§ 1. Понятие и система преступлений против правосудия

Советское социалистическое правосудие — одно из социальных завоеваний трудящихся нашей страны, достигнутое в результате слома буржуазной чиновничье-бюро- кратической судебной машины.

Весьма важным актом, определявшим сущность правосудия, были Руководящие начала по уголовному праву РСФСР, утвержденные НКЮ 12 декабря 1919 г. В разделе «Об уголовном правосудии» указывалось: «Советское уголовное право в РСФСР осуществляется органами советского правосудия (народным судом и революционными трибуналами)».

В. И. Ленин требовал строжайшего соблюдения законности в судебной деятельности, неуклонного проведения в жизнь принципа ответственности должностных лиц и граждан за посягательства на интересы правосудия. 24 ноября 1921 г. был принят Декрет СНК РСФСР «О наказаниях за ложные доносы», которым устанавливалась уголовная ответственность за ложные доносы судебноследственным властям, ложные показания и ложные сообщения государственным учреждениям. Формулировки упомянутых составов преступлений отличались четкостью, полнотой и лаконизмом, обеспечивающими правильное толкование и применение закона.

В первом УК РСФСР 1922 г.

В действующем УК РСФСР 1960 г. и в уголовных кодексах других союзных республик преступления против правосудия выделены в самостоятельную главу. В ней сосредоточены нормы об ответственности за нарушения законности: а) соответствующими должностными лицами при производстве следствия и дознания (привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности, заведомо незаконный арест или задержание, принуждение к даче показаний); б) судом (вынесение заведомо неправосудного приговора, решения, определения или постановления, заведомо незаконный арест); в) частными лицами, непосредственно не осуществляющими правосудие, но противодействующими ему (заведомо ложный донос, показание, отказ или уклонение от дачи показаний, заключения, понуждение свидетеля, потерпевшего к даче ложных показаний, разглашение данных предварительного следствия или дознания, растрата описанного имущества, укрывательство или недонесение о преступлениях); г) частными лицами, уклоняющимися от отбывания приведенного к исполнению приговора (постановления суда о ссылке, высылке, лишении свободы, заключении в лечебно-трудовой профилакторий) или постановления о заключении под стражу.

Из законодательного наименования рассматриваемых преступлений видно, что они посягают на правосудие.

