Полное собрание законов
Граф Сперанский, приступив к выполнению возложенной на него обязанности составления свода законов, нашел, что эту задачу невозможно исполнить без приведения в известность, по возможности, всех законоположений, начиная с Соборного уложения царя Алексея Михайловича, и без установления точного и несомненного их текста.
С этой целью предпринят был ряд подготовительных работ по собранию всякого рода узаконений и сличению их по возможности с подлинниками, что сопряжено было с немалыми затруднениями*(70). Подлинные узаконения с 1640 до 1711 года хранились в архивах старинных приказов (давно уже упраздненных), которые впоследствии соединены были в Вотчинном архиве, а также в архиве Коллегии иностранных дел в Москве. Подлинные узаконения с 1711 года преимущественно находились в архиве сената в С.-Петербурге и Москве, также в архивах: Военной и Адмиралтейств-коллегий, Коллегии иностранных дел, Святейшего Синода, Кабинета Его Величества, а также в архивах различных высших управлений и древних приказов: Разрядном, Поместном и других, соединенных в Вотчинном архиве при Сенате. При крайне неудовлетворительном устройстве самых архивов подобная разбросанность узаконений затрудняла чрезвычайно их розыск. Это затруднение увеличивалось еще тем, что не имелось даже полных реестров изданным в разное время узаконениям. Приходилось пересматривать самые дела в учреждениях, в которых, как можно было предполагать, могли находиться подлинные узаконения. При таких условиях, несмотря на всю тщательность и кропотливость труда по собранию узаконений, могли быть недосмотры, т.е. пропуски узаконений, и притом весьма важных*(71). При выборке материала, подлежащего внесению в Полное собрание законов, была сделана ему троекратная поверка. Результатом этих трудов явилось в 1830 году сорок томов первого Полного собрания законов, в которых внесено до 30 920 узаконений, начиная с 29 января 1648 года по 12 декабря 1825 года, т.е. до издания манифеста о вступлении на престол Николая I*(72).При составлении этого собрания Сперанский принял в основание: 1) собрать по возможности все законы и при их издании разделить их на две эпохи. Первую начать с Соборного уложения 1648 года и довести до 12 декабря 1825 года, т.е. по день издания первого манифеста императора Николая I; вторую же начать 12 декабря 1825 г. и продолжать отдельными изданиями законов каждого минувшего года в течение последующих. Уложение 1648 г. принято началом изданий, потому что все законы и указы, до него состоявшиеся, признаются утратившими действительную силу и имеющими только историческое значение. Сперанский предполагал их издать со временем под именем законов древних; 2) в состав собрания помещать по порядку времени все постановления ко всегдашнему исполнению от верховной власти или именем ее, от учрежденных ею мест и правительств, происшедшие по всем частям государственного управления, без всякого изъятия. При этом не допускается различия между законами, ныне действующими, и законами отмененными; 3) судебные решения не должны быть помещаемы в собрании законов общих. Исключение из этого правила сделано для тех из них, сила которых распространена в самом их изложении на все случаи, им подобные, или же которые заключают в себе изъяснение закона общего, установление точного смысла или же опровержение толкования, с разумом его несообразного. Равным образом вносятся в Полное собрание законов те решения судебные, кои, быв в начале частными, приняты впоследствии примером и образцом других решений (и, таким образом, сделались общими); 4) все частное, личное, все меры временные положено не включать в собрание законов, допустив изъятие для распоряжений, по существу своему частных и случайных, но по историческому их достоинству важных; их положено сохранить в собрании, как памятники того века, как указание общественных его нравов, как изображение его гражданской жизни. Из составленного предисловия к первому тому видно, что Полное собрание законов должно было содержать в себе не только материал для составления свода законов, но иметь также и постоянное значение, именно: 1) для объяснения истинного смысла помещенных в своде законов постановлений по возникающим при производстве дел случаям; 2) для работ законодательных по изъяснению и дополнению законов и 3) для целей научных.
Полное собрание законов предназначено служить одним из источников для истории государства, ибо в законах изображена внутренняя его жизнь. Быть органом или средством обнародования законов Полному собранию законов, по мысли Сперанского, вовсе не предполагалось. Это собрание должно было служить основанием для свода законов, т.е. все статьи свода должны иметь свое оправдание в Полном собрании законов и вытекать из постановлений, в нем помещенных. Содержание Полного собрания законов определяется во многом его заглавием. В состав оного включаются законы, разумея под этим все постановления, ко всегдашнему исполнению от верховной власти или именем ее от учрежденных ею мест и правительств происшедшие, по всем частям государственного управления, без всякого изъятия*(73). Таким образом, Полное собрание законов является не только сборником законов в собственном смысле, от самодержавной власти исходящих, в установленном основными законами порядке*(74), но также сборником утвержденных вне этого порядка распоряжений отдельных органов правительства, коим предоставлено право издавать обязательные постановления.Но не все законы вносили в Полное собрание оных. Именно, не вносились в собрание:
1) законы, хотя более или менее отдаленного прошедшего времени, но которые в уважение особых исключительных обстоятельств признано было неудобным оглашать во всеобщее сведение. На невнесение таковых секретных узаконений в первое Полное собрание законов испрашивалось всякий раз особое высочайшее повеление. Так, напр., форма присяги, разосланная при указе 21 февраля 1730 г., манифесты 5 и 17 октября 1740 г., а также некоторые указы, вышедшие с 17 октября 1740 г. по 25 ноября 1741 г., т.е. со дня кончины императрицы Анны Иоанновны до восшествия на престол Елизаветы Петровны, манифест императрицы Екатерины II 6 июля 1762 г. (пространный) не внесены в Полное собрание законов на основании особых высочайших повелений. При докладе о вышеуказанных манифестах император Николай I приказал принять общим правилом указы и манифесты, назначенные к истреблению или к отобранию, не помещать в Полное собрание законов и не печатать, если последующими указами они не восстановлены в их силе;
2) законы частные, и притом не только касающиеся одного какого-либо отдельного лица (напр., о награждении, определении на службу и т.д.), но и имеющие предметом внутренний распорядок в присутственных местах и правительственных установлениях.
Впрочем, это не соблюдалось во всей строгости, и в полном собрании законов имеется немало частных узаконений, внесенных, вероятно, ввиду их исторического значения, как свидетельство о господствовавших в данное время порядках и нравах.Но зато в Полное собрание законов вносились правила временные, даже акты чисто повествовательного характера (напр., в I томе описание торжественного въезда царя Алексея Михайловича в Москву), многие судебные решения, о чем упомянуто выше и в коих содержится изъяснение общего закона, установлен точный смысл его и отвергнуты толкования, с разумом его несообразные.
Кроме того, в Полное собрание вносились законы и решения без соображения вопроса о том, сохраняют ли они свою силу или отменены последующими; это ограничение сделано впоследствии при составлении свода законов. Каждый закон напечатан от слова до слова, как он находится в подлиннике или в печатных экземплярах, изданных от правительства. Там, где к закону примешаны временные и случайные распоряжения, существу его посторонние, сии последние опускались и в сем случае акт именован выпиской. Каждое узаконение имеет свое оглавление, кратко означающее предмет оного. Там, где в прежних указах не было таковых оглавлений, они вновь составлены, другие же исправлены, когда не имели они надлежащей точности.
Материал, составляющий Полное собрание законов, помещен в строго хронологическом порядке; одно узаконение следует за другим единственно в порядке, определяемом тем днем, когда они состоялись; каждое отдельное узаконение обозначается особым номером*(75). Это нумерование, начиная с первого тома, идет в непрерывном порядке по всем томам первого Полного собрания и заканчивается в последнем томе оного. В каждом томе, как в заглавии тома, так и наверху страницы оного, означается, к какому царствованию принадлежат помещенные в томе узаконения.
К первым 40 томам Полного собрания законов, как составляющим одно непрерывное целое, были также составлены хронологические и алфавитные указатели, также книга штатов, книга тарифов и книга чертежей и рисунков, к которой приложены рисунки гербов, присвоенных губернским и уездным городам, а также образцовые рисунки монет, мер, весов и планов межевания, строения городов и сел*(76).
После того, как первое Полное собрание законов было представлено на высочайшее воззрение, Сперанский в том же 1830 г.*(77) испрашивал высочайшее разрешение как на издание высочайших узаконений, последовавших с 12 декабря 1825 г. по 5 января 1830 года, так и на некоторые сомнения, встречающиеся при дальнейших работах по составлению этого издания. Впоследствии состоялось высочайшее повеление 10 сентября 1830 г., подробно определившее издание второго Полного собрания, которое в некоторых отношениях являлось полнее первого как потому, что в самом собирании законов не встречалось уже столь затруднений, как при собирании узаконений древнейших, так и потому, что в издании, включающем в себя новейшие узаконения, не могут быть опущены даже и временные положения, которые еще действуют и будут действовать, может быть, еще долгое время.
Эта относительная современность издания и то, что узаконения, изданные в продолжение одного года, составляют собою один отдельный том, вызывали следующие изменения во внешнем виде 2-го Полного собрания против первого, именно: гербы, рисунки, монеты, планы городов и т.д. помещались в конце каждого тома; штаты же должно было помещать в каждом томе при самом узаконении, к которому они принадлежат. Указатели хронологический и алфавитный, краткие систематические таблицы по материям должны находиться при каждом томе в конце оного. Новая нумерация же начиналась с первого тома второго Полного собрания и продолжалась в порядке последовательности по следующим его томам; она означалась и наверху каждой страницы собрания, что очень облегчало приискание самих узаконений.
Внутреннее же содержание томов Полного собрания законов осталось без изменения и во втором их издании, т.е. в оное вносился тот же род узаконений, как и в первое издание, только относительно узаконений секретных, не подлежащих внесению в полное собрание законов, последовало высочайшее повеление, что к числу таковых должны быть причислены все те постановления, рескрипты или повеления, в коих изображено: сообщить, куда следует, письменно или поступать без огласки, или же чтобы они вовсе не были публикуемы.
В сомнительных же случаях разрешение вопроса о помещении того или другого узаконения в Полное собрание законов представлялось главноуправляющим II отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярией на высочайшее воззрение.Разрешение же вопроса, принадлежит ли узаконение к числу общих или частных (не подлежащих внесению в Полное собрание законов), было предоставлено или тем ведомствам, которые обязаны доставлять материал для Полного собрания, или главноуправляющему II отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии, входившему, в случае сомнения, каждый раз с особыми по сему предмету докладами. Относительно же временных узаконений должен был соблюдаться такой же порядок.
Затем уже 10 апреля 1843 г. (N 16728) последовало высочайшее повеление о том, чтобы подтвердить всем ведомствам о доставлении во II отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии всех узаконений, кои на основании высочайше утвержденного мнения Государственного совета 15 декабря 1834 г. принадлежат к общему сведению и исполнению и по существу своему следуют к внесению в продолжение к Своду законов или в Полное собрание законов, благовременно, т.е. немедленно по утверждении оных его императорским величеством и надлежащем кому следует объявлении. Неточное соблюдение этого правила вызвало подтверждение оного в 1858 году с высочайшего разрешения, а затем вследствие возникшей переписки между II отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии и военным министром относительно доставления копий с вновь издаваемых по военному ведомству постановлений, подлежащих к внесению в продолжение к Общему своду законов империи и Полное собрание законов, состоялось 7 февраля 1859 года (2-е П. С. З. N 34136а) особое по этому предмету высочайшее повеление о порядке обнародования издаваемых по военному ведомству постановлений и о доставлении таковых во II отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Несвоевременное доставление II-му отделению различными присутственными и другими местами законодательных актов, подлежащих внесению в Полное собрание законов, было причиной, что многие из них дошли до II отделения уже после отпечатания и рассылки куда следовало тех частей Полного собрания, к коим означенные акты, по времени их утверждения и обнародования, должны принадлежать. Из таких постановлений все относящиеся к первым двадцати пяти томам 2-го Полного собрания законов были собраны, поверены и напечатаны в 1855 году в двух отдельных, дополнительных ко 2-му Полному собранию законов томах, причем в первый вошли постановления за время с 1825 по 1843 г., а во второй - за время с 1844 по 1850 г. При этих томах имеются указатели: алфавитный и предметный, а также хронологический реестр, рисунки и чертежи.
Второе Полное собрание законов продолжало издаваться по этому плану во все царствование императора Николая I, и хотя по кончине его главноуправляющий II отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии входил в 1855 г. с представлением, не благоугодно ли будет его величеству повелеть из постановлений, которые будут удостоены впоследствии утверждения его величества, составлять особую часть, с наименованием ее третьим полным собранием, но император Александр II 19 мая 1885 г. повелеть соизволил постановления, удостоенные уже и впредь могущие удостоиться утверждения его величества, помещать в том же втором Полном собрании, с означением по правилу, принятому и в первом Полном собрании, как в заглавии, так и наверху страниц, что они принадлежат к царствованию его императорского величества. На этом основании в том же втором Полном собрании законов стали помещаться и все узаконения, издававшиеся в царствование императора Александра II, вследствие чего к концу 1879 г. число узаконений, вмещавшихся в 53 томах этого собрания, достигло цифры 59 182, почти вдвое более против числа заключающихся в первом собрании, где их было 30 920, помещенных в 40 томах.
