Плата aa галаву у Славянъ.

Обычаи, которыми управлялись славянскія племена до соединенія въ государства, остались для насъ неизвѣстными. Византійскіе писатели не старались, подобно Тациту, понять духъ и изобразить въ существенныхъ чертахъ внутреннюю жизнь славянскаго народа.

itI Ь. Burg. 2. I. Cap. Carol. Calr. pro Hisp. 3.

S9i Mittermaier, S(rafrerfahren. 1. S. 110.

fkvuv tovq)' Поэтому отношеніе убійцы къ обществу и къ родственникамъ убитаго остается неизвѣстнымъ. Только одно мѣсто у Маврикія (585—602) бросаетъ слабый свѣтъ на разсматриваемое нами понятіе. Описывая гостенріимство Славянъ, Маврикій говоритъ, что ояи даютъ чужеземцамъ проводниковъ. Если, несмотря на эту предосторожность, чужеземецъ претерпѣвалъ вредъ, то проводникъ долженъ былъ выдержать месть отъ своихъ сосѣдей, которые считали благочестивымъ дѣтомъ мстить за чужеземца [11]’). IJpn всей неопредѣленности словъ Маврикія, мы замѣчаемъ въ приведенномъ нами славянскомъ обычаѣ совершенную противоположность съ обычаями германскими. Здѣсь месть имѣетъ основаніемъ религіозное чувство (oifitt4 ^уврлѵос). Это начало мы найдемъ развитымъ въ позднѣйшихъ законодательствахъ. Въ германскихъ законахъ, напротивъ того, местьимѣетъ основаніемъ частное удовлетвореніе и наказаніе за нарушеніе закона. Изъ этихъ различныхъ началъ выведены были также и разлнчныя слѣдствія. У Славянъ всякое убійство, совершенное надъ своимъ или иностранцемъ, требовало мести, какъ религіознаго долга; напротивъ того у Германцевъ, если убитый оставилъ родственниковъ въ другомъ государствѣ, то онъ оставался неотмщеннымъ, потому что родственники его, какъ иностранцы, не могли начать вражду для своего удовлетворенія въ чужой землѣ, гдѣ совершилось убійство.

40) Maurioii Strategicum. i. ХГ. Klal Ы xoif sxt^evoupivoif auToif vjKiot, xal фіХофроѵои^еѵо>. c?UTOuf Siaae>5ouaiv sx тояоѵ elf толоѵ ou av S&mat, uf ei^;e Sl a^eXeiav тбѵ uxoSexofxevov avp£f( тсѵ ^evov pXa0vjvai; тс&ецоѵ xivel хат’ аитоѵ о тоитеѵ косраЗДреѵос, a4paf vj^ou^uvof Trjv той £4vou txS6tVjClV.

**) L. Sal. 44. 1. Emend. 43. 1.

за нарушеніе закона убійца платилъ пеню, которая поступала королю или государству 4’).

Заимствованная мною у византійскихъ писателей черта еще недостаточна для изображенія полнаго характера платы за голову у Славянъ. Чтобъ рѣшить предложенную задачу, я долженъ изслѣдовать .что попятіе, какъ оно являлось въ разныя времена у разныхъ славянскихъ HapojoBiB уже по соединеніи ихъ въ государства. Для этой цѣли я пройду рядъ законодательствъ, доіпедшихъ до пасъ въ письменныхъ памятникахъ отъ древнѣйшихъ временъ. Законодательство богемское, моравское и древнее мазовѣцкое представятъ памъ славянизмъ, сохранившійся въ наибольшей чистотѣ: въ польскомъ и литовскомъ правѣ мы найдемъ перевѣсъ германскихъ законовъ и права римскаго падъ славяпскими обычаями: у Сербовъ жиля древнія славянскія начала вмѣстѣ съ буйною свободою и подчинились праву византійскому, какъ только частный произволъ началъ исчезать предъ усилившеюся монархическою властно. Bo всѣхъ исчисленныхъ мною законодательствахъ, отдѣливъ славянизмъ отъ примѣси знакомыхъ намъ постановленій права германскаго и римскаго, мы будемъ имѣть возможность представить чисто славянскія начала, на которыхъ основывалась месть и плата за убійство у Славянъ. Изобразивъ характеръ германской и славянской платы за убійство, я приступлю къ изслѣдованію древняго русскаго права.

A. 3Uwa, Uawnj penjze въ богемскомъ z моравскомъ законодательствахъ.

Въ древнемъ богемскомъ и моравскомъ законодательствахъ судъ о убійствѣ имѣлъ три періода: періодъ безпредѣльной мести, [12]

когда убійца отдавался мстителю на жизль и на смерть; періодъ мести ограниченной, когда мститель долженъ былъ принять выкупъ; наконецъ црріодъ уничтоженія древнихъ началъ и перехода отъ частной мести въ публичнымъ накаааніямъ. Въ каждомъ.изъ этихъ періодовъ мы встрѣтимъ начала, совершенно отлцчныа отъ началъ германскаго законодательства.Въ древнѣйшихъ памятникахъ богемскаго законодательства месть является не' средствомъ къ удовлетворенію за обиду и нс дикимъ инстинктомъ, побуждающимъ платить зломъ за зло, по она является религіозною обязанностію, исполненіе которой необходимо для спокойствія и блаженства души убитаго. Эта мысль такъ глубоко срослась съ жизнію народа богемскаго, что уже впослѣдствіи времени, когда христіанская религія утвердила новы» понятія о душѣ и безсмертіи, долго не исчезала вѣра въ необходимость мести, даже она является нѣкоторое время освященною обрядами христіанской религіи, которая, щадя привязанность людей къ кореннымъ обычаямъ, иногда допускала языческіе обычаи, смягчала ихъ своими началами, цока не настуиало время уничтожить ихъ 1). Если родственникъ убитаго рѣшался заглушить въ себѣ голосъ мести, слѣдуя правиламъ христіан кой добродѣге.ш, то убійца долженъ былъ подвергнуться uo крайней мѣрѣ символической смерти, u эта символическая смерть быланокора (pokora wraiedtoika).,K нред- ставлю этотъ обрядъ uo древней рукоциси, найденной Ганкою въ библіотекѣ князя ФюрстенбергА (Juriuro ll,lofol. 13Й).

Убійца съ одинадцатью родственвикамиили знакомыми долженъ былъ идти ко гробу убитаго. Всѣ они шли, одѣтые въ саваны, босые, безъ поясовъ, сънсиокрыгыми головами и со свѣчами въ рукахъ. Когда они приближались къ кладбищу, то родственники

') Такъ поступало христіанство и съ исиытаніемъ водою и желѣзомъ, обычаемъ безъ всякаго соднѣцщ лдеаддекЕЩ^,

зѳ

убитаго спрашивали убійцу: со zadaae? в убійца отвѣчалъ: .я убилъ повойцнка N и желаю совершить покору съ правою вѣрою." И тотчасъ съ обнаженнымъ мечемъ долженъ былъ идти съ своими родственниками на гробъ убитаго, стать на колѣни и пропѣть яОтче нашъ".

Въ этотъ религіозный періодъ мести находимъ, что убійца отдавался мстителю въ полную власть на жтань н на смерть, ЧТО мститель МОГЪ ЛИШИТЬ убійцу ЖИ8НИ, или веять все его имущество, или удовольствоваться частію имущества, или простить, яе требуя никакого удовлетворенія. Законъ не смѣлъ мѣшаться въ религіозное вѣрованіе народа, утвержденное вѣками. Когда мститель, не прибѣгая къ суду, рѣшался начать вражду; то въ такомъ случаѣ обычай требовалъ, чтобы мститель увѣдомилъ убійцу о намѣрѣніи начать совершевіе мести, и для этого отправилъ бы посла въ жилище преступника. Съ того дня, ви который отправлено объявленіе, u до заката солнца на третій день мститель не смѣлъ начать вражды[13]). Преступникъ ста-

рался, въ продолженіи трехъ дней, умилостивить родственннвовъ убитаго, предлагая имъ внкупъ, и законъ не мѣшался въ ихъ переговоры*). Постепенное ограниченіе этой безпредѣльной власти родственниковъ убитаго надъ убійцею составляетъ исторію платы за голову въ богемскомъ законодательствѣ. Трудно опредѣлить время, когда неограниченное право мести у Богемцевъ подчинено было законамъ: первое ограниченіе мы встрѣчаемъ уже въ 14 вѣкѣ[14] [15]).