осуществлении правосудия, неправомерное причинение страданий личности при осуществлении правосудия лежит за пределами составов данных преступлений.[415] Этот вывод И, С. Власова был подвергнут справедливой критике Ш. С. Рашковской.[416] Рассматривая структуру общественных отношений по отправлению правосудия в общепринятом, ныне трехэлементном виде: субъектов отношения, его содержания и предмета в единстве, мы установим, что интересы личности не лежат вне объекта охраны. Иными словами, необходимо рассмотреть, кто участвует в отправлении правосудия, что собой представляет деятельность Г но осуществлению правосудия, по какому поводу оно осу- ^ ществляется. Главным представляется определить сущность деятельности по отправлению правосудия как содержания охраняемых общественных отношений, по- f скольку эта их сторона поставлена в качестве основной цели уголовно-правовой защиты. С другой стороны, уяс- t нив содержание деятельности по отправлению правосудия, нетрудно будет уточнить и предмет, и субъектный состав отношений. Термин правосудие в советском зако- * яодательстве и теории права до принятия в 1936 г. Кон- ституции СССР, как правило, не использовался и ие было ; попыток его комментировать вследствие естественного отрицательного отношения в послереволюционные годы как к царскому правосудию, так и ко всей буржуазной юридической терминологии. В Законе о судоустройстве 1938 г. не давалось определения правосудия, но указывались ejro задачи, принципы осуществления и структура судебных органов, его осуществляющих. После этого нредставители уголовно-процессуальной науки подробно доследовали понятие , социалистического правосудия.[417] ?B учебнике для вузов Д. С. Карев определяет социалистическое правосудие как «деятельность советского суда, направленную на осуществление задач по охране от посяга- ельств на социалистическое государство, установленный в нем правопорядок, права и законные интересы граждан, учреждений, предприятий и организаций, заключающаяся в разбирательстве в установленном законом порядке я в разрешении на основании закона уголовных и гражданских дел».[418] Заметим, что в данном определении сама деятельность суда по осуществлению правосудия справедливо характеризуется автором как разбирательство гражданских и уголовных дел на основании закона и в соответствии с ним. Следовательно, все иные виды деятельности суда, кроме разбирательства упомянутых дел, выходят за рамки правосудия. М. С. Строгович подчеркивает, что советское социалистическое правосудие — это государственная деятельность, осуществляемая советским судом и «заключающаяся в том, что суд путем разбирательства и разрешения уголовных и гражданских дел в установленных законом правовых (процессуальных) формах защищает от всяких посягательств Советское государство, права и законные интересы граждан СССР, учреждений и организаций, обеспечивает законность в деятельности учреждений, организаций, должностных лиц, в поведении граждан».[419] Следует подчеркнуть, что некоторые аналогичные задачи и в установленном теми же законами порядке решают органы следствия, дознания, прокурор: разрешают уголовные дела, в соответствии с нормами уголовного процесса принимают по ним окончательное решение no целому ряду оснований, указанных в законе. По справедливому замечанию Ш. С. Рашковской, выполнение функций правосудия практически было бы невозможно без органов дознания, следствия и т. д.[420] Эту же точку зрения разделяют И. С. Власов и И. М. ТяЖкова.[421] Приведенные определения М. С. Строговича и Д. С. Карева, ограничивая понятие правосудия деятельностью суда, на наш взгляд, не отражают всех функций по отправлению правосудия. Достаточно напомнить, что Программа КПСС характеризует деятельность правосудия совершенно по- другому: «Правосудие в СССР осуществляется в полном соответствии с законом. Оно строится на подлинно демократических основах: выборности и отчетности судей и народных заседателей, праве их досрочного отзыва, гласности рассмотрения судебных дел, участии в судах общественных обвинителей и защитников при строжайшем соблюдении судом, органами следствия и дознания законности, всех процессуальных норм».[422] Как видно из приведенного положения, осуществление правосудия Программа КПСС связывает с законной деятельностью как суда, так и органов следствия и дознания. Хотя ст. 151 Конституции СССР и ст. 1 Основ законодательства о судоустройстве [423] действительно устанавливают, что правосудие осуществляется только судами и трибуналами, но буквальное понимание правосудия как деятельности только суда исключается теми же Основами законодательства о судоустройстве, Основами уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик. Согласно последнему закону (ст. 2) задачами уголовного судопроизводства являются «быстрое и полное раскрытие преступлении, изобличение виновных и обеспечение правильного применения закона с тем, чтобы каждый, совершивший преступление, был подвергнут справедливому наказанию и ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и осужден».[424] Представители уголовно-процессуальной науки единодушны в том, что задачи правосудия и задачи уголовного судопроизводства едины. Если обратиться к законодательному определений), нетрудно увидеть, что правосудие это: а) рассмотрение и разрешение в судебных заседаниях гражданских дел; б) рассмотрение в судебных заседаниях уголовных дел и применение установленных законом мер наказания к лицам, виновным в совершении преступления, либо оправдание невиновных (ст. 4 Основ законодательства о судоустройстве). Выполнение задач уголовного судопроизводства закон прямо относит к компетенции суда, прокурора, следователя й органа дознания (ст.ст.2, 3, 5, 6 и др. Основ Уголовного судопроизводства). Исключительное право суда па применению мер уголовного наказания не исключает возможности и обязанности прекращения дела органами предварительного расследования при наличии обстоятельств, предусмотренных законом. Признание лица невиновным, как функция правосудия, не является исключительно компетенцией суда. Поэтому можно сделать вывод, что правосудие — это более широкая сфера деятельности, чем рассмотрение в судах гражданских и уголовных дел и принятие по ним решения. Закон связывает судопроизводство и отправление правосудия с деятельностью прокуратуры, органов следствия и дознания. Без предварительного расследования невозможно было бы осуществить правосудие. Вместе с тем недопустимо расширять понятие правосудия включением в него функций, не связанных с судопроизводством, расследованием и разрешением дел и применением норм права. Это положение относится как к суду, так и к органам прокуратуры, следствия, дознания. Приведенные выше научное и законодательное определения правосудия позволяют прийти к следующим выводам. 1. Правосудие — это деятельность, осуществляемая только в рамках гражданского и уголовного судопроизводства. 2. Присущими только судебной системе процессуальными методами эта деятельность непосредственно реализует нормы права применительно к конкретным жизненным ситуациям. 3. Правосудие осуществляется органами, наделенными властными полномочиями, от имени или по поручению государства вступающими во властеотношения с гражданами или юридическими лицами. 4. Задачи (предмет деятельности) правосудия состоят в охране советского государственного и общественного строя, социалистической системы хозяйства, социалистической собственности, прав и интересов граждан, государственных и общественных организаций. Охрана прав осуществляется как в процессе судопроизводства, так и при принятии решения.

