РЕНТА ПРОДУКТАМИ И ПОЛОЖЕНИЕ ЗАВИСИМЫХ КРЕСТЬЯН

Рост крупного землевладения и включение новых пла­стов крестьянства в состояние феодальной зависимости при низком ) уровне производительных сил, не позволявшем организовать крупное хозяйство, неизбежно вызывали в судьбе крестьянства ряд перемен.

1. Уменьшалось количество свободных крестъян-общин- ников (свободное крестьянство полностью не исчезало B России никогда и дожило во многих местах до 19 февраля 1861 г.).

2. Увеличивалось количество зависимого крестьянства.

3. Удельный вес старого барщинного хозяйства падал по сравнению с ростом доходов с оброчных сел и деревень.

4. B связи с этими переменами менялось и экономиче­ское и юридическое положение крестьянства, появлялись новые категории зависимого крестьянства.

5. Усиление государственного аппарата делало ненуж­ным непосредственное наблюдение и принуждение, харак­терное для прежнего периода, и тем самым ставило зависи­мого крестьянина в новое положение по отношению к вла­дельцу и государству.

K сожалению мы лишены возможности следить шаг за шагом за этим развивающимся процессом. У нас нет для XIII—XIV вв. материалов, аналогичных Русской Правде, и потому мы вынуждены пользоваться источниками, дающими нам лишь косвенные на этот предмет указания.

C распадом Киевского государства на ряд самостоятель­ных феодальных княжеств военные силы русского народа, какими располагали киевские князья, заметно распыли­лись. Беспрерывные феодальные войны между княжества­ми ослабляли воюющих, мешали росту производительно­сти труда, делали всю русскую землю уязвимой для вра­гов внешних.

Ho с точки зрения укрепления феодального хозяйства и упорядочения государственного аппарата необходимо, при­знать период феодальной раздробленности шагом, вперед.

Андрей Боголюбский во Владимире на Клязьме, Даниил Романович в Галицкой земле, Новгородская республика могли в своих владениях сделать то, что было недоступно князьям Киевским уже в силу, несоответствия размеров территории Киевского государства с организационными средствами его аппарата.

Крупные землевладельцы владимирские, галицкие, нов­городские и др. могли освободиться от власти Киева и со­здать свои собственные политические миры только при условии расширения своего богатства и вытекающего от­сюда политического влияния. Успехи народного труда были использованы феодальной знатью в своих собственных инте­ресах.

От этого периода у нас есть отрывок Новгородской Судной грамоты, полностью^дошла до нас Псковская Суд­ная грамота, мы имеем для Галицкой земли польский Ви- слицкий статут (1374 г.), в особой приспособленной для Галицкой земли редакции, поскольку Галицкая земля в XIV веке попала под властъ Польши.

Каждый из этих документов имеет свои историко-позна­вательные особенности, то облегчающие, то затрудняющие пользование ими для наших специальных целей.

Непревзойденная по богатству своего содержания Псков­ская Судная грамота дошла до нас в редакции XV века, где затушеваны ее хронологические наслоёция настолько, что мы лишены возможности следить за развитием псков­ских общественных отношений за время, предшествующее последней ее редакции. To же необходимо сказать и о Новгородской Судной грамоте, к тому же и не дошедшей до нас в полном виде.

Очень показателен Вислицкий статут. Он относится к XIV веку. Особенно интересен он в данном случае и по­тому, что он очень заметно отправляется от Русской Правды, серьезно с нею считается. Это видно хотя бы по терминологии приспособленного для Галицкой земли ва­рианта статута. Этот вариант писан на тогдашнем украин­ском языке, где встречается ряд специфических терминов Русской Правды («свада», «копа», «уражен», «раны крова­вая и синевая», «гривна», «смерд» и др.). B основном тексте Статута, составленном для Польши, и в несколько сокра­щенном виде в Галицком его варианте есть очень показа­тельная статья, отменяющая право мертвой руки, зафикси­рованное как в Польской, так и в Русской Правдах. B Поль­ской Правде статья ю мертвой рукё звучит так: «Если умрет крестьянин [конечно, зависимый], не имея сына, гос­подин берет его имущество, но должен дать жене его по­душки.