Опредѣленіе количества платы за голову у Богемцевъ находится въ совершенной противоположности съ законодатель-

CTBftMH германскими. Отмѣнивъ право мстить смертію за смерть, богемское законодательство не рѣшилось оцѣнивать жиань человѣческую по состоянію убитаіч> лица или по важности оскорбленія, но предоставило самому истцуоцѣнивать потерю, назначатъ плату и предлагать свое требованіе на разсужденіе кметовъ. Прежде всего родственникъ убитаго могъ предложить убійцѣ кончить дѣло бевъ суда, по добровольному согласію, u самъ предлагалъ условія, па которыхъ, онъ соґлашается примириться съ убійцею. Если убійца не соглашался на требованіе, то истецъ подавалъ въ судъ жалобу объ убійствѣ и деньгахъ, во сколько онъ цѣнитъ голову убитаго. „Объявляю вашей милости, говорилъ онъ судьямъ, что я позвалъ на судъ врага своего, который убилъ моего брата. II я хочу по всей формѣ суда вести пскъ о головѣ и деньгахъ, во сколько я цѣню ту голову“ [16]). Дѣло шло гражданскимъ судомъ; плата за голову была чнсто гражданскимъ удовлетвореніемъ за вредъ u никогда не принадлежала государству, какъ штрафъ за нару- * шеніе закопа. Если отвѣтчикъ являлся на судъ и не признавался въ преступленіи, но не моіъ доказать правоты своего дѣла лрнеягою: то наказывался смертію; а если доходило дѣло до поедннка и истецъ одерживалъ побѣду, то онъ отрѣзывалъ своею рукою годову побѣжденному, клалъ ее между ногъ убитаго, бросалъ два талера на обезглавленный трупъ, становился па колѣни u благодарилъ паповъ за правосудіе.

случаѣ истецъ посылалъ коморника- (bedellus) къ отвѣтчику, чтобъ начать переговоры о платѣ за убійство (о hlawnjch penjziech). Три раза являлся къ отвѣтчику посолъ съ такимъ предложеніемъ, объявлялъ объ этомъ въ домѣ отвѣтчика и на площади. Послѣ этого, если отвѣтчикъ не вступалъ въ переговоры съ истцемъ, то судьи въ имущество отвѣтчика вводили истЦа, который отдѣлялъ себѣ часть, равную количеству денегъ, во сколько онъ оцѣнилъ голову убитаго. У Нѣмцевъ этимъ бы и окончилась вражда, но богемская месть продолжалась и по полученіи платы за голову. Ёсли истецъ гдѣ яибудь находилъ убійцу, то могъ сдѣлать его своимъ рабомъ, или убить и, проколовъ голени, привязать за ноги къ конскому хвосту и повлечь къ висѣлицѣ. Въ этомъ жестокомъ правѣ неумолимой мести мы нахоДимъ одну весьма оригинальную черту, именно, если убійца будетъ найденъ мстителемъ у жены своей и жена прикроетъ его своею одеждою или обниметъ его, то мститель не смѣлъ коснуться своей жертвы. Убійца оставался также неприкосновеннымъ, если мстившій находилъ его при гробѣ Св. Вячеслава, патрона Богеміи, или предъ чешскою королевою. A если бы корольвздумалъ защищать убійцу, то всѣ подданные имѣли право отказаться отъ повиновенія и даже панъ, который бы рѣшался служить королю въ такомъ случаѣ, наказывался изгнаніемъ изъ королевства[17]).

Принявъ за общее правило, что истецъ долженъ назначать плату за убійство, богемское законодательство не можетъ представить намъ оцѣнки человѣческой жизни по состоянію, полу и возрасту убитаго. Состоянія различаются не количествомъ платы за убійство, а способомъ доказательства. Въ германскихъ законодательствахъ сословія также различаются способомъ доказательства, но различіе это состоитъ только въ

числѣ присягавшихъ свидѣтелей[18] [19]). Въ богемскомъ правѣ, напротивъ того, если противники были равными по состоянію, то дѣло рѣшалось поединкомъ на мечахъ со щитами. Если истецъ былъ ниже отвѣтчика, то дѣло окончательно рѣшается присягою; а если истецъ выше отвѣтчика, то отвѣтчикъ могъ требовать битвы. Мѣщанинъ если звалъ на судъ поселянина за убійство, то они не имѣли права биться намечахъ, а бились на кіяхъ съ большими щитами. Также и въ отношеніи къ полу и воврасту убитаго законы не навначаютъ никакой опредѣленной платы, Ho Негдѣ голова оцѣнивается истцемъ и предлагается оцѣнка на разсужденіекметовъ.

Слѣдуя такомуначалу, богемскоеэаконодательство никогда не могло развиться до того, чтобы раздробить живнь человѣческую на части иположить за каждую частк жизненной силы опредѣленную- плату; тѣмъ менѣе могло оно перенести сравнительную единицу, которою оцѣнивалась жизнь человѣческая, на птицъ и звѣрей3), какъ это сдѣлалигерманскія законодательства. Сквозь все уголовное право проведено одно начало, именно, что оцѣнка обиды и нанесеннаго вреда предоставляется самому истцу, и утверждается судьями. Напрасно Барлъ IY старался отмѣнить право истца назначать плату, если не за убійство, то по крайней мѣрѣ за тѣлесное поврежденіе[20]). Въ своемъ

уложенія, извѣстномъ подъ именемъ Majeetae CaroUna, онъ предписалъ за лишеніе глаза, носа, или ноги брать все имущество преступника въ королевскую казну. Этотъ законъ былъ противенъ началамъ, утвержденнымъ вѣками, н поэтому не могъ получить никакойсилы.

Только въ такихъ случаяхъ король или судьи назначали взысканіе за преступленіе, когда смерть или поврежденіе, нанесенныя частному лицу, были вмѣстѣ и оскорбленіемъ для цѣлаго государства. Ho въ этомъ случаѣ наказаніе имѣетъ уже настоящій уголовный характеръ. Сюда относится случай, если кто совершалъ убійство предъ королемъ или предъ полнымъ судомъ. Такого преступника тотчасъ казнили смертію, но имѣніе его оставалось неприкосновеннымъ10). A если убійца успѣвалъ скрыться11), то все королевство призывалось къ мести, а имущество отдавалось имѣвшему право мести родственнику, который пользовался имъ, пока не получалъ удовлетворенія. Это же самое правило было распространено и ла поврежденія тѣлесныя. Если кто въ присутствіи короля или предъ полнымъ судомъ обнажалъ мечь или ножъ, то наказывался отсѣченіемъ руки, а за кровавую рану наказывался смертію*). Есть еще kto to wsetecnie aczynil w kraIowa nemilost upadne. Sbozie у geho nabytky magi sie na krale przipandnuti. Cap. LXXXIY. LXXXV. LXXXVL

,0) R. Z. P. 41.

*') R Z. P. 4. 7. ma prowol4n byti, 2e jest stracence proU krali i proti wssiej zemi, a ma k niemu pomsta byti spomoci wsiej obce.

