До-петровский период.

• •

Царскгю фабрики требуют подготошсп мастеров и высоко квалифицированных специалистов.—Заводские предприятия промышленных вотчин нуждаются и дешевой рабочем силе.— Использование труда беднейших крестьян.

Развитие ремесленного производства сопровождалось все более детальным разделением труда и обусловливало собою появление узких специалистов. В ХГ\Г веке имелись уже по только ремесленники-одиночки, по и целые мастерские, которые образовывались главным образом на территории крупных великокняжеских хозяйств. Количественное и качественное усиление ремесленных предприятий привело к использовалию детского труда, создало институт ученичества, который и был отмечен в древнем законодательном памятнике, «Псковской судной грамоте».

В XVI веке крупные промышленные центры Московской Руси изобиловали уже ремеслеиннками различных специальностей. Тут были и деревообделочники, и кузнецы, и каменщики, и столяры, и литейщики, и кожевенники, и шнейинки и пр., п пр. Каждое предприятие, каждое ремесленное заведение, а в особенности дворы царя и больших бояр имели в своем распоряжении значительные кадры учеников-подростков. Ученики зги, будучи в той или иной степени материально обеспечены, представляли собою смену старым мастерам-спецналистам и образовали тот кадр более или менее квалифицированных работников, которыми на первых порах были удовлетворены потребности открывающихся фабрик и заводов.

Так же, как н ремесленные предприятии древней Гуси немыслимы были первоначально без иностранных мастеров, которые постепенно передавали свои знании русским, так и первые фабрики и заводы открывались при ближайшем участии иностранных рабочих, специально дли этой цели вызываемых из-за границы.

работе, сравнительно легко воспринимающие новые знання. Поэтому уже на одной из первых московских фабрик, а именно на шелковой — итальянца Мннотн, встречаем мы подростков, работающих на ной и качество учеников. И I()Г»2 году царь Алексей Михайлович устроил ••бархатный двор*, которым

руководили иностранные мастера. Согласно условию они обязаны былн обучать работе русских детей.

Более полные данные о работе малолетних в то время имеются по шелковой фабрике бархатного мастера Захара Баульсена, основанной им в 1651 году. Открывая предприятие, Паульсен заключил с правительством особый договор, который, предоставляя ему, с одпой стороны, некоторые льготы, с другой — обязывал обучить мастерству русских людей. Поэтому в первый же год, как фабрика начала работать, на нее были отправлены в качестве учеников восемь мещанских детей, при чем каждый следующий год должны были направляться еще четверо. Заинтересованное в подготовке местных специалистов, правительство выплачивало этим ученикам определенное жалованье, предоставляло помещение, давало одежду. Вместе с тем оно через посольский приказ внимательно следило за их успехами, посещаемостью, поведением и т. п., устраивая экзамены, опросы, требуя от Паульсена постоянных докладов. Когда Захар Паульсен захотел бросить фабрику и уехать к себе на родину, правительство не отпустило его, указав, что сначала он должен передать своим ученикам все необходимые знания.[2] Тот факт, что па шелковую фабрику в качестве учеников были посланы не крестьянские и холопские дети, а мещане, показывает, что правительство имело в виду выработать из них ив столько квалифицированных рабочих, сколько опытных, могущих самостоятельно работать, мастеров.

Б роли простых рабочих дети и подростки работали в Москве на полотняной фабрике (так называемый «Хамовый двор», на реке Яузе), которая была устроена в 1696 году. Правда, точных данных нл о количестве рабочих, пи о социальном составе их не имеется, но известно, что рабочие эти в массе своей являли собою элемент несвободный, привлеченный к фабричной работе в порядке принудительном. Кроме того, известно, что вместе со взрослыми рабочими н наравне с ними работали н несовершеннолетние члены их семейств, главным образом мальчики.

Первые фабрики н заводы, будучп очень невелики и количественно и но объему производства, страдали не столько от недостатка рабочей силы, сколько от неимения своих, русских, более или менее квалифицированных рабочих. Иностранные мастера, в свою очередь, но только удорожали слабо развит» е производство, которое зачастую не оправдывало затрат, но и ставили русскую промышленность в полную зависимость от иностранцев. Развивающийся торговый капитал, впитавший в себя идеи промышленного меркантилизма, властно требовал создания кадра своих рабочих, наличие которых освободило бы зачинающуюся русскую промышленность от иностранной опеки.

Эту роль н должны были сыграть те малолетние и несовершеннолетние рабочие, которые ыазпачалнсьиа фабрики и заводы. Однако, тяжелые условия работы отпугивали от нее даже самых бедных, самых зависимых от помещика, и несмотря на то, что многие вотчинники в целях привлечения детей к фабрично-заводской работе сулили им в будущем освобождение от крепостной зависимости, крепостные, холопы предпочитали тянуть свою лямку, выбиваться из носледпих сил, чтобы уплатить оброк, только бы не иттн на фабрики и заводы.

Б этом отношении большой интерес представляют собою попытки богатейшего вотчинника XVII века, «большого боярина», царского дядьки Б. И. Морозова, который старался всеми силами, увещаниями н принуждением заставить крестьянских детей итти работать на заводы, чтобы подготовиться к ролн рабочего в заводских предприятиях этого крупнейшего помещика.

