Первый судебный процесс в Малмыже
Рассмотрение уголовного дела в Сарапульском окружном суде с участием присяжных заседателей состоялось в уездном городе Малмыже 10 и 11 декабря 1894 года.
Председательствовал на суде Н.
А. Горицкий, обвинение поддерживал товарищ прокурора Н. И. Раевский, защиту осуществлял частный поверенный из Сарапула Михаил Ионович Дрягин. Присяжные заседатели, большинство из которых были крестьяне, и коронный суд признали установленным факт существования среди удмуртов человеческих жертвоприношений и виновность мултанцев в убийстве Матюнина с этой целью. Семь подсудимых были приговорены к каторжным работам на срок от восьми до десяти лет и ссылке в Сибирь. Трое были оправданы.Защитник Дрягин вносит в Сарапульский окружной суд свои замечания на протокол судебного заседания, в которых указывает на искажение и неполноту записей показаний подсудимых и свидетелей, на незаконные действия председательствующего в процессе . Почти все замечания судом были отклонены. Одновременно Дрягин подает в Правительствующий Сенат — высшую судебную инстанцию — обстоятельную, хорошо аргументированную жалобу, которая поступила в уголовный кассационный департамент 21 января 1895 года. В жалобе был дан подробный анализ нарушений Устава уголовного судопроизводства, имевших место в ходе предварительного следствия и судебного разбирательства, сделан аргументированный вывод о необоснованности и незаконности приговора.
Корреспонденты местных малмыжских газет Осип Михайлович Жирнов и Аітксандр Николаевич Баранов, возмущенные и потрясенные явной тенденциозностью процесса, решили опубликовать в печати объективный отчет о процессе, осветить Мултанское дело «возможно ярче, чтобы показать его подоплеку» и тем самым привлечь к нему внимание общественности. Газета «Казанский телеграф» 20—24 января 1895 года опубликовала судебный отчет Жирнова, а также письмо Баранова.
Все другие провинциальные и столичные газеты и журналы на их обращения молчали. Более того, в печати появились публикации, авторы которых не сомневались в принесении мултанцами-удмуртами человеческой жертвы. Исключением было выступление с докладом ученого-этнографа Петра Михайловича Богаевского 20 февраля 1896 года в Политехническом музее на заседании Московского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, в котором он категорически отрицал существование человеческих жертвоприношений.В марте 1895 года защитник Дрягин обратился в Правительствующий Сенат с просьбой о рассмотрении дела в порядке надзора, приложив необходимые документы, в которых излагались все подробности обстоятельств возбуждения уголовного дела, стадий предварительного следствия и судебного разбирательства. К жалобе бьш приложен и судебный отчет Жирнова.
Министр юстиции Муравьев поручил и. о. обер-прокурора уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената Анатолию Федоровичу Кони изучить Мултанское дело и доложить ему свое заключение. Изучив все материалы, Кони 30 марта 1895 года сообщил министру, что «в деле усмотрен целый ряд упущений, неправильных и явно противозаконных действий как со стороны полицейских чинов, так и членов судебного ведомства, принимавших участие в производстве этого дела с момента его возникновения и до момента его разрешения». В силу этого он пришел к выводу о необходимости принятия мер к восстановлению законного порядка. Выдающийся юрист и литератор, образованнейший человек своего времени — Кони пользовался беспредельным уважением юридического сообщества, прогрессивных общественных деятелей. Его глухая оппозиция к самодержавию была хорошо известна, а его авторитет в Сенате был общепризнанным.
Мултанское дело рассматривалось в Сенате с 15 апреля по 5 мая 1895 года. Прокурор Коптелов в своем заключении, обратив внимание сенаторов на существенные нарушения Устава уголовного судопроизводства, просил отменить приговор.
Уголовный кассационный департамент Сената отменил решение присяжных заседателей и приговор окружного суда, дело направил в тот же Сарапульский окружной суд «на новое рассмотрение, в другом составе присутствия, в другом ближайшем от места нахождения подсудимых и свидетелей городе, например, Елабуге». Свое решение Сенат мотивировал тем, что судом были допущены существенные нарушения прав защиты при допросе свидетелей и оценке достоверности их показаний, при оценке вещественных доказательств, в частности седых волос, обнаруженных при «обысках в разное время и причем весьма отдаленное со дня смерти Матюнина», а также «в обвинительном акте не было явно и точно установлено самое существование между вотяками человеческих жертвоприношений и не были указаны с достаточной полнотой фактические основания для обвинения каждого из 11 подсудимых в тяжком, влекущем за собой уголовное наказание, преступлении»[31].
После отмены приговора в печати разгорелась острая дискуссия по вопросу о человеческих жертвоприношениях в религиозных верованиях удмуртов, о виновности или невиновности осужденных мултанцев. Прогрессивная часть российской интеллигенции увидела в приговоре нечто большее, чем осуждение конкретных кресть- ян-удмуртов.
Наиболее полно эту сторону дела выразил В. Г. Короленко в ряде своих публикаций по Мултанскому делу. Обвинение «ширится, растет, оно пало на всех вотяков и на все русское общество», «это обвинение против самого культурного типа не одних вотяков, но и их соседей, не способных вековым общением облагородить соседа инородца, хотя бы до степени невозможности каннибализма в культурной атмосфере, которой они дышат сообща!»[32].