Отвѣтъ кіевской комиссіи для разбора древнихъ актовъ на обвиненія нѣиоторыхъ газетъ и журналовъ по поводу выхода въ свѣтъ ІІ - й части Архива югоэападной Россіи.

Кіевская коммиссія для разбора древнихъ актовъ, приступая къ изданію собранныхъ ею историческихъ матеріаловъ, неоднократно приглашала публику содѣйствовать ея трудамъ доставленіемъ актовъ, а также указаніемъ и открытіемъ историческихъ матеріаловъ въ кіевскомъ центральномъ архивѣ.

Въ 1860 году, коммиссія, заботясь о возможной полнотѣ и разностронности своихъ изданій, исходатайствовала своему главному редактору г. Иванишеву разрѣшеніе отправиться въ

63

Варшаву, для извлеченія историческихъ матеріаловъ изъ главнаго архива дарства польскаго. По этому новоду, г. Совинскій напечаталъ въ Виленскомъ Вѣстникѣ слѣдующее извѣстіе: „сюда (т. e. въ Шевъ) возвратился изъ ученой поѣздки въ царство польское проФессоръ Ивавишевъ, членъ кіевской археограФиче- ской коммиссіи. Онъ хвалится огромнымъ пріобрѣтеніемъ документовъ, относящихся въ исторіи рѣчи посполитой. Наибогатѣйшій рудникъ онъ нашелъ въ ІІіотрковѣ. Г-нъ Иванишевъ есть любитель судебныхъ скандаловъ. Въ свонхЪ поискахъ онъ особенное обращаетъ вниманіе на тѣ жалобы и маниФестацін, которыя подавались противъ давняго польскаго правительства; книгъ дЛретовыхъ избѣгаетъ, какъ огня* ').

Bo всемъ этомъ извѣстіи г. Совинскаго нѣтъ ни одного слова правды.

') Виленскій Вѣстникъ 1860 r., Де 75, стр. 795.

списовъ'западнорусскихъ дворянъ, присутствовавшихъ на этомъ сеймѣ; прочіе акты будутъ.напечатанывъ дальнѣйшихъ изданіяхъ воммиссіи. Неужели всѣ означенные акты, открытые г. Иванишевымъ, можно назвать юридическими скандалами?

Что касается до книгъ девретовыхъ, отъ которыхъ г. Ива- нишевъ, по выраженію г. Совинсваго, бѣжитъ, какъ отъ огня, то нодъ этимъ названіемъ разумѣются тѣ актовыя книги, въ которыя вносились судебныя дѣла и состоявшіяся no этимъ дѣламъ судебныя рѣшенія, или декреты. Такими судебными дѣлами и декретами наполненъ почти весь второй томъ изданнаго r. Иванишевымъ въ 1849 году сборника подъ заглавіемъ: Жизнь вняся A. M. Курбскаго въЛитвѣ инаВолыни. Нѣсколько такихъ же судебныхъ дѣлъ вмѣстѣ съ декретами помѣщено въ І-й части Архива югозападной Россіи. Если г. Совинскому извѣстны дек.ретовыя книги, которыхъ боится воммиссія или ея главный редакторъ, то благороднѣе было бы съ его стороны публиковать объ этомъ съ большею опредѣленностію, обозначивъ, чтЬ онъ рагумѣетъ подъ декретовыми книгами, и гдѣ эти книги находятся.

Ho выходѣ въ свѣтъ ІІ-й части Архива югозападной Россіи, достойкымъ продолжателемъ ложныхъ обвиненій, вымышленныхъ на редактора воммиссіи r.' Совинскимъ, явился г. Падалица (Зенонъ Фишъ, какъ объявлено въ Варшавской Библіотекѣ 18(51 г. JV" 9, стр. 716).

Г. Падалица, въВиленсвомъ Вѣстникѣ 1861 года №*30, обвиняетъ коммиссію въ томъ, что ея трудами управляетъ духъ пристрастія, изображающій историческую жизнь Польши только съ невыгодной стороны, что коммиссія питаетъ къ Полякамъ незаслуженное недоброжелательство и даетъ публикѣ выборки изъ актовъ, удовлетворяющіе не столько требованіямъ исторіи, сколько личнымъ предубѣжденіямъ членовъ коммнссіи. Такія обвиненія въ намѣренномъ искаженіи истины и въ недоброжелательствѣ, направленныя противъ ученаго общества, заключающаго въ своемъ составѣ профессоровъ универтитета и другихъ лицъ, извѣстныхъ своими учеными трудами, могли родиться только въ человѣкѣ, не знающемъ польской исторіи и ослѣпленномъ ложнымъ патріотизмомъ.

Коммиссія предвидѣла, что, издавая акты, изображающіе политическую и религіозную борьбу двухъ національностей, она можетъ обнаружщъ такіе Факты, которые покажутся странными и даже невѣроятными людямъ, состарѣвшимся въ ложныхъ историческихъ преданіяхъ b золотомъ вѣкѣ древней Польши и о томъ блаженствѣ, какимъ наслаждались народы, входившіе въ составъ рѣчи посполитой. Поэтому, для устраненія упрека въ пристрастіи и односторонности, коммиссія, приступая къ изданію Архива югозападной Россіи, приглашала всѣхъ, кому понятна важность отечественной исторіи, сообщать ей историческіе матеріалы [169] [170]). Эта же просьба повторена была при изданіи второй части Архива. Еоммиссія приглашала всѣхъ и каждаго свѣрять изданные ею акты съ подлинниками, хранящимися въ центральномъ архивѣ, и обяэывалась вносить въ свои изданія всѣ древніе акты, на которые ей укажутъ, или которые будутъ ей доставлены, не обращая вниманія ни на какіе національные интересы *).

Ha это приглашеніе коммиссіи не отозвался ни одинъ •

изъ ея порицателей. Ha какомъ же основаніи г. Падалица и его сподвижники обвиняютъ коммиссію въ юмъ, будто она выбираетъ и печатаетъ только акты, невыгодные для Поляковъ и соотвѣтствующіе личнымъ предубѣжденіямъ ея членовъ, и что чдѳцы коммиссіи питаютъ къ Полякамъ неваслуженное недобро- т желательство? Г. Падалица ссылается на общее убѣжденіе учѲт нцхъ, которые имѣли случай ближе- познакомиться съ историческими сокровищами, хранящимися въ стѣнахъ университета. Если бы r. Падалица дѣйствительно интересовался открытіемъ исторической истины, то, вмѣсто недоказанныхъ обвиненій, проснлъ бы своихъ ученыхъ пріятелей указать на тѣ акты центральнаго архива, которые не напечатаны коммиссіею по пристрастію и ненависти къ Польшѣ; этимъ онъ уличилъ бы коммиссію въ недобросовѣстности и оказалъ бы услугу отечественной исторіи; а до тѣхъ поръ, пока г. Падалица будетъ основывать свое обвиненіе на однихъ .слухахъ, мы имѣемъ право его самого и его ученыхъ друзей считать клеветниками.

Г. Падалица говоритъ, что, для обнаруженія пристрастія и односторонности коммиссіи, дворянство возымѣло мысль опредѣлить въ центральный архивъ одного изъ своихъ членовъ, который бы издавалъ акты независимо отъ коммиссін. Мы можемъ увѣрить г. Падалицу, что эту мысль возымѣли первоначально не дворяне, а нѣкоторые изъ членовъ коммиссіи.

Въ 1859 r., предсѣдатель коммиссіи ЮзеФОвичъ предложилъ нѣкоторымъ изъ дворянъ кіевской, ПОДОЛЬСКОЙ И ВОЛЫНСКОЙ губерній ассигновать сумму на жалованье редактору, который. избирался бы дворянствомъ изъ извѣстныхъ ему польскихъ ученыхъ, съ тѣмъ чтобы онъ ванимался разборомъ актовъ въ центральномъ архивѣ и изданіемъ ихъ въ свѣтъ. Это предложеніе было одобрено дворянами и доведено предсѣдателемъ коммиссіи до свѣдѣнія главнаго мѣстнаго начальника, который изъявилъ на то полное свое согласіе.

Съ редакторомъ коммиссіи г. Падалица сражается не равнымъ оружіемъ. Редакторъ коммиссіи основываетъ свои выводы на открытыхъ имъ постановленіяхъ дворянскихъ провинціальныхъ сеймовъ, на актахъ метрики коронной и трибунала люблинскаго, на актахъ метрики литовской, на сеймовыхъ конституціяхъ и на сочиненіяхъ нѣкоторыхъ польскихъ писателей. Г. Падалица отвѣчаетъ на все это бранью, обвиняетъ редактора въ односторонности и пристрастіи, не считая нужнымъ подтверждать своихъ словъ никакими доказательствами. Въ какой степени полезна для науки и прилична подобнаго рода критика, мы предоставляемъ судить читателямъ.