**) Тамъ же ст. 26. Также Cod. Talemb. 31. Primo Zdisiai А. III. Aano domini m. ccc. L. X. ХѴПІ. NobUes doaUni et Barones regni Bo- hemis invenernnt pro jnre, qnod qniennqne in curia Protbonotarii regni Bohmnis cnIteDnm suum vel gIadinm evaginaverit sev extraxerit, qnod Hli debet manns dextra ampntari. Si antem aUqnis ad efTnsionem sanguinis vuberaverit, capite debet plecti sev tnmcari

одинъ случай, гдѣ плата за голову, не смотря на то, что искъ идетъ гражданскимъ порядкомъ, назначается не истцемъ, а судьями, именно: если лице низщаго состоянія подавало жалобу объ убійствѣ на высшаго, и если предварительно отвѣтчикъ не могъ уговориться съ истцемъ, и дѣло доходило до суда: то отвѣтчикъ платилъ за убійство по оцѣнкѣ судейu). A если являлось разногласіе между судьями, то рѣшалъ король.

Наложенныя нами начала, въ отношеніи къ назначенію количества платы за убійство, .съ нѣкоторыми измѣненіями сохраняло богемское право во все продолженіе своего существованія до гЬхъ лоръ, пока оно не было замѣнено правомъ нѣмецкимъ.. Два уложенія: Prawa a zrzjzenij zemsk4 kralowstwij czeskeho 1564 и Zrzijzenij zemsk4 1500 года, были изданы уже въ такую эпоху, когда королевская власть главнымъ ббразомъ дѣйствовала на преобразованіе древнихъобычаевъ, между тѣмъ какъ прежде власть законодательная принадлежала панамъ, которые старались сохранить древнее право, какъ свою привилегію. Ho и въ этихъ памятникахъ стороны могутъ уговориться объ удовлетвореніи за убійство и судъ не мѣшался въ дѣло u). Ho если истецъ обращался къ суду, то въ такомъ случаѣ плата является уже болѣе опредѣленною и взысканіе за убійство начинаетъ принимать видъ уголовнаго наказанія. Истецъ не имѣлъ уже права въ жалобѣ означить сумму денегъ, во сколько онъ цѣнитъ убійство, но удовлетвореніе назначали судьи, а иногда самъ король. A если убійца скрывался, то

“) R. Z. Р. *Podle ваіеен a sncowuM urednikuw ma Ui hUwn sloati*.

") Prawa a zrziz. zemsk. К. С. a. VI. »nez gestiyzeby se etrany о mord smluwilij, pokud2by se pokuty geho miIosti kriIowske w zrzy- zeny zemskem wymerzene ne dotykaIo teho gebo mUost kratowska przi tom zuostawowati гасу*.

осуждался на смерть н терялъ все имущество, которое дѣлилось на три части: одна часть отдавалась дѣтямъ убнгаго, a остальныя двѣ оставлялись наслѣдникамъ убійцы “). Тому же наказанію подвергался в тотъ, кто держалъ у себя скрывшагося убійцу. Отецъ, сынъ, братъ и дядя имѣли враво продержать его у себя только однѣ сутки. Въ законахъ XYI-ro вѣка начинаетъ также установляться опредѣленное количество платы за голову и ѳбращаетсявниманіе насостояніе убитагоиубійцы. Если благородный убьетъ чужаго крестьянина, то для этого случая уложеніе 1564 года назначаетъ опредѣленную плату, похожую на германскую виру, но только несравненно большую: убійца долженъ дать господину убитаго крестьянина - 300 копъ грошей чешскихъ. Если одинъ крестьянинъ убьетъ другаго, то господа, которымъ они принадлежали, рѣшйли дѣло по добровольному между собою согласію. Панъ убійцы могъ заплатить сто копъ грошей, и тогда освобождался отъ обязанности представлять убійцу насудъ. Аѳсли убійца уйдетъ, или его господинъ пе хочетъ платить пени, то господинъ убитаго можетъ поймать убійцу и лишить его жизни,в). Замѣтимъ и въ этомъ случаѣ важное отличіе богемскаго права отъ германскаго. Мы видимъ, что у Германцевъ при опредѣленіи количества виры только обращалось вниманіе на состояніе убитаго; въ богемскомъ, напротивъ того, за лице одного и того же состоянія платится иногда 300, иногда 100 копъ грошей, и слѣдовательно разность зависитъ не отъ состоянія убитаго, но отъ состоянія убійцы. Въ уложеніи 1500 года за вредъ, причиненный насн- [21]

ліемъ (pych), кромѣ удовлетворенія за убитаго, полагается денежное взысканіе за нарушеніе закона (pokata), состоявшее въ платежѣ 50 копъ грошей17).

Изложивъ начала, которыя принимало богемское законодательство за основаніе при назначеніи количества платы за убійство, я перейду въ рѣшенію вопроса: кто имѣлъ право по богемскимъ законамъ мстить и получать плату за голову?

Если мы будемъ слѣдить за развитіемъ права въ Богеміи, fo мы найдемъ, что отъ самаго начала, когда еще право было соединено съ религіозными вѣрованіями, и до позднѣйшихъ временъ, правомстить и право получатьплату заголову всегда принадлежало ближайшему наслѣднику убитаго, который не обязанъ былъ дѣлиться'съ другими отдаленнѣйшими родственниками, какъ это мы находимъ въ германскихъ законодательствахъ. Только дѣдичь мстилъ или подавалъ искъ объ убійствѣ, а подъ дѣдичемъ разумѣются: сыновья, внуки, правнуки и т. д., неограничиваясь нивавою степенью, тавжебратья, дяди и ихъ дѣти, но только неотдѣленные1в). Дочь бша наслѣдницею (die- diezcka) только тогда, когда не было у нея братьевъ, или были только отдѣленные. Бакъ наслѣдство переходило по степенямъ родства и ближайшій родственникъ устранялъ дальнѣйшаго: такъ и право мести и плата за убитаго принадлежали, по всей строгости наслѣдственнаго права, ближайшему наслѣднику 1#); а если ихъ было нѣсколько, то плата дѣлилась на равныя части. Слѣдствіемъ этого было то, что правило германскаго законодательства „тотъ только получаетъ виру, qui faidam Ievare potest" *0)

'7) Zr. zem. a ktoby pych ndiehd, ten sskody bez puhonu pohnany zaplat puwodowi, a pokutu day, klera na pych ulo2ena gest od panuw gich n\ilostij na .zchwalenije urzednykow men9sich.

*8) Wiktorin ze Wssehrd. Kn. IV. III. VI.

>9) Ondrei z Dub: Pdhon 0 hlawu a unos.

*°) L. Longobard. VII. ХѴШ. Si occisns filium mascuhun non

у Богемцевъ не могло имѣть мѣста, и поэтому женщины и дѣти несовершеннолѣтныя имѣли право на полученіе платы за голову, если они были эѢконные наслѣдники убитаго. Замужняя могла вести искъ объ убійствѣ, съ тѣмъ только различіемъ, что она недопускалась въбитвѣ, адѣлорѣшалосьприсягою. Вдова могла мстить за родственника и за своего мужа, какъ имуж- чина, съ тѣмъ только различіемъ, что, когдадѣло доходило до поединка, отвѣтчикъ долженъ былъ стать но поясъ въ выкопанной для этого случая ямѣ и въ такомъ положеніи отражать нападеніе. Дѣвица и несовершеннолѣтный мужескаго пола пользовались всѣми правами совершеннолѣтнихъ, съ тѣмъ только различіемъ, что, когда дѣло доходило до поединка, истецъ въ судѣ вручалъ оружіе одному изъ своихъ родственниковъ, который н долженъ былъ окончить тяжбу. Примѣненіе законовъ о наслѣдствѣ въ платѣ за убійство продолжается въ богемскомъ законодательствѣдо позднѣйгіихъ временъ. Поуложенію 1564 r. правительство отбирало все имущество скрывшагося убійцы. Третья часть этого имущества отдавалась дѣтямъ убитаго, а если не было дѣтей, то, по общему закону о наслѣдствѣ, ближайшимъ родственникамъ убитаго; ‘ а прочія двѣ трети оставались наслѣдникамъ убійцы11).