В кратком виде можно сформулировать, что отношения по осуществлению правосудия — это властеотношения между государством и любыми физическими и юридическими лицами по поводу охраны прав и интересов государства и граждан путем разрешения гражданских и уголовных дел в рамках процессуальной деятельности. Эти отношения и выступают в качестве родового объекта преступлений против правосудия,

Вся иная деятельность органов правосудия, не регулируемая нормами судопроизводства, не связанная с реализацией норм права по уголовным и гражданским делам, не является правосудием. Данное положение, на наш взгляд, бесспорно имеет и то практическое значение, что нарушение иных полномочий должностными лицами органов правосудия находится за рамками «правосудия». При соответствующих условиях такие нарушения могут рассматриваться как должностные преступления. Получение взятки судьей, следователем, если это не было сопряжено с вынесением неправосудного приговора, постановления, т. е. объективно не нарушало процесс отправления в соответствии с законом правосудия, должно квалифицироваться только как должностное преступление. Если подобное деяние было сопряжено с нарушением порядка отправления правосудия и такое деяние предусмотрено какой-либо нормой главы VII, — налицо совокупность преступлений. Нельзя согласиться с Ш. С. Рашковской, предлагающей включить в главу «Преступления против правосудия» норму об ответственности за умышленное сокрытие преступлений от учета и регистрации. Считая такие преступления «не должностными», она находит, что существующая практика квалификации подобных деяний по ст.ст. 170 или 171 УК РСФСР неправильна.22 Любые преступные нарушения должностными лицами своих обязанностей, непосредственно не нарушающие функций по отправлению правосудия, должны рассматриваться только как должностные, поскольку они нарушают деятельность данного государственного учреждения, но не посягают на отправление правосудия по гражданскому или уголовному делу. В этом мы видим критерий разграничения преступлений против правосудия, совершаемых должностными лицами, от должностных преступлений. Специальные составы в данном случае исчерпывают сферу действия только охраной функций правосудия в указанном выше объеме. Допущенные тем же должностным лицом иные, выходящие за рамки посягательства на правосудие деяния должны иметь самостоятельную юридическую оценку. Предметом рассматриваемых отношений является то, по поводу чего существует правосудие — это перечень указанных в ст.ст. 2 и 3 Основ законодательства о судоустройстве государственных, социальных установлений, прав и интересов личности: общественный и государственный строй, политические и трудовые права и интересы граждан и т. д., т. е. все то, что призвано охранять от посягательств советское правосудие. Субъектный состав отношений —- это государство в лице органов правосудия, с одной стороны, и граждане — с другой. Круг субъектов ограничен лицами, которые наделены властными полномочиями и выполняют функции правосудия, и лицами, участвующими в осуществлении правосудия. Первые — участвуют в судопроизводстве, применяя нормы материального и процессуального нрава. Вторая группа участников отношений — это лица, с которыми органы правосудия вступают в отношения в своей деятельности по рассмотрению и разрешению гражданских и уголовных дел и применению норм права. Бесспорно, что эта группа — субъекты уголовно-и гражданско-процессуальных отношений.[425] Речь идет о свидетелях, переводчиках, экспертах, потерпевших, «создающих» доказательства по делу, на основании которых возможны необоснованное возбуждение уголовных дел, производство арестов и даже вынесение неправосудного приговора. Упомянутые лица, за исключением потерпевшего, не являются участниками уголовного процесса, но они наделены определенными правами и обязанностями. Поэтому они также являются участниками деятельности по отправлению правосудия. Ложный донос, ложное показание, перевод или заключение эксперта, неявка в суд и т. п. препятствуют осуществлению правосудия и противодействуют рассмотрению дела, установлению истины и принятию законного и обоснованного решения. Поэтому такие деяния законодатель вполне обоснованно относит к преступлениям против правосудия. Механизм нарушения охраняемых законом общественных отношений различен в зависимости от того, кем совершается посягательство. Должностные лица органов правосудия, нарушая своим поведением установленный порядок его отправления, посягают на законные права государства, права граждан, которые являются предметом охраны правосудием. Незаконное оправдание