Эта пространная нумерация, крайне затруднительная при означении на полях текста Полного собрания, а главное - отсутствие общего хронологического и алфавитного указателей по всем томам этого собрания, побудили князя Урусова (тогда главноуправляющего II отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии) испросить особое высочайшее повеление 14 февраля 1880 года о том, чтобы завершить издание второго Полного собрания днем истечения первого двадцатипятилетия царствования его величества, т.е. 18 февраля 1880 г., и начать с предстоявшего 19 февраля 1880 г. издание нового третьего Полного собрания в порядке и по системе, принятым уже в издававшемся ранее Полном собрании законов, но присовокупляя в известных случаях к тексту законов также и соображения, на которых они основаны, причем разрешение вопроса о помещении или непомещении соображений, послуживших основанием закона, равно как и о том, в каком виде и объеме эти соображения должны подлежать внесению в полное собрание законов, предоставлялось главноуправляющему II отделением собственной его императорского величества канцелярии, который в случаях, когда признает нужным, входит в сношение с подлежащими установлениями и ведомствами*(78).
Означенное высочайшее повеление 14 февраля и подтвержденное таковым же 23 апреля 1880 года, при поднесении 54-го тома Полного собрания с узаконениями от 1 января 1879 г. по 19 февраля 1880 г. (которым должно было завершиться второе Полное собрание), о третьем издании Полного собрания законов, однако, не получило осуществления в настоящем его виде, несмотря на то, что первый том Полного собрания законов, с узаконениями с 19 февраля по 31 декабря 1880 г., был даже отпечатан.
1 марта 1881 года свершилась мученическая кончина императора Александра II. Вскоре после этого II отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии было преобразовано в кодификационный отдел при Государственном совете, причем был также возбужден Государственным советом вопрос о том, представляется ли надобность в дальнейшем выпуске двух однородных изданий, именно: Полного собрания законов и Собрания узаконений и распоряжений правительственных*(79), и не будет ли признано возможным заменить означенные два издания одним, с некоторыми изменениями. Ввиду всего этого главноуправляющий в то время кодификационным отделом не нашел возможным испросить высочайшее повеление на внесение в Правительственный сенат, для установленного обнародования, окончательно отпечатанный первый том третьего Полного собрания законов, заключавший в себе узаконения с 19 февраля по 31 декабря 1880 г., и полагал более соответственным завершить второе Полное собрание этим томом, присоединив к нему вышедшие узаконения по 1 марта 1881 года, т.е. по день мученической кончины императора Александра II, и начать уже третье Полное собрание днем вступления на престол императора Александра III. Это предположение главноуправляющего было высочайше утверждено 19 октября 1883 года*(80) (П. С. З. N 1779), и том I предполагавшегося 3-го Полного собрания законов перепечатан и заменен 55-м томом второго Полного собрания законов (ср. 3-е П. С. З. 1885 г., 19 декабря, N 3392).
На основании этого с 1 марта 1881 года ведет свое начало издаваемое и по настоящее время третье Полное собрание законов, относительно плана издания которого вскоре, во исполнение именного указа 23 января 1882 г. (Полное собр. зак. N 3261), было внесено главноуправляющим кодификационным отделом при Государственном совете особое представление в Государственный совет, вследствие которого состоялось удостоившееся 11 июня 1885 г. (П. С. З. N 3050) высочайшего утверждения мнение Государственного совета о дальнейшем издании Полного собрания законов Российской империи, немало измененного против предшествовавших изданий. Согласно этому высочайше утвержденному мнению 11 июня 1885 г.: 1) в Полное собрание законов вносятся обнародованные установленным порядком узаконения и высочайшие повеления, издаваемые как по гражданскому, так равно по военно-сухопутному и военно-морскому ведомствам.
2) Узаконения и высочайшие повеления, установленным порядком не обнародованные, могут быть вносимы в полное собрание законов только тогда, когда это, по особой их важности, признано будет необходимым. На внесение таких узаконений и повелений в означенное издание испрашивается каждый раз высочайшее соизволение главноуправляющим кодификационным отделом при Государственном совете.
3) Узаконения и высочайшие повеления (ст. 1) помещаются в Полном собрании законов в порядке хронологическом, соответствующем времени их утверждения, с указанием нумерации издаваемого Правительствующим сенатом Собрания узаконений и распоряжений правительства, под которым каждое из сих узаконений и повелений обнародовано.
4) Из числа обнародованных Правительствующим сенатом узаконений и высочайших повелений в Полном собрании законов не помещаются:
а) уставы акционерных компаний, обществ и товариществ, а также городских, земских и частных кредитных установлений, за исключением уставов, утвержденных законодательным порядком, нормальных и тех, которыми правительству представляется право контроля или определяются исключительные права и обязанности;
б) постановления об учреждении пансионерских вакансий, стипендий и премий в учебных заведениях, а также кроватей в больницах и богадельнях;
в) постановления, издаваемые министрами и главноуправляющими, по предоставленной им законом власти;
г) сенатские указы, за исключением тех, которые, согласно последовавшему относительно них высочайшему соизволению, будут подлежать внесению в Свод законов.
Об узаконениях, поименованных в пункте а, делаются в надлежащих местах Полного собрания законов отметки, с соответствующими номерами и притом с указанием на номер Собрания узаконений и распоряжений правительства, под которым каждое из них распубликовано.
5) В Полном собрании законов могут быть помещаемы соображения, послужившие основанием вошедших в него узаконений. Внесение сих соображений и самая форма, в которой сие должно быть исполнено, определяется каждый раз главноуправляющим кодификационным отделом, по соглашению с государственным секретарем относительно узаконений, прошедших через Государственный совет, а в случае надобности также и с подлежащими министрами*(81).
На этом основании Полное собрание законов и продолжает издаваться и в настоящее время.
Вопрос о Полном собрании законов, т.е. о достоинствах и недостатках оного, а также самой необходимости этого издания до чрезвычайности мало разработан в нашей литературе, в которой нам с трудом удалось отыскать самое незначительное число отзывов о Полном собрании законов. Едва ли не первым, возбудившим вопрос о Полном собрании законов, является бывший главноуправляющим II отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии М.А. Корф. Представляя на высочайшее воззрение в 1862 г. записку об отделении в нашем законодательстве собственно законов от распоряжений административных, барон Корф высказал также, что все существующие способы обнародования законов, разумея под этим издаваемые от Правительствующего сената печатные указы и ведомости и издаваемые II отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии Полное собрание законов и продолжения к Своду законов, имеют существенные недостатки, а потому барон Корф полагал за лучшее все эти три способа публикования или возвещения законов обратить в один. Тем не менее, признавая, что Полное собрание законов только отчасти является способом обнародования законов и имеет существенное значение сборника исторического, так сказать, архива законодательных и иных важных актов государственной жизни, барон Корф находил необходимым продолжать во всяком случае издание и Полного собрания законов, хотя бы с некоторыми против существующего порядка изменениями.
Обсуждение этого предположения барона Корфа в министерствах впоследствии выдвинуло преимущественно рассмотрение общего вопроса о порядке обнародования законов, причем министр юстиции высказывался за прекращение издания Полного собрания законов. Но бывший главноуправляющим II отделением князь Урусов не счел возможным разделить взгляда министра юстиции и представил 7 ноября 1868 г. всеподданнейший доклад государю императору, в котором излагал, что предположение о прекращении издания Полного собрания законов возникло от взгляда на это собрание, как на одно из средств обнародования законов, между тем как полное собрание законов не имеет ничего общего с этим обнародованием. Цель этого издания, согласно рескрипту 5 апреля 1830 года, как прежде была, так и ныне - удовлетворить потребности времени настоящего и вместе с тем положить твердое основание будущему, постепенному сей части устройству. Указав на полноту содержания Полного собрания законов, на верность текстов узаконений, в нем помещенных, и точность означения времени их состояния*(82), князь Урусов указывал, что книги Полного собрания служат не только для научной потребности, как исторический сборник, но и для практического приложения при производстве дел и дают, по словам графа Сперанского, богатый материал законодательный для начертания закона, не на одном умозрении основанного, но утвержденного на общем разуме отечественного законодательства.
После этого доклада 7 ноября 1868 г. хотя Полное собрание законов продолжало издаваться по-прежнему, но вопрос о его существовании не был окончательно забыт и был снова возбужден и в литературе - г. Карновичем, а затем позднее в департаменте экономии Государственного совета в 1882 году, при обсуждении финансовой сметы бывшего II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии. О том и другом позволим себе сказать несколько слов отдельно.
Уже в 1873 году в "Биржевых Ведомостях" N 333 обсуждалась настоятельная потребность нового второго издания Полного собрания законов ввиду крайней недоступности приобрести оное*(83), причем высказывалось, что только официальное издание оного могло бы сполна удовлетворить всем научным и практическим требованиям нашего общества; что частное лицо не в состоянии совершить такого издания, не может все исправить и пополнить как следует и что самое издание частными лицами не будет иметь надлежащего авторитета. Поэтому редакция газеты заявляла, что была бы искренно рада только тогда, если бы это второе издание было сделано, как и прежде, II отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии.
Против этого восстал в журнале "Русская Старина" 1873 г., N 11, и 1874 г., N 6, г. Карнович, доказывавший, что такое предприятие несравненно лучше предоставить общественной деятельности, потому что официальное издание Полного собрания законов может быть только точным, без малейшего отступления, воспроизведением первого издания, ибо малейшее отступление от первого издания поколебало бы юридическое значение Свода законов, по неразрывной его связи с Полным собранием. II отделение, предприняв новое издание Полного собрания, должно было бы ограничиться при этом теми указами и только теми их текстами, какие имелись уже в виду при первом издании и служили материалами при законодательных работах.
Кроме того, это издание отвлекало бы отделение от круга прямых его обязанностей, что было бы неудобно (с. 426-427).
Ввиду этого г. Карнович, через главноуправляющего II отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии, в 1875 г. исходатайствовал себе высочайшее разрешение перепечатать лично или при посредстве организуемой им компании узаконения, помещенные в Полном собрании законов, в целом или сокращенном виде, с дополнениями или усовершенствованиями, какие им признаны будут необходимыми. При этом Карнович был обязан означить на издании, что это издание частное, а также тем, чтобы это его издание не носило названия полного собрания законов и не было объявлено, что оно второе издание Полного собрания законов, повелением императора Николая I составленного.
Необходимо при этом заметить, что в довольно обширной статье в "Русской Старине" 1874 г., N 6, указывая недостатки, присущие Полному собранию законов, Карнович находил, что самое заглавие "Полное собрание законов Российской империи" не совсем правильное, ибо трудно ручаться, чтобы оно содержало в себе безусловно все законы нашей империи. Кроме того, в собрании помещаются не одни законы, но также предписания, распоряжения и т.д., которые ни по содержанию, ни по происхождению не соответствуют понятию закона в настоящее время. Даже слова "Российской империи" не вполне точны, так как в собрании много узаконений, изданных в то время, когда наше отечество не составляло империи и называлось царство. По всем этим соображениям, Карнович полагал оглавление "Полное собрание законов Российской империи" заменить словами: "Собрание узаконений Русского государства".
В самом же издании, ввиду удешевления нового издания, Карнович хотя и находил возможным исключить бесполезные оглавления, приданные узаконениям, нередко неправильно составленные и не соответствующие действительному содержанию последних, но в той же статье отказался от этого намерения, потому что нередко оглавление составляет как бы часть самих узаконений и что исключение их было нередко, в сущности, сокращением историко-юридического материала. Гораздо лучше, по мнению Карновича, достигнуть уменьшения объема следующими способами: 1) сокращением наиболее употребительных слов: 2) введением системы ссылок в тех случаях, когда в тексте нового узаконения излагается буквально то, что напечатано уже; это часто случается в справках, приводимых при указах Сената. При перепечатывании держаться строго текста и первого издания Полного собрания, сделав в нем очевидные исправления описок и корректурных ошибок. Кроме того, он предполагал издать особые дополнения, в которых должны быть помещены: 1) акты, которые почему-либо не вошли в Полное собрание законов; 2) описание подлинных старинных рукописных указов и вообще означение источников, из которых заимствован каждый указ; 3) варианты, извлеченные из подлинников или из записных книг указов; 4) научная интерпретация таких мест в тексте узаконений, смысл которых не уясняется даже вариантами.
Оставляя без изменения хронологический указатель, имеющийся при Полном собрании, Карнович находил нужным указатель алфавитный разделить на три отдельных указателя, именно: указатель предметов, в котором должны содержаться не только юридические предметы, но и слова, определяющие исторические события; указатель имен личных и указатель местностей, или географический. Все означенные указатели должно присоединять к концу каждого тома, а для томов первого Полного собрания законов составить сводные указатели по всем томам.
Попытку подобного неофициального издания Полного собрания законов Карнович и совершил в предпринятом им издании под заглавием "Собрание узаконений Русского государства" 1874 г., т. I - с 1649 г. по 1678 г. (N 618). Эта попытка, впрочем, и завершилась этим единственным томом.
Карнович перепечатывает без всякого сокращения, буква в букву, весь первый том Полного собрания законов в своем издании, причем благодаря типографским усовершенствованиям оказалось возможным уменьшить по объему вдвое этот том, при том же самом содержании. Кроме того, Карнович исправил очевидные ошибки и опечатки, составив им особый указатель с примечаниями. Места и выражения сомнительные в Полном собрании законов приводятся и у Карновича точно так же, в том же самом виде, без разъяснения. Дополнения, имеющиеся в Полном собрании, сохранены также и в издании Карновича. В эти дополнения хотя г. Карнович и предполагал первоначально включать не одни акты, почему либо не вошедшие своевременно в Полное собрание законов, но также разные другие (выше нами указанные), но в вышедшем томе подобного рода добавлений вовсе не встречается, а только имеется всего четыре новых добавления, в том числе три списка книг, упоминаемых в самом узаконении. Кроме того, Карнович приложил к изданному им тому: 1) предметный указатель (т.е. алфавит) довольно подробный, а также указатель имен личных и названий местностей, с означением, на какой странице о них упоминается; 2) объяснительный словарь выражений, мало встречающихся в настоящее время; 3) указатель годов, показывающий, на какой странице встречаются указы того или другого года, и 4) указатель поправок или, точнее, опечаток разного рода, замеченных Карновичем в тексте первого тома Полного собрания законов и исправленных в его издании.
