Разработка нового устава почтового была возложена на министра внутренних дел еще высочайшим повелением 23 октября 1870 года (П. С. З. N 48837), для чего была составлена особая комиссия.

Затем взамен ее, с высочайшего соизволения, 25 июля 1880 г., была учреждена другая комиссия из представителей министерств: внутренних дел, финансов, военного, юстиции и государственного контроля, которой поручено было заняться обсуждением вопросов: об уменьшении числа учреждений, пользующихся правом бесплатной пересылки по почте; об упрощении формы казенной корреспонденции; о заделке бумаг; об установлении строгой ответственности за злоупотребление казенной печатью.

Устав телеграфный, изданный в 1876 году*(212), не подвергся никаким существенным изменениям, а потому было возможно, в новом издании устава телеграфного, сохранить ту же нумерацию статей, которая была в издании 1876 года, причем в конце означенного устава, в виде особого его раздела, помещены основные условия устройства и эксплуатации городских телефонных сообщений (1881 г. сент. 25, Собр. узак. N 811), а самый устав телеграфный наименован уставом телеграфным и телефонным.

Для пересмотра устава строительного была образована в 1874 году при Министерстве внутренних дел особая комиссия, которая составила проект нового устава строительного с объяснительной к нему запиской, подлежащий рассмотрению Государственного совета.

В содержащемся во 2-й части тома XII уставе о городском и сельском хозяйстве, при новом его издании в 1886 году, исключен первый раздел, в котором были помещены правила о городском хозяйстве, ибо в местностях, в коих введено в действие Городовое положение 1870 года, порядок заведования городским хозяйством определяется этим положением, помещенным в общем губернском учреждении; правила же о сем предмете, постановленные в рассматриваемом уставе, относятся, в настоящее время, к крайне незначительному числу городов, в которых еще не введено Городовое положение 1870 г., и, представляя как бы изъятия из общих правил городского хозяйства, помещены в связи с последними в общем губернском учреждении.

Помещенное в приложении к означенному уставу положение о трактирных заведениях 1861 г. июля 4 (37198), вместе с дополнительными к нему узаконениями выделено в самостоятельное положение, с отдельной нумерацией статей (числом 84), которое издано в 1886 году.

За таковым размещением статей о городском хозяйстве самый устав назван уставом сельского хозяйства, в состав которого вошли правила о сельском хозяйстве общие и особенные по различным отраслям сельского хозяйства, затем правила о государственном коннозаводстве и, наконец, постановления о заведениях по части сельского хозяйства.

Из заключавшихся в уставе о городском и сельском хозяйстве правил об охоте, звериных и рыбных промыслах образован особый раздел, в который включены и подлежащие статьи из устава о благоустройстве в казачьих селениях, напр., о рыбной ловле по реке Дон и его притокам, о рыбной ловле в Черноморском и Астраханском казачьих войсках и находившиеся в приложении обширные правила о рыбных и тюленьих промыслах в водах Каспийского моря.

Равным образом в текст устава введены правила о коневодстве.

Независимо от сего в устав о сельском хозяйстве издания 1886 года перенесены из устава народного продовольствия правила об истреблении саранчи, приложенные к статье 267 означенного устава*(213).

Кроме того, в виде отдельного устава в составе тома XII части первой издано положение о найме на сельские работы, утвержденное 12 июня 1886 года (N 3803), с отдельной нумерацией в 106 статей, без всяких приложений.

Устав о благоустройстве в казенных селениях, относящийся непосредственно к селениям государственных крестьян, состоящих под попечительством Министерства государственных имуществ, утратил большей частью свое значение в настоящее время, за последовавшими разновременно, с 1866 года, преобразованиями в устройстве государственных крестьян разных наименований, которые подчинены ведению общих губернских и уездных управлений, а также местных по крестьянским делам учреждений. Вследствие сего большинство статей рассматриваемого устава подлежит исключению из Свода законов при новом его издании, так что и самый устав о благоустройстве в казенных селениях подлежит упразднению.

Устав о благоустройстве в казачьих селениях содержит в себе по преимуществу правила о войсковых доходах и расходах и о поземельном довольствии в селениях казачьих войск, а также о хозяйственном устройстве калмыков. Но в последние годы из казачьих войск некоторые совершенно упразднены, с перечислением бывших казаков в общий состав сельских обывателей, другие преобразованы, а третьи (как-то: Амурское и Семиреченское казачьи войска) вновь образованы. Независимо от этого, по казачьим войскам издан целый ряд постановлений, изменивших во многом статьи сего устава, как, напр., в 1870 г. мая 13 (48354) общее положение об общественном управлении казачьих войск. Кроме того, многие статьи сего устава могли бы быть изложены в сельском уставе, как, например, относящиеся до рыболовства и коннозаводства в некоторых казачьих войсках, подобно тому, как правила о лесах в казачьих войсках помещены в уставе лесном. За таковым перемещением устав о благоустройстве в казачьих селениях мог бы подлежать исключению из состава Свода законов, но исполнить это не представляется возможным до окончательного разрешения вопроса о распределении между сводом военных постановлений и Общим сводом законов империи постановлений о казачьих войсках, согласно высочайшему повелению 5 апреля 1859 года (N 34329).

При издании в 1871 году (П. С. З. N 49705) особых правил о колонистах, водворенных на землях казенных, предоставлено было министру государственных имуществ войти, по соглашению с главноуправляющим Вторым отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии и министром внутренних дел, в пересмотр устава о колониях иностранцев (Свод зак., т. XII), и если в сем уставе окажутся такие правила, кои сохраняют свою силу и при действии новых о бывших колонистах правил, то сообразить возможность перенесения сих правил в подлежащие части Свода законов, с отменой затем особого о колониях устава. После переписки с министрами часть этой задачи была совершена еще кодификационным отделом, и статьи устава о колониях, сохраняющие свою силу, распределены по подлежащим томам Свода законов по продолжениям к своду 1886 и 1890 годов. Остальные же статьи устава о колониях, применяемые к колонистам Кавказского края и к евреям-земледельцам Херсонской и Екатеринославской губерний, помещены в приложении к ст. 680 (прим. 2) и 808 тома IX в новом его издании 1899 года. Таким образом, устав о колониях прекратил свое существование.

Положения 19 февраля 1861 года и другие, разновременно последовавшие с образованием сельского общественного управления на одинаковых для крестьян различных наименований основаниях, возложили попечение по общественному продовольствию на самих крестьян. Введение во многих губерниях земских учреждений 1864 года и вместе с тем упразднение комиссий народного продовольствия обязанности по делам народного продовольствия возложили на органы местного земского управления, причем изданы были особые временные правила по делам о народном продовольствии во многом заменившие собою устав о народном продовольствии, для местностей, в которых введены земские учреждения. Наконец, с изданием в 1870 году Городового положения, введенного в настоящее время в большей части городов, обеспечение народного продовольствия в городах отнесено к ведомству городского общественного управления.

За прекращением в 1859 году всех кредитных операций приказов общественного призрения, а затем и упразднением означенных приказов, в тех губерниях, в которых введены земские учреждения (причем на сии последние возложены были обязанности по делам общественного призрения, лежавшие на приказах), в новом издании устава общественного призрения изложены правила как об учреждениях, на которые возложены обязанности по общественному призрению в местностях, в которых введены земские учреждения, так и об имуществах и доходах, предоставленных в распоряжение земских учреждений по делам общественного призрения.

Но так как земские учреждения введены не повсеместно, а приказы общественного призрения не везде упразднены, то действующие и поныне еще правила о сих учреждениях, а также правила об управлении заведениями, подведомственными приказам общественного призрения, изложены особо в новом издании устава общественного призрения в 1892 году.

В особых его разделах изложены учреждения и уставы заведений общественного призрения, обществ и касс благотворительных, состоящих вне ведомства приказов и заведуемых особо или Императорским человеколюбивым обществом, или Министерством внутренних дел и другими ведомствами, за исключением всей главы первой книги II (по изд.

Устав врачебный, составленный из узаконений не только начала прошлого, но даже конца предпрошлого столетия и не соответствующий во многом условиям современной жизни, обратил на себя внимание Министерства внутренних дел, в котором составляются проекты коренных изменений по различным положениям, вошедшим в состав сего устава.

Но, не ожидая окончания указанных работ, необходимо было привести в ясность законодательный материал, содержащийся в уставе издания 1857 года и в обнародованных с того времени различных продолжениях и по возможности согласовать старые правила с новыми.

Поэтому в издании устава 1892 года все три книги его (по изд. 1857 г.) сохранены, хотя книга 4-я устава судебной медицины, могла быть исключена, так как большая часть статей этой книги имеют или характер инструкционный, или, касаясь предметов научных, неуместны в законе. Остальные затем статьи могли бы быть приурочены, в виде примечаний или приложений, к постановлениям первой книги об обязанностях врачебных учреждений и врачей по производству судебно-медицинских исследований.

Что касается первой книги (учреждения врачебные), то бывший раздел второй ее о местном управлении аптекарской частью существенно сокращен, вследствие передачи в военное ведомство казенных аптечных заведений, находившихся в ведении департамента врачебных заготовлений, упраздненного в 1859 году, и за отменой многих статей сего раздела. За введением земских учреждений и городового управления во многих местностях империи в этом же разделе сперва излагаются правила о врачебном управлении в означенных местностях, а затем уже правила о местном медицинском управлении в некоторых губерниях и областях в особенности.

В особые разделы (II) выделены правила об управлении сельской врачебной частью в империи и (V) правила об аптеках.

Первые три раздела следующей книги второй устава медицинской полиции: учреждение комитетов общественного здравия и отделы об общих и особенных мерах к охранению народного здравия остались в составе тома, причем за упразднением губернских комитетов общественного здравия и оспенных, обязанности этих упраздненных учреждений перешли к общим присутствиям губернских правлений и к врачебным их отделениям.

Устав о карантинах, почти вновь изданный в 1866 году, остался без изменений, за исключением раздела V положения о карантинном страже, которое вследствие новейших узаконений, изданных в 1866 г., марта 1 (43061), подверглось изменениям.

Правила о мерах предохранения от скотских падежей, содержавшиеся как в уставе врачебном, так равно и в уставе о народном продовольствии, соединены вместе и составили раздел VII в новом издании устава врачебного.

В новом издании устава о паспортах и беглых 1890 года не произведено значительных изменений по существу, за неимением узаконений, которые бы давали возможность сделать таковые кодификационным порядком. Упомянем только, что в новом издании устава сохранены те же разделы (кроме одного - 3-го, по изд. 1857 года) и из бывшего раздела III - о паспортах заграничных - сделано в новом издании два раздела, именно: III - о паспортах заграничных и IV - о пропуске разных лиц, приезжающих в Россию. Вследствие этого прежний IV раздел сделался пятым в издании 1890 года. Кроме того: а) содержавшиеся в разделе I паспортного устава (ст. 223, 298-319) постановления, определяющие порядок снабжения паспортами или видами на жительство инородцев, переметены в положение об инородцах ввиду того, что, по плану издания Свода законов, предположено было составить особое положение об инородцах, в котором были бы собраны все касающиеся их постановления.

б) Содержавшиеся в главе IV раздела IV постановления о взаимной выдаче дезертиров и беглых, основанные на договорах, заключенных Россией с иностранными державами, заменены одной ссылочной статьей (313), ввиду того, что договоры и конвенции между державами не составляют закона в тесном смысле этого слова.

в) Правила о взысканиях за укрывательство беглых и дезертиров и о порядке судопроизводства по сим делам (в разделе V паспортного устава), составляющие частью буквальное, частью же в общих чертах, с несущественными изменениями в редакции, повторения таких же правил Уложения о наказаниях и устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, и законов о судопроизводстве по делам о преступлениях и проступках, исключены из нового издания устава о паспортах и беглых. Тем не менее устав этот, находившийся в самом тесном соотношении с подушной податью, коей поддерживалось и развивалось законодательство о паспортах, подлежит коренному изменению в настоящее время, когда уже отменена подушная подать совершенно и когда введена также общая воинская повинность, в самом существе изменившая прежний порядок отбывания рекрутской повинности, также связанный с паспортной системой. Но такая переделка устава о паспортах выходит из пределов кодификации и влечет за собой изменение всей нашей паспортной системы, которое может последовать только в порядке законодательном. Начало этому положено изданным 3 июня 1894 г. положением о видах на жительство, на основании которого очень много статей устава паспортного показаны отмененными и измененными (по прод. 1895 г.).

Можно надеяться, что в непродолжительном времени устав этот подвергнется коренной переделке и до крайности сократится в своем объеме. В том же 1895 году сделано издание положения о видах на жительство, в составе продолжения 1895 г. к тому XIV Свода законов.

Цензурный устав имеет своим основанием устав 22 апреля 1828 года (П. С. З. N 1979), который, являясь подробной инструкцией для деятельности цензоров, установил так называемую предварительную цензуру и остается в силе и до сих пор в отношении сочинений, не изъятых от этой цензуры. Временными правилами 12 мая 1862 года (П. С. З. N 38270) несколько изменены были законы о печати в смысле расширения ее льгот и прав, а именным указом, данным Сенату 6 апреля 1865 года (П. С. З. N 41988), введена категория периодических изданий и книг, не подлежащих предварительной цензуре. Но и со введением так называемой карательной цензуры устав цензурный остался без изменения, потому что он сохраняет свою силу в отношении тех произведений печати, которые, на основании временных правил 6 апреля 1865 года, не изъяты от предварительной цензуры.

Поэтому план устава цензурного был сохранен при новом его издании в 1886 году, но из состава его исключены постановления, кои по своему содержанию имеют более тесную связь и отношение к другим частям Свода законов. Постановления о главном управлении по делам печати, определяющие состав сего управления, порядок назначения и увольнения чинов, входящих в состав оного, и, наконец, предметы его ведомства, несомненно, имеют более близкую и тесную связь с томом I Свода законов, в который и перемещены при новом его издании.

Содержащиеся в приложении к ст. 4 цензурного устава (по прод. 1876 года) постановления о суде в делах печати перемещены в Уложение о наказаниях, за исключением статей 85 и 88-90 означенного приложения, из которых статья 85 соответствует правилам устава уголовного судопроизводства, а также законов судопроизводства по делам о преступлениях и проступках; что же касается ст. 88-90 приложения, то эти статьи, как имеющие безусловно процессуальный характер, помещены в уставе уголовного судопроизводства.

Постановления главы VII устава цензурного изд. 1857 года, о праве литературной и художественной собственности, были помещены в приложении к ст. 2 (прим. 2) цензурного устава изд. 1886 года.