Всѣ эти обвиненія происходятъ главнымъ образомъ отъ того, что г. Падалица не понялъ значенія статей, помѣщаемыхъ предъ каждымъ томомъ актовъ, издаваемыхъ коммиссіею. Цѣль и объемъ этихъ статей объяснены въ предисловіи къ І-му тому первой части Архива югозападной Россіи. Тамъ сказано, что въ началѣ каждаго тома коммиссія предполагаетъ помѣщать изложеніе тѣхъ свѣдѣній, которыя заключаются въ издаваемыхъ актахъ, п которыми обогащается отечественная исторія ').

') Архивъ югозападной Россіи, Ч. I, T. I, стр. IX.

этого видно, что статья редактора коммиссіи, на которую нападаетъ г. Падалица, имѣетъ цѣлію изобразить предметы только въ томъ видѣ и объемѣ, въ какомъ они представляются въ актахъ, и поэтому эта статья не можетъ считаться законченнымъ историческимъ очеркомъ, а только матеріаломъ, требующимъ дальнѣйшей обработки и пополненія. Бсли съ этой точки смотрѣть на статьи редактора коммиссіи, помѣщаемыя въ началѣ каждаго тома актовъ, то упреки въ односторонности будутъ совершенно несправедливы.

Чтобъ доказать односторонность и пристрастіе коммиссіи, r. - Падалица прибѣгаетъ къ средствамъ, недозволеннымъ ни въ какой литературѣ, приписывая редактору коммиссіи мысли, противныя здравому смыслу. Такъ г. Падалица утверждаетъ, будто, по мнѣнію редактора коммиссіи, люблинской уніи никто не хотѣлъ, и что она никому не была нужна *). Стоитъ только прочесть слѣдующія слова редактора коммиссіи, чтобъ удостовѣриться, съ какою недобросовѣстностью г. Падалица искажаетъ мысли автора: ^.присоединеніе югозападной Россіи къ Польшѣ, говоритъ редакторъ коммиссіи, постановленное на люблинскомъ сеймѣ, было задумано королемъ Сигизмундомъ Августомъ и поддержано незначительною партіею западно-русскихъ магнатовъ, желавшихъ сравниться въ правахъ и почестяхъ съ польскими аристократами" ^). Предоставляемъ каждому судить, въ какой степени эта мысль похожа на ту, которую г. Падалица при- писываетъ редактору коммиссіи.

Мы непонимаемъ, отъ чьего имени говоритъ г-нъ Падалица, упрекая коммиссію въ пристрастіи и недоброжелательствѣ. „Труды коммиссіи, говоритъ онъ, изображаютъ только съ дурной стороны наше прошедшее" [171] [172]). Акты, напечатанные коммиссіею въ Архивѣ югозападной Россіи, изображаютъ съ дурной стороны: жалкое состояніе западно-русской православной іерархіи [173]), грубость и жестокіе поступки западно-русскихъ дворянъ *), разбойническій духъ козаче.ства *), дѣйствія римской пропаганды и происки іезуитовъ, самовластіе польскихъ аристократовъ и религіозный Фанатизмъ короля Сигизмунда Ш. He знаемъ, къ какому изъ этихъ сословій причисляетъ себяг. Падалица. Ho если подъ словомъ наше прошедшее онъ разумѣетъ прошедшую судьбу польскаго народа u принимаетъ на себя роль его защитника отъ нападеній коммиссіи, то онъ жестоко ошибается, и трудъ его совершенно напрасенъ; потому что въ историческихъ матеріалахъ, напечатанныхъ коммиссіею въ Архивѣ югозападной Россіи, онъ не найдетъ ни одной строчки, оскорбительной для польскаго народа.

Негодованіе, съ какимъ смотрятъ нѣкоторые изъ отсталыхъ польскихъ патріотовъ на труды коммиссіи, происходитъ преимущественно отъ того, что они поверхностно знаютъ польскую исторію. Настоящіе польскіе ученне, изучавшіе исторію своего отечества во всей глубинѣ и обширности, по несомнѣннымъ письменнымъ памятникамъ, во многомъ сходны въ результатахъ своихъ изслѣдованій съ выводами, вытекающими непосредственно изъ актовъ, издаваемыхъ коммиссіею. Для примѣра возмемъ исторію Морачевскаго [174] [175]), родовитаго Поляка и пламеннаго польскаго патріота, жертвовавшаго для своего отечества жизнію и имуществомъ. Въ краткомъ жизнеописаніи Этого ученаго сказано, что онъ долго готовился къ своему труду, пріобрѣталъ для своей библіотеки самыя рѣдкія сочиненія, прилежно изучалъ писателей, современныхъ каждой эпохѣ, какъ польскихъ, такъ и иностранныхъ,'усердно работалъ надъ правомъ польскимъ и, для исторіи обычаевъ и просвѣщенія въ ІІольшѣ, много заимствовалъ матеріаловъ изъ польскихъ конституцій и литовскихъ статутовъ '). Польская исторія, написанная Морачевскимъ, заслужила восторженныя похвалы Лелевеля, который находитъ въ этомъ сочиненіи вѣрное изображеніе исторіи Польши, проникнутое безпристрастіемъ и чистою любовію къ отечеству 2). Возмемъ нѣкоторыя мнѣнія этого ученаго, касающіяся польской исторіи, и сравнимъ съ ними свѣдѣнія, заключающіяся въ ивданіяхъ коммиссіи.

Редакторъ коммиссіи, основываясь частію на открытыхъ имъ матеріалахъ, частію на актахъ, иэвлеченныхъ ученымъ Дзялъшскинъ изъ метрики литовской 3), и на сеймовыхъ конституціяхъ, вывелъ заключеніе, что, въ 1386 году, соединеніе Литвы и югозападной Россіи съ Польшею имѣло чисто Федеративный характеръ, вслѣдствіе котораго каждое изъ соединенныхъ государствъ, находясь подъ властію одного государя, должно было сохранять главныя условія политической самостоятельности 4). Морачевскій идетъ гораздо далѣе: онъ утверждаетъ, что соединеніе Литвы съ Польшею было, только кажущееся, а не дѣйствительное, и что оно вѣрнѣе можетъ быть названо договоромъ о вѣчномъ мирѣ, заключеннымъ противъ могущественнаго нѣмецкаго ордена 6).

Изъ актовъ, изданныхъ коммиссіею, видны всѣ невыгоды избирательнаго образа правленія, ярко выступавшія особенно [176] *)

т

во время междуцарствія [177]). Морачевскій говоритъ объ этомъ предметѣ: „при выборѣ короля, только малое число честныхъ пановъ руководствовалось любовію къ отечеству и внутреннимъ убѣждевіемъ; большинствомъ управлялъ матеріальный интересъ, опутываемый дипломатическими тонкостями, и давалъ избранію то или другое направленіе. Низшая шляхта трубила въ трубу своихъ милостивыхъ пановъ, рубилась и убивала изъ пулгаковъ; потому что панъ, одержавшій побѣду при избраніи короля и содѣйствовавшій къ возведенію его на престолъ, возвышалъ не только себя, но и своихъ придворныхъ, доставляя имъ въ управленіе и пользованіе государственныя имѣнія [178]). По смерти короля, затворялись.храмы правосудія, и даже не было никого, кто бы по закону могъ захватить преступника на мѣстѣ преступленія. Поэтому .злые люди, пользуясь этимъ временемъ, принимались за грабежи, поджоги и разбои: словомъ, одна безправная сила властвовала. Междуцарствіе было- мрачнымъ событіемъ для всѣхъ честныхъ людей и для цѣлаго общества" [179]).

Изъ актовъ, изданныхъ коммиссіею видно, что въ ХѴП вѣкѣ посольская изба, выражавшая голосъ провинціальнаго дворянства, потеряла всякое зпаченіе, и что на желанія республики, выраженныя въ инструкціяхъ дворянства, не было обращаемо надлежащаго вниманія [180]). Этотъ самый недостатокъ замѣчаетъ и Морачевскій. изображая законодательную власть сейма: „сеймъ, бывшій въ 1638 году, оказался весьма бурнымъ. Роптали на то, что шляхта напрасно совѣщается въ своей избѣ, потому что сенатъ постановляетъ, отдѣльно отъ посольской избы, все, что ему угодно. Онъ издаетъ законы, но не публикуетъ ихъ установленнымъ порядкомъ и обращаетъ ни во что самыя лучшія постановленія избы посольской. Изъ отого выходитъ, что рѣчь посполитая даже и не знаетъ, подъ какими законами живетъ она“ [181] [182]).