Предпринятый Карновичем труд, - прекратившийся на первом томе, без сомнения, от невыгодности подобного предприятия для автора, - вызвал весьма краткую заметку в "Известиях Киевского Университета" 1875 г., N 8, выразивших пожелания дальнейшего успеха новому предприятию, который много будет зависеть от современности выхода следующих томов и их цены. Профессор же Андреевский (в "Журнале Гражд. и Уголов. Права" 1875 г., N 2), сделав замечания, что г. Карнович удержал оглавления указов, помещенных в Полном собрании законов, хотя многие из них неточны, находил вообще труд Карновича удовлетворительным, но цену, им назначенную за том (5 руб.), немного высокой, и выражал поэтому желание, что правительству необходимо прийти на помощь г. Карновичу. Г-н Андреевский находил, что II отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии должно было бы сделать новое издание Полного собрания законов, во многом переработать алфавиты, исправить заголовки узаконений, составить указатели имен и местностей и т.д., словом, сделать новое издание вполне соответствующим научным и практическим требованиям времени.
Немного позднее тот же профессор Андреевский, в статье, помещенной в "Наблюдателе" 1882 г., N 7, "О значении разбора архивов для успехов кодификации", указывал, что многое не попало в Полное собрание законов, как, напр., ряд дополнительных узаконений к Инструкции генерального межевания 1776 года (N 18625), разъясняющих многие статьи этой инструкции; вследствие этого пропуска многие правила межевания не были своевременно помещены и в Свод законов. Позднее, в 1847 году, Сенат отпечатал особый сборник правил и узаконений, не вошедших в Полное собрание законов и относящихся до межевания в разных губерниях (западных, новороссийских, Бессарабии и т.д.), которые желательно иметь и в Полном собрании законов. Во многих архивах содержатся акты, разъясняющие истинный смысл множества узаконений, помещенных в Полном собрании законов, как, напр., протоколы и доклады Сената 1711-1712 гг., разъясняющие смысл и значение указа N 2403 Полного собрания законов (см.: Калачев. Архив историко-практических сведений, относящихся до России, т. II) или в архиве Государственного совета, т. I, ст. 383 - записка императрицы Екатерины II по делу Шаховской, объясняющая указы Петра III о браке православных русских подданных с иностранцами неправославного исповедания; желательно пополнить ими Полное собрание законов.
Между тем как г. Андреевский возлагает обязанность нового издания Полного собрания законов на государственное учреждение, занимавшееся этим и ранее, г. Лозино-Лозинский ("Журн. Мин. Юстиции" 1897 г., май) не только находит это излишним, но считает даже издание Полного собрания законов вообще совершенно ненужным, со времени издания Собрания узаконений и распоряжений правительства с 1862 г. при Правительствующем сенате. Оглашение необнародованных, но важных актов государственной власти, по словам г. Лозинского, может быть достигнуто иным путем и несравненно дешевле (ст. 165, май). Издание такого сборника, как Полное собрание законов, можно поручить какому-либо археографическому обществу, тем более что подобный сборник не имеет иного значения, как сборник документов, подлинность которых не подлежит сомнению (с. 164).
Таким образом, г. Лозино-Лозинский, вновь возбуждая вопрос, некогда поднятый уже бароном Корфом, решает его более категорическим образом, именно потому, что смотрит на Полное собрание законов как на одно из средств обнародования законов*(84). Это побуждает нас остановиться несколько на вопросе: правильно ли считать издание Полного собрания законов орудием обнародования законов и может ли его издание быть заменено изданием собрания узаконений и распоряжений правительства настолько, что издание первого делается бесполезным и потому излишним?
В предисловии к Полному собранию законов граф Сперанский, объясняя причины и цель издания оного, говорит, что законы, от самодержавной власти исходящие, и т.д. двумя путями достигают общего сведения и исполнения: 1) через объявление и обнародование каждого из них в свое время посредством властей и мест, для сего установленных, - что исполняется в настоящее время изданием при Правительствующем сенате собрания узаконений и распоряжений правительства, и 2) через издание их уже по обнародовании, в виде собраний. Этому последнему пытались первоначально удовлетворять разные частные издания*(85), но впоследствии, в этих исключительных видах, предпринято, под руководством Сперанского, издание Полного собрания законов, продолжающееся по настоящее время. Вышеприведенными словами графа Сперанского объясняется вся разница этих обоих изданий, на первый взгляд между собою сходных. Первое, являясь официальным средством для удобнейшего ознакомления с новыми узаконениями, представляет собою журнал юридический и притом периодического характера, в котором, по возможности своевременно, публикуются различные узаконения и постановления правительства, а Полное собрание законов, не имея задачей немедленного обнародования вышедших узаконений, служит для научной потребности, как исторический сборник, и отличается от первого большей полнотой, точностью. Уже то одно, что в Полное собрание законов вносятся узаконения по их обнародовании, указывает вполне ясно, что Полное собрание законов с самого его издания не считалось средством обнародования законов. Допустить последнее решительно невозможно, если припомнить, что помещение в Полное собрание законов различных узаконений, в безусловно строгом хронологическом порядке, по дням высочайшего их утверждения, делает невозможным издание Полного собрания законов за какой-либо год ранее конца следующего за тем года. Таким образом, узаконения оставались бы необнародованными более года, если бы только Полное собрание законов принималось за орган обнародования законов.
Хотя по ст. 56 Основных законов списки со всех высочайших повелений должны быть вносимы в Правительствующий сенат, но опыт доказывает, что это правило в точности далеко не соблюдается; сенат же не требует от подлежащих мест и лиц присылки узаконений, подлежащих обнародованию и ему почему-либо не доставленных, и едва ли может их требовать, не имея средств осведомиться своевременно о том, что таковые действительно состоялись. В редакцию же Полного собрания доставляются, на основании высочайших повелений, не только сенатское Собрание узаконений, но также узаконения от всех правительственных мест и лиц и притом в разных формах (в виде отношений гг. министров, копий с докладных записок и т.д.), а также присылаются для внесения в Полное собрание законов не только печатные указы, но и приказы, циркуляры, реестры состоявшимся узаконениям, выписки из журнала Комитета министров, высочайше утвержденные планы, чертежи, рисунки и т.д. Все это дает возможность обнаруживать существование высочайших узаконений, почему-либо не сообщенных своевременно Правительствующему сенату и им не обнародованных, вследствие чего редакция Полного собрания законов нередко требовала от подлежащих мест и лиц копий с узаконений, не вошедших в сенатское Собрание узаконений или ей не сообщенных. Этим объясняется существенная разница в числе узаконений, помещенных в том и другом издании за одно и то же время, причем в Полном собрании законов их значительно более, так что можно с основательностью сказать, что сенатское Собрание узаконений есть не более как только один из материалов, входящих в состав Полного собрания законов и требующих притом строгой проверки и дополнения.
Могут заметить, что все это может быть доставляемо и в Правительствующий сенат и что все, что делает редакция Полного собрания при Государственном совете, могло бы делать особое учреждение при Правительствующем сенате. Конечно, могло бы, но и тогда Поли. собр. зак. тем не менее не слилось бы с Собранием узаконений и распоряжений правительства. Не значило бы, совершая такое преобразование, ломать здание в одном месте, чтобы строить в другом?..
Спешностью издания сенатского собрания (для достижения главной его цели, современности и скорейшего обнародования узаконений) объясняются немалые в нем неточности, промахи, которые повторяются из года в год, но исправляются при изданиях Полного собрания законов, путем строгой проверки оригиналов, которая возможна только при отсутствии спешности издания, потому что вызывает нередко разъяснения, путем разных справок в различных учреждениях, требующие немало времени. Подобная проверка тем самым замедляет издание Полного собрания законов, возможное только тогда, когда оно не обусловлено определенным сроком.
Но помимо этого узаконения в сенатском издании помещаются не в хронологическом порядке дней их высочайшего утверждения, а по мере их доставления Правительствующему сенату; вследствие чего в первых номерах сенатского собрания за текущий год помещаются большей частью узаконения еще прошедшего года, а в последних номерах этого издания того же года нет узаконений конца текущего года, которые попадают уже в следующий год, что довольно неудобно при справках. В полном же собрании узаконения помещаются в строго хронологическом порядке, очень облегчающем отыскивание требуемого узаконения, но замедляющем самое издание оного. Как издание систематическое, полное собрание законов может выходить в свет за минувший год не ранее конца следующего, а иногда, при значительном количестве узаконений, обнародованных в течение года, и при несвоевременном доставлении хотя бы весьма немногих из них, оно запаздывает неизбежно выходом и притом иногда на несколько лет.
Нельзя еще не заметить, что сенатское издание, выходившее листками или тетрадями, разделяет общую участь всех такого рода изданий, именно оно не всегда сохраняется в полном составе за год, так что по прошествии нескольких лет представляются великие затруднения к получению собрания узаконений, в полном его составе, за какой-либо год. Полное собрание законов, издаваясь отдельными томами, вмещает в себе всегда полностью все законы и постановления, состоявшиеся в течение целого года, и хотя оно печатается в несравненно меньшем количестве экземпляров, нежели сенатское собрание, но достать отдельные тома оного за прошедшие годы несравненно легче, нежели получить полный экземпляр сенатского издания за какой-либо год.
Самое печатание Полного собрания законов в незначительном числе экземпляров, причем получение его ни для кого не обязательно, а рассылка его бесплатно совершается только в весьма немногие высшие правительствующие и учебные учреждения, на основании особых о том высочайших повелений (причем во все остальные оно не посылается), может служить доказательством, что это издание никогда не считалось средством для обнародования законов и постановлений, ибо таковым средством, очевидно, не может считаться сборник, получение которого ни для кого, даже для присутственных мест, не обязательно. Между тем Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Сенате, отнесенное законом к числу официальных изданий для обнародования узаконений (т. I учр. Сен., ст. 472 прим.) и печатаемое в наиболее соответствующей для того форме, рассылается обязательно всем присутственным местам, обязанным руководствоваться обнародованными узаконениями.
Таким образом, не только ничто не препятствует, но, напротив того, весьма желательно, чтобы оба издания и на будущее время продолжали бы свое совместное существование, одно для обнародования законов по мере их издания, другое как сборник систематический, имеющий непреходящее значение и служащий как для научного пользования, так и для практического приложения при производстве дел и представляющий собою богатый материал как для дополнения и объяснения законов, уже существующих, так и для начертания новых, "не на одном умозрении основанных, но утвержденных на общем разуме отечественного законодательства".
Конечно, при этом, как и во многом остальном, немалое значение имеет денежный вопрос, ввиду которого и отчасти возбужден был самый вопрос об излишестве совместного существования двух, по содержанию своему почти однородных, изданий, а также сделаны в последнее время немалые изменения в самом издании Полного собрания законов, с целью его удешевления. Вследствие этого считаю нелишним коснуться немного и этого вопроса.
В денежном отношении преимущество, очевидно, на стороне издания Собрания узаконений и распоряжений правительства. Оно печатается в количестве более 16 000 экземпляров, которые при обязательном их получении за плату по 3 руб. в год расходуются почти все без остатка и вполне окупают расход на издание. Полное собрание законов печатается только в количестве 1200 экземпляров в год, т.е. почти в пятнадцать раз меньшем, и при этом шестьсот экземпляров, т.е. половина всего издания, рассылаются бесплатно, а из остающихся 600 продается никак не более 50 экземпляров в год, так что выручается в год, полагая за экземпляр в 3 тома около 14 руб., не более 700 руб., идущих на пополнение затрачиваемых типографией на издание денег, около 10 000 руб. в год, и, таким образом, очевидный убыток около 9000 руб. Присоединим к этому еще расходы по содержанию лиц, состоящих в редакции полного собрания законов, некоторую часть того же на служащих, корректоров типографии, на канцелярские расходы и т.д. и, словом сказать, допустим весь расход по ежегодному изданию Полного собрания законов даже в двадцать тысяч рублей и спросим, может ли эта сумма останавливать признаваемое полезным издание со стороны правительства, располагающего бюджетом более миллиарда рублей?*(86) Можно ли допустить мысль, что правительство не в состоянии затратить какие-нибудь двадцать тысяч рублей (это даже не составляет 1/1000 процента, т.е. 1/7500 долю всех ежегодных расходов) на издание, хотя бы только с одной научной целью, всех узаконений, издаваемых верховной и законодательной властью государства, имеющего более ста миллионов населения. Не выражало ли бы это очевидно несостоятельность самого государства?
Конечно, расходовать деньги следует осмотрительно и это должно вести к заботам о возможном сокращении расходов; даже и при полезных изданиях должно стараться не тратить деньги напрасно, а потому нельзя не сочувствовать заботливости об удешевлении стоимости издания Полного собрания и состоявшемуся, отчасти и в этих видах, высочайше утвержденному 11 июня 1885 г. положению Государственного совета, по представлению еще бывшего главноуправляющего кодификационным отделом. Но, сочувствуя вполне цели этого положения, едва ли можно, исходя из вышеизложенных взглядов на Полное собрание законов, вполне одобрить средства, которыми эту цель предположено достигнуть.
