Предисловие

Книга П.М. Майкова, публикуемая в настоящем томе серии "Русское юридическое наследие", посвящена Своду законов Российской империи. По своему жанру она ближе к справочнику, нежели к монографии: изложение конкретных фактов, касающихся Свода законов, явно превалирует в ее содержании над анализом тех или иных проблем этого правового памятника*(1).

В 1897 году попытку восполнить недостаток справочной литературы о Своде законов предпринимал помощник статс-секретаря Отделения законов в государственной канцелярии Н.Н. Корево, который составил и напечатал в государственной типографии книгу "Об изданиях законов Российской империи". В 1900 году автор выпустил в свет ее второе издание*(3).

В отличие от Н.Н. Корево, Майков не ограничился приведением сведений об изданиях Свода законов, но дал в своей книге краткое описание работ по их подготовке и обрисовал содержание каждого из них. Книга П.М. Майкова "О Своде законов Российской империи" - единственное в массе трудов, посвященных этому правовому памятнику, произведение энциклопедического характера.

Это не означает, что в содержании данной книги нет серьезных пробелов. Так, история составления Свода законов начинается в ней с момента учреждения комиссии составления законов императором Александром I (5 июня 1801 г.). О законодательных комиссиях, создававшихся одна за другой на протяжении XVIII века, Майков лишь упоминает, отмечая, что им посвящен краткий очерк в "Обозрении исторических сведений о своде законов" М.М. Сперанского. Эти комиссии не смогли выполнить тех задач, которые перед ними ставились. Но в их деятельности был накоплен опыт, анализ которого помог впоследствии Сперанскому выработать эффективную методику систематизации российского законодательства.

Обзор деятельности законодательных комиссий XVIII века, знание препятствий, с которыми они сталкивались, понимание сложности тех проблем, которые они пытались решить, позволяет правильнее оценить труд М.М. Сперанского и работавших под его началом над созданием Свода законов сотрудников Второго отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии. История создания Свода законов Российской империи будет неполной и искаженной без описания многочисленных неудачных попыток систематизации российского законодательства, предпринимавшихся на протяжении всего XVIII столетия.

Манифест о введении Свода законов в действие, датированный 31 января 1833 года*(4), начинался с упоминания о том, что император повелел собрать отечественные законы и издать в полном их составе и затем, отделив из сего общего состава одни действующие, "соединить их в правильный и единообразный Свод и изложить их в точной их силе, без всякого в существе их изменения, на том самом основании, какое еще в 1700 г.

* * *

Петровские реформы сопровождались резкой активизацией законодательной деятельности. Новых законов с каждым годом принималось все больше. В среднем на протяжении первой четверти XVIII столетия принималось 160 царских указов в год*(6). Столь интенсивное законотворчество способствовало усилению хаоса в правовой системе России. К тому же многие из вновь принятых законов, юридически оформлявших преобразования тех или иных сфер общественной жизни, устанавливали принципы и нормы, противоречившие началам и нормам прежнего законодательства. В этих условиях поддерживать режим законности было весьма затруднительно.

Одним из способов решения данной проблемы Петр I считал создание нового свода законов, в котором бы новые правовые нормы были соединены и согласованы со статьями Соборного уложения. 6 июня 1695 года был принят царский Указ, которым повелевалось всем приказам выписать из дел новые статьи, дополнявшие нормы Соборного уложения и изданные после него "новоуказные статьи". Эти выписки каждый приказ должен держать в готовности до нового царского указа*(7).

Указом Петра I от 18 февраля 1700 года была учреждена специальная комиссия - "Палата об Уложении", на которую возлагалась обязанность составить юридический сборник из материала Соборного уложения и принятых после него законов. Дьякам различных приказов приказывалось доставить в названную комиссию списки с текстами именных указов, новоуказных статей и боярских приговоров, изданных в период с 1649 до 1700 года. В число членов Палаты об Уложении вошли бояре, окольничие, думные дворяне, стольники и дьяки - всего 71 человек. Кроме того, к ней было прикомандировано для ведения письменного делопроизводства несколько подьячих из приказов. В списке бояр, вошедших в состав Палаты, первым стояло имя князя И.Г. Троекурова. Он, по всей видимости, и являлся председателем ее*(8).

Указ от 18 февраля 1700 г. повелевал членам Уложенной Палаты "сидеть в государевых палатах у Уложенья, и с уложенной книги 157 году (т.е. 7157 года от сотворения мира и 1649 года Христовой эры. - В.Т.) и с имянных указов и с новоуказных статей, которые об их государских и о всяких земских делех состоялись после Уложенья, сделать вновь, снесши Уложенье и новые статьи"*(9).

Заседания Уложенной Палаты открылись 27 февраля 1700 года. Сначала в распоряжении ее членов был только печатный текст Соборного уложения, который для удобства работы с ним отделили от переплета и переписали по главам в отдельные списки. По мере слушания глав Уложения в Палату поступали из приказов списки с законов, принятых после Соборного уложения. К середине мая 1700 года все необходимые для составления нового свода законов документы были из приказов получены. К июлю 1701 года Палата об Уложении завершила работу по составлению Новоуложенной книги*(10). Был составлен даже проект царского манифеста о введении данной книги в действие, в котором раскрывалась ее сущность и назывались источники. В этом проекте, в частности, говорилось: "И чтобы те все неполезные дела, паче же и грешные и миру досадительные, яке деются всякого чина в человецех, отсещи, указал Он, Великий Государь, учинить новое свое Великого Государя повеление и Соборное Уложение, списав и справя с прежним Уложеньем, которое изложено и напечатано в прошлых во 156 и во 157 годех, по указу отца Его Великого Государя, блаженные и преславные памяти Великого Государя Царя и Великого Князя Алексея Михайловича, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии Самодержца, по совету ж со святейшим Иосифом, патриархом Московским и всеа Росии, и с преосвященными митрополиты, и архиепископы, и епископы, и со всем освященным собором, и по приговору бояр, и околничих, и думных людей собрано и учинено, и их архиерейскими и бояр, и околничих, и думных, и ближних и всего Московского Государства к тому делу выборных людей руками укреплено и подтверждено.