Въ статьѣ редактора коммиссіи, изображающей содержа* ніе сеймовыхъ постановленій, сказано: „великимъ бѣдствіемъ для края было войско, вознаграждавшее себя грабежами, за неисправное полученіе жалованья. Опустошеніе, ими причиняемое, ничѣмъ не было хуже непріятельскаго. Жолнеры предавались распутному своеволію, разоряя крестьянъ и помѣщиковъ постоями и контрибуціями. Выведенныя изъ терпѣнія дворяне волынскіе поручали въ 1649 году посламъ своимъ спросить на варшавскомъ сеймѣ: „долго ли отчизна наша, къ удивленію всѣхъ народовъ, будетъ имѣть въ неустройствѣ войска свои, и долго ли мы этими войсками сами себя воевать будемъ" *).

Объ атомъ же самомъ предметѣ читаемъ у Морачевскаго: „въ 1634 году, весело, говоритъ' Альбертъ Радзивилъ, возвращалось войско наше въ отечество, но невесело отчизна принимала его; потому что жолцеры на походѣ, хуже непріятеля, опустошали дворянскія, церковныя и королевскія земли. Они вымогали деньги, брали непомѣрные провіанты, нагружая возы свои, и доходили до такой жестокости, что бѣдныхъ крестьянъ, по недостатку воней, запрягали въ возы, погоняя ихъ кіями и канчуками. Можно было подумать, что идетъ татарская орда, а не христіанское войско; да и дикіе Татары имѣютъ болѣе любви и состраданія къ ближнему, чѣмъ иногда наши. Особенно Лигвѣ дали себя знать Поляки" 8).

Изданные коммиссіею акты изображаютъ въ жалкомъ видѣ

состояніе югозападной Россіи, но присоединеніи этого края къ Польшѣ. МораЧевскій, описывая войны Хмельницкаго, касается этого предмета слѣдующими словами: „казалось наступила для Поляковъ пора дать отвѣтъ за смертельный въ политическомъ отношеніи грѣхъ, состоявшій въ томъ, что они, со времени восшествія на престолъ Сигизмунда Ш, упустили изъ виду понятіе о справедливости. Смѣшавъ политику съ теологіей, проникшись латинскимъ Фанатизмомъ, они попирали религію и права равносильной Руси, которая, только братствомъ, а не превосходствомъ силы, соединилась съ рѣчью посполитою,—Руси, которая сильно увеличила могущество Польши и считала свое вѣроисповѣданіе такъ же святымъ, какъ Поляки римско- католическое[183] ‘).

Вотъ какъ пишетъ о давней ІІольшѣ настоящій Полякъ, ревностный патріотъ и истинный ученый. Теперь мы спросимъ нашихъ обвинителей: чѣмъ эта картина, нарисованная г. Mo- рачевскимъ, свѣтлѣе той, какую представляютъ намъ издаваемые коммиссіею акты, и не въ правѣ ли мн повторить, что все негодованіе отсталыхъ польскихъ патріотовъ имѣетъ своимъ источникомъ незнаніе отечественной исторіи?

Бъ нашему удивленію, разсмотрѣнная нами статья г. Падалицы, наполненная грубыми ошибками и ложными, ни на чемъ не основанными обвиненіями, была перепечатана въ С.- Петербургскихъ Вѣдомостяхъ, газетѣ академической, съ замѣчаніемъ, что нѣкоторыя мысли, чъ этой статьѣ изложенныя, не лишены основанія 2^

Въ помощь г. Падалицѣ, явилась въ апрѣльской книжкѣ Современника критика на изданный коммиссіею І-й томъ второй части Архива югозападной Россіи. Безыменный критикъ, разбирая это ивданіе, заподозрилъ коммиссію въ какихъ-то, какъ онъ выражается, заднихъ цѣляхъ. Это подозрѣніе г. критика опровергается тѣмъ, что означенное выше изданіе, заключающее въ себѣ постановленія дворянскихъ провинціальныхъ сеймовъ, было предположено уже въ 1859 году и вошло въ планъ, начертанный коммиссіею для Архива югозападной Россіи и объявленный для всеобщаго свѣдѣнія [184]). Коммиссія, предпринимая изданіе означенныхъ выше матеріаловъ, имѣла не какую-нибудь заднюю, а ту же самую цѣль, какъ и при изданіи другихъ историческихъ матеріаловъ, именно разъясненіе исторіи югозападной Россіи на основаніи несомнѣнныхъ источниковъ.

Предсѣдатель коммиссіи r. ЮзеФовичъ, въ своемъ объясненіи, приложенномъ КЪ означенному выше изданію, И8ЪЯВИЛЪ готовность содѣйствовать каждому, кто пожелалъ бы повѣрять изданія воммиссіи съ оригивалами, хранящимися въ кіевскомъ центральномъ архивѣ, обязываясь печатать каждый, открытый изслѣдователемъ актъ, свидѣтельствующій въ пользу польскаго начала въ югозападной Россіи 2). Этимъ словамъ критикъ далъ совершенно ложног толкованіе. Онъ полагаетъ, будто, безъ дозволенія предсѣдателя воммиссіи, нельзя никому дѣлать справки въ центральномъ архивѣ, и разсуждаетъ о неудобствѣ обращаться въ предсѣдателю воммиссіи, прибавляя, что не всякій рѣшится выскавывать недовѣрчивость къ воммиссіи, состоящей при высшемъ мѣстномъ начальникѣ. Считаемъ долгомъ увѣрить читателей, что всѣ эти разсужденія не имѣютъ никакого основанія.

Центральный архивъ естъ установленіе совершенно отдѣльное отъ кіевской воммиссіи для разбора актовъ и находится въ завѣдываніи правленія университета Св. Владиміра. Для членовъ коммиссіи открытъ входъ въ архивъ на томъ же самомъ основаніи, какъ и для всѣхъ другихъ лицъ. Желающіе пользоваться актовыми книгами прямо обращаются къ начальнику архива и могутъ дѣлать повѣрки и выписки, не обращаясь къ предсѣдателю коммиссіи и нисколько не опасаясь высшаго мѣстнаго начальства. Чтобъ облегчить повѣрку изданныхъ коммиссіею актовъ съ оригиналами, критикъ Современника совѣтуетъ размѣстить всѣ изданныя у.же коммиссіею дѣла въ рукописяхъ, съ которыхъ они напечатаны, въ шкаФахъ за нумерами, въ томъ порядкѣ, въ какомъ они помѣщены въ издапіи и предоставить каждому приходить и повѣрять. Такой совѣтъ можетъ давать только тотъ, кто не имѣетъ никакого понятія объ устройствѣ архивовъ.

' Каждый архивъ слѣдѵеть онредѣленпому порядку въ размѣщеніи книгъ и рукописей. Какое же право имѣетъ коммнгсіл требовать, чтобы для нея былъ нарушаемъ установленный въ архивѣ порядокъ? Притомъ распредѣленіе рукописей сообразно съ изданіями коммиссіи было бы «совершенно излишнимъ, потому что подъ каждымъ актомъ, напечатаннымъ въ изданіяхъ коммиссіи, .озгачено, въ какой книгѣ и на какой страницѣ находится отыскиваемый актъ. IIo этому уразанію, рукопись немедленно отыскивается и вручается, безъ всякихъ затрудненій, требователю. Въ справедливости всего нами сказаннаго каждый можетъ удостовѣриться собственнымъ опытомъ.

