Глава 2 Органы политического сыска и самодержавие

Понятия «Государево слово», «Государеводело», «Наше государеводело», «Верхнее государево дело» говорят об особой важност политических дел, о принадлежности их к исключительной компетенции самодержца Ha этом основании политический сыск строил всю свою pa6o^, и сколько бы ни становились значительны права местных и центральных учреждений при расследовании политических преступлений, окончательное решение по ним выносил все же самодержец.

«Тайное» всегда есть принадлежность высшего, «Верхнего государева дела». C таким толкованием связано и название «Тайный приказ», и название органов политического сыска в XVIII в. Понятие «тайный» отмечает принадлежность слова, действия, документа или учреждения к исключительной компетенции высшей власти. Напротивтого, у подданного не должно быть ничего тайного. Тайное у подданного могло быть только преступным. Тайное подданного есть темное. Люди, собиравшиеся по ночам, уже только поэтому вызывали у власти подозрение и казались опасными. Андрея Хрущова, как и других приятелейАЛ. Волынского, подолгу засиживавшегося у кабинет-министра, в сыске спрашивали: что они «таким необычайным и подозрительнымночнымвременем, убегая от с в e т а, исправляли и делали?» (s, 9).

Исключительность тайного как особо важного государственного дела видна и в том, что в документах политического сыска так часто встречаются заявления изветчиков, что «Государево слою и дело» они могут сообщитъ т а й н о, один на один, только самому государю. Известно, что Петр I лично выслушивал некоторых из изветчиков — тех, кто особенно настаивал на этом. Так, царь сам допрашивал Родиона Семенова — крепостного князя Хилкова, который даже под пыткой отказывался открыть Ромодановскому «Слово и дело» на своего помещика и согласился сделать это только влич- НОЙ беседе C царем (322, II6-I25;212.

21 апреля 1721 г. царь выслушал донос Акима Иванова на помещика Скобелева и через кабинет-секретаря AB. Макарова велел А.И. Ушакову принять Иванова в Тайной канцелярии и там разобраться с ним (ш, 51: m, 173-т). B 1726 г. арестованный поделу Феодосия Яновского обер-секретарь СинодаГерасим Семенов потребовал встречи с императрицей Екатериной I, чтобы «донести самоустно подлежащее яко верный патриот предостерега- тельство» (322. 303).

B 1731 г. СавваДугин написал доношение, в котором утверждал, что «имеет он за собою великие и многие, и важные государевы дела, которые- де наодежит объявить только самой Ея и.в.», но затем на пытках показал, что «то затеял, вымысля собою» (42-i, 94). При расследовании делаАртемия Волынского в 1740 г. главный доносчик на кабинет-министра, его дворецкий Василий Кубанец, заявил, что имеет нечто объявитъ, «но не может иначе, как лично самой императрице». B тот же день ему зачитали именной указ, чтобы изветчик изложил свое «объявление» письменно и запечатал в отдельном конверте для передачи лично государыне (304, щ. Так поступали и цари XVII в. в ответ на рапорты — «отписки» уездных воевод о том, что изветчик молчит и лишь требует, чтобы его везли в Москву, к самому царю. Указ государя воеводе в таком случае гласил: выдать доносчику бумагу и перо, пусть он напишет извет своею рукою, «чтоб того дела никто не ведал», и за своей печатью перешлет его государю в Москву через воеводу (soo, m. ш). Это упоминание о печати кажется весьма забавным, ибо «Слово и дело» часто кричали разбойники или воры, сидевшие годами в тюрьме, у которых если и имелись печати, то только на лбу или на щеках.

B 1743 г. перед императрицей Елизаветой предсталидоносчики на Ивана Лопухина, которых она выслушала и потом распорядилась о начале арестов по этомуделу.

524-525;4Sl, 493).

Этим освященным традицией и принятым сдревности обычаем предстать перед государем, чтобы сообщить повелителю нечто важное, тайное, некоторые авантюристы пытались воспользоваться и позже. B 1762 г. беглый дворовый человек Никиты НовиковаЛасков, пойманныйсвоим помещиком, кричал «Словоидело», как потом выяснилось, «боясь побои». Ho на допросе он заявил, что знает за своим помещиком «точно по первому пункту о злом умысле», HO «0 TOM он в Тайной конторе (дело было в Москве. — E. А.) не объявил, а объявит-де о том самому Его и.в. идлятого б представлен он был пред Его и.в.». Несмотря на уговоры и угрозы «с прещением о точном важности показании», Ласков стоял на своем, вероятно, до тех пор, пока сам Петр III не умер от «геморроидальных колик» до, зш.).

B 1774 r., в разгар восстания Пугачева, некий купецАстафийДолгопо- лов сумел заморочить голову не только Г. Г. Орлову, поднятому ради него посреди ночи, но и самой Екатерине II, с которой Орлов емуустроил встречу. Долгополов наобещал государыне поймать и доставитъ властям «злодея» Пугачева Императрица приняла простолюдина в своих покоях—честь невиданная — и благословила на благородное дело, а Орлов снабдил удальца мешкомденег и сам подписал ему паспорт.

B октябре 1774 г. древней привилегией изветчика предстать с «верхним секретом» перед государыней пытался воспользоваться и сам Пугачев. Охранявший его в пути из Симбирска в Москву П.С. Рунич впоследствии вспоминал, что, когда в дороге Пугачев вдруг серьезно занемог, он подозвал Py- нича и «прерывчивым голосом, со вздохом, сказал мне: “ Если не умру в сию ночь или в дороге, то объявлю вам, чтобы доведено было до Ея и.в. государыни императрицы, что имею ей одной открьггьтакия тайныядела, кои, кроме Ея в., никтодругой ведать не должен, но чтоб был к ней представлен в приличном одеянии донского казака, а не так, кактеперь одет» (629, щ. Однако Екатерина благоразумно уклонилась от встречи с «супругом», пре- 4 - 1286

доставив назначенным ею следователям вытянуть из него все, что было ей нужно.

Любопытную подробность сообщает неизвестный поляк-конфедерат, сосланный в 1769 г. в Сибирь. Когда он с товарищами оказался в ссылке в Тобольске, то решил пожаловаться на злоупотребления местных властей. Кто-то из местных доброхотов посоветовал полякам положить письмо на имя государьши перед ее портретом и подобием трона, находившимся в Тобольской судебной палате, после чего по давней традиции прошение «немедленно препровождалось в Петербург». Поляки так и сделали. И действительно, их жалобаочень быстродошладо Екатерины II, и участь пленных облегчили (5ss, 29i). Следовательно, сакральность государевой тайны сохранялась, даже если челобитчик обращался к изображению монарха, подобно тому как он обращал свои тайные молитвы к Богу, молясь перед иконой.

Bce самодержцы и самодержицы XVIII в. были причастны к политическому сыску, все занимались его делами.

Интерес Петра I ксыскуобъясняется какличными пристрастиями царя, так и острой борьбой за власть, которую он выдержал в молодости. B этой борьбе Петр рано проявил решительность и жестокость. Недоверчивый и подозрительный, он был убежден,чтотолько страх и насилие могутудержи- вать подданных в узде. Первые уроки сыскногодела Петр получил в августе 1689 r., когдадопрашивал своего врага — Федора Шакловитого (623-i, ібк др.). Легенда связывает имя Петра и с разоблачением заговора Цыклера: в 1697 г. царь получил донос об этом заговоре и нагрянул в дом Цыклера, застав ЗаГОВОрЩИКОВ ВО ВреМЯ СОВещаНИЯ (797, 28-31).

Анекдот этот похож на правду. Петр вполне мог так поступить — тому есть пример. 7 декабря 1718 г. царь получил донос о ночных тайных литургиях, которые служил у чудотворной иконы архимандрит Tихвинского монастыря Рувим, а затем самолично нагрянул ночью на монастырское подворье как раз в тот момент, когда Рувим, по просьбе подосланного царем человека, служил молебен. После того царь «образ пресвятой Богородицы на квартире ево (Рувима. — E А.) взял, и оного архимандрита и при нем слу-

жителей указал забрать... и указал Его ц.в. о вышеписанных чудотворениях для чего оные разглашал и певал молебны тайно по ночам, а не явно, исследовать и розыскать в Канцелярии...». 8 декабря, в присутствии царя, допрашивали в застенке стряпчего Петра Шпилькина о тех, кто приезжал по ночам к Рувиму на молебны аз, і-з.- m, m.

Помазанник Божий хорошо знал дорогу в застенок. Исследователи сыскной деятельности Петра абЗ;2п: пі) пишутонепосредственном участии Петра I в Стрелецком розыске 1698 г.

Петр часто бывал на пытках и приглашал своих гостей в застенок по- • смотреть на мучения, которым подвергали приближенных женщин царевен ' Софьи и Марфы. Царь лично допрашивал этих своих сестер обз, бз, si>. C1700 по 1705 г. Петр рассмотрел в Преображенском приказе и вынес резолюции по 50 делам ai2, з9>. Даже в свои походы он брал с собой арестованных и допрашивал ИХ (557a-5, 301; 557a-9, 109; CM. ТЗКЖЄ 210, 303; S36, 31). СуДИТЬ O ТОМ, НЭ- сколько опытным следователем был Петр, трудно. Конечно, он оставался сыном своего века, когда признание под пыткой считалось высшим и бесспорным доказательством виновности человека Петр не отличался какой- то особой кровожадностью. Известны только два случая, когда царь указывал запытать до смерти упорствующих в своих «заблуждениях» старообрядцев (325-1,640; 181,112,118).

B делах сыска, как и во многом другом, Петр часто проявлял свой неуравновешенный характер, им подчас руководил не хладнокровный расчет, а импульсы его необузданной натуры. Поэтому он нередко ошибался в людях, что особенно заметно вделе Мазепы, которомуслеподоверял, и был глух ко всем доносам на него, многие из которые подтверждались фактами: гетман давно встал на путь измены русскому царю. Ho Петр вьщавал доносчиков на Мазепу самому же гетману, который их казнил. Даже накануне перехода Мазепы к шведам Петр сообщал гетману, что ложные доносчики на него — Кочубей и Искра — арестованы (35?,7i-72>. Согласнолегевде, единственным выводом Петра I, попавшего с этой историей впросак, была знаменитая сентенция: «Снявши голову, по волосам не плачут». Екатерина II в разговоре с потомком Искры выразила сочувствие судьбе его несчастного предка, на что потомок Искры дерзновенно ответил государыне, что, мш, монарху надобно лучше думать перед вынесением приговора, ибо голова — не карниз, заново не приставишь (m, 27).