Издания, подобные Полному собранию законов, приобретают особенную цену для научных трудов всякого рода, если издаются по неизмененному плану как в отношении их внешности, так и внутреннего содержания, притом в продолжение возможно большего ряда годов, и обнимают возможно большее число предметов однородного или сходного между собою содержания. Исследователю несравненно удобнее и легче, при помощи различных указателей, обращаться к одному изданию, нежели к многим; несравненно легче просмотреть один указатель, нежели целый ряд их, что сделается совершенно неизбежным, если, например, чтобы не уклоняться от предмета, - узаконения, изданные одной и той же высочайшей властью, будут собраны не в одном общем сборнике, а в разных, издаваемых по разным ведомствам, или по предметам, или по местностям и т.д.
Кроме того, неизменяемость раз установленной программы издания придает еще более ценности подобному изданию, которая значительно уменьшается, если внутреннее содержание издания будет изменяться, хотя бы по царствованиям, другими словами говоря, если в то же самое издание, выходящее под тем же заглавием, не будут включаться вполне все предметы, которые вносились в оное в предшествовавшие годы, и обратно. Это очень сбивает обращающихся к подобному изданию. Поэтому едва ли будут способствовать увеличению достоинства издания Полного собрания законов установленные в 1885 году (П. С. З. N 3050) правила не включать в это собрание то, что включалось в оное с самого начала его издания, в продолжение полустолетия, как, например, уставы акционерных компаний, обществ и товариществ, а также городских, земских и частных кредитных установлений, а равно и постановления об учреждении пансионерских вакансий и стипендий, премий в учебных заведениях и кроватей в больницах и богадельнях. Какое же приводится основание для невключения в Полное собрание законов подобного рода узаконений, удостоившихся высочайшего утверждения и обнародованных Правительствующим сенатом, коль скоро признается, что в Полное собрание законов должны быть помещаемы все обнародованные высочайшие повеления по всем ведомствам? Только то, что они бывают очень многочисленны, нередко представляются очень между собою сходными по содержанию, нередко содержат только наименования лиц, сделавших пожертвования заведениям, в которых учреждаются стипендии, а также означение размеров сделанных пожертвований. И только. Никаких других доводов к невнесению их в Полное собрание законов не указывается. Но по этим доводам можно было бы не вносить также множества других узаконений. Все эти доводы не могут лишить подобных узаконений их относительной важности для научных исследований в той или другой сфере законодательной или правительственной деятельности и равным образом эти основания могут быть применены к множеству других узаконений, помещаемых, однако, в Полном собрании законов и имеющих притом несравненно более временной характер, как, например, государственная роспись, высочайше утверждаемая только на один год и представляющая по своему объему, в типографском отношении, еще более оснований к невключению в Полное собрание законов.
Поэтому казалось бы весьма правильным, согласно принятой системе издания Полного собрания законов с самого его основания, включать в иное по-прежнему все, безусловно, узаконения и высочайшие повеления, обнародованные Правительствующим сенатом, из числа которых весьма многие в настоящее время в оное не включаются единственно в видах удешевления*(87) этого издания и уменьшения его объема. Последнее при пользовании ими никакого значения не имеет, потому что никто не обращается непосредственно ко всем томам Полного собрания законов, не справившись предварительно по указателям и не зная заранее N, под каким требуемое узаконение помещено в собрании. При этом безразлично, к какому из томов обращаться. Удешевление издания не должно делать в ущерб его достоинству; оно может быть достигнуто иными средствами, благодаря усовершенствованию типографского дела в настоящее время. Например, печатать текст более сжатым образом, а различные уставы даже и мелким шрифтом, уменьшить поля страниц, совершенно бесполезные; исключить множество белых листов, находящихся в приложениях к томам, с означением, к какому году принадлежат дополнительные узаконения; делать не столь дорогие рисунки и чертежи, помещаемые в полном собрании законов; значительно уменьшить расходы по переплету, особенно экземпляров, доставляемых разным лицам, и т.д. Все это значительно уменьшит расходы по изданию Полного собрания законов и сделает оное по цене более доступным. При этом в видах достижения сей последней цели нельзя не высказать желания, чтобы было приступлено и к новому изданию первого Полного собрания законов, приобретение которого в настоящее время не только положительно недоступно частным лицам по цене своей, но даже и совершенно невозможно, потому что, вследствие крайне незначительного числа оставшихся экземпляров первого Полного собрания, продажа их вовсе прекращена и они только отпускаются с особого всякий раз высочайшего разрешения. Но и этот крайний способ приобретения Полного собрания законов скоро прекратится, за неимением экземпляров оного. Едва ли это будет удобно вообще и совместно с достоинством правительства.
Не входим в более подробное рассмотрение вопроса о новом издании первого Полного собрания законов, потому что о нем сказано выше, по поводу подобного издания, предпринятого Карновичем, но прекратившегося на первом же томе, ввиду полнейшего равнодушия нашего общества к более или менее полезным изданиям, вследствие которого подобного рода издания не могут быть предпринимаемы на средства частных лиц или обществ. Вследствие этого не только невозможно согласиться и с высказанным весьма недавно в журнале Министерства юстиции, за 1897 г., май, с. 162, г. Лозино-Лозинским, что издание Полного собрания законов можно поручить Археографическому обществу или иному, но даже трудно понять, как можно делать подобное заявление, после совершенно неудавшейся попытки Карновича сделать частное издание Полного собрания законов. Что значит поручить? т.е. с уплатой за этот труд или без оной. Без отпуска на это издание денег из той же казны ни одно общество не возьмет на себя труд и расходы по изданию, а если с отпуском на это денег, то не безразлично ли в денежном отношении для правительства, будут ли на издание Полного собрания законов расходоваться деньги каким-то обществом, частными лицами, или его органом, под различными названиями и до сих пор заведующим уже этим изданием? А к тому же еще обязано ли ученое общество или частное лицо непременно принять подобное поручение? Сомневаюсь, а равно и в том, чтобы кто-либо решился на себя принять подобный труд, зная очень хорошо всю невыгодность подобного предприятия, по крайней мере в настоящее время.
В заключение нельзя не упомянуть, что с 1902 г. издается государственной канцелярией, как бы особое дополнение к полному собранию законов Российской империи, совершенно сходное с ним по формату и всей внешней стороне издания, под названием собрание постановлений финляндских. В предисловии к 1-му тому этого собрания высказывается, что издание полного собрания финляндских узаконений и распоряжений правительства, в русском их тексте, является в настоящее время безусловной необходимостью как в интересах порядка управления, так и в видах научной разработки местного финляндского права. Под общим заглавием "Собрание постановлений финляндских" в настоящее издание должен был войти по возможности весь законодательный материал, заключающийся в изданных до 1859 г.*(88) узаконениях финляндских на русском языке, а также в двух собраниях на шведском языке постановлений, манифестов и рескриптов, т.е. Sameling af Placater*(89) в 17 томах и Sameling af Bref*(90) с 1826 по 1862 г. в 6 томах и, кроме того, в сборнике постановлений великого княжества финляндского. Но при этом прежде всего должны быть изданы почти совершенно недоступные для пользования русских юристов узаконения, состоявшиеся до 1860 года, т.е. до начала издания сборника постановлений великого княжества Финляндского, в современной его форме. При этом издание сих узаконений не должно быть задерживаемо тем обстоятельством, что наиболее удобный, строго хронологический порядок расположения материала не может быть в настоящее время в точности соблюден, ввиду неизбежных промедлений, сопряженных с разысканием в архивах тех подлинных текстов, кои своевременно не были отпечатаны. Казалось бы, размещение узаконений, состоявшихся до 1860 года, в двух или трех отделах, из которых каждый будет заключать в себе узаконения с 1808 года, больших затруднений для пользования не представит, в особенности если ко всему изданию присоединен будет общий хронологический указатель.
Сообразно сказанному, в вышедших уже трех томах собрания постановлений финляндских помещены, в хронологическом порядке, все те узаконения за время от 1808 по 1859 г., которые были своевременно отпечатаны на русском языке. В виде особых дополнений, в конце года, помещаются важнейшие узаконения, касающиеся Финляндии, из числа напечатанных в Полном собрании законов Российской империи. При каждом томе имеется хронологический указатель, а также в приложениях помещаются штаты, расписания, таксы, табели и т.д., относящиеся к узаконениям соответствующего тома. Затем предполагается отпечатать Общее уложение 1734 года по тексту издания 1824 г., с прибавлением 1827 года. В следующих томах собрания предполагается поместить относящиеся ко времени от 1808 до 1859 года: 1) узаконения, русский текст которых не был своевременно отпечатан; 2) переводы тех узаконений, русский текст которых не найден, и 3) переводы тех распоряжений правительства, кои состоялись исключительно на шведском или финском языках. О сводах исторических или обозрениях
По мере составления Полного собрания законов Сперанский приступил к другой, подготовительной же для свода законов работе. Под его руководством из массы собранных узаконений стали приискивать и подбирать всего более соответствующие тем или другим главным отделам предполагавшегося к изданию свода законов, общий план которого, быть может, и не изложенный подробно на бумаге, имелся, конечно, в мыслях Сперанского, так как иначе немыслимо было самое составление свода законов. Для каждой главной части этого свода было начертано оглавление, т.е. указание главных предметов, долженствовавших войти в ту или другую часть свода, и сделано разделение на книги, разделы, главы, отделения и к каждому из отделений по возможности подбирались узаконения, из которых и делались выписки, без всякого отличия действующего от утратившего уже свою силу и отошедшего в область одной истории. После этого все эти выписки из узаконений, разновременно изданных, сравнивались между собою, причем обращалось главное внимание на их соотношения или на то, насколько новейшее узаконение отменяет или дополняет и поясняет собою узаконение, прежде изданное по тому же самому предмету. Таким путем сама собою слагалась история изменений, происходивших в законах, долженствовавших войти в состав той или другой части предполагавшегося свода. При этом труде, конечно, не было безусловной необходимости по каждой части свода или отделения какой-либо части восходить если не в самую глубь веков, то хотя бы до Уложения 1648 г., потому что многие части нашего законодательства, по временам, вполне заменялись более новейшими уставами, а другие получили свое существование только после Уложения; то и другое давало возможность по многим частям законодательства начинать сравнения узаконений с более ближайшего времени. Эта обширная работа, послужившая твердым основанием к последующим по составлению свода законов, имела в результате своем составление так называемых сводов исторических. Трудно с достоверностью утверждать, что эти своды исторические были составлены безусловно по всем частям (числом 15) всего свода, изданного в 1832 году. Скорее можно допустить противное, так как в делах бывшего архива бывшего II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии сохранились и дошли до нас подобные исторические своды только по весьма немногим частям Свода законов 1832 г.
В подкрепление этого предположения можно указать следующее. Сам Сперанский докладывал его величеству 17 апреля 1835 г. (т.е. после того, как свод законов был составлен и утвержден), что в течение 1833 и 1834 годов II отделению предлежало между прочим составление исторического изложения законов. Они в 1826-1827 годах составлены были по законам гражданским и уголовным (некоторым частям), по прочим томам - они составлены не были, по причине занятий впоследствии времени всех чиновников частью догматической. После 1832 г. поручено опять продолжать составление исторического изложения по законам о состояниях, по уголовному законодательству, по уставам горному, соляному, монетному и об арендных и старостинских имениях*(91). Было ли это все исполнено, из последующих отчетов не усматривается: можно, напротив того, прийти к заключению, что это не исполнялось, потому что, по словам доклада Балугьянского о положении занятий, возложенных на II отделение, от февраля 1839 года, составление исторических сводов, начатых в 1826 году, было вскоре приостановлено по случаю обращения всех сил его отделения к скорейшему окончанию свода действующих законов. Когда же в 1838 году, по особым высочайшим повелениям, были определены во II отделение несколько молодых чиновников, окончивших курс в высших учебных заведениях, то, чтобы занять их с пользой как для них самих, так и для службы, предположено было возвратиться к составлению означенных выше исторических сводов и на первый раз ограничиться составлением исторического изложения учреждений по первым трем томам свода. Молодые чиновники приступили к составлению из Полного собрания законов хронологических выписок*(92).
Кажется, далее этого работы не подвинулись, а за кончиной графа Сперанского в начале 1839 года и вовсе прекратились.
Поэтому казалось бы возможным принять, что в отношении большого числа частей свода исторические своды или утрачены бесследно (если были только составлены), что едва ли возможно допустить, или же что они вовсе составлены не были, а потому и не дошли до нас. Что касается дошедших до нас так называемых исторических сводов, как видно из дел архива*(93), относятся только до свода закон, земских и до уголовных законов. Изложение в записках имеет догматический характер и, начинаясь обыкновенно со времени Уложения 1648 г., доводится до 1824 года, причем приняты по всем запискам четыре главных периода, именно: первый - с Уложения 1648 г. или ранее до Петра I, второй - с Петра I до Екатерины II, третий - время царствования Екатерины и четвертый - от Екатерины до вступления на престол императора Николая I, причем местами изложение доводится до 1828 г. В каждом из этих периодов действовавшее по тому или другому предмету законодательство излагается обыкновенно по главным рубрикам, принятым как в различных правилах, так и вошедшим впоследствии и в Свод законов, разделенным на различные параграфы, и в конце каждого из них указываются источники, послужившие при его изложении*(94). Так, например, при историческом изложении уголовных законов (связки N 479 и 480) прежде всего допущено деление на две книги, из коих в первой говорится собственно об уголовных законах, а во второй - об уголовном судоустройстве и судопроизводстве. Затем каждая книга делится на разделы. В первой книге - их шесть, именно: раздел первый - о преступлениях и наказаниях вообще, второй - о преступлениях государственных, третий - о преступлениях против тишины и благосостояния государства, четвертый - о преступлениях государственных чиновников, пятый - о преступлениях против прав личных, шестой - против собственности. Во второй книге - три раздела, именно: в первом говорится об общих уголовных судебных местах (т.е. об их составе, предметах ведомства, порядке подчинений, о движении дела и т.д.)*(95); во втором же - о составе и ведомстве каждого уголовного места в особенности (как-то: о губной избе, о приказной или съезжой избе, о земском дворе, о разбойном или сыскном приказе и т.д.); в третьем же разделе - об особенном уголовном суде (как-то: о совестном суде, о судах духовных, военных и т.д.); раздел четвертый говорит об уголовной судебной полиции.
