонарушения»[172].По Г. Ф. Шершеневичу, различие в указанных следствиях как раз и обусловливает разграничение между уголовными и гражданскими правонарушениями[173]. Иначе говоря, наказуемость и специфицирует уголовное правонарушение, то есть преступление (nullum crimen sine lege). Преступление определяется формально - как действие, воспрещенное законом под угрозой наказания, вне зависимости от содержания деяния, его мотивов, вреда или общественной опасности, моральной оценки и пр.[174]Согласно ученому, преступление есть явление государственно-правовое (вне государства и права возможны действия безнравственные, но не преступные)[175]: это «действие, противное требованию государственной власти, выраженному в изданной им норме»[176] и «только неповиновение требованию государственной власти составляет логически необходимый момент в понятии о преступлении»[177]. Другое дело, что за решениями самой
государственной власти могут стоять различные соображения, как согласные, так и расходящиеся с мнением общества.
Наказание, как следствие преступления, имеет, по Г. Ф. Шершеневичу, следующие черты[178].
1) Наказание есть прежде всего страдание, испытываемое тем, к кому оно применяется.
И хотя, замечает ученый, возможны случаи, когда наказание представляется человеку радостью (мучения для религиозного фанатика, удовлетворение для страдающего от угрызений совести, минимальные условия существования для лишенных крова и пищи, и пр.), что показывает ограниченность государственной власти, для среднего человека оно представляется именно страданием. При этом наказание с точки зрения применяющего его к преступнику государства неверно называть «злом»: это, с одной стороны, предполагает нравственное осуждение деяния, тогда как возможны расхождения карательной деятельности государства и общественной поддержки, с другой - неуместно для тех, кто декларирует право государства на карательную деятельность или нравственную необходимость наказания.2) Страдание, испытываемое при наказании преступником, причиняется ему извне (а не исходит изнутри в виде раскаяния, угрызений совести).
3) Наказание составляет страдание, причиняемое намеренно. Вопреки обыденному языку (например, когда говорят о болезни как «наказании» за излишество или о сгоревшем незастрахованном доме как наказании за небрежность), оно не охватывает следствия случайных обстоятельств.
4) Наказание есть страдание, причиняемое (судебными или административными) органами государственной власти. Наказание в строгом смысле не охватывает лишение отцом своего сына наследства за легкомысленный образ жизни, увольнение хозяином приказчика за недобросовестность и т. п.
5) Наказание есть страдание, причиняемое государством преступнику (хотя ранее оно применялось и к его родне: «поток и разграбление» в Русской правде). Косвенные страдания семьи преступника являются лишь возможным и косвенным результатом наказания.
6) Наказание есть страдание, причиняемое за совершенное преступление. Отсюда оно не охватывает предупредительные меры в отношении лица, угрожающего преступным деянием (например, задержания пьяного лица, грозящегося убить свою жену).
Таким образом, наказание определяется ученым в качестве страдания, намеренно причиняемого извне преступнику органами государственной власти за совершенное им преступление.
От определения наказания Г. Ф. Шершеневич обращается к его основаниям: вопросам о том, почему и как следует наказывать. В духе своего
методологического подхода, он оценивает имеющиеся пенитенциарные доктрины с точки зрения корректности общетеоретического (а не политикоправового) объяснения ими карательной деятельности государства.
1) Договорное обоснование (Г. Фихте). Нарушая право, гражданин нарушает общественный договор, лежащий в основе государства, и тем самым утрачивает свои права и подлежит изгнанию из общества. Однако в силу дополнительного пункта в договоре гражданину в качестве альтернативы дается право на наказание, посредством которого искупляется его вина и обеспечивается его исправление с последующим возвращением в общество. Невозможность исправления (то есть примирение с обществом) означает изгнание, а при неповиновении или возвращении - смертную казнь (как меру предупреждение, а не наказания). Наказание таким образом есть средство достижения основной цели государства - общественной безопасности. Описанные идеи карательного соглашения представляются Г. Ф. Шершеневичу несостоятельными: трактовка наказания как права преступника и обязанности государства противоречит действительности - содержание наказания сообразуется не с волей преступника, а с интересами государства[179].