Вообще, личные расправы царя над подданными признавались в народе позорным, нецарским делом. То, что Петр «немилосерднолюдей бьет своими руками», воспринималось каксвидетельство его «неподлинности» да, 647). Занятия Петра в застенке принесли емудурную славу. B 1698 г. велось дело одной помещицы и ее крепостного, говоривших о царе: «Без тово-де он жить не может, чтоб ему некоторый день крови не пить». B подтверждение этой мысли помещицу и ее холопа казнили. Мнение о царе-кровопий- це жило в общесгое и позже. B 1701 г. Петр приказал наказать Евдокию Часовникову, которая сказала о Петре и о Ф.Ю. Ромодановском: «Которого-де дня Великий государь и... Ромодановский крови изопьют, того-дедни, вте часы они веселы, а которогодни они крови не изопьютитогодни им и хлеб не есца» ап, 47,50; см. также 8% 639). B 1699 г. полковник Иван Канищев донес на азовского губернатора князя АЛ. Прозоровского—человека осведомленного и близкого кодвору. Оказывается, губернатор при гостях говорил следующее: государьлюдей «казнитже и своими руками изволит выстегать, как ему, государю, [у]годно». А.В. Кучумов в 1702 г. был сослан на каторгу за слова: «Государь с молодых лет бараны рубил, а ныне руку ту натвердил над стрельцами». «Какой он государь, — говорил при посторонних князь В.Ю. СоЛНЦеВ-ЗаСеКИН В 1701 Г., — ОН — СТрелеЦКИЙ ДОбьГГЧИК» (88, 653). Tor- даже ссыльная Анисья Васильева рассказывала, что когда ее пороли в Преображенском приказе, то «в то время Великий государь был и полы затыкал, будто-де он палач» (664, m>.

Возможно, что слухи о кровожадности царя были порождены жуткой и кощунственной обстановкой в Москве в 1698 r., когда царь и его приближенные участвовали в пытках и кровавых казнях, а потом пировали с безудержным весельем на безобразных попойках. Bce это напоминало времена опричного террора Ивана Грозного. B деле своего сына царевичаАлексея Петр сыграл роль палача. Известно, что он лично участвовал в допросах и пытках собственного сына, а потом стал сыноубийцей. Летом 1718 г. повсеместно говорили о казни царевича и осуждали царя, которому якобы «царевича не жаль, уморил-де ево в тюрьме... и не стыдно ль-де ему о том будет», что «Великий государь царевича... потребил своими руками», или это дело рук Меншикова, действовавшего по указу царя. Арестованный по доносу капитан Выродов якобы говорил: «Какой он царь, что сына своего цареви- чаАлексея Петровичаказнил и кнутом бил?» «Какой он царь! — говорили на рынках, сына своего, блаженной памяти царевича Алексея Петровича, заведши в мызу, пытал из своих рук» де, .

Особенно много сведений об участии Петра в работе сыска сохранили источники из Тайной канцелярии. Для работы в ней Петр 25 ноября 1718 г. даже ВЫДеЛИЛ особый день — понедельник. (181.109-110). B этогдень Петр приезжал в Петропавловскую крепость, слушал и читалтамдоклады, выписки и приговоры по текущим делам, являя собой в одном лице и следователя, и судью. K приезду царя судьи готовили экстракты и писали проекты приговоров, которые государьлибо утверждал традиционной фразой «Учинитъ по сему», либо собственноручно правил и даже заново переписывал. Порой он детально вникал в обстоятельствадела, велдопросы и присутствовал при пытках. Иван Орлов в 1718 г. писалвчелобитной по поводуочной ставки в застенкесМариейГамильтон:«Когдапри Царском величестве б ы л p о з ы с к и она меня в ту пору оговорила..»(Ш. 249). Резолюции царя показывают глубокое знание им тонкостей сыскного процесса и дел, которые его чем-то особо привлекали юм. да, m-ii6>.

He всегда розыски при царе фиксировались на бумаге, как было вделе Монса в 1724 г. Петр вообще бьш свободен в выборе решений по каждому делу. Bce было в его воле: дать указ арестовать, допросить, пытать, выпустить из тюрьмы. Он отменял уже утвержденный им же приговор, направлял дело надоследование или приговаривал преступника к казни. При этом он исходил не из норм тогдашнего права, а из собственных соображений, оставшихся потомкам неизвестными.

Впрочем, ссылки на законы и процессуальные нормы тогда не были обязательны — традиция и право позволяли самодержцу выноситьлюбой приговор по своему усмотрению. B 1720 г. Петр указал о подавшем ему челобитную старообрядческом дьяконе Александре и его сообщнике, старце Ионе: «Дьякона пытать к кому он сюда приехал и приставал, и кого здесь знает своего мнения потаенных; а по важных пытках, послатьсдобрым офицером и солдаты от гвардии в Нижний, и там казнитъ за его воровство...Дру- гого, Иону, пытать до обращения или до смерти, ежели чего к розыску не ЯВИТСЯ» (325-1. 640; 181, 118).

Мы видим, как понимал царь весь сыскной процесс: еще до следствия вина Александра для Петра очевидна, требовалось лишь узнать о его сообщниках в столице, а потом отвезти преступника в Нижний и казнито. Co- общника же дьякона нужно было пытать до смерти, если тот не откажется отсвоей «ереси» и не вернется влоно православной церкви. При этом Петр исходил из общих представлений о праве государя как верховного вершителя судеб подданных гсм. зоі. ws>. Любопытно дело бывшего фискала Санина. Вначале Петр вынесрезолюциюоего казни, потом распорядился, чтобы казнь Санина «умедлитьдля того, что Его величество изволил иметь тогда намерение сам его Санина видеть». Затем царь встретился с Саниным, выслушал его... и повелел ужесточить казнь: вместо отсечения головы он предписал колесовать преступника. Нужно согласиться с В.И. Веретенниковым, который писал, что в подобньк случаях «личная воля монарха является высшей и вданном случае единственной нормой» .

B октябре 1698 r., с началом Стрелецкого розыска, было образованоде- сять (!) следственньк комиссий, во главе которых стояли бояре, атакже комнатный стольник князь Ф.Ю. Ромодановский. Последний бьш тогда судьей Преображенского приказа. Из материалов Стрелецкого сыска вытекает, что комиссии являлись, в сущности, филиалами главной розыскной комиссии Ромодановского (163, 28-82).

B Петровскую эпоху мы видим сочетание всех видов порученчества и возникавших на его основе временных учреждений — комиссий (приказов, канцелярий). Обычно за разнообразием организационных форм стояло конкретное поручение государя, причем в особо важных случаях самодержец поручал расследование всему, как тогда говорили, «синклиту», «начальствующим», «министрам», высшим должностным лицам (боярам, потом — сенаторам, членам Синода, судьям приказов, президентам коллегий и др.) (32s-2,143; 212,39). Допросы царевича Алексея вели сенаторы в помещении Тайной канцелярии (см. m, 83>. B 1722 г. по поводудопроса Стефана Яворского, на которогодал показания Варлам Левин, Петр указал: «Когда важность касаться будет, тогда Сенату придти в Синод и там допрашивать, и следовать, чему подлежит». Сенаторы допрашивали и Левина и Яворского, при- чемдопросы последнего продолжались шестьдней! (325-i, 32). Работа подобного рода следственных комиссий, составленных из «принципалов», обычно опиралась на постоянные органы — учреждения политического сыска, использовали их бюрократический аппарат. Самым главным из таких учреж- денийдолгоевремябыл Преображенский приказ.

История появления этого учреждения достаточно хорошо изучена Н.Б. Голиковой (2i2,211). Созданный как обычный дворцовый приказ, он претерпел эволюцию и с начала XVIII в. стал головным учреждением, которое ведало политическим сыском. Несколько важных моментов развития государственного аппарата и политической обстановки того времени этому способствовали. Во-первых, приказ вознпк в Преображенском—дворцовом селе, которое с 1682 г. было фактической резиденцией Петра. Приказ вырос из съезжей избы и, благодаря особому вниманию Петра, превратился (примерно с 1695 г.) в одно из важнейших центральных учреждений России. B ведении приказа находились различные отрасли управления, а также «суд и расправа» гвардейских полков. B приказе вели прием даточных, вольных и рекрутов новой регулярной армчи, готовилисьАзовские походы 1695— 1696 гг. Вместоликвидированного Стрелецкого приказа в конце XVU в. он стал ведать московской полицией. K этомудобавим управление несколькими дворцовыми волостями, а из новых поручений — монополия табачной торговли.

Во-вторых, начиная с осени 1698 г. Преображенский приказстал центром грандиозного Стрелецкого сыска. Этотрозыск затянулся на несколько лет, и постепенно сыскные функции приказа стали для него важнейшими. Образовался штат опытных в делах сыска приказных, заплечньи мастеров, атакже обустроенные пыточные палаты и тюрьма У Ромодановского — бессменного судьи приказа—сосредотачивались сыскные дела по многим преступлениям. Ранее они отдавались без всякой системы в различные приказы. Наконец, Петр именным указом 25 сентября 1702 г. закрепил за Преображенским приказом исключительное право ведения следствия и суда по «Слову и делу». Отныне все власти обязывались «такихлюдей, которые уч- нут за собой сказывать Государево слово и дело, присылать к Москве, не роспрашивая... в Преображенский приказ» 087-4, im>. Такое сосредоточение сыска оказалось очень удобным Петру, который не доверял старой администрации и с началом реформ и Северной войны хотел держать политический сыск под контролем своего доверенного человека. Им-то и стал князь Ф e - дор Юрьевич Ромодановский.

