Преобразования при Павле I

Сельское самоуправление. В 1797 г. Павел I ввел самоуправле­ние в селениях удельных (бывших дворцовых) крестьян, положив таким образом начало юридическому устройству сельской общины.

По этим законам несколько селений (не более 3 тыс. душ) объ­единялись в приказы (волости) и на мирских сходах избирали воло­стное правление в составе головы, старосты и волостного писаря. Круг обязанностей выборной администрации был широк и включал сбор податей, суд по незначительным делам, ведение хозяйственных дел. Закон предусматривал жалованье выборным за счет сельских обществ и вводил штрафы за их оскорбление⁷⁸, что указывает на желание законодателей поднять престиж выборной службы.

Городское управление. Что касается прав дворянского и город­ского сословий, дарованных “Жалованными грамотами” 1785 г., то они были подвергнуты кардинальному пересмотру, а некоторые и вовсе отменены. Не вдаваясь в суть этих преобразований, не успев­ших проявиться в практической деятельности, отметим лишь прин­ципиальные отличия в организации городских учреждений Павла I,

созданных в 1798-1799 гг.⁷⁹ Городские правления или ратгаузы, ве­давшие не только хозяйственными, но и сословно-судебными дела­ми, состояли как из выборных, так и назначенных членов и по сво­ему составу были смешанными учреждениями. Ратгаузы представ­ляли собой отдельные городские департаменты и входили в состав губернского правительства, т.е. в отличие от учреждений Екатери­ны II были не сословно-городскими, а правительственными.

Таким образом, при Павле I “был произведен опыт устройства городской жизни на совершенно новых началах⁸⁰. Как отметил П.Г. Рындзюнский, с конца XVIII в. для городского управления бы­ло характерно “усиление бюрократически-централизаторского эле­мента и конструирование выборных учреждений на началах смеше­ния сословий”⁸¹.

В первой половине XIX в. в местном управлении в полной мере проявились или наоборот исчезли многие тенденции, заложенные реформами Петра I и получившие развитие в реформах Екатери­ны II, что дает основание говорить о существенных изменениях в этой области управления. “Жалованные грамоты” лишь наметили основные направления деятельности выборных учреждений в сфе­ре местного хозяйства, но задача развития этих начал решалась в первой половине XIX в. Законы этого периода не только опреде­лили порядок раскладки повинностей и назначения администрации, но и признали часть этих повинностей и административных задач сферой местных интересов, привлекли к участию в их решении представителей разных сословий⁸³.

Сословное самоуправление. В дореформенный период местное управление по своему характеру оставалось сословным. Большинст­во должностей в уездах, городах и селениях замещались сословными представителями, избираемыми корпорациями дворян, купцов, ме­щан и свободных крестьян. С Екатерины II особую роль в местном управлении играло дворянское сословие. Наметившаяся в последней четверти XVIΠ в. тенденция к превращению дворянской выборной службы в административную и в значительной степени обязатель­ную в первой половине XIX в. получила полное развитие. Многочис­ленные законы, принятые в годы правления Александра I и Нико­лая I, подтверждают это положение⁸⁴.

Александр I считал выборную службу обязанностью дворян, а не желавших исполнять ее достойными наказания. Так, в резолюции по одному из дел об уклонении дворян от выборной службы он ве­лел объявить им указ Петра I, по которому “дворяне, не желающие служить, подлежат положению в подушный оклад”⁸⁵. Николай I рассматривал выборную службу как разновидность государствен­

ной. С принятием закона 6 декабря 1831 г. эта точка зрения получи­ла и юридическое подтверждение⁸⁶.

С этого времени служащие по выборам считались состоящими “в действительной государственной службе”, что давало им право на получение чинов, наград и пенсий, а “избрание в разные должности чиновников” признавалось одной из главных задач дворянских соб­раний. Уравнивая дворянскую выборную службу с государственной, законодатели стремились поднять значение дворянских корпораций. В частности, дворяне получили право избирать председателей обеих судебных палат, заявлять правительству не только о сословных, но и местных нуждах, ходатайствовать “о прекращении злоупотребле­ний или устранении административных неудобств”, а чтобы огра­дить собрания от влияния губернаторов, последним запрещалось участвовать в их работе. Наблюдалась тенденция и к усилению кон­троля за посещением собраний. Если собрание признавало причину неявки дворянина неубедительной, то могло сделать ему замечание, оштрафовать (от 7 руб. 50 коп. до 75 руб.) и даже исключить на вре­мя из собрания. Таким образом, устанавливалась обязанность поль­зоваться предоставленными правами⁸⁷. По оценке А.В. Романович- Словатинского, дворянское самоуправление было “обязанностью дворянского общества наряжать чиновников в губернские и уездные места, т.е. тянуть новое тягло местной службы”⁸⁸.