Как видим, приведенный проект манифеста об утверждении Новоуложенной книги был составлен по образцу преамбулы к Соборному уложению 1649 года. Он не был, однако, по каким-то причинам принят Петром I*(12). В августе 1701 года Палата об Уложении возобновила свою работу и заседала до 14 ноября 1703 года*(13). Новоуложенная книга была дополнена новыми статьями, но и этот ее вариант не получил одобрения со стороны государя. М.М. Сперанский в своем историческом очерке, посвященном кодификационным работам в России до составления "Свода законов Российской империи", указывал, что произведения Палаты об Уложении по 1703 год "состояли в неоконченном своде на три главы Уложения"*(14).

15 июня 1714 года Петр I издал Именной Указ, которым повелел "всякого чина судьям всякие дела делать и вершить все по Уложению; а по новоуказным пунктам и сепаратным указам отнюдь не делать, разве тех дел, о которых в Уложении ни мало не помянуто: а учинены на то не в премену, но в дополнение Уложения, новоуказные пункты"*(15).

Сенат создал для исполнения государева распоряжения специальную комиссию под председательством сенатора Апухтина. В течение трех лет сенатская комиссия собирала новоуказные статьи, не противоречившие Соборному уложению 1649 года, и распределяла их по утвержденному Сенатом плану. 16 сентября 1717 года материалы работы данной комиссии были переданы дьякам Канцелярии земских дел и Поместного приказа с поручением составить из них так называемое "Сводное Уложение". К 1718 году были составлены десять глав его*(18), но дальнейшая работа была остановлена. Царь Петр пришел к идее создания нового уложения из иностранных законодательных материалов.

9 мая 1718 года, ознакомившись с докладом Юстиц-коллегии об устройстве в России судебных учреждений по шведскому образцу, Петр I отдал распоряжение о переводе на русский язык шведского кодекса и об "учинении" свода русских законов со шведскими. Указом, изданным в конце декабря 1719 года, его величество назначил десятимесячный (!) срок для составления кодекса, в котором русские законы должны были сочетаться с законами шведскими, датскими, эстляндскими и лифляндскими. Сенат данный царский указ не воспринял всерьез, несмотря на то, что в нем обещались жестокие кары за неисполнение задачи составления для России нового кодекса по иностранному образцу. Только 8 августа 1720 года Сенат соблаговолил издать свой указ об учреждении комиссии для выполнения государева поручения. В нее вошли три иностранца, состоявших на русской службе, и пять русских. Впоследствии состав данной комиссии неоднократно менялся.

В конце октября 1720 года истек срок представления государю кодекса, но сенатская комиссия в это время была в самом начале своей работы. По первоначальному замыслу кодекс должен был состоять из семи книг, разделенных на необходимое число глав и статей. До конца царствования Петра I комиссии удалось создать четыре книги - едва ли больше половины кодекса. По мнению М.М. Сперанского, работа данной комиссии, составленной из иностранцев и русских, была изначально обречена на неудачу. В своем историческом очерке о предпринимавшихся в России попытках систематизации законодательства он писал: "Легко можно представить препятствия, кои и на сем новом пути встретились от разности в языке, от недостатка сведущих людей, от коренного несходства двух разных систем законодательства и особенно от того, что собственное свое законоположение, разнообразное и противоречащее, не было еще сводом установлено, и, следовательно, не представляло никакой возможности определить с достоверностию, что должно в нем считать действующим и что отмененным. От сего новая Комиссия, многократно изменяясь в составе своем, после тщетных начинаний с кончиною императрицы Екатерины Первой пресеклась, не оставив по себе никаких последствий"*(19).

Третья по счету комиссия по систематизации законодательства действительно прекратила свое существование в 1727 году. Однако нельзя сказать, что работа ее была совершенно бесплодной. Все попытки Петра I создать в России новый свод законов оказались неудачными. Тем не менее они не были бессмысленными уже хотя бы потому, что выявили истинное состояние русской правовой культуры вообще и качество русской юриспруденции в частности.

Неудачи работ по систематизации российского законодательства, предпринимавшихся в период царствования Петра I, были предопределены уже самой их методикой, которая в большинстве своем состояла из приемов, использовавшихся при создании Соборного уложения. Она позволила успешно решить задачу создания свода законов в условиях стабильной общественной обстановки и при наличии законодательства, формировавшегося постепенно - на протяжении многих десятилетий - и потому лишенного резких противоречий. Но в условиях первой четверти XVIII века, когда объем законодательного материала возрос в несколько раз и законодательная деятельность стала намного более интенсивной, когда в результате реформ появилось множество новых законов, противоречивших прежнему законодательству, эта методика не могла принести успеха.