Bo многом благодаря Ромодановскому, Преображенский приказ и занял сталь важное место в управлении. Сам Ромодановский был всего лишь комнатным стольником. Ho он находился «в милости» у молодого царя, и ему, как и еще нескольким боярам, Петр, уезжая за границу в 1697 r., поручил управление страной. Трудно понять истоки необыкновенногодоверия Петра I к Ромодановскому. По-видимому, многое переплелось в их судьбах. B самые опасные для царя годы Ромодановский доказал свою безусловную преданность молодому Петру. И за это Петр постоянно отличал Федора Юрьевича, как писал князь Б.И. Куракин, «для самой конфиденции к своей персоне». Ha современников Ромодановский производил пугающее впечатление, имел

НраВ ПЬЯНИЦЫ И КрОВОПИЙЦЫЛШ, 83-84).

Всю свою жизнь рядом с Петром 1 судья Преображенского приказа играл шутовскую роль «царя Прешбурского», «князь-кесаря Всепьянейшего собора». Царьдемонстративно отбивал ему поклоны, писал ему «челобитные», именовал «государем» и подобострастно благодарил за награды. Ромодановский был предводителем всех маскарадов и попоек с участием Петра Он входилвтотузкий круг особо доверенньк людей, сподвижников-собу- тъшьников, среди которых царь отдькал. Ромодановский обладал чувством

Князь Федор Юрьевич Ромодановский

юмора, но юмор начальника сыска был весьма своеобразен. Как-то, узнав, что старецАвраамий подал царю осуждающие его правление «Тетради», судья Преображенского приказа мрачно пошутил: «Люди-де отсед[а] бегают, а старец-де сам, добровольно, лезет в струб», т.е. на костер (j76, m, т.

Шутовство не мешало Ромодановскому занимать высокие места в управлении. Думаю, что в его карьере особую роль сыграл Стрелецкий розыск 1698 r., когда он хорошо организовал следствие и получил важные сведения о замыслах стрельцов, об их связях с царевной Софьей. Достиг этого Ромодановский благодаря открывшемуся у него пыточномуталанту. Он был человек более жестокий и беспощадный, чем сам Петр. Порой царь даже выражал (возможно, показное) возмущение кровопийством «государя». B Стрелецком розыске Ромодановский превзошел себя. Особая жестокостьего имелаобъяснение: в какой-томоментстрелецкого мятежалетом 1698 г. Ромодановский дрогнул. Его не было видно на поле боя после разгрома мятежников под Воскресенским монастырем. Первый розыск, причем неумелый, провел боярин A.C. Шеин, а не Ромодановский, что вызвало недоумение

Петра I. Он писал в Москву, что узнал о подавлении бунта, «зело радуемся, только зело мне печально и досадно на тебя, для чего сего дела в розыске не вступил. Бог тебя судит! He так было говорено на загородном дворе в сенях» (557-i, 25i-252>. Из этого вытекает, что при отъезде царя за границу политический сыск был поручен Ромодановскому и задание царя он не выполнил. Думаю, что Ромодановский попросту испугался и выжидал. По этому поводу Петр писал ему: «Я не знаю, откуды на вас такой страх бабей». Зато потом, когда мятеж был подавлен, а Петр вернулся в Россию, Ромодановский лез из кожи, чтобы загладитъ свою трусость и странную растерянность. Тем не менее царь долго помнил об этом. B июле 1698 г. он пишет Ромодановскому оделе стрельца Ошихлина, который был запьггалдо смерти. Царь заподозрил, что Ромодановский не случайно избавился отсвидетеля: «И в том суди тебя Бог, что ты, не боясь его, хочешь воровство это замять». Ромодановский отвечал, что обвинения в «норовлении воровству» неосновательны и что он всегда оставался верным рабом и прочее (557-i, 730). Возможно, что он бьш честен перед царем и, «испив крови», погорячился, однако мысль, что его подозревают в неверности, добавляла Ромодановскому служебного рвения, что государю, собственно, и было нужно.

И хотя в середине 1710-х гг. приказ перестал быть единственным органом сыска (часгь сыскных дел перешла к «маэорским канцеляриям» и к Тайной канцелярии), Ф.Ю. Ромодановскийдосамой своей смерти в 1717 г. оставался главным палачом державы. Накануне смерти с ним в конфликт вступила новообразованная Юстиц-коллегия из-затого, что Ромодановский по старой памяти тянул на себя многие судебные дела /сы. 1s2,380). Место отца занял его сын — князь Иван, который подал царю челобитную, в которой «со всегорестными слезами о конечном сиротстве» просил его не оставить милостями, а главное — батюшкиным служебным «наследством» (322, 78). Ho Ромодановскому-младшему не повезло: во время его судейства шли непрерывные реорганизации, у кормила власти постоянно менялисьлюди, и в 1728 r., под предлогом болезни, он ушел в отставку. B 1729 г. сам Преображенский приказ был распущен, хотя его помещение использовалось с теми же целями ЛЄТ восемьдесят (373,272).

Bo второй половине 1710-х гг. важное место в системе политического сыска заняли так называемые «м а э о p с к и e » розыскные канце- Ji я p и и, которые так именовались из-за того, что во главе них стояли майоры гвардии. Они ведали каким-либо конкретным розыскным детом поличному поручению царя. Петр часто прибегал к услугам гвардейцев для самых разных поручений (S9i). Канцелярии майоров (а их насчитывалось двенад-

цать) по своей сути были временными следственными комиссиями, похожими на сыскные приказы XVII в. Подчас они, начав с одного дела, быстро разрастались в целое учреждение со штатом приказных и обширным делопроизводством Дюдробнее см. m, 102. w-w).

Майорские канцелярии занимались преимущественно делами по «третьему пункту» («кража государственного интереса», «похищения казны»), а также другими должностными преступлениями. Ho царь часто передавал майорам и политическиедела. Майорским канцеляриям предоставлялись значительные права проводить весь цикл расследования (допросы, очные ставки, ПЫТКИ) и ГОТОВИТЬ проекты приговоров (181, 41). Царь был в курсе дел канцелярий и направлял весь ход расследования в них. K1724 г. Петр, завершая государственную реформу, решил ликвидировать ставшие уже ненужными «маэорские канцелярии». Указ об этом был издан 22 января 1724 г. (i8i, 6g). Чуть раньше Петр решил прикрыть и Канцелярию тайных розыск- ныхдел.

Канцелярия тайных розыскных дел,болееизвестнаякак Тайная канцелярия, возникла в начале расследования дела царевича Алек- сея,хотяуказобееобразованииненайден.4февраля 1718г. Петрпродик- товал ПАТолстому«пункты»дляпервогодопросасьша-преступника Позже именно к Толстому и стала сходиться вся информация по начатому розыску. Вокруг него, типичного петровского порученца, сложился штат приказныхновой, но весьмапохожей намайорские розыскной канцелярии, хотя до самого переезда в Петербург весной 1718 г. ведомство Толстого канцелярией не называлось (w, 28-87). Иначе говоря, розыск поделу царевича Алексея поначалу былличным поручением Толстому, точнотакже, как раньше по заданию Петра АД. Меншиков вел Кикинское дело, которое было частью следствия по делу Алексея (iS2, ni и др.;.

Выбор ПетраАндреевичаТалсгого на роль руководителя розыска поделу царевича можно объяснить тем, что он до этого блестяще провел операцию по возвращению из-за границы блудного царского сына. Возможно, Толстой, желая выслужиться, сам напросился на это поручение царя (i86,24). B Италии, где Толстой настиг царевича, он сумел уговорить Алексея вернуться домой, причем сделал это не без обмана He случайно привлеченный поделу царевича Иван Нарышкин Толстого «называл Иудою, он-де царевича обманул и вьдаанил» (8-і, 21). После успешной миссии в Италии царь поручил Толстому уже расследование дела о побеге царевича До этой истории Толстой не входил в круг ближайших сподвижников Петра B молодости он принадлежал к враждебной Петру группировке Милославских, но потом сумел зас-

Петр Андреевич Толстой

лужить доверие царя и добиться для себя ответственных поручений, что было нелегко: Петр был недоверчив, и никто из родственников и сторонников Милославских — заклятых врагов молодого царя при нем карьеры не сделал. Один только Толстой сумел преодолеть инерцию недоверия царя. Человек уже не молодой (родился в 1653 или 1654 r.), в начале 1697 г. Толстой отправился учиться на моряка, чем особенно угодил государю-шкиперу. B 1701 г. он стал посланником в Стамбуле и проявил там незаурядный талант дипломата. Вернувшись в 1714 г. в Россию, Толстой стал служить в Посольской канцелярии, и неизвестно, как сложилась бы его судьба, если бы не бегство царевича Алексея и последовавшие за этим события. По роду своих занятий и склонностям П.А. Толстой был более всегодишюматом, хитрый, изворотливый и умный, но, как многиедругие сподвижники Петра I, он мог заниматься и самыми разными делами: управлять коммерцией, вести сыс- кныедела.

ЛичностьТолстого не вызывала восторгов у его современников. O нем и его брате Иване, губернатореАзовской губернии, AA Матвеев отозвался

весьма сурово, отмечая их мрачную злобность, «великое пронырство» и склонность к интриганству. Петр 1, по-видимому, не особенно доверялся Толстому, ноумел ценитьегодарловкогодигиюмата, ум и рвение. Толстой же постоянно показывал свою преданность Петру, был готов выполнитьлю- бое его задание, не задумываясь над моральной стороной дела. Толстой не только помогал Петру вести допросы царевича, но занимался «ответвлением» главного розыска — вел допросы близких к царевичу людей. По окончании делаТолсгой сш графом, тайньш советником, президентом Коммерц-колле- гии, сенатором, владельцем обширных вотчин.

Тайная канцелярия как учреждение появилась на свет в Петропавловской крепости и былатипичной временной розыскной комиссией. Толстой быстро составил штат учреждения из шести—девяти подьячих разных приказов и канцелярий. Им обещали, что работа их в канцелярии будет временной, до «скончания дела» Алексея (W, 88,209}. По устройству канцелярия была похожа на приказное учреждение с повытьями — отделениями во главе со старыми подьячими (8-і, 64). Вместе с Толстым в качестве его помощников, которых позже стали называть «асессорами», заседали старшие гвардейские офицерыА.И. Ушаков, Г.Г. Скорняков-ПисаревиИ.И. Бутурлин. Никаких регламентов, инструкцийоработе Канцелярии не существовало. B принципе закрытие Тайной канцелярии было предрешено смертью царевичаАлек- сея 26 июня 1718 г. Через несколькодней после этогоТолстой постановил отправить обратно в Москву на прежнюю работу дьяка Tимофея Палехина, который был «взят к тайным розыскным делам... когорыедела ныне произошли K окончанию» (181, 88-89).