Каждый раздел подразделяется на главы и отделения, в конце которых указываются узаконения, послужившие основанием изложения.
Что касается исторической записки по законам так называемым земским*(96), то она разделялась на следующие четыре главные книги, из которых первая содержала в разделе первом историческое изложение законов, вошедших впоследствии в состав IX тома законов о состояниях; тут говорилось о дворянстве, духовенстве, городских и сельских обывателях, а также о правах состояния обществ и установлений. Во втором же разделе излагалось историческое развитие семейных состояний, т.е. говорилось о брачном состоянии, о состоянии родителей и детей, а также родственном, о действии родительской власти и о состоянии родственном; все это при составлении свода вошло в часть I тома X гражданских законов. В разделе третьем излагалось историческое развитие правил о состояниях ограниченных, разумея под этим несовершеннолетних, лиц, под законным прещением состоящих (как-то: безумных, глупых и т.д.), людей крепостных, безвестно отсутствующих и иностранцев. В этом же разделе говорилось о развитии пространства и пределов господской власти на крепостных людей, а также о прекращении прав крепостного состояния.
Книга вторая земских законов заключала в себе историческое изложение правил об имуществе, причем в первом ее разделе излагалось о разных родах имущества и о пространстве прав на оные, во втором - о первообразном приобретении имущества (как-то: о пожаловании, о ловле, добыче, находке и т.д.), в третьем - о производном приобретении имуществ от взаимного договора (как-то: дарением, выделом, разделом, духовным завещанием, наследством, выкупом), в четвертом - о владении вообще.
Книга третья тех же законов заключала в первом своем разделе изложение постепенного развития правил о договорах и обязательствах вообще, во втором же ее разделе говорилось о разных родах общих договоров по имуществам, как-то: о мене, купле и продаже, найме, подрядах, ссуде, займах всякого рода (причем подробно говорилось о займах и ссудах из различных государственных, а также губернских и частных кредитных установлений и о займах государственной казны; о приеме на хранение, о товариществе и о договоре страхования; в третьем же разделе этой книги говорилось о праве лиц по договору, т.е. о найме личном и о договоре поверенности; четвертый же раздел излагал историю наших законов об обязательствах и договорах, торговле свойственных.
Книга четвертая этих же земских законов содержала в трех разделах историческое развитие правил об актах вообще, причем говорилось в первом разделе о правилах совершения актов вообще, в разделе втором - об актах по праву состояния. Третий раздел имел 4 части: в первой части говорилось об актах по предметам прав вещественных и личных, во второй - об актах обладания (т.е. об актах ввода во владение, о платежных надписях, квитанциях)*(97), в третьей - об актах запрещения на имущества разного рода, а в следующей затем четвертой - об актах публичной продажи и об актах мировых. В разделе же четвертом этой книги говорилось об актах по праву вещественному и личному в торговле, т.е. о векселях, о доверенности торговой, о страховании, бодмерее.
Нельзя не заметить при этом, что имеется и другая редакция книги третьей и четвертой исторической части свода земских законов (см. связки N 475 и 476 архива), в которых приведенные нами выше главные рубрики изложены несколько в ином порядке.
Кроме этих четырех книг имеется еще пятая книга (см. связку N 477) свода земских законов, о тяжебном судопроизводстве, в которой содержалось в девяти разделах историческое изложение правил судопроизводства, именно: в 1-м - о тяжбе вообще (т.е. о подсудности, о тяжущихся, стряпчих, поверенных, судебных сроках и издержках, проестях и волокитах и т.д.), во 2-й - о производстве тяжбы по существу и об отводах, в 3-й - о рассмотрении и решении тяжбы, в 4-й - об объявлении решения и исполнении, в 5-й - о производстве рассмотрения и решения тяжбы в средней степени суда, в 6-й - о том же, но только в Правительствующем сенате, в высшей степени суда, в 7-й - о жалобах, приносимых государю, в 8-й - об изъятиях в судопроизводстве и в 9-й - о судопроизводстве судебной полиции.
Других каких-либо исторических записок или обозрений, относящихся к остальным томам будущего свода, мне не посчастливилось найти в делах архива бывшего II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии и, насколько позволяется о существовании того или другого рода дел составлять предположения по архивным описям, можно скорее прийти к заключению, что такого рода исторические записки по предметам прочих томов свода едва ли и были составлены*(98). Глава вторая. Составление Свода законов, его система, достоинства и недостатки
Расположив все по возможности собранные узаконения в хронологическом порядке (т.е. составив полное собрание законов) и затем на основании их, изложив в исторической последовательности постепенный ход развития той или другой части законодательства (т.е. составив те исторические своды, обозрения, о которых упомянуто выше), Сперанский приступил к догматическому изложению действующих законов, т.е. к распределению различных узаконений по предметам и к изложению их в виде статей, которые подвергались взаимному сравнению, причем открывались повторения и разногласия, требовавшие соглашения между собой для отстранения разноречий. При этом статьи излагались по возможности словами тех узаконений, из которых они извлекались; статьи же, составленные из многих указов, излагались словами главного указа с добавлением из других указов; если же этого сделать было невозможно, то статьи излагались хотя и другими словами, но в полном совокупном смысле узаконений, послуживших основанием статьи. Под каждой статьей указывались источники, т.е. различные узаконения и сведения, из коих она почерпнута; это так называемые цитаты*(99) под статьями, помещаемые с целью придать статье достоверность и доставить возможность каждому проверить правильность изложения самой статьи. Эти цитаты, указывая происхождение и историческое развитие статьи, необходимы, как верный путь к разуму закона, как способ к открытию причин его, как руководство к познанию истинного его смысла в случае сомнений; они нужны, как лучшая система истолкований*(100).
При изложении статей свода, по словам самого графа Сперанского, принято*(101) было за правила: 1) не включать в своды законов, вышедших из употребления, т.е. так называемых в настоящее время архаизмов; 2) исключать повторения и вместо многих постановлений, одно и то же гласящих, принять в своде одно из них, полнейшее; 3) сохранять слова закона, извлекая статьи свода из самого текста, хотя бы то было самыми мелкими и дробными частями; потом эти мелкие части связать между собой и соединить по порядку и 4) сокращать узаконения, слишком обширные, разумея это в том смысле, чтобы вносить в свод только текст закона и его распоряжения, а не помещать самого изложения дела, подавшего повод к изданию этого закона, а также рассуждений или уважений, бывших в виду при его постановлении, т.е. не вносить мотивов, как выражаются в настоящее время; 5) из двух несходных или противоречащих законов избирать тот, который позднее других, т.е. из двух несходных между собой законов надлежало следовать позднейшему, не разбирая, лучше ли он или хуже прежнего; 6) по составлении, таким образом, свода сей состав законов (corpus legum) должен быть утвержден подлежащей властью, дабы под видом старых законов не вкрались законы новые; 7) составить свод общих законов, действующих вообще во всем пространстве империи, а затем законы местные собрать в двух сводах, один для губерний западных, а другой - для губерний остзейских... В своде должно было ограничиться тем, чтобы каждый закон был представлен так, как он есть в существе его, без перемены и исправления.
По словам барона Корфа*(102), работы по составлению сводов были распределены по мере способности и сведений чиновников. Сперанский все направление и все подробности работы сосредоточил на себе; он сам часто бывал в отделении, следил за ходом и успехом занятий и каждый вечер в 7 часов старшие редакторы являлись со своими тетрадями в его кабинет и здесь, при Балугьянском (начальнике II отделения), проходили с ними сперва исторические обозрения, а потом догматическую часть (так принято было называть своды, добавляет барон Корф), из которой ни одна строка во всех 15 томах не осталась без личной поверки Сперанского и часто переделки*(103).
При этом, конечно, возникает вопрос, какой же общий план имелся в виду при составлении первого свода законов. Хотя нередко упоминают о плане Сперанского, о предначертанном плане свода и т.д., но едва ли подобные заявления могут быть положительным образом доказаны с приведением самого плана или хотя бы с указанием, где таковой находится; до настоящего времени ни то, ни другое не сделано. Между тем имеется возможность указать несколько доводов, на основании коих, с большей вероятностью, можно принять, что, приступая к работе по составлению свода, Сперанский не имел заранее начертанного плана*(104), если только не разуметь под этим словом представленный им доклад государю, выше нами приведенный, о разделении законов и о невозможности составить уложение для всех их категорий. Доводы эти следующие.
1) Сам Сперанский в обозрении исторических сведений о своде законов ни одним словом не упоминает о существовании такого общего плана свода, который надлежало бы иметь в виду при составлении оного. Он в этом обозрении указывает первоначальный состав свода и объясняет основания общего его разделения, но все это, конечно, весьма легко написать и после составления свода и не может еще служить доказательством, что план разделения свода был установлен заранее. Да и вообще говоря, трудно заранее составить подобный план книги. Необходимо прежде всего собрать существующее по отдельным предметам и затем уже сочинять общий план. Поступив же обратно, может легко случиться, что имеющийся налицо материал окажется недостаточным для пополнения главных частей плана, и он останется невыполненным.
2) В сохранившихся до нас делах по изданию свода 1832 г.*(105) не находится ни малейшего признака о существовании такого общего плана (или системы свода). До нас дошли черновые всех уставов и учреждений, вошедших в состав первого издания свода 1832 г., и ни на одном из них не имеется указаний, к какому он должен быть отнесен тому или книге общего плана, что, конечно, было бы указано, если такой план был составлен. Проекты всех означенных уставов и учреждений, с поправками и вставками карандашом даже номеров незадолго перед тем изданного Полного собрания законов, имеют только по одному, соответствующему их содержанию, заглавию (напр., основные, государственные законы, учреждение государственных установлений, учреждение местного управления и т.д. или уставы о повинностях, о податях, о пошлинах, о питейном сборе и акцизе, таможенный, горный и т.д., есть даже свод законов земских, в котором излагались законы о состояниях, законы гражданские и гражданское судоустройство и судопроизводство, а также законы торговые. Кроме того, имеются уставы сухопутных сообщений, строительный, пожарный и т.д.). Но все эти тетради без означения тома или книги свода.
3) Ближайшие сотрудники Сперанского в работах по составлению свода, как, напр., К.Г. Репинский, в оставленных после себя бумагах также не говорят ни слова об общем плане свода; барон же Корф, умалчивая совершенно об этом общем плане, говорит только, что Сперанский для каждой части свода сам составлял отдельные планы или оглавления, в которых содержались означение предметов и деление их на книги, разделы, главы, отделы и это потом иногда менялось, но работавший имел путеводную нить. Это же самое подтверждает и г. Калачев*(106), заявляя, что составленные собственноручно Сперанским для каждого чиновника предварительное обозрение и главное разделение вверенной ему части законов, впоследствии, по мере дальнейшей разработки источников в разных частях законов, менялись; конспекты не все сохранились до нашего времени. Это и показывает, что сообразно имеющемуся материалу менялся даже план, т.е. содержание отдельных частей свода, для которого тем труднее было составить общий план.
4) К тому же едва ли настояла необходимость в новом общем плане, так как большинство главных сотрудников Сперанского (как-то: Балугьянский, Куницын, Клоков, Плисов и др.) занимались уже составлением сводов по планам, имевшимся в виду прежней комиссии составления законов, от которых не особенно много отличалась в сущности та группировка томов свода, которую изложил в своем историческом обозрении граф Сперанский.
5) Один из всеподданнейших докладов графа Панина (от 26 августа 1865 г.)*(107), бывшего главноуправляющего II отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии, начинается словами: "В делах II отделения не сохранилось следов полного плана законодательных работ (по своду, ибо далее говорится о начертании плана работ по изданию свода же)". Это одно уже дает полное основание утверждать, что общий план Сперанским составлен не был и что Сперанский приступил к работам по составлению свода, имея в виду несколько общих планов расположения отдельных частей свода, составленных гораздо ранее в комиссиях, существовавших до учреждения II отделения, которые и могли послужить Сперанскому образцом и тем во многом облегчить его работу.
Различные части свода по мере их составления поступали на ревизию в подлежащие министерства*(108), в которых и рассматривались по департаментам в особых ревизионных комитетах, состоявших под председательством директора департамента, из начальников отделения оного, с целью удостовериться в полноте и точности свода, т.е. в том: 1) все ли действующие ныне в каждой части законы представлены в своде в истинной их силе, и 2) не приведено ли в своде законов излишних. Примечания этих комитетов сообщались II отделению С.Е.И.В. канцелярии. Многие из комитетов считали нужным ввести в своды распорядительные меры, заключающиеся в циркулярных предписаниях министров. Ввиду практических целей свода это заявление было удовлетворено, а этим самым уже в первом издании свода появилось немало статей и целых положений, не имевших значения закона.