Число выборных должностей постоянно росло. Так, помимо предводителей дворянства и членов депутатских собраний дво­рянские корпорации избирали председателей палат, совестных судей, заседателей палат и совестных судов, почетных попечите­лей гимназий, членов различных комиссий и других должностных лиц. Особое место в системе губернского и уездного управления занимали предводители дворянства, в которых и губернаторы, и министерства видели прежде всего представителей администра­ции. Эта должность не оплачивалась, хотя функции руководите­лей дворянства постоянно расширялись⁸⁹. Как заметил С. А. Корф, к началу 1850-х годов “не оставалось больше ни одной области администрации, в которой не было бы уделено места предводителям дворянства”.

Политика правительства, направленная на привлечение органов дворянского самоуправления, прежде всего предводителей дворян­ства, к административной службе, совпадала со стремлениями дво­рянства к превращению выборной дворянской службы в государст­венную⁹¹. Можно сказать, что в первой половине XIX в. отношения

государства с дворянской корпорацией, как сословной общиной, на­поминали отношения, сложившиеся в XVI-XVII вв. между государ­ством и территориальной общиной. Вместе с тем, если государство обязывало общину исполнять общегосударственные функции, делая их повинностью, то дворянские корпорации сами стремились к пре­вращению выборной сословной службы в государственную. С уси­лением правительственного начала центр деятельности сословных дворянских органов и прежде всего предводителей дворянства пере­мещался от сословных к всесословным обязанностям.

Городское самоуправление. Александр I восстановил действие “Жалованной грамоты городам”, но не смог вдохнуть жизнь в соз­данные ею учреждения. В течение первой половины XIX в. пред­принимались неоднократные попытки преобразовать городское устройство, которое на практике оказалось очень далеким от за­мысла его создателей. Уже в 1820-е годы общие думы практически нигде не существовали и единственным напоминанием о городской реформе Екатерины И оставались их исполнительные органы -ше­стигласные думы. Но члены этих учреждений, как и немногочис­ленные гласные, получившие значение исполнителей поручений шестигласной думы, избирались не общегородскими, а сословны­ми собраниями.

Замысел законодателей XVIII в. не получил практического осу­ществления и в первой половине XIX в.: городское управление не стало всесословным, а по-прежнему находилось в руках торгово- промышленной части городского населения.

В первой половине XIX в. общественное городское управление в подлинном смысле этого слова не существовало. Реальной властью обладали не шестигласные думы во главе с городскими головами, а полицейские учреждения и бюджетные комитеты (созданы в 1802 г.), ведавшие распределением городских средств. В отличие от городских дум в состав бюджетных комитетов входили как выбор­ные, так и назначенные члены; в этом отношении они больше напо­минали городские учреждения Павла I.

В этой связи необходимо заметить, что в 1820-1840-е годы все проекты переустройства городских учреждений предусматривали усиление государственного начала и включение в их состав предста­вителей дворян и чиновников⁹³. В 1846 г. один из этих стал законом, который был введен в Петербурге⁹⁴.

В столичной думе получили представительство пять разрядов избирателей, включая домовладельцев из дворян, разночинцев и ду­ховенство. Это многочисленное собрание (насчитывало до 750 чело­век) было разобщено (сословия заседали отдельно) и неравноправно (решение “старших” сословий рассматривалось “младшими”). Нес­мотря на участие в Петербургской думе всего городского населения, она была по своему характеру не всесословным, а сословным учре­ждением. И еще одно существенное новшество, которого не знала “Жалованная грамота” 1785 г.: в состав думы входил представитель администрации (“член от короны”), что отражало общую тенден­цию, направленную на развитие совместной деятельности общест­венных и коронных властей.

Самоуправление государственных крестьян. Одной из наиболее значительных реформ первой половины “XIX в.