Однако, как часто бывало с подобными временными учреждениями при Петре I, Тайная канцелярия не смогла быстро завершить свою работу, сдать дела и после этого распустить служащих. Она находилась под боком, и Петр, получив важный донос, указывал написать Толстому об «исследовании» этого очередногодела. 8 августа 1718 г. с борта корабля, находившего при мысе Гангут, царь писал Толстому: «Мой господин! Понеже явились в краже ма- газейнов ниже именованные, того ради, сыскав их, возьми за караул» (9-і, 40). Ниже указывался список предполагаемых воров. Так, вероятно по чье- му-тодоносу, началось Ревельскоеадмиралтейскоедело, которое закончилось суровыми приговорами только через несколько лет. Подобным же образом возникали и другиедела.

C образованием Тайной канцелярии наметалось географическое распределение дел между ею и Преображенским: колодников по Петербургу и окрестностям велели присылать в Тайную, а из Москвы и центральных губерний России — в Преображенский приказ, который стал называться канцелярией osi. /79, i83). B 1718 г. в МосквеА.И. Ушаковсоздал, позаданию Петра, филиал Тайной канцелярии — ее Контору, которая разместилась на Потешном дворе в Преображенском (ш, іп-іщ. Деление сыска надва ведомства оказалось временным. Осуществляя реформу управления, Петр предполагал передать политический сыскСенату. 15 января 1724 г. царьука- зал: «Следующиеся в Тайной розыскной канцелярии дела важные решить, а вновь, подобно прежде бывшим (колодниковидел), присылаемых ни откуда не примать, понеже оставшиеся за решением дела отослать в Правительствующий Сенат И C ПОДЬЯЧИМИ...» (I0, 125; 181,221, 222; 117; 193, 140). ЦарЬXO- тел усилить в Москве значение филиала Сената — Московской Сенатской конторы. Она воспроизводила структуру «большого» Сената в Петербурге. Преображенская канцелярия должна была, по примеру Тайной канцелярии в Петербурге, перешедшей в Сенат, стать Конторой розыскных дел Московской конторы Сената. Однако реорганизацию сыска по плану царя из-за его смерти в 1725 г. так и не провели. Думаю, что в неисполнении указа царя виновата сами сенаторы, которые тянули с приемом бумаг от Тайной канцелярии и явно не желали взваливать на свои плечи новое и очень сложное поручение. Петр же, занятый другими делами, их не понукал, да к тому же и сам был непоследователен — приказывал вести в канцелярии новые дела

(181. 226; 322,140-142).

После того как в январе 1725 г. умер Петр Великий и на престоле оказалась императрица Екатерина I, Тайная канцелярия еще продолжаларабо- тать. Весьма крупным в 1725 г. стало дело монаха Самуила Выморокова. Его дело Екатерине I вкратце пересказалАИ. Ушаков 30 июля 1725 r., и после этого государыня одобрила проект приговора (М, iso-isi). Темжелетом Екатерина слушаладоклады по делу Феодосия Яновского, в декабре 1726 г. по своему ведомству знакомил ее с делами Иван Ромодановский. Он же составил проект приговора поделу Родышевского (252,50). И все же 28 мая 1726 г. в истории Тайной канцелярии была поставлена точка. B тотдень появился указ Екатерины I на имя Толстого, где сказано, что Тайная канцелярия «учинена была на время для случившихся тогда чрезвычайных тайных розыск- ныхдел и, хотя тому подобныедела и ныне случаются, однако не так важные и больше бывают такие дела у... князя Ромодановского». Поэтому канцелярию было предписано ликвидировать (зо, iso-, i8i. вз>.

B феврале 1726 г. «при боку» Екатерины I возник Верховный тайный совет, составленный из «первейших» вельможтого времени. Сразуже он стал «стягивать» к себе власть, в том числе и в делах политического сыска. Верховники выполняли роль одновременно следователей и судей: на своих

заседаниях они выслушивали записи допросов, экстракты поделам сыска выносили приговоры, принимали доклады И.Ф. Ромодановского иАИ. Ушакова (592-7, 4892:633-55, 96-97; 633-56, 40, 74; 633-63, 464, 603; 181, 256). ГІОСЛЄ СМерТИ ЕкаТС- рины I (7 мая 1727 г.) и c восшествием на престол 12-летнего Петра II некоторое время сыскными делами ведал фактический регентАД. Меншиков. Он распоряжался, как расследовать начатое в апреле 1727 г. дело ПА Толстого и его сообщников, а также княгини А. П. Волконской, которую светлейший заподозрил в интригах против себя t8oo, язб). После падения Меншикова политическим сыском стал вновь ведать Верховный тайный совет oss, m-118). Верховники даже присутствовали при пьггках. Из Советаруководи- ли следственным делом Меншикова, там же составлялись инструкции и указы офицерам гвардии, которыедопрашивали светлейшего, заслушивали рапорты и экстракты O ходе следствия ПО его делу (493, 97; 419, 94-101; 181, 248), K верховникам приходили доклады от порученцев и местных властей, причем они стремились сосредоточитъ у себя важные политические дела и указывали Сенату, чтобы он самостоятельно такие не решал (i8i, 244-245). Ha примере сыскной деятельности Верховного тайного совета видно, что центр высшей власти можно определить по тому, в чьем ведении состоит тайная полиция, политический сыск.

За исключением одного случая, когда в ноябре 1727 r. нужно было датъ распоряжение о расследовании дела Меншикова, малолетний царь Петр II делами сыска не занимался (бзз-б9,271-272,738). Судя по делу Волконской, основная тяжестъ работы лежала наАИ. Осгермане и князе АГ. Долгоруком, опце фаворитацаря ИванаДолгорукого. Текущие, «маловажные»делапослелик- видации Преображенского приказа в 1729 г. сосредоточили в Сенате. Однако вскоре и сам Верховный тайный советпрекратил свое существование.

B царствование императрицы Анны Ивановны (1730— 1740 гг.) для сыс- кныхдел использовались все известные ранее организационные формы: и постоянные учреждения, и временные комиссии, и сыскные поручения отдельным чиновникам. C ликвидацией Верховного тайного совета сыск перешел к Сенату (i99,53i; 587-8,5528). Однако 24 марта 1731 г. появился именной указобобразованииновой Тайной к а н ц еляр и и. Ee возникновение весьманапоминаетсоздание «маэорских канцелярий» и первой Тайной канцелярии Толстого. B указе проявляется заботаозагруженныхделами сенаторах, и чтобы им не было «помешательства., в прочих государственньк делах», все «важныедела» по политическому сыску передаются генералуАИ. Ушакову (587-8,5727). Трудно сказать, таклиужбьш загруженделами Сенат, но думаю, что вступившая на престол Анна Ивановна не доверя ла сенато-

рам, среди которых было немало ее врагов, и хотеладержать политический сыск под своим контролем. Поэтому она и поручила, как ранее Петр I Ромодановскому, сыскныеделасвоемудоверенномучеловекуУшакову. Новая Канцелярия тайных розыскных дел вселилась в старые хоромы в Преображенском, унаследовав от Преображенского приказа и статус центрального учреждения, а также бюджет — 3360 руб., т.е. ту самую сумму денег, которая положена была по штату на бывший Преображенский приказ. Именно на такие ничтожные деньги из бюджета в 6—8 млн рублей содержался в 1731 г. политический сыск (5S7-g, S73S). Вэтомбылапреемственностьорганов политического сыска, как и в том, что «Тайная» — так в просторечии стали называть Тайную канцелярию — пользовалась архивом закрытого Преображенского приказа^-/, 68).

B начале 1732 г. двор вернулся в Петербург, и вместе с ним Ушаков со своей канцелярией, которая в связи с объявленным «походом» государыни вПетербургполучиланазваниеПоходная канцелярия тайных p о з ы с к н ы X д e л. Под Канцелярию очистили помещения в Петропавловской крепости. Летом 1732 r., когда стало ясно, что столицей вновь стал Петербург, появился указ: «Тайную канцелярию взять из Москвы в С.Петербург и отоной Канцелярии оставить Конторуибытьвдирекции... гене- рал-апъютанта Семена Андреевича Салтыкова». C сентября решено Канцелярию «именовать... просто Канцелярией Тайных розыскныхдел» (iso, б~Т). Создание Тайной канцелярии стало настоящим триумфом A н д p e я И в а - н о в и ч а У ш а к о в а, резким поворотом его карьеры. K1731 г. он сумел преодолеть обидный провал в своей карьере, когда в мае 1727 г. его втянули вдело Толстого, да еще обвинили в недонесении, т.е. по статье, которую — ирония судьбы! — Ушаков за свою жизнь в сыске предъявил множеству людей (633-63,602-603). До этой неудачи карьераУшакова шла вполне успешно. Он родился в 1670 r. в бедной, незнатнойдворянской семье. Согласнолегенде, до тридцати лет он жил в деревне с тремя своими братьями, деля доходы с единственного крестьянского двора, которым они сообща владели. Ушаков ходил в лаптях с девками по грибы и, «отличаясь большою телесною силою, перенашивал деревенских красавиц через грязь и лужи, за что и слыл детиною». B 1700 г. он оказался в Новгороде на смотру недорослей и был записан в преображенцы. По другам данным, это явление Ильи Муромца политического сыска произошло в 1704 г., когда ему было уже 34 года

Как бы то ни было, Ушаков довольно быстро, благодаря своим способностям и усердию, сумел выслужиться. Поворотным моментом в его карьере стало расследование дел участников восстания Булавина в 1707—1708 гг. (i72,305). C тех пор Петр I начал заметно выделять среди прочих скромного и

немолодого офицера K середине 1710-х гг. Ушаков уже входил в элиту гвардии, в своеобразную «гвардию гвардии». Он стал одним издесяткатех гвардейских майоров, особо надежных и многократно проверенных на разных «скользких» делах порученцев, которьш царь часто давал самые ответственные задания, в том числе и по сыскным делам. Среди этих гвардейских майоров, людей честных, инициативных, бесконечно преданных своему Полковнику, Ушаков выделялся тем, что в свое время помогло Ромодановскому сделать карьеру: как и страшный князь, Ушаков любил и умел вести сыск- ныедела.