Кроме этих ревизионных комитетов по департаментам различных министерств был образован для рассмотрения составленного свода гражданских законов особый комитет в Министерстве юстиции, под председательством управляющего тем министерством, из двух сенаторов, обер-прокурора, директора канцелярии министерства и одного юрисконсульта, в заседаниях которого всегда присутствовал управляющий II отделением С.Е.И.В. канцелярии и редактор подлежавшей рассмотрению части свода по принадлежности. Позднее в этот комитет поступили на ревизию своды учреждений Правительствующего сената, департамента Министерства юстиции, законы уголовные и наконец законы основные. Замечания комитета, с которыми Сперанский не находил возможности согласиться, повергались на высочайшее воззрение; принимаемые же им передавались к исполнению во II отделение. Общее число замечаний на статьи всего свода доходило до 2000, но из них принято было Сперанским около 500.
Ревизия свода продолжалась с апреля 1828 г. по май 1832 г., а в течение этого времени вышло немало новых узаконений, которые, изменяя и дополняя статьи составленного свода, вызывали необходимость изменять редакцию составленных статей. Общим сроком для таковых изменений принято начало 1832 г.; все же перемены в статьях свода, происшедшие после этого срока, должно было показать в продолжении к своду, которое предполагалось издать в 1833 году. При этом, однако, сделано изъятие для узаконений, определявших новое образование какой-либо целой части законов (напр., устав о карантинах, устав о несостоятельности, учреждения коммерческих судов); таковые принято было внести в свод в полном их составе.
Для большего удобства пользования сводом при каждом уставе были приложены: 1) хронологический указатель узаконений, вошедших в состав оного, так что, зная узаконение, можно отыскать статью и обратно, 2) оглавление, в котором довольно подробно указывалось содержание устава*(109).
Составленный свод поступил в 1832 году в тиснение и в конце года внесен на рассмотрение Государственного совета, где в чрезвычайном заседании 19 января 1833 года император Николай I произнес, по словам графа Корфа, обширную, длившуюся более часа речь. Она приведена в самом кратком пересказе графа Корфа - в биографии графа Сперанского (т. II, с. 300). В настоящее время речь эта напечатана в мало распространенной книге "Государственный Совет*(110) 1801-1901 гг.", откуда мы и позволяем себе привести эту речь дословно, как она изложена на с. 57 этой книги, в том виде, как записана в журнале общего собрания Государственного совета.
"Его Величество изъяснил Совету, что при самом восшествии на престол он счел долгом обратить внимание на разные части управления, о коих не имел почти никакого сведения. Первый предмет, к коему Государь Император устремил все свое внимание, было правосудие, составляющее, так сказать, первую надобность всякого государства. Его Величество в самой молодости своей слышал о недостатках у нас в оном: о ябеде, о лихоимстве, о неимении полных законов или о смешении оных от чрезвычайного множества указов, нередко один другому противоречащих. Сие побудило Государя Императора с первых дней правления его рассмотреть, в каком состоянии находится комиссия, для составления законов учрежденная. К сожалению, представленные сведения удостоверили Его Величество, что труды комиссии сей не имели никаких последствий. Нетрудно было открыть, что сие главнейше происходило от того, что всегда обращались к составлению новых законов, а не к соглашению на твердых началах старых. Посему Государь Император признать за благо изволил прежде всего определить, к чему по законодательству правительство должно направлять свои виды и вследствие сего Его Величество обратиться изволил к началам, противным тем, коими комиссии, для составления законов доселе учреждаемые, руководствовались, то есть чтобы не созидать новых законов, но привести в порядок старые. Соответственно сему положено было разделить труды на 3 разные и постепенные действия, а именно: 1) обозреть то, что ныне существует, - т.е. собрать все указы и привести оные в хронологический порядок; - исполнено; 2) составить из всех многочисленных указов свод тех узаконений, которые действительную силу ныне имеют; - исполнено и внесен в Государственный совет свод законов; 3) по окончании второй части работы, когда сделается известным, что мы имеем и в чем могут состоять недостатки наши, приступить к усовершенствованию и дополнению законов. Сим государь император занимался сим, занимается ныне и впредь непрестанно заниматься будет. Государственный совет доселе всякий год рассматривал многие постановления, всегда ту цель имевшие, чтобы исправлять открывающиеся в узаконениях наших недостатки, нужными пояснениями и дополнениями. В сем состояли Его распоряжения, и II отделению С.Е.В. канцелярии, заменившему собою комиссию составления законов, предоставлено было исполнение начертанного плана.
В том же заседании*(111) Его Величество надел на Сперанского ленту ордена св. Андрея Первозванного, а затем 20 января 1833 г. последовал на имя Сперанского следующий всемилостивейший рескрипт:
В ознаменование Нашего особенного к вам благоволения и того непрестанного внимания, с коим Мы следовали за постепенными успехами порученного вам собрания законов Империи Нашей и составлением полного оным свода, видя ныне с живейшим удовольствием, что сей великий труд постоянным и неусыпным радением вашим приведен к желаемому окончанию, всемилостивейше жалуем вас кавалером ордена Св. Апостола Андрея Первозванного, коего знаки, при сем препровождаемые, повелеваем вам возложить на себя и носить по установлению. Пребываем Нашей Императорской милостью к вам благосклонный Николай. 20 января 1833 года".
О заседании 19 января 1833 года был составлен журнал, удостоившийся высочайшего утверждения, а затем был составлен проект манифеста о своде законов, рассмотренный Государственным советом и утвержденный Его Величеством 31 января 1833 года (П. С. З. N 5947), которым постановлено, что свод законов ничего не изменяет в силе и действии законов, но приводит их только в однообразие и порядок, и что в случае неясности самого закона в существе его и в случае недостатка или неполноты его порядок пояснения и дополнения остается тот же самый, какой существовал доныне. Свод имел восприять законную свою силу и действие с 1 января 1835 года.
Желая воспользоваться этим почти двухлетним периодом времени, в продолжении которого свод не имел применения, Государственный совет, для придания своду еще большей точности и полноты, поручил министру юстиции, на основании особого высочайше утвержденного положения 1833 года, составить правила так называемой негласной поверки свода. В исполнение этого министр юстиции внес в Государственный совет особое представление, в котором, представляя на уважение Совета ряд правил о поверке свода, между прочим изъяснил, что он старался учредить поверку в таком виде, чтобы оная отнюдь не изъявляла со стороны правительства сомнения в правильном составлении свода, но казалась бы способом к приобретению ими самими надлежащего навыка в употреблении свода и благовременному разрешению могущих возникнуть по сему предмету недоумений. По этому представлению министра юстиции состоялось положение Государственного совета, высочайше утвержденное 16 марта 1833 года, в котором между прочим изображено: "Сомнение в точности статьи может представляться, когда при сличении с нею законов, к делу принадлежащих, примечено будет, что смысл их существенно различен от смысла, какой им дан в своде. Такие сомнения по мере их открытия обер-секретарями, в порядке служебной подчиненности, восходя до министра юстиции, рассматриваются в особом комитете, при нем составленном, и затем, когда будут им уважены, сообщаются от него во II отделение С.Е.И.В. Канцелярии для надлежащаго объяснения. Если это объяснение будет найдено удовлетворительным и по оному смысл и изложение статьи признаны будут правильными, то представление оставляется без дальнейшего последствия, в противном случае оно вносится на рассмотрение Государственного Совета установленным порядком"*(112).
На основании этого, вследствие данного министром юстиции циркуляра, были доставлены на утвержденный уже свод троякого рода замечания, именно: 1) указывавшие неважные погрешности в своде (как-то: опечатки, ошибки в названиях и т.д.; 2) указывавшие статьи свода, хотя и не основанные на точной силе существующих узаконений, но которые могут беспрепятственно остаться в своде и, наконец, 3) третьего рода замечания относились до статей свода, требовавших изменения или пополнения, согласно действовавшим узаконениям. Вообще, замечания были сделаны не только на основании указаний практики и случаев возникавших при производстве дел, но и на основании общего пересмотра всех статей в том порядке, как они помещены в своде; это потребовало более труда, но послужило немало к усовершенствованию свода.
Для рассмотрения всех этих замечаний была, с высочайшего разрешения, образована новая комиссия под председательством министра юстиции, причем одни, сделанные преимущественно на основании новых узаконений, вышедших после составления свода, были приняты Сперанским вполне, а другие - отчасти и должны были войти в состав изготовлявшегося продолжения к своду законов. Замечания же, с которыми Сперанский не находил возможным согласиться и требовавшие разъяснений и дополнительных сведений, не могли быть включены в это первое продолжение к своду, которое было издано при указе Сенату за высочайшим подписанием 1834 г. августа 30 N 7368.
Представляя это продолжение, в состав которого вошли, кроме упомянутых выше исправлений статей свода, еще узаконения, вновь изданные в 1832 и 1833 годах, Сперанский всеподданнейшим докладом 29 августа 1834 г. испросил высочайшее повеление на внесение в Государственный совет представления по следующим предметам, именно: 1) об издании продолжений на будущее время; 2) о том, в каких случаях подлежали внесению в свод указы Сената и предписания гг. министров; 3) о порядке приложения и употребления статей свода в производстве дел и 4) о порядке изъяснения и дополнений законов при действии свода. В означенном представлении Сперанский, указывая, что многие статьи составленного им свода подверглись изменениям только потому, что указы, на основании которых таковые исправления сделаны, не были своевременно обнародованы или сообщены II отделению С.Е.И.В. канцелярии, предлагал обязать все министерства доставлять все указы в означенное отделение своевременно.
Что же касается внесения в свод указов Сената и предписаний гг. министров, то те и другие, не представляя собою закона, не подлежат внесению в свод таковых, но во многих случаях, на которых нет закона, эти указы и предписания могут его заменить, доколе не состоится подлежащий закон. Подобного рода распорядительные указы и предписания Сперанский полагал вносить в свод; сенатские же указы, а также министерские предписания, последовавшие только в разъяснение статей свода, - не вносить в свод.
Обращаясь затем к вопросу о порядке дополнения и пояснения статей свода, Сперанский полагал сохранить в этом отношении порядок, существовавший и ранее, до издания свода, подтвердив всем местам входить с такого рода представлениями по прилежном изыскании и соображении всех статей свода. Самое же дополнение и пояснение законов, по мере возникающих случаев, должно последовать всегда с Высочайшего утверждения, причем должно означать, к какой именно статье свода оно относится. Точно так же при издании вновь отдельных уставов или положений необходимо означать все те изменения, кои ими вводятся в прежних законах. Неисполнение этого имеет последствием, что каждый новый закон при самом его появлении окружается сомнениями неизвестности. Кроме того, так как свод есть собрание уставов, то при составлении каждого нового устава необходимо сохранять в главном расположении его частей тот план, по коему устроен соответствующий ему устав или часть свода. Относительно пользования сводом, т.е. о приложении и употреблении свода в производстве дел, были начертаны Сперанским подробные правила*(113), удостоившиеся, вместе с прочими его предположениями о своде, Высочайшего утверждения 15 декабря 1834 г., по рассмотрении их в Государственном совете, который журналом положил:
1) Все высочайшие повеления, составляющие пояснение или какое-либо ограничение, изменение или изъятие в законе, для введения их в продолжение свода, сообщать благовременно во II отделение С.Е.И.В. канцелярии от всех министерств, от комитета министров и от Правительствующего сената. Вместе с сим подтвердить, чтобы общее правило о неукоснительном внесении в Сенат всех указов, к общему сведению и исполнению принадлежащих, строго было наблюдаемо.
2) Не вносить в продолжение свода пояснительных предписаний, исходящих от министерств, без высочайшего утверждения. Под сим разумеются все те предписания, коими циркулярно разрешаются возникшие или предупреждаются могущие возникнуть сомнения в смысле закона.
Из сего правила изъемлются только предписания по таможенной части, кои исходят от министра финансов по особенной, данной ему на сие власти.
3) Вносить в свод предписания распорядительные, к постоянному и всегдашнему исполнению закона принадлежащие, когда они, по представлению министров, будут утверждены указами Правительствующего сената.
4) Вносить в свод законов как пояснительные, так и распорядительные меры, утвержденные и опубликованные от Правительствующего сената, когда они, во-первых, будут согласны с действующими законами, во-вторых, разрешают или предупреждают какое-либо сомнение в смысле закона, не постановляя ничего вновь, а единым только соображением буквального смысла закона. Но если бы в каком-либо указе Правительствующего сената встретилось сомнение в пределах пояснения и дополнения (т.е. если бы найдено было, что пояснением или распоряжением существенно изменяется смысл действующего закона), тогда II отделение С.Е.И.В. канцелярии входит о сем в сношение с Министерством юстиции, и в потребном случае обстоятельство таковое представляется на высочайшее разрешение.
5) В каждом новом уставе и положении под статьями его означать статьи свода, к коим оно относится и более или менее их изменяет. Изменения сии могут быть в отметках под статьями выражены кратко следующими словами: 1) в пояснение такой-то статьи свода, 2) в дополнение, 3) в отмену, когда статья свода новой статьей устава прямо отменяется, 4) в перемену, когда статья свода новой статьей не прямо, но косвенно смыслом ее отменяется, 5) в ограничение, когда смысл статьи свода новой статьей ограничивается, и 6) в замену, когда статья свода отменяется и на место ее постановляется другая. Означения сего рода должно употреблять и тогда, когда постановляется какое-либо отдельное изменение в статьях свода, не в уставах, вновь составляемых, но по возникающим в производстве дел случаям.