Мнѣвіе критика на счетъ состоянія югозападной Россіи подъ владычествомъ Польши во многомъ согласны съ тѣми результатами, какіе вытекаютъ изъ актовъ, изданныхъ коммиссіею. Критикъ предполагаетъ извѣстнымъ и даже слишкомъ извѣстнымъ, ячто въ западной и южной Россіи существовала боязнь и оппозиція противъ окончательнаго соединенія съ Польшею на люблинскомъ сеймѣ, что соединеніе послѣдовало съ гарантіею вѣры, языка и обычая со стороны ІІольши и что, въ слѣдъ за тѣмъ, начались іезуитскія махннацін проіивъ вѣры, дворянство передѣлалось въ Поляковъ и католиковъ, а угнѣте- ніе народа произвело козацкую революцію, что понятіе о равенствѣ гражданскихъ правъ сосредоточилось на одномъ шляхетскомъ классѣ, а остальная масл а была повержена къ крайнее порабощеніе" ‘). Соглашаясь во всемъ этомъ съ коммиссіею, критикъ Современника, въ слѣдъ за г. Падалицею, все таки унрекаетъ ее въ пристрастіи и односторонности, требуя, чтобъ она изобразила ^вѣрную и подробную картину состоянія края и народнаго быта до соединенія съ Польшею, чтобъ она представила совокупность понятій, убѣжденій, вѣрованій—всего, что входило въ кругъ тогдапшяго народнаго обраэованія" 2). Мы уже замѣтили выше, въ какой степени такое требованіе несправедливо. Для устраненія подобныхъ упрековъ и притязаній на будущее время, мы повторяемъ, что коммиссія не имѣетъ своею задачею писать полную исторію Польши и югозападной Руси, а издаетъ только историческіе матеріалы, излагая ихъ содержаніе въ статьяхъ, прилагаемыхъ къ каждому тому.

Издавая постановленія дворянскихъ провинціальныхъ сеймовъ, коммиссія полагала, что она этимъ изданіемъ доставляетъ исторіи несомнѣнныя свѣдѣнія, изображающія общественный бытъ рѣчи поспо.титой въ XVII вѣкѣ. He такъ думаетъ критикъ Современника: онъ полагаетъ, что нельзя вѣрно представил. быть страны по памятникамъ повседневной общественной письменности края, пользовавшагося свободою слова, и въ доказательство своего мнѣнія ссылается па Англію. Еслибы, говоритъ крптиісъ, собрать все дурное, что Англичане пишутъ и говорятъ о себѣ, то Англія пре іставдядась бы самою нечальною въ мірѣ страною 3). [185]

Приведенный критикомъ примѣръ Англичанъ нисколько w уменьшаетъ исторической важности и достовѣрности результатовъ, вытекающихъ ивъ сеймовыхъ постановленій. Англичане стараются разъяснить свое прошедшее въ его истинномъ свѣтѣ, не увлекаясь ложнымъ пятріотизмомъ, не боясь отыскивать дурныя стороны въ исторіи народа. Для этого они пользуются всѣми возможными памятниками, отечественными и иностранными, частными u ОФФиціальными, лишь бы только эти памятники были достовѣрны. Доказательствомъ можетъ служить исторія Маколея, въ которой самыми черными красками изображается продажность парламента, безсовѣстность судей, религіозная нетерпимость государей и поразительная испорченность высшаго сословія.

Изображая состояніе парламента при Вильгельмѣ Ш, англійскій историкъ говоритъ, что въ вѣдомствѣ государственнаго казначейства состояло особое бюро, гдѣ члены парламента открыто продавали свои голоса правительству, и что существованіе этого бюро такъ же хорошо было извѣстно каждому Англичанину, какъ существованіе рынка для продажи скота въ СмитФильдѣ.

Актовыя книги XVII вѣка, въ которыхъ вписывались политическія судебныя дѣла, составляютъ, но мнѣнію Маколея, самую ужасную лѣтопись низости и разврата, какая только можетъ существовать на свѣтѣ. Король, чтобъ избавиться отъ противурѣчившихъ ему безпокойныхъ сановниковъ, употреблялъ клятвопреступныхъ свидѣтелей, избранныхъ по его произволу присяжныхъ и продажныхъ наглыхъ судей. До революціи 1688 годя, суды въ Англіи были грязными бойнями, куда каждая партія тащила поочередно своихъ противниковъ, и гдѣ каждая находила однихъ и тѣхъ же продажныхъ и свирѣпыхъ мясниковъ, ожидавшихъ обычныхъ посѣтителей. Папистъ или протестантъ, гори или вигъ, священникъ или ольдерманъ, все было одинаково для этихъ жадныхъ и дикихъ натуръ, лишь бы была возможность наживать деньги и проливать кровь. При такомъ состояніи судовъ, ничего нѣтъ удивительнаго, что въ царствованіе одного Генриха УШ, современника польскихъ королей Александра и Сигизмунда I, 27,000 людей погибло отъ руки палача.

Религіозная нетерпимость королевы Елисаветы, современницы Сигизмунда Августа, СтеФана Баторія и Сигизмунда III, простиралась до того, что отправленіе богослуженія по обрядамъ римско-католической церкви запрещалось подъ страхомъ конФискаціп имѣнія и тюремнаго заключенія; а если кто обращалъ протестанта въ римско-католическую вѣру, то совратитель и совращенный подвергались смертной казни, какъ за государственную измѣну.

Изображая испорченность англійскаго общества при Карлѣ П, современникѣ Яна Казиміра, Маколей говоритъ: „распутство стало доказательствомъ преданности престолу, условіемъ для достиженія почестей и должностей. Глубокое и всеобщее растлѣніе поразило нравственность самыхъ вліятельныхъ классовъ общества и распространилось на всѣ отрасли литературы. Кутежи того вѣка напоминаютъ намъ остроумныя выходки какой- нибудь шайки разбойниковъ, пирующихъ въ кабакѣ съ своими красавицами. Въ шалостяхъ высшаго круга проявляется какое-то грубое, хОлодное звѣрство, какое-то безстыдство, какая-то низость и грязность, которымъ нѣчто подобное можно найдти развѣ у героевъ и героинь грязной, безчувственной литературы, поощрявшей подобныя явленія*.

Вотъ какъ описываетъ великій англійскій историкъ состояніе своего отечества, на основаніи ОФФИціальныхъ актовъ и сказаній своихъ соотечественниковъ! Въ сравненіи съ этою картиною, изображеніе рѣчи посполптой, составленное редакторомъ кіевской коммиссіи на основаніи сеймовыхъ постановле-

55

ній, является тольво блѣдною тѣнью; а между тѣмъ никто изъ Англичанъ, не думаетъ упрекать Маколея въ пристрастіи и недоброжелательствѣ, а напротивъ, его исторія пользуется огромною популярностію. Такъ станемъ же подражать Англичанамъ и ихъ великому историку, не будемъ сердиться за правду, какъ бы она горька ни была, но будемъ выводить на свѣтъ божій все, что было хорошаго и дурнагр, какъ въ Польшѣ, такъ и въ Россіи. Этимъ только путемъ мы достигнемъ истиннаго самопознанія, а самопознаніе есть первое условіе мирнаго прогресса какъ въ частвой, такъ и въ общественной жизни.

Критикъ Современника, согласно съ г. Падалицею, особенно нападаетъ на мнѣніе, высказанное редакторомъ коммиссіи на счетъ присоединенія югозападной Россіи къ Польшѣ на люблинскомъ сеймѣ. Ho это мнѣніе критикъ Современника передаетъ не совсѣмъ вѣрно, приписывая редактору коммиссіи мысль, что люблинская увія была источникомъ всѣхъ бѣдствій югозападной Россіи, единственною причиною всего, что тольво было дурнаго въ этомъ краѣ въ XVI и ХѴП вѣкѣ, и что будто бы эта мысль есть единственный предцетъ, на которомъ сосредоточено все вниманіе сочинителя. Такое обвиненіе доказываетъ только, что критикъ не вниввулъ въ содержаніе статьи редактора коммиссіи. Въ этой статьѣ опредѣляется вопервыхъ Федеративный характеръ соединенія Литвы и югозападной Россіи съ Польшею въ 1385 году, затѣмъ слѣдуетъ люблинская унія и ея послѣдствія, потомъ изображается борьба западнорусскаго дворянства за русскій языкъ и православную вѣру, наконецъ причины, содѣйствовавшія къ полонизированію западнорусскаго дворянства н къ ослабленію русскихъ элементовъ въ этомъ сословіи. Ha каждый изъ этихъ предметовъ обращено вниманіе, и о каждомъ изъ нихъ изложены главнѣйшія свѣдѣнія, какія можно было извлечь изъ историческихъ матеріаловъ, изданныхъ коммиссіею и пополненныхъ другими источниками.