Местное управление. В годы правления Александра I и особен­но Николая 1 были разработаны многочисленные уставы, учрежде­ны различные комитеты, комиссии и присутствия по раскладке по­винностей и управлению отдельными отраслями местного хозяйст­ва. Достаточно назвать комитет земских повинностей (1851-1874), квартирные комиссии и комитеты (1808, 1841), строительную и до­рожную комиссии (1833), объединенные в одну комиссию (1849-1865), комитет о народном продовольствии (1818, 1822-1864), губернский и уездный оспенные комитеты (1811-1865), комитеты общественного здравия (1852-1865), управлявшие отдельными сто­ронами местного хозяйства и благоустройства, а после 1864 г. пере­давшие многие свои функции земским учреждениям⁹⁶..

По мнению А.Д. Градовского, несмотря на недостатки этих уч­реждений, они установили связь среди местного населения и утвер­дили в сознании законодателя понятие о “местных'пользах и нуж­дах”, подготовив таким образом почву для проведения реформы⁹⁷. “Знаменательным” назвал А. А. Кизеветтер появление этих хозяйст­венных ведомств, через которые “выборные элементы проникали и в чисто бюрократические местные учреждения в качестве необходи­мых сотрудников коронного чиновничества”. Он считал их “зароды­шами земского самоуправления”, а в их деятельности видел “первые

отдаленные очертания будущих земских учреждений пореформен­ной России,” хотя и признавал, что условия бюрократизации управ­ления “обрекали их на жалкое, приниженное существование”⁹⁸. Эти многочисленные комитеты и комиссии объединяли в своем составе представителей администрации и сословных обществ, прежде всего дворянства.

Таким образом, к концу правления Николая I, которое В.В. Леонтович справедливо считал переходным периодом к бур­жуазным преобразованиям⁹⁹, в местном управлении наметились тенденции к сближению представителей разных сословий и совме­стной их деятельности с коронными властями. Эти явления были следствием исторического развития местного управления, и имен­но они указывали законодателям направление будущих преобра­зований. По наблюдению С.М. Соловьева, “новая эпоха может иметь непосредственное отношение только к эпохе ближайшей; новое начало получает непосредственно свое питание от начала, только что перед ним выработавшегося”. Историк считал антиис­торическим такой подход, когда, “найдя в отдаленных эпохах яв­ления, по-видимому сходные с теми, которых требует настоящее время, устремляют к ним свое сочувствие, упрекая эпоху непо­средственно предшествовавшую, будто бы она, вырабатывая но­вые, чуждые, вредные начала, подавила старые прекрасные нача­ла, которые во что бы то ни стало нужно воскресить”¹⁰⁰. Следует признать, что накануне реформ 1860-х годов исторический подход к эпохе Николая I имел немного сторонников.

В этой связи возникает вопрос об источнике идей и моделей, оп­ределивших направление развития местных учреждений в порефор­менный период. Были ли преобразования 1860-1870-х годов резуль­татом заимствования европейского опыта, или их корни уходят в глубь русской истории и носят национальный характер, или они ста­ли данью господствовавшим в обществе настроениям? В последую­щих главах авторы попытаются дать свое видение этих вопросов. В данном разделе назовем лишь некоторые особенности развития местного управления в некоторых европейских странах.

Местное управление в странах Европы. К началу 60-х годов XIX в., когда в России шла подготовка земской и городской реформ, в европейских странах действовали разные системы местного упра­вления. По мнению немецкого юриста Л. Штейна, которое разделя­ли и многие русские ученые, главными из них были три: в Англии - самоуправление в классическом его варианте, оказавшее большее или меньшее влияние на его организацию в других европейских странах, во Франции - “административная централизация” и в Прус­сии - самоуправление сословных учреждений¹⁰¹.

В основу английской системы самоуправления было положено четкое разграничение сферы деятельности центральных и мест­

ных учреждений. Высшая администрация лишь контролировала работу местных властей, но ничем не управляла, так как чиновни­ки на места не назначались. Все дела провинции - хозяйственные, судебные и частично административные - находились в ведении жителей прихода. Должностные лица (могли как избираться, так и назначаться высшей администрацией из числа местных жителей) заведовали местным управлением, составляя отдельные управы по каждому ведомству: врачебному, дорожному, призрению бед­ных и др. Мировые суды во главе с лорд-наместником утверждали местные бюджеты и рассматривали жалобы на действия должно­стных лиц, являясь таким образом высшей инстанцией для орга­нов самоуправления.

