Основные направления работы

Что касается деятельности земств, то в ходе революции 1917 г. в массе своей они занимались решением все тех же вопросов, кото­рые стояли в повестке дня в течение всего предшествующего пери­ода.

Между тем на работу земств в 1917 г. огромное влияние ока­зывали несколько весьма важных обстоятельств, без учета которых невозможно выявить их место и роль в событиях того времени. Это - инерционность системы местного самоуправления, военный фактор и революционная обстановка.

Земское самоуправление и после Февраля 1917 г. представляло собой солидную управленческую структуру, которая продолжала двигаться по колее, проторенной задолго до свершившихся собы­тий. В ней были заняты тысячи высококвалифицированных специа­листов, дороживших своим общественным положением и жизнен­ным стандартом. Они, как и прежде, аккуратно выходили на работу, добросовестно исполняли свои обязанности, т.е. занимались при­вычным для себя делом. Наиболее явственно подобная инерцион­ность прослеживается по делам, связанным с экономической дея­тельностью земств, их агрономической помощью хлеборобам, снаб­жением деревни техникой и необходимыми в сельском хозяйстве материалами и т.д.

Вместе с тем в деятельности земств выделялись и такие занятия, которые ощущали на себе преимущественное влияние войны. К ним необходимо отнести прежде всего оказание помощи семьям при­званных в армию, все, что было связано с открытием больниц и гос­питалей для раненых, поддержкой увечных воинов и т.д.

И, наконец, на политике и практике земств в нарастающем тем­пе сказывалось влияние революции. Она стремительно втягивала в свою орбиту все слои населения, все организации и учреждения, в том числе и земства. Поскольку главным вопросом революции ос­тавался вопрос о власти, то для его решения использовались все си­лы и средства, особенно те из них, которые позволяли более быстро приближаться к государственной власти.

Формально деятельность земств и в 1917 г. осуществлялась в со­ответствии с постановлениями о губернских и уездных земских учре­

ждениях 1864 и 1890 гг., согласно которым они создавались “для заведования делами, относящимися к местным хозяйственным поль­зам и нуждам каждой губернии и каждого уезда”¹⁴. Эти постановле­ния не были отменены, их лишь частично скорректировало Времен­ное правительств с учетом свершившихся в стране событий. Одним из таких весьма важных для земств правовых актов стало постанов­ление Временного правительства, подписанное князем Львовым 9 июня 1917 г. Оно получило название “Об изменении действующе­го положения о губернских и уездных земских учреждениях впредь до издания нового о них положения”¹⁵. Постановление узаконило такие изменения в функционировании земств, которые произошли в связи с падением самодержавия. В частности, правительство отменя­ло все статьи прежних постановлений, определявшие взаимоотно­шения между земствами и губернаторами. Однако оно тут же возло­жило функции контроля за деятельностью земств на губернских комиссаров Временного правительства¹⁶. Упразднялись также гу­бернские по земским и городским делам присутствия, но их канцеля­рии передавались комиссарам¹⁷.

Что касается контроля над земствами со стороны комиссаров Временного правительства, он не очень-то их стеснял. В то время институт комиссаров находился еще в стадии становления, к тому же главные усилия комиссаров уходили на установление элементарно­го общественного порядка, подавление социальных конфликтов, ко­торые нарастали как снежный ком, да и смягчение криминогенной обстановки отнимало много времени.

В новое постановление был включен целый ряд важных поло­жений, которые существенно расширяли полномочия земств и в сфере управления местными делами, и в деле охраны “личности, общественной безопасности и порядка”, и в оказании юридической помощи населению и т.д.¹⁸ Однако распространялись они лишь на те земства, которые должны были появиться в результате реформы Временного правительства, а земства, действовавшие на момент издания постановления, должны были руководствоваться в основ­ном статьями прежних законодательных актов.

Помимо отмеченных выше факторов, влиявших на деятель­ность земств, в то время все более заметно сказывались финансовые трудности. Следует отметить, что денежные затруднения земства переживали всегда, но особенно заметными они стали в годы Пер­вой мировой войны. Уже тогда явно ощущалось влияние экономиче-

ского кризиса, нехватка продовольствия, рост цен, инфляция и т.д. Из-за быстрого обнищания населения существенно нарушались источники финансирования земств. Но все это резко обострилось после свержения самодержавия и слома старого аппарата управле­ния. 28 апреля 1917 г. Оренбургская управа писала комиссару о том, что она несколько раз обращалась к полицмейстеру с просьбами взыскать долги по земскому сбору, тем не менее “поступление недо­имок губернского земского сбора идет слабо”¹⁹.

Со временем эта проблема становилась все более острой. В кон­це марта Новоладожская уездная управа телеграфировала губерн­скому комиссару: поступление земских сборов “совершенно прекра­тилось, что лишает управу возможности удовлетворять самые необ­ходимые потребности разных отраслей земского хозяйства”²⁰.

Под воздействием всех этих обстоятельств произошла некото­рая перегруппировка в земских делах. Многие архивные документы и особенно материалы газет того времени свидетельствуют о том, что на ранних этапах революции экономические мероприятия в де­ятельности земств даже превалировали над другими занятиями. По сравнению с предшествующим периодом увеличились и расхо­ды земств по этой статье. В одной из газет был дан итоговый ана­лиз экономической деятельности Харьковского губернского земст­ва за 1917 г., в котором отмечалось, что если в 1916 г. расходы на экономические мероприятия составили 581 130 руб., то в 1917 г. они равнялись 651 447 руб. Газета утверждала, что в экономичес­кой сфере демократическое земство продолжало работу цензового земства²¹.

Как и прежде, деятельность земств в основе своей была сориен­тирована на массового хлебороба, а потому центральное место в экономической сфере отводилось оказанию непосредственной по­мощи крестьянам по повышению эффективности сельскохозяйст­венного производства. Газета “Народное дело” отмечала: “В облас­ти улучшения сельскохозяйственного производства и общего подъ­ема благосостояния народа предполагается обеспечить населению агрономическую помощь во всех ее видах и возможно больше при­близить ее к населению; поставить изучение лучших приемов веде­ния хозяйства путем устройства опытных полей и станций, древес­ных и садовых питомников, семенных хозяйств, племенных рассад­ников животноводства и т.д., организовать доставку населению сельскохозяйственных машин и орудий”²².

Как уже говорилось, в течение всего 1917 г. земства пережива­ли основательную реорганизацию. В ходе широкой социальной пе­ретряски земских собраний и управ, которая началась сразу же пос­ле Февральской революции и длилась в течение весны и лета этого года, а затем и реформы Временного правительства, они действи­тельно менялись и становились вполне демократическими учрежде­

ниями. На обновляемые земства в обществе возлагали большие надежды.

Действительно, чтобы достичь поставленных целей по интенси­фикации сельскохозяйственного производства, к тому же в условиях всестороннего и глубокого кризиса, от земцев требовались огром­ные усилия. Тем более, что и те земские службы, которые непосред­ственно занимались сельским хозяйством, в то время были довольно слабыми. “До сих пор, - отмечала в середине октября “Нижегород­ская земская газета”, - земство развивало институт участковых аг­рономов с различными их помощниками, но эта организация все же не отличается пока законченностью и полнотой”²⁴. Для решения задач по эффективному развитию сельского хозяйства явно недос­тавало и агрономов, и ветеринарных врачей, и инженеров и т.д. По сведениям “Нижегородской земской газеты”, в губернии осенью 1917 г. насчитывалось всего 49 участковых агрономов, и это на 253 волости²⁵. Практически один агроном обслуживал пять и более волостей. Такая нагрузка, по мнению газеты, “не давала возможно­сти всегда и всюду оказать своевременно надлежащую сельскохо­зяйственную помощь населению”²⁶.

Нечто подобное наблюдалось во многих других губерниях, хотя тенденция к росту числа агрономов и укреплению агрономической службы в 1917 г. была очевидной. К примеру, в Оренбургской губер­нии в 1914 г. трудились 11 участковых агрономов, в 1915-17, а в 1917 - уже 32²⁷. Увеличение количества агрономов в 1917 г. осу­ществлялось и за счет обучения нового контингента людей, и благо­даря передаче правительственных агрономических учреждений в ведение земства, как это было сделано в Нижегородской губернии. Там агрономическая комиссия, созданная при земской управе, 12 августа обсудила данный вопрос и постановила “существующие в губернии правительственные агрономические учреждения и спе­циалистов передать в ведение земства”²⁸.

На этот счет имелось специальное распоряжение Министерства земледелия²⁹. В соответствии с ним земские собрания и управы при­нимали развернутые постановления. Типичным в этом отношении было решение Пензенского земского собрания от 26 июля 1917 г.: “Поручить губернской земской управе принять правительственную агрономическую организацию со всеми кредитами, личным персо­налом и материальным имуществом в порядке третьего параграфа циркулярного распоряжения Департамента земледелия от 3 июля 1917 г.”³⁰ Тогда же под эгиду земств переводились и штаты земле­

устроительных комиссий, оставшиеся от столыпинской земельной реформы.

Во всей разнообразной деятельности земств в сфере экономиче­ского вспомоществования сельскому хозяйству на первом месте, как и ранее, оказалось распространение агрономических знаний. Так по­нимали свои полномочия и сами земцы. В статье “Экономические мероприятия земства”, опубликованной в газете “Народное дело”, отмечалось, что Харьковское губернское земство “поставило пер­вым пунктом программы агрономической работы распространение сельскохозяйственных знаний среди населения”³¹. Решение этой за­дачи осуществлялось по самым различным каналам. Здесь и чтение лекций, и проведение бесед по вопросам прогрессивной обработки земли, и открытие школ для тех, кто желал более основательно оз­накомиться с такими приемами, и изготовление наглядных пособий, и издание специальной литературы³². В некоторых местах были открыты и эффективно работали сельскохозяйственные училища. В Харьковской губернии, например, в 1917 г. действовали Сумское, Ахтырское и Липковатовское училища, а также Ракитянская школа садоводства и огородничества³³.

Наряду с пропагандой агрономических знаний земства разверну­ли широкую и довольно разнообразную работу по повышению эф­фективности сельскохозяйственного производства. Они открывали специальные комитеты по обеспечению населения добротным се­менным материалом. Такой комитет был сформирован Пензенским земством сразу же после завершения процесса демократизации соб­рания и управы³⁴. Распространенным явлением того времени было создание земствами опытных полей. Такие поля функционировали в Нижегородской, Смоленской, Екатеринославской, Пензенской, Харьковской и многих других губерниях. Обычно под опытное поле земства арендовали земельные участки площадью от 100 до 150 де­сятин, расположенные в доступных для крестьян местах - вблизи железнодорожных станций, вдоль шоссейных дорог и пр.³⁵

Наряду с агрономической деятельностью земства основательно занимались зоотехническо-ветеринарным делом, которое так же, как и агрономия, переживало значительные трудности, но продол­жало действовать в тех же направлениях, что и в дофевральский пе­риод. Большое внимание уделялось подготовке кадров и делалось это с таким расчетом, чтобы должности участковых зоотехников и ветеринарных врачей были учреждены повсеместно³⁶.

В земскую зоотехническо-ветеринарную службу в 1917 г. влива­лись правительственные ветеринарные учреждения. Вместе с ними к земствам переходили и те обязанности, которые выполняли они в дофевральский период. Причем эти полномочия оказывались на­столько сложными и разнообразными, что не каждое земство в со­стоянии было исполнять их более или менее удовлетворительно.

В газете “Народная жизнь” 5 октября прошла информация о том, что Временное правительство распорядилось передать правительст­венную ветеринарную службу в ведение земств, и при этом сделало акцент на тех функциях, которые с этого момента будут возложены на земства. “Все обязанности, - писала газета, - выполняемые аген­тами правительственной ветеринарной организации по надзору за промышленным скотом, перевозкой сырья, взиманию кредитного сбора с промышленного скота и т.д., возлагаются ... на земских ветеринарных врачей; вся отчетность перед ветеринарным управле­нием, возлагаемая на ветеринарных инспекторов, пунктовых и по­лицейских ветеринарных врачей, представляется земскими учрежде­ниями через ветеринарные отделы” и т.д. и т.п.³⁷

Это было тяжелое бремя, и не все земства соглашались взвали­вать его на свои плечи. В частности, врачебно-санитарный отдел Пензенской губернии обсудил вопрос о передаче в его распоряже­ние правительственных ветеринарных учреждений и решил, что это предложение для земства неприемлемо, поскольку “ветеринарных врачей и фельдшеров в земстве очень мало; мало их и у правитель­ственной ветеринарии, а работа от такого соединения в данное вре­мя усложняется”³⁸.

В целом же процесс объединения правительственной и земской ветеринарии осуществлялся повсеместно, естественно, увеличива­лись и расходы земств на сохранение и развитие животноводства. Если в 1916 г. в Харьковской губернии сметные ассигнования по этой статье составляли 185 331 руб., то в 1917-279 610³⁹.

И в зоотехническо-ветеринарной области, подобно тому как это делалось в агрономии, видное место отводилось пропаганде знаний об эффективном развитии животноводства. Особое внимание при этом уделялось проведению всевозможных выставок. К примеру, Харьковское земство в течение 1917 г. организовало областную выставку племенного скота и свиней, губернскую - по коневодству, три уездных выставки и 36 районных - по самым различным отрас­лям животноводства⁴⁰.

Весьма разнообразной в то время была и практическая деятель­ность земств, направленная на сохранение и развитие животных. Они организовывали случные пункты для лошадей, открывали пле­менные питомники для свиней и даже кур и т.д.

Однако по мере углубления кризиса и нарастания социальной напряженности в обществе работа земств давала заметные сбои. К концу 1917 г. у некоторых из них было такое ощущение, что зем­ства вряд ли сохранят те позиции, которые занимали они в дофев- ральский период. Газета “Народное дело” писала по этому поводу: “В настоящее время, ввиду понижения земствами ассигнований, не­получения правительственных пособий, вздорожания как произ­водителей, так и содержания случных пунктов и т.д., из того, что

имело (Харьковское) земство в 1913 г., вряд ли сохранилась половина”⁴¹.

Между тем земства в течение всей их истории, в том числе и в 1917 г., видное место отводили проблемам, связанным со снабже­нием крестьян необходимыми в хозяйстве материалами. Разумеет­ся, и в 1917 г. среди товаров, которые земства предлагали земле­дельцам, преобладали вещи, характерные для дофевральского периода. Газеты 1917 г. буквально пестрели всевозможными объя­влениями о функционировании земских складов, о том, какие това­ры сельскохозяйственного назначения там имелись, в каком поряд­ке и по каким ценам земцы готовы были их продать. Типич­ной в этом отношении была информация, опубликованная 10 апре­ля в газете “Народное дело”. В ней извещалось, что Харьковское губернское земство закупило и ожидает поступления на склады 125 молотилок, 250 сеялок, 200 плугов и 600 борон. Здесь же гово­рилось о том, какие материалы и в каком количестве земства уже отправили потребителям. Среди них значилось 65 655 пудов сорто­вого железа, 5 тыс. пудов кровельного железа, 13 600 пудов прово­лочных гвоздей, 2 тыс. лопат, 5 тыс. ведер и 10 тыс. пудов камен­ного угля⁴².

Таких сообщений тогда было множество. “Екатеринославская земская газета” информировала о том, что на складах земства име­ется 2 тыс. лопат самых разных размеров и форм. В “Сельском вест­нике” читаем, что Вятское уездное земство готово продать населе­нию 1 тыс. пудов железа самых разных сортов, что покупку можно оформить в кассе мелкого кредита, но при этом нужно иметь удо­стоверение члена волостного продовольственного комитета. Газета “Чернозем” писала, что на складах Пензенского губернского земст­ва имеются топоры русского и шведского производства и железные лопаты и т.д. и т.п.⁴³

Большую роль в снабжении населения сельскохозяйственными товарами играли кассы мелкого кредита. О том, в каких масштабах это делалось, свидетельствует информация, опубликованная в газе­те “Народное дело”: “Правление союза учреждений мелкого креди­та текущей весной снабдило кредитные и ссудосберегательные то­варищества Харьковской губернии сельскохозяйственными орудия­ми и машинами, а также семенным материалом на сумму до 800 000 руб. Благодаря этому нужда в земледельческих и уборочных машинах была в значительной степени ослаблена”⁴⁴.

Кассы мелкого кредита брали на себя также функции по распре­делению среди сельских жителей сельскохозяйственных материа­лов. “Губернская касса мелкого кредита в настоящее время занята распределением среди сельского населения уборочных машин, шпа­гата, железа для сельскохозяйственных нужд”, - информировала жителей Харьковской губернии газета “Народное дело”⁴⁵.

Судя по таким сообщениям, земства проводили достаточно эффективную деятельность по снабжению сельского населения типичными для России материалами - гвоздями, лопатами, топора­ми, кровельным железом и пр. Однако потребности в них, как пра­вило, превышали возможности земств по их доставке, и в большин­стве мест даже эти, в сущности традиционные товары оказывались в дефиците. А потому земства вынуждены были дозировать их поставки в тот или иной уезд. О такой практике земств газеты писа­ли неоднократно. В частности, “Народная жизнь” 7 сентября изве­щала, что на складах Екатеринославского губернского земства име­ется 9600 пудов кровельного железа, но оно будет направлено на места по 1000 пудов на каждый уезд⁴⁶. Земство, заявляла “Екатери- нославская земская газета”, готово продать крестьянам 1000 пудов гвоздей, но при этом разъясняла, что они будут распределены по уездам пропорционально числу сельских жителей⁴⁷.

Однако, несмотря на энергичную работу земств по снабжению деревни самыми различными материалами, чаще всего их не хвата­ло, и на почве дефицита между населением и земствами возникали трения и конфликты. В частности, комиссар Ставропольской губер­нии в разгар летней страды сообщал в МВД о том, что 5 июля в по­селке Святой Крест произошли столкновения между населением и членами уездной земской управы из-за несправедливого, по мнению крестьян, распределения мануфактуры. Для наведения порядка комиссар направил в поселок подразделение солдат⁴⁸.

Взаимоотношения между земствами и населением осложнялись также из-за стремительного роста цен на товары. О галопирующем повышении цен в 1917 г. газеты писали неоднократно. Так “Народ­ная жизнь” 20 сентября извещала о том, что на склады Пензенского губернского земства поступила новая партия товаров, и тут же на­помнила, что цены на них до 1 октября будут повышены на 25%, а после 1 октября еще на 100%⁴⁹.

Несмотря на систематический рост цен, земства предлагали зем­ледельцам не только гвозди, топоры и лопаты, но и достаточно до­рогую сельскохозяйственную технику. В частности, орган Пензен­ского земства газета “Чернозем” сообщала, что на земских складах губернии имеется более 600 жаток стоимостью по 585 руб. каждая, и выражала уверенность в том, что на покупку таких машин деньги у сельчан найдутся, поскольку эти изделия относятся к важнейшим средствам сельскохозяйственного производства⁵⁰.

Более того, в 1917 г. земства стали предлагать крестьянам и бо­лее сложную технику по ценам куда более высоким, и такая техни­ка находила покупателей. Имеются в виду трактора самых различ­ных модификаций. О подобном факте сообщала “Екатеринослав- ская земская газета” 4 июня 1917 г. Тогда на складах этой губернии уже имелись и ждали своего покупателя такие трактора, как Титан

(20 л.с.), цена которого составляла 5500 руб., Могул (16 л.с.) по 4000 руб. и более мощный Могул (25 л.с.), стоивший 9000 руб. Кро­ме того, газета извещала, что земство ожидает поступления еще партии тракторов других модификаций, таких, как Бит-Фор Эмерсо­на (60 л.с.) по 20 тыс. руб. каждый, Буль Миннеаллолис (20 л.с.) по 5 тыс. руб. и Кейс (20 л.с.) стоимостью в 6 тыс. руб.⁵¹ Поскольку эта техника стоила больших денег, ее оплата осуществлялась в рассроч­ку. Покупатель мог вначале оплатить одну треть стоимости тракто­ра, а остальные две трети погасить в течение двух лет. Ясно, что та­кая сельскохозяйственная техника была по тому времени высшего уровня и приобрести ее могли лишь очень крепкие хозяева.

В связи со все более интенсивным насыщением сельского хозяй­ства техникой неизбежно должна была возникнуть проблема, свя­занная с ее ремонтом. Причем масштабы ремонтных работ уже в 1917 г. были достаточно широкими. В одном лишь Екатеринослав- ском уезде, по сведениям газеты “Народная жизнь”, в сентябре ре­монтные мастерские действовали в пяти селах, а к концу года пред­полагалось открыть еще 10 мастерских⁵².

Одновременно земства занимались созданием сети прокатных пунктов с набором различных сельскохозяйственных орудий. Меж­ду тем все это требовало и больших усилий, и значительных матери­альных затрат. В ноябре 1917 г. на Дорогобужском уездном земском собрании по этому поводу говорилось: “В уезде имеется 17 земских прокатно-зерноочистительных пунктов. Стоимость всех машин 10 000 руб. Некоторые из них уже пришли в негодность, часть тре­бует основательного ремонта”⁵³.

Наряду с агрономией, ветеринарным делом и обеспечением зем­ледельцев необходимыми в сельском хозяйстве материалами в 1917 г. земства занимались также решением других традиционных для себя вопросов, прежде всего медицинским обеспечением населе­ния. В этой связи представляет интерес, как считали сами врачи, со­стояние медицины того времени. Наиболее четко говорится об этом в резолюции, принятой Пироговским съездом в начале апреля 1917 г.: “Старая власть довела до полного развала дело обществен­ного здравоохранения и все отрасли врачебно-санитарного управле­ния”⁵⁴. Такие же оценки нередко высказывались на губернских и уездных земских собраниях. 25 апреля Тамбовское уездное земское собрание обсудило вопрос об улучшении медицинского обслужива­ния жителей и признало, что здравоохранение в целом “стоит на не должной высоте”⁵⁵. Чуть позже аналогичную оценку системе здра­воохранения дало Кирсановское уездное земское собрание. Оно было убеждено в том, что медицинская помощь населению оказыва­ется “далеко не в достаточном размере как по количеству больниц, врачебных и фельдшерских пунктов, так и по составу медицинского персонала”⁵⁶.

Главная слабость земской медицины в то время как раз и заклю­чалась в дефиците кадров. Как отмечалось Тамбовским уездным земским собранием, из 24 врачей, занятых в уезде, 14 были призва­ны в армию и 8 участков вообще осталось без врачей. “Такое же опустошение произошло и среди фельдшерского персонала,” - утверждали земцы⁵⁷. Причем подобная ситуация была типичной ед­ва ли не для всех губерний и уездов страны. По сведениям газеты “Народное дело”, в России в 1910 г. насчитывалось чуть более 21 тыс. врачей, из которых 73% проживали в городах и, естественно, обслуживали городское население, и лишь 23% - в уездах. Как счи­тает газета, число врачей к 1917 г. увеличилось незначительно, а в связи с войной “обеспечение врачебной помощью уездов еще больше уменьшилось”⁵⁸. К тому же в период революции земствам хронически не хватало денег, что еще больше затрудняло сельским жителям получение медицинской помощи.

В подавляющем большинстве случаев земцы искали выход из трудной ситуации на путях реорганизации системы здравоохране­ния. Значительные усилия прилагали они и к привлечению медицин­ских работников из правительственных и частных организаций. Эти вопросы постоянно были в повестке дня губернских и уездных зем­ских собраний, управ и врачебно-санитарных отделов. Тот же Пиро­говский съезд высказался за передачу всех медицинских учреждений в ведение городского и земского самоуправления. “Ликвидация вра­чебно-санитарных органов старого режима, - записано в резолюции съезда, - должна быть совершена путем передачи их обязанностей врачебно-санитарным организациям земств и городов”⁵⁹. Такая реорганизация безусловно увеличивала возможности земств по ока­занию медицинской помощи населению. Одновременно земцы при­влекали медиков со стороны, создавая им более привлекательные условия для работы. В частности, Тамбовское земское собрание обсудило вопрос об увеличении числа врачей в земских больни­цах и постановило “пригласить временных врачей с повышенным окладом”⁶⁰.

И тем не менее возможности земств в деле медицинского обслу­живания населения в 1917 г. были ограничены, и не всегда они мог­ли оказать врачебную помощь каждому нуждающемуся в ней жите­лю. Об этом прямо говорилось в статье “Земство и медицинская по­мощь”, опубликованной в газете “Народное дело”: “Вряд ли новое земство при крайне напряженном бюджете скоро может осущест­вить проект общедоступной врачебной помощи”⁶¹.

Между тем земствам приходилось заниматься многими другими проблемами, такими, как общественное призрение, статистика, страхование от пожаров и прочими делами, перешедшими в 1917 год из дофевральского периода. Это были традиционные для земцев за­нятия, и, несмотря на революционные потрясения, земства по-преж­

нему имели возможность продолжать трудиться в отмеченных выше сферах, поскольку в системе местного самоуправления сохра­нились и необходимые организационные подразделения, и соответ­ствующие кадры. К сожалению, составить более или менее полную картину обо всем, что делалось в этих областях, затруднительно, поскольку информация о них дошла до нас довольно скудная; сооб­щалось главным образом о реорганизации тех подразделений, кото­рые занимались общественным призрением, статистикой, страхова­нием и пр. Чаще всего земские собрания и управы решали вопрос об объединении всех этих организаций под эгидой земства. К примеру, как только было переизбрано Харьковское губернское земство, оно тут же поставило вопрос о передаче служб, связанных с обществен­ным призрением, в ведение земств. “До сих пор, - отмечала газета “Народное дело”, - губернское земство вело главным образом при­зрение подкинутых детей, а другие области общественного призре­ния субсидировали различные благотворительные учреждения, ко­торые вели свою работу разрозненно. Таких учреждений в Харьков­ской губернии имеется немало. Некоторые из них содержались раньше за счет различных ведомств (Романовского и других комите­тов). Теперь с упразднением этих комитетов целый ряд учреждений очутился в критическом положении. Делу этому следует придать об­щественный, а не благотворительный характер. Необходима строй­ная система в деле социальной помощи населению”⁶². Планы у но­вых земств были обширные, но история к тому времени пошла по другому руслу, и провести их в жизнь земцам так и не довелось.

Такую же участь разделила земская статистика. Однако главной бедой этой службы в 1917 г. были массовые призывы специалистов в армию. Между тем и в ходе революции перед земской статистикой ставились серьезные задачи, связанные преимущественно с проведе­нием всевозможных переписей. И земствам приходилось осуществ­лять крупные организационные мероприятия, с помощью которых можно было бы решать эти задачи ослабленным составом статисти­ков. Одно из таких мероприятий провело Киевское губернское зем­ство. 15 июня газета “Народная жизнь” сообщала читателям, что по инициативе этого земства был созван областной съезд статистиков Юго-Западного края. В нем приняли участие представители Киев­ской, Волынской, Бессарабской, Полтавской, Екатеринославской и Подольской губерний. В течение двух дней съезд определял опти­мальные методы проведения сельскохозяйственной и поземельной переписи усилиями наличного состава статистиков⁶³.

В трудном положении оказалось также земское страхование. Из-за обеднения населения и революционных потрясений сельские жители в массовом порядке отказывались платить страховые взно­сы и тем самым ставили эту службу в невыносимые условия. Об этом явлении писали тогда едва ли не все газеты. В частности,

“Саратовский листок” 19 сентября 1917 г. сообщал читателям: “В настоящее время земское страхование переживает большой де­нежный кризис вследствие отсутствия поступлений страховых денег от населения”⁶⁴.

Более того, во многих местах крестьяне вообще отказывались от обязательного земского страхования. Эта тенденция наметилась и стала очевидной уже в ходе Февральской революции. Как только на местах узнали о свержении монархии, крестьяне тут же стали от­казываться вносить страховые платежи. К примеру, 14 апреля 1917 г. Гусельский волостной сход Саратовского уезда обратился к губерн­ской управе с просьбой освободить волость от обязательного стра­хования и разрешить им “устроить свое добровольное страхова­ние”⁶⁵. Со временем выступления против обязательного земского страхования становились все более массовыми. Уже осенью 1917 г. “Саратовский листок” сообщал, что это движение захватило круп­нейшие уезды губернии⁶⁶. Такое явление не поддается логическому объяснению, поскольку именно тогда пожары в деревнях стали на­стоящим бедствием. Они, по словам газеты “Народное дело”, прини­мали “огромные размеры, уничтожали целые села, разоряли и пус­кали по миру тысячи семейств”⁶⁷.

В условиях глубокого кризиса и стремительного роста цен на строительные материалы и рабочие руки земства вынуждены были повышать размеры страховых платежей, что, в свою оче­редь, подталкивало население к отказу от обязательного страхова­ния. Это движение нарастало по мере углубления революционного процесса и в конечном счете поставило земское страхование на грань гибели.

Между тем все более сильное влияние на общество, в том числе и на земство, оказывал военный фактор. Уже в конце июня 1917 г. Кирсановское уездное земское собрание отмечало: “Война чувстви­тельно отразилась на начавшей было налаживаться в уезде агроно­мической работе, и в настоящее время работа в этой области стоит на точке замерзания”⁶⁸. Стремясь найти средства на оживление зем­ской агрономии, собрание решило всю имеющуюся в их распоряже­нии сельскохозяйственную технику продать местным кооперативам.

Много сил и средств земцы затрачивали на поставку продовольст­вия в армию. Казалось бы, в 1917 г. продовольственное дело офици­ально было выведено из компетенции земств и передано специаль­ным органам. На местах эта процедура проводилась в марте-апреле. К примеру, Устюжинское уездное земское собрание 27 марта поста­новило: “Продовольственные операции, которые вела до сего вре­мени земская управа, передать союзу кооперативов, распределение же самого продовольствия передать уездному продовольственному комитету”⁶⁹. В ответ на запросы МВД о состоянии продовольствен­ного дела на местах земские управы в то время обычно отвечали,

что это дело изъято из их рук и находится в ведении продовольст­венных комитетов⁷⁰.

Уже тогда было проведено четкое разграничение по вопросу о том, чем должны были заниматься продовольственные учреждения, а что оставалось в ведении земств. Например, в Харьковской губер­нии по соглашению, заключенному между продовольственным ко­митетом и земством, в компетенцию последнего вошло “распределе­ние рабочих рук, железа, сельскохозяйственных орудий” и т.д., а снабжение населения предметами потребления являлось обязанно­стью продовольственного комитета⁷¹.

Однако дело “со снабжением населения продовольствием к тому времени стало настолько острым, что обходить его стороной земст­ва не могли. Уже 3 марта Черниговское губернское земское собра­ние заявило, что “если министром не будут приняты экстренные меры (губерния из 800 плановых вагонов недополучила 600), они сложат свои полномочия”⁷². Многие земства обращались к прави­тельству с просьбами выделить им кредиты, необходимые для за­купки продовольствия. Такое отношение в Министерство продо­вольствия направило Сердобское уездное земское собрание. Оно просило предоставить ему кредит в сумме 500 тыс. руб. “для выдачи населению ссуд на покупку продовольственных продуктов”⁷³.

Особенно чутко земства относились к обращениям о помощи, которые поступали из армейских организаций и учреждений. И это было в порядке вещей, поскольку под ружьем стояли их односельча­не, земляки, и земцы поддерживали их всем, чем могли. Прежде все­го они пытались облегчить продовольственное положение военных, тем более что продовольственный вопрос в целом по стране был то­гда одним из самых трудно решаемых. Как известно, в 1917 г. ока­зался значительный недород зерновых культур. Если в 1916 г. в ев­ропейской части России было собрано чуть больше 3 млрд пудов зерна, то в 1917 г. 2,6 млрд⁷⁴. Вопросы по оказанию помощи армии значились в повестках дня едва ли не всех земских собраний и управ. Уже в первых числах марта Казанское губернское земское собрание обсудило вопрос о поставках продовольствия в армию и приняло развернутое и довольно эмоциональное постановление. Оно обрати­лось к уездным земствам с призывом “сделать все возможное, не­смотря на всякие затруднения, чтобы какое только возможно коли­чество скота и мяса было поставлено (в армию. - Г.Г.) по зимнему пути, до наступления распутицы”⁷⁵.

Многие земства вели систематическую агитацию среди населе­ния с тем, чтобы земледельцы более активно сдавали хлеб государ­ству⁷⁶. Такая агитация находила отклик даже в тех волостях, где кре­стьяне сами испытывали недостаток хлеба и разделяли антиправи­тельственные настроения. В таких местах земледельцы нередко во­обще отказывались сдавать хлеб государству, а фронту, тем не ме­

нее, давали. К примеру, в Саратовской губернии из 65 волостей, оп­рошенных по этому вопросу, 31 готова была дать хлеб государству безотносительно к тому, как он будет потом использован, а 34 дава­ли хлеб исключительно для фронта⁷⁷.

Земства оказывали материальную помощь семьям, члены кото­рых были призваны в армию. Причем объемы такой помощи неред­ко были достаточно большими. В журнале “Земское дело” была опубликована информация о том, что демократизированное Арда- товское земское собрание Нижегородской губернии ассигновало семьям призванных в армию 100 тыс. руб. Эти деньги пошли глав­ным образом на закупку семенного материала⁷⁸.

Однако в центре всех мероприятий, проводимых земствами в по­мощь армии, находились вопросы, связанные с размещением ране­ных и обеспечением их всем необходимым. 18 июля газета “Черно­зем” сообщала о том, что Пензенская губернская управа получила отношение из центра, из которого следовало, что в ближайшее вре­мя в глубь страны будут эвакуированы госпитали, и управам предла­галось “срочно произвести учет всех помещений, подходящих для размещения в них эвакуационных госпиталей с точным указанием числа коек, которое может быть размещено в этих помещениях”⁷⁹. Разумеется, такая работа получала характер чрезвычайной важно­сти и осуществлялась немедленно даже в ущерб другим земским за­нятиям.

Такой же приоритетный характер получали мероприятия по оказанию помощи увечным воинам. Тем более, что все такие дела Временное правительство 29 июня возложило на Министерство го­сударственного призрения, которое в основном действовало через земские учреждения. К тому же в постановлении прямо оговарива­лось, что дело помощи увечным воинам на местах возлагается на земские и городские самоуправления, которые в спешном порядке должны были создать сеть специальных учреждений, так называе­мых комитетов помощи увечным воинам⁸⁰. И такие комитеты стали появляться довольно быстро. К примеру, в Оренбургской губернии к организации комитета помощи увечным воинам приступили уже в середине августа 1917 г.⁸¹ Одновременно подобные комитеты соз­давались и в других губерниях.

Итак, на всех отмеченных выше земских делах заметно сказыва­лось влияние войны. Несмотря на это, земства работали в сфере на­родного образования, на культурно-просветительском поприще, занимались организацией библиотек и в других подобных областях. Поскольку они, как и многие другие общественно-политические ин­ституты того времени, энергично боролись за власть, отмеченные виды занятий в большей степени использовались ими в политиче­ских целях.