При новом издании этого устава в 1890 году, не представляющем собою каких-либо существенных изменений против такового, сделанного в 1886 году, вышеупомянутое приложение к ст. 2 (прим. 2) перенесено в законы гражданские издания 1887 г. (т. X, ч. 1), в приложении к примечанию 2-й статьи (420).

Изданные в 1864 году устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, а также Уложение о наказаниях изд. 1866 года отменили и также заменили немало статей устава о предупреждении и пресечении преступлений, издания 1857 года. Хотя вследствие этого и было сделано в 1876 году новое издание этого устава, значительно сокращенное по количеству статей (оно содержало в себе 324 статьи, вместо прежних 518 по изд. 1857 г.), тем не менее и это новое издание устава заключало в себе немало статей, буквально повторяемых в других частях свода и относящихся более к сим последним, нежели к уставу о предупреждении и пресеч. преступлений, как, напр., ст. 13, 16 прим., 92, 94 п. 6, 97, 118 прим., 120, 135. Кроме того, это издание 1876 года удержало несколько статей хотя и не отмененных законом, но устаревших вследствие изменившихся условий государственной и общественной жизни, а также статей, не имеющих юридического характера, а только значение наставления, нравственных правил или совета. В новом издании этого устава в 1890 г. это по возможности отстранено, и число статей устава сделалось еще менее: их всего 310.

В устав о содержащихся под стражей, на основании высочайше утвержденного 24 апреля 1884 года мнения Государственного совета об упразднении смирительно-рабочих домов, при новом его издании исключен весь раздел IV оного по изданию 1857 года (статьи 265 до 997).

Кроме того, на основании новейших узаконений виды тюремного заключения расположены в уставе о содержащихся под стражей, по изданию 1886 года, в той постепенности, в какой они следуют один за другим по действующей лестнице наказаний, т.е. начиная от более легких. Вследствие сего временные правила о помещениях для подвергаемых аресту по приговорам мировых судей, составлявшие приложение (по прод. 1876 года) ко 2-му примечанию к статье 7, при введении в текст устава, изложены ранее входящих в раздел III правил о содержащихся под стражей при полиции и в тюрьмах, а за этим разделом III, в видах сохранения той же постепенности, изложены правила о содержащихся в исправительных арестантских отделениях.

Независимо от этого, в тех главах устава, издания 1857 года, в которых определяется внутренняя дисциплина заключенных в той или другой категории тюрем и излагается весь порядок жизни заключенных до мельчайших подробностей, правила, изданные для одной категории, представляются во многом почти повторениями правил, изданных для другой категории. Эти повторения по возможности исключены при новом издании. Кроме того, в новых узаконениях по тюремной части, состоявшихся со времени преобразования в 1870 году арестантских рот гражданского ведомства в исправительные арестантские отделения*(215), встречается указание, что подробная регламентация всех без исключения условий жизни лиц, содержащихся под стражей, не может быть предметом закона.

Вследствие этого, при составлении нового издания устава о содержащихся под стражей в 1886 г. исключены из оного такие правила, которые представляют излишнюю мелочную регламентацию внутренней дисциплины в разных категориях тюрем. Все это дало возможность уменьшить значительно объем этого устава, который по изд. 1886 г. содержит только 400 статей (вместо бывших 1130 в изд. 1857 г.), не упоминая о приложениях, занимавших 32 страницы.

В 1890 году сделано было опять новое издание этого устава, мало чем отличающееся от такого же издания в 1886 году, за исключением лишь того, что некоторые статьи текста по изд. 1886 года (как-то: ст. 21, 25, 28, 32, 34 и 36) перенесены в приложение к ст. 42 по изд. 1890 года, а статьи 369-395 вошли в состав приложения к статье 389 изд. 1896 года.

Что касается устава о ссыльных, то при новом его изд. в 1890 году в разделе 1 сделаны некоторые изменения ввиду того, что порядок о пеше-этапном препровождении ссыльных к местам назначения постепенно заменен порядком о перевозке ссыльных по железным дорогам, на пароходах, баржах и на подводах. Сверх того, многие арестанты направлялись морским путем на остров Сахалин.

Кроме того, в новом издании сделаны общие положения (ст. 1-10) и новый первый раздел - учреждение мест и лиц, заведующих ссылкой (ст. 11-29), образованные из различных статей устава, вследствие чего бывший раздел 1 сделался вторым. Правила 2-го раздела о способах отбывания каторжных работ, как не соответствующие вполне правилам по сему предмету, содержащимся в Уложении о наказаниях, вызвали по надлежащем сношении с министрами внутренних дел и юстиции представление в Государственный совет, согласно положению которого и сделаны изменения этих статей.

В приложениях к различным статьям устава о ссыльных помещены разные формы, например, об изложении статейных и партионных списков ссыльных, об уведомлении о ссыльных заболевших, преданных суду и бежавших и т.д., которые исключены, так как они могли бы быть установляемы инструкционным порядком. Состоявшийся 13 июня 1900 г. указ об отмене ссылки на поселение и на житье как в Сибирь, так и Закавказский край, кроме благотворного его влияния на означенные местности и судьбу лиц, подвергавшихся ссылке в подобном крае, будет иметь последствием, без сомнения, если не полное упразднение всего устава о ссыльных, то, конечно, весьма значительное сокращение его объема и вместе с тем уменьшение общего числа статей Свода законов.

Том XV Свода законов изд. 1857 г. вмещал в себе две книги: первая - Уложение о наказаниях уголовных и исправительных, являвшееся с самыми незначительными изменениями перепечаткой того же уложения, изданного в 1845 году; она имела 2304 статьи, и вторая - законы о судопроизводстве по делам о преступлениях и проступках, имевшая 1234 статьи с приложениями. Первая из этих книг, за изданием новейших узаконений и преимущественно устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, в 1864 году, заменивших собой немало статей Уложения о наказаниях, была издана вновь в 1866 году, причем общее количество статей уложения немало уменьшилось; их осталось 1711. Статьи же, определявшие взыскания за проступки против казенного управления, а также против уставов общественного благоустройства и благочиния, изложенные в других частях свода, но применение коих, по правилам устава уголовного судопроизводства 1864 года или других законоположений отнесено к ведомству управлений административных, не были введены в Уложение о наказаниях и остались в подлежащих уставах.

Затем в 1885 году это Уложение о наказаниях уголовных и исправительных было снова издано, причем сохранена вся нумерация статей прежнего издания без всякой перемены*(216), несмотря на то, что новейшими узаконениями некоторые статьи оного (о колонистах) были отменены. При этом также правила о взысканиях за нарушение постановлений о питейном и табачном сборах и об акцизе сахара не вошли в новое издание уложения и изложены по принадлежности в уставах о питейном и табачном сборах и временных правилах об акцизе с сахара.

В приложении к ст. 168 помещены правила о применении Уложения о наказаниях к Варшавскому судебному округу 1876 г., сентября 13 (56371), состоящие из 25 статей.

В том же томе издан был в 1886 году и устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, высочайше утвержденный 20 ноября 1864 года, в виде самостоятельного устава с отдельной нумерацией, причем в состав его введены все последовавшие после его издания узаконения, обнародованные по 31 декабря 1885 года, но первоначальная нумерация статей была сохранена в новом издании без всякого изменения*(217). Таким образом, большая часть карательных постановлений собрана была в одном томе (XV).

Что же касается книги 2 тома XV, т.е. уставов о судопроизводстве по делам о преступлениях и проступках, то она, за введением в действие судебных уставов 20 ноября 1864 г., постепенно утрачивала во многом свое значение, сохраняя таковое лишь для местностей, в которых упомянутые уставы не введены, а также в которых введены облегчительные правила 11 октября 1865 г. (N 42548). Для сих последних мест и сделано было в 1876 году новое издание законов о судопроизводстве по делам о преступлениях и проступках. В губерниях же и областях Сибири продолжал действовать порядок судопроизводства, установленный законами о судопроизводстве, изданными в 1857 году. На основании высочайше утвержденных 25 февраля 1885 г. временных правил о судоустройстве и судопроизводстве в Сибири порядок судопроизводства в этом крае представляется, за весьма незначительными изъятиями, объединенным с общим порядком, указанным в законах о судопроизводстве изд. 1876 года. Поэтому признано было возможным сделать одно общее издание сих законов для всех местностей, в коих не введены в действие судебные уставы императора Александра II.

Вследствие этого в 1892 году был издан том XVI Свода законов в двух частях, в которых сосредоточены все существующие в империи правила о судоустройстве и судопроизводстве как гражданские, так и уголовные, причем в первой части этого тома помещены все так называемые судебные уставы 20 ноября 1864 г. императора Александра II, т.е. учреждение судебных установлений (605 ст.), устав гражданского судопроизводства (2097), положение о нотариальной части*(218) (377) и устав уголовного судопроизводства (1356), со всеми последовавшими к ним дополнительными узаконениями и отдельной нумерацией каждый. Кроме того, в этой же части помещены правила об устройстве судебной части и производстве судебных дел в местностях, в которых введено положение о земских участковых начальниках 1889 г. июля 12 (6196). Это положение состоит из двух разделов и в каждом почему-то принята новая нумерация - что не представляет удобства, ибо в одном положении являются две одинаковые нумерации, и совершенно рядом, так что при указании статей необходимо означать не только номер ее, но и раздел, в котором она помещена. Эта своеобразность, и не совсем удачная, вызвана, вероятно, желанием сохранить неприкосновенность нумерации статей, установленной в законоположениях, являющихся основанием этих статей положения. Так, раздел первый - об устройстве судебной части - основан на законе 1889 г. июля 12 (6196) и имеет 42 статьи; раздел второй же - о производстве судебных дел, подведомственных земским начальникам и городским судьям - основана на законе 1889 г. декабря 29 (6483) и имеет 255 статей. Но не значит ли это заходить слишком далеко в стремлении сохранять неприкосновенность законодательного источника и является ли вполне последовательным, с одной стороны, до очевидного неудобства сохранять нумерацию правил о производстве судебных дел земскими начальниками и городскими судьями, а с другой - означать эти правила вторым разделом (чего нет в источнике) и добавлять еще их статьей 256-й, которой также нет в законоположении 1889 года декабря 29 (6483)?..

Во второй же части тома XVI изложены учреждение местных судебных установлений прежнего устройства (147 статей)*(219), законы о судопроизводстве гражданском (852 ст.), положение о взысканиях гражданских (463 ст.)*(220) и законы о судопроизводстве по делам о преступлениях и проступках (826 ст.)*(221).

Правила, изложенные в этой 2-й части т. XVI изд. 1892 г., имели применение только в губерниях Олонецкой, Астраханской, Оренбургской, Уфимской, Тобольской, Томской и генерал-губернаторствах Иркутском и Приамурском. Но за введением разновременно в последние годы судебных уставов 1864 года и в этих местностях казалось бы, что эта 2-я часть тома XVI едва ли может сохранять свое дальнейшее существование.

Кодификационный отдел при Государственном совете приступил еще в 1889 году к составлению нового издания устава о земских повинностях 1857 г., целые ряды статей которого были изменены множеством узаконений последнего времени. Так, например, ряд правил этого устава, относящихся к воинскому постою и со связанным с ним отоплением и освещением помещений (раздел III, гл. V, с. 230-415), изменен положением 1874 г. (N 53623) о преобразовании воинской квартирной повинности и законом 1886 г. мая 2 (N 3661). Статьи же устава 440-509 дополнены и изменены новейшими узаконениями. Кроме того, закон 8 мая 1884 г. (N 2214) учредил новую повинность по комплектованию войск лошадьми, при приведении армии в полный состав и во время войны. В 1880 г. (N 60452) изданы правила о выдаче городским и земским учреждениям ссуд из капитала для устройства воинских казарм и т.д. Но работы кодификационного отдела по составлению нового издания устава о земских повинностях были приостановлены пересмотром, на основании высочайшего указа, самого положения о земских учреждениях*(222), изданного 1 января 1864 г., результатом которого явилось в 1890 г. июля 12 новое положение о губернских и уездных земских учреждениях.

По издании этого положения кодификационный отдел приступил к продолжению работ по постановлению нового устава о земских повинностях, но ему не суждено было их закончить. Самый отдел был упразднен и взамен его образовано в 1894 году особое отделение Свода законов в составе государственной канцелярии, которым и завершено давно ожидавшееся новое издание устава о земских повинностях в начале 1899 года. В это новое издание устава внесены все узаконения, обнародованные по 31 мая 1899 года и, кроме того, некоторые позднейшие узаконения, которые, по их тесной связи со статьями устава, оказалось возможным внести в новое его издание.

Таковы, напр., правила 4 июня 1899 года об учете лошадей и комплектовании ими войск при приведении армии в боевой состав и во время войны в губерниях царства Польского, помещенные в приложение к ст. 745 (примеч. 1); правила о квартирном довольствии несемейных офицеров и чинов войск, расположенных в губерниях царства Польского, распубликованные только 5 августа (см. Собран, узак. правит. 1899 года, N 97, ст. 1314), а также некоторые другие, распубликованные того же числа, - в статьях 1315-1318. Помещением таких узаконений, поздно состоявшихся, удовлетворяется одно из главных условий нового издания какого-либо устава, именно - требование возможно большей современности издания. По типографским и другим условиям издания какого-либо устава нельзя простирать требования в этом отношении еще далее, и остается удивляться, как удалось включить в новое издание устава узаконения, обнародованные 5 августа, т.е. всего за два месяца до его отпечатания.

Общая система изложения статей в новом издании устава о земских повинностях почти та же, что и в уставе 1857 года, т.е. сохранены те же главные разделы, что, конечно, очень облегчает знакомство с новым изданием. Нельзя не заметить при этом, что число статей нового издания (833) несколько превышает число статей устава издания 1857 года (их было 724); но это объясняется тем, что многие узаконения, помещенные в приложении к уставу 1857 года, в настоящее время включены в самый текст, а многие статьи, отличавшиеся своей обширностью в уставе 1857 года (как, напр., 13, 14, 56, 74, 188, 257, 263, 270), получили в новом издании иную форму и были разделены на составные их части, - что, конечно, также принадлежит к достоинствам издания, которое по числу страниц текста (169) почти одинаково с уставом 1857 года (в нем 164 страницы).

Приложений в новом издании также немного; они состоят преимущественно из всякого рода таблиц и расписаний, относящихся до квартирного довольствия*(223), а также из правил, очень мало употребительных в настоящее время (как, напр., о заготовлении лошадей для высочайших путешествий; они и по своду 1857 года находились в приложении) или же таких, которые по позднему времени их обнародования не могли быть включены своевременно в текст нового издания, как, напр., приложения к ст. 745 (прим. 1) и 822 (прим. 2).