2) Нравственное обоснование (И. Кант). Наказание преступника есть следствие априорного категорического императива. Оно является не средством достижения общественных целей (личность - всегда самоцель), а нравственно необходимым последствием преступления. То есть человек наказывается, потому что совершил преступление. Наказание неизбежно в силу идеи справедливости; оно есть нравственное возмездие (jus talionis) и должно строиться по началу равенства с преступлением. Подобное обоснование видится Г. Ф. Шершеневичу грубым. По мнению ученого, в наказании как возмездии нет ничего нравственного, не говоря о непроясненности здесь целого ряда вопросов: почему наказание должно следовать за преступным действием, а не за каждым безнравственным поступком? Как, отвергая целесообразность в наказании, можно объяснить право государства наказывать преступника? Почему наказание со стороны государства, а не месть со стороны пострадавшего? К тому же, замечает автор, уравнять наказание с преступлением по началу материального тождества с очевидностью невозможно (как, например, наказывать, политические или религиозные преступления?)[180].
3) Логическое обоснование (Г. В. Ф. Гегель). Наказание представляет собой логический процесс развития объективной идеи: объективное право есть общая воля (тезис), преступление - ее отрицание частной волей преступника (антитезис), наказание - отрицание частной воли общей воли, отрицание отрицания (синтез) и тем самым утверждение права. Поскольку
право есть осуществление абсолютного разума, то и наказание разумно. Оно выступает актом не возмездия, а восстановления: содержание наказания должно быть уравнением преступного действия по началу внутренней равноценности (а не материального равенства). Данное обоснование Г. Ф. Шершеневич считает спорным уже в своих началах: можно ли считать право общей волей или допускать, что оно всегда разумно? Если нет, то отрицание отрицания не дает утверждение идеи права: наказание не может уничтожить непоправимых следов преступления (как, например, в случае убийства)[181].
4) Религиозное обоснование (Ф. Шталь). Божественный миропорядок отражается в правопорядке, а государство создано для охраны божественных заповедей, реализации божественной воли. Преступление как стремление стать выше этой воли одновременно есть грех, в силу чего наказание - это не восстановление нарушенного права, а смирение дерзкой воли, возомнившей создать собственный закон. И чем тяжелее поступок преступника, тем суровее должна быть реакция-наказание. По Г. Ф. Шершеневичу, данное обоснование неубедительно не только для нехристиан и неверующих, но и для самих христиан: допустимо ли суд человеческий выдавать за суд божий? Можно ли наказание, установленное людьми, считать искуплением греха перед Богом[182]?
5) Правовое обоснование (К. Биндинг, А. Меркель, Н. Д. Сергеевский, Н. С. Таганцев). Право наказания выводится здесь из общей идеи права (из сущности юридических норм и правопорядка в целом). В основе правопорядка лежит право государства на подчинение или послушание граждан, включающее право наказания через издание и применение уголовных законов. Государство вправе требовать от преступника удовлетворения за неизгладимый вред, причиненный правопорядку. Задача наказания - в принудительном подчинении преступника господству права, в эквивалентном удовлетворении поруганного права, в поддержании (восстановлении) авторитета велений законодателя. Два положения данной теории видятся Г. Ф. Шершеневичу дефектными. Во-первых, что наказание совершается во имя права, в силу чего право перестает быть средством общественных целей и становится самоцелью. Во-вторых, что наказание совершается по праву государства, а значит допускается непостижимое существование у государства права в субъективном смысле[183].
Собственную позицию Г. Ф. Шершеневич формулирует следующим образом. По его мнению, в объяснении карательной деятельности государства необходимо отказаться от тезиса о «праве наказания»: всякое субъективное право предполагает внешние пределы, немыслимые в отношении государства (включая «странную» идею о том, что государство
само для себя установило такое право и само судит о правильности его применения). Согласно Шершеневичу, «государство имеет власть, а не право наказывать. Государство наказывает не потому, что имеет право. [или обязанность] карать, а потому, что находит это нужным и имеет к тому возможность»[184]. Наказание - это одно из возможных последствий правонарушения, к которому государство прибегает, когда не может установить иной санкции или когда иная санкция признается недостаточной как средство удержания от нежелательных действий[185]. Соответственно, продолжает автор, обоснование карательной деятельности государства состоит в «необходимости для государственной власти охранить установленный. строй от посягательств. со стороны отдельных индивидов»[186]. Наказание есть средство для обеспечения охраняемых государством интересов. Как общество борется против протестующей личности, так и государство борется против непослушного гражданина. Уголовная репрессия есть продолжение той борьбы общества за самосохранение, которая выражается в нравственности, при этом государственная борьба отличается организованностью и обособленностью от общества (отсюда становится возможным, что через наказание государство охраняет интересы отдельных социальных групп, в том числе вопреки интересам общества в целом)[187].
