Сергеевский Николай Дмитриевич (1849 - 1908)

выдающийся ученый-юрист, сенатор, член Государственного совета, член Русского собрания, первый председатель Русского окраинного общества

Биографическая справка.

Обучение проходил в гимназии в Пскове, которую окончил с золотой медалью в 1868 г., сразу поступив на юридический факультет

Императорского Санкт-Петербургского университета. Именно там, в научном кружке, руководимом Н. С. Таганцевым, началось становление Н. Д. Сергеевского как ученого-юриста. Проявив незаурядные способности во время учебы, он в 1872 г. закончил успешно университет и был оставлен на кафедре уголовного права для написания магистерской диссертации и для приготовления к профессорскому званию.

С 1874 г. по 1877 г. читал курс лекций по уголовному судопроизводству и уголовному праву в Демидовском юридическом лицее, часть которого ему удалось издать. В 1875 г. выходит одна из первых его публикаций «О суде присяжных», в которой автор дает свою оценку этому элементу судебной системы: «в России суд присяжных не является ни плодом жизни русского народа, ни результатом борьбы народа с правительством; он есть нововведение, подражание, но политический элемент борьбы ему чужд: он дан монаршей волей без ограничения монарших прав, дан с единственной целью улучшить правосудие, введя в него живой, народный элемент как необходимое условие правильной уголовной юрисдикции»^[124].

Затем в течение двух лет он стажировался в странах Западной Европы. Расширяя свой научный кругозор, он в Лейпцигском университете посещал

лекции известного криминалиста профессора Карла Биндинга, в университете австрийского города Граца - лекции приват-доцента кафедры уголовного права и процесса Юлиуса Варги.

Вернувшись на родину, в 1880 г. он успешно защитил магистерскую диссертацию по теме «О значении причинной связи в уголовном праве»^[125]. Ученый настаивал на большой значимости для науки уголовного права проблемы установления непосредственной связи между деянием обвиняемого в совершении преступления и наступившими в его результате последствиями: «причиной в смысле уголовного права должно считаться такое действие, которое, во-первых, является причиной, в общем смысле, для запрещенного явления, а во-вторых, совершалось при возможности предвидения этого явления как последствия»^[126].

В качестве официальных оппонентов на исследование Н. Д. Сергеевского выступили уже тогда хорошо известные ученые профессоры Н. С. Таганцев и И. Я. Фойницкий. Несмотря на ряд высказанных замечаний, они пришли к выводу о большом значении оппонируемой диссертации.

Продолжая свою преподавательскую деятельность, Н. Д. Сергеевский настаивал на необходимости увеличения часов на практические занятия, с этой целью им был составлен сборник судебных казусов по уголовному праву^[127].

Начиная с 1882 г. Николай Дмитриевич занимал должность адъюнкт- профессора по кафедре уголовного права и судопроизводства в Военно­юридической академии, а с 1890 - ординарного профессора, одновременно преподавая в Петербургском университете и Императорском Александровском лицее. Н. Д. Сергеевский не жалел средств на поддержку юных дарований, которых отбирал лично из учеников земских школ.

Н. Д. Сергеевский вместе с Н. С. Таганцевым, И. Я. Фойницким был включен в состав комиссии по разработке проекта нового Уголовного уложения. Работая в этом качестве, Николай Дмитриевич выступил с резкой критикой функционирующей тогда системы исполнения наказаний, отмечая, что она «в действующем праве осталась лишь на бумаге, а в действительной жизни привела к полному разложению и, скажем даже, к деморализации уголовной юстиции, благодаря именно несоответствию сложной системы с однообразием и скудостью наличных сил и средств в обществе»^[128].

предлагал упростить ее, уменьшить количество видов наказаний, связанных с лишением свободы.

В 1887 г. он возглавил юридический факультет Санкт-Петербургского университета. По воспоминаниям его современников, как руководитель он был требователен, но в то же время отзывчив и добр, близко принимая к сердцу чужую боль и нужду. Он высоко ценил цельных, трудолюбивых, добросовестных людей, но не терпел нерадивых, при этом никакие протекции не могли им помочь.