Въ богемскомъ законодательствѣ, какъ и въ германскомъ, плата за убійство раба принадлежала господину. Ho здѣсь встрѣчаемъ то важное различіе, что въ богемскомъ законодательствѣ господинъ могъ удержать себѣ только третью часть

reliquerit, flliae ipsam compositionem non recipiant______________ quia Aliae ejus

(so. occisi), eo quod foemineo sexn esse probantur, non possuut ipsam faidam lerare.

*’) Pr. а z. zem. Pakliby nestal, aby_________________ na siatek geho sa2eno

bylo, tak aby dedicum toho zabiteho, a nebyloliby dedicuw, tehdy у Pryteli neb Pritelum naybMzsim trety dyl statku geho dan byl.

полученной суммы, а остальное отдавалъ родственникамъ убитаго. Если убитый не оставилъ ни жены, ни дѣтей, то половину всей платы за голову получали ближайшіе родственники, преимущественно тѣ, которые жили на одной землѣ съ убитымъ. Если господинъ не хотѣлъ дать имъ законной доли, то они дѣлались свободными[22]).

Теперь, но принятому нами порядку, слѣдуетъ рѣшить вопросъ: кто подвергался мести, il кто обязанъ былъ платить за убійство? Ho рѣфеніе атого вопроса уже заключается въ изложенномъ нами изслѣдованіи. Въ противоположность съ германскими законодательствами, одинъ только виновникъ убійства подвергался мести; всѣ другіе его родственники оставались неприкосновенными, онъ же одинъ иплатилъ заубійство. Замѣтимъ только одно важное обстоятельство. Мы видѣли, что германскимъ законодательствамъ несвойственно такъ называемое fidejossio universalis, по которому общество обязывалось платить за преступника. Въ богемскихъ законахъ, напротивъ того, встрѣчаемъ это установленіе уже въ древнѣйшія времена подъ именемъ: Ruka spoleczn& или ruczenj spoIeczne. Жителиодного округа или деревни, если не яогли представить на судъ преступника, принадлежавшаго къ ихъ обществу, должны были платить за убійство**).

Всѣ изложенныя нами постановленія о платѣ за голову у Богемцевъ относятся кътакъназываемому земскому праву (Prawo zemske, jns terrse), которому подлежали всѣ благородные съ ихъ

б

нцдчиненными. Земское право. было нрпммгіею дворянства, огранмчпало власть мроля, ■ поэтому королн богемсніе, создавъ среднее состояніе городскихъ обывателей ш мѣщажъ, ввели въ Богемію и особенное право, совершеИно протмоно- лОжиое праву земскому, имшно право- германское, воторое съ древнихъ временъ принято бш» n Богеміи ді мѣщанъ, paa- ввалось отдѣльно, никогда ие смѣшяваясъ съ постановленіями вемеваго права м). Въ атомъ городскомъ правѣ fl*r4wo awetek6) наоодімъ германскую виру со веѣми ea характериетическнмн дрианаками. Здѣсь ташке оцѣиежа жаюнь каждаго соетоянія въ цѣлости и мѳ частямъ. Если мѣщанинъ дорубитъ владыву, то пдатитъ 100 воиъ грошей, вавровавую рану 50 rp., за синюю 36; тавже н здѣсь aa отнятіе главныхъ членокъ: ноги, руви, глава, платится кавъ aa полчедовѣва. Работники тавже различаются поважноетнремесла: ва убійстео ремесленника ІОвоиъ ДОшей, а если онъ плотнивъ или слуга, то 5 водъ [23]). Лѳгао пеяать, что убійца, пользовавшійся городскимъ правомъ> нмѣяъ весьма важное преимущество предъ лицемъ, цодввжав- шимъ законамъ права земскаго; потому что первый совершенно былъ свободенъ отъ всякаго наказанія, когда уплачивалъ поло- жеайую закономъ виру, между тѣмъ какъ послѣдній Находился во власти истца, который могъ лишить его всего иПуЩбств&.

• Это преимущество лицъ, подлежавшихъ городскоку праву, уничтожено въ уложеніи 1564^).

Начала, которыя характеризуютъ плату за голову у Богемцевъ, встрѣчаются со всѣми подробйостями и въ Моравскомъ законодательствѣ, съ тѣмъ только различіемъ, что здѣсь древнія обыкновенія живутъ гораздо долѣе. Обрядъ покоры, встрѣченной нами у Богемцевъ въ древнѣйшія времена, въ Моравіи доживаетъ до 16-го вѣка. ІІлата за голову сохраняетъ такой же неопредѣленный характеръ, какъ и въ правѣ богемскомъ, и зависитъ отъ согласія тяжущихся сторонъ; а если стороны сами не могли уговориться, то выбирали судей, и судьи назначали цѣну по мѣрѣ вины. Цтиборъ изъ Товачова замѣчаетъ, что въ его время обычай установилъ minimum платы за голову, и изъ его словъ мы можемъ заключать, что Мороване цѣнили себя гораздо выше, нежели Нѣмцы. Убившій Моравца долженъ былъ заплатить пятьсотъ гривенъ[24]7), грошей добрыхъ пражскихъ, дать пятьсотъ фунтовъ воску, пятьдесятъ штукъ лучшаго сукна, коня съ хоругвію, заплатить пятидесяти пасторамъ, чтобъ они молились о душѣ убитаго, и кромѣ того съ пятьюдесятью родственниками и знакомыми подвергнуться покорѣ*8). Bnpo-

чемъ, замѣчаетъ Цтиборъ, это не есть законное количество платы за голову; напротивъ того, истецъ и судья могутъ назначить большую плату20).

Изъ предложеннаго мною изслѣдованія я могу извлечь существенныя черты, которыми отличается плата за убійство въ богемскомъ и моравскомъ законодательствахъ отъ германской виры.

1. Месть въ богемскомъ и моравскомъ законодательствахъ, въ еяпервоначальнойбезпредѣльнойформѣ, имѣетъ основаніемъ не удовлетвореніе грубому инстинкту, требующему крови за кровь, и не удовлетвореніе за причиненный вредъ, но является религіозною обязанностію, которой выполненіе необходимо для спокойствія души убитаго.

Месть замѣнена платою также какъ и у Германцевъ; но плата за голову никогда не принадлежала государству ни въ цѣлости, ни по частямъ. Она вся поступаетъ мстителю, какъ гражданское удовлетвореніе за вредъ, и слѣдовательно нисколько не имѣетъ уголовнаго характера, какъ мы это замѣтили въ германской вирѣ.

2. Количество платы за голову въ богемскомъ и моравскомъ законодательствахъ не было опредѣлено законами въ видѣ таксы, но истецъ каждый разъ назначалъ самъ цѣну головы и вредъ, происходившій 'отъ убійства. Слѣдовательно

3. Въ богемскомъ законодательствѣ не было и сравнительной единицы, какъ свободный человѣкъ въ законахъ германскихъ, не было оцѣнки жизни по частямъ и не было опредѣленной закономъ платы за убійство животныхъ. Въ этомъ пунктѣ является рѣзкая противоположность между богемскимъ [25]

■ гермамсМиъ завоводательстваыя. Германское законодательство, свѳѳю меловдою таксою сгремясь уннчтожягть произволъ судьи при назначеніи наказаній, усгановляетъ начало абсолютной опредѣленности наказаній; богемское, наиротжвъ того, принижая so вниманіе беякоаенно разнообразную степень виновно- сти, предоставляло истцу и судьямъ опредѣлять количество нлат за убійство, и такимъ образомъ принимаетъ въ основаніе уге- ловаыхъ законовъ начало абсолЮтной неопредѣленности. Исторія германскаго закойодательетва представляетъ стремленіе сбросить оъ себя явлгашцню опредѣленность, и дать болѣе свободы судьѣ, напротивъ того, исторія богемскаго законодательства являетъ стремленіе огрршпнть произволъ судьи опредѣленностію положеній.

