В Русскую Правду проникли некоторые решения из практики судебных органов.
В Русскую Правду проникли некоторые решения из практики судебных органов. Так, в ст. 23 Краткой Правды говорится о княжеском конюхе, за убийство которого Изяслав присудил дорогобужцам платить двухкратную виру: «А конюх старыи у стада 80 гривен, яко уставил Изяслав в своем конюсе, его ж(е) убиле Дорогобудьци»110.
Комментируя эту статью, В.И. Сергеевич писал: «Это отдельный случай княжеского суда, который не имеет значения общей нормы»111. Как верно отмечает современный историк права, это мнение не может быть принято. Сама фиксация статьи показывает, что она получила значение общей нормы сразу после установления ее судебной практикой112. Действительно, логично выглядит стремление княжеской власти оградить «руководителя транспортного ведомства» такой же высокой вирой, как огнищанина и тиуна. По мнению некоторых авторов, указание на конкретные случаи судебного решения содержат и статьи 31 и 40 Краткой Правды113. Современный исследователь И.Н. Данилевский всю Краткую Русскую Правду считает кодексом норм прецедентного права114, хотя общепризнанная точка зрения не придает судебному прецеденту большого значения в отечественном праве.К проблеме происхождения нормативно-правового акта как источника древнерусского права существуют различные подходы. Интересную попытку анализа процесса сложения в Древней Руси гомогенной правовой системы, состоящей из норм устного обычного права и писаного закона, предпринял М.Б. Свердлов. По его мнению, система развитого устного права, существовавшая в X в., оказалась столь совершенной и подготовленной к решению самых различных задач, которые стояли перед молодым государством, что в конкретных условиях 1015— 1016 гг., в период острых конфликтов новгородцев с варягами, для создания первого писаного судебника достаточно было: 1) «тематически» подобрать уголовные и процессуальные нормы в создаваемый судебник; 2) специально отметить равенство различных социальных групп южно-русского происхождения и общественных категорий, находящихся под покровительством великого князя, с одной стороны, и новгородского происхождения — с другой; 3) отредактировать две статьи в применении к иноземцам — варягам и колбягам115.
Проведя системное сравнение целого ряда германских Правд с Древнейшей Русской Правдой, вышеназванный автор предложил реконструкцию первоначального содержания норм Закона Русского, упомянутого летописями в договорах Руси с греками (911 г., 944 г.)116.
Следует отметить, что, помимо Закона Русского, некоторые исследователи выделяют «Устав земляной», который, якобы, существовал в X в.117 При этом они ссылаются на сообщение ПВЛ, которое практически совпадает с текстом Новгородской первой летописи младшего извода: «Бе бо Володимир любя дружину, и с ними думая о строении земьском, и ратех, и о уставе земном»11*. Н.Ф.
Котляр, вслед за Л.В. Черепниным, утверждает, что в данном случае речь идет «о выработке "устава"» (закона), регулировавшего общественно-правовые отношения в Древнерусском государстве. По меньшей мере — об усовершенствовании существующего кодекса обычного права, приспособлении его к условиям времени»119. К сожалению, состояние источников не позволяет, на наш взгляд, утверждать, что «Устав земляной» Владимира существовал в действительности и продолжил политическую линию, намеченную «уроками» и «уставами» княгини Ольги, хотя очень логично предположить преемственность законодательства первых русских князей.Неоспоримо существовавшим самостоятельнымнормативно-правовым актом Древней Руси, дошедшим до наших дней, справедливо считается Русская Правда.