В течение второй четверти XVIII века самодержавная власть в России продолжала попытки систематизации действующего законодательства. 14 мая 1728 года Верховный тайный совет предписал Сенату образовать комиссию для сочинения "Сводного Уложения"*(20). В ее состав должны были войти по пять человек "из офицеров и из дворян добрых и знающих людей из каждой губернии, кроме Лифляндии, Эстляндии и Сибири"*(21). Им надлежало прибыть в Москву к 1 сентября 1728 года. Но когда наступила назначенная дата, оказалось, что никто не приехал. День или два спустя прибыл один депутат, к концу сентября - еще несколько человек. Сенат слал в губернские канцелярии повеление за повелением о немедленном исполнении указа о присылке депутатов в комиссию для сочинения нового уложения, но в ответ получал от местного начальства лишь объяснения причин, по которым оно не могло никого прислать в Москву для работы в данной комиссии. Если все же присылали кого-либо, то это оказывались, как правило, лица совершенно неученые и неспособные к обсуждению и составлению законов; в ряде случаев прибывали в Москву люди глухие, хромые, старые и дряхлые или же просто обедневшие дворяне, имевшие по одному двору, а иногда и вовсе ни одним двором не владевшие.

23 ноября 1728 года в Сенате был составлен список прибывших в Москву для работы в законодательной комиссии депутатов: таковых оказалось 24 человека. Отсутствовало 16 депутатов. 27 ноября Сенат направил губернскому начальству новое повеление прислать в Москву избранных в комиссию дворян. Тем из них, кто отказывался от работы в законодательной комиссии, Сенат угрожал конфисковать вотчины и поместья в пользу государственной казны.

В.Н. Латкин, изучавший переписку, которую Сенат вел осенью 1728 года с губернскими канцеляриями по поводу избрания и присылки депутатов с мест для участия в комиссии по сочинению нового уложения, отмечал: "Из этой переписки мы можем видеть, до чего халатно относилось общество к избранию своих представителей и как мало интересовалось возможностью принять участие в составлении законов, непосредственно касавшихся его интересов. Местным начальствам приходилось прибегать ко всевозможным репрессивным мерам вроде, напр., ареста жен депутатов, захвата их крепостных, конфискации их имущества и т.п., чтобы заставить дворян участвовать в выборах, а депутатов ехать в Москву, и все-таки в результате получилось избрание совершенно неспособных к делу лиц"*(22).

К концу декабря 1728 года удалось собрать в Москве 38 депутатов, но к работе в законодательной комиссии они привлечены не были, потому как оказались малоспособными к ней людьми. Этот вывод вытекает из содержания императорского Указа от 16 мая 1729 года. "Указали мы офицеров и дворян, которые высланы из губерний к Москве для сочинения Уложения, - говорилось в нем, - ныне отпустить в домы их по-прежнему. А к губернаторам послать наши указы, чтоб на их места выбрали других знатных и добрых людей, которые бы к тому делу были достойны, из каждой губернии по два человека, согласясь губернаторам обще с дворянами, и те выборы, закрепи им губернаторам и тем дворянам, прислать прежде их высылки в наш Верховный тайный совет, а их самих до нашего указа к Москве не высылать. А ежели усмотрено будет, что губернаторы выберут к тому делу неспособных людей, то взыскано будет на них; а для того повелено будет с теми людьми к Москве быть самим им губернаторам или товарищам их, чтобы могли сами ответствовать"*(23). Как видим, столкнувшись с нежеланием дворянства на местах избирать из своей среды представителей для работы в комиссии по сочинению сводного уложения, правительство приняло решение отказаться от выборов и поручило губернаторам назначить депутатов по своему усмотрению, но таких, которые были бы способны работать в данной комиссии*(24). Губернаторы выполнили поручение правительства, назначенные ими депутаты даже прибыли в Москву, но смерть Петра II не позволила составленной таким образом комиссии приступить к работе.

1 июня 1730 года императрица Анна Иоанновна издала Именной Указ Сенату, которым предписала завершить работы по созданию уложения. Для достижения этой цели создавалась новая комиссия. "Вам известно, - обращалась государыня к сенаторам, - какое попечение имел император Петр Великий еще с 1714 г., чтобы исправить Уложение, но отвлеченный другими делами, он не имел возможности довести это исправление до благополучного окончания. И хотя императрица Екатерина I и император Петр II также старались разрешить этот вопрос, однако ж и поныне ничего не сделано. И мы, последуя нашего дяди намерению, милосердуя к верным подданным нашим, чтоб во всей нашей империи был суд равный и справедливый, повелеваем начатое Уложенье немедленно оканчивать и определить к тому добрых и знающих в делах людей, по рассмотрению Сената, выбрав из шляхетства и духовных, и купечества, из которых духовным и купецким быть в то время, когда касающиеся к ним пункты слушаны будут; а чтоб поспешнее оканчивали, то, коль скоро которую главу окончат, слушать в Сенате всем собранием и, утвердя по крайнему рассуждению и подписав, взносить к нам, и, как от нас апробовано и подписано будет, тогда, напечатав, публиковать и по оным дела решать и тако одну по другой главы к совершенству привесть"*(25).

По словам М.М. Сперанского, эта (пятая по счету) комиссия, названная "Уложенной", учреждена была "на том же основании, как и предыдущая, с тою разностию, во-первых, что число членов умножено, депутатов также сперва положено было вызвать, но впоследствии предложение сие отменено; во-вторых, что мысль о дополнении законов из иностранных источников, в предыдущей Комиссии устраненная, здесь снова появляется; в-третьих, что в Комиссиях Первой, Второй и Четвертой, главное дело состояло в Сводном Уложении, исправление же и дополнение его предназначаемо было токмо как последствие; здесь, напротив, главным делом постановлено было сочинение нового Уложения, а Свод существующих законов должен был служить к тому только пособием"*(26).