6) При составлении каждого устава сохранять, по возможности, в главном расположении его частей тот план, по коему устроен соответствующий ему устав в своде.
Немного позже, уже в начале 1835 г., министр юстиции возбудил вопрос о том, как надлежит поступать относительно указов, коим не нашлось бы соответствующей статьи в своде законов, или тех статей свода, кои оказались бы не вполне выражающими силу указов. Другими словами, возбуждался вопрос чрезвычайной важности о том, подлежат ли статьи свода исправлению согласно указам, послужившим им основанием, т.е. должно ли считать указ сохраняющим свою силу, при невключении его в свод законов.
По рассмотрении этих вопросов состоялось следующее высочайше утвержденное 30 января 1836 г. мнение Государственного совета.
По подробном совещании с министром юстиции департамент законов нашел: 1) что сила вопроса как прежде состояла, так и ныне состоит в том, как поступать в тех случаях, когда по производству дела откроется, что указ, действующий и к разрешению дела служащий, не помещен в своде или помещен не в полной его силе; 2) что хотя в указе 1763 года и потом в самом своде постановлен общий порядок, по коему, в случае необходимого дополнения или пояснения закона, подчиненные места обязаны представлять о сем в высшие по начальству и ожидать их разрешения; а как свод есть тот же закон, то и надлежало бы и в случае вышеприведенном руководствоваться тем же общим порядком; но сей общий порядок в приложении его к предыдущему случаю имел бы то неудобство, что представления подчиненных мест к высшим должны бы были проходить весь ряд судебной постепенности, напр. из уездного суда восходить до Правительствующего сената, с немалым в решении дел замедлением; 3) что хотя после всех мер, принятых для поверки свода, случаи таковые должны быть весьма редки, но встретиться они могут, а посему и нельзя не желать, чтобы они разрешаемы были сколь можно скорее и удобнее. В сем уважении, рассмотрев в подробности меру, предложенную для сего в настоящем совещании министром юстиции, Государственный совет в департаменте законов признал оную соответствующей настоящей цели и потому положил разрешить вышеприведенный вопрос следующим образом.
1) Каждый раз, когда к министру юстиции дойдет сведение, что при производстве какого-либо дела в первой или во второй степени суда или в Сенате открылось затруднение в том, что какой-либо действующий и к разрешению дела служащий закон не помещен в своде или помещен не в полном его смысле, министр юстиции, рассмотрев встретившийся случай, если найдет его уважительным, входит в сношение со II отделением С.Е.И.В. канцелярии и вследствие того, по обоюдному согласию, помещается в продолжении свода надлежащее дополнение или пояснение; в случае же несогласия дело представляется на уважение Государственного совета установленным для сего порядком.
2) Как продолжение свода обыкновенно издается за протекший год в половине последующего, то если бы случай вышеозначенный встретился в течение года, от одного издания до другого за долгое время, а по свойству своему он требовал бы неукоснительного разрешения, то, в сем предположении, сделав сношение со II отделением, вносить случай тот немедленно на разрешение Государственного совета.
3) Как вышеозначенные правила нимало не отменяют установленного уже (12 декабря 1834 года) порядка употребления свода, а относятся только к обязанностям министерства юстиции и II отделения С.Е.И.В. канцелярии, судебным же местам предписано без всякого изъятия основывать решение свое единственно на статьях свода, то по высочайшем утверждении сих правил передать оные токмо к исполнению в министерство и помянутое отделение, без дальнейшей публикации.
4) Как помянутые соображения, по встречающимся при действии свода вопросам, могут требовать особенного труда и возлагать сие на штатных чиновников департамента Министерства юстиции, занятых своим делом, было бы неудобно, то оставить сие на обязанности учрежденного при министерстве временного для поверки свода комитета, существование которого и продолжить, вследствие сего, в настоящем его составе, впредь до усмотрения.
По рассмотрении и обсуждении означенных положений в заседании общего собрания Государственного совета 23 декабря 1835 г. таковые удостоились высочайшего утверждения 30 января 1836 г.*(114)
Позволим себе остановиться на всех этих высочайше утвержденных мнениях Государственного совета, определивших значение свода и порядок издания продолжений к нему, и скажем теперь несколько слов о том и другом, в том их виде, в котором они, одновременно восприяв законную силу и действие с 1 января 1835 г., продолжали существовать без изменения в течение длинного ряда годов.
Не повторяя всего из наилучшего, по словам барона Корфа, объяснения трудов Сперанского по Своду законов, им же самим составленного, под заглавием "Обозрение исторических сведений о своде законов", напомним, что Сперанский, исходя из необходимости в государстве двух порядков отношений: государственного и гражданского, принимает, что из них возникают двоякого рода права и обязанности, определяемые каждый особыми законами, и именно государственными законами и гражданскими. Каждый из них делится на два разряда: именно, первый - составляют законы, определяющие существо союза и права, от него происходящие, а второй - законы, коими эти союзы и права их охраняются. На этом основании все законы в своде разделены на следующие восемь книг*(115), именно: первая - учреждения, заключавшая в себе три тома, причем в первом были собраны основные государственные законы и государственные учреждения; во втором - законы, относящиеся до общего и особенного губернского учреждения, а в третьем помещены уставы о службе гражданской: по определению от правительства и по выборам и устав о пенсиях и единовременных пособиях.
Книга вторая - о повинностях - содержала в одном (четвертом) томе уставы о повинности рекрутской и о земских повинностях.
Книга третья - носившая общее заглавие "Уставы казенного управления", содержала в себе четыре тома, причем помещались: в томе пятом - свод уставов о податях; шестом - свод уставов таможенных; седьмом и восьмом - уставы казенного управления, именно своды: устава монетного, учреждения и уставы горного управления, и уставы о соли - в седьмом томе, а своды: уставов лесного, о казенных оброчных статьях и учреждений и уставов об арендных и старостинских имениях - в восьмом томе.
Книга четвертая - законы о состояниях, имела всего один девятый том, в котором излагались законы о состоянии людей в государстве.
Книга пятая - законы гражданские и межевые - также в одном томе (десятом) содержала в себе законы гражданские, т.е. законы о правах и обязанностях семейственных, по имуществу вообще, а также законы о судопроизводстве гражданском, законы межевые и межевое судопроизводство.
Книга шестая, имея заглавие Устав государственного благоустройства (государственное хозяйство), заключала в себе тома: 1) одиннадцатый - имевший три части, причем в первой части излагались учреждения и уставы кредитных установлений (государственных и частных); во второй - свод учреждений и уставов торговых; а в третьей - свод постановлений о фабричной, заводской и ремесленной промышленности; 2) двенадцатый - в котором были следующие две части: четвертая, состоявшая из трех книг или сводов, именно: учреждений и уставов путей сообщения, уставов строительных и устава пожарного; пятая же часть также разделялась на три книги или своды, содержавшие постановления; а) о городском и сельском хозяйстве, б) об особом надзоре и попечении о благоустройстве в казенных селениях и в) об иностранных колониях*(116).
Книга седьмая, озаглавленная "Устав благочиния", содержала в себе тоже два тома, именно: тринадцатый, имевший также две части, из коих первая заключала в себе устав об обеспечении народного продовольствия и свод учреждений и уставов об общественном призрении; во второй же части помещен был свод учреждений и уставов врачебных по гражданской части. Том же четырнадцатый заключал в себе следующие три части уставов благочиния, именно: третью - вмещавшую свод уставов о паспортах и беглых, четвертую - свод уставов о цензуре и пятую - свод учреждений и уставов о содержащихся под стражей и о ссыльных.
Книга восьмая - в составе одного пятнадцатого тома, заключала в себе законы охранительные, т.е. законы о преступлениях и наказаниях и законы уголовного судопроизводства.
Такова была общая система свода, составленная Сперанским, о которой можно повторить сказанное ранее Куницыным о разных предшествовавших планах составить уложение Российской империи, именно, что при составлении плана взято произвольное основание разделения частей уложения*(117). Точно так же Сперанский произвольно принимает, что в государстве необходимы только два союза (тогда как может быть еще и третий, средний между ними, именно союз общества, как это доказывают известный Роберт Моль и его последователи, союз, имеющий громадное значение в наше время). Кроме того, Сперанский совершенно произвольно располагает эти главные группы законов, отступая от естественного порядка. Приняв даже эти два союза, правильнее было бы начинать с законов союза гражданского, потому что он предшествует безусловно союзу государственному; семья с ее правами и обязанностями, а также различные имущественные отношения возникли несравненно ранее государства с его сложной организацией и потому казалось бы последовательнее, начав с устава законов гражданских, восходить постепенно к группе законов государственных, так как семья и общество служат основанием государства, а никак не обратно, а потому правильнее начинать с первых, а не с последнего. Хотя Сперанский и заявляет, что порядок разделения законов, принятый в своде, соображен в главных его началах с порядком учебного его разделения, но тем не менее система Сперанского, как она выразилась в своде, и не полна, и не выдержана последовательно. Так, законы уголовные, собранные в 15-м томе, завершающем свод, встречаются в разных других томах предшествующих, как, напр., в различных уставах казенного управления. Статьи, относящиеся до учреждений, хотя собраны в первом и втором томах, но имеются во многих других, напр. в уставе таможенном, горном, межевом. Наряду с правилами казенного управления (третьей книги свода) помещены правила о частных лесах, о частной золотопромышленности, относящиеся скорее к гражданским имущественным законам, нежели к законам казенного управления. Группа законов, собранная в книге 6 под заглавием Государственное благоустройство, едва ли правильно ограничена уставами, собранными в этой книге, так как и прочие законы, размещенные по другим книгам, также имеют целью благоустройство государства. То же самое можно сказать и о книге седьмой, озаглавленной Устав о благочинии. Заметим при этом, что едва ли правила устава о народном продовольствии могут в чем-либо способствовать благочинию. К тому же устав о содержащихся под стражей и о ссыльных по самому ходу дела должен следовать за законами о преступлениях и наказаниях, а не предшествовать им, так как ссылка и содержание под стражей обыкновенно является уже последствием наказания, определяемого законами о преступлениях.
Последовавшие уже после издания свода 1832 г. различные изменения в нашем законодательстве обнаружили еще более недостатки этой общей системы свода, с которой практика, однако, настолько освоилась в почти семидесятилетнее ее существование, что едва ли может явиться необходимость менять эту общую систему, тем более, что всякая иная система при распределении столь разнообразного материала, как законодательный материал обширной империи, будет иметь свои недостатки и страдать относительной непоследовательностью, избегнуть которую едва ли возможно при осуществлении на деле самого издания составления свода законов, предначертанного служить исключительно практическим потребностям, а не научным каким-либо целям. Удобство практики принуждает нередко жертвовать стройностью логической системы. В этом практическом отношении свод не представлял при его издании неудобств. Распределение по книгам облегчало приискивание уставов, в которых надлежало искать требуемых по роду дел статей, так как расположение уставов было сделано в заранее установленном внешнем порядке, с которым нетрудно было освоиться. Являясь в некотором смысле систематическим сборником действующих узаконений по разным отраслям государственного, общественного и частного быта (т.е. сборником самостоятельных уставов), свод, по возможности однородные уставы и узаконения, соединял в общие группы (книги или разряды) и установлял между ними связь, не только наружную, т.е. путем переплета однородных уставов в один том, входивший в состав той или другой предначертанных книг, но даже как бы и внутренней - путем одной сплошной нумерации, шедшей по всему тому и тем связавшей между собой нередко уставы, которые, не имея ничего между собой общего, кроме нумерации, без сомнения, могли быть размещены в совершенно ином порядке, причем внутреннее содержание их нисколько и ни в чем не изменялось бы*(118).
Так, напр., трудно усмотреть настолько близкую связь между учреждениями государственными и статутами орденов и знаков отличия беспорочной службы, что правила о сих последних должны следовать непосредственно за первыми и что их непременно надо изложить в первом томе после учреждения министерств, тогда как правила об орденах в такой же мере распространяются и на лиц, служащих по общему губернскому учреждению, о которых говорится в томе втором, и даже на лиц, служащих по духовному, военно-сухопутному и морскому ведомствам (для которых и в то время предполагалось составить особые своды), и даже на лиц, вовсе не служащих. В чем бы изменились все правила об орденах, если бы наравне с прочими преимуществами службы они были бы помещены в третьем томе, в котором содержатся уставы о службе гражданской? Очевидно, ни в чем.
Почему к уставам государственного благоустройства (государственное хозяйство - книга шестая), к которым отнесены уставы о благоустройстве в казенных селениях и о колониях иностранцев, не могут быть отнесены также уставы оброчных статей, арендных старостинских изменений, наконец, устав лесной, горный и т.д., относящиеся по содержанию своему к разряду уставов, имеющих предметом государственное хозяйство?
Или что имеется общего между уставами пожарными и путей сообщения и уставом учебных и ученых заведений, которые по плану Сперанского принадлежат также к той же шестой книге. Едва ли можно разумно доказать, что устав Императорской Академии наук и правила о С.-Петербургском брандмайоре должны быть помещены в одной книге, хотя, конечно, в разных томах (потому что в одном все не помещается).
Или еще пример, что может быть общего между правилами народного продовольствия и уставом карантинным, а между тем они помещены в одном и том же томе и отнесены в одну и ту же книгу уставов о благочинии! Чем эти оба устава способствуют именно благочинию, а не благоустройству - неизвестно.