Николай Дмитриевич, помимо преподавания, активно занимался научной деятельностью. Он стал председателем уголовного отделения Юридического общества при университете, где совместно с коллегами работал над предложениями по реформе уголовного и уголовно- исполнительного законодательства, активно сотрудничал с издательствами юридических журналов.

В 1888 г. Николай Дмитриевич защитил докторскую диссертацию «Наказание в русском праве XVII в.». Официальными оппонентами на защиту были определены профессоры И. Я. Фойницкий и В. И. Сергеевич. В качестве неофициального оппонента выступил известный адвокат В. Герард. Текст диссертационного исследования был опубликован еще до официальной защиты и вызвал большой резонанс в научных кругах. На докторскую диссертацию Н. Д. Сергеевского поступило девятнадцать отзывов, среди них одиннадцать отрицательных. Например, профессор И. Я. Фойницкий, не отказывая рецензируемой диссертации в высокой степени научной значимости, признания важности огромного массива эмпирического материала, был категорически не согласен с автором в его основных тезисах. Оппонент писал: «С огромною осторожностью наука должна относиться и к выдвинутию иных практических интересов на первый план карательной деятельности: плохую службу сослужит она правительству провозглашением их исключительности и даже преимущества перед моральными интересами государства»^[129].

Несмотря на столь многочисленную группу критиков, защита докторской диссертации прошла успешно, оппоненты не смогли не отметить ее весомые достоинства, соискатель был удостоен степени доктора уголовного права.

В 1889 г. Н. Д. Сергеевский был назначен ординарным профессором кафедры уголовного права Петербургского университета. В это же время он активно работал над учебником по уголовному праву, который впоследствии неоднократно переиздавался.

С начала 1990-х гг. начался новый этап в жизни Н. Д. Сергеевского, когда он зарекомендовал себя как талантливый государственный и

общественный деятель. Также он имел богатый опыт редакторской деятельности. С 1890 до 1892 гг. он издавал журнал «Юридическая летопись».

В 1893 г. он был назначен помощником статс-секретаря Государственного совета. В июле 1894 г. Н. Д. Сергеевский был назначен на должность члена Консультации в Министерстве юстиции и одновременно стал редактором издания «Журнал Министерства юстиции».

Одновременно ему было поручено возглавить комиссию по разработке законодательства княжества Финляндского, итогом работы которой стало издание сборников нормативных актов, справочников и словарей по управлению этой частью Российской империи.

7 октября 1904 г. он был назначен «к присутствованию в Правительствующем Сенате». Будучи высококвалифицированным юристом, он быстро вошел в курс дела, которое легло на его плечи как сенатора Второго департамента. С мая 1906 г. Николай Дмитриевич становится членом Государственного совета, стараясь совмещать новый статус с научной и литературной деятельностью. В 1906 г. он публикует большие статьи «К учению о преступлениях религиозных», «Враг у ворот», брошюру «Русский дух»; в 1907 - работу «Финляндское уголовное уложение» и др.

Позднее к нему обратился совет Императорского училища правоведения с предложением возглавить кафедру уголовного права после ухода Н. С. Таганцева. Николай Дмитриевич с радостью принял его и вновь стал преподавать уголовное право. 7 февраля 1908 г. он был назначен членом совета училища, на которого были возложены обязанности по руководству и контролю учебных занятий на старшем курсе, то есть, по сути, деканом факультета.

По политическим взглядам Н.

Николай Дмитриевич Сергеевский, будучи широко знакомым с западными научными течениями, был одарен острым умом, что позволило ему не стать апологетом западной мысли, а подойти к ее анализу и оценке со своей оригинальной точкой зрения, как бы следуя благородному завету: «дорогой свободной иди, куда влечет тебя свободный ум, усовершенствуя плоды любимых дум». Он стал подлинным примером для подражания

молодому поколению, желающему посвятить свои труды, свой талант, свою жизнь родному русскому народу.