Не можем, однако, не заметить, что едва ли являлась необходимость сохранять и по настоящее время деление четвертого тома на две книги, установленное еще в первом издании свода. Тогда это имело основание. В четвертом томе свода изд. 1832 г. помещался сперва устав рекрутский (замененный в 1874 году уставом о воинской повинности), имевший 497 статей, а затем следующие статьи, от 498 до 812, содержали в себе правила устава о земских повинностях. При такой сплошной нумерации по всему тому, конечно, являлось естественным и вполне понятным деление тома на книги, а затем книг - на разделы, разделов на главы и т.д. Но уже при издании свода в 1842 г. была установлена, для большего удобства пользования, отдельная нумерация статей по каждому из сих двух уставов, находившихся по-прежнему в одном общем переплете. При таком издании конечно, во избежание путаницы при ссылках на статьи всего тома, необходимо было сохранить и прежнее деление его на книги, так как в томе IV было два ряда статей с одинаковой нумерацией: одни - относились до устава рекрутского, а другие - до устава земских повинностей. Высочайше утвержденный в 1874 году (января 1, П. С. З. N 52982) общий устав о воинской повинности совершенно изменил его. Этот устав, вполне заменивший собой прежний устав рекрутский, был издан в 1876 году совершенно отдельной брошюрой в 82 страницы текста, причем даже не указано, что он составляет часть четвертого тома*(224). При ссылках на этот том никогда никто не делает указания на т. IV кн. 1 уст., а просто на устав о воинской повинности (или уст. воин. пов.), как это делается, например, и в новом издании устава о земских повинностях в ст. 36.

В настоящее время издан совершенно отдельной брошюрой (в 169 с. текста и примечаний) устав о земских повинностях, и мы не видим основания, указывая на него, добавлять еще, что это книга вторая четвертого тома; это только излишнее затруднение в ссылках, совершенно ясных, если будет указана статья такая-то устава о земских повинностях (или уст. зем. пов.), как это делается в отношении устава о воинской повинности. При издании уставов отдельными выпусками означение, в состав какого именно тома должен входить тот или другой устав, не представляется более необходимым, по нашему мнению; оно нисколько не способствует ни разъяснению статей, ни более скорому приискиванию их. Напротив того, означение цифрами томов и книг допускает весьма легко возможность опечаток, затрудняющих, очевидно, приискание статьи, как это часто случалось особенно при указании на свод военных постановлений, где допускалось деление на книги и части, при означении которых нередко происходило замешательство от того, что вместо номера книги ставили номер части и обратно. Устранение возможности таких замешательств, конечно, весьма желательно, и это заставило нас остановиться на сохраненном в новом издании устава о земских повинностях указании старого деления всего IV тома на книги.

После весьма точных общих положений о земских повинностях (ст. 1-11), изложенных согласно с изданным в 1864 г. положением о земских учреждениях и дополнительными к нему правилами, в новом издании устава говорится прежде всего в особом разделе, первом, об учреждениях, заведующих делами о земских повинностях. Подобного раздела устав о земских повинностях издания 1857 года не имел; напротив того, в разделе втором оного, в котором излагалось о предметах денежных земских повинностей (ст. 12-15) и о порядке исчисления, распределения и утверждения денежных сборов на земские повинности (ст. 16-82), подробно говорилось о комитетах земских повинностей, на которые исключительно и было возложено в прежнее время заведование такого рода сборами по губернии. Такое смешение, быть может, оправдывалось тем, что оно было допущено в самом законе 1851 г. июля 13 (25398), служившем одним из главных оснований устава о земских повинностях, изд. 1857 года. Но нельзя не признать, что сделанное при новом его издании выделение в особый раздел всех статей, относящихся до учреждений, заведующих делами о земских повинностях, от статей, имеющих предметом своим денежные повинности, - весьма полезно в практическом отношении и вполне рационально. К тому же во всех уставах, изданных в последние двадцать лет (как, напр., в уставе о воинской повинности (ст. 81-93), в уставах об акцизных сборах, изд. 1893 (ст. 1-86, и т.д.), принята та же система, т.е. об учреждениях, заведующих тем или другим предметом государственного управления, говорится отдельно от самого предмета управления и притом в самом начале того или другого положения.

Как известно, в 1864 году, января 1, для заведования местными губернскими и уездными земскими повинностями, как денежными, так и натуральными, были установлены особые земские учреждения (земские собрания и земские управы), которые действовали на основании особых временных правил, изданных в том же году. Но положение о земских учреждениях распространено и по настоящее время далеко не на все местности империи; в очень многих губерниях и областях действуют по-прежнему правила, изложенные в отношении земских повинностей в уставе 1857 года. Это обстоятельство и побудило гг. составителей нового издания сего устава, как в разделе первом, выше нами указанном, так и в разделе втором оного (о денежных земских повинностях, ст. 32-260) допустить двойственное изложение, т.е. сперва излагать в особых главах подлежащие правила, относящиеся до земских повинностей в местностях, где введено в действие положение о земских учреждениях, а затем таковые же, относящиеся до местностей, в которых таковое положение не введено. Останавливаться на правильности и удобстве такого изложения едва ли надо; оно само собой очевидно. Заметим только, что того же метода составители держатся и при изложении раздела третьего о земских повинностях, отправляемых натурой (ст. 261-325). Весьма отрадным является и то, что гг. составители нового издания устава о земских повинностях признали возможным совершенно разнести статью 13 устава изд. 1857 г., которая, по продолжению 1876 г., занимала ни более ни менее, как семь страниц (с 15 по 22), причем еще цитаты к статье занимали почти страницу мелкого шрифта! Это - одна статья! Она указывала только предметы губернских денежных повинностей, отправляемых посредством сбора со всего земства губернии (или области), где не введено в действие положение о земских учреждениях. Нельзя не порадоваться сокращению объема и других, подобных сей (13) статье, выше нами указанных, при новом издании устава.

Весьма хорошее нововведение в новом уставе о земских повинностях составляет выделение в совершенно самостоятельный раздел V всех повинностей, отбываемых земством для потребностей войска, правила о которых были в уставе 1857 года изложены в разделе III, вместе с прочими правилами о земских повинностях, отправляемых натурой. По изданию 1899 года в этом разделе III говорится только о земских повинностях, отправляемых натурой для разных отраслей гражданского управления. Казалось, всего последовательнее было бы непосредственно за этим изложить правила о таких же повинностях, отправляемых для потребностей военного ведомства, т.е. для войск. Между тем в новом издании устава, после раздела III следует сперва раздел (IV), в котором, так же как и в уставе изд. 1857 года, говорится об отправлении земских повинностей по особенным положениям (ст. 326-444), и уже после этого излагаются в следующем разделе (V) правила о повинностях, отбываемых для потребностей войск. Вероятно, это сделано с целью по возможности сохранить систему устава по изданию 1857 года и не производить в нем напрасной ломки, ибо отчасти безразлично, в какой последовательности будут помещены 4-й и 5-й разделы. Но, признавая желательным возможное, в известной степени, сохранение нумерации статей устава в новом его издании без изменения, нам казалось бы более удобным с этой целью поместить статьи раздела V непосредственно после раздела III, а раздел IV поставить в конце, так как должно надеяться, что правила этого IV раздела, об отправлении земских повинностей по особенным положениям, или будут в скором времени заменены общими правилами, действующими в империи, как, напр., в двух прибалтийских губерниях (ст. 327-341) и в Сибири (ст. 358-400), или же получат наконец более ясное и наглядное очертание, как, напр., в отношении земель казачьих войск (ст. 401). Во всяком случае, это объединение отдельных местностей империи с прочими ее частями, в отношении отбывания всякого рода повинностей, при настоящем размещении статей устава, повлечет изменение нумерации статей как этого раздела, так неизбежно и следующего за ним раздела пятого, в котором, при ином размещении разделов, нумерация статей могла бы и не изменяться.

В этом разделе IV введены в первый раз правила о земских повинностях в областях Сыр-Дарьинской, Ферганской и Самаркандской, а также в областях Акмолинской, Семипалатинской, Семиреченской, Уральской и Тургайской на основании законов 1886 г. июля 12 (N 3814) и 1891 г. марта 25 (7574), из которых первый не был включен в сводное продолжение 1890 года к уставу о земских повинностях. Помещение этих узаконений, относящихся до местностей, относительно недавно присоединенных к империи, делает еще более поразительным содержание всей главы четвертой того же раздела, состоящей всего из одной статьи*(225), указывающей на то, что в областях Терской и Кубанской, в области войска Донского и в землях прочих казачьих войск земские повинности отбываются на основании особых положений и правил. Появление такой статьи в новом издании устава о земских повинностях объясняется, конечно, тем, что земли и области казачьих войск состоят преимущественно в заведовании военного ведомства, которое с 1868 года (след., более тридцати лет) все производит или пытается производить в отношении казачьих войск и их земель разные преобразования, но не может прийти к окончательному их завершению. По этой причине, за силой состоявшегося еще 5 июня 1869 года высочайшего повеления*(226), приостановлено составление продолжений к узаконениям по уставу о благоустройстве в казачьих селениях и по учреждению гражданского управления казаков. Несоставление своевременно продолжений делает до крайности затруднительным с точностью определить, какие статьи устава о повинностях изд. 1857 года, относящиеся до земских повинностей в казачьих войсках*(227), действуют в настоящее время в этих войсках. Это и побудило, вероятно, гг. составителей нового устава о земских повинностях ограничиться в отношении казачьих земель одной подобной ссылочной статьей и не откладывать на неопределенное время - до совершения преобразований казачьих войск и их земель - выход в свет нового издания устава. Это, конечно, очень хорошо и может, в свою очередь, повлиять и на ход работ по преобразованию по казачьим войскам, что, конечно, весьма желательно.

В начале следующего 1900 года отделение Свода законов при Государственном совете завершило и другой труд, начатый еще кодификационным отделом, именно: оно составило новое издание IX тома Свода законов, т.е. законов о состояниях. Это издание, также 1899 г., удержало во многом систему предшествовавших ему изданий IX тома, сделав некоторые изменения, впрочем, незначительные, в видах большей последовательности изложения в разделе о дворянстве и включив в этот раздел подробные правила об обряде выборов на дворянских собраниях, помещавшиеся некогда в уставе о службе гражданской по выборам. Также поправлены ошибки и недосмотры предшествовавших изданий, как, напр., исправлена статья 34 (по изд. 1857 г.), буквально соответствовавшая ст. 27 издания 1832 года, с цитатой 1815 года.

Этот указ 1815 года является дополнением к пункту 20 статьи 92 жалованной грамоты дворянству 21 апреля 1785 г., не внесенному своевременно в первое издание свода. По собранным сведениям оказалось, что Правительствующий сенат при утверждении в правах потомственного дворянства руководствуется и по настоящее время этим пунктом. На этом основании отделение Свода законов, составляя новое издание тома IX, вполне правильно изложило ст. 24 тома IX (соответствующую ст. 34 издания 1876 г.) на основании жалованной грамоты 1785 г., то есть на основании закона еще XVIII столетия, впрочем, подтвержденного отчасти высочайше утвержденным мнением Государственного совета 20 апреля 1834 г. (7007), вошедшим в статью 1106 тома IX издания 1876 г. (в изд. 1899 г. это статья 362).

Равным образом не ускользнуло от внимания отделения Свода законов и то, что ст. 310 т. IX (изд. 1876 г.), основанная также на той же жалованной грамоте 1785 г. (ст. 16), не вполне выражает содержание указанной статьи грамоты, именно: опущено правило, что с дворянами служащими поступается во всех штрафах так, как по нашим военным правилам поступается с обер-офицерскими чинами (правило это между тем было в соответствующей ст. 137 т. IX, изд. 1832 г.). Однако отделение Свода законов, ввиду предпринятого ныне общего пересмотра постановлений о дворянстве, признало необходимым сохранить в новом издании тома IX статью 310 (изд. 1876 г.) без всякого изменения и перепечатало оную в виде ст. 76 нового издания*(228).

Изложение правил о личном участии при выборах в должности на дворянских собраниях (ст. 102 изд. 1876 г.) вызвало особое представление государственного секретаря в Государственный совет, по которому состоялось высочайше утвержденное мнение совета 31 мая 1899 г. (Собр. узак. N 1096), окончательно разрешившее в законодательном порядке вопрос о том, каким земельным цензом должны обладать дворяне-землевладельцы для участия в дворянских выборах как непосредственно, так и через уполномоченных, то есть цензом ли, определенным согласно ст. 102 т. IX изд. 1876 г., по прежде действовавшему положению о земских учреждениях 1864 г., или же цензом, определенным в 1890 г. новым положением о губернских и уездных земских учреждениях (заменившим собой вполне положение 1864 г.), по которому ценз, дающий право на участие в земских выборах, подвергся изменению сравнительно с цензом, показанным в расписании, приложенном к прежнему Земскому положению 1864 г. Вопрос этот восходил также на разрешение Правительствующего сената, распубликовавшего свое по этому вопросу определение 10 октября 1895 г. (Собр. узак. 1897 г. N 1471), которым разъяснено, что, со введением в действие положения о земских учреждениях 1890 г., правом участия в дворянских выборах пользуются дворяне, владеющие в уезде на праве собственности количеством земли, дающим непосредственное право на избрание гласных в уездные собрания по правилам упомянутого положения, а не на основании правил 1864 г., утративших свою силу за введением в действие положения 1890 г.

Хотя это разъяснение Правительствующего сената было признано соответствующим современному положению вопроса о поземельном цензе и министром юстиции, и министром внутренних дел, тем не менее, признавая, что правила о выборах, изложенные в ст. 102 (изд. 1876 г.), могут быть изменены только в законодательном порядке, г. государственный секретарь входил с надлежащим представлением в Государственный совет, по которому и последовало высочайше утвержденное мнение совета (сходное с вышеприведенным разъяснением Сената), на основании которого и изложена ст. 118 т. IX (нового издания), соответствующая ст. 102 изд. 1876 года.

Раздел второй - о духовенстве - не представляет в изложении своем каких-либо существенных отступлений от соответствующего ему раздела по изданию 1876 г.; обратим только внимание на очень удачное изложение ст. 395, давшее возможность одной этой статьей заменить до двадцати трех статей того же раздела прежнего издания, а также на составление нескольких общих положений, предшествующих постановлениям о духовенстве каждого из исповеданий в отдельности (таких общих постановлений (ст. 393-404) в издании IX т. 1876 г. вовсе не было). В эти общие положения выделено из отдельных глав о различных родах духовенства все то, что имеет общее значение для всех или для большинства духовенства христианских исповеданий, причем на правила, повторяющиеся в других уставах по принадлежности, сделаны лишь ссылочные указания; правила же, не содержащиеся в других частях свода или относящиеся по преимуществу до прав состояния, приведены буквально на основании законоположений, указанных в цитатах. Этот прием изложения статей этого раздела дал возможность уменьшить число оных на 45 (вместо прежних 154 ст., с 339 по 492 по изд. 1876 г., в новом издании их всего сто восемь, 393-501).