Сенатский Указ от 19 июня 1730 года предписал губернаторам "выслать к Москве" к 1 сентября текущего года "дворян, которые по указу прошлого 1729 года в губерниях выбраны для сочинения Уложения". В тех же губерниях, где выборы депутатов в законодательную комиссию еще не состоялись, приказывалось провести данные выборы, и избранных на них дворян также "послать к Москве, конечно, к вышеописанному ж сентября к 1 числу"*(27).

Однако на этот раз Сенат не стал ждать приезда депутатов, но принял решение немедленно приступить к составлению нового уложения, создав комиссию из чиновников. В нее вошли сначала лишь четыре человека - статский советник Иван Позняков, обер-секретарь Сверчков, советники Ключарев и Докудовский*(28). Все они имели опыт работы над уложением.

28 июля члены комиссии по составлению Уложения были вызваны для отчета о своей работе в Сенат. Там они сообщили, что успели составить лишь главу о богохульниках, которую и представили сенаторам на рассмотрение.

8 августа Сенат еще раз обсудил вопрос о составлении нового уложения. Членам комиссии было предписано в этой работе "идти по оглавлениям и титул по титуле, на основании прежнего Уложения, разнося по приличности глав"*(29). То есть сенаторы обязали их взять за образец такой порядок расположения правового материала, который имело Соборное уложение 1649 года. Вместе с тем Сенат постановил назначить в комиссию пять новых чиновников (Григория Ергольского, Степана Колычева, Семена Карпова, Ивана Кожина, Петра Лобкова).

Депутаты же, избранные в комиссию в губерниях, ехать в Москву не спешили: 8 декабря, то есть спустя три с лишним месяца по прошествии назначенного для их приезда срока, в Москве находилось лишь пятеро из них. Причем все они были только из одного сословия - дворянского. Сенаторы, познакомившись с прибывшими депутатами, пришли к выводу, что никакой пользы от таких персон в деле составления нового уложения не будет, и приняли решение отпустить их по домам, а вместо них добавить в комиссию еще десять членов из числа лиц, служивших в приказах и коллегиях. Так как составление нового уложения началось с глав о суде и вотчинах, то спустя некоторое время в комиссию были включены по одному представителю от Юстиц- и Вотчинной коллегий.

В конце 1731 года проект главы о вотчинах (не в полном, правда, объеме) был внесен в Сенат. В июле-августе 1732 года он слушался на объединенных заседаниях Сената и Кабинета министров. С января 1733 года в Сенате стала слушаться и первая часть проекта главы о суде. Сенаторы и кабинет-министры перестали вскоре посещать эти слушания, вследствие чего главными их участниками сделались рядовые члены коллегий.

Что делала законодательная комиссия в течение 1734 года и работала ли она вообще - точно неизвестно. Скорее всего никакой деятельности в ее рамках не велось, ибо 1 марта 1735 года Сенат, возвратившись на своем заседании к вопросу о составлении нового уложения, потребовал от комиссии немедленно завершить эту работу и, по меньшей мере, представить сенаторам остальные части главы о вотчинах.

Тем временем "крайние затруднения в судах и управлении, более от смешения и неизвестности законов, нежели от недостатка их происходившие, представили необходимым прежде всего, и не ожидая нового, привести в порядок и известность старое"*(30). Самым легким способом решения этой проблемы правительству показалось в этих условиях издание сводного уложения, которое, как предполагалось, трудами прежней комиссии было уже почти составлено. Императорским Указом от 28 марта 1735 года было поведено внести в текст сводного уложения поправки, учтя нормы позднейших законодательных актов. При этом работы по сочинению нового уложения императрица Анна Иоанновна останавливать не собиралась.

Первая же попытка исполнить высочайшее повеление обнаружила, что имеющиеся главы сводного уложения, составленные предыдущими комиссиями, включают в себя лишь малую часть действующих законодательных актов. К тому же эти главы нуждаются в переработке: после того как они были составлены, появилось множество новых указов. То есть готового к напечатанию сводного уложения не оказалось. Поэтому 22 мая 1735 года комиссия обратилась к Сенату с ходатайством о возложении обязанности собрания принятых после Соборного уложения указов и составления с них копий на правительственные учреждения и с просьбой, "чтоб для скорого и исправного свода Уложения со учиненными подлинными новоуказными статьями и указами повелено было тот уложенный свод сочинять в коллегиях и других надлежащих судах: каждой коллегии и других судов о своем суде особливое сводное Уложение порознь и подать в Правительствующий Сенат за подписанием и свидетельством тех мест всех судящих, дабы впредь из того споров и сумнительства не происходило"*(31). К этому прошению комиссия приложила реестр правительственных учреждений, которые должны были заняться составлением отдельных сводов, и обозначила в нем, какое из учреждений составляет тот иной свод*(32).

Сенат одобрил лишь предложение комиссии о возложении на правительственные учреждения обязанности собрать указы, принятые после Соборного уложения, снять с них копии и представить последние в распоряжение членов комиссии. Задача же составить Уложение была оставлена за комиссией. 27 октября 1735 года Сенат подтвердил это, предписав комиссии, "не отговариваясь ничем, оканчивать уложение немедленно и присылать в Правительствующий Сенат к рассмотрению". К приведенным словам Сенат добавил угрозу в адрес членов комиссии: "А ежели будет умедлено, то взыщется на них без всякого упущения".