Обвиненіе редактора коммиссіи въ томъ, будто онъ считаетъ люблинскую унію источникомъ B C Ѣ X ъ бѣдствій И B C e Г O дурнаго въ югозападной Россіи, совершенно несправедливо. Невыгоды, какимъ подвергся этотъ край, извлечены редакторомъ ивъ сеймовыхъ постановленій и подробно изчислены, на основаніи жалобъ' западнорусскаго дворянства. Эти невыгоды заключались въ своеволіи магнатовъ, захватывавшихъ въ свои руки власть законодательную, въ несправедливой раздачѣ ста- роствъ и высшихъ государственныхъ должностей, въ противу- законныхъ дѣйствіяхъ власти судебной и исполнительной, въ неистовствахъ жолнеровъ и въ преслѣдованіи православной религіи '). Всѣ эти невыгоды изображены со словъ дворянства, излагавшаго свои мысли въ инструкціяхъ посламъ, отправлявшимся на генеральный варшавскій сеймъ. Излагая жалкое положеніе края послѣ люблинской уніи, редакторъ коммиссіи представилъ выписку ивъ сеймоваго постановленія, въ которой дворянство волынское изображаетъ свое положеніе мрачными красками. Это сеймовое постановленіе относится къ 1622 году. Къ несчастію, вмѣсто 1622 ио ошибкѣ напечатанъ 1522 годъ. Эта опечатка подала поводъ критику Современника обвинить редактора коммиссіи въ томъ, будто онъ намѣренно искажаетъ историческую истину, потому что, иѳображая невыгоды люблинскаго соединенія, бывшаго въ 1569 году, онъ заимствуетъ доказательства изъ временъ, далеко предшествовавшихъ этому событію, то есть ивъ акта 1522 года. Если бы критикъ Современника основательно зналъ исторію, то онъ легко догадался бы, что 1522 годъ напечатанъ по ошибкѣ, такъ какъ въ этомъ году провинціальные сеймы въ юговападной Россіи еще не существовали; притомъ же, стоило только критику взглянуть на выноску, помѣщенную подъ текстомъ 2), и онъ

') Ар. ю. s. Р. Ч. П, Т. I, стр. XXiy. '•’) Ap. ю. з. Р. Ч. П, Т. I, стр. ХХХЩ.

увидѣлъ бы, что означенная выше выписка заимствована изъ сеймоваго постановленія 1622 года.

O самомъ люблинскомъ сеймѣ, ва которомъ постановлено было соединеніе ІІольши съ югозападною Россіею, критикъ имѣетъ невѣрное понятіе. Боммиссія напечатала открытый ею въ актовыхъ луцкихъ книгахъ универсалъ, которымъ король Сигизмувдъ Августъ повелѣлъ дворянству согласиться на присоединеніе къ ІІольшѣ и подтвердить ото согласіе присягою, угрожая непослушнымъ конФискащею имѣнія. Тамъ же приложенъ и присяжный листъ, изъ котораго видно, что весьма значительное число дворянъ, и притомъ представителей знатнѣйшихъ дворянскихъ родовъ, не явились къ присягѣ, не смотря на угрозу 1). Изъ этого весьма естественно выводится вавлюче- ніе, что присоединеніе югозападной Россіи въ Польшѣ нельзя назвать добровольнымъ, такъ какъ оно вынуждено было королевскою угрозою. Критикъ Современника смотритъ иначе на ото обстоятельство. Онъ полагаетъ, что означенный выше универсалъ есть только актъ распорядительный, понуждающій къ исполненію того, что уже было рѣшено законодательною властію сейма. Стоитъ только взглянуть въ акты, относящіеся въ люблинскому сейму, напечатанные въ Yolumina Legum, чтобъ убѣдиться въ неосновательности этого мнѣнія. Означенный выше универсалъ данъ былъ королемъ 25 мая 1569 года. Ha другой день, то есть 26 мая 1569 года, когда дворяне ве могли еще получить этого универсала, подписана была королевская грамота о присоединеніи земли волынской къ Польшѣ. Сигизмундъ Августъ объявляетъ въ отой грамотѣ, что онъ присоединяетъ землю волынсвую въ Польшѣ, по собственному замышленію и по доброй своей волѣ (z pewney wiadomosdi naszey, a z woli uprzeymey a osobliwey), съ добровольнаго согласія всѣхъ co- [186] словій земли волынсвой г). Универсалъ 1569 т. мая 25, напечатанный коммиссіею, тѣмъ и важенъ, что онъ совершенпо опровергаетъ эту послѣднюю pasy короля о мнимомъ согласіи дворянства и тѣмъ самымъ подрываетъ то основаніе, на которомъ Сигизмундъ Августъ хотѣлъ утвердить предпринятое имъ по произволу, безъ участія сейма, соединеніе Полыпп и югозападной Россіи. Только спустя нѣсколько мѣсяцовъ, именно 11 августа 1569 года, королевская воля была утверждена люблинскимъ сеймомъ 2). Изъ этого ясно видно, что изданный коммиссіею универсалъ 1569 мая 25 не былъ только актъ распорядительный, понуждавшій къ исполненію сеймоваго постановленія, какъ думаетъ критикъ, напротивъ того, онъ предшествовалъ какъ королевской грамотѣ о присоединеніи земли волынской къ Польшѣ, такъ и сеймовому постановленію, подтвердившему эту грамоту.

Обвиняя русскихъ писателей въ томъ, что они не обращаютъ вниманія на выгоды, происходившія для юговападной Россіи отъ соединенія съ Польшею, критикъ Современника принялъ на себя трудъ открыть эти выгоды въ исторіи Полыпн и представить ихъ русскимъ историкамъ. Важнѣйшею выгодою онъ считаетъ „сознательное право земли заявлять свободный свой голосъ, излагать свои нужды, свон мнѣнія о положеніи, о потребностяхъ общаго отечества и своего роднаго края“' Противъ этого можно замѣтить, что если подъ словомъ 8емля разумѣть всѣ сословія государства или извѣстнаго края, то право земли свободно заявлять свой голосъ о нуждахъ и потребностяхъ края никогда не существовало ни въ Польшѣ, ни въ югозападной Россіи. Это право принадлежало одному только шляхетскому сословію, которое и воспользовалось своею привилегіею для того, чтобы захватить въ свою пользу исключительныя преимущества, вредныя для цѣлаго государства и для всѣхъ прочихъ сословій. [187]

Для уразумѣнія древняго устройства рѣчи иосполнтей, нужно обращать вниманіе на двѣ области, которыя въ благоустроенныхъ государствахъ должны сливаться въ одно цѣлое, цо которыя въ давней ІІолыпѣ расходились одна отъ другой на далекое разстояніе. Подъ этими областями мы разумѣемъ, вопервыхъ, основныя начала права, вошедшія въ древнее польское законодательство, и, вовторыхъ, явленіе этихъ началъ въ дѣйствительной жизни. Если мы будемъ разсматривать соціальныя начала рѣчи посполитой въ одной отвлеченной области права, независимо отъ дѣйствительной жизни, то найдемъ такъ: свободу, равенство, самоуправленіе, вѣротерпимость и другія понятія, къ осуществленію которыхъ стремятся въ настоящее время цивилизированныя государства. Разсматривая съ этой стороны исторію Польши, мы можемъ оправдать идеалистическій взглядъ Мицкевича на устройство рѣчи посполитой. Ho если станемъ искать означенныхъ нами началъ въ дѣйствительной жизни западнорусскаго народа, то мы или вовсе не най- 4

демъ ихъ, или найдемъ въ странно искаженномъ видѣ. Вмѣсто свободы, мы найдемъ разрушительное своеволіе, вмѣсто равенства—деспотизмъ немногихъ аристократовъ, вмѣсто самоуправленія—неустройство судовъ н безсиліе въ исполненіи судебныхъ приговорсвъ, вмѣсто вѣротерпимости—религіовный Фанатизмъ и преслѣдованія иновѣрцевъ. Всѣ эти недостатки и рѣзкій контрастъ между правомъ и дѣйствительностію весьма ясно изображаются въ изданныхъ коммиссіею постановленіяхъ провинціальныхъ сеймовъ. Разсматривая съ этой стороны исторію Польши, Маколей характеривуетъ рѣчь посполитую тремя слѣдующими чертами: кукольный государь, буйствующій сеймъ и народъ, погруженный въ рабство (a puppet sovereign, a turbulent diet, and an enslaved people). '). <