Однако злоупотребления и не всегда умелое ведение дел заста­вили правительство усилить контроль за деятельностью местных учреждений. В результате реформ 1832-1835 гг. центральные орга­ны получили право проводить ревизии выборных учреждений, кон­тролировать заключение займов и использование общественной собственности. В 1871 г. “для наблюдения за исполнением законов” было создано Министерство местного управления, получившее по отношению к выборным учреждениям широкие полномочия. В за­коне 1875 г. (о народном здравии) были четко определены пределы того, что “местный орган может, а по требованию Министерства ме­стного управления должен делать”¹⁰². В целом в XIX в. влияние цен­тральной власти на органы местного управления заметно усилилось, и система английского самоуправления в этом отношении напомина­ла континентальную.

Французскую систему местного управления называли мни­мым самоуправлением, или административной централизацией, или (по широте представительства) народным самодержавием. В отличие от противоположной ей английской системы здесь не существовало четкой грани между делами центральных и ме­стных учреждений - они составляли сферу общей правительст­венной деятельности. На местах функционировали выборные советы (генеральные в департаментах, окружные и муниципаль­ные в общинах), которые избирались всеобщей подачей голосов без всякого ценза из местных граждан, достигших совершенно­летия.

Советы, сформированные на основе широкого представительст­ва, ничего не решали без ведома и утверждения администрации. Они не имели исполнительной власти, и все их постановления исполняли правительственные органы. “Народ, облеченный всеми правами верховной власти в лице своих представителей, объявлявший войну и мир, казнивший даже своего короля, - писал Васильчиков, - не мог достигнуть права перестраивать мосты или чинить сельские дороги без дозволения центрального правительства”¹⁰³.

Серединное положение между английским самоуправлением и французской централизацией занимала немецкая общественная сис­тема управления, в основу которой была положена сословная орга­низация общества. Эта система, получившая наиболее полное выра­жение в Пруссии, оказала заметное влияние на русское законода­тельство. В местном управлении Пруссии участвовали не приходы или граждане вообще, а сословия: дворян-землевладельцев, кресть­ян и горожан. Каждое сословие имело свое отдельное управление (вотчина, общество и город), которое признавалось низшей инстан­цией внутреннего управления страны.

Горожане избирали магистрат и бургмейстеров, кроме того, составляли особые собрания, которые обсуждали дела внутренне­го управления города. Пределы полномочий органов городского самоуправления были четко определены законом: они могли об­ращаться с ходатайствами к верховной власти только в делах, пре­доставленных им законом; их распоряжения, признанные проти­возаконными или нарушавшими государственные пользы, отме­нялись администрацией; высший надзор за их деятельностью осу­ществляло министерство внутренних пел, а высшей инстанцией был министр, апелляция в судебные места не допускалась¹⁰⁴. В этой связи нельзя не заметить, что Городовое положение 1870 г. предоставляло больше прав русским городам и оставляло значи­тельно больше простора для самостоятельной деятельности обще­ственных учреждений.

Представители всех трех сословных организаций входили в со­став окружных и областных собраний, представлявших общезем­ское самоуправление. Все общественные союзы подчинялись одной общей администрации во главе с окружными начальниками -ланд- ратами. Они назначались высшей администрацией из числа кандида­тов, предложенных землевладельцами, и играли роль связующего звена между общественными властями и правительством. Надзор за деятельностью общественных учреждений осуществляли губерн­ские правления и областные президенты, которые имели право утверждать или отвергать любые их постановления.

Сравнение трех систем местного управления, действовавших в ведущих странах Европы, показывает, что все они в той или иной степени включали выборный элемент и представляли сочетание административных и общественных начал; вместе с тем все они в большей или меньшей мере находились под контролем правитель­ства. Даже в Англии, где самоуправление получило наиболее пол­ное выражение, право издания законов и право обложения (устано­вление податей и повинностей) были прерогативой государства, а не общества.

Во второй половине XIX в. в местном управлении европей­ских стран наметилась тенденция к более тесному сотрудничест­

ву административных и общественных элементов. В частности, в Пруссии законы 1872 и 1875 гг. объединили в составе одних учре­ждений представителей администрации и общества, что обеспе­чило единство власти и устранило дуализм в местном управлении. Другим, не менее важным новшеством в местном управлении этой страны было введение всесословного принципа (до 1873 г. его организация была сословной). Эти преобразования проводи­лись с учетом особенностей исторического развития, что исклю­чило “радикальную ломку” местных учреждений¹⁰⁵. Очевидно, что опыт проведения реформы в Пруссии, по своему политиче­скому и сословному устройству стоявшей ближе к России, чем другие страны Европы, мог быть использован и русскими законо­дателями.