Скончался Николай Дмитриевич 25 сентября 1908 г. и был похоронен на Смоленском кладбище Санкт-Петербурга. За государственные и общественные заслуги он награжден орденом Святого Владимира 3-й степени.

Основные труды

Сергеевский Н. Д. О суде присяжных (Из лекций по уголовному судопроизводству). - Ярославль, 1875. - 93 с.

Сергеевский Н. Д. Лишение жизни как уголовное наказание // // Юридический вестник. - 1879. №6. - С.832-848.

Сергеевский Н. Д. О значении причинной связи в уголовном праве. Вып. 1. - Ярославль, 1880. - 193 с.

Сергеевский Н. Д. Программа курса русского уголовного права //Временник Демидовского юридического лицея. - 1880. - Кн. 20. - С. 356 - 382.

Сергеевский Н.Д. Преступление и наказание как предмет юридической науки // Юридический вестник. - 1879. № 12. - С. 886-891.

Сергеевский Н.

Сергеевский Н. Д. Русское уголовное право. Часть общая. Пособие к лекциям. - СПб., 1884. - 385 с.

Сергеевский Н. Д. Конспект Особенной части русского уголовного права. - СПб., 1884. - 385 с.

Сергеевский Н. Д. Конспект лекций Общей части уголовного права. - СПб., 1885. - 335 с.

Сергеевский Н. Д. Наказание в русском праве XVII в. - СПб., 1887. - 300 с.

Сергеевский Н. Д. О ссылке в Древней России. - СПб., 1887. - 46 с.

Сергеевский Н. Д. Смертная казнь при императрице Елизавете Петровне //Журнал гражданского и уголовного права. -1890. № 1. - С. 59-79.

Сергеевский Н. Д. Обида по действующему русскому праву // Юридическая летопись. - 1891. - Т. 2. № 8/9. - С. 113-224.

Сергеевский Н. Д. Основные вопросы наказания в новейшей литературе - СПб., 1893. - 24 с.

Пенитенциарные идеи в научном наследии Н. Д. Сергеевского

Николай Дмитриевич Сергеевский обладал многогранными способностями, умел сочетать в себе талант серьезного ученого, умелого организатора, интересного рассказчика.

Важное место в его научном наследии принадлежит разработке теоретических проблем уголовного права, уголовного процесса, уголовно- исполнительного права.

Уделяя огромное значение роли науки в обществе, Н. Д. Сергеевский уже в своих ранних трудах берется за обоснование предмета и системы науки уголовного права. Он утверждал, что наука уголовного права должна быть наукой позитивной^[130]. Основой для нее должно стать изучение действующего позитивного права, то есть уголовного законодательства в собственном смысле и обычного права в виде народного права и обычая, сформированного на основе судебной практики^[131].

Исследователи наследия ученого столкнулись с дилеммой. Одни считали его теоретиком классической школы уголовного права, другие же склонны были видеть в нем представителя исторической школы уголовного права. Безусловно, в воззрениях Н. Д. Сергеевского присутствовали постулаты «классиков», такие как: 1 ) наказание - это юридическое последствие преступления; 2) наказание выступает воздаянием для восстановления нарушенного права и справедливости; 3) преступление - это деяние, запрещенное уголовным законом; 4) все равны перед уголовным законом и др. Но некоторые его утверждения идут явно вразрез с доктриной классической школы, например, «.Государство существует для людей, а не люди для государства. Достижение возможного максимума условий материального, умственного и духовного благосостояния граждан - вот цель государства. Выше личности человека нет ничего в современном государстве; она есть отправной пункт и центр, около которого вращается вся государственная деятельность»^[132].

Скорее всего, ученый тяготел к историко-сравнительному направлению исторической школы уголовного права, и целая серия его трудов, включая его докторскую диссертацию «Наказание в русском праве XVII в.», является тому подтверждением.