4. Уже въ позднѣйшемъ законодательствѣ въ нѣкоторыхъ случаяхъ законъ опредѣляетъ плату за убійство, но и эта плата тѣмъ существенно отличается отъ германской виры, что количество ея соразмѣряется не съ состояніемъ убитаго, а съ состояніемъ убійцы.

5. Месть падала всегда только на одного виновника убійства, нисколько некасаясь его родственниковъ. Ташке иплата за убійство никогда не падала на весь родъ ўбійцы, какъ въ германскихъ законодательствахъ, но одинъ убійца долженъ былъ уплачивать всю сумму.

6. Въ противоположность германскимъ законамъ, общество обязывалось платить за убѣжавшаго убійцу.

7. Какъ одинъ убійца выдерживалъ месть, такъ точно и право мстить и долучать плату за голову принадлежало одному только ближайшему наслѣднику убитаго. При этомъ правило наслѣдства, что „блияшйшійродстценникъ устраняетъ дальнѣйшаго" имѣло полную силу.

В. Крзавжва Сарбовъ.

Цв. ве$ сдаяянввіявлвмна Hadura огодмю трдрйввдуяа, MJ» Богоэдц о Мораад», чяобъдашодовѣнамрмшк нат рошю, бееъ нрнмѣеи чудоатщшь Ho ивъ всѣя* «лавижняъ народонь, ееяавивцщ** едѣди смак юдопѳяшйянвнь » щвррщ вввмдоага яштдоедшт> edfrb нвадоиа, цяяцрсщ. 6# тФтт ш шщут^ттФшшР4^тттло йнатпрівдк снмямн въдовѵга вд* *rae4 юдомней мрмраяжндай прам, шдошфодьеврбсві&. Ряедмбмння&.шнйвМг уирирмишй к>ннв■■ »■ ■» ■• -

свВ'Царя Омфава Дуяиша Оильмге, 1«49 и *854 т.

*) Иаюавувеяъ лаииаетъ сербстяйГь правителей, ланоъ тюд- ражойошнюраторамъ гречеекимъ, лбеемшмк StaUe riMtann, for— пЬв ймгоіоянп омию ке» яш adnataMneL Cetaeweew. f.'4, яедъ годомъ 1326»

ховные[26]). Поэтому не трудно понять, что славянское право, вступивъ въ борьбу съ византійскимъ, должно было покориться началамъ, за которыя поборала религія въ лицѣ духовенства. Впрочемъ Законникъ никогда не могъ получить силы общаго для всей Сербіи закона, потому что каждый правитель области былъ почти самостоятельнымъ властелиномъ, и давалъ судъ и расправу по древнимъ обычаямъ[27]). Поэтому въ законахъ царя Душана мы можемъ найти мало матеріаловъ длянашегоизслѣ- дованія. Гораэдо болѣе могли бы помочь намъ сербскія пѣсни, въ которыхъ живыми, иногда восточными красками изображается политическій и семейный бытъ Сербовъ. Это то же самое, что сѣверныя саги для объясненія жизни древнихъ Германцевъ. Ho сербскихъ пѣсень издана только весьма малая часть3) и ивъ нихъ только двумя мы можемъ воспользоваться для объясненія нашего предмета, именно въ томѣ III пѣснями 17 и 19.

И у Сербовъ, также какъ у Богемцевъ и Моравцевъ, месть является религіозною обязанностію, исполненіе которой необходимо для души убитаго. Даже вмѣсто: отмстить за уби-

таго, Сербы говорили: „Осветити душу убитаго". Вотъ доказательство.—Османъ убилъ Перовича Батрича. Принесла молва горькую вѣсть къ отцу Перовича Батрича. Закуковала сигая кукушка среди зимы, когда ей куковать невремя. To не была сизая вувушва, а то былъ Вучитевичь Перо, отецъ убитаго Батрича.

,,ABaj мене! до Бога милога!

Тѣми Батричь брата не остави,

Kojn би.га мого осветити“.

Утѣшаетъ его Перовичь Радулъ: „Не тужи отецъ! жди до Юрьева дня, когда гора одѣнется листьемъ, черная земля травой и цвѣтами. Соберу я шайку молодецкую и отомщу за брата Батрича".

Скоро насталъ Юрьевъ день, и уже Радулъ несетъ къ отцуотрѣзаннуюголовуубійцы. nБлaгoмeнejyтpocь и до BjeBau! говоритъ обрадованный отецъ, вадъ я видже за живота свога, тѣ освети моего Батрича" ®).

Есть также и слѣды того постановленія, что убійца могъ откупиться деньгами отъ мстителей и что назначеніе количества платы за голову постановлялось уговоромъ между родственникомъ убитаго и убійцею, какъ и въ богемскомъ правѣ.

Пишетъ письмо Бегъ Любовичь и посылаетъ его на колѣно Павлянину Bajo: „Чуешь море, Павлянине Баю! Ты укусилъ меня за сердце, ты убилъ моего брата, такъ выходижъ на мейданъ юнацкій. Если же ты не поспѣешь выйти, то я пришлю тебѣ пряслицо и веретено, чтобы ты спрялъ мнѣ нитокъ на рубашку".

Eajo Павлянинъ начинаетъ переговоръ и предлагаетъ мстителю сто дукатовъ; но Любовичь не хочетъ и тысячи дукатовъ.

„Я яехочу, говорятъ окь, миртьсв съ ж4ш, вот ты ш дрійдешь m бѣлый дворь мой, ае иоцѣяуеаь шго говчаго пса между очамн, моего воня в» вовыго, меня въ лнце ■ въ руку в чорной яенлн прѳдо мноюѴЗмипѣлъ гнѣвомъ Qaan- нннь Bajo в началъ гояонпьоа въ битвѣ7).

Й8Ъ ЭТОГО ВИДНО, ЧТО ВЪ обычаяхъ Сербовъ, И80брЯ BWMHiWtB въ пѣсняхъ, 'ны всхрѣчаемъславякивмъ. Посмотримъ теперь, въ вавомъ видѣ является а» въ Sawtonrib Душановомъ.

Въ вавонахъ Цйр* Душаиа бодыим часть преступленій наваянваогоя емергію, или огнягіемъ чяеыа, посредотвоВъ во- тцраго было совершено іфеступленіе. Только въ нѣкоторыхъ случаяхъ навшпается дамеамая плат ea убійсгво н pasu. Ho слѣдующія черто служатъ печатью славянизма вьоорбсвой олаті sa голову:

1. Болдчество нлахы затолову завиентъ не невлюЧнтельао отъ состоянія убитаго, ио гаавннмъ обраѳонъ о*ъ состоянія убійцы. Такъ если дворянинъ убьетъ новеяянина, то двлаеиь плаетть шсячу п^риеръ; а еон дооелянинъ дворявнна, M> платитъ хрисга нероеръ; но въ этому нрисеединяегоя кшантійсвее накаданіо—огсѣченіе обѣвдь рувъ *). Особенно это ввдно нрн платѣ за бевчеогье; яа обезчещеніе просхато двераннна, иняаи нлн боярина и тамве эа обевчвЩейіе поселяннна платятся сто нерпѳръ. До при этомъ бѳрется во вниманіе, вго обезчеститъ: если мростой дворяийнъ обезчеститъ боярнна ЖЛИ KfU8fl, то, кромѣ девеашаго вмюианія, онредѣляется тѣлеевое накаваніе; а еслн Gep6* обевчеспгь бояряяа, то жрвбавляегея явуѵѣ- ченіе •).

r) Ofep6etf6 ВІдСме. Ш. 17.

*) Сравни Законникъ, ст. 93. 87. 88.