Российский опыт местного управления. До реформ 1860-1870-х годов все местные выборные учреждения и должности, за исклю­чением вечевого периода, были включены в систему государст­венного управления. Единственной самоуправлявшейся террито­риальной единицей оставалась община, вернее сфера внутриоб- щинной жизни, долгое время не представлявшая особого интереса для государства. Но община, несмотря на свое долголетие, в зна­чительной степени была носительницей догосударственных отно­шений. Таким образом, главная особенность местного управления заключалась в преобладании государственного начала над обще­ственным и сословным и “включенности” выборных учреждений в систему государственного управления.

Как уже отмечалось, в России путь к самоуправлению был бо­лее длинным, чем в Европе, так как необходимым его этапом бы­ло развитие сословного самоуправления. В этом отношении пере­ломным стал XVIII в., когда начался процесс превращения прикре­пленных к государственной службе социальных групп населения в сословия, наделенные правом самоуправления. В результате реформ Петра I и Екатерины II местное управление по своему ха­рактеру становится сословным, и в этом состоит его вторая осо­бенность. В ходе дальнейшего развития к середине XIX в. в мест­ном управлении наметились тенденции к сближению представите­лей разных сословий и совместной их деятельности с коронными властями.

Исходя из национальных особенностей местного управления, можно было предположить, что в 1860-е годы основой организации самоуправления станет не общественная, а государственная теория самоуправления. Тем более, что в середине XIX в. существовали ре­альные предпосылки для развития местного управления именно по этому пути.

В пользу дальнейшего развития этих начал говорит и тот факт, что в данное время общественная теория в Европе переживала за­

кат, и в Германии сторонники усиления государственного начала ус­пешно отстаивали необходимость совместной деятельности корон­ных и общественных властей. Такой путь развития местного самоуп­равления был, по-видимому, наиболее приемлем и для России. Но законодатели пошли другим путем.

* * *

В развитии местного управления России можно выделить пять этапов с характерными для каждого из них общественными структурами, соотношением местных и центральных учреждений и преобладанием государственного, сословного или общественно­го начала в разные исторические эпохи: территориальные общи­ны (вечевые города-государства и сельские общины) с правом как верховного, так и местного самоуправления; тяглые террито­риальные общины; тяглые социальные группы; сословные общи­ны с правом самоуправления; с 1860-х годов территориальные об­щины с правом местного самоуправления. Можно сказать, что местное управление в своем развитии совершило виток, в кото­ром первое и последнее звенья отражают преобладание общест­ва, а средние - государства.

Современный историк имеет большие преимущества перед своими предшественниками: он знает последствия происходив­ших событий, поэтому способен дать объективную оценку явле­ния того времени. Самоуправление - понятие историческое, а значит, способное к развитию и имеющее временные и нацио­нальные особенности. При таком подходе нет нужды доказы­вать, что в России самоуправление было (не было) всегда, что его развитие шло (не шло) по европейскому пути и искать в зем­стве XVI в. корни земских учреждений XIX в. Самоуправление (в узком и в широком смысле) как понятие историческое в зави­симости от национальных особенностей, уровня развития госу­дарства и общества в разных странах и в разные периоды исто­рии имеет свои особенности. Не стоит сглаживать эти различия, загоняя их в прокрустово ложе универсального для всех времен и народов понятия самоуправления - достаточно ввести в употреб­ление дополнительные понятия: общинное самоуправление, вы­борная служба или, не побоимся этого сочетания, тяглое самоуп­равление, сословное самоуправление, общественное самоуправ­ление и т.д.

Совершенно очевидно, что данная тема требует дальнейшей разработки и всестороннего, глубокого исследования, о чем кон­кретно пойдет речь в последующих главах.

¹ Власть и реформы: От самодержавия к Советской России. СПб., 1996. С. 146-147.

² ПСЗ-1. Т. 3. № 1674 и 1675.

³ Там же. № 1675; Князьков С. Очерки из истории Петра Великого и его вре­мени. СПб., 1914. С. 398-399.