Возложенное Сенатом на коллегии, приказы, канцелярии поручение собрать хранившиеся в них указы и передать их копии в комиссию по составлению нового уложения было вполне выполнимо. Но так как персонал этих правительственных учреждений был обременен множеством текущих дел и для выполнения новой обязанности не получил ни одного нового чиновника, то процесс собирания указов шел медленно. До весны 1736 года только Судный приказ представил в комиссию копии с указов и то всего лишь за пять лет - с 1701 по 1705-й.

Для того чтобы побудить государственных служащих выполнить данное им поручение, комиссия приняла ряд специальных постановлений (позднее подтвержденных Сенатом) о режиме их работы над указами. Так, в постановлении от 18 марта 1736 года говорилось, в частности: "Понеже ни откуда, кроме Судного приказа, с новоуказных статей и указов точных копий к своду Уложения не сообщено и что в тех местах по оным учинено, ни о чем не ответствовано, того ради послать солдата и тех секретарей во оных местах до окончания с того по тем запросам исполнения держать безвыходно; а покамест исполнят, до тех мест взять у них подписки за их руками, сколько у них чего о том поныне сделано и против тех подписок секретарю, который при своде Уложения обретается, освидетельствовать, подлинно ль у них то сделано, что они подписками покажут". Постановлением комиссии от 20 мая 1736 года предписывалось: "Тех мест секретарям, которые о подаче с указов копий подписались, а не подали, с определенными к тому подьячими тех прежних лет указы разбирать и с них копии списывать по вся дни неослабно, а прочим тех же мест секретарям и приказным служителям исправлять надлежащие дела по своим коллегиям, канцеляриям и конторам до полудни, а после полудни быть у разбора и списывании оных же указов всем вообще; и в разбирании и в списывании оных трудиться с всяким прилежанием и для того после полудни держать их всех от экзекуторских дел до девятого часа, за которыми смотреть, дабы оные в сборе и в списывании с помянутых указов копий имели труд неослабно и в том же в сборе указов остановки произойти не могло".

Принятые законодательной комиссией и поддержанные Правительствующим Сенатом меры в отношении нерадивых чиновников оказались вполне эффективными. В конце мая 1736 года комиссия направила сенаторам доношение, в котором сообщила о представлении многими коллегиями, конторами и канцеляриями копий с указов. Правда, и список учреждений, не сделавших этого, был немал.

В августе 1736 года комиссией был подан в Сенат отчет выполненных работах по составлению нового уложения. В нем отмечалось, помимо прочего, что "к прежде сочиненным восьми частям вотчинной главы сочинены достальныя части" - девятая и десятая.

8 марта 1737 года комиссия была переведена распоряжением Сената из Москвы в Санкт-Петербург. Изданный по этому случаю сенатский указ предписывал "обер-секретаря Сверчкова с сочиненным Уложением и со всеми онаго делами и подьячими отправить в Петербург немедленно"*(33). Переезд в столицу ничего, однако, не переменил в деятельности комиссии к лучшему. Правительственные учреждения по-прежнему весьма неохотно представляли в распоряжение членов комиссии необходимые копии указов. При этом никакие меры - ни угрозы наказания, ни аресты нерадивых чиновников - положения не исправляли. Чиновники стремились в первую очередь выполнять то, что им надлежало делать по службе, и за собирание указов и копирование их брались только, если их специально понуждали к этому.

3 октября 1737 года Сенат распорядился о начале слушаний проекта главы о судах. Комиссия в ответ представила доношение, в котором было заявлено, что для завершения данной главы отсутствуют многие важнейшие сведения о судных и розыскных делах, и было специально обозначено, какие именно.

В марте 1738 года Сенат приказал комиссии "о немедленном нового Уложения сочинении подтвердить". В ответ комиссия сообщила о причинах медленного хода работ по составлению нового уложения, среди которых была названа, в частности, малочисленность состава комиссии*(34). В мае-июне Сенат пополнил комиссию семью новыми членами, но недостаток в ее составе чиновников низшего ранга - копиистов, протоколистов, канцеляристов - так и не был преодолен.

К началу 1739 года членами комиссии была завершена подготовка проекта вотчинной главы, он прошел обсуждение во всех коллегиях, кроме Адмиралтейской, и был готов к рассмотрению на заседаниях Сената. 23 и 30 марта, а также 6 апреля состоялись собрания сенаторов, на которых обсуждался данный проект. Этим рассмотрение его Сенатом и закончилось. Тем временем шла подготовка проекта главы о судах. К декабрю 1740 года он был почти завершен, но смерть императрицы Анны Иоанновны остановила дальнейшую работу над ним.

6 июля 1741 года Сенат, рассмотрев вопрос о порядке обсуждения проектов глав нового уложения, постановил: "Для слушания новосочиняющегося Уложения изготовленных к слушанию глав иметь съезд в каждой неделе в пяток (т.е. в пятницу), в четыре часа пополудни". После этого деятельность пятой законодательной комиссии, кажется, и вовсе прекратилась. В январе 1742 года из состава данной комиссии был выведен самый деятельный ее член - статский советник Авраам Сверчков. Формально комиссия продолжала существовать еще несколько лет. Последний документ, в котором она упоминается, датируется 24 октября 1744 года. В этот день в Сенате рассматривался вопрос о винном курении. Согласно протоколу данного заседания, сенаторы приказали: "имеющиеся о том винном курении у сочинения Уложения указы и какие в Сенате об оном, також и о кабацких доходах, чьи есть проэкты, оные собрав, ему Антонову и учиняя реэстр, взнесть в Кабинет Ее Имп. Величества, а таков же реэстр иметь у сочинения того Уложения, и о том ему с сего журнала дать копию"*(35).