Несравненно большим изменениям подвергся следующий затем раздел третий - о городских обывателях. Еще по городовому положению 21 апреля 1785 г. (П. С. З. N 16188) городские обыватели каждого города составляли отдельное общество, которое заведовало делами и хозяйством всего города посредством особого органа - городской думы, ведавшей также и дела отдельных городских сословных обществ. Участие в городском управлении обусловливалось принадлежностью к городскому состоянию исключительно. Постепенно это изменялось в некоторых городах и наконец Городовым положением 16 июня 1870 г. (N 48498), все городские жители, владеющие в городе недвижимой собственностью определенной ценности, получили право участвовать в управлении городом, независимо от того, к какому сословию они принадлежат. Заведование делами отдельных городских сословных обществ было изъято из обязанностей собственно городских управлений и передано ведению подлежащих сословных управлений: купеческого, мещанского и ремесленного. Но это Городовое положение 1870 г. вводилось постепенно и довольно медленно, так что во время составления нового издания IX т., в 1875 г., едва ли еще не в большинстве городов всей империи действовало прежнее Городовое положение, изложенное в подлежащих статьях IX т. изд. 1857 г. и в продолжениях к оному, и только в относительно немногих городах было введено Городовое положение 1870 г. Поэтому в IX т. изд. 1876 г. включены были не только правила второго рода, то есть о порядке заведования делами отдельных городских обществ, как в местностях, где введено Городовое положение 1870 г., так и в тех, где оно не введено, но также и правила об участии городских обывателей в заведывании делами всего города в тех местностях, где не введено положение 1870 г., так как в городах этих сохранялся прежний сословный характер городского управления, устраненный вовсе в местностях, в которых введено Городовое положение 1870 г.*(229) В течение почти четверти века это положение вводилось все более и более в различных городах, а затем в 1892 г. июня 11 (N 8708 П. С. З., III) оно было опять изменено, причем, однако, удержано в целости начало всесословности. Таким образом, в настоящее время городское состояние вообще утратило свою первоначальную сплоченность и повсеместно распалось на несколько самостоятельных сословных обществ: купеческое, мещанское и ремесленное, которые и ведают только своими сословными делами. Городскими же делами заведуют особые учреждения, действующие по правилам 11 июня 1892 г., примененным в настоящее время почти ко всем городским поселениям империи, за исключением весьма немногих, которые остаются устроенными еще на основании прежних правил и являют собой не столько изъятия из общих правил Городового положения, сколько остатки прежнего дореформенного устройства городского самоуправления, имеющие притом местный характер. Такие особенные городовые управления встречаются в Кавказском крае, Сибири, Туркестанском крае, Закаспийской области.

Подобная система законодательства - вводить новые общие для всей империи законоположения не вдруг, а постепенно в отдельных местностях - до крайности увеличивает объем свода и затрудняет кодификацию, которая обязана наряду с новыми законоположениями сохранять и прежние, ими заменяемые, и в то же время согласовать целые ряды статей в разных томах с новыми законоположениями, так чтобы те же статьи сохраняли свою силу вполне в отношении тех местностей, на которые новые законоположения не распространяются. При этом едва ли новое законоположение будет через много лет применено ко всем местностям империи, возникает опять их пересмотр, переделка и т.д.; словом сказать, сизифова работа вполне.

При новом издании законов о состояниях, ввиду почти повсеместного теперь введения Городового положения, оказалось возможным вовсе исключить главу 7 раздела III об изъятиях из общих правил о городских выборах, постановленных для некоторых городов в Сибири, Кавказском и Закавказском крае (ст. 685-699 по изд. 1876 г.), так как большинство правил утратили всякое значение в настоящее время, а остальные, весьма немногие, имеются в уставе учебных заведений. Затем из главы 6 о должностях общественного управления, коим определяются лица по выбору не всего городского общества, исключены статьи о гласных городской думы, основанные на законах 1785 и 1832 годов, не имеющие более применения в настоящее время; прочие же статьи этой главы о должностях по управлению купечества, мещанства, ремесленников (661-864) сведены вместе с другими постановлениями об этих видах городских обывателей в одну главу, озаглавленную "Об обществах городских обывателей". Статьи глав 4 и 5 по изд. 1876 г. о правах городского состояния в составе городских обществ и о службе по выборам городских обществ и о службе по выборам городских обывателей (ст. 566-655) перенесены, за исключением весьма немногих (как-то: 566, 574, 587, 604, 607, 610), из текста свода в приложение к примечанию 1 ст. 582 (изд. 1899 г.)*(230), так как эти статьи, со времени издания положения городового 1870 года, утратили свое значение в отношении общественного устройства городов, пользующихся новым Городовым положением, и могут иметь применение лишь к тем немногим городским поселениям, которые остаются устроенными на основании прежних правил.

Раздел 4 о сельских обывателях, существовавший в томе IX как в издании 1857 года, так и во всех ему предшествовавших, подвергся всего более изменению вследствие различных положений, изданных в 1861 году, а также и в последующие годы, в видах устройства быта сельского населения империи. Это вызвало еще в 1876 году новое издание IX тома, причем все статьи, относящиеся до прав состояния сельских обывателей и заключающиеся в новых изданных о них законоположениях, были внесены в раздел 4 этого тома. Вместе с тем были исключены из свода все отмененные сими последними статьи о людях крепостного состояния, об обязанных крестьянах и о разного рода сельских обывателях, водворенных на землях казенных, владельческих и т.п. (то есть главы с 3 по 7 раздела IV, по изд. 1857 г.). Таким образом, в издании IX т. изд. 1876 года в разделе IV остались две главы, из коих в первой - о разного рода сельских обывателях - излагалось о вступлении в сельское состояние, сообщении и оставлении оного, а также о личных правах и обязанностях сельских обывателей; другими словами, содержание этой первой главы раздела IV в издании тома IX 1876 г. вполне соответствовало главам 2-й и 1-й того же раздела по изд. 1857 г., соединенным вместе. Во второй же главе излагались особые правила о сельских обывателях, основанные на узаконениях, изданных ранее 1861 года, но сохранявших силу в отношении некоторых видов сельских обывателей и за изданием узаконений 1861 года и последующих годов (как-то: о малороссийских казаках, о половниках, о временно обязанных крестьянах и поселянах, о башкирах и т.д.). При издании тома IX в 1876 году признавалось необходимым изложить в оном статьи, определяющие права состояния сельских обывателей в том еще соображении, что в составляемом в то же время новом издании общего губернского учреждения (т. II, ч. 1) включены были, согласно системе этого тома, установленной еще в 1832 году, все правила об учреждении общественного управления сельских обывателей (см. ст. 2183-2237 т. II изд. 1876 г.)*(231), заимствованные преимущественно из общего положения о крестьянах 19 февраля 1861 года (N 36657) и других законоположениях о крестьянах, изданных в то же самое время, в полном объеме, в виде особого приложения к тому IX законов о состояниях. В этом особом приложении, на основании высочайше утвержденного мнения главного комитета об устройстве сельского состояния, признавалось необходимым сохранить без изменения изданные в 1861 году о крестьянах положения, не разрывая органической между ними связи. Это обусловливалось преимущественно необходимостью предупредить недоразумения, могущие возникнуть как вследствие размещения статей положений при их кодификации, так и потому, что при размещении статей могла бы встретиться надобность изложить статьи в ином, отличном от первоначальной их редакции виде.

Таким образом, неизбежно явилась повторяемость статей одного и того же содержания; статьи буквально сходного содержания излагались и в особом приложении к тому IX законов о состояниях, а также в общем губернском учреждении и в самом IX томе; этим немало увеличивался объем самого свода и число статей оного. На эту повторяемость обращено было внимание при издании общего губернского учреждения в 1892 году, и для ее отстранения найдено нужным весь 4-й раздел книги 4-й об общественном управлении сельских обывателей исключить вовсе из состава тома II. Таким образом, повторяемость была отвращена, но зато и система общего губернского учреждения нарушена; она осталась без конца, заканчиваясь обязанностями уездной полиции, тогда как на деле последней инстанцией является волостное правление и сельский староста, о которых ровно ничего не говорится в новом издании общего губернского учреждения, а только в статьях 18 и 21 (содержащих в себе одну ссылку на особое приложение к законам и состояниях) упоминается о них в общем перечислении различных органов административного управления губернией.

Этот прием исключения статей, во избежание напрасного их повторения, примененный к статьям общего губернского учреждения, предрешал судьбу статей о сельских обывателях, помещенных в томе IX, при новом его издании; они также подлежали исключению, тем более что на точном основании п. б статьи 4 высочайше утвержденного мнения Государственного совета о переработке Свода законов Российской империи (П. С. З. N 3261) повторения подлежат обязательному исключению из Свода законов при новом его издании. Это и исполнено в новом, лежащем перед нами издании тома IX, причем, однако, вышеприведенное правило об исключении не проведено безусловно и многие статьи нового издания тома IX по-прежнему являются буквальным повторением статей, заключающихся в особом приложении, как, например, ст. 677, 678, 684, 687 (они являются буквальным повторением статей общего положения о крестьянах 1861 г., ст. 25, 33, 34, 36, которые и находятся в особом приложении). При строгом применении правила не допускать в своде повторения статей одинакового содержания, - весь раздел IV о сельских обывателях в настоящее время состоял бы из весьма немногих статей, относящихся только до крайне незначительного числа сельских обывателей, которых крестьянская реформа 1861 года не коснулась; о большинстве же сельских обывателей нельзя было бы упомянуть, ибо все правила о них имеются в особом приложении к законам о состояниях. Составители нового издания тома IX отступили от такого строгого применения правила неповторяемости статей. С другой же стороны, в текст тома IX перенесены из особого приложения к законам о состояниях в первый раз правила о добровольном переселении сельских обывателей и мещан на казенные земли, изложенные в приложении к примечанию 2 при ст. 33 общего положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости, по продолжениям 1890 и 1891 годов, а также правила о поселении в Амурской и Приморской областях, о водворении нижних воинских чинов в районы Сибирской железной дороги и об устройстве переселенцев Алтайского округа ведомства кабинета Его Императорского Величества. Это, конечно, вполне правильно и весьма целесообразно ввиду чрезвычайной важности, которую приобретают правила о переселении вообще в настоящее время. Подобного рода правила, конечно, по системе изданий свода 1857 г., должны были бы быть включены во вторую часть тома XII, в устав о благоустройстве казенных крестьян, в котором имеется особая глава (4-я) о переселении государственных крестьян из 79 статей (ст. 24-103 устава изд. 1857 г.). Устав этот в настоящее время, за последовавшими с 1864 года преобразованиями в устройстве быта государственных крестьян, почти полностью отменен и нового издания оного не предвидится.

Отрадным явлением в новом издании тома IX является приложение к статье 690 (примечание 2), в котором изложены правила о колонистах Кавказского края. В издании свода 1857 г., во второй части XII тома находился подробный устав о колониях, не представлявший собой, однако, какого-либо цельного положения о колонистах, но только свод различных привилегий, данных разновременно иностранным выходцам, выразившим желание поселиться в различных местах империи. В 1871 году (П. С. З. N 49705) были изданы особые правила о колонистах, водворенных на казенных землях в пределах европейской империи и тогда же предоставлено было министру государственных имуществ, по соглашению с главноуправляющим II отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии и министром внутренних дел, войти в пересмотр устава о колониях с тем, что если в сем уставе окажутся такие правила, кои сохраняют свою силу и при действии новых о бывших колонистах правил, то сообразить возможность перенесения сих правил в подлежащие части Свода законов с отменой затем особого о колониях устава. После переписки с указанными министрами часть этой задачи была совершена еще кодификационным отделом при Государственном совете, признавшим возможным статьи устава о колониях, сохраняющие силу по преимуществу в отношении колонистов, устройство быта коих не преобразовано правилами 1871 года, распределить по подлежащим томам Свода законов, что и выполнено в сводных продолжениях 1886-1890 годов. Остальные же статьи устава о колониях, применяемые к колонистам Кавказского края и к евреям-земледельцам Херсонской и Екатеринославской губерний, предполагалось собрать в одно приложение и поместить к одной из статей тома IX законов о состояниях. По надлежащем сношении это и осуществлено в новом издании IX тома, причем правила устава о колониях, применяемые к колонистам Кавказского края, помещены в приложении к статье 680 (примеч. 2), а применяемые к евреям-земледельцам Херсонской и Екатеринославской губерний - к приложению к ст. 808 того же тома IX, в которой говорится о евреях. Устав о колониях утратил вполне свое значение и изъят из состава свода, ввиду распределения содержавшихся в нем постановлений в подлежащие части свода (см. Собр. узак. 1902 г., N 775 и продолжение к Своду законов изд. 1902 г.).

Что же касается раздела пятого нового издания тома IX, в котором, по примеру прежних изданий, содержатся правила об инородцах, обитающих в Российской империи, в том числе и евреях, то раздел этот являлся всегда каким-то отрывочным. Он содержал в себе неизвестно почему правила только о весьма немногих инородцах, обитающих в пределах империи (указанных в первой статье раздела) и, умалчивая о многих других подобных же инородцах (как-то: бурятах, вогулах, вотяках, тунгусах и пр.), наводил невольно на мысль: чем заслужили такое к себе внимание инородцы, о которых упоминается в своде, и зачем о них именно говорить в своде, если можно не упоминать о многих других инородцах совершенно безопасно? Кроме того, раздел об инородцах содержал в себе всего менее статей, касающихся прав состояния этих инородцев, то есть статей, в которых бы говорилось о приобретении, сообщении и прекращении прав состояния инородцев, о личных их правах в особенности и т.д. (вероятно, потому, что все это оставалось неизвестным), так что большая часть статей об инородцах без всякого труда была перемещена во второй том Свода законов, в издание оного 1892 года, в особую часть под заглавием "Положение об инородцах", ввиду желательности сосредоточить все правила об инородцах в одном положении. В настоящем новом издании тома IX в главе 1 раздела V об инородцах имеется всего пять статей, относящихся до инородцев (за исключением евреев), и из числа этих пяти статей две без цитат и без всякого ущерба могут быть исключены, как составленные редакцией этого раздела. Остальные же три статьи едва ли могут дать какое-либо понятие о правах состояния инородцев нашей империи и скорее могут ввести в различные заблуждения*(232). Казалось бы, что не может возникнуть никаких затруднений или недоумений, если бы эти три статьи исчезли не только из IX тома, но и из Свода законов вообще. Словом сказать, весьма желательно, чтобы различие в правах подданных государства, исключительно основанное на этнографических признаках их происхождения, совершенно исчезло бы в наше время из Свода законов.