Н. Д. Сергеевский считал весьма важным для уголовно-правовой науки изучать памятники права, чтобы «вскрыть особенности национального духа

их постановлений»^[133]. По мнению ученого уголовное право не может и не должно игнорировать сложившиеся в обществе условия жизни, правовые взгляды, отражающие потребности, интересы большинства народа. Наиболее сложно эта проблема решается при определении наказания, его целей и видов. Именно поэтому он в предмет науки включал историю уголовного права. «Историческое направление ведет за собой не регресс уголовного законодательства, не возвращение к старым формам, а наоборот, оно есть необходимое условие прочного прогресса. Дать законоположение, соответствующее потребностям данной эпохи, может только тот, кто знает условия этой эпохи, их основания в прошедшем»^[134].

Одно из центральных мест в наследии ученого занимали вопросы наказания. Как им было справедливо замечено, к тому времени уже сложилось около 24 философских систем и около 100 разных теорий, так или иначе обосновывающих право государства наказывать. Профессор Н. Д. Сергеевский был солидарен со многими исследователями, которые признавали, что уголовное наказание исторически обусловлено и существует в социально неоднородном обществе как реакция государства на преступление. Наказание всегда сопутствовало человечеству.

Н. Д. Сергеевский, проясняя свое видение содержания дефиниции наказания, писал, что «во всей области права нет другого понятия, которое могло бы, хотя бы приблизительно, равняться с понятием наказания в его культурно-историческом значении; никакое другое понятие не представляет собой лучшего отражения народной мысли, чувства и нравов современной ему эпохи; никакое другое понятие не связано так тесно со всеми фазами нравственного развития народа, как понятие наказания, мягкое и гибкое, как воск, на котором отпечатывается всякое давление. »^[135].

Всякое государство в целях сохранения правопорядка должно определиться с сущностью тех деяний, которые оно признает в качестве преступных. Ведь режим правопорядка может существовать только тогда, когда государство осуществляет правосудие, судит и наказывает преступников за нарушение закона. То есть если под преступлением признавать нарушение существующего правопорядка, то под наказанием следует понимать осуждение и порицание такого деяния. Тогда, исходя из социального назначения уголовного наказания, необходимо признать, что

наказание есть «средство самозащиты общества против нарушений условий его существования, каковы бы ни были эти условия»^[136].

Профессор Н. Д. Сергеевский признавал, что наказание преступнику приносит много страданий, но у государства и общества нет возможности выразить свое осуждение в иной форме. Причем и все общество страдает от этого, так как наказание: «. изъемлет из среды его деятельных членов, требует громадной затраты денежных средств и личных сил и т. д.»^[137]. Другими словами, если образно представить, то наказание есть меч без рукоятки, который наносит раны тому, кто им орудует.

Чтобы успешно бороться с преступностью, ученый предлагает минимизировать условия, порождающие мотивы к совершению противоправных деяний, а также усилить меры по защите общественных отношений от преступных посягательств.

По мнению ученого, наказание следует рассматривать с внутренней и внешней стороны. Наказание с внешней стороны выражается во введении ограничений в отношении преступника по приговору суда и причинении ему страданий. А с внутренней стороны оно заключается в порицании и осуждении преступного деяния. Профессор Н. Д. Сергеевский подчеркивал, что .порицание есть единственный устойчивый внутренний элемент во всех столь разнообразных наказаниях. Порицание есть сущность всякого наказания; все прочее, сколь бы оно ни выступало по внешности на первый план, есть несущественная, изменяющаяся прибавка.»^[138].

Ученый настаивал на индивидуальном характере наказания, то есть оно должно быть применено только к преступнику и не должно затрагивать интересы других лиц. Вид меры наказания должен быть определен исключительно свойствами преступного деяния, кроме того, на выбор наказания не может влиять социальный и имущественный статус преступника. Таким образом, постулировалось равенство всех перед законом.

Говоря о признаках наказания, Николай Дмитриевич выделял такие из них, как «делимость» и «постепенность». Под постепенностью он понимал соответствие видов преступлений и деяний, то есть более тяжкое преступление неминуемо должно повлечь за собой более жесткое наказание.