виновного, осуждение невиновного нарушают либо право государства на наказание преступника, либо право гражданина на неприкосновенность личности. Главным же охраняемым элементом внутри отношения является само отправление правосудия в соответствии с законом. Поэтому причинение вреда субъектам отношения — личности либо государству — находится внутри одного отношения, связывающего государство и личность в данной сфере. Аналогично этому при посягательствах со стороны отдельных лиц объективно меняется (или может измениться) законное отправление правосудия. Так, заведомо ложное показание свидетеля затрудняет установление истины, вынесение справедливого решения, и таким образом причиняется вред участникам отношения — государству или личности, с одновременным нарушением деятельности по отправлению правосудия. Поэтому всякое преступление рассматриваемой группы посягает на законные права участников отношений и содержание отношений. В свете сказанного споры в литературе[426] о двойственном объекте некоторых преступлений против правосудия лишены всяких оснований. Причинение вреда личности при незаконном осуждении охватывается рамками единого отношения. Недаром, например, предусмотренное ч. 2 ст. 177 УК РСФСР квалифицирующее обстоятельство в виде наступления тяжких последствий из-за вынесения неправосудного приговора неконкретизировано: такие последствия могут относиться как к правам государства, так и личности. Принуждение к даче показаний нарушает пра- / вила судопроизводства, может привести к искажению ; фактов, на основании которых разрешается дело, и, i естественно, сопряжено с нарушениями прав допрашивае- / мого. Но это не означает, что личность в данном случае t «дополнительный» объект. Следует отметить, что не Все преступления, отнесенные законодателем в главу VIII УК РСФСР, посягают на правосудие. На правосудие,

, безусловно, посягают деяния лиц, проводящих дознание, следствие, либо осуществляющих прокурорский надзор и

постановляющих судебные решения (ст.ст. 176—179 УК РСФСР), деяния лиц, не осуществляющих функции правосудия, но деятельность которых связана с отправлением правосудия и препятствует ему (ст.ст. 180—185 УК РСФСР).