*) Законникъ, ст. 50. 51. »Властелннъ, кои оисоуе и о срамотн властелина, да плати 100 ицриеръ; авластеличнкъ авооисоуе вла*

Замѣтимъ однакожъ, что опредѣленная плата за убійство назначена только для такого случая, когда искъ объ убійствѣ идетъ между дворяниномъ и поселяниномъ. За убійство лицъ духовнаго званія полагается смертная казнь>0), а за убійство благороднаго, совершенное благороднымъ же, нигдѣ не упомн^ нается никакого наказанія, и изъ этого можно заключить, что дѣло предоставлялось добровольному согласію обѣихъ сторонъ.

2. Бо всѣхъ статьяхъ Законника, гдѣ только говорится о наказаніи за убійство, нигдѣ нѣтъ намека, чтобы месть падала на родственниковъ убійцы; напротивъ того, одинъ преступникъ подвергался мести и платилъ кровавину, а получалъ одинъ только ближайшій родственникъ убитаго.

3. Замѣтимъ еще, что въ сербскихъ законахъ встрѣчается во всей обширности то установленіе, которое мы встрѣтили у Чеховъ подъ названіемъ: Ruka spoleczna или Ruczenj spoleczn6“).

Если кто сожжетъ домъ, то селеніе, гдѣ живетъ зажига- тель, должно выдать преступника и заплатить вредъ; за воровство также уплачивалъ цѣлый округъ (okoUna). Безъ сомнѣнія это же правило было распространено и па тотъ случай, когда будетъ найдено въ селѣ тѣло убитаго, и не отыщется преступникъ. Букъ Кораджичъ расказываетъ, что этотъ обычай и доселѣ сохраняетъ въ Сербіи полную силу '*) стелина, сиречь Кнеза или Боліеріна, да плати 100 перперъ и да се бію стопнего. U ако обсоуе себрь властелина, да плати 100 перперъ и да се осмудитъ. A коли властелинъ или властеличичъ опсоуе себра, да плати 100 перперъ». Cp. ст. 86.

|0) Законникъ, ст. 95 и 96.

") Законникъ, ст. 94, 98, 99,125, 180.

''2) См. Вука Стефановича Србски рѣчникъ. У Бечу. 1818, р««. 338.

C. CHoweczyssna вь польскомъ a лмгопехомь tpasi.

Польское законодательство представляетъ смѣсь народныхъ славянскихъ обычаевъ съ нѣмецкими. Бъ древнія времена короли, имѣя неограниченную власть, заводили нѣмецкія колоніи, предоставляя имъ управляться но ихъ законамъ, предоставляя также u своимъ подданнымъ право пользоваться нѣмецкими законами, какъ особенною привилегіею. Говоря о городскомъ правѣ Богемцевъ, я замѣтилъ, что нѣмецкое право, въ сравненіи съ природнымъ богемскимъ, предоставляло преступнику важныя выгоды. To же самое мы находимъ и здѣсь. Право польское было строже нѣмецкаго, и потому часто преступникъ уходилъ въ города, гдѣ производилась расправа по нѣмецкимъ законамъ, чтобы тамъ подвергнуться наказанію. Вотъ чтоговоритъ объэтомъ статутъКазиміра ПІ, 1347: „jure Teutonico volunt se tueri, ut facilius commissi criminis eludant actionem“.„InvillisTeutonicis permanereconsveverunt, utactio- nem, contra illos propositam, eludant, per juris Teutouici defen- sionem“. ^jXrX. LXX). Особенно, начиная съ половины ХІЦ вѣка, нѣмецкое право распространилось въ ІІольшѣ, такъ что при Болеславѣ Лысомъ оно начало брать перевѣсъ надъ правомъ польскимъ. Ho и въ этой смѣси мы можемъ отличить чисто славянскія начала, изъ которыхъ нѣкоторыя имѣли еще полную силу въ дошедшихъ къ намъ памятникахъ польскаго законодательства, а о нѣкоторыхъ упоминается, какъ объ ОГНѣнекннХъ.

Изъ всѣхъ формъ, въ коихъ является намъ польское право въ древнвхъ памятникахъ, форма права мазовецкаго есть самая замѣчательная по своей древности и ло удивительному сходству съ нравами богемскимъ и моравскимъ 'j. H

') Это сходство обнаруживается въ самыхъ частныхъ формальностяхъ судопроизводства, какихъ не встрѣчаемъ нв въ одномъ изъ

здѣсь также месть является религіозною обязанностію, необходимою для спокойствія души убитаго. Также и символическая смерть, которая знакома намъ подъ названіемъ покоры, встрѣчается въ правѣ мазовецкомъ со всѣми ея формальностями. Статутъ, данный въ Закрочинѣ 1390 года, говоритъ: „gdi wlo- dika zabye slyachczycza... pokoran ma uczynycz chfisti alycz do passa upnsezyw anagosy%n uczinyw z nagym myeczem samotrzecz naczezye, a ma prosycz przebog abi gemu obrazenye otpuszczono, atakye obrazenye otpuszczono yemu ma bycz“. (Lelewel, Pomniki j§zyka y uchwat Polskich y Mazowieckich. 1824). Въ памятникахъ XIV вѣка власть родственниковъ убитаго надъ убійцею остается неограниченною никакою опредѣленною платою. Имѣвшій право мести могъ простить убійцу и оставить его ненаказаннымъ*); но онъ могъ его также и убить безъ суда. Эта власть мстителя надъ убійцею уже въ XV вѣкѣ, имевно въ статутѣ Болеслава 1454 году, является ограниченною. Родственникъ убитаго, не прибѣгая къ самоуправству, долженъ подать искъ объ убійствѣ, иначе подвергается наказанію3). Ho германскихъ и славянскихъ законодательствъ. Присяга у Богемцевъ была двоякая: se zmatkem у bez zmatka. Для того чтобъ 1-я получила силу доказательства, присягавшій долженъ балъ произнести надиктованную ему напередъ форму-присяги, несмѣшавиіись ни въ одной буквѣ. Если онъ ошибался въ одной буквѣ, или дѣлалъ движеніе, противное предписаннымъ въ законахъ формальностямъ, то объявлялся виновнымъ. Это самое мы находимъ и въ правѣ мазо- всцкомъподъименемъ: potyczek. SUtitiaMazowket400,i410,1453.

iI SlaUiU in Zakroczyn і 390: »Ше, cui motestia est iUaU, si ipsum homicidam volnerit mittere cum suo eol!o gratis, ant cnm mann, hoc licite et libere facere potesK

3) Ftatuita per ducem Boleslavum 1453: »Is, cui frat*r el consan- guineus fuerit occisus, debet, si vult, ipsum homicidam circa sepulluram occisi vel in judicio inculpare el proclamare. Si vero pnrfatis modis et

и самый искъ ограниченъ давностію. Если кто не подавалъ иска объ убійствѣ въ продолженіи 20 лѣтъ, то убійца пе подлежалъ болѣе нести4).

Въ дошедшихъ до насъ памятникахъ мазовецкаго законодательства количество платыявляетсяопредѣленнымъ сообразно съ состояніемъ убитаго; но здѣсь, также какъ въ сербскомъ и позднѣйшемъ богемскомъ, при опредѣленіи количестваплаты за голову, обращается вниманіе на состояніе убійцы. Такъ, если шляхтичъ убьетъ шляхтича, то платитъ 2900 грошей ‘). A если мѣщанинъ убьетъ шляхтича, то платитъ 60 марокъ родственникамъ убитаго, а 60 королю. Ho родственники убитаго могли отказаться отъ платы иубить преступника'). Если поселянинъ убьетъ поселянина, то убійца платитъ 240 грошей дѣтямъ убитаго и столько же его господину7); а если шляхтичъ убьетъ крестьянина, то платитъ вдвое какъ дѣтямъ убитаго, такъ и его господину'). При постановленіи такого закона главная цѣль была та, чтобы плата за голову была столько же чувствительна для бѣднаго убійцы, какъ и для богатаго.