Б морозовских вотчинах, в особенности нижегородских, было сильно развито производство поташа.

Засчитывай не заводской работы в оброк на тяжелых для крестьянина условиях, с одпой стороны, и посылка их в отдаленные вотчины вместе с членами их семейств, с другой, создали те условия, необходимым следствием которых явилось участие детей и подростков в заводской работе. И по указанным выше причинам малолетние и несовершеннолетние рабочие, принадлежа к беднейшим слоям закрепощенного крестьянства, посылались на работу отчасти в принудительном порядке, отчасти иод влиянием безысходной нужды пх семейств.              *

Массовое уклонение от работы в «будном деле» (производство поташа) принудило боярина Морозова сделать смелую для того времени попытку привлечения к работам вольнонаемных рабочих — в местечке Павловском у боярина работало но договору свободного найма свыше 100 человек.

Однако, надежды боярина не оправдались. Тяжелая, изнурительная многочасовая работа, жестокое обращение боярских надсмотрщиков отталкивали от будного дела даже самых бедных, самых зависимых. Загнать на заводскую работу взрослых крестьян в большом количестве представлялось совершенно невозможным. Оставался один исход — использовать труд детей и подростков. В этих целях боярину пришлось іюйти иа компромисс. Когда практика показала, что его приказ: «из крестьян или их детей выбрать 10 человек добрых и умных п отдать к буднему в ученье их сильно (насильно) и приказать, чтобы учились неоилошно» в жизнь не проводится из-за явного противодействия крепостных, боярин решил пойти на уступки и обещать дать вольную тем из крестьянских детей ,которые согласятся пойти на заводскую работу. Оп писал: к буднему делу и рудникам «дать учеников из нижегородских и арзамасских вотчин, из кузнецов или не из кузнецов, ково б с такое дело стало, кто б выучился; а кто выучится, и я тех пожалую, велю обелить; * а буде кто и охочие будут из тех моих вотчин, и им велеть учиться и мою милость им сказать; а как выучатся, и я их по тому я: пожалую».

Мы не имеем данных о количестве работавших на поташных заводах детей и подростков. Но во всяком случае число их было велико. Не следует забывать, что ведь взрослые рабочие в огромном большинстве работали вместе с своими несовершеннолетними детьми.

В отношении социального состава следует напомнить, что рабочая молодежь поташных заводов вышла почти сплошь из рядов беднейшей части крестьянского населения.

Более полные данные о несовершеннолетних рабочих на заводах XVII века имеем мы в так называемых «оинспых и отказных книгах», которые были составлены подьячим Пушкарского приказа Севержиным в 90-х годах XVII века и относятся к казенным железным заводам Тульского, Каширского и Алексинского уездов.

На железных заводах Тульского, Каширского и Алексинского уездов рабочая масса являла собою постоянное ядро, неразрывное с заводом, подготовляющее себе смену в своих же семьях.

Интересны данные опроса, .произведенного Севержниым о количестве лет заводской работы каждого рабочего. Так, кузнец Иван Москвитинов •¦жил де прежде сего на Москве, в городской слободе, в тяглецах, а на заводы де пришел тому лет с 20 и больше». Кузнец Петрушка Петров указал, что оп родился иа заводе, а отец его откуда и когда пришел, он даже «не упомнит». Кузнец Федотка Максимов показал, что живет он на Ченцовском заводе свыше 20 лет. Работник Нвашко Никитин работал свыше 30 лет. Угольный подмастерье Федосийко Степанов показал, что был оп раньше «гулящий человек, жил на Москве, а па заводе живет лет с 20 и больше». Рабочий Кондрата» Федоров «пришел на заводы с отпускною лет с 20 и больше». Отец Ивашки Кариеева работал на заводе свыше 20 лет, а сам он работает с малолетства.

Приведенные выше примеры говорят нам за то, что дети рабочих, будучи еще подростками, принимали участие в работах. Но данпым подьячего Севержина видно, что на всех семи заводах к концу 90-х годов XVH века работало около 40 русских рабочих, из которых 8 человек родились на пред- ирнятнх, а их отцы работали до своей смерти но 30 и 40 лет, двое работают с самого основания заводов, 7 человек — по 20 и 30 лет и 9 человек из этих 40 рабочих приходятся на долю детей в возрасте от 11 до 17 лет. Таким образом, число несовершеннолетних надо признать весьма значительным (25% общего числа рабочих).

Сведения, добытые Севержниым, показывают, что за последние 20— 30 лет новые работники почти не набирались, так как дети старых рабочих. рождаясь в заводской обстановке, оторванные от земли и каких-либо других занятий, приучались к специальности своих отцов с самого малолетства, а с 11—12 лет зачислялись действительными рабочими с определенным окладом жалованья и выполняли не подсобную, а такую же, как п взрослые, работу в кузницах, при домеипых печах и пр.

Севержин отметил не один слушай, когда на железных заводах, обыкновенно даже в одной п той же мастерской, работали отец—старый рабочий — и его сыновья 11—12 лет и старше.