В группе анализируемых составов имеются нормы об ответственности лиц, не участвующих непосредственно в отправлении правосудия — укрывательство и недонесение о преступлениях. Представляется, что упомянутая группа субъектов также состоит в определенных отношениях с государством по поводу соблюдения законности и отправления правосудия. От их поведения зависит, будет ли осуществлено разбирательство и разрешение уголовных дел, как основной функции правосудия. Вместе с тем, по нашему мнению, нельзя признать посягательствами на правосудие со стороны лиц, в отношении которых оно совершилось. Мы имеем в виду такие деяния, как побег с места ссылки или из лечебно-трудового профилактория (ст. 186 УК РСФСР), самовольное возвращение высланного (ст. 187 УК РСФСР), побег из места заключения или из-под стражи (ст. 188 УК РСФСР). Эти преступления посягают на порядок управления, непосредственно нарушают деятельность той отрасли государственного управления, которая осуществляет функции по охране и осуществлению социалистического правопорядка по исправлению и перевоспитанию осужденных. Ведь посягательства в виде уклонения от административного надзора, нарушения правил въезда или проживания в пограничной зоне, уклонение от воинского учета и т. п. помещены в главу о преступлениях против порядка управления, хотя ни по своей направленности, ни по своей социальной сущности они не отличаются от преступлений, предусмотренных ст.ст. 186—188 УК РСФСР. Можно возразить тем, что последние деяния являются формой неисполнения приговора, тогда как первая группа представляет собой неисполнение закона. Такое положение было бы неверным: во-первых, вступивший в силу приговор имеет силу закона для данного конкретного случая; во-вторых, как отмечено выше, преступник посягает не на правосудие, ибо в отношении него оно совершилось в полной мере и по всем правилам, а уклонение его от отбытия наказания уже* новое преступление, ожидающее правосудия, которому оно никак не препятствует; в-третьих, уклонение

©т исполнения требования правосудия в форме решений судов, неуплата алиментов (ст.ст. 122, 123 УК РСФСР) логически должны бы находиться в одной группе с преступлениями, представляющими собой уклонение от отбытия наказания, однако они отнесены к посягательствам против личности. Наконец, функции правосудия следует считать исчерпанными приведением приговора к исполнению, а не достижением целей наказания или исполнением наказания. Последнее положение может вызвать то возражение, что и на стадии отбытия наказания решения некоторых вопросов возложено на суды (например, досрочное ?освобождение). Однако такая деятельность судов не является пересмотром уголовного дела. Она возникает в связи рГ с иными обстоятельствами — фактами, свидетельствующими о достижении цели наказания, а не правосудия,

1 Кроме того, действующее исправительно-трудовое законодательство, устанавливая понятие «отбывание уголовного наказания», связывает его с определенным поведением осужденного, применением к нему мер исправительно-трудового воздействия, причем, как справедливо отмечается в литературе, применение наказания t (основное содержавшие правосудия) охватывает используемые законодателем ?Понятия назначения и исполнения наказания; отбытие же наказания означает выполнение осужденным всех требований, предъявляемых к нему в соответствии с исправительно-трудовым законодательством.[427] Побеги из мест заключения, ссылки, из лечебно-трудового профилактория, возвращение высланного часто совершаются по причинам, связанным с нарушениями правил исполнения наказания, ? Учреждения, исполняющие наказание, не будучи органа- ^ми власти, не осуществляют функций правосудия. Установленными для них средствами и способами они исправ- I ляют и перевоспитывают осужденных при определенных Судом видах и сроках наказания. Поэтому упомянутые вступления (кроме побега из мест предварительного заключения) с большим основанием должны быть отнесены ¦к группе преступлений против порядка управления. В связи с усилением роли общественности во всех сферах государственной деятельности, включая правосудие, в начале 60-х годов в литературе появились суждения о том,