Этот закон как в Польше, так и в России возник в то время, когда размеры хозяйства вотчинников были не ве­лики, когда землевладельцы непосредственно могли сле­дить за каждым участком своей земли, на котором работал зависимый от них крестьянин. Закон с точки зрения инте­ресов феодала для данного времени, при данных условиях имел большой смысл.

Вислицкий статут отменяет этот закон как для всей Польши, жившей до сих пор по Польской Правде, так и для Галицкой земли с ее Русской Правдой. Вислицкий ста­тут называет отменяемый им закон мертвой руки «противо­речащим справедливости и бессмысленным» (consvetudo «ѵего contraria et absurda») и впредь устанавливает новое положение: крестьянин может распоряжаться своим имуще­ством по своему усмотрению; при получении наследства наследник только должен внести в свою приходскую церковь «келих» («саІіх») ценностью в 1½ марки в Поль- ском) статуте и 1½ гривны в Галицком.

Такой резкий поворот в отношении феодалов к крестья­нам, конечно, есть результат изменившихся условий эксщюа- тации крестьянского труда. Для того, чтобы признать закон, существовавший века, абсурдным, необходимы серьезные основания. Эти основания появились в итоге переключения господского внимания к челяди и эксплоатации ее в форме отработочной примитивной ренты на деревню с ее крестьян­ским населением, которое эксплоатировать было удобнее и проще всего в форме оброка.

Тот же процесс подразумевается и в других местах Руси, поскольку в XIV—XV вв. мы нигде права мертвой руки уже не видим. Ho, предоставляя крестьянину возмож­ность хозяйственного роста, землевладелец в то же время стремился к тому, чтобы удержать за собой крестьян, источник своего благополучия.

B том же Вислицком статуте Галицкой редакции имеется очень вразумительная в этом отношении статья, ко­торая в переводе на русский современный язык звучит так: «Часто села панов делаются пустыми, крестьяне уходят от своих панов не по закону. Мы со своей «радой» постано­вляем, что крестьяне массой не имеют право уходить из одного села в другое, а лишь один или два, и то с разре­шения пана, за несколькими исключительными случаями: если пан изнасилует дочь крестьянина или жену, или от­берет от крестьянина имущество, или когда пан попадет под церковное отлучение в течение года. Если же отлуче­ние будет длиться года три или четыре, то все крестьяне могут уйти от него, куда хотят».

Галицкий крестьянин XIV века, живущий на земле, освоенной феодалом, как правило, стало быть, был крепок своему землевладельцу и только с его разрешения мог ме­нять место жительства и хозяина. B XVI веке и эта неболь­шая отдушина для крестьянина была закрыта.

У нас нет никаких оснований думать, что все крестьяне Галицкой земли оказались в таком положении. Наличие здесь и свободного крестьянства *несомненно.

Так дело обстояло в XIV веке в Галицкой земле. Ко­нечно, мы не имеет права безоговорочно переносить эти наблюдения на другие русские земли. Каждая из них имеет некоторые свои особенности, к сожалению во всей полноте недоступные изучению за отсутствием источников.

Положение исследователЯ'Зависимого крестьянства XII— XIV вв.

политических особенностей каждой из них, во-вторых, изу­чать каждую, известную нам категорию зависимых людей в отдельности.

Сколько-нибудь полно решить эту задачу ввиду неизу- ченности вопроса и небольших размеров данного очерка — невозможно. По необходимости придется сделать только беглый обзор положения крестьянской массы во Владимир­ском. княжестве, как центре, которому суждено было сы­грать крупную роль в истории нашей страны.

Te же основные две группы зависимого крестьянства, которые характерны для Руси Киевского периода, су­ществуют и развиваются и в период феодальной раз­дробленности и во время складывания Русского националь­ного государсТва. Это в подлинном смысле крестьяне, т. e. непосредственные Производители, владеющие средствами производства, попавшие в зависимость к землевладель­цам путем внеэкономического принуждения, и кре­стьяне, лишившиеся средств производства к этим самым экономической необходи.мостъю вынужденные итти в ка­балу к тем же землевладельцам. B конечном счете судьба и тех и других вела к одному крепостному состоянию, лишь разными путями.