Для вознагражденія за тѣлесныя поврежденія принята система, германской виры: за отнятіе одного изъ главныхъ

ordine inculpationis omissis, super domus illius homicide transiret aut equiUret, ntione vindicte faciends, extuno sive ibi aliquem percusserit, oociderit aut vulneraverit, sive uon, poeuam... incidet et prolabetur ipso faetoIpse interfeetor octo^exagenos grosso- rum pro interfecto det et solvat: pueris 4, domino cujus kmetho iiiler- fertus 4 et domino, cujus fuerit intefector, unam sexagenam.

“) SUtuU BolesUi 1453. SUtuU 1538.

тельныхъ памятниковъ польскихъ есть привилегія. данная Евреямъ въ 1264 году. Здѣсь мы находимъ месть еще въ томъ періодѣ, когда она является неограниченною, когда родственникъ убитаго имѣетъ право жизни и смерти надъ убійцею м). Если убійца уйдетъ, то родственники убитаго получаютъ не виру, опредѣленную закономъ по состоянію убитаго, но половину всего двйжимаго и недвижимаго имущества убійцы '7). Вообще можно замѣтить, что въ древнихъ памятникахъ польскаго законодательства иигдѣ не находимъ ничего похожаго на германскую виру; uo прежде всего убійца могъ рѣшить дѣло добровольнымъ соглашеніемъ съ родственниками убитаго '*). Ho подлѣ этихъ чисто-славянскихъ началъ начинаетъ быстро развиваться система германской виры, съ своею точною оцѣнкою жизни и тѣлесныхъ поврежденій. Уже въ статутѣ вислиц- комъ цѣна точно опредѣлена за убійство лицъ разныхъ состояній: за убійство шляхтича 60 марокъ, за воина 30, за земле- ■дѣльца 10. За отнятіе главныхъ членовъ платится половина по законамъ германскимъ. Подробно опредѣляется также штата за раны и побои. Даже польское законодательство, при [30]

назначеніи платы за убійство, нисколько не обращаетъ вниманія на состояніе убійцы, какъ это мы видѣли въ другихъ славянскихъ законадательствахъ, но беретъ германскую виру цѣликомъ безъ всякаго измѣненія, и поэтому количество платы назначается сообразно съ состояніемъ убитаго.

Только въ постановленіи о лицахъ, имѣющихъ право мести н обязанныхъ платить за убійство, проглядываетъ славянизмъ. Право мести принадлежитъ только ближайшему родственнику и не идетъ въ родъ '9). Если крестьянинъ убьетъ крестьянина, то родственники получаютъ только часть всей платы, именно 6 марокъ, а остальныя четыре марки принадлежатъ кастеляну, подъ вѣдомствомъ котораго находился уби- тый:о). Родители убитаго имѣли ближайшее право требовать плату за убійство, потомъ дѣти; и еслн не было ни родителей, ни дѣтей, то право получить плату за голову переходило къ дальнѣйшимъ родственникамъ (parentes, pueri et amici. Stat. Casimir. Ш. LX). Равномѣрно и уплачивалъ всю сумму, назначенную за убійство, одинъ убійца собственнымъ своимъ имуществомъ въ силу общаго правила: ^ FiIius non portabit iniqui- tatem patris sui, nec e converso".

Также и польскому законодательству извѣстна была обязанность волости или округа платить за убитаго, если нельзя было отыскать убійцы; но это установленіе, которое такъ долго сохранялось у Сербовъ, въ Польшѣ встрѣчается только въ древнѣйшія времена. Въ грамотѣ 1258 стоитъ: ,,Quodsi Bolutio capitis super viciniam ceciderit, liomines episcopis vel Glago- viensis Ecclesise, qui sui sunt, de illa vicinia, solvant dominis

isJ Stat. 1418. VIII; Quando nobilisinterficitur, equocunque sexa- ginta marcae pueris, aut proximioribus in Iimen propinquitaUs, solvi debent, qu*iibet marca in duabus septimanis.

*0) Стат. Вислиц. LVIL

suis portionem, quae ipsos contingit etc. *l). Это ручательство всѣхъ членовъ волости за каждаго члена иногда было слишкомъ тяжелымъ, особенно въ смутныя времена, когда законъ не могъ обуздать своевольства и когда убійца, при неустройствѣ внутренней полиціи, легко могъ скрыться отъ своихъ преслѣдователей. ІІоэтому короли, въ знакъ особенной милости, давали нѣкоторымъ округамъ привилегіи, по которымъ жители упомянутыхъ округовъ освобождались отъ платежа головщизны, если въ ихъ придѣлахъ совершено было убійство и нельзя было отыскать преступника. Такая привилегія дана была Болеславомъ 1278 года всѣмъ селеніямъ, принадлежавшимъ Люблинскому монастырю. Въ этой привилегіи говорится: „Si autem homo occisus— inter homines bonorum domus dicte (Glaustri Lubinensis) inventus fuerit... viUas ssepedictas et incolas ipsorum a psena hujusmodi homicidii, siue ducatus nostri, cujuscunque honorati, et prsecipue castellani et ab urna mellis capitalis... absolvimus *2)“.

Право литовское, какое мы находимъ въ Литовскомъ статутѣ, мало заключаетъ въ себѣ чисто-славянскихъ началъ. Бъ Литвѣ, также какъ и въ Польшѣ, германское право раздаваемо было въ видѣ привилегіи городамъ и селеніямъ. Двѣ, совершенно противоположныя по своимъ началамъ системы права не могли существовать въ одномъ государствѣ, какъ въ организмѣ, который можетъ держаться только единствомъ закона. Литовское право покорилось германскому, къ чему способствовало также польское, имѣвшее рѣшительное вліяніе на образованіе позднѣйшаго литовскаго законодательства. O литовскомъ правѣ, какъ оно было до смѣшенія съ германскимъ и

31I Tzschoppe u. StenzeI, Urkundensammlung. 1832, p. 332.

s;i Выписка изъ современной рукописи, принадлежащей извѣстному польскому юристу Ромуальду Губе.

польскимъ, мы говорить не можемъ по недостатку памятниковъ. Можно предполагать, что и Русь литовская имѣла въ древнія времена свое право, основанное на началахъ, замѣченныхъ нами у древнихъ славянскихъ народовъ. Для подтвержденія этого мнѣнія, я могу сослаться только на одну рукопись въ литовской метрикѣ, подъ названіемъ: acta ducatus Lituani%, JV; 3, въкоторойсодержатся уфалы сейма Нерестейскаго 1513 года. Одна изъ уфалъ измѣняетъ систему прежней головщязны и вводитъ новыя начала. Изъ этого постановленія видно, что въ древнемъ литовскомъ правѣ, какъ въ богемскомъ, моравскомъ и мазовецкомъ, убійца долженъ былъ, не прибѣгая къ суду, уговориться съ родственниками убитаго, которые имѣли право назначать количество платы за голову. Ho если дѣло переходило въ Судъ, то истецъ платилъ головщизну по древнему обычаю. Уфала 1513 года отмѣняетъ это неограниченное право истца надъ убійцею, и даетъ родственникамъ убитаго только право взять головщизну, а преступникъ подвергается тюремному заключенію на годъ н долженъ заплатить 12рублѳйпени. Только въодномъ случаѣ допускается древняя месть, именно, когда убійца будетъ застигнутъ на горячей крови: то за головщизну и за вину долженъ быть каранъ по праву Божьему—смертью „нехай идетьгодова за голову “. Слѣдысла- вянизмаяаходимътакже върукописи inFol. 1513. Судн.дѣла, .Y; 1 въ литовской метрикѣ. Здѣсь за убійство, совершенное подданнымъ одного пана надъ подданнымъ другаго, убійца не платитъ виры, опредѣленной закономъ, но отдается во власть пстца, не въ замѣнъ за убитаго, какъ это мы видѣли въ германскихъ законодательствахъ, а на жизнь u на смертьм).—

,3) Считаю не лишнимъ привести этотъ документъ въ иод- лишшкѣ.