B мае 1714 г. Ушаков, по указу Петра, создал свою «маэорскую канцелярию» и занялся запущенными рекрутскими делами и доносами фискалов. Втомже 1714г. ПетрпоручаетУшакову«проведатьтайно»окражахвпод- рядах, о воровстве в Военной канцелярии и в Ратуше, а также об утайке дворов от переписи (i8i, isi). Для такогодела недостаточно рвения и честности, нужны бьии какие-то особые способности в сыскном деле. Ими, вероятно, Ушаков и обладал. По-видимому, по этой причине именно Ушакова царь поставил первым заместителем к П.А. Толстому в образованную в марте 1718 г. Тайную канцелярию. B отличие отдругихасессоров — Г.Г. Скорнякова-Писарева и И.И. Бутурлина—Ушаков показал себя настоящим профессионалом сыска. Он много и с усердием работал в застенке и даже ночевал на работе (w, щ. Интересная черточка характера Ушакова видна из дела Степаниды Соловьевой, которая в июне 1735 г. была в гостях у Ушакова и за обедом жаловалась на своего зятя Василия Степанова. Баронесса сказала, что зятъ «ее разорил и ограбил и при том объявила словесно, что в доме того зятя ее имеетиа важное письмо». Хозяин сразу насторожился и спросил: «По двум ли первым пунктам?» И хотя Соловьева уклонилась от ответа, в Тайной канцелярии вскоре завели на Соловьеву и ее зятя дело (55,3). Как видим, начальникТайной канцелярии ивдружеском кругузаобеденным столом оставался шефом политического сыска.

B награду за расследование дела царевича Алексея Ушаков в 1719 г. получил чин бригадира и 200 дворов (взз-п, зѵ-зі8). C успехом он заменял и самого Толстого, который, завершивдело царевича, тяготился обязанностями начальникаТайной канцелярии. Многие сыскныедела он перепоручал Ушакову, который делал все тщательно и толково. K середине 1720-х гг. Ушаков сумел укрепить свои служебные позиции и даже потеснил князя И.Ф. Ромодановского, который был не так опытен и инициативен, а главное — влиятелен при дворе, как его покойный отец. Ушаков стал докладчиком у Екатерины I поделам сыска. Гроза, которая в начале мая 1727 г. разразилась над головой Толстого, A.M. Девьера и других, лишь отчасти

Граф А.И. Ушаков

затронула Ушакова—он не угодил на Соловки или в Сибирь. Еголишь, как армейского генерал-лейтенанта, послали в Ревель (ш, 256). Bo время бурных событий начала 1730 r., когдадворянство сочиняло проекты об ограничении монархии, Ушаков бьш в тени, но при этом он подписывал только те проекты переустройства, которые клонились к восстановлению самодержавия в прежнем виде (405, Прш., 6i). Возможно, в тот моментУшаков угадал, за кем нужно идти. Позже, когдаАнне Ивановне удалось восстановить самодержавную власть, лояльность Ушакова отметши: в 1731 г. императрица поручила ему ведать политическим сыском.

Ушаков, несомненно, вызывал у окружающих страх. Он не бьш ни страшен внешне, ни кровожаден, ни угрюм. Современники пишут о нем как человеке светском, вежливом, обходительном. Люди боялись не Ушакова, а системы, которую он представлял, ощущали безжалостную мощь той машины, которая стояла за его спиной. «Он, Шетардий,— рапортовали члены комиссии по выдворению из России французского посланника в 1744 r., — сколь скоро генерала Ушакова увидел, то он в лице п e p e м e н и л с я. При чтении экстракта столь конфузен был, что ни слова во оправдание свое сказать или что-либо прекословить [не] мог» a2s-2.7-¾. Следя за карьерой Ушакова, нельзя не удивляться его поразительной «политической непотопляемости». B этом с ним мог сравниться только князь А.М. Черкасский, который, как и Ушаков, несмотря на непрерывные перевороты и смены властителей, сумел не только прожить всю жизнь в почете и богатстве, но и умереть в собственной постели. При этом, вероятно, ни тот, ни другой не имели душевного покоя — так резко менялась в те времена ситуация в стране, а главное — при дворе. Ha пресловутых кругых поворотах истории в послепетровское время легко теряли не только чины, должности, свободу, но и голову. ВместесАртемием Волынским Ушаков судил князейДолгоруких, а вскоре, по воле Бирона, он пьпал уже Волынского. Потом Ушаков жедопрашивал самого Бирона, свергнутого Минихом, еще через несколько месяцев «непотопляемый» Ушаков уличал волжи надопросах уже Миниха и других своих бывших товарищей, признанных новой императрицей Елизаветой врагами отечества. Вмесгеслюбимцем императрицы Лестоком в 1743 г. Ушаков пьпал ИванаЛопухина, и если бы Ушаковдожилдо 1748 г. (он умер в 1747 r.), то, несомненно, он бы вел «роспрос» и самогоЛесгока, попав- шеговопалу.

Ушаков сумел стать человеком незаменимым, неприступным хранителем высших государственныхтайн, стоящим как бы над людскими страстями и борьбой партий. Одновременно он был ловок и, как тогда говорили, «пронырлив», мог найти общий язык с разными людьми. Вежливый и обходительный, он обращался за советом к людям, в данный момент к тому, кто был «в силе», хотя, вероятно, сам лучше знал свое сыскное дело. Так, с А. И. Остерманом он составлял доклады для императрицы Анны по наиболее важным делам; тезки прекрасно дополняли друг друга, хотя доклады и одного Ушакова отличались особой деловитостью, краткостью и тактом. Тут нельзя не отметить, что между самодержцами (самодержицами) и руководителями политического сыска всегда возникаладовольно тесная и очень своеобразная деловая и идейная связь. Из допросов и пыточных речей они узнавали страшные, неведомые как простым смертным, так и высокопоставленным особам тайны. Перед ними разворачивалось все «грязное белье» подданных и все их грязные закулисныедела. Благодарядоносам, пыточным речам государь и его главный инквизитор ведали, о чем думают и говорят в своем узком кругулюди, как они обделываютсвоиделишки. Там, где иные наблюдатели видели кусочек подчас неприглядной карганы вжизни отдельного человека или общества в целом, им открывалось грандиозное зрелище человечества, погрязшего в грехах. И все это — благодаря особому «секретному зрению» тайной полиции. Только между государем и главным инквизитором не было тайн и «непристойные слова» не облекались, как в манифестах, в эвфемизмы. И эта определенная всей системой самодержавной власти связь накладывала особый отпечаток на отношения этих двух людей. Она делала обоих похожими на сообщников, соучастников не всегда чистого дела политики — ведь и сама политика не существует без тайн, полученных сыском с помощью пыток, изветов и донесений агентов. Иначе невозможно объяснить, как смог Ушаков, этот верный сыскной пес императрицы Анны, сохранить при ее антиподе — императрице Елизавете — такое влияние и пользоваться так же, как при Анне, правом личного доклада у государыни, совсем не расположенной заниматься какими-либо делами вообще. Исполнительный, спокойный, толковый, Ушаков не бьи таким страшным палачом-монстром, как князь Ромодановский, он всегда оставался службистом, знающим свое место. Ушаков не рвался на политический Олимп, не интриговал, он умел бытьдлявсех правителей, начиная с Петра I и кончая Елизаветой Петровной, незаменимым в своем грязном, но столь важном для самодержавия деле. B этом-то и состояла причина его политической «непотопляемости».

Как и ее предшественники, Анна Ивановна была неравнодушна к сыску. В.И. Веретенников, детально изучивший историю Тайной канцелярии 1731—1762 гг., пришелкобоснованномувыводу,чтонисоднимучреждени- ем, «кроме Кабинета, у Анны не было таких тесных отношений, в дела никакого другого учреждения не входила сама императрица так близко, так непосредственно» (iso, ip. Появление генерала Ушакова в личных апартаментах императрицы с докладом о делах сыска вошло в обычай с самого на- чалаработы Тайной канцелярии. Ушаковлибодокладывал государыне устно по принесенным им выпискамоделах, находящихся в производстве или законченных «исследованием», либо оставлял у нее экстракты дела Ha них императрица писала свою резолюцию «Быть по сему докладу» или — в зависимости от своих пристрастий — меняла предложенный ей проект приговора: «Вместо кнута бить плетьми, а в прочем быть по вашему мнению. Анна» (56,32). Да и сама императрица давала распоряжения об арестах, обысках, лично допрашивала некоторьгх колодников, «соизволив... спрашивать перед собой». Она порой внимательно следила за ходом расследования и интересовалась егодеталями. Особенно это заметновделах «важных», в которые были вовлечены известныелюди (дело A.A. Черкасского, княжны Юсуповой — 693,297;322,366-36?). 29 ноября 1736 г. Анна Ивановна открыла и первое заседание ВышнегосудапоподелукнязяД.М. Голицына,апотомбывала и на других его заседаниях. 14декабря того же года императрица (через

А.П. Волынского)указывала, какдопрашивать Голицына. Большая часть манифеста 1762 r. посвящена пояснениям того, кактеперь, при отмене «Словаидела», нужнодоносить властям об умысле в преступлениях «по первому и второму пункту» и как этим властям следует поступать в новой обстановке. Уже это одно наводит на мысль, что речь идет не о коренных преобразованиях, алишь о модернизации, совершенствовании политического сыска. Из манифеста вытекает, что все прежние дела по сыску за- печатьшаются государственными печатями, предаются забвению и сдаются в архив Сената. Только из последнего раздела манифеста можно догадаться, что Сенат и его Московская контора становятся не только местом хранения старых сыскных бумаг, но учреждением, где будут вестись новые по- литическиедела Однако манифествсе-таки очень невразумительно говорит о том, как же теперь будет организован политический сыск. Bce становится ясно, когда мы обратимся к документам о ликвидации Тайной канцелярии. В.И. Самойлов установил, что существовал указ Петра III от 7 февраля 1762 r., который предполагал вместо Тайной канцелярии «уч[редить] при Сенате особую экспедицию», а 16 февраля император утвердил указ об этом. Еще через шесть дней появился манифест об уничтожении Тайной канцелярии. Согласно указу, 16 февраля всех служащих Тайной канцелярии во главе с ее асессором С.И. Шешковским перевели в Сенат и указом 25 февраля 1762 г. им предписывалось «быть на том же жаловании, как ныне они получают> в новой Тайной экспедиции Сената (ш, sa-si). Из сенатских бумаг следовало, что Московская контораТайной канцелярии переходила под ведение Сената. По смете 1765 г. на все ведомство политического сыска выделялось 2000 рублей в год (6jj-2s, 87>. Эти деньги шли на жалованье чиновников. Реально же на сыск тратилось гораздо больше — из бюджета Сената и гарнизона Петербурга. Окончательно статус Тайной экспедиции был утвер- жденуказом ЕкатериныІІ 19октября 1762г.,атакжевходеначавшейсяв 1763 г. реформы Сената. Тайная экспедиция вошла в его Первыйдепарта- мент, где велись самые важные «государственные и политические дела» (364,388). Bo главе Экспедиции был поставлен С.И. Шешковский, ставший одним из обер-секретарей Сената. Он поддерживал связь поделам своего ведомства непосредственно с генерал-прокурором и государыней.