⁴ Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций в трех книгах. М., 1993. Кн. 3. С. 8.

⁵ ПСЗ-1. Т. 5. № 3140. 15 января 1718 г.

⁶ В.Р. Тарловская видит значение указа 1699 г. не только в централизации до­ходов, но и объединении торгово-промышленного населения в одном прика­зе (см.: Тарловская В.Р. Из истории городской реформы в России конца

XVII - начала XVIII в. // Государственные учреждения России XVI-XVIII вв. С. 107-108).

⁷ Соловьев С.М. Соч. М., 1993. Кн. VIII. С. 469,477-478; Князьков С. Указ. соч. С. 401-404.

⁸ ПСЗ-1. Т. 6. № 3708. 16 января 1721 г.

⁹ Кизеветтер А.А. Посадская община в России в XVIII столетии. М., 1903. С. IV.

Дитятин И.И. Из истории “Жалованных грамот” // Дитятин И.И. Статьи по истории русского права. С. 111.

¹¹ ПСЗ-1. Т. 7. № 5017. 24 февраля 1727 г.; Т. 8. № 5333. 12 сентября 1728 г.

¹² Там же. Т. 12. № 9208. 19 сентября 1745 г.

¹³ [Дитятин И.И.} Столетие С.-Петербургского городского общества. 1785-1885 гг. СПб., 1885. С. 7.

¹⁴ Кизеветтер А.А. Указ. соч. С. 619.

¹⁵ Козлова Н.В. Купцы в структуре государственного управления России

XVIII в. Ц Сословия и государственная власть в России. XV - середина XIX вв. Ч. 1.С. 179-188.

¹⁶ Кизеветтер А.А. Указ. соч. С. 661-667.

¹⁷ Там же. С. 619-620, 637-641.

¹⁸ Там же. С. 656-657.

¹⁹ [Дитятин И.И.} Столетие С.-Петербургского городского общества. С. 16.

²⁰ Там же.

²¹ ПСЗ-1. Т. 12. № 9149. 22 апреля 1745 г.

²² Там же. Т. 11. № 8283. 6 ноября 1740 г.

²³ Дитятин И.И. Наше городское самоуправление // Дитятин И.И. Статьи по истории русского права. СПб., 1895. С. 237; Власть и реформы. С. 144-145.

²⁴ Дитятин И.И. Устройство и управление городов России, Ярославль, 1877. Т. 1. С. 246.

²⁵ Кизеветтер А.А. Указ. соч. С. 1, 3-4.

²⁶ ПСЗ-1. Т. 5. № 3318. (Ст. 15, 20). 3 марта 1719 г.

²⁷ Там же. Т. 6. 3520. 13 февраля 1720 г.

²⁸ Там же. № 3708. 16 января 1721 г.

²⁹ Кизеветтер А.А. Указ. соч. С. 127-130.

³⁰ ПСЗ-1. Т. 11. № 8504. 19 января 1742 г.

³¹ Кизеветтер А.А. Указ. соч. С. 630-633.

³² Сторожев В.Н. Учреждение купеческого самоуправления // История Мос­ковского купеческого общества. М., 1913. Т. V. Вып. 3. Разд. 2. С. 20-21.

³³ ПСЗ-1. Т. 6. № 3980. 27 апреля 1722 г.: Пажитнов К.А. Проблема ремеслен­ных цехов в законодательстве русского абсолютизма. М., 1952. С. 44-46, 54-55, 73.

³⁴ Кизеветтер А.А. Указ. соч. С. 145-148, 155-156.

³⁵ Власть и реформы. С. 145; Пажитнов К.А. Городское и земское самоуправ­ление. Пг., б.г. С. 73.

³⁶ ПСЗ-1. Т. 4. № 19. 10 марта 1702 г.; Т. 5. № 26. 14 апреля 1713 г. и № 27. 20 ян­варя 1714 г.

³⁷ Кизеветтер А.А. Местное самоуправление в России. IX-XIX столетия: Исто­рический очерк. Пг., 1917. С. 80-81.

³⁸ Богословский М.М. Областная реформа Петра Великого. Провинция 1719-1727 гг. М., 1902. С. 420-421.

³⁹ Корф С. А. Дворянство и его сословное управление за столетие 1762-1855 го­дов. СПб., 1910. С. 175-176.