По мысли Г. Ф. Шершеневича, карательная деятельность государства основывается на начале целесообразности (в установлении наказуемости деяния и сообразных ему мер наказания), сменяющем начало мести, присущей обороне индивида против индивида или рода против рода[188]. Целесообразность мер наказания определяется, во-первых, ценностью охраняемого интереса, то есть тем вредом, каким угрожает государству поведение преступника (что объясняет, например, разную наказуемость покушения и оконченного преступления). Во-вторых, она определяется опасностью преступника, его личности. И здесь наказание решает различные задачи. Изоляция применяется в отношении неисправимых преступников, представляющих для общества постоянную опасность - государство (через изгнание, ссылку, пожизненное заключение, а также смертную казнь) стремится их обезвредить. Задача исправления преступника ставится, когда «его личность подает надежду на возможность его приспособления к условиям общественной и государственной жизни». Исправление (через тюрьму с сопутствующими институтами) осуществляется через формирование мотива не совершать повторных преступлений или через
перевоспитание с обучением труду и усвоением должных нравственных принципов. Наконец, главной задачей наказания является «устрашение готовых совершить преступление», достигаемое как общим предупреждением в уголовном законе, так и личным впечатлением от исполнения наказания в отношении преступников (при этом, поскольку такое личное впечатление имеет скорее «разжигающее» действие, более важным здесь считается усвоение идеи о неизбежности наказания)[189]. Как итог, Г. Ф. Шершеневич подчеркивает: чем менее государственная власть организована на общественных началах, тем резче будет уголовная репрессия против действий, по общественной оценке «маловредных» или даже безвредных, и наоборот, государственная кара может быть тем слабее, чем больше уверенности в общественной каре[190].
По мысли ученого, уголовная ответственность всегда предполагает виновность. При этом автор стоит на позициях детерминизма в трактовке (свободы) воли, как всегда причинно обусловленной[191]. По Г. Ф. Шершеневичу, ответственность человека мыслима только с социальной, а не с индивидуальной точки зрения. Юридическая ответственность - это «реакция государства против гражданина, поведение которого не согласуется с тем, что государственная власть считает для себя полезным»[192]. Как и действия индивида, подобная реакция подчиняется такому же закону причинности, побуждаемая чувством самосохранения государства, вынужденного к наказанию: «В цепь мотивов (причин), воздействующих на человека в его поведении, законом вводится новый мотив - представление о наказании возможном, о наказании уже испытанном, о наказании в его реально воспринятой форме»[193].
Завершая обзор взглядов Г. Ф. Шершеневича, отметим ценность более широкой перспективы рассмотрения им уголовной ответственности и наказания в системе фундаментальных государственно-правовых категорий, когда частные положения о наказании обобщаются и увязываются с ключевыми философскими проблемами и конструкциями. Рассуждая с позитивистских позиций, он ассоциирует определения правовых явлений с деятельностью государства как властной организации общества. Поскольку правовая норма - это правило поведения, сопровождающиеся угрозой страдания в случае их нарушения, причиняемого органами государства, то наказание выступает реализацией такой угрозы, то есть страданиями, причиняемыми лицу государством за совершенное им преступление. В основе наказания лежит государственная власть и целесообразность,
связанная с самосохранением государства и защитой охраняемых им интересов. Безусловно, время меняет идейные ориентиры, выводя на первый план верховную и конституирующую роль права в существовании государства, в формировании идеи, целей и мер наказания. Тем не менее, учение Г. Ф. Шершеневича как выдающийся образец классического позитивизма сохраняет свою историческую и теоретическую значимость и по сей день.
1.12.