12 декабря 1742 года императрица Елизавета Петровна издала Именной Указ Сенату о создании комиссии из нескольких сенаторов для пересмотра указов и составления реестра тем из них, которые должны быть "отставлены" (т.е. отменены. - В.Т.), как "с состоянием сего настоящего времени несходные и пользе государственной противные"*(36). Данная комиссия занималась порученным делом более двенадцати лет - до марта 1754 года, но сколько-нибудь значимых результатов не добилась. Это ясно видно из речи П.И. Шувалова, произнесенной 11 марта 1754 года на заседании Сената в присутствии государыни при обсуждении вопроса об ускорении рассмотрения дел в судах. "Для совершенного пресечения продолжительности судов, - говорил граф, обращаясь к Елизавете Петровне, - нет другого способа, кроме указанного вашим императорским величеством, когда вы изволили подтвердить указы родителей своих и их преемников, а которые с настоящим временем не сходны, то повелели разобрать Сенату. Хотя мы разбором этих указов и занимаемся, но нельзя надеяться, чтоб мы удовлетворили желанию вашего императорского величества, если будем следовать принятому порядку, ибо никто из нас не посмеет сказать, чтоб он всякого департамента дела знал в такой же тонкости, как знают их служащие в тех местах, которые в совершенстве знают излишки и недостатки в указах, затрудняющие их при решении дел. И потому каждое место должно разбирать указы, относящиеся к подведомственным ему делам, и пока этого не будет, нельзя ожидать окончания Уложения, над которым велел работать Петр Великий, для которого при императрице Анне было собрано дворянство, но распущено, ибо не принесло никакой пользы. Ваше величество с начала своего государствования, тому уже 12 лет, как изволили приказать нам заняться этим делом; но, по несчастью нашему, мы не сподобились исполнить желание вашего величества; у нас нет законов, которые бы всем без излишку и недостатков ясны и понятны были, и верноподданные рабы ваши не могут пользоваться этим благополучием"*(37).

В ответ на речь графа П.И. Шувалова императрица Елизавета Петровна заявила сначала, что необходимо немедленно приняться за сочинение ясных законов, затем стала рассуждать о том, что нравы и обычаи с течением времени изменяются, отчего и нужна перемена в законах и в конце концов заметила, что нет в мире человека, который бы в подробностях знал все указы, касающиеся всех департаментов, и потому мог бы убрать из законов лишнее и добавить в них недостающее, разве если бы кто имел ангельские способности.

Сенат во исполнение намерения императрицы постановил немедленно приступить к сочинению "ясных" и "понятных" законов, и для выполнения этой задачи учредил 28 июля 1754 года комиссию сочинения уложения. В ее состав были включены генерал-рекетмейстер Дивов, вице-президент Юстиц-коллегии Эмме, главный судья Сыскного приказа Безобразов, главный судья Судного приказа Юшков, обер-секретарь Сената Глебов, коллежский асессор Ляпунов, профессор Академии наук Штрубе де Пирмон, бургомистр Главного магистрата Вихляев.

Для сочинения законов по отдельным ведомствам при этой комиссии были образованы губернские и частные комиссии при коллегиях. Задача же составления уложения по делам судным, уголовным, вотчинным и о правах состояния была возложена на так называемую "общую комиссию".

До начала апреля 1755 года "общая комиссия" составила проекты первых двух частей нового уложения: судную и уголовную. С 11 апреля и до 24 июля 1755 года эти проекты обсуждались на заседаниях Сената, 25 июля они были представлены Елизавете Петровне, но одобрения с ее стороны не получили.

В последующие годы члены комиссии вели работу над проектами третьей и четвертой частей нового уложения, но делали настолько медленно, что императрица решила преобразовать комиссию. 29 сентября 1760 года она определила в состав комиссии сенаторов графа Р.Л. Воронцова и князя М.И. Шаховского, отдав им управление всей деятельностью комиссии и поручив завершить составление третьей и четвертой частей уложения. При этом государыня повелела возвратиться после окончания данной работы к первой и второй частям с тем, чтобы, поправив их, подать для конфирмации ее величеством вместе с остальными двумя частями.

М.М. Сперанский называл эту преобразованную комиссию новой - седьмой по счету - комиссией*(38).

1 марта 1761 года данная комиссия обратилась в Сенат с доношением, в котором попросила созвать для участия в составлении нового уложения представителей от дворян, офицеров, духовенства, горожан и купечества. "Таким образом, - делает из этого факта вывод В.Н. Латкин, - комиссия высказалась за необходимость созвания всесословного земского собора"*(39).

Сенат откликнулся на это предложение только через семь месяцев. 29 сентября 1761 года был издан сенатский указ, который предписал к слушанию нового уложения "из городов из всякой провинции (кроме новозавоеванных, а также Сибирской, Астраханской и Киевской губерний)*(40) выслать штаб и обер-офицеров, происшедших из дворян и знатного дворянства, не выключая из того и вечно отставных от всех дел, токмо к тому делу достойных, по два человека из каждой провинции, за выбором всего тех городов шляхетства"*(41). Купцам также дозволялось выбрать депутатов, но только по одному от каждой провинции. Кроме того, предполагалось избрание депутатов и от духовенства.