⁴⁰ Богословский М.М. Указ. соч. С. 498^4-99.

⁴¹ Кизеветтер А.А. История России / Россия. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона Л., 1991. С. 469; Ключевский В.О. Русская история. Пол­ный курс лекций в трех книгах М., 1933. Кн. 3. Лекция LXVII. С. 44.

⁴² Богословский М.М. Указ. соч. С. 520-521. См. также: Григорьев В. Реформа местного управления при Екатерине II (Учреждение о губерниях 7 ноября 1775 г.). СПб., 1910. С. 83.

⁴³ Григорьев В. Указ. соч. С. 91, 94.

⁴⁴ Соловьев С.М. Соч. Кн. XIII. М., 1994. С. 211.

⁴⁵ Григорьев В. Указ. соч. С. 145.

⁴⁶ Ключевский В., проф. Краткое пособие по русской истории. М., 1992. С. 158.

⁴⁷ Власть и реформы. С. 168.

⁴⁸ Вернадский Г.В. Очерк истории права Русского государства XVIII-XIX вв. (Период империализма). М., 1998. С. 112; Ключевский В., проф. Краткое по­собие по русской истории. С. 158.

⁴⁹ Каменский А.Б. Реформы в России XVIII века в исторической ретроспективе И Сословия и государственная власть в России. XV - середина XIX вв. Меж­дународная конференция - Чтения памяти акад. Л.В. Черепнина. Тезисы до­кладов. С. 149. М., 1994. Ч. 1.

⁵⁰ Водарский Я.Е. Екатерина II: От французской философии к российской ре­альности Ц Реформы и реформаторы в истории России: Сб. статей. М., 1996. С. 53.

⁵¹ Григорьев В. Указ. соч. С. 160.

⁵² ПСЗ-1. Т. 17. № 12537. Баллотировка шарами была известна в России до Пе­тра I, но применялась она не на выборах, где сохранялся выбор “за руками”, а в учреждениях при принятии коллективных решений (чтобы оградить младших чиновников от влияния старших).

⁵³ Не останавливаясь на характеристике закона 8 апреля 1782 г. (ПСЗ-1. Т. 21. № 15447), определявшего устройство городской полиции, отметим, что упра­вы благочиния отвечали не только за поддержание общественного порядка, но и за пожарную безопасность и благоустройство городов. В ведение орга­нов самоуправления эти важные вопросы городской жизни перешли только во второй половине XIX в.

⁵⁴ ПСЗ-1. Т. 20. № 14392. 7 ноября 1775 г.

⁵⁵ Ключевский В.О. Краткое пособие по русской истории. С. 153.

⁵⁶ Корф С.А. Указ. соч. С. 102.

⁵⁷ Григорьев В. Указ. соч. С. 232-233.

⁵⁸ Цит. по: Корф С.А. Указ. соч. С. 178.

⁵⁹ ПСЗ-1. Т. 20. № 14392. 7 ноября 1775 г. Статьи 50-58.

⁶⁰ Там же. Т. 18. № 13300. 19 мая 1769 г.

⁶¹ Там же. Т. 22. № 16188. 21 апреля 1785 г.

⁶² Дитятин И.И. Устройство и управление русских городов. Т. 1. С. 401.

⁶³ Ключевский В.О. Краткое пособие по русской истории. С. 161.

⁶⁴ Кизеветтер А.А. Городовое положение Екатерины II: Опыт исторического комментария. М., 1909. С. 325-326; 355-358; 366.

⁶⁵ Кизеветтер А.А. Внутренняя политики в царствование императора Николая Павловича//Исторические очерки. М., 1912. С. 462.

⁶⁶ ПСЗ-1. Т. 20. № 14275. 17 марта 1775 г.; № 14327. 25 мая 1775 г.

⁶⁷ Дитятин И.И. Из истории “Жалованных грамот”. С. 119.

№ Леонтович В.В. История либерализма в России. 1762-1914. М., 1995. С. 37.

⁶⁹ ПСЗ-1. Т. 22. № 16187. Ст. 37-48.

⁷⁰ Власть и реформы. С. 179-180.

⁷¹ Кизеветтер А.А. История России. С. 476.

⁷² Власть и реформы. С. 168.

⁷⁹ Сб. РИО. Т. 20. СПб., 1877. С. 447-498.