Но ежели нежелательно основывать различие в правах состояния подданных государства на этнографических их отличиях, то тем менее, в XX веке, желательно основывать эти различия на религиозных верованиях обывателей, особенно когда провозглашается веротерпимость и что все, не принадлежащие к господствующей церкви, подданные Российского государства пользуются каждый повсеместно свободным отправлением их веры и богослужения по обрядам оной (ст. 44 и 45 Основных госуд. законов, изд. 1892 года). Между тем глава вторая раздела пятого о евреях (и притом не всех, а только евреях-талмудистах; евреи-караимы не приравниваются к евреям, о которых говорится в IX томе) вызвана тем, что считается необходимым известному и притом значительному числу подданных государства предоставить*(233) особые права состояния единственно только потому, что они держатся иных религиозных воззрений и славят Бога Всемогущего иным языком, по закону и исповеданию праотцев своих, благословляя царствование российских монархов (ст. 45 Основ, законов, изд. 1892 г.). Стоит только лицу, принадлежащему по исповеданию к числу тех, для которых изданы статьи главы второй раздела 5, отречься от исповедания своих праотцев, и он немедленно освобождается от силы действия означенных статей и вступает в тот общий разряд обывателей, на которых действие статей упомянутой главы второй не распространяется, к великому их удовольствию, конечно. Очевидно, можно пожелать отмену всех этих статей 2-й главы, составленных в кодификационном отношении с необычайной ясностью и с большим кодификаторским искусством, несмотря на то, что различные законоположения, служащие им основанием, особенно изданные в последние двадцать лет и притом с целью более значительных ограничений прав евреев, скорее затрудняли дело кодификации, нежели его облегчали.

В том же году составлено новое издание устава о гербовом сборе. В следующем 1901 г. были обнародованы: а) новое учреждение Государственного совета, высочайше утвержденное 30 марта 1902 г., в день истекшего столетия существования этого учреждения; б) новое издание 1-й части т. X Свода гражданских законов. В этом издании сохранена нумерация статей, установленная еще изданием 1887 года, что, конечно, очень удобно для практики, тем более что эта часть свода уступит скоро место новому гражданскому уложению, которое составляется более двадцати лет. В новое издание 1-й части тома X вошло также положение о казенных подрядах и поставках. Распространение судебной реформы 1864 года на различные местности империи и положения о нотариальной части на все губернии и области империи вызвало немало изменений в статьях тома X и в особенности в приложении к статье 708 оного. Из числа 144 статей этого приложения в настоящем издании сохранено только 24, и можно полагать, что и они скоро исчезнут из свода, ввиду предпринятых по Министерству финансов работ по преобразованию биржевого нотариата; в) кроме того, в том же 1900 г. явилось новое издание устава строительного (т. XII ч. 1), значительно измененного изданными разновременно узаконениями и преимущественно Земским и Городовым положениями. В 1902 г. явился давно ожидавшийся устав о векселях.

В части 1 т. XI Свода законов изд. 1893 года помещен устав о векселях, состоящий из 120 статей с приложениями, основанных по преимуществу на законоположении 25 июня 1832 года (П. С. З. N 5462). Недостатки этого устава и несоответствие его современным требованиям торговли побудили еще в 1847 году приступить к его пересмотру и составлению проекта нового устава о векселях. Труд этот был возложен на существовавшее в то время II отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии, которое в 1860 г. препроводило на заключение биржевых комитетов, отделений коммерческого и мануфактурных советов, коммерческих судов, а также к некоторым должностным лицам, по служебным занятиям своим близко знакомым с производством торговых дел, - составленный им проект вексельного устава. Доставленные вышеуказанными местами и лицами замечания к проекту рассматривались во II отделении при участии различных сведущих лиц и представителей от купечества, после чего самый проект был исправлен и во многом изменен, а затем передан на рассмотрение Министерства юстиции и финансов, после чего при Министерстве юстиции в 1882 году было образовано, под председательством В.В. Фриша (ныне уже умершего), особое совещание, для соображения всех имевшихся в то время редакций проекта устава о векселях. Установленное совещанием изложение проекта было опубликовано во всеобщее сведение и переведено на французский и немецкий языки. Это доставило возможность получить большие отзывы и замечания на проект не только от отечественных юристов и практиков, но также и от иностранных ученых, как, например, профессора Кона, Гольдшмидта, Вехтера, Эндемана и др. На основании этих новых данных проект был переработан и внесен министрами юстиции и финансов в 1884 году на рассмотрение Государственного совета, который в 1890 году приступил к обсуждению оного в особом совещании при участии сведущих лиц, - представителей судебного ведомства, государственного и частных банков и московского биржевого комитета. Протоколы этих совещаний были препровождены на предварительное рассмотрение Министерства финансов, которое вследствие этого представило в 1894 году вновь выработанный им проект вексельного устава. Согласование этого проекта с проектом 1884 года было возложено на образованные при Государственном совете, а затем при Министерстве юстиции особые комиссии, результатом трудов которых явился новый проект вексельного устава, внесенный в Государственный совет в 1899 году. Этот проект обсуждался в особых совещаниях при Государственном совете, затем в соединенных его департаментах и общем оного собрании и удостоился высочайшего утверждения 27 мая 1902 года*(234). Новый устав содержит в себе всего 126 статей, с небольшим числом приложений, состоящих исключительно из различных форм векселей и надписей. Статьи устава основаны большей частью на иностранных вексельных законодательствах, преимущественно же общегерманском, а также на постановлениях устава вексельного 1832 г., в особенности по вопросу о векселеспособности. Насколько этот устав вексельный удовлетворит потребностям русского общества и насколько он будет соответствовать установившимся уже в нашем отечестве торговым обычаям и порядкам - очевидно, покажет лучше всего опыт, применение его на деле. Поэтому, не решаясь что-либо говорить о самом уставе, обратим только внимание читателей на то, что новый устав не требует помещения в векселе оговорки о получении валюты и исключает все правила о валютных отношениях и о предшествующих выдаче векселя сделках. Равным образом этот устав облегчает выдачу и обращение векселя и определяет точнее принадлежности векселя и других вексельных заявлений; он стремится сделать передачу векселя от одного лица к другому в собственность более легкой и удобной. Он выясняет и даже усиливает ответственность лиц, учинивших вексельную надпись и не допускает более в пользу обязанных по векселю лиц дней отсрочки или обождания; устав постановляет, что с наступлением срока платежа векселедержатель вправе требовать удовлетворения по векселю. Кроме того, по новому уставу установляются более точные и подробные правила, облегчающие векселедержателю как передачу векселя, так и получение удовлетворения по оному. Кроме того, в новом уставе удовлетворено неоднократно высказываемое желание (особенно представителями купечества), чтобы правила о векселях простых и переводных были изложены раздельно и чтобы на первый план были поставлены простые векселя, а затем переводные. У нас, как известно, во внутренней торговле почти исключительно употребляется простой вексель. Таким образом, в новом уставе имеются два главных раздела, именно: первый - о простых векселях (статьи 3-85) и второй - о переводных векселях (статьи 86-126). Каждый из разделов подразделяется на пять глав, именно: 1-я - о составлении и обращении векселя, 2-я - об ответственности и удовлетворении по векселям, 3-я - о совершении протеста векселей, 4-я - о сроках для предъявления исков по векселям и 5-я - особенные правила, как-то: об утраченных векселях, о применении иностранных и местных законов, об образцах переводных векселей... Нельзя не пожалеть, что этот устав не распространяется на всю империю. Новый устав о векселях, как выражено в п. XIV высочайше утвержденного мнения Государственного совета 27 мая 1902 года, вводится в действие с 1 января 1903 года повсеместно, за исключением великого княжества Финляндского и губерний царства Польского.

Из объяснительных записок к уставу усматривается, что при его начертании имелись в виду следующие главные задачи: 1) соблюдение интересов торгового оборота и кредита, 2) возможно полное обеспечение свободной обращаемости бумаг, составляющих предмет устава, 3) усвоение наиболее целесообразных начал, свойственных европейским уставам, насколько они могли быть согласованы с потребностями внутреннего отечественного быта и сношениями с иностранными государствами, и 4) устранение излишней регламентации, как стеснительной и для вексельного оборота, и для судебной практики.

Не можем не заметить, что нам не встретилось указание, что новый вексельный устав 1902 года издан взамен находящегося теперь в Своде законов т. XI ч. II изд. 1893 года и вполне заменяет собой устав вексельный 1893 года, который должен считаться поэтому отмененным. Этого необходимого при издании всякого закона указания не встречаем мы и в высочайше утвержденном мнении Государственного совета 27 мая 1902 года, в котором ни единым словом не упомянуто о вексельном уставе, ныне действующем (т. XI, ч. I, С. 3. 1893 года); его словно не существовал никогда; но зато указано об изменении статьи 193 положения об управлении Туркестанским краем и статьи 68 учреждения сибирского и т.д.

В этом же 1902 г. последовало новое издание таможенного тарифа общего и конвенционного, утвержденного 29 апреля 1902 г. (см. Собр. узак. 1902 г., N 602), а затем обнародовано новое издание положений о сельском состоянии (Собр. узак. N 7745), в котором содержится ряд крестьянских положений, изданных в 1861 г. и последующих годах с целью определить обязательные отношения крестьян к владельцам земли, а также общественное их управление.

Чрезвычайная важность этих положений, а также желание сделать их наиболее доступными понятиям темного в те дни сельского населения и вместе с тем отвратить всякие недоумения и неправильные толкования при осуществлении этих положений на деле, побудили наше правительство в 1861 году, кроме общего положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости, издать ряд отдельных положений о крестьянах для различных местностей и разослать в каждую местность соответствующее и для нее исключительно изданное положение. Отсюда - не только множество местных положений, но и множество статей или правил в этих положениях, буквально между собой сходных, помещенных для удобства понимания мало развитого населения. Позднее были изданы также различные положения, определившие поземельные отношения различных других сельских обывателей, которые, не состоя в крепостной зависимости, были более или менее подчинены различным ведомствам и учреждениям и занимались также или земледелием, или другого рода работами на заводах, фабриках и т.д.

Все вышеупомянутые положения, подобно другим более или менее пространным законоположениям, помещались, в полном их объеме, в издававшихся своевременно продолжениях к Своду законов империи*(235), причем, на основании особого высочайшего повеления 1861 года, повелено было их включить без всяких изменений в так названное особое приложение к тому IX законов о состояниях, в котором, по изданию Свода законов 1857 года, имелся особый раздел IV, заключавший в себе правила о сельских обывателях (статьи 613-1207), большей частью измененные и отмененные вышеупомянутыми положениями о крестьянах 1861 и последующих годов.

При новом издании означенного тома IX законов о состояниях в 1876 году возникал вопрос, что делать с этими крестьянскими положениями, заключавшими в себе не только множество статей, сходных между собой, но и немало статей или измененных последовавшими узаконениями, или утративших всякое практическое значение ввиду того, что заключавшиеся в них правила имели только временное значение или были уже вполне осуществлены на деле. Особым журналом бывшего в то время главного комитета по делам сельского состояния, удостоившимся высочайшего утверждения в 1876 году, было признано необходимым сохранить в особом приложении к IX тому без изменения изданные с 1861 года о крестьянах положения, не разрывая органической между ними связи. Это обусловливалось преимущественно необходимостью предупредить недоразумения, могущие возникнуть как вследствие размещения статей положений при их кодификации, так и потому, что при размещении статей могла бы встретиться надобность изложить статьи в ином, отличном от первоначальной их редакции виде. Таким образом, в 1876 году, при новом издании различных томов Свода законов изд. 1857 г., в том числе и тома IX законов о состояниях, появилось, в виде объемистой толстой книги, так называемое особое приложение к тому IX, или положения о сельском состоянии. Оно имело до 777 страниц текста, заключало до 21 отдельных положений и множество статей (до двух тысяч статей текста), со значительными приложениями. Это особое приложение издания 1876 года содержало в себе, вопреки системе свода, созданной известным графом Сперанским, много статей: 1) утративших всякое значение и помещенных для сохранения органической связи между статьями и нумерации самих статей; 2) много статей, почти буквально сходных со статьями других частей свода; 3) много статей, буквально сходных между собою и совершенно напрасно увеличивавших только объем особого приложения; 4) много статей и постановлений временных, не имевших уже применения на деле.

После 1876 года было также издано несколько совершенно новых положений о различных сельских обывателях (как-то: об устройстве: половников Вологодской губернии, единоверцев и старообрядцев в губерниях северо-западных и белорусских, вольных людей в губерниях западных и юго-западных, чиншевиков западных и белорусских губерний и т.д.) и, кроме того, последовало немало изменений в законодательном порядке в положениях, изданных ранее, как, например, издано было в 1881 году положение об обязательном выкупе крестьянами их земель, положение о земских начальниках 1889 года и т.д. Все это изменяло и отменяло значительное число статей, содержавшихся в особом приложении, и делало крайне необходимым новое его издание. Поэтому еще кодификационный отдел при Государственном совете в 1882 году приступил к работам по переработке особого приложения к законам о состояниях, но не успел их довести до конца, за последовавшим его упразднением в 1893 году, и на долю вновь учрежденного отделения законов при Государственном совете выпало свершить, восемь лет спустя, новое издание особого приложения, после усиленных трудов, требовавших крайней осторожности и осмотрительности в переработке статей этой части Свода законов, во избежание возможности различных недоумений и толкований среди сельского населения.