Порядок выборов устанавливался следующий: губернатор или воевода должен был послать каждому дворянину именные списки дворян его уезда, сообщив при этом, что дворянам надлежит самим, "произвольно назнача время и место", съехаться для выбора своих представителей в комиссию по составлению нового уложения. Депутатов от купечества должны были избирать купцы городов и сообщать о выбранных магистратам. Определение порядка выборов представителей от духовенства отдавалось на усмотрение Синода. Губернаторам было запрещено вмешиваться в ход выборов. За нарушение этого правила они подлежали наказанию в виде штрафа.

Сроком прибытия всех депутатов в Санкт-Петербург для участия в законодательной комиссии назначено было 1 января 1762 года. Помня о неудачных попытках собрать выборных от сословий, предпринимавшихся в прошлом, сенаторы постарались убедить общество в необходимости участия его представителей в сочинении уложения. "А как сочинение Уложения, - говорилось в Указе от 29 сентября 1761 года, - для управления всего государства весьма нужно, следственно всего общества и труд в советах быть к тому потребен, и потому всякого сына отечества долг есть советом и делом в том помогать и к окончанию с ревностным усердием споспешествовать стараться; в сходство сего Правительствующий Сенат уповает, что всякий, какого бы кто чина и достоинства ни был, егда не токмо за способно к тому был признанным избран, отрекаться не будет, но толь больше желательно, пренебрегая все затруднения и убытки, охотно себя употребить потщится, чая, во-первых, незабвенную в будущие роды о себе оставить память, да сверх того, за излишние труды и награждения получить может"*(42).

Опасения сенаторов оказались не напрасными. Прибытие в Санкт-Петербург депутатов, выбранных для участия в комиссии по составлению нового уложения, растянулось на полгода. Срок его переносился дважды: в конце концов он был назначен на 1 ноября 1762 года. И все равно представлены оказались в комиссии далеко не все губернии.

Заседания комиссии с участием депутатов начались тем не менее, как и было намечено с самого начала, то есть с 4 января 1762 года. В месяц проходило от одного до трех заседаний. Из журнала заседания комиссии, состоявшегося 14 июня 1762 года, видно, что к этому времени ей удалось завершить третью часть уложения (о состояниях подданных вообще) и обсудить ее с участием некоторого числа депутатов с мест.

Основные работы по составлению проекта нового уложения вели постоянные члены комиссии. Депутаты же от губерний и провинций призваны были для обсуждения уже готовых проектов. Между тем подготовка проекта нового уложения в целом растянулась на более длительный срок, нежели это предполагалось. В связи с этим императрица Екатерина II сочла необходимым распустить депутатов на срок до окончания работ по сочинению нового уложения. Высочайший Указ от 13 января 1763 года гласил: "Собранных в комиссию новосочиняемого Уложения от дворянства и купечества депутатов, что еще оное к совершенству не приведено, пока оное совсем окончится, и о собрании их указ дан будет, ныне распустить по-прежнему, кто откуда были присланы"*(43). В.Н. Латкин, комментируя этот Указ, заметил, что "депутаты окончательно распускались по домам"*(44). На самом деле из текста Указа следует, что депутаты распускались лишь на время, пока составление уложения не будет окончено. При завершении этого труда предполагалось дать указ об их новом "собрании".

Роспуск депутатов по домам не означал роспуска комиссии сочинения нового уложения. Часто встречающееся в историко-правовой литературе мнение о том, что императрица Екатерина II распустила законодательную комиссию, созданную государыней Елизаветой Петровной, в 1763 году, явно ошибочно*(45). Деятельность этой комиссии в лице ее постоянных членов продолжалась вплоть до 1767 года: в 1762 году она собиралась на заседания девятнадцать раз, в 1763 году - четырежды, в 1764 году было двенадцать ее заседаний, в 1765-м - тринадцать, в 1766 году - шестнадцать. Но проект нового уложения в целом так и не был создан. Комиссия составила в процессе своей работы несколько редакций или вариантов проекта каждой из трех его частей, но не смогла завершить (хотя бы в одном варианте) проект четвертой части уложения. Формально она продолжала существовать вплоть до созыва в 1767 году депутатов новой - восьмой - законодательной комиссии, получившей наименование "Комиссии для сочинения проекта нового Уложения".

Названная комиссия была учреждена Именным Указом Екатерины II, данным Сенату, от 14 декабря 1766 года. Сопровождавший этот акт Манифест о присылке в Москву депутатов ее величество лично объявила в Сенате спустя пять дней после его подписания. Этот факт, а также содержание самого Манифеста свидетельствуют о том, что государыня придавала Комиссии для сочинения проекта нового уложения особое значение. "Сия Комиссия, - отмечал М.М. Сперанский, - по важности своей отличалась от всех предыдущих не только обширностию ее состава, но и тем еще наиболее, что в основание ее положен Наказ императрицы Екатерины II о сочинении Уложения"*(46).

Согласно Положению "Откуда депутатов прислать в силу Манифеста к сочинению проэкта нового Уложения", в Комиссию должны были войти представители: 1) от государственных учреждений: Сената, Синода, коллегий, канцелярий; 2) от дворянства; 3) от горожан; 4) "от пахотных солдат и равных служеб служилых людей и прочих"; 5) "от государственных черносошных и ясачных крестьян"; 6) "от некочующих разных в области нашей живущих народов"; 7) "от казацких войск"*(47).

Порядок выборов определялся "Обрядами о выборе депутатов в Комиссию сочинения проекта нового Уложения". Порядок же работы данной Комиссии устанавливал специальный документ под названием "Обряд управления"*(48).