Также точно н на право шляхты заявлять свой голосъ въ общественныхъ дѣлахъ мы должны смотрѣть съ двоякой стороны: въ отвлеченной области польскаго законодательства вто право представляется весьма важнымъ; но въ дѣйствительной жизни оно является въ искаженномъ видѣ и потому имѣло многія вредныя послѣдствія для югозападной Россіи. Органами для выраженія общественнаго мнѣнія въ первой инстанціи служили провинціальные сеймы; но въ этихъ законосовѣщательныхъ собраніяхъ голосъ шляхты былъ подавляемъ своеволіемъ немногихъ аристократовъ. Извѣстный уже намъ польскій историкъ Морачевскій говоритъ объ этомъ предметѣ: „Провинціальные сеймы великаго княжества литовскаго производили дѣла не въ духѣ польской вольности; имъ оказывали сопротивленіе князья и сильные паны. Ha генеральномъ сеймѣ 1569 года поданы были жалобы, что на провинціальные сеймы съѣзжаются только воевода, староста и хорунжій. Эти лица пишутъ что имъ угодно, и разсылаютъ по домамъ шляхтѣ, для приложенія печатей; а которые отказываются приложить печати, тѣмъ грозятъ кіями" ’). Въ ХУП вѣкѣ, провинціальные сеймы достигаютъ большаго развитія, какъ это можно видѣть изъ актовъ, изданныхъ коммиссіею, но зато опредѣленія дворянъ, постановленныя этими законосовѣщательными собраніями, мало принимались въ уваженіе генеральными варшавскими сеймами. Дворянство волынское говорило чрезъ пословъ свонхъ на варшавскомъ сеймѣ въ 1645 году: „зѣница .вольностей нашихъ есть посольская изба; но въ настоящее время осталась одна только гѣнь этого установленія. Въ дѣйствительности шляхта исключена изъ сейма, безполезно гибнутъ благороднѣйшія желанія республики, гибнутъ какъ инструкціи, даваемыя шляхтою посламъ на варшавскій сеймъ, такъ и проэкты законовъ, пред-

лагаемыхъ шляхтою въ посольской избѣ“ J). Изъ этого можно заключить, что голосъ шляхты и заявленіе частныхъ и общественныхъ потребностей не были выраженіемъ народнаго духа, что этотъ голосъ терялся среди всеобщаго разстройства, возбуждая одно только неудовольствіе, выражавшееся протестами на сеймахъ, мятежнымп рокотами и конФедераціями. Поэтому мы весьма сомнѣваемся, чтобы право подавать голосъ, предоставленное одному сословію и притомъ въ такомъ искаженномъ видѣ, можно было считать, какъ полагаетъ критикъ Современника, важнѣйшею выгодою, которою наслаждалась югозападна» Россія, по соединеніи съ Польшею на люблинскомъ сеймѣ.

Вторая выгода, которою пользовалась, по мнѣнію критика, югозападная Русь вслѣдствіе соединенія съ Польшею, состояла въ благотворномъ распространеніи просвѣщенія іезуитами. He будемъ разсуждать о благотворности іезуитскаго образованія; надъ этимъ образованіемъ уже произпесла судъ свой исторія. Замѣтимъ только, что критикъ, считая іезуитское образованіе благотворнымъ для югозападной Россіи, вмѣстѣ съ тѣмъ ивчи- сляетъ ero гибельныя послѣдствія и, такимъ образомъ, впадаетъ въ явное противурѣчіе: ліезуиты, говоритъ критикъ, въ короткое время успѣли, посредствомъ воспитанія и реформированія понятій, не только поддержать падающее католичество, но и распространить его между тѣми, которые его не исповѣдывали, бросить въ понятіе религіозный Фанатизмъ и подорвать въ русскомъ дворянствѣ православную вѣру и старинную народ- Hocibrf 2). Нелі>зя не согласиться съ такимъ мнѣніемъ о послѣдствіяхъ іезуитскаго образованія, но мы сомнѣваемся, чтобы югозападная Русь была за это благодарна ІІолыпѣ. Защищая важность іезуитскаго образованія, критикъ подтверждаетъ свое

‘) Apx. югозанадной Россіи, Ч. II, Т. I, стр. XXV. *) Совр. стр. 443.

мнѣніе тѣмъ, что будто бы князь Константинъ Острожскій отдавать похвалу іезуитской системѣ воспитанія (445). Эта мысль совершенно противна общепринятому мнѣнію, что кня8ь Константинъ Острожскій послѣдніе ГОДЫ своей ЖИ8НИ провелъ въ борьбѣ съ іезуитами, что, противудѣйствуя ихъ гибельному вліянію, онъ учреждалъ православныя училища, выписывалъ ученыхъ Грековъ, эаводилъ типографіи и печаталъ славянскія книги, для поддержанія православія и русской народности. Мы полагаемъ, что критикъ открылъ какіе-нибудь новые историческіе матеріалы, на основаніи которыхъ онъ отвергаетъ общепринятое мнѣвіе; но пока эти матеріалы сдѣлаются иввѣстными, мы приведемъ слѣдующія слова взъ письма князя Константина Острожскаго къ львовскому православному братству. Поручая надзоръ за своимъ сыномъ этому братству, князь писалъ: „Бога ради попеченіе всяко сотворите, да не имутъ въ немъ (т. е. въ его сынѣ) части ни единыя езуиты* *).

Теперь мы спросимъ, къ какимъ результатамъ привели критика всѣ усилія открыть и доказать выгоды, доставшіяся на долю югозападной Россіи отъ соединенія съ Польшею въ 1569 году? Невыгоды: „іезуитскія махинаціи противъ вѣры, преобразованіе вападнорусскаго дворянства въ Поляковъ и католиковъ, угнѣтеніе народа, бывшее причиною козацкой революціи (стр. 141)“. Выгоды: сомнительное, вредное на практикѣ право подавать голосъ на сеймахъ, предоставленное одной шляхтѣ во вредъ другимъ сословіямъ, и іезуитское образованіе, которое, по словамъ критика, бросило въ понятія народа религіозный Фанатизмъ и подорвало въ русскомъ дворянствѣ православную вѣру и старинную народность. Итогъ, по вашему мнѣнію, весьма невыгодный для югозападной Россіи. Этотъ перевѣсъ невыгодъ надъ выгодами чувствовала не только Русь,

') Кіевлянинъ, T. ^ стр. 48.

fio и Литва, хотя этотъ край находился въ меньшей зависимости отъ польскаго правительства. Бъ 1700 году, когда прошло почти полтораста лѣтъ пос.тѣ люблинской уніи, литовскіе дворяне подали адресъ королю Августу П, прося его отдѣлить великое княжество литовлсое отъ Польши и принять надъ нимъ самодержавную власть. Въ этомъ адресѣ дворяне говорили: „Вникнувъ въ первоначальную судьбу и дѣянія народа литовскаго, мы видимъ, что нѣкогда предки наши, рыцарство великаго княжества литовскаго, были гораздо счастливѣе, когда они, какъ вѣрные подданные, состояли подъ властію одного государя и монарха. Распространяя свои границы въ длину и ширину, они были страшны пограничнымъ народамъ и монархамъ, увеличивали, сохраняли и удерживали въ своей власти замки, города, крѣпости, староства и имѣнія. Ho потомъ, когда сладкое и ни къ чему доброму не ведущее желаніе вольности, но малодушію властителей, проникло изъ Польши въ славный народъ литовскій, когда предоставлено было каждому свободное право отвергать сеймовыя постановленія Qiberum jus vetandi) и чрезъ то открыто было свободное ноле для борьбы всѣхъ партій: тотчасъ княжество литовское начало слабѣть и коробиться въ своихъ границахъ. Сильнѣйшіе превозмогали надъ слабѣй[188] шнми, не исполнялись нрава и уставы ни божескіе, ни человѣческіе, и такое состояніе продолжалось до настоящаго времени. Чрезъ это политическое своеволіе, или вольность, принесенную K^ намъ въ приданое изъ краевъ польскихъ, мы совершенно погибли и спасти себя не можемъ *)“.

Отвергая выгоды, какія находятъ г. Падалица и безыменный критикъ Современника въ .люблинской уніи, мы вовсе не хотимъ сказать, что это событіе не имѣло никакой важности.

ш

Вслѣдствіе внутренней борьбы, слѣдовавшей за присоединеніемъ югозападной Россіи въ Польшѣ, составныя части рѣчи посполитой до того ослабѣли, что вороль Янъ Бавнніръ, уже въ 1661 году, на варшавсвомъ сеймѣ, могъ предсвавать раздѣленіе этого государства между сосѣдними державами *) и указалъ на соединеніе польскаго народа съ великорусскимъ, вавъ на средство къ поддержанію политическаго существованія Польши 2). Это ослабленіе рѣчи посполитой дало возможность

западнорусскому народу отдѣлиться отъ Польши и войти въ составъ восточной Россіи. Разсматривая люблинскую унію съ втой стороны, мы должны допустить, что отдаленнымъ и окончательнымъ результатомъ этого событія было возсоединеніе разровненнаго русскаго міра въ одно могущественное государство; въ этомъ смыслѣ соединеніе Польши съ югозападною Pocciero на люблинскомъ сеймѣ дѣйствительно имѣетъ громадное, всемірноисторическое значеніе.