Мы позволим себе, однако, предложить вопрос: необходимо ли удерживать довольно непонятное в настоящее время, чтобы не сказать более, название Особое приложение к законам о состояниях? Непонятно, как может быть приложение ко всем законам о состояниях вообще, к целому тому, без точного означения статьи или главы тома, к которому это особое приложение относится. Очень сомнительно, чтобы это приложение в чем-либо относилось до книги 2-й законов о состояниях (об актах состояний) или раздела 2-го (о духовенстве), или 5-го (об инородцах), или 6-го (о состоянии иностранцев), книги первой тех же законов о состояниях. Если такое название и было допущено лет сорок тому назад, то нет никакого логического основания его удерживать. Давно уже было высказываемо, что принятая в своде система разделяет тома на части и не допускает каких-либо приложений к томам; что соответственнее важности самих положений - или составить из них предмет особой части того же тома IX законов о состояниях, или же все различные положения о сельском населении соединить в один самостоятельный устав, который может быть назван сельским или сводом уставов сельских*(236). Это последнее представило бы то важное удобство, что все, составляющее особенность крестьянского быта, - их общественное управление, поземельные отношения и т.д., - было бы собрано в одном уставе, а не в каком-то особом приложении, получившем свое происхождение, так сказать, благодаря особенностям тех отношений крепостных крестьян к помещикам и к казне, которые существовали лет сорок тому назад, а теперь уже давно отошли в область преданий. Теперь этих особенностей отношений не существует: обязательных поземельных отношений нет со времени указа об обязательном выкупе земель крестьянского надела. Не существует и резкой черты, которой сословие сельских обывателей отделялось в прежнее время от прочего населения империи. Поэтому нет уважительных оснований к тому, чтобы законодательству, определяющему быт крестьянского населения разных частей империи, отводить какое-то особое место в составе общего свода и не включать в самый свод. Словом сказать, по нашему мнению, желательно упразднить самое название особого приложения к тому IX законов о состояниях и из положений, входящих в состав особого приложения, образовать особую 2-ю часть этого тома, еще более сократив число статей оных.

Изданное вновь особое приложение разделяется на семь книг, причем непосредственно после каждой книги, помещены соответствующие статьям приложения, а самая нумерация статей идет по каждой книге отдельно, так что в одном томе имеется множество статей с одной и той же нумерацией. Это своего рода новшество*(237) и неудобное, и бесцельное. Оно затрудняет до крайности приискание самих статей и еще более делаемые на них ссылки. Такой прием мог быть допущен и объясним только в том случае, если бы им достигалось сохранение прежней нумерации статей особого приложения, о которой нередко очень заботятся. Но этого именно и нет. В новом издании особого приложения ни одна статья содержащихся в нем положений по своей нумерации не соответствует нумерации статей положений, входивших в состав особого приложения издания 1876 года, а потому ничто не препятствовало установить одну сплошную нумерацию статей всех семи книг особого приложения издания 1902 года, тем более что и число всех статей не особенно значительно; их всего около 2555*(238). Упомянутые выше книги расположены в следующем порядке: книга первая - общее положение о крестьянах (всего 494 статьи) - содержит в себе постановления о правах крестьян, об устройстве сельских обществ и волостей и общественного управления, о казенных сборах и земских повинностях, о мирских повинностях. В заключение этой книги изложены дополнительные к общему положению о крестьянах правила, т.е. относящиеся к устройству и управлению поселян-собственников, горнозаводских людей казенных горных заводов, крестьян в Сибири и сельского населения в Закавказье.

Нам казалось бы, что в этот раздел первой книги, с точно таким же успехом, могли бы быть помещены особенности устройства сельских и волостных обществ и общественного управления башкир, а также правила о повинностях и сборах с башкир, изложенные в книге седьмой. Давно было уже указано, что статьи 4-146 положения о башкирах июля 2-го 1865 г. (П. С. З. N 42282), вошедшие в состав особого приложения издания 1876 года (N XVI), являются, за самыми ничтожными изменениями, буквальным повторением статей 21-191 общего положения о крестьянах. Потому оба означенные положения были уже соединены в одно, при составлении бывшим II отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии нового издания общего губернского учреждения в 1876 году и составляли статьи 2133-2241 оного. Это совмещение двух положений в одно было сделано настолько удачно, что до последнего времени не вызывало никаких недоумений или исправлений по выходившим своевременно продолжениям Свода законов, а потому решительно непонятно, почему отделение Свода законов признало необходимым вновь напечатать эти статьи отдельно и тем увеличить только число статей, буквально между собой сходных в новом издании особого приложения, - что, очевидно, несогласно с высочайше утвержденными правилами о переработке Свода законов, выше нами приведенными.

Отметим еще, что в особом приложении, вновь изданном, везде встречается выражение крестьяне, между тем как в издании т. IX законов о состояниях 1899 г. постоянно встречается выражение сельские обыватели, причем из ст. 671 этого тома*(239) должно заключить, что последнее понятие гораздо шире первого, а потому и может возникнуть вопрос, насколько все сказанное о крестьянах применяется к сельским обывателям. Не лучше ли было принять одну терминологию и держаться ее как в IX томе, так и особом к нему приложении. Казалось бы, что ничто не препятствует держаться выражения сельские обыватели, в противоположность городским обывателям (см. ст. 502 и сл. того же IX тома).

Нельзя не заметить еще и следующего. При ст. 102 общего положения (см. особ. прил. I, общ. пол., ст. 102 изд. 1876 г.) было примечание первое о том, что до издания общего сельского судебного устава волостные суды, а также волостные старшины и сельские старосты, при определении меры наказаний, применяются к правилам, установленным в уставе сельском судебном для государственных крестьян (уст. казен. селений, ст. 440-536). Это примечание составлено на основании высочайше утвержденного положения главного комитета 27 июля 1861 г. (2-е П. С. З. N 37297). Прошло с того времени более сорока лет; никакого общего сельского судебного устава для волостных судов не составлено до сих пор и, по-видимому, никто и не принимался его составлять. Примечание, означенное выше, преспокойно и безобидно для всех, пребывало до наших дней при статье 102, а теперь при новом издании особого приложения (1902 года) вдруг перекочевало к статье 79 общего положения, к великому смущению волостных судов и старшин, а также сельских старост, привыкших читать это примечание сорок лет при статье 102. К чему это? - неизвестно; но можно утвердительно сказать, что это перенесение примечания от одной статьи к другой способствовать составлению сельского судебного устава нисколько не будет.

Следующая вторая книга имеет 130 статей и содержит в себе положение о выкупе крестьянами их наделов в собственность, т.е. правила о выкупной операции и о правах и обязанностях крестьян-собственников. За последовавшим еще в 1881 году указом об обязательном выкупе крестьянами их наделов, едва ли могут иметь применение, в настоящее время, правила о порядке совершения выкупа, изложенные в статьях 21-47 положения о выкупе (с. 113-120). Трудно допустить мысль, чтобы столь важный для благосостояния сельского населения указ не был приведен, повсеместно, в исполнение, в продолжение двадцати лет. Желательно уповать, что выкуп крестьянских наделов совершен повсеместно, а если в самых редких случаях, где-либо, этот выкуп, быть может, и не завершен еще, то едва ли из этого может вытекать необходимость сохранять в новом издании общего приложения статьи, имеющие только временное применение, и то в самых немногих случаях. Казалось бы, не лучше ли было, взамен этих статей, упомянуть более подробно о содействии, оказываемом правительством крестьянским обществам посредством крестьянского банка, при приобретении ими земель у частных владельцев (см. закон 1882 г. мая 18, П. С. З. N 894, а также 1895 года ноября 27-го, П. С. З. N 12195). Правила об этом банке изложены во 2-й части тома XI издания 1893 года в разделе седьмом устава кредитного. Но казалось бы, что о столь важном праве исключительно крестьян всех наименований (см. ст. I законов упомянутого выше раздела 7 устава кредитного) пользоваться содействием правительства к покупке ими земель в тех случаях, когда владельцы земель пожелают продать, а крестьяне приобрести оные, следовало бы подробнее упомянуть в особом приложении к законам о состояниях, в главе о правах крестьян по имуществу, а не ограничиваться двумя ссылочными примечаниями, сделанными при статьях 9 и 10 общего положения изд. 1902 года, которые вообще должно по возможности избегать. В томе же IX изд. 1899 г., в разделе IV в главе о правах сельских обывателей, как в особенности каждому лицу принадлежащих, так и в составе сельских обществ, ничего не говорится об этом исключительном праве крестьян.

Равным образом, вызывает недоумение, почему правила о разработке недр земель, принадлежащих сельским обществам (закон 2 мая 1895 года, N 11626), помещены в приложении к примечанию к статье 16 общего положения о крестьянах, а правила о порядке разрешения разработки ископаемых предметов (т.е. также недр земли) на землях, обложенных выкупными платежами, - помещены в приложении к примечанию 2 статьи 108 положения об откупе. Казалось бы, что правила о разрешении разработок ископаемых и недр земли могли бы с удобством быть помещены в одном месте.

В следующей затем третьей книге, имеющий 505 статей, изложены положения об установлениях, заведующих крестьянскими делами, т.е. положения о земских участковых начальниках, о губернских и уездных по крестьянским делам учреждениях, а затем о местных по крестьянским и поселянским делам установлениях в Закавказье, об установлениях по крестьянским делам в области войска Донского, в губернии Архангельской, области Акмолинской, временное положение о крестьянских начальниках и об установлениях, заведующих крестьянскими делами в области Амурской. Эта книга, безусловно прекрасно составленная, вызывает, однако, невольно два вопроса. Не правильнее ли было, согласно общепринятой в Своде законов системе, поставить эту книгу в самом начале, перед книгой первой, в которой излагаются по преимуществу правила волостного и сельского управления, или же непосредственно после первой книги? При таком размещении были бы приурочены к одному месту все правила, относящиеся до установлений, заведующих крестьянами и их крестьянскими делами. Между тем принятая отделением Свода законов система размещения отдельных положений нарушает этот порядок, вставляя без всякого логического основания положение о выкупе среди общего положения о крестьянах и положений об установлениях, заведующих крестьянскими делами, имеющими между собой несравненно более органической связи, нежели с положением о выкупе. Почему положение о выкупе должно быть помещено непременно между означенными положениями? Только потому, что так было сделано ранее: именно, при издании особого приложения в 1876 году, но к чему непременно это сохранять? Казалось бы естественнее, по самому ходу вещей, положение о выкупе поставить после всех местных положений о поземельном устройстве крестьян и поселян разных наименований, т.е. не только после третьей книги, но после книги шестой, так как, при освобождении крестьян, им прежде всего отводился поземельный надел, при посредстве созданных для этого различных учреждений и, только получив этот надел в натуре, по планам, крестьяне имели возможность приобрести его в собственность, при содействии положения о выкупе. Поэтому нам кажется более правильным и разместить означенные шесть книг в указанной последовательности. Слепо же держаться прежнего размещения едва ли необходимо.

Другое замечание, вызываемое этой третьей книгой, более законодательного характера. Неужели на самом деле необходима эта разнообразная номенклатура различных мест и должностных лиц, заведующих на деле одним и тем же, т.е. одними и теми же крестьянскими делами? Неужели необходимо безусловно, чтобы установления, заведующие крестьянскими делами, назывались в большинстве губерний - земские начальники; в Архангельской губернии и Акмолинской области - чиновники по крестьянским делам; в губерниях Тобольской, Томской, Енисейской, Иркутской и области Забайкальской - крестьянские начальники; в области Амурской - участковые пристава; в шести западных губерниях - мировые посредники и т.д. К чему это все? - только, чтобы сбивать людей и увеличивать напрасно число статей Свода законов, о необходимости уменьшения которых постоянно только говорят и пишут. Разве все эти установления и должностные лица не могут быть обозначены одними теми же наименованиями, причем различия в возлагаемых на них обязанностях и в предоставляемых им правах очень легко могут быть оговорены в подлежащих статьях, которыми определялась бы деятельность установлений, заведующих крестьянскими делами в империи. Равным образом желательно было бы не придавать различным законоположениям эпитет "временный", без точного означения срока их обязательной силы. Такой эпитет лишен всякого значения; на земле все временно и всякий закон имеет временную силу, т.е. доколе он не будет отменен. В Свод законов временные правила вносятся одинаково с положениями, которым не присвоено подобное название*(240). На этом основании включено в особое приложение и временное положение о крестьянских начальниках 1898 г. июня 2-го (15503) (см. особ, прил., книга III, пол. уст. крест., раздел VII, с. 224).

Следующие после этого книги: четвертая (имеет 787 статей), пятая (105 статей) и шестая (226 статей) заключают в себе правила о поземельном устройстве крестьян и поселян разных наименований, водворенных на владельческих землях (книга 4-я), на землях казенных (книга 5-я) и также (книга 6-я) в губерниях Тобольской, Томской, Иркутской, Енисейской и в Алтайском округе на землях кабинета Его Величества и в области Забайкальской*(241). Большинство статей книг 4-й и 5-й являются остатками целого ряда многостатейных положений, изданных разновременно с 1861 года, для определения поземельного устройства крестьян различных наименований. Из всего этого сонма статей по настоящее время сохраняет силу весьма небольшое их количество, около 900 статей*(242), не более, тогда как в особом приложении издания 1876 года с дополнениями к нему по продолжениям заключалось более двух тысяч статей.

Что же касается последней книги - седьмой (всего 303 ст.), то она содержит в себе положение о башкирах, состоящее из четырех разделов, причем разделы: второй - об устройстве сельских и волостных обществ и общественного управления - и третий - о повинностях и сборах с башкир - должны быть включены в общее положение о крестьянах, как об этом уже выше сказано. Раздел первый - о правах башкир личных, по состоянию и по имуществу, должен быть размещен по главам первой и второй раздела первого общего положения о крестьянах, так как башкиры наравне с крестьянами и поселянами разных наименований принадлежат, по ст. 671, т. IX, изд. 1899 года, к состоянию сельских обывателей, и нет никакой надобности, выделяя права состояния и по имуществу башкир в особую книгу, только поддерживать искусственно рознь племен, населяющих наше отечество, которое во всестороннем единении народов, в нем обитающих, находит прочное основание своему могуществу и залог дальнейшего его развития. Необходимо при всяком возможном случае уничтожать эти слабые признаки розни и всеми мерами объединять государство. Известно, что к числу таких мер, и весьма действительных, принадлежит единообразие в законах и равенство всех и каждого перед законом. С этой точки зрения, не можем не пожалеть и того, почему отделение Свода законов, положив столько труда на прекрасно составленное новое издание особого приложения к IX тому законов о состояниях, не признало возможным включить в оное также действующие узаконения о поземельном устройстве и общественном управлении крестьян в губерниях бывшего царства Польского. Составить это - отнюдь не превышает силы отделения Свода законов, а между тем такой труд устранил бы существующий в Своде законов пробел о крестьянах в губерниях царства Польского и ту аномалию, что одни части свода говорят об этих губерниях, другие - совершенно игнорируют их; в одном томе (т. II, ч. 1, изд. 1892 г.) говорится подробно не только о губернском и уездном управлении в губерниях царства Польского, но даже об учреждении общественного управления сельских гмин, о гминном сходе, войте, солтысах, об образовании сельских обществ (см. т. II, ч. 1, ст. 194-275), т.е. о предметах, входящих в состав книги первой особого приложения к IX тому изд. 1902 года, между тем как о поземельном устройстве этих сельских обществ в губерниях царства Польского в Своде законов совсем не упоминается. Это, очевидно, аномалия, которую желательно устранить в самом непродолжительном времени.