Sprawa Macka Jedkowicza z Pranka Mutrymowa о zabicie podda- nego iego od jey poddanych.

Слѣди безпредѣльной власти родственниковъ убитаго надъ убійцею встрѣчаются еще въ Статутѣ литовскомъ; только въ первой редакціи 1529 года.

Въ Статутѣ литовскомъ плата за голову равсчитана по всѣмъ правиламъ германской виры. При назначеніи количества платы не обращается никакого вниманія на состояніе убійцы,

МордасъМигаковичь, СтепанъКончиЁ, СтецкоСаковичь смотрѣли есьмо того дѣла. Жаловалъ намъ Бояринъ Господарскій Мацко Ѳедкевичь на Боярину Господарскую на Сопранку Ментримовую, рекучн тымъ обычаемъ: паробокъ ея милости Мартинецъ съ товарищи своими, иеренемши на добровольной дорозе человека моего, забили до смерти, и мы спытали Мартина, што къ тому заотпоръ маешь, и онъ рекъ: не мое дѣло панове, не забывалъ есми человека его и Мацко вказалъ намъ списокъсоковый и торпо&ая; ино въ соковомъ листѣ стоитъ тымъ обычаемъ: я сокъ Милушисъ, Богдановъ человекъ, сочу Мацку Ѳедковичу о человека его, о Юдя. и сочю на Опранчина человека, на Мартынца, приходыло ми ся вп- дети, штожъ тотъ Юдисъ шолъ сторгу и тотъ Мартинецъ самъ третей съ товарищи своими, то онъ вѣдаетъ съ кимъ, догонили па дорозе нодлѣ гаю сосноваго Ондрева на ростанехъ. Бь Мартинца былъ вязъ, а въ его то.варищовъ было по мечу, а подъ Мартинцемъ былъ конь пѣгъ, а подъ другимъ былъ во]юнъ, а подъ третимъ рыжъ, и забивши тогочеловека и поѣхали чрезъгаевшцеОндрево. A Торполай Юхно Симоновичъ, пана Олбрахтовъ человѣкъ, и Мартинецъ рекъ: не знаюся тому, и мм казали его дати мучити и онъ не мученъ ко всимъ тымъ словомъ признался и товарищовъ своихъ спов'ѣдалъ на имя Рекутя и Ловча, и мы цодлугъ его вызнаванл выдали есмо Мартинца шиею, жена и дѣти его волны, а тыхъ двухъ ялодеевъ Рекутя, а Ловча казали есмо Отасю иоставити за четыре недели, а если не поставитъ Стасъ на іюкъ тыхъ злодеевъ, тогда онъ самъ маетъ платити съ тыхъ домовъ злодѣйскихъ двѣ части. Псанъ у Вильни мая 25 день индиктъ 13«.

но все зависитъ отъ состоянія убитаго, его пола и возраста. Самая высшая цѣна назначается заголову шляхтича ІООкопъ грошей. Потомъ слѣдуетъ рядъ лицъ, имѣющихъ плату отъ 60 и до 20 копъ грошей. Служилые люди no.majOTb плату, присвоенную ихъ должностямъ. Женщинамъ платится вдвое. ІТлата за голову, по всѣмъ правиламъ германскихъ законодательствъ, примѣнена также къ тѣлеснымъ поврежденіямъ, къ отнятію членовъ, къ ранамъ разнаго рода и къ простымъ ударамъ, гдѣ также обращается вниманіе на орудіе, -которымъ найесенъ ударъ "). .

Въ Литовскомъ статутѣ находимъ весьма подробныя постановленія о томъ, кто имѣлъ право получать плату за голову, и какъ дѣлилась эта плата между родственниками различныхъ степеней. Если будетъ нѣсколько братьевъ, и будетъ убитъ кто нибудь изъ нихъ, или ихъ отецъ, или будетъ убита ихъ мать, или сестра незамужняя, или сестра вдова безпотомная, то всѣ братья вмѣстѣ ведутъ искъ о головщизнѣ и дѣлятъ ее на равныя части. Отецъ получаетъ плату за убійство сына безпотом- наго, дочери незамужней и дочери вдовы безпотомной. Если нѣтъ отца, то мать съ сыновьями и дочками дѣлятъ головщизну на равныя части; а если дѣти несовершеннолѣтни, то мать одна нодаетъ искъ и получаетъ плату за убійствог4). Если будетъ нѣсколько родныхъ братьевъ и сестеръ замужнихъ и незамужнихъ, то за убійство отца, матери и сестры мстятъ братья н берутъ себѣ плату за убійство, но только въ такомъ случаѣ, когда убитая сестра не оставила послѣ себя потомства. Сестры ведутъ искъ и получаютъ головщизну тогда только, когда нѣтъ братьевъ. За малолѣтнихъ дѣтей убитаго ведутъ искъ его родные братья, сестры и опекуны, которые отдаютъ плату за убій-

■м,і Статут. Лит. Раздѣлъ XI и XII. ’*) Статут. Лит. Раздѣлъ XI. 44.

ство дѣтямъ убитаго по достиженіи совершеннолѣтіи. A если нос.#, убитаго не осталось дѣтей ни мужескаго, шг жепскаго нола, то дальпѣйшіе родственники имѣютъ право подавать искъ, сначалародственник.ппоотцу, аеслиихънѣтъ, то поматери26). Ла убійство шляхтянки замужней, неоставивіпейдѣтей. мститъ мужъ и беретъ себѣ плату за голову. A если мужъ отказывается отт. мести, то это право переходитъ къ родителямъ, братьямъ, сестрамъ убитой и такъ далѣе. Если въ продолженіе иска убійца умретъ, то съ его смертію не изчезаетъ право истца требовать плату за убійство: родственники убійцы упла- 4 чиваютъ изъ его имѣнія2:). Если послѣ убитаго не осталось никакихъ родственниковъ, то головщизна остается три года въ сѵдѣ. и если въ продолженіе этого времени никто не явится с.ъ правомъ получить деньги, взятыя за убійство: то половипа всей суммы поступаетъ въ казну, а половина идетъ на госпиталь 2S).

Платитъ головщизну одинъ убійца своимъ имѣніемъ, безъ всякаго участія со стороны родственниковъ.

Слѣдовательно и въ правѣ польскомъ и литовскомъ мы находимъ тѣ же черты платы за убійство, какія характеризуюсь плату за голову въ богемскомъ, моравскомъ и сербскомъ законодательствахъ. Въ Мазовін начала славянскаго права сохранились въ своемъ первоначальномъ видѣ гораздо долѣе, нежели въ другихъ областяхъ ІІольши; поэтому и плата за убійство въ правѣ мазовецкомъ ближе къ богемской и моравской. Въ правѣ литовско-русскомъ, древнемъ польскомъ и мазовецкомъ. въ ихъ древнемъ видѣ, родственники убитаго имѣютъ право жизни и смерті надъ убійцею. Въ мазовецкомъ сохранился даже рели-

ifi) Статутъ Литов. Разд. XI. 45.

2O Статутъ Лит. Разд. XI. 18.

зя) Статутъ .Тит. Радд. XI. *J6.

гіозный характеръ мести. Въ давнемъ правѣ польскомъ, ма- зовецвцмъ u литовско-русскомъ количество платы за убійство не опредѣлено закономъ. Только уже тогда, когда германское право начало смѣшиваться съ древними обычаями, плата за голову принимаетъ германскую опредѣленную форму: но въ этой формѣ она отличается отъ германской виры тѣмъ, что она никогда не платится государю или государству, какъ пеня за преступленіе, что при назначеніи ея обращается вниманіе на состояніе убійцы, что уплачиваетъ ее одинъ убійца, безъ всякаго участія своихъ родственниковъ, u что, наконецъ, получаетъ ее одинъ только непосредственный наслѣдникъ убитаго.'

III.