мѣсяца іюня, мы должны были отложить, чтобы тѣмъ удобнѣе могли съѣхаться на сеймъ великіе послы его царскаго величества). A провинціальный сеймъ воеводству вашихъ вѣрностей мы назначаемъ на 21 день мѣсяца іюня, искренно желая, чтобы ваши вѣрности, съѣхавшись на этотъ провинціальный сеймъ, выбрали и послали на наступающій генеральный сеймъ уполномоченныхъ пословъ, людей достойныхъ и разсудительныхъ, и чтобы вы поручили посламъ своимъ исполнить на ближайшемъ сеймѣ все то, что вѣрностямъ вашимъ предложено будетъ нашимъ именемъ для окончательнаго примиренія съ царскимъ величествомъ, для желаннаго въ теченіе многихъ вѣковъ соединенія славянскихъ народовъ, и для безопасности рѣчи поснолитой. Be сомнѣваясь, что ваши вѣрности захотите сообразоваться, въ настоящемъ случаѣ, съ нашею волею и нашимъ намѣреніемъ, мы, вмѣстѣ съ тѣмъ, увѣрены, что вы будете слѣдовать нашей инструкціи н въ иныхъ дѣлахъ и потребностяхъ, необходимыхъ для дѣйствительнаго спасенія отечества. A чтобъ этотъ универсалъ нашъ дошелъ скорѣе до свѣдѣнія всѣхъ вѣрностей вашихъ, мы повелѣваемъ урядамъ гродскимъ публиковать его въ надлежащихъ мѣстахъ; а для большей вѣры, мы приказали, при собственноручной подписи нашей, приложить печать нашу. Дано въ Дубѣску, 21 мая, года отъ рождества христова 1658, въ IX году царствованія нашего польскаго и шведскаго. Янъ Кази- міръ король. Книга гродская луцкая 1658 года, № 70, листъ 857 яа оборотѣ.

Послѣднее вовраженіе, сдѣланное безыменнымъ критикомъ Современника редактору коммиссін, касается сходства между западнорусскимъ и великорусскимъ нарѣчіями. Редакторъ ком* миссіи, говоря объ усиліяхъ западнорусскаго дворянства сохранить свой родной языкъ, замѣтилъ, что „въ Оффиціальныхъ актахъ до шестнадцатаго вѣка западнорусскій языкъ почти сходенъ съсовременнымъ ему языкомъ восточной Россіи, и что съ XVl вѣка западнорусскій языкъ начинаетъ заимствовать изъ польскаго языка слова вмѣстѣ съ грамматическими Формами 1Y- Эта мысль представлена въ критической статьѣ Современника въ слѣдующемъ искаженномъ видѣ: яг. Иванишевъ говоритъ, что въ ОФФиціальныхъ актахъ шестнадцатаго вѣка западнорусскій явыкъ почти во всемъ сходенъ съ языкомъ восточной Россіи^. Чтобъ опровергнуть мысль редактора коммиссіи о сходствѣ западнорусскаго языка съ современнымъ ему языкомъ восточной Россіи, критикъ представилъ двѣ выписки изъ рукописей XY и XIY вѣка: но эти выписки, нисколько не опровергая сходства между двумя отраслями pye- скаго языка, доказываютъ только неопытность критика въ чтеніи древнихъ рукописей.Въ рукописи стоитъ: „чинимъ знаменито симъ нашимъ листомъ....^, кто на нь возритъ, или его чтучи услышитъ, комужъ коли его будетъ потребно". Критикъ

читаетъ: „чинимъ знаменито симъ нашимъ листомъ____________ хто на

нь возритъ или чтучи ея услышитъ, комужъ коли его будетъ потребитна". Вмѣсто: „и такожъ что въ тыхъ именьяхъ собѣ примыслитъа,критикъ читаетъ: „и такѣ што въ тыхъ имѣніяхъ собѣ примыслить". Вмѣсто: „и такожъ съ луги, и зъ дубровами и сѣножатми", критикъ читаетъ: „и такѣ слуги и съ дубровами и виножатыми". Вмѣсто: „можетъ собѣ полѣпшнвати (т. e. улучшать)", критикъ читаетъ: „можетъ собѣ

') Архивъ юговападной Россіи, Ч. П, Т. I, етр. XLL

налептовати" и т. д. (стр. 447). Въ справедливости нашихъ поправовъ каждый можетъ удостовѣриться, прочитавъ грамоту Свидригайла, напечатанную въ Автахъ западной Россіи, T. I,

№ 4S, стр. 36. Представивъ тевстъ западнорусской рукописи въ тавомъ исваженномъ видѣ, критикъ спрашиваетъ: неужели r. Иванишевъ полагаетъ, что языкъ этой рукописи похожъ на современный ему язывъ восточной Россіи? Для рѣшенія этого вопроса, нужно прежде всего выучиться правильно читать западнорусскія рувописи, и тогда сходство между означенными отраслями русскаго языка окажется несомнѣннымъ. Въ представленной критикомъ выпискѣ изъ акта 1438 года заключается около 200 словъ; въ числѣ ихъ можно найти не болѣе четырнадцати словъ, не употреблявшихся въ языкѣ восточной Россіи (хто, чинимъ знаменито, напотомъ, неопущенный, ижъ, нигды, * порадившисе, знаменавъ, съ радою, зъ, слушало, полѣпшнвати, зеремяны). Въ выпискѣ изъ акта 1361 года въ числѣ 62 словъ можно указать не болѣе четырехъ словъ, не употреблявшихся въ языкѣ восточной Россіи (обличье, тогды, пожадалъ, абыхмо); все прочее, какъ слова, такъ и грамматическія Формы совершенно сходны. Неужели послѣ этого редакторъ воммиссіи не могъ сказать, что въ оФФиціальныхъ автахъ до XVI вѣка западнорусскій язывъ почти во всемъ сходенъ съ современнымъ ему языкомъ восточной Россіи?

Разсмотрѣнная нами критическая статья Современника возбудила сильное сочувствіе нѣкоторыхъ польскихъ писателей, особенно извѣстнаго уже намъ г. Падалицы ^Зенона Фиша) и редакторовъ журнала, издаваемаго въ Варшавѣ подъ заглавіемъ Библіотеки Варшавской.

Въ Виленскомъ Вѣстникѣ 1861 года, № 35, г. Падалица привналъ статью Современника критикою ученаго историка россійскаго, утверждая, что, послѣ совѣстливыхъ изслѣдованій Соловьева, не было напечатано ни одного такого дѣльнаго и

умнаго равсужденія объ исторіи Руси и ея отношеніи къ ІІольшѣ. Въ этомъ убѣжденіи r. Падалица внесъ въ свою статью почти всѣ критическія ивслѣдованія Современника, со всѣми ошибками. Онъ даже переписалъ польскими буквами выписки изъ рукописей, которыми критикъ Современника хотѣлъ доказать несходство западнорусскаго языка съ языкомъ восточной Россіи, повторивъ и слова, изобрѣтенныя критикомъ: потребитна, налѣптовати и пр.

Признавъ за непреложную истину взглядъ Современника на исторію югогападной Россіи, на отношеніе этого края къ Польшѣ и на тѣ благодѣянія, какими наслаждался этотъ край подъ властію Польши, r. Падалица счелъ нужнымъ, при этомъ случаѣ, подвергнуть кіевскую коммиссію и ея главныхъ дѣятелей новымъ обвиненіямъ. Поводомъ къ этимъ обвиненіямъ послужило слѣдующее обстоятельство. Коммиссія, печатая постановленія дворянскихъ провинціальныхъ сеймовъ въ югозападной Рос.іи, приложила къ нимъ двѣ передовыя статьи: одна изъ нихъ, излагающая содержаніе сеймовыхъ постановленій, написана редакторомъ коммиссіи Иванвшевымъ, другая—предсѣдателемъ коммиссіи ЮзеФовичемъ. Эти двѣ статьи напечатаны были особыми оттисками въ числѣ 500 экземпяровъ и изданы особою брошюрою, для раздачи преимущественно тѣмъ лицамъ, которыя пе могутъ читать подлинныхъ актовъ, по незнанію польскаго и вападнорусскаго языковъ, на которыхъ эти акты написаны. Воспользовавшись этимъ обстоятельствомъ, г. Падалица объявилъ въ своей статьѣ, что предсѣдатель коммиссіи и редакторъ обманули публику, что ссылки въ статьѣ редактора, излагающей содержаніе сеймовыхъ постановленій, ложны, что въ этихъ актахъ заключается совсѣмъ не то, что излагаетъ въ своей статьѣ редакторъ коммиссіи, что, для распространенія такого обмана, коммиссія публиковала сначала брошюру, заключающую въ себѣ статьи предсѣдателя и редактора коммиссіи,