Под делимостью им признавалась возможность учета специфики конкретного преступления, что давало суду возможность изменять сроки наказания. Этому свойству карательных мер, по мнению ученого, больше всего отвечали лишение свободы и телесное наказание.

Отдельно ученый говорил о признаке «целесообразность». Цели наказания, как он считал, могут быть различными, примеров чему история

помнит немало. Целями наказания должны быть отграничение законопослушных членов общества от преступников на время или навсегда; использование дешевой рабочей силы осужденных для решения государственных задач или для колонизации новых территорий и т. д.

Кроме того, государство может ставить перед наказанием и иные цели, например, те, которые позволят реализовать интересы личности преступника и сформировать у него мотивацию, препятствующую совершению новых преступных деяний^[139].

Таким образом, ученый, аккумулировав цели наказания, писал: «.исправление в тех случаях, когда деяние свидетельствует о существовании вредных для общества наклонностей в характере преступника; устрашение, притом не столько тяжестью наказания, сколько неизбежностью его за каждое преступное деяние; приучение к работе, если праздность служила источником мотива к преступному деянию; наконец, всякие другие полезные воздействия, сообразно субъективным и объективным условиям отдельных случаев.»^[140].

Огромный интерес представляют рассуждения Н. Д. Сергеевского о видах наказания, прежде всего о смертной казни. Следует напомнить, что в то время общество в целом и научное сообщество в частности разделились в своем отношении к этому виду государственного принуждения. Смертная казнь долгое время считалась ординарным наказанием, признавалась институтом, установленным по божьему промыслу, что кровь требует крови; голос народа требует жизни за жизнь и др.

Начиная с XVIII в. подходы к ней начинают меняться. В конце XVIII в. был открыто поставлен вопрос: должно ли лишение жизни занимать место в лестнице уголовных наказаний? С того времени над этим вопросом начала работать критическая мысль человека, формулируются доводы за и против. Немалую роль в этом сыграл Ч. Беккариа, который поставил на дискурс вопрос о смертной казни: «.эта бесполезная расточительность казней, которые до сих пор не сделали людей лучшими, побуждает меня исследовать, в самом ли деле смертная казнь полезна и справедлива в правительстве, хорошо организованном»^[141].

Результатом исследования Н. Д. Сергеевского стали следующие положения: а) смертная казнь не опирается ни на каком законном праве, потому что человек, вступая в общество, не уступал права на свою жизнь; б) она бесполезна и не нужна, за исключением тех случаев, когда жизнь гражданина и лишенного свободы может произвести революцию и нанести вред общественной безопасности или когда смертная казнь есть единственная узда, могущая воспрепятствовать новым преступлениям; в) она

бесполезна потому, что никогда не останавливала злодеев, решившихся на преступление; г) она менее действенна, чем лишение свободы, соединенное с тяжкими работами, потому что и на преступника, и на посторонних несравненно сильнее действует менее жестокое, но продолжительное наказание, каковы тяжкие работы, чем жестокое, но моментальное, какова смертная казнь; д) она даже пагубна для общества, потому что представляет гражданам пример жестокости тем более опасной, чем с большею аккуратностью и с большими формальностями ее совершают; безумно, для отвращения граждан от убийства, установлять публичное убийство; е) оправдывают смертную казнь тем, что ее, за известные преступления, назначали все народы и во все времена; но зачем же оправдывающие эту казнь не одобряют человеческих жертв, которые были в употреблении у всех народов»^[142].

В дальнейшем эти доводы нашли детальное рассмотрение в фундаментальном труде «Исследование о смертной казни» А. Ф. Кистяковского^[143], которому Николай Дмитриевич дал очень высокую оценку, признав лучшей работой по данной проблематике.