Все эти указываемые непоследовательности легко были бы вовсе устранены, если бы Сперанский, при составлении сводов, отказался от мысли разделения законов непременно на восемь главных книг или разрядов и издал одни своды под теми же заглавиями, под какими они были помещены им в отдельных томах, причем не представилось бы затруднений, не соединяя их в тома, издать каждый свод уставов отдельно. Практика привыкла бы к этому точно так же, как и к делению законов на книги или разряды (которые при ссылках никогда не означаются), а книг - на тома, а тома опять на книги или части и т.д. - делению, установленному Сперанским, имевшим при начертании плана в виду установить только самую общую классификацию законов, которая удовлетворяла бы требованиям стройной логической системы (напр., государственные законы отделить от гражданских, эти последние от уголовных и т.д.). Но при разработке отдельных частей законодательства составители свода руководились более практическими целями - удобством практики - и сгруппировали их по предметам, независимо от различия самого содержания постановлений по отношению к той или другой научной отрасли права. Поэтому хотя группировка частей свода и далеко не соответствует теоретическим требованиям системы, тем не менее она удовлетворяет требованиям практики, которая вполне освоилась с этой системой.
Но несравненно важнее был другой недостаток свода - его неполнота, которую очень хорошо сознавал граф Сперанский, сам на нее указавший в своем обозрении. Нельзя не признать, однако, что можно вменить в особую заслугу графа Сперанского, что он решился издать неполный свод, держась, очевидно, правила лучше сделать что-нибудь, нежели ничего не сделать, и предвидя очень хорошо, насколько бы замедлилось дело издания свода, если бы он захотел издать непременно свод, не только в полном его составе вообще, но хотя бы и в тех пределах, в которых предполагал его издать Сперанский, насколько можно судить по начатым к тому работам. По словам г. Корфа*(119), одновременно с работами по общему своду были учреждены во II отделении два стола: один для составления свода законов остзейских губерний, а другой - для губерний западных, и начаты работы по кодификации законов великого княжества Финляндского. Работы по этим частям свода замедлились по многим причинам и ожидание их окончания, для одновременного издания с общим сводом, очевидно, отдалило бы и последнее на очень долгое время. Кроме местных узаконений*(120), коим предположено было составить особый свод, в свод законов 1832 г. не вошли:
а) узаконения по ведомству Министерства народного просвещения и государственного контроля, а также относящиеся до счетоводства, которым Сперанский назначил уже места, именно первым - в ряду уставов государственного благоустройства, а вторым - в своде уставов казенного управления;
б) постановления по управлению дел как православного исповедания, так и иностранных исповеданий;
в) узаконения, относящиеся до Министерства иностранных дел, ведомства удельного, управления почт, ведомства учреждений Императрицы Марии и других состоящих под покровительством высочайших особ;
г) постановления военные и морские, - составившие впоследствии предметы отдельных значительных сводов.
Помимо этих двух указанных недостатков свода являлся третий, проистекавший собственно из отношения составителей свода к самому материалу, из которых был создан ими Свод законов. Материал этот, помещенный в Полном собрании законов, состоял из различных видов высочайше утвержденных положений и повелений, изданных не только разновременно, но и под влиянием различных руководящих начал и притом нередко целыми положениями, которые в порядке их изложения вовсе не соответствовали порядку отдельных частей составляемого свода. Поэтому оказалось необходимым не только разделять первоисточники и размещать отдельные статьи оных по разным частям свода, но нередко одна и та же статья разделялась на части и помещалась по разным томам, причем, конечно, необходимо было делать разные редакционные дополнения и изменения в тексте (так как иначе не было возможности их разместить), правда, не нарушавшие первоначального содержания статьи, но весьма часто изменявшие весь ее смысл уже тем, что она появлялась в своде отдельно от других статей всего положения и в соотношении с другими статьями, придававшими ей совершенно иное значение.
Тем не менее, несмотря на этот существенный недостаток, а также на неполноту, отчасти пополненную в последующих изданиях свода, Сперанский оказал большую услугу, соединив значительную часть действующих в империи законов в один свод, который, скажем словами манифеста 31 января 1833 г., ничего не изменяет в силе и действии их, но приводит "их только в единообразие и порядок". Если бы открылось, что какой-либо действующий и к разрешению дела служащий закон не помещен в свод или помещен не в полном его смысле, министр юстиции, рассмотрев встретившийся случай, если найдет его уважительным, входит на основании высочайше утвержденного 30 января 1836 г. мнения Государственного совета, в сношение со II отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии и вследствие того, по обоюдному согласию, помещается в продолжение свода надлежащее дополнение или пояснение; в случае же несогласия дело передается на уважение Государственного совета установленным для сего порядком. Дабы состав свода, единожды устроенного, сохранить всегда в полноте его и единстве повелено в том же манифесте 31 января 1833 г. все постановления, кои после окончания Свода законов состоялись или впредь состоятся, приводя в порядок свода, издавать ежегодно в его продолжении*(121).
Свод законов Российской империи, составленный Сперанским, по словам графа Корфа, в одном из его всеподданнейших докладов, вопреки возгласам тех мужей, которые привыкли всегда и все отрицать, останется на вечные времена одним из величественнейших памятников царствования в бозе почившего императора Николая I*(122).
Этот свод являлся наиболее полным и обстоятельным из всех существовавших и даже существующих в настоящее время собраний законов не только в нашем отечестве, но в иностранных государствах. Свод законов является, можно сказать, единственным в своем роде изданием, подобного которому не только в то время, но даже и теперь не имеется в иностранных государствах. В этом нетрудно убедиться, припомнив в немногих словах содержание главнейших иностранных кодексов, существовавших уже в Европе во время появления на свет нашего Свода законов. Так, известное Общее уложение Швеции*(123), принятое шведским риксдагом 1734 г. и утвержденное манифестом шведского короля Фридриха 23 января 1736 года, содержит в себе только весьма немногие из различных видов законов, вошедших в состав нашего Свода законов, а именно законы гражданские (т.е. том 10 по нашему своду), после которых помещены законы о строениях в селениях, причем говорится о возделывании земли, о рыбных промыслах, о мельницах, пчелах, об истреблении хищных зверей, о пожарах, дорогах и их содержании и т.д. и о строениях в городах*(124). После этого идет отдел о торговле, в котором излагаются правила о купле и продаже, о мелочном и оптовом торге, о торговле стапельных городов, о ярмарках, о мере и весе, об отдаче взаймы денег или товаров, о закладе и поручительстве, о ссуде, поклаже, о найме прислуги, о товариществе, о поверенных. Таким образом, в этом отделе излагаются правила о таких предметах, о которых в нашем своде упоминается в уставах торговых и в законах гражданских (т.е. в томе X, ч. I и в томе XI).
Следующие затем два отдела шведского уложения: 1) о преступлениях, 2) о наказаниях (в котором излагаются правила о доносе, палаче, о наказаниях работой, прутьями, розгами и т.д.), соответствуют нашему XV-му тому Уложения о наказаниях и отчасти тому XIV (изд. 1890 г.), именно уставам о содержащихся под стражей и о ссыльных. Наконец, в последнем отделе излагаются правила о судоустройстве, о судопроизводстве, об исчислении денежных штрафов и т.д. Этот отдел соответствует 2-й части т. X о гражданском судопроизводстве и 2-й части XV тома - о судопроизводстве уголовном и тем разделам общего губернского учреждения (т. II), в которых говорится об учреждении различных судебных мест империи.
Таким образом, шведское уложение не содержит в себе правил об устройстве высших государственных учреждений, об учреждениях губернских, а также правил казенного управления, ни правил об отбывании различных повинностей; оно не говорит ничего о правах состояний, о многих предметах государственного хозяйства, государственного благоустройства, благочиния и т.д., словом, о предметах, составляющих содержание очень многих томов нашего Свода законов.
Крайне не полна и не может быть даже сравниваема с нашим сводом составленная в Австрии особой законодательной комиссией (Hof-Commission in Gesetzsachen), под председательством графа Война, так называемая "Общая гражданская книга законов для всех немецких наследственных земель австрийской монархии (Allgemeines burgerliches Gesetzbuch fur die gesammten deutschen Erblander der Oesterreichischen Monarchie), первая часть которой была утверждена императором Францем в 1786 г., а остальные две в 1811 году. Эта книга законов содержит в себе только так называемые гражданские законы (т.е. то, что составляет преимущественно 1-ю часть тома X нашего свода); причем в первой части, после общих определений о законах вообще, излагаются права лиц вообще, всего 285 статей, а во второй - права на имущества и об укреплении этих прав. Разновременно изданные в австрийской монархии законы, по различным предметам государственной и общественной жизни, не были до 1835 года собраны и сведены в нечто целое наподобие нашего Свода законов.
Более содержательным является известное Земское уложение Прусского королевства*(125), утвержденное королем 20 марта 1791 года и вступившее в силу с 1794 года. Это уложение состоит из двух частей, причем в первой, после общих правил о законах, излагаются подробно гражданские законы (ч. I тома X нашего свода), преимущественно права по имуществу.
Правила же о правах личных, как-то: о браке, праве супругов, родителей, детей, семейственные, а также об отношениях господ и прислуги (причем говорится даже о рабах (Sclaven), об обществах, корпорациях и т.д. излагаются во второй части. В этой части содержатся несколько обширных глав о правах различных состояний в Пруссии, именно крестьян, городских обывателей (более 2464 статей, которые содержат подробные правила о купцах, ремесленниках, мастеровых, о цехах, об аптекарях, шкиперах, судохозяевах, о морском страховании, аварий, бодмерее и т.д. и, наконец, дворянства. Особая глава посвящена церковным общинам, их членам и приходам и управлению оными, причем говорится также о монастырях, их имуществах и различных духовных орденах. В этой же второй части Земского уложения Пруссии излагаются в особых главах (Titel) правила об университетах, а равно о средних учебных заведениях и нижних школах*(126), о правах и обязанностях государства вообще, о доходах и фискальных правах государства и различных регалиях, о праве государств на никому не принадлежащие предметы и т.д. Последние главы этого уложения заключают в себе правила о судопроизводстве и подсудности, об опеке и попечительстве, о заведениях общественного призрения и, наконец, о преступлениях и наказаниях.
Земское уложение Пруссии, по разнообразию содержащихся в нем законоположений, всего ближе подходит к Своду законов Российской империи, но отличается от него и системой изложения, и тем, что в этом уложении также не содержится законных норм по многим предметам, о которых говорится в нашем своде, как, напр., об учреждении различных присутственных мест, о податях и повинностях, о лесах, горном промысле и т.д.
Знаменитый французский кодекс*(127), изданный для Франции Наполеоном I, представляет собой лишь очень небольшую часть нашего Свода законов, так как он содержит в себе только следующие уставы, именно: о законах гражданских и гражданском судопроизводстве (что соответствует 1 и 2 ч. нашего X тома Св. зак. гражд.); о законах уголовных и уголовном судопроизводстве (что соответствует тому XV нашего свода), устав торговый с торговым судопроизводством (т.е. том XI нашего свода) и, наконец, устав лесной, обнародованный в 1827 году и соответствующий тому VII нашего свода. Лишне указывать на неполноту этого кодекса в сравнении с нашим сводом.
Что касается Великобритании, то она, как известно, имеет двоякого рода законы, именно: одни законы неписьменные*(128), основанные на обычаях, получивших силу закона, и законы письменные, т.е. изданные королем, с согласия парламента или, как выражаются, "divers statute, actes, edits faits par le roi avec l'avis et l'assentiment des lords spirituels, temporels, communes, assemblees en parliament". Все эти законодательные акты второго рода собраны только в хронологическом порядке под заглавием statutes law or parliamentary legislation commencing with the 20 the Henry и представляют собой ряд объемистых томов, число которых постоянно увеличивается. Необычайная трудность доискаться требуемого в этой массе законодательных актов вызывает и в Англии желание, чтобы из всей массы законов составлен был бы кодекс, который содержал бы в себе: 1) законы (rules) или правила, изложенные в кратких выражениях, и 2) примеры судебных решений (case), поясняющие эти правила*(129).
В заключение нельзя не привести следующих слов самого гр. Сперанского, находившего, что составленный им свод можно сравнивать с иностранными уложениями в двояком отношении: по пространству предметов и по внутреннему их достоинству. Наш свод сверх трех уложений - гражданского, коммерческого и судебного - заключает еще много других уставов. В своде есть те же главы и разделы, как в уложениях, но в сих главах у нас недостает многих существенных статей, не определено многих важных случаев. Хотя объем свода нашего обширен и полон, но части его недостаточны и скудны. Иначе и быть не могло, ибо гражданские законы нигде не были произведением умозрений; они везде возникали от дел и случаев. Чем их более, чем жизнь государства продолжительнее, чем круг его обширнее, тем гражданские законы обильнее, тем состав их полнее. Наши 175 лет гражданского бытия - эпоха весьма короткая, в сравнении с эпохами других государств. К тому же другие народы получили богатое наследие от Рима и Греции, - мы же ничего не получили.
Польза свода двоякая - в одной книге судебные места найдут все то, что им надлежит искать в кипах указов; это же найдет истец и ответчик; не один судья; исчезнут выписки из указов и промысел подбирать закон. Но когда законы недостаточны сами по себе, тогда ясность их обнаруживает еще более их недостатки; все пропущенное очевиднее становится. Ясного толковать нельзя; при ясных, но недостаточных законах много дел осталось бы нерешенными и т.д.*(130)