На самой ранней стадии бытования родового сюзеренитета сыновья от наложниц были уравнены в правах с сыновьями от свободных жен.
На самой ранней стадии бытования родового сюзеренитета сыновья от наложниц были уравнены в правах с сыновьями от свободных жен. Так, королю Дании Свену Эстридсену (вторая половина XI в.) поочередно наследовали пять его сыновей, причем все они были бастардами.
Сам Свен, как и его брат Харальд, также являлся сыном наложницы. Но в свое время «по обычаю варваров», как замечает Адам Бременский, они получили равную долю наследства среди детей Кнута Великого в 1035 г.45 Как отмечается в литературе, во Франкском королевстве при Меро-вингах внебрачные дети были равноправными наследниками франкских королей. Но уже Каролинги оставляли за собой право по желанию признавать внебрачных сыновей в качестве законных наследников46. При таких красноречивых параллелях наделение «робичича» Владимира Святославича Новгородом наравне с братьями Ярополком и Олегом (о матери которых летописных сведений нет) выглядит вполне естественно.Но равное имущественное и политическое положение ди-настов может существовать лишь непродолжительное время, что и подтверждается историей ранних государств. Логика государственного развития требует установления гарантий политического единства территории, а значит, вектор политического развития неминуемо будет направлен в сторону утверждения единодержавной формы правления и передачи власти по принципу права примогенитуры. Просматривать эту логику в развитии междукняжеских отношений уже со времен Игоря и Святослава, как это делают некоторые исследователи 47, все же не представляется возможным, так как сам принцип единодержавия не мог закрепиться в качестве политического идеала, а тем более нормы до принятия Русью крещения.
Дело в том, что свойством архаического сознания власть в Древней Руси воспринималась как отличительная черта, имманентно присущая всем членам княжеского рода Рюриковичей. Лишь этим кругом кандидатов ограничивалось число претендентов на княжеские столы, и единственный случай занятия в 1211 г.
галицкого стола боярином Володиславом был расценен как вопиющее беззаконие. «Только Рюриковичи и только вместе» — этот постулат следует считать безусловным императивом, политико-правовым принципом нормативной системы Древней Руси.Но и титул «единодержец» и «самовластец» часто употребляются в древнерусских источниках. Представляется убедительным мнение тех исследователей, которые утверждают, что они являются кальками греческих титулов — «монократор» и «авто-кратор» соответственно 48. Несмотря на различия в подходах, специалисты оказались солидарны в том, что титулом «самодержец» русские князья подчеркивали независимость от Византии. Как отмечает известный византинист Г.Г. Литаврин, титулы «моно-кратор» и особенно «автократор» чаще всего носили императоры, не делившие власть с соправителями49. Следовательно, уже в греческих прототипах русских терминов фиксировался не столько суверенитет владетеля, сколько количественный аспект его власти — наличие или отсутствие соправителей. «Единовластие» не воспринималось как альтернативная форма правления по отношению к коллективной, но исключительно— как временное состояние в рамках коллективного властвования.