Профессор Н. Д. Сергеевский изложил свои рассуждения на этот счет, в частности, указав, что «.смертная казнь не представляет равенства: для одного человека она является источником мучений, далеко превышающих всякие представления; для другого - бывает нередко лишь поводом к отвратительным фарсам и бравурству; для третьего - торжеством мученического венца. Однако и это соображение не решает вопроса: никакое наказание не равно преступлению; всякое наказание, не только смертная казнь, получает различную тяжесть, смотря по личности наказываемого; но мы тем не менее не отказываемся на этом основании от всех наказаний»^[144].

Ученый писал, что выбор карательных мер и их организация зависит от экономических условий, самого государственного строя, от уровня образованности общества, а выбор же целей наказания обусловлен всей совокупностью культурно-исторических условий. Понимание им сути достижения общей цели правосудия сводилось к тому, чтобы ни один виновный не смог уйти от наказания и чтобы ни один невиновный не был наказан. «Если бы было вне всяких сомнений доказано, что смертная казнь наилучшим образом достигает той или другой специальной цели, то это не служило бы еще доказательством уместности и необходимости ее в лестнице

наказаний»^[145]. По мнению ученого, смертная казнь противоречит природе человека, поражает его страхом. Применяя смертную казнь, законодатель признает, что жизнь человека не принимается во внимание при достижении целей наказания.

Обобщая положения, входящие в систему взглядов ученого на наказание, можно констатировать: 1) вид наказания зависит от состава преступления; 2) отправной точкой в выборе карательные средств является господствующее в эту эпоху воззрение на личность человека и гражданина;

3) уважение личности заставляет ограничивать по возможности вред и страдания, причиняемые человеку; 4) начало государственных забот и попечения о личности определяет цели наказания; 5) институт уголовного наказания отражает положение человека в государстве и культурно­этический уровень народа^[146].

Одним из первых Н. Д. Сергеевский поднял вопрос о необходимости активной предупредительной деятельности государства в борьбе с преступностью. Кроме того, по его мнению,государство должно ограничить круг уголовно наказуемых деяний, оставив только те, с которыми невозможно бороться иными средствами; при определении видов и размеров наказания исходить из степени общественной опасности правонарушения; идти по пути смягчения и улучшения системы исполнения уголовных наказаний.

Анализ научного наследия Н. Д. Сергеевского будет далеко не полным без характеристики его докторской диссертации «Наказание в русском праве XVII в.» (1888 г.). Ученый обратился к теме истории уголовные наказаний, так как, по его мнению, «только историческое изучение может нам указать, какие черты наказания какими условиями и как вызывались; чему, каким потребностям государственным и народным они служили и что влекли за собою».

Изучив огромный пласт источников (документы правового характера, судебные решения, жития святых, частноправовые договоры и т. д.), ученый обратился к истории отечественной карательной системы XVII в. Как выше было замечено, реакция на эту работу у представителей научной общественности была неоднозначная, у многих она вызвала серьезные возражения и самые критичные оценки.

Автор разделил материал исследования на два отдела. 1 отдел посвящен характеристике карательной деятельности и ее задач. 2 отдел - подробному

рассмотрению карательных мер, под которыми понимались виды уголовного наказания: смертная казнь, телесные наказания, тюремное заключение, ссылка, имущественные наказания, поражение чести и прав, наказания церковные.

Изучение широкого спектра источников относительно положения дел в местах исполнения наказаний XVII в. привело ученого к следующим выводам:

1) для системы исполнения наказаний XVII в. было характерно полное отсутствие прав у заключенных;

2) структура и назначение карательной системы XVII в. были обусловлены только интересами государства;

3) система наказаний была сложной, а виды наказания в основе своей жесткими;

4) случаи, когда к ответственности привлекались невиновные, были нередки;

5) чрезмерная суровость карательных мер XVII в. вытекала не столько из потребности угнетать и наказывать, сколько из бедности сил и средств, необходимых для более гуманной и эффективной борьбы с преступностью;

6) применение различных видов смертной казни определялось не столько тяжестью преступлений, сколько различными побочными соображениями;

7) распространена болезненных телесных наказаний объясняется идеей причинения физической боли и страданий, чтобы другим не повадно было;

8) тюрьмы имели единственное предназначение изоляции преступника, без всякой идеи о воздействии на личность сидельца;

9) арестанты внутри объединялись иерархично в общину, образ тюремной жизни, их род занятий ничем не регламентировались;

10) обстановка в тюрьмах была тягостная;

11) введение ссылки как вида наказания имело экономический эффект для государства, но сопряжено было с большими потерями ссыльного населения.