Равным образом было составлено в 1902 г. новое издание уставов об акцизных сборах (см. Собр. узак. 1902 г. N 22), а затем в 1903 г. было издано новое уголовное уложение, удостоившееся высочайшего утверждения 22 марта 1903 года. Оно имеет всего 687 статей и два приложения*(243). Составление этого уложения было возложено на особую комиссию, труды которой рассматривались различными ведомствами и подверглись пересмотру в особом совещании при Государственном совете, а затем в общем присутствии соединенных его департаментов и общих собраний оного. Срок приведения в действие будет, как выражено в указе, нами особо к тому назначен. Вероятно, поэтому и не указано определенно, что это уложение 1903 года вполне заменяет собою Уложение о наказаниях 1885 г., а встречается обычная фраза, что оно издается в изменение, дополнение и отмену подлежащих узаконений. Новое уложение отменяет ссылку в Сибирь и изменяет карательное лишение свободы, заменяя казарменное содержание арестантов одиночным на все время содержания их. Все это влечет за собой переустройство современной каторги, а также исправительных арестантских отделений. Поэтому министру юстиции предоставлено выработать меры к приведению тюремной части в соответствие с новым уголовным уложением и внести на законодательное рассмотрение, по сношении с подлежащими ведомствами*(244).

Эти разновременные издания различных томов одного и того же свода представляют некоторые неудобства при пользовании сводом законов. Казалось бы, что ничто не может препятствовать отпечатанию всего Свода законов единовременно в полном составе, что составляет предмет всеобщего желания, неоднократно уже высказанного. Для осуществления этого желания, конечно, необходимы довольно значительные денежные средства, без которых невозможно издать такое обширное собрание уставов и положений, и притом в весьма значительном количестве экземпляров. Но помимо этого, прежде всего безусловно необходимо, чтобы лица, стоящие во главе учреждения, на обязанности которого лежит осуществление подобного издания, были бы глубоко проникнуты убеждением в необходимости и практической пользе подобного издания, а не руководствовались бы ничем не доказанными, но самоуверенно высказанными фразами, что реформы, совершенные в нашем отечестве после 1857 года, изменили радикально наше законодательство, поколебали и разрушили систему и содержание свода*(245); что все надо сломать и строить новое здание, причем из свода Сперанского останется не много*(246); что свод, не имевший единства содержания, утратил внешнее единство и представляет картину постепенного разложения, и т.д.*(247) Все это высказывается без малейшего указания, в чем же именно поколеблена и разрушена система и содержание свода, то есть не указывается положительно, какие части свода (то есть отдельные его тома) или какие составные части отдельных томов или уставов, входящих в общую систему свода, разрушены преобразованиями, последовавшими в царствование императора Александра II. Между тем новейшие издания различных томов свода, сделанные как бывшим кодификационным отделом при Государственном совете, так и отделением Свода законов государственной канцелярии, выше нами упомянутые, представляют скорее доказательство совершенно противного, то есть что система свода нисколько не поколеблена, а содержание отдельных томов хотя и изменилось (потому что всякое преобразование в законодательстве прежде всего отражается в изменении предшествовавших ему законов), но вовсе не настолько, чтобы являлась надобность менять систему изложения каждого тома в отдельности. Так, для примера укажем на следующее. Граф Сперанский, как известно, все законы, собранные им в свод, разделил на восемь главных книг или разрядов, в числе которых книга вторая заключала в себе уставы о повинностях, именно устав повинности рекрутской и устав земских повинностей. Оба устава подверглись в царствование императора Александра II самым коренным переменам; устав повинности рекрутской вполне заменен уставом воинской повинности (главный закон 1874 г. января 1-го (52983), занявшим в общей системе свода место прежнего устава повинности рекрутской. Устав же о земских повинностях, не замененный в полном своем составе каким-либо цельным новым законоположением, подвергся одинаково столь существенным переменам, что являлась необходимость сделать новое издание оного, причем сохранено прежнее деление устава на разделы, а местами - и на главы. Но эти изменения нисколько не препятствуют тому, что в общей системе свода, начертанной графом Сперанским, устав о земских повинностях сохраняет и по настоящее время место, указанное ему творцом свода.

Точно так же, по начертанию Сперанского, книгу четвертую свода составляли законы о состояниях, в которых излагаются права и обязанности дворянства, духовенства, городских обывателей, сельских обывателей, инородцев, иностранцев, а также правила об актах состояний и устав о ревизии. Различные преобразования в царствование Александра II отменили и во многом существенно изменили множество статей тома IX; таковы: освобождение крестьян из крепостной зависимости в 1861 году и тесно связанные с этим законоположения об устройстве быта крестьян различных наименований (вошедшие в состав особого приложения к законам о состояниях), преобразование полиции в 1862 г., затем преобразование судебной части в 1864 году*(248), Городовое положение 1870 г.*(249) и т.д.; все они повлекли за собою изменение и исключение множества статей тома IX, но не нарушили нисколько ни основной системы этого тома (деления обывателей государства на сословия), ни даже дальнейших подразделений главных разделов на главы, в которых излагаются по-прежнему правила о приобретении прав состояния, о потере и восстановлении оных, о правах и преимуществах того или другого состояния как в общем его составе, так и в особенности каждому лицу принадлежащих. Это легко усмотреть, сравнив хотя бы оглавление тома IX Свода законов изд. 1857 года с таковым же издания 1876 года, при котором в состав IX тома был введен находившийся ранее в составе III тома (в уставе о службе гражданской изд. 1857 года) устав о службе гражданской по выборам, заключавший в себе до 966 статей, в числе которых было немало отмененных позднейшими узаконениями*(250).

Новое издание тома IX во многом удержало систему предшествовавших ему изданий того же тома, сделав, однако, некоторые изменения, впрочем, незначительные, в видах, конечно, большей последовательности изложения.

Нередко в доказательство полного разложения Свода законов и утраты им даже внешнего единства указывают на то, что изданные в 1861 и следующих годах крестьянские положения не вмещаются в рамки свода и составляют особое приложение к тому IX Свода законов. Но еще ничем не доказано, что означенные положения не могут быть на деле вмещены в рамки свода; никто не приступал к подобной работе и никто не делал попытки размещения различных отдельных положений по томам Свода законов, а все, по очень понятной причине, предпочитают держаться высказанного более четверти века тому назад начала сохранения в особом приложении к IX-му тому, без изменения, изданных в 1861 году положений о крестьянах, несмотря на то, что в настоящее время не только целые ряды статей этих положений, но даже и целые положения утратили во многом практическое значение и не имеют применения на деле. Казалось бы, все эти положения могли бы быть помещены частью во II-м томе свода (в общем губернском учреждении)*(251) и по преимуществу во 2-й части тома XII, образовав собой особый устав о благоустройстве крестьянского селения, так как все означенные положения, состоявшиеся с 1861 года, изданы, очевидно, с целью достижения благоустройства крестьянского населения.

Практическая же потребность в новом полном издании всего Свода законов лучше всего доказывается успехом, который имело издание Общего свода законов Российской империи, предпринятое товариществом "Общественная Польза". Это издание, отпечатанное в количестве 15 тыс. экземпляров, по цене в 15 рублей, разошлось так быстро, что уже через год приступлено было ко второму его изданию. Это лучше всего доказывает не только то, что подобное издание удовлетворяет настоятельной в нем потребности общества, но и то, что оно обладает всеми качествами, составляющими необходимую принадлежность изданий подобного рода. Но если частное лицо или несколько подобных лиц могли справиться с подобным трудом, то тем более общество вправе ожидать подобного же труда от правительственного учреждения, с этой целью основанного, - учреждения, располагающего по своему положению средствами и приемами, совершенно недоступными частным лицам, но весьма существенными для успеха издания.

Заявление о невозможности для подобного учреждения издать Свод законов в полном его объеме, равносильно, по моему мнению, признанию его неспособности к этому, а следовательно, и его бесполезности.

В заключение главы позволю себе сделать несколько выводов из вышеприведенного нами очерка разновременных изданий различных томов Свода законов изд. 1857 г.

Прежде всего обратим внимание на то, что из всех различных составных частей Свода законов изд. 1857 года оказываются неизданными вновь только вторая часть т. VIII - уставы счетные и два небольших устава, входящие в состав 1-й части тома XII, именно: уставы путей сообщения и устав почтовый - за совершающимся коренным пересмотром их в Министерстве внутренних дел и Главном управлении почт и телеграфов, и только к этим трем уставам и могут еще иметь применение изданные с 1857 года по 1895 год многочисленные продолжения к Своду законов, служащие предметом постоянных нареканий на свод и его систему.

Хотя Свод законов изд. 1857 г. и не был во всем его объеме издан вновь, но нельзя не указать, что некоторые составные его части, всего более и чаще подвергавшиеся изменениям, в силу беспрестанно появляющихся новых узаконений, были издаваемы заново по несколько раз; по два, по три (напр., устав ремесленный), по четыре раза (как-то: правила об акцизе с сахара) и даже по пяти и более раз (напр., устав о табачном сборе, устав об акцизных сборах, учреждение управления Кавказского края). Подобные издания, конечно, бесспорно полезные, делались для доставления большего удобства пользования отдельными частями Свода законов, не прибегая к продолжениям. Если не признается возможным делать официальное новое издание всего Свода законов, то остается держаться того же порядка, не приступая непременно к единовременному изданию всех томов общего свода, из числа коих одни мало подвергаются изменениям вообще (как-то: часть 1 т. I, уст. об орденах и т.д.), а другие (как-то: уставы таможенные, счетные) - не имеют общего интереса и значения, представляемого прочими частями свода, на которые желательно обратить особенное внимание с тем, чтобы сделать пользование ими возможным, без обращения к продолжениям. Это, конечно, возможно достичь путем тех ежегодных ревизий отдельных частей свода, которые хотя и были назначены графом Сперанским, но никогда на деле не производились. Просматривали выходившие вновь узаконения и разносили по томам к соответствующим частям, но не рассматривали, насколько все статьи тома изменяются вновь изданными узаконениями вообще, и не делали, согласно результатам рассмотрения, исправлений в тексте статей, а преимущественно (если не обыкновенно) помещали новое узаконение в виде примечания (или даже приложения) к одной статье. По-видимому, это одно и то же, но на деле - громадная разница и результаты будут иные.

Подобные ревизии отдельных томов свода, последствием которых могли являться указания на необходимость нового издания того или другого тома, за значительным количеством измененных или отмененных статей оного различными узаконениями, вышедшими после его издания, - могут иметь несравненно более пользы в настоящее время, когда изменился совершенно строй всего Свода законов и соотношение взаимных частей каждого тома в отдельности.

В настоящее время сделалось более, чем когда-либо, правильным присоединенное ко многим томам свода указание, что это свод учреждений и уставов (для примера: государственных кредитных установлений, народного продовольствия, общественного призрения и т.д.). Дополнив это указание одним словом отдельных, получим самое точное наименование того, чем представляется нам весь Свод законов в настоящее время, в форме различных новых изданий; он является собранием различных отдельных уставов и положений, расположенных в порядке прежних томов Свода законов, по усвоенной к тому привычке, что нисколько не препятствует расположить их в любом ином порядке, от чего содержание устава нисколько не пострадает*(252).

Что же касается всех этих новых уставов, заменяющих многие тома свода прежних изданий, то нельзя не заметить, что они и числом и объемом значительно менее им соответствующих томов в прежнем издании; другими словами, число статей, входивших в их состав, уменьшилось значительно, как выше уже нами показано. Но это уменьшение статей едва ли правильно было бы приписать, если не исключительно, то хотя бы и преимущественно, обыкновенным кодификационным приемам, т.е. исключению статей, утративших значение, или представляющих собой повторения в других частях свода, или не имевших никогда значения закона и т.п. Число исключенных статей подобного рода вообще далеко не столь значительно, как число статей, подвергшихся исключению или замене на основании новых положений, изданных законодательным порядком (как, напр., устав о соли, монетный, пробирный и т.д.), а также на основании происшедшей перемены в законодательной деятельности вообще и заключающейся в том, что и в нашем законодательстве постепенно развивается воззрение, что законы должны содержать в себе одни лишь общие основные начала; частные же и подробности, не изменяющие этих начал и не касающиеся прав частных лиц, не должны быть предметом законодательной регламентации и могут быть устанавливаемы помимо законодательного порядка. Так, например, еще в 1863 году, при введении нового государственного налога с недвижимых имуществ, министру финансов было предоставлено составить подробные инструкции для руководства при раскладках и взимании налога, взыскании недоимок и ведении счетоводства (1863 года января 1 (39119), 1865 года января 27 (41750). С учреждением особых местных управлений для заведования государственными имуществами предоставлено министру государственных имуществ определить особыми инструкциями ведение окладных и счетных книг, отчетов и ведомостей (1866 года декабря 24 (44024); 1869 года декабря 23 (47822). Точно так же порядок отпуска и расходования сумм на устройство врачебной части в селениях тех губерний, в которых не введено в действие положение о земских учреждениях, предоставлено установить, по соглашению министра внутренних дел и финансов с государственным контролером (1868 года декабря 24 (46590); хранение и расходование сумм на женские гимназии и прогимназии производится по правилам, определение коих предоставлено министру народного просвещения по соглашению с государственным контролером (1870 года мая 24 (48406) и т.д. Поэтому в новых изданиях почти всех уставов свода можно встретить статьи, которыми, согласно новейшим узаконениям, предоставляется министрам и главноуправляющим и даже местным начальствам: 1) объяснять и дополнять узаконения подробными правилами, издавая в их развитие инструкции; 2) установлять правила, определяющие внутренний распорядок и делопроизводство в присутственных местах, а также обязанности, порядок действий и ответственности подчиненных мест и должностных лиц, установлять формы книг, ведомостей, реестров и т.д.; 3) определять инструкции о порядке расходования сумм и отчетности; 4) установлять правила по некоторым частям управления, впредь до издания относительно сих частей правил в порядке законодательном; 5) издавать инструкции и постановления подведомственным учреждениям и должностным лицам, определяющие в том или другом отношении их обязанности; 6) утверждать своей властью положения и уставы, которые составлены применительно к нормальным уставам, высочайше утвержденным на тот или другой предмет, а также уставы и положения некоторых низших учебных заведений, вспомогательных касс, ссудных обществ и т.д.

Помимо этого, с введением городового и земского самоуправления, городским думам и земским собраниям предоставляется издавать обязательные правила о благоустройстве и благочинии в городах и уездах, которые, до введения этих учреждений, издавались законодательным порядком и вносились в Свод законов, немало увеличивая его объем.