Пришедшая к аласти в июне 1762 г. Екатерина II и ее ближайшие сподвижники понимали важность политического сыска и тайной полиции вообще. Об этом говорила императрице вся предшествующая история России, а также ее собственная история вступления на трон. Весной и летом 1762 r., когда началась реформа сыскного ведомства, на какое-то время сыск оказался ослаблен. Между тем сторонники императрицы почти в открытую готовили путч в ее пользу, а в это время Петр III не имел точных сведений о надвигающейся опасности и поэтомутолько отмахивался отслухов и предупреждений разных людей на этот счет. Если бы работала Тайная канцелярия, дажевтом виде, в котором она бьша в 1761 r., то один из заговорщиков Петр Пассек, арестованный 26 июня 1762 г. и посаженный под стражу на полковую гауптвахту подоносу, был бы доставлен в Петропавловскую крепость, где его пристрастно допросил бы А. И. Шувалов. Учитывая, что Пассек был личностью ничтожной, склонной к пьянству и гульбе, то расспросы с пристрастием быстроразвязали бы емуязьж и заговор Орловых был бы раскрыт.

Словом, пришедшая к власти Екатерина II не хотела повторять ошибок своего предшественника на троне. Tа й н а я э к с n e д и ц и я при ней cpa- зуже заняла важное место в системе власти. B сущности, она получила все права центрального государственного учреждения, а ее переписка стала секретной, и на конвертах в Экспедицию надлежало писать «О секретномделе»

(368, 384).

Политический сыск при Екатерине II многое унаследовал отстарой системы, но в то же время был отличен от нее. Эпоха тогдашнего просвещенного абсолютизма предполагала известную открытость общества, либерализм в политике. Реформы Екатерины способствовали упрочению сословного строя, не мыслимого без системы привилегий. Привилегии же сословий, B свою очередь, приходили в противоречие с режимом самодержавной власти и всеми ее институтами, в том числе и политическим сыском. B записке

1763 г. императрица писала, чтодворянские привилегии не уничтожали основополагающих начал законодательства о сыске. Система преступлений по «первым двум пунктам», «подозрение», извет и другие атрибуты сыска сохранялись, но применительно к привилегированному классуихдействие должно быть смягчено. Дворянина можно подвергнуть наказанию, только если он «перед судом изобличен и виновен не явится», причем доказательства его вины «требуются вящшие, нежели противу недворянина». Освобождался он и «от всякого телесного истязания», а имение дворянина — государственного преступника не отбирали в казну, алишь отдавали «в наследство» родственникам (Ш-7,254-259). Основойподобногоотношения кдворяни- ну-преступникуявлялосьубеждение,чтообразованныйдворянин потенциально менее склонен к преступлениям, чем не попавший подлучи Просвещения простолюдин. Эти начала были положены в основу законодательства одворянстве. Однако практика политического сыска показывала, что опасение верховной власти передлицом угрозы, исходившей огдворянина, как и отлюбогодругого подданного, всякий раз перевешивалоданныедворянс- кому сословию привилегии и преимущества. Закон всегда позволял лишить подозреваемого дворянства, титула и звания, а потом пытать и казнить.

B целом концепция госбезопасности времен Екатерины II была основана на поддержании «покояитишины» — основы благополучия государства и его подданных. Согласно законодательным запискам Екатерины о будущем устройстве России, Тайная экспедиция имеладве главные задачи: во-первьк, собираласведения «о всех преступлениях противу правления» и, во-вторых, «велит преступников иматъ под стражу и соберет все обстоятельства», т.е. проводитрасследование ^см. подробнее m, ш>. Однако екатерининский сыск не только подавлял врагов режима, «примерно» наказывая их, но и стремился лучше узнать общественные настроения и разньми средствами направить их в нужное власти русло. Впрочем, не следует идеализировать реальную политику. Средства эти подчас далеко выходили за рамки даже тогдашней законности и очень напоминали (или просто копировали) те осуждаемые просвещенным абсолютизмом методы насилия и жестокости, к которым прибегали власти до Екатерины. Это естественно — природа самодержавия, по существу, не изменилась. Характерные для второй половины XVIII в. проявлениялиберализма, просвещенности и гуманности в политике отражали во многом лишь стиль правления лично императрицы Екатерины II—женщины образованной, умной, незлой и гуманной. Когда она умерла и на престол вступил Павел I, самовластие утратило благообразные черты «государыни-матушки», и все увидели, что никакие привилегии и вкоре-

нившиеся в сознание принципы Просвещения не спасаютотсамоаластия и даже самодурства самодержца.

Впрочем, и Екатерина, при всей своей нелюбви к насилию, порою переступала грань тех моральньк норм, которые считаладля себя образцовыми. Она так и не смогла осуществить свои мечты о справедливом и независимом суде. Естественно, что в русских условиях следовать взятым из книг благим мечтам без кровопролитая затруднительно, но важно и то, что идеи либерализма, терпимости и законности приходили в противоречие со свойствами народа и режимом неограниченной личной власга. Между тем сохранение этой власти оставалось всегда главной целью всех без исключения самодержцев. Поэтому и при Екатерине II оказались возможны, допустимы многие неприглядные и «непросвещенные» методы сыска и репрессий, начиная с бесстьщного чтения чужих писем и кончая замуровыванием преступника заживо в крепостном каземате по указу императрицы-философа (обэтомниже).

Как и все ее предшественники, Екатерина II признавала политический сыск своей первейшей государственной «работой», проявляя при этом увлеченность и страстность, вредившую декларируемой ею же объективности. B сравнении с Екатериной II императрица Елизавета Петровна кажется жалкой дилетанткой, которая выслушивала почтительные и очень краткие доклады Ушаковаво время туалета между закончившимся балом и предстоящей прогулкой. Екатерина же знала толк в сыске, вникала во все тонкости того, «что до Тайной касается» (554, пз: взз-7, m). Императрица сама возбуждала сыскныедела, писала, исправляла илиутверждала «вопросные пункты», ведала всем ходом расследования наиболее важныхдел, выносила приговоры или одобряла «сентенции» — приговоры. Постоянно получала императрица и какие-то агентурные сведения, за которые плашладеньги. B одной из записок генерал-прокурору она писала: «Выправься по Тайной, за что мною сему человеку приказанодатъ и для чего не выдано?» (взз-42, ж). Она личнодопрашивала подозреваемых и свидетелей (бзз-і, 294). B 1763 г. она писала генерал-прокурору Глебову: «Нынешнею ночь привели враля (так она называлаАрсения Мациевича — K A.), которогоисповедоватъдолжно, приезжайте ужо KO мне, OH здесь ВОДВОрЦе будет> (633-7, 334). Под постоянным контролем императрицы шло расследование дела Василия Мировича (1764r.), самозванки — «княжны Владимирской», т.е. «княжны Таракановой» позднейшей литературы (1775 Г.) (539, 78;441,605:435,135-136; 640, 423-441И Др.). Огромна роль императрицы при расследовании дела Пугачева в 1774— 1775 гг., причем Екатерина П усиленно навязываласледствию свою версию

мятежа и требоваладоказательств ее. Самым известным политическим сыс- кнымделом, которое было начато по инициативе Екатерины II, оказалось дело о книгеАН. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву» (1790 r.). Екатерина указала разыскать и арестовать автора, прочитав только 30 страниц сочинения. Императрица еще работала над своими замечаниями по тексту книги Радищева, ставшие основой для допроса, а сам автор был уже «препоручен Шешковскому» (767,226). Направляла императрица и весь ход расследования и суда гем. no>.

Черездва года Екатерина руководила организацией дела Н.И. Новикова. Онадалауказания об арестах, обысках, сама сочинила пространную «Записку» о том, что надо спрашивать у преступника, а потом вносила уточнения K списку вопросов (633-2,112; 633-42,224-227). ВОЗМОЖНО, ЧТО ЄЙ ПрИНЭДЛеЖаТ явно неодобрительные «возражения» на ответы Новикова (497,421-476). Наконец, она сама приговорила Новикова к 15-легаему заточению в крепости.

Екатерина II использовала все способы сыскной организации, которые придумали еще до нее. B основе этой организации лежало все то же п о p у - ч e н и e, точнее — сочетание персональных поручений доверенным лицам, временным следственным комиссиям с руганной работой постоянных органов политического сыска. «Сенатская концепция» организации сыска строилась натом, что генерал-прокурор Сената был руководителем сыскного ведомства — Тайной экспедиции как части Первого департамента Сената. И вообще, должность генерал-прокурора после реформы Сената стала ключевой в системе управления. Императрица постаралась назначить на нее не просто опытного чиновника, а своего доверенного человека. Для этого в 1764 г. онасмесгала старого генерал-прокурораАИ. Глебова и назначила на его место князя AA Вяземского. B наставлении императрицы ему о ведении дел написаны и такие выразительные слова: «Совершенно надейтесь на Бога и на меня, ая, видя такое ваше угодное мне поведение, вас не выдам» (653,102; 680,99; 633-7,349). Почти три десятка лет Вяземский оставался доверенным порученцем императрицы в Сенате, и Екатерина II была им неизменно довольна—он оказался одним из лучших исполнителей ее воли, хотя и вызывал неприятие многихлюдей /см о нем: m, 99-100).