В составе Комиссии выделялось "большое собрание", в которое входили все депутаты*(49), и "частные комиссии", которых было девятнадцать. Пятнадцать из них занимались составлением проектов по тому или иному разряду законов. Остальные имели вспомогательные функции (например, "дирекционная комиссия" создавалась для поддержания порядка в работе Комиссии, "экспедиционная комиссия" должна была исправлять во всех проектах слог и т.д.). "Большое собрание" не было предназначено для разработки проектов законов, в его функцию входило их рассмотрение и общая оценка.

Торжественное открытие Комиссии сочинения проекта нового уложения состоялось 30 июля 1767 года в Москве. Первые семь заседаний депутаты решали организационные вопросы: избирали предводителя Комиссии или маршала, а также членов вспомогательных "частных комиссий". Несколько последующих заседаний было посвящено чтению депутатских наказов. Затем депутаты приступили к обсуждению законодательных актов. Сначала остановились на законах о правах дворянства, потом стали рассматривать законы о купечестве и торговле. С февраля 1768 года (Комиссия перебралась к этому времени в Санкт-Петербург) начали обсуждать законы о судопроизводстве, после них - законы о крестьянах. Осенью 1768 года в Комиссии обсуждались вотчинные законы.

18 декабря 1768 года маршал Бибиков объявил "большому собранию" Комиссии об Именном Указе, в котором говорилось, что по случаю нарушения мира депутаты, принадлежащие к военному званию, должны отправиться к занимаемым ими по службе местам. Остальные депутаты, работавшие в составе "большого собрания", распускались до тех пор, пока не будут созваны.

Вся деятельность Комиссии сочинения проекта нового уложения сосредоточилась после этого лишь в "частных комиссиях" и продолжалась в таком виде еще пять лет. В рамках этих небольших комиссий разрабатывались планы различных проектов, тексты проектов по гражданскому праву и о правах семейственных. Указом Екатерины II от 4 декабря 1774 года "частные комиссии" были закрыты: от большого государственного учреждения под названием "Комиссия сочинения проекта нового Уложения" осталась только канцелярия для выдачи справок.

16 декабря 1796 года император Павел I, весьма озабоченный состоянием законности во вверенной ему империи*(50), издал Указ, которым повелел: собрать все действующие узаконения и составить из них три книги законов: 1) уголовных, 2) гражданских, 3) дел казенных. Учрежденная для выполнения этой задачи комиссия стала именоваться "Комиссией для составления законов". Она была составлена из четырех человек во главе с генерал-прокурором (на тот момент им являлся князь Алексей Борисович Куракин). Для оценки книг законов, составленных данной комиссией 31 мая 1797 года была образована коллегия из трех сенаторов. До начала XIX века Павловская законодательная комиссия успела составить 1) семнадцать глав о судопроизводстве; 2) девять глав о делах вотчинных; 3) тринадцать глав из законов уголовных*(51). Это были лишь первые шаги по созданию того сводного уложения, которым император Павел I намеревался осчастливить Россию.

Таким образом, предпринимавшиеся в России в течение XVIII столетия усилия по составлению нового уложения оказались бесплодными. "Все, что в сем роде до 1754 г. было сделано, представляет ничего более, как первоначальный опыт, попытки к сочинению проекта, а не самый проект какой-либо части Уложения"*(52), - писал М.М. Сперанский, подводя итоги деятельности создававшихся для достижения указанной цели различных комиссий. "В Комиссии 1767 года, - отмечал он при этом, - составлено было шесть проектов... Из них один только, о родах государственных, т.е. о праве состояния лиц в государстве, доведен до некоторого совершенства и впоследствии, по-видимому, был принят в соображение при составлении Дворянской Грамоты и Городового Положения. Все прочие представляют одни слабые, первоначальные начертания, оставленные даже и тогда без уважения"*(53).

Одной из главных причин неудач законодательных комиссий XVIII века выдающийся русский государственный деятель-реформатор*(54) считал неразвитость в России теоретической юриспруденции. "Опытность практического познания законов есть первая потребность в делопроизводстве, - писал Сперанский. - В приложении законов никакое умозрительное познание заменить ее не может; тут теория без опыта почти бесполезна, между тем как опытность и без теории обойтись может. Но когда дело настоит о приведении законов в систему, тогда опытность одна недостаточна: здесь нужно познание начал, из коих каждый род законов проистекает, связь их между собою, пределы их и взаимные отношения; здесь нужна теория, с опытностию соединенная"*(55). Кроме того, анализируя предпринимавшиеся в прошлом попытки систематизации российского законодательства, Сперанский приходил к выводу о том, что неудачи многочисленных законодательных комиссий проистекали еще из того, что почти все они "представляли себе дело, им предлежащее, не только настоятельным, но и в исполнении легким. Отсюда происходило, что все почти приступали прямо к концу его, не приготовив ни начала, ни средины"*(56). Главная же мысль, которую Сперанский почерпнул из анализа деятельности этих комиссий, заключалась в том, что "полные, точные, систематические своды должны предшествовать - так, как во всех законодательствах они всегда предшествовали, - новым или исправленным Уложениям"*(57). Так Сперанский пришел к идее Полного собрания законов как первой ступени на пути создания Свода законов. Дальнейшая история этого грандиозного правового памятника изложена в книге П.М. Майкова "О Своде законов Российской империи".

В.А. Томсинов,

доктор юридических наук, профессор юридического факультета

Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова