Основную работу проделал комитет в составе 12 человек под председательством Дж.
По своему первоначальному замыслу Конвент не имел полномочий на выработку новой конституции — его задача заключалась в совершенствовании старой, причем только по вопросам финансовым и торговым. Легислатуры большинства штатов считали достаточным пересмотреть некоторые положения Статей конфедерации в сторону усиления власти конфедеративных органов без радикального ущемления суверенитета штатов. Однако уже вскоре выяснилось, что будет гораздо более конструктивным другой путь — разработать принципиально иную систему органов общенациональной власти, которая в отличие от Конфедерации могла бы осуществлять управление народом непосредственно, независимо от штатов. Специфическая особенность вновь разработанной Конституции, указывает венгерский исследователь А. Шайо, автор книги «Самоограничение власти», состояла в том, что она была «незаконно разработана органом, созданным для выполнения совершенно другой задачи. Тайком, нарушая предписания Конституции Конфедерации, делегаты приняли решение о создании новой конституции, которую конгресс, выбравший их, никогда формально не принимал, хотя и не препятствовал содержащейся в документе демократической легитимации, т. е. подтверждению законности документа».
Тщательная, кропотливая работа над конституционным проектом продолжалась около четырех месяцев. 17 сентября 1787 г. проект был подписан 40 делегатами Конвента из 12 штатов (часть делегатов либо еще раньше покинула Конвент, либо отказалась подписать Конституцию в знак несогласия с ходом и результатами ее обсуждения).
В принятом Конвентом конституции отсутствовали некоторые важнейшие политико-правовые принципы, содержавшиеся в Декларации независимости, конституциях отдельных штатов, Статьях конфедерации. В ней нет упоминания о суверенитете штатов, о праве народа на восстание, о естественных правах человека, об общественном договоре — в этом отношении она демонстрировала определенный шаг назад по сравнению с идеологией и практикой революционного периода. Это давало основание двум активным политическим деятелям США XVIII века П. Генри и Р. Ли квалифицировать ее как «контрреволюционный документ». Такая характеристика вряд ли может быть признана обоснованной. Гораздо более правыми следует считать тех, кто обратил внимание на высокую степень прагматичности вновь принятого документа: устранив недостатки, упущения и слабостипредшествующей государственно-правовой модели, Конституция 1787 г.