При Екатерине II важное место в системе политического сысказанял главнокомандующий Москвы, которому была подчинена Московская контора Тайной экспедиции. Ha этом месте сидели доверенные императрицы П.С. Салтыков, князь M.H. Волконский и князьАА Барятинский - стойкий борец с масонами доз-7,298). Расследованием политических дел занимались и главнокомандующие Петербурга князьАМ. Голицын (дело «Таракановой») и графЯков Брюс (дело Радищева, 1790 г.),атакжедругиедоверен- ные чиновники и генералы, действовавшие как в одиночку, так и в комиссиях, — генерал Веймарн (дело Мировича), К.Г. Разумовский и В.И. Суворов (дело Петра Хрущова и братьев Гурьевых, 1762 г.) азз-г m>. Для Суворова это было уже не первое поручение или, кактогда говорили, «комиссия». B мае 1763 г. он расследовал дело камер-юнкера Федора Хитрово, за что получил благодарность императрицы (бзз-i, щ m>. Особымдоверием Екатерины II пользовалисьАИ. Бибиков и П.С. Потемкин. Бибикову было поручено расследование причин мятежа Пугачева во главе созданной в ноябре 1773 г. в Казани Секретной следственной комиссии (230,39;s22,14-1s). B мае 1774 г. в Оренбурге образовали вторую Секретную комиссию капитанаАМ. Лунина. Отчеты об их работе, как и другие документы политического сыска, императрица читала в числе важнейших государственных бумаг. Это чтение ста- лодля нее привычкой — в одном из писем Бибикову Екатерина писала- «Две- надцатълетТайная экспедиция под моими глазами» (S6o, 397-398). Слова эти написаны были в 1774 г. И потом еще более двух десятилетий сыск оставался «под глазами» императрицы.

Степан Иванович ШФшковский,руководившийТайной экспедицией 32 года(1762—1794 гг.), стал, благодаря этому, личностью весьма знаменитой в русской истории. Еще при жизни Шешковского имя его окружало немало легенд, в которых он предстает в роли искусного, жестокого и проницательного следователя-психалога Он начал работать в Тайной канцелярии в 1740-xrr., проявилсебя какисполнительныйчиновникнебез задатков и интереса к сыску. Интересен один касающийся этого обстоятель- стваэпизод из его карьеры. Шешковский родился в 1727 г. в семье приказного Ямской конторы. 11-летний мальчик был пристроен ащом в 1738 г. в Сибирский приказ (402,664—665; 339,512). B 1740 г. Шешковского взяли на время к «делам Тайной канцелярии», а потом, как это было принято в таких случаях, вскоре вернули в Сибирский приказ. Вообще такие «покормочные» места высоко ценились среди приказных, как и сам расположенный в Москве, но тесно связанный с Тобольском Сибирский приказ. Учреждение это считалось настоящей «серебряной копью» для умелых крючкотворов. Ho Шешковский совершил неожиданныйдлянормального карьериста-подья- чего поступок: в феврале 1743 г. он без спроса своего начальства уехал в Петербург. Вскоре беглец вернулся из столицы с указом Сената о переводе его в Московскую контору Тайной канцелярии. Неизвестно, как ему удалось этогодобитьсЯ, но без ведомаАИ. Ушакова назначение 16-летнего юноши на новое место кажется невозможным. Шешковский понравился и преем- 5 - 1286 никуУшакова, А.И. Шувалову. B 1748 г. Шувалов дал ему такую характеристику: «Писать способен и не пьянствует и при делах быть годен» пт, юъ.

Потом Шешковский занялдолжностъархивариусаТайной канцелярии, что было весьма почетно. Следующая ступенька — место протоколиста. Эта работа требовала особого дара точно и сжато излагать в протоколе суть происходящего в сыске, а также грамотно составлять подаваемые «наверх» экстракты и проекты приговоров. Еслиучесть,чтоА.И. Шуваловбьш придворным, светским человеком и предпринимателем, то ясно, почему многиедела канцелярии он поручал своим подчиненным, среди которых Шешковский явно выделялся. C Шуваловым у него были тесные связи — известно, что, приехав в Петербург в 1752 r., Шешковский жил вдоме Шувалова в качестве приживала, домашнего человека и секретаря . Благодаря поддержке своего начальника после 1754 г. он занял ключевой пост секретаря Тайной канцелярии, которому подчинялся весь, хотя и небольшой, штат сыскного ведомства. Назначение это было наградой «задобрыя и порядочныя его при важныхделах поступки И примерные труды» (402, 668-669;cp. 180, 107). K моменту реорганизации сыска в начале 1762 г. Шешковский, недос- тигнув и 35лет, уже имел огромный опытсыскной работы и служил асессором Тайной канцелярии, став вторым лицом в политическом сыске.

Поуказу Петра HI 16 февраля, т. e. втотжедень, как в Сенате получили указ о ликвидации Тайной канцелярии, было предписано «асессора Шешковского, переименовав того же ранга сенатским секретарем, ныне же действительно и определить в учреждаемую для того при Сенате экспедицию» (669, i3i; 64i, 80; 633-28,87). Затем он стал обер-секретарем Сената. Когда B 1794 г. Шешковский умер, то он состоял в чине тайного советника «при особых порученных от Ея и.в. делах» (339, si2>. Шешковский был известен Екатерине II уже с 1763 г. когда он занимался делом Мациевича, и, по-видимому, весьмауспешно. Затем в 1764 r., былодело Мировича, в котором Шешковский сыграл свою роль. B 1767 r. он уже коллежский советник и его выбираютдепугатом в Комиссию по собтавлению Уложения от Второй Адмиралтейской части Санкт-Петербурга, что свидетельствовало о высоком обшественном сталусе и известности Шешковского. Несомненно, он пользовался доверием императрицы. Чаще всего связь с ней Шешковский поддерживал через A.A. Вяземского или статс-секретарей, но известно, что он и личнодокладывал государыне («Имел я счастие всеподданнейшедоклады- вать Ея и.в.» — за, i5i). Он бывал натайных заседанияхуимператрицы по делам политического сыска, причем его проводили вличный кабинет Екатерины тайно (633-42,297). Шешковскому поручались срочные, не терпящие отлагательств дела, императрица требовала его совета по разным делам, о чем сохранились сведения (633-13, 158).

Авторитет его у императрицы был высок. B 1775 г. она сообщаетЯкову Брюсуотом,чтоонапоручила Шешковскомуразобратьсявзапуганнъклич- ныхделах Натальи Пассек, и, как пишетимператрица, «он подал мне приложенную выпись» и посоветовал сдать дело в архив и более им не заниматься, что императрица и сделала. B другой раз она пишет Брюсу по поводу уничтожения неизвестной нам книги: «Мне о книге говорил Шешковский, что ее жечь сумнительно, понеже в ней государские имена и о Боге написано и так довольно будет, отобрав в Сенат, истребить не палачом», т.е. не публично (633-м, 452-453>. Для допросов пойманного осенью 1774 г. Пугачева она послала именно Шешковского, которому поручила узнать правду об истоках самозванства Пугачева и его возможных высоких покровителях. B рескрипте M.H. Волконскому от 27 сентября 1774 г. она писала: «Отправляю к вам отсель Тайной экспедиции обер-секретаря Шешковского, дабы вы в состоянии нашлись дело сего злодея привести в ясности и досконально узнать все кроющиеся плутни: от кого родились и кем производились и вымышлены были». B тот же день она сообщала П.С. Потемкину о посылке Шешковского и характеризовала его: «Шешковский... которой особливой дар имеет с простыми людьми (разговаривать. — E. А.) и всегда весьма удачно разбирал и до точности доводил труднейшия разбирательства» (684- 7, ед. Шешковский по многу часов подряддопрашивал Пугачева и для этого поселился возле его камеры в Старом монетном дворе. Как сообщал императ- рице8ноября 1774 г. M.H. Волконский, «Шешковский...пишетденьиночь злодеев гисторию» (554,158). Высокую оценку своих способностей Шешков- ский оправдывал многие годы. Его считали самым крупным специалистом по выуживанию сведений у «трудных», упрямых арестантов. Он знал, как нужно их убеждать, уговаривать (по терминологии тех времен — «увещевать»), запугивать (633-42, 297).

А.А. Прозоровский, писавший Шешковскомульстивые письма, сообщал 4 мая 1792 г. по поводудела арестованного Н.И. Новикова: «ЖдуотЕя и.в. высочайшаго повеления и сердечножелаю, чтоб вы ко мне приехали, а один с ним нс слажу. Экова плута тонкаго мало я видал. И так бы мы его допросили, у меня многоматерии, о чем егодопрашивать» (бзз-2, юз). Каквидим, Прозоровский признает авторитет Шешковского в сыскном деле. Отправляя по указу императрицы Новикова в Петербург, Прозоровский 13 мая писал Шешковскому: «Птицу Новикова к вам отправил, правда, что не без труда вам будет с ним, лукав до бесконечности, бессовестен, и смел, и дерзок» (633-2, юі). По-видимому, Шешковский был согласен с Прозоровским, KOTO- рый в письме 14августа отвечал Степану Ивановичу: «Верю, что вы замучались, я немного с ним имел дела, да по полету уже приметил какова сия птичка, как о том и Е.в. донес» (взз-z i07>. Понятно, из чего проистекали труд- носга «работы» с незаурядньш Новиковым у ограниченного Прозоровского и у малообразованного Шешковского. O направленности мышления Шеш- ковского много говорит эпизод с Колокольцевым. Студент Невзоров, проходивший поделу Новикова, вспоминал, каквАлексеевском равелине Шеш- ковский расспрашивал его товарища Колокольцева, «от чего произошла французская революция, сие чудовищное произведение кровопийственной философской просвещенной политики» и какое участие в этом принимали масоны (490.6i). По-видимому, Шешковский умел подать себя государыне, держа ее подальше от многих тайн своего ведомства. B письме 15 марта 1774 г.кгенералуАИ. Бибикову — руководителю следственнойкомиссии в Казани Екатерина ставиладеятельность руководимой Шешковским Тайной экспедиции в пример Бибикову, возражая против расспросов «с пристрастием»: «При распросах какая нужда сечь? Двенадцать летТайная экспедиция под моими глазами ни одного человека при допросах не секла ничем, а всякоедело начисторазобрано было и всегда более выходило, нежели мы желали знать» (S60, т-398).