что правосудие включает в себя деятельность не только государственных органов, но и товарищеских судов, а, следовательно,-частично функции правосудия переданы а ведение общественности.[428] О «двух формах правосудия» говорится в работах А. Г. Бажанова,[429] А. П. Чугаева,[430] Н. С. Алексеева[431] и других авторов. Если согласиться с данным положением, то следует прийти к выводу, что вынесение товарищеским судом заведомо неправосудного решения является преступлением, предусмотренным ст. 177 УК РСФСР. Аналогичный вывод можно сделать и о действии ст. 178 УК в случае, например, незаконного задержания лица народными дружинниками. Следовательно, речь идет о сфере действия ряда норм уголовного закона. Упомянутые выше доводы об общественном правосудии как составной части правосудия были подвергнуты основательной критике П. С. Элькинд,[432] Т. Н. Добровольской [433] и другими авторами, отмечавшими, что правосудие — это вид государственной деятельности, а так называемое общественное правосудие вовсе не является правосудием. Нужно согласиться с тем, что самодеятельные организации не осуществляют функций правосудия. Их основная задача состоит в нравственном воспитании нарушителей правовых и моральных установлений мерами $7 общественного воздействия, процессуальные формы дея- rV тельности этих организаций практически не регламен- *гированы. Их участие в оказании помощи правосудию -V лишь отражает демократическую сущность последнего, но fee меняет его характера как государственной деятель- 4:уности но применению норм закона государственных, а не Э /общественных органов. Было бы неправильным поэтому распространять действие норм уголовного закона на «по- 0^ бягательства против общественного правосудия», такие, Щ йапример, как вынесение товарищеским судом заведомо Jfe незаконного решения. Приведенная характеристика поня- Ж тйя социалистического правосудия позволяет определить ж рассматриваемую группу преступлений как предусмот- f|i ренные уголовным законом посягательства на права .граждан и государства при отправлении правосудия. По- ^; скольку родового понятия преступления в законе не су- Щ- ществует, научное его определение призвано выявить со- циальную и юридическую характеристику сходных посягательств. Эта характеристика вытекает из структуры сходных охраняемых уголовным законом общественных отношений и объективных признаков, указанных законодателем в конкретных составах. Поэтому нам представля- ётся, что субъективные признаки должны рассматриваться в рамках конкретных составов. Существующая система норм о преступлениях против правосудия в уголовном законе едва ли может быть признана удовлетворительной. Расположение главы VIII в УК РСФСР, как впрочем и в уголовных кодексах других союзных республик, вслед эа главой о должностных преступлениях вполне оправда- § но. Нормы внутри главы теоретически обоснованно было ^ бы располагать, исходя из характеристики общественной опасности отдельных видов преступлений и признаков их I субъекта.

По признакам субъекта все упомянутые преступления ^ можно разделить на три группы. Рассмотрим их на при- I мере УК РСФСР.

I К первой группе следует отнести преступления, совер- щаемые должностными лицами органов дознания, след- /етвия, прокуратуры и суда. Причем, по степени общест- Щл венной опасности на первом месте должна быть помещена Щ ,ст. 177 — вынесение заведомо неправосудного приговора, /решения, определения или постановления, вместо ст. 176— ^привлечение заведомо невиновного к уголовной ответ-

ственности органами расследования. Очевидно, что незаконное обвинение менее опасно, чем осуждение. Первое может и должно быть устранено при судебном рассмотрении дела. Правовые последствия для личности более тяжки при незаконном осуждении.

Далее следовало бы поменять местами ст. 178 — заведомо незаконный арест и ст. 179 — принуждение к даче показаний, исходя из упомянутых выше оснований и оценки степени тяжести преступлений законодателем. Максимальная санкция ст. 178—1 год лишения свободы, а в ст. 179 — до 10 лет.

Вторая группа преступлений — это преступления, совершаемые частными лицами, привлекаемыми к отправлению правосудия. На первое место здесь следовало бы поставить ст. 181 — заведомо ложное показание, затем ст. 180 — заведомо ложный донос. Хотя санкции здесь одинаковы, широкая распространенность первого вида преступлений указывает на его повышенную опасность в сравнении со вторым. Вслед за этими статьями расположить в нынешнем виде ст.ст. 182—185, а затем ст.ст. 189 и 190 — укрывательство и недонесение о преступлениях* В эту же группу необходимо ввести новый состав, вычленив из ст. 188 побег из-под стражи арестованного или задержанного на предварительном следствии.

Как указывалось выше, преступления, представляющие собой уклонение от отбытия наказания — ст.ст. 186— 188, как посягающие на порядок управления в сфере деятельности государства по исправлению и перевоспитанию правонарушителей, теоретически обоснованно поместить в главе «Преступления против порядка управления». В целях удобства пользования материалом ниже мы рассматриваем конкретные составы преступлений в том порядке, как они расположены в действующем законе. Особенности составов уголовных кодексов других союзных республик будут указаны в соответствующих частях работы.