Немало места в системе взглядов ученого занимают вопросы тюрьмоведения. Необходимо вспомнить, что в XIX в. идея об исправительном воздействии одиночного тюремного заключения стала доминирующей. В 1880 г. на Стокгольмском тюремном конгрессе не было ни одного делегата, который бы выступил против одиночного заключения, возникшие на конгрессе дискуссии велись только относительно частных деталей такой системы отбывания наказания.

Идея создания келейного заключения была основана на двух постулатах: во-первых, одиночное содержание препятствует распространению вредного влияния преступного опыта, насаждению тюремной субкультуры; во-вторых, уединение доказано способствует раскаянию и нравственному исправлению преступника.

Н. Д. Сергеевский относился к немногочисленному числу ее оппонентов. Он ратовал за то, чтобы реформирование тюремных учреждений в России осуществлялось не путем введения чуждых шаблонных, выросших на мистической почве, какова была пенсильванская келейная система, институтов, а с учетом местных условий и специфики. По его мнению, непродуманное заимствование приведет к неоправданным материальным затратам и вредным последствиям.

По мнению ученого, неблагоприятные последствия одиночного заключения очевидны, оно вредно сказывалось на физическом и духовном здоровье заключенных. Н. Д. Сергеевский отмечал: «.Одиночное заключение в виде общей меры исправительной, а равно репрессивной - два качества, на которых в особенности настаивают его защитники - представляются вообще, а для русской тюрьмы в особенности, нововведением, по меньшей степени сомнительным. Кроме неравномерности его по тяжести для различных субъектов, слабая сторона одиночного заключения как меры репрессии заключается в том, что оно направляется преимущественно на дух человека, а не на тело его. Неизбежность угнетающих впечатлений, а во многих случаях и крайне вредное воздействие на психическую сторону личности арестанта, едва ли может подлежать сомнению»^[147].

Ученый предлагал закрепить правило, в соответствии с которым все расходы, связанные с содержанием заключенного в тюрьме, возлагались на самого преступника. При этом следовало учитывать род и срок заключения. Средства должны взыскиваться в порядке, предусмотренном для взыскания судебных издержек. «Между этими двумя взысканиями нет никакого различия по их юридической природе; допуская одно, закон может вполне последовательно установить и другое. .Обращая в казну заработок арестанта, весь (при каторге) или часть его, тем самым мы признаем принцип возмещения тюремных расходов из имущества арестанта - в данном случае из продуктов труда. .Обращение в казну заработка должно рассматриваться как составная часть взыскания расходов. При отсутствии у осужденного имущества взыскание должно падать исключительно на заработок, причем, во всяком случае, желательно, в видах поощрения к труду, сохранить небольшой процент вознаграждения»^[148]. Эти аргументы не потеряли актуальности и в наши дни.

Выступая против системы одиночного заключения, он обращал внимание и на практическую сторону вопроса. Во-первых, он считал эту систему очень затратной. Во-вторых, основная задача такой тюрьмы - разобщение арестантов - далеко не всегда могла быть достигнута. В-третьих, для управления такими тюрьмами требуются сотрудники, обладающие наивысшими достоинствами, что является трудно выполнимой задачей.

Как показало время, Н. Д. Сергеевский оказался провидцем в этом вопросе, поскольку на Брюссельском тюремном конгрессе в 1900 г. мнение пенитенциаристов насчет эффективности келейной системы тюремного заключения поменялось на 180 градусов. Причем с ее критикой стали выступать представители даже тех стран, где организация одиночного заключения имела весьма продолжительный опыт.

1.7.