⁷⁴ ПСЗ-1. Т. 22. № 16603. (б.д.) 1787 г.; Градовский АД. Начала русского госу­дарственного права Ц Градовский АД. Собр. соч. СПб., 1908. Т. 9. С. 126.

⁷⁵ Власть и реформы. С. 186-187.

⁷⁶ ПСЗ-1. Т. 20. № 14392. 7 ноября 1775 г. (Главы XVII, XXIII, XXVI).

⁷⁷ Градовский АД. Начала русского государственного права. С. 132-133.

⁷⁸ ПСЗ-1. Т. 24. № 17906. (отд. VIII). 5 апреля 1797 г.

⁷⁹ ПСЗ-1. Т. 25. № 18663. 12 сентября 1798; № 18821 и 18822. 17 января 1799; № 18963. 11 мая 1799.

⁸⁰ Вернадский Г.В. Указ. соч. С. 138-139.

⁸¹ Рындзюнский П.Г. Городское гражданство дореформенной России. М., 1958. С. 71.

⁸² ПСЗ-1. Т. 26. № 19810 и 19811. 2 апреля 1801 г.

⁸³ Градовский АД. Начала русского государственного права. С. 143; Он же. Си­стемы местного управления на западе Европы и в России // Он же. Собр. соч. Т. 9. 509.

⁸⁴ См.: Корф С.А. Указ. соч. Гл. 6-14.

⁸⁵ Цит. по: Там же. С. 446.

⁸⁶ ПСЗ-2. № 4989. 6 декабря 1831 г.

⁸⁷ Корф С.А. Указ. соч. С. 456, 546, 547, 554, 555, 585, 593.

⁸⁸ Цит. по: Вернадский Г.В. Указ. соч. С. 123-124.

⁸⁹ ПСЗ-2. Т. 1. № 323. 10 мая 1826 г. Т. 7. № 5279. 8 апреля 1832 г. Т. 11. № 9818. 31 декабря 1836 г.; и др.

⁹⁰ Корф С.А. Указ. соч. С. 610, 625-626.

⁹¹ Там же. С. 534-536.

⁹² [Дитятин И.И.} Столетие С.-Петербургского городского общества. 1785-1885 гг. С. 92-98.

⁹³ Рындзюнский П.Г. Указ. соч. С. 109.

⁹⁴ ПСЗ-2. Т. 21. Отд. 1. № 19721. 13 февраля 1846 г.

⁹⁵ Заблоцкий-Десятовский А.П. Граф П.Д. Киселев и его время: Материалы для истории императоров Александра I, Николая I и Александра II. СПб., 1882. Т. 2. С. 71-72; Ключевский В.О. Краткое пособие по русской истории. С. 162-163.

⁹⁶ Государственность России: Словарь-справочник. Кн. 1: А-Г. М., 1996. С. 296-303.

⁹⁷ Градовский АД. Системы местного управления на западе Европы и в России Т. 9. С. 497.

⁹⁸ Кизеветтер А.А. Внутренняя политика в царствование императора Николая I //Исторические очерки. М., 1912. С. 456-^4-57.

⁹⁹ Леонтович В.В. Указ. соч. С. 152.

¹⁰⁰ Соловьев С.М. Исторические письма // Он же. Соч. Кн. XVI. С. 360, 363.

¹⁰¹ Васильчиков А.И., кн. О самоуправлении. Сравнительный обзор русских и иностранных земских и общественных учреждений. В 2 т. СПб., 1872. Т. 1. С. VIII-XXVI, 9; Градовский А.Д. Собр. соч. Т. 2. С. 22, 94, 109-111; Т. 9. С. 200-210; Дитятин И.И. Устройство и управление городов России. Т. 2. С. 65-115; Коркунов Н.М. Русское государственное право. СПб., 1893. Т. 2: Особенная часть. С. 236-238.

¹⁰² Ашлей П. Местное и центральное управление: Сравнительный обзор учре­ждений Англии, Франции, Пруссии и Соединенных Штатов Америки / Пер. с анг. В.Ф. Дерюжинского. СПб., 1910. С. 164-170, 174-175.

¹⁰³ Васильчиков А.И. Указ. соч. Т. 1. С. 9.

¹⁰⁴ Там же. С. 190.

¹⁰⁵ Безобразов В.П. Земские учреждения и самоуправление. М., 1874. С. 9, 21; Градовский АД. Начала русского государственного права. С. 448.