• полное изданіе, заключающее въ себѣ акга, ва когорне выше- Овнменныя статьи основываются, вышло въ свѣтъ нѣскольквмн мѣсяцами позже, и это будто сдѣлано съ тою цѣлію, чтобы читавшіе брошюру не имѣли возможности свѣрить ее содержаніе съ актами, на которыхъ она основана. IIo мнѣнію г. Падалицы, даже русскія повременныя изданія были введены въ обманъ смѣлыми ссылками редактора коммиссіи на акты и ограничились рецензіями одной только брошюры, не свѣрввъ ея съ подлинными документами •). Такъ какъ увѣренія г. Па-

') Приведемъ слова самого г. Падаляцн, такъ какъ неблагородный поступокъ этого Фельетониста можетъ показаться невѣроятнымъ ди нашихъ читателей: »нужно знать, говорить г. Падалица, что брошюра, составленная изъ статей г. Иванншеза и г. Юзе*о- вича, не прошла незамѣченною въ русской литературѣ С.-Петербургскія Вѣдомости напечатал о ней замѣтку на первыхъ столбцахъ н тѣмъ дал ей дѣйствительное значеніе. Другія повременная изданія, не входя въ подробный разборъ, вполнѣ повѣрили словамъ поименованныхъ выше господъ и, обманутые ссылками г. Иванишева на акты, изданные вмѣстѣ съ брошюрою, не подозрѣвал, что этн акты заключаютъ въ себѣ нѣчто совершенно другое, нежел то, что говоритъ о нихъ профессоръ. И то еще нужно знать, что брошюра выдана была еще тогда, когда не было окончено печатаніе актовъ, такъ что ее читал и объ ней писал, когда никто не имѣлъ еще подъ рукою документовъ, чтобы свѣрить съ нимн брошюру. Самая книга уже вышла въ свѣтъ нѣсколькими мѣсяцами позже. Словомъ, русскіе газеты и журналы, не углубляясь въ подробности, и видя обоихъ тѣхъ господъ (т. e. ЮзеФовнча и Иванишева) стоящихъ передъ рѣшеткою съ огромною связкою документовъ, и не подозрѣвал, что этн господа показываютъ не то, что подтверждаетъ ихъ мнѣнія, а напротивъ то, что ихъ опровергаетъ. Подкопы был многочисленны, цитатъ множество, ссылокъ еще больше; на какомъ же основаніи можно было заподозрить этихъ господъ?« я т. д. BftUoteka Warszawska 1851, zeszyt 9, стр. 716.

дялици въ томъ, что содержаніе изданныхъ воммиссіею автовъ изложено невѣрно, можетъ привести въ недоумѣніе польскихъ читателей, не знающихъ руссваго языва: то коммиссія сочла нужнымъ напечатать на польскомъ языкѣ, отдѣльною брошюрою, статьи г. ЮзеФОвича и r. Иванишева, приложивъ въ этимъ статьямъ выписки изъ историческихъ матеріаловъ, на которыхъ г. Иванишевъ основывалъ свои выводы.

Что же касается до прочихъ обвиненій г. Падалицы, то коммиссія объявляетъ ихъ совершенно ложными, и можетъ опровергнуть ихъ ОФФиціальными доказательствами. Полное изданіе воммиссіи вышло въ свѣтъ нѣсколько позже брошюры, не по какому-нибудь злоумышленію, созданному воображеніемъ г. Падалицы, но потому только, что брошюрованіе этого изданія, заключающаго въ себѣ около сорока листовъ, въ числѣ 825 экземпляровъ, потребовало болѣе времени, чѣмъ брошюра, состоящая изъ четырехъ листовъ. По этой прнчннѣ брошюра получена была ивъ типограФІи 10 генваря, а экземпляры полнаго изданія—8 Февраля. Затѣмъ коммиссія немедленно сдѣлала распоряженіе о разсылкѣ не брошюръ, а полныхъ экземпляровъ изданія въ редакціи газетъ и журналовъ. Февраля 21 отправлено было нѣсвольво экземпляровъ въ редакцію Основы и въ Москву, нѣкоторымъ изъ тамошнихъ ученыхъ; посылви записаны. въ кіевсвой почтовой вонторѣ за Л» 69, 71, 72 н 73. Февраля 25 препровождены полные экземпляры йэданія въ книжную лавку Степана Литова; что же касается до брошюры, то она вовсе не поступала въ продажу. Февраля 27 отправлены были полные экземпляры изданія въ редакціи: Отечественныхъ Записокъ, Современника, Pycctfaro Слова, Сѣверной Пчелы, Русскаго Вѣстника и Московскихъ Вѣдомостей; посылки записаны въ кіевской почтовой вонторѣ за № 86, 87, 27, 89, 90, и 91. Изъ этого важдый можетъ убѣдиться, что воммиссія не задерживала своего изданія въ продолженіе нѣсвольвихъ

мѣсяцовъ, какъ утверждаетъ г. Падалица, и ве прибѣгала къ придуманнымъ г. Падалицею низкихъ средствамъ, чтобъ ввести въ обманъ публику; напротивъ того, тотчасъ по полученіи изъ тииограФІи своего изданія, коммнссія сдѣлала его извѣстныхъ публикѣ, частію чрезъ книгопродавца, частію разсылкою въ редакціи газетъ и журналовъ. Г. Падалица ложно утверждаетъ, будто объ изданіи коммиссіи русскіе газеты и журналы писали рецензіи по одной только брошюрѣ, не имѣя возможности свѣрить ее съ актами. Мы нашли двѣ рецензіи на изданіе комхиссіи: одну въ Основѣ, а другую въ Современникѣ. Въ обоихъ журиалахъ разсматривается не отдѣльная брошюра, но полное изданіе коммиссіи, со всѣми историческими матеріалами, въ нехъ помѣщевныхи. Если Виленскій Вѣстникъ и С.- Петербургскія Вѣдомости ограничились въ своихъ замѣткахъ разсмотрѣніемъ одной только брошюры, то въ этомъ ни сколько не виновата коммнссія.

Г. Падалица въ своемъ негодованіи на воммИссію доходитъ до того, что приписываетъ ей вещи совершенно невозможныя. Онъ увѣряетъ, йто передовая статья редактора коммиссіи, заключающая въ себѣ содержаніе изданныхъ коммиссіею актовъ, вышла въ свѣтъ прежде, нежели были напечатаны самые акты. Чтобъ убѣдиться, въ какой степеви забывается г. Падалица, стоитъ только взглянуть въ статью редактора кох- миссіи. Въ этой статьѣ почти каждая мысль подтверждается ссылками на акты съ означеніемъ страницъ, на которыхъ эти акты напечатаны. Если бы статья редактора коммиссіи в.чшла въ свѣтъ прежде, чѣмъ окончено было печатаніе актовъ, то какъ онъ могъ предугадать, на какихъ страницахъ будутъ напечатаны тѣ акты, па которые онъ ссылается?

Смотря на сплетеніе ложныхъ обвиненій, публично высказываемое г. Падалицею (Зенономъ Фишемъ) и г. Совинскимъ, съ uc мыханнымъ въ польской литературѣ цинизмомъ, невольно

подумаешь, что нѣкоторыя лица, принадлежащія къ благород> нону западнорусскому дворянству, все еще находятся подъ вліяніемъ іезуитивма, учившаго когда-то, что цѣль оправдываетъ самыя неблагородныя средства. Неужели эта вѣковая ржавчина до того въѣлась въ югозападную Русь, что никакая цивилизація истребить ее не можетъ?

Нельзя не пожалѣть, что разсмотрѣнная- нами статья г. Падалицы нашла для себя мѣсто въ одномъ ивъ ученыхъ польскихъ журналовъ, именно въ Баршавской Библіотекѣ, гдѣ эта статья перепечатана со всѣми ошибками и ложными обвиненіями, нагроможденными г. Падалицею и безыменнымъ критикомъ Современника. Г. Падалица объявилъ статью Современника критикою ученаго историка россійскаго, дѣльнымъ и умнымъ разсуждепіемъ, зато Библіотека Баршавская признала статью г. ТІадалицы . произведеніемъ знаменитой важности (znakomitej wartosci). Неужели ученые издатели Баршавской Библіотеки дошли до того, что принуждены учиться польской исторіи по сочиненіямъ г. Падалицы и по критическимъ статьямъ самаго легкомысленнаго изъ русскихъ журналовъ?