Таким образом, с усовершенствованием самого законодательства улучшается и Свод законов; в настоящем его виде он совсем не так велик, как обыкновенно говорят, сравнивая весь наш свод с одной какой-либо частью законов в иностранных государствах, обыкновенно с французскими 5 кодексами (о которых нами выше сказано), как наиболее всем известными.

Подобное сравнение, да и вообще всякое сравнение количественное законов нашей империи с законами другой державы, значительно уступающей ей не только по пространству территории, но и по числу населения, будет совершенно неправильно. Крайне разнообразные климатические условия различных местностей нашей империи, а также разнородный состав населения, находящегося на самых различных ступенях развития, и тесно связанные со всем этим различные экономические условия, делают необходимыми у нас такие законы, которые совершенно не нужны, а потому и не имеются в иностранных кодексах. Например, в каком европейском государстве найдете вы законы о ламаистском духовенстве или мусульманском и притом различных еще сект? Нигде, потому что у них число последователей ламы или Магомета крайне ничтожно (если только встречается); у нас же они очень значительны и необходимо определить их отношения к государству. В каком одном государстве можно встретить такое разнообразие естественных богатств всякого рода, пользование и разработка которых требует также установление правил законодательным порядком? Ни в одном государстве не встретите в совокупности всех тех, которыми наделила природа наше отечество; от этого само собой и существование у нас законов, которые не все встречаются в каком-либо одном из различных государств Европы. То же самое можно сказать об исторически сложившихся у нас правах состояния лиц и до сих пор сохранившихся, тогда как в Европе произошло немалое слияние в этом отношении, сделавшее ненужным множество законов, относящихся до прав каждого состояния в отдельности.

Высказывая это, я вовсе не желаю утверждать, что статьи нашего Свода законов не могут быть сокращены в числе, сведены к более общему изложению их и т.д.

Все это и желательно и возможно. Одним из главных к тому способов является строгое разграничение в понятиях закона от других, более или менее общих обязательных постановлений, издаваемых под разными названиями, как-то: повеление, предписание, приказание, распоряжение, указ и т.д., и исключение из Свода законов всего того, что не соответствует понятию о законе вообще.

На это обратил внимание бывший главноуправляющий II отделением С.Е.И.В. канцелярии барон (позднее граф) Корф в своем всеподданнейшем докладе 22 мая 1862 года, представленном им во исполнение высочайшего повеления 1858 года войти в подробное рассмотрение вопроса об отделении в нашем законодательстве собственно законов от распоряжений административных. Барон Корф указывал в докладе, что недостатки свода, особенно бросающиеся в глаза, имеют источником основной порок в самом методе нашего законодательства, порок, не остающийся без важного влияния на законы даже в существе их, - именно это - полное у нас отсутствие выработавшегося у всех образованных народов понятия о законах, как высшем разряде правил общественного устройства, в которых определяется существо прав и обязанностей, в отличие от распоряжений или постановлений, заключающих в себе лишь меры применения первых; отсюда соединение в тексте одних и тех же учреждений, уставов и проч. начал самых важных с самой мелочной регламентацией, затемняющей, запутывающей, иногда и совершенно ослабляющей их действие. Это различие законов от распоряжений вводилось в государствах Западной Европы путем практики, как последствие существующего на самом деле разделения властей законодательной и исполнительной. Все, что разрешено при содействии законодательных сословий и облечено в известные формы, признается законом, должно быть безусловно исполняемо всеми и может быть изменено или отменено тем же порядком. Правила, изданные не в этом порядке, не имеют ни той святости, ни той силы, ни того постоянства.

Таким образом, различие закона от других обязательных постановлений сделалось на практике ясно и прочно. В теории же оно не было установлено окончательно и вопрос, что же именно должна обнимать область законодательного порядка и что затем предоставить порядку административному, разрешался в каждом государстве особо, причем в одном и том же государстве он разрешался в разные времена различно.

Применительно к условиям нашего государственного строя барон Корф полагал, в разрешение означенного вопроса, установить следующие правила: 1) впредь законами должны почитаться только те законоположения, которые будут утверждаемы государем императором, по предварительном рассмотрении в Государственном совете. Кроме того, за закон признается высочайшая воля государя, изложенная в манифесте или указе, изданном за собственноручным подписанием имени его величества и с приложением большой государственной печати. Изданные означенным порядком законы могут быть отменяемы, изъясняемы и ограничиваемы в своем действии не иначе как посредством законов, издаваемых таким же порядком*(253); 2) все прочие, не подходящие под эту категорию указы и повеления, через какие бы установления и каким бы порядком они ни получили свое разрешение, относятся к разряду постановлений или распоряжений административных, которые должны иметь предметом развивать и пояснять закон и определять меры к точному и успешному их выполнению. Этот разряд постановлений и распоряжений можно разделить на 3 группы, именно: 1) высочайшие повеления в административном порядке, т.е. или непосредственно от верховной власти, или через комитет высшего управления, или же по докладам министров, главноуправляющих и пр. последовавшие. Они должны быть обязательны для всех на пространстве империи; 2) постановления, издаваемые центральными властями или местами, без особого каждый раз утверждения от высочайшего имени, но в силу положительно данного им законом полномочия. Эти постановления также обязательны для всех; издаваемые министром - в целой империи или в одной ее части, как будет предписано законом; издаваемые же местными властями - в той губернии, уезде или городе, на которые простирается их действие; 3) распоряжения, циркуляры, инструкции, наставления, издаваемые министрами и всяким другим начальством, по собственному их усмотрению, без высочайшего разрешения и без особого, данного законом предписания, для подчиненных лиц и учреждений. Этого рода распоряжения обязательны только для подлежащих лиц и учреждений. При этом барон Корф признавал необходимым определить, на что именно необходимо высочайшее утверждение в порядке законодательном или административном и что именно может быть предоставлено министрам, что властям местным. Разграничение это, по замечанию барона Корфа, может сделаться орудием децентрализации, следовательно, средством изменения главного недуга в нашем порядке управления.

Государь император, одобрив означенные предположения барона Корфа, изволил приказать внести оные на рассмотрение в Совет министров, а затем таковые были сообщены всем главным ведомствам 25 мая 1862 года, доставившим по ним свои замечания*(254), в которых они по преимуществу соглашались с предположениями барона Корфа. Многие высказывали (между прочим, министр юстиции граф Панин), что изложение о законе не согласно с разумом Основных законов, из которых (ст. 53, 54) не следует, что законом может почитаться то, что только утверждено государем императором по рассмотрении в Государственном совете; что (министр государственных имуществ Зеленый) в манифестах также содержится нередко много временных правил, не имеющих ни характера, ни значения постоянного закона (напр., манифесты о ревизиях). Желательно признать законом только то, что имеет право помещения в свод*(255), это придаст закону характер твердости и избавит законодательство от вмешательства административных мест и лиц в его сферу. По отзыву министра императорского двора, царская воля есть закон по народному представлению, которое не подвергнется ли колебанию от предполагаемого разделения законов и повелений. По мнению же морского министра, строгое разграничение законов от постановлений приведет к тому, что наше отечество будет управлять на твердых основаниях положительных законов, с устранением от них всякого временного влияния исключительных видов и расчетов того или другого отдельного управления, из коих каждое нередко является как бы государством в государстве*(256). Министр же финансов, в приложенной к его отношению записке, высказывал, что постановления, высочайшей властью утвержденные, и все те, коими обеспечивается единообразное действие законов, имеют столь тесную связь с законами, что на практике составляют одно нераздельное целое, а механическое разделение законов от постановлений не представляет никакого усовершенствования. Как бы резко ни отличался обряд издания законов от обряда издания постановлений, но они имеют точки сближения, которые являются непреодолимой преградой для барона Корфа при проектировании правил разделения законов от постановлений. Он упустил из виду, что эта обрядность установлена основными законами, и этим самым лишил себя практической возможности определить, что в нашем своде по существу содержания должно составлять закон и что постановление. Часто в одной статье свода соединяется коренное правило (закон) с правилом, могущим быть предметом постановлений; это трудно разъединить, коль скоро по существу закон и постановление составляют в практическом применении одно и то же.

Но ранее получения всех отзывов по возбужденному им вопросу барон Корф перестал быть главноуправляющим II отделением С.Е.И.В. канцелярии, и уже его преемник граф Панин вносил по делу об отделении в нашем законодательстве собственно законов от распоряжений административных представление в Государственный совет в июне 1865 г., по которому, согласно представлению графа Панина, Государственный совет в департаменте законов журналом 23 октября 1865 г. N 63 положил: предоставить II отделению С.Е.И.В. канцелярии:

I. приступить к отделению законов в собственном смысле сего слова от административных постановлений, в тех томах свода или отдельных частях его, кои ныне не подвергаются общему пересмотру.

II. Подобную работу производить, по мере возможности постепенно, по прочим частям Свода законов.

III. План и порядок сих работ в отношении предположенного отделения законов от административных постановлений представить на предварительное рассмотрение Государственного совета.

IV. Когда утверждены будут установленным порядком правила об отделении законов от административных постановлений, то с того времени в Свод законов вносить только те узаконения, кои соответствуют порядку и условиям, в 47, 50, 53 и 57 статьях Основных законов империи определенным, или о коих состоялось высочайшее повеление о внесении их в Свод законов.

V. II отделению Собственной Его Императорского Величества канцелярии предоставить начертать проект правил о рассмотрении и утверждении наказов и других административных постановлений, составляемых в различных степенях управления и порядке их обнародования, разъяснения, дополнения или отмены, войдя по сему предмету в надлежащие сношения со всеми главными ведомствами государственного управления. Окончательные же по сим предметам соображения представить на усмотрение Государственного совета.

Но последнее, однако, приведено в исполнение не было потому, что, заменивший графа Панина новый главноуправляющий II отдел. князь Урусов 2 ноября 1867 года представил на высочайшее государя императора воззрение, что он признает выполнение означенной задачи невозможным по той причине, что ни в теории права, ни в положительных законодательствах не содержится и не может быть сделано точных указаний, по каким предметам определения должны исходить от законодательства; на практике же область законов и административных распоряжений определяется тем уполномочием, которым законодательство поручает различным органам администрации издавать правила по тому или другому предмету, и, таким образом, коль скоро в этих уполномочиях с точностью будут обозначены пределы власти различных органов администрации по изданию постановлений, то область законодательства установляется сама собою тем, что никогда не представляются к утверждению законодательным порядком такие правила, издание коих предоставлено тому или другому учреждению; точное же определение сферы полномочий различных административных органов может выработаться лишь путем практики, посредством выделения, при начертании и преимущественно при рассмотрении каждого законопроекта, всех тех правил, кои по существу своему не имеют законодательного свойства и могли бы быть издаваемы в порядке административном. Этот доклад князя Урусова был высочайше утвержден.

Таким образом, предположения барона Корфа об отделении законов в собственном смысле сего слова от административных постановлений*(257) остались в обширной сфере благих пожеланий и не получили осуществления путем законодательным. Однако нельзя сказать, чтобы означенные предположения барона Корфа остались без всяких практических последствий. Государственный совет после этого стал обращать особое внимание, чтобы в законодательные проекты отнюдь не было примешиваемо такой регламентации, которая, не входя, собственно, в область закона, принадлежит распорядительной власти. Во многих законоположениях положительно предоставляется правительственным властям, центральным и местным, право издавать обязательные постановления, инструкции и распоряжения, утверждать различные уставы и т.д. Кроме того, различным общественным учреждениям, земским и городским, а также кредитным установлениям, общественным и частным, предоставлено в известном пределе издавать обязательные постановления и т.д. Развитие этого рода правил и постановлений имело влияние на Свод законов, в среде которого немалое число статей утратило вследствие этого значение и было исключено при последовавших новых изданиях различных томов Свода законов.

Не должно думать, что в нашей юридической литературе Корф первый обратил внимание на необходимость отличать законы от постановлений и распоряжений правительства. Еще гр. Сперанский указывал не только на отличие законов и постановлений от так называемых предписаний, но и самые предписания делил на два рода, именно на отдельные, разрешительные от министров и высших начальств по вопросам, возникающим по отдельным случаям при исполнении законов, и на предписании циркулярные - даваемые начальством всем подчиненным, дабы предупредить вопросы или разрешить могущие встретиться сомнения. Их нельзя признать законами действующими как по существу их, так и по непрерывному их изменению, но нельзя пройти их в молчании, ибо во многих управлениях большая часть подробных местных распоряжений на них основаны. Без них управление не может идти успешно; они поэтому включены и в свод.

Самые законы отличаются от повелений по особым отдельным случаям тем, что первые рассматриваются в установленном законосовещательном учреждении, а вторые - в установлениях правительства. Законы бывают коренные (определяющие права прямо и непосредственно) и распорядительные - служащие средством к приведению в действие первых. Те и другие делятся на два рода: на законы распорядительные, коими определяется образование мест и властей, их состав, предмет ведомства, порядок производства дел и законы уставные, кои установляют порядок какой-либо особенной части управления, напр., горной, монетной и т.д. Когда устав ограничивается отдельной одной частью дел, тогда он носит название наказа; это отдельная часть устава (см. Руководство к познанию законов)*(258).

Известный комитет 14 дек. 1826 г. также признавал разность между законами, учреждениями и уставами*(259).

Закон, по мнению комитета, определяет права и обязанности и вообще отношения подданных к правительству и друг к другу; учреждения определяют цель, образование и круг действий каких-либо правительствующих установлений; уставы - формы и порядок их действий. Министры не должны иметь права ни дополнять, ни объяснять законов; все это, а также издание нового закона, устава или учреждения - должны поступать на рассмотрение Государственного совета. Министры могут дополнять и объяснять только учреждения и уставы, но с тем, чтобы эти дополнения и объяснения не были противны цели учреждений и уставов, чтобы они предварительно рассматривались в совете министерском и чтобы обо всех таких дополнениях и объяснениях упоминалось в годовых отчетах министров и они принимали бы их на свою ответственность. При этом не должно допускать, чтобы под видом дополнения изменялись существующие законы.

Равным образом и гр. Блудов, как выше указано, также проводил различие между законами и постановлениями, совершенно не соблюдавшееся на деле, вследствие чего Свод законов империи был наполнен статьями, не имевшими характера и значения закона*(260). Желание очистить Свод законов от этих не соответствующих его значению статей побудило гр. Корфа точно и положительно указать на безусловную необходимость различия закона от постановлений и поставить ее на вид Государственному совету. В этом, бесспорно, великая заслуга гр. Корфа, всецело ему принадлежащая.