И здесь мы возвращаемся клегендам о Шешковском. Из них неясно: были ли пытки в Тайной канцелярии или их все-таки не было? Екатерина II, как мы видим, писала, что пытки в ведомстве Шешковского недопус- кались, сынжеА.Н. Радищева, также не самый беспристрастный в этом деле человек, сообщал, что Шешковский «исполнял свою должность с ужасною аккуратностью и суровостью. Он действовал с отвратительным самовластием и суровостью, без малейшего снисхождения и сострадания. Шешковский сам хвалился, что знает средства вынуждать признания, а именно он начинал тем, что допрашиваемое лицо хватит палкой под самый подбородок, так что зубы затрещат, а иногда и повыскакивают. Ни один обвиняемый при таком допросе не смел защищаться под опасением смертной казни. Всего замечательнее то, что Шешковский обращался таким образом только со знатными особами, ибо простолюдины были отдаваемы на расправу его подчиненным. Таким образом вынуждал Шешковский признания. Наказания знатных особ он исполнял своеручно. Розгами и плетью он сек часто. Кнутом он сек с необыкновенной ловкостью, приобретенною частым упражнением» (339,510).

Сын Радищеваникогдане видел Шешковского, и начальникТайной экспедиции представлялся ему садистом, могучим кнутобойцей, каким он на самом деле не был. Наоборот, «как теперь помню, — говорил один вете-

ран екатерининских времен другому, — его небольшую мозглявую фигурку, одетую в серый сюртучок, скромно застегнутый на все пуговицы и с заложенными в карманы руками» . Зато онараз- решила ШешковскомудопроситьдраматургаЯкова Княжнина — человека интеллигентнейшегоислабого. КакпишетД.Бантъші-Каменский, Княжнин «был допрашиван Шешковским в исходе 1790 года, впал в жестокую болезнь и скончался 14 января 1791 года» аз2,78). Когда Шешковский умер, новый начальник Тайной экспедиции А. Макаров не без труда привел в порядок расстроенные дела одряхлевшего ветерана политического сыска tm, юі> и особенно развернулся при Павле I, что и немупрено—новый император сразу же задал сыску много работы.

Ксожалению, объем книги не позволяетостановиться натеме «Политический сыск и местное управление» (глава об этом осталась в рукописи), нодругойтемы— «Церковь и политический сыск» — коснуться хотя бы конспективно совершенно необходимо—так важнаэтатема д ля русской истории. Bo многом история взаимоотношений церковных и сыскных органов отражала то положение, в котором находилась церковь в самодержавной России со времен Московской Руси.Аэти взаимоотношения сводились к полному подчинению церкви светскому государству. Сам процесс такого подчинения—характернейшая черта в развитии многих народов и стран. Ho в России он приобрел особо уродливые черты, превратил церковь в государственную контору, полностью подчиненную и зависимую от воли самодержца B главе о доносе будет особо сказано о законе, принуждавшем отца духовного открывать тайну исповеди своего духовного сына. Подвиг святого Иоанна Непомука, не открывшего даже под угрозой смерти исповедальные откровения своей духовной дочери и принявшего мученическую казнь, в России представитъ себе немыслимо. Священник рассматривался властью как должностное лицо, которое служит государству наряду сдругими чиновниками, обязан принимать изветы. B указе 1737 г.одоно- cax на возможных поджигателей сельский священник назван в одном ряду сдворцовыми и иными приказчиками, которым деревенский изветчикдал- жен был в первую очередь сообщить о своих подозрениях (587-io, 73%). Свя- щенникидействовали как помощники следователей: увещевали подследственных, исповедовали колодников, а потом тщательно отчитывалисьоб этом в Тайной канцелярии. Обычно роль следователей в рясе исполняли проверенные и надежные попы из Петропаштовского собора. Даже в 1773 г. для «увещевания и исповеди» в Казанскую секретную комиссию о восстании Пугачева был откомандирован протопоп Петропавловского собора Андрей ФеДОрОВ (522,10).

Естественно, что и сами люди в рясе не могли избежать участия в политическом процессе. Они становились подследственными (изветчиками, ответчиками, свидетелями). Их пытали, казнили, какилюбого из подданных государя. При этом светская власть грубо вторгалась в сферу компетенции церкви, мало считаясь с мнением православныхх иерархов. И в рассматриваемое время это было нормой. Когда в 1703 г. были арестованы дьякон Иесей Шоша и монах Симонова монастыря Петр Конархист за сочинение «непристойной тетради», то Ф.Ю. Ромодановский отослал преступников в Духовный приказ с указанием расстричь их и наказать. Стефан Яворский признал вину Конархиста не столь великой и отпустил его в Симонов монастырь, а более виноватого Шошу сослал на покаяние в Соловецкий монастырь. Узнав об этом мягком, наего взгляд, приговоре, Ромодановский распорядился пересмотреть решение местоблюстителя патриаршего престола и сослать Шошу не просто на покаяние, а в «монастырские жестокие труды» на Соловки, а Конархиста отправил в не менее суровое место — Кириллов монастырь an, isi-m.

Монашество, ряса, клобук, епископский посох, преклонные года и общепризнанная святость не спасали даже высших церковников отдыбы и тюрьмы. B1763 г. императрица Екатерина II, возмущенная просьбами о прощении Мациевича, вставшего на защиту церковной собственности, не без раздражения писалаА.П. Бестужеву, который просил государыню снизойти к сединам и сану Арсения: «Не знаю, какую я б причину подала сумне- ватъся о моем милосердии и человеколюбии. Прежде сего и без всякой церемонии и формы не по столь еще важным делам преосвещенным головы секали, и не знаю как бы я могла содержать и укреплять тишину и благоденствие народа (умолча о защищении и сохранении мне от Бога данной власти), естьли б возмутители не были б наказаны. Екатерина» (т-7,269-т). B этом выражена позиция самодержавия в отношении церкви и еедеятелей, c которыми расправлялись так же, как с прочими государевыми рабами. B сыскные органы попадали священники и архимандриты, которые не поминали в церкви имя государей или ошибались при возглашениях, забывали помянуть Синод, не служили в установленные государством «календарные дни», не проводили присяги, нелризнавали отмены древнего сана «митрополит», выражали сомнения в справедливости отмены патриаршества, осуждали церковную политику Петра и т.д. ци, 5-6). Сыск не считался с высоким саном церковнослужителя, даже если на него был заведомо ложный, «бездельный» донос. B1725 г. посадили в тюрьму архимандрита Иону Салнике- ева Синод вступился за него: «Знатные духовные персоны арестуюгся иногда по подозрениям и доносам людей, не заслуживающих доверия, от чего не только бывает им немалая тягость, но здравию и чести повреждение». Обращение это не помогло — Иона из тюрьмы не вышел (774, 4-5). Единственной уступкой служителям культабьио соблюдение правила, запрещающего пытать священнослужителя. Ho это затрудение сыском преодолевалось легко. Тайная канцелярия попросту требовала от Синода прислать попадля расстрижения преступника—священника или монаха («обнажение от монашества»). Процедура эта занимала несколько минут, и с этого момента священник или монах, которому срезали волосы и обрили лицо, становился «распопом», «расстригой», причем бывшему монаху возвращали его мирское имя («И вышеозначенной монах Иоаким... при обнажении сказал, что в бельцах было имя ему Иаков Веденикгов сын» — зі. s), и дверь в застенок для него была широко открыта: «0 нем объявить в Синоде... и когда с него то [сан] сымут, указал Е.в. накрепко пытать». Такраспорядился Петр I об архимаццрите Гедеоне (W, щ m, 27-28). Естественно, что приговоры сыскных и иных органов государства о лишении сана и наказании церковников подлежали обязательному исполнению Синодом, хотя ему часто разрешали определить место заточения (зі, iO). Можно было считать милостью, если государь позволял наказать преступника, не расстригая его, или отдавал его в руки церковного суда. Так, в 1765 г. Екатерина II рассмотреларешение Синода о лишении архимандрита Геннадия его чина, иеромонашества и о предании его гражданскому суду и постановила «Быть по сему, а от гражданского суда его освобождаем, повелевая его сослать в монастырь Соловецкий и содержать под караулом, не выпуская никуда, кроме церкви» (бзз-7, щ см. т-2,244-245). Когда устраивались судилища над важными государственными преступниками, то среди членов суда обязательно были высшие церковные иерархи. Они участвовали в рассмогрениидел и их обсуждении. Правда, в одном отношении Русская православная церковь, несмотря надавление светской власти, сохранила честь: включенные в суды церковники ни разу не подписали смертных приговоров, ссьшаясь на запрет церковньк соборов выносить приговоры в светских судах а52.264;522, i60~J6J). Светская власть не считалась со священным статусом монастырей и относилась к ним как к тюрьмам, ссылая туда в заключение и в работы светских преступников, часто больных и искалеченных пытками. Подобное пренебрежение к иночеству вызывало протест терпеливых ко многим унижениям членов Синода, которые жаловались, что от этого «монашескому чину напрасная тщета происходит» (664,121).

За покорность церковников светская власть платила сторицей — без ее гигантской силы и могущества официальная церковь никогда бы не справилась со старообрядчеством. A именно старообрядцы признавались церковью как заклятые враги, недостойные пощады. Горделивое утверждение некоторых отечественных историков о том, что в России XVIl—XVIII вв. не было ужасов инквизиции Западной Европы, требует значительных оговорок Действительно, церковных судов, подобных инквизиции католической церкви, у нас не было. Ho их роль исправно исполняли органы политического сыска, как и все государство, взявшее на себя функции защиты православной веры в ее единственной официальной версии. Ha страницах этой книги нет возможности подробно рассматривать весь многосложный инквизиторский процесс, который целое столетие велся над старообрядцами, но он был полностью скопирован со светского политического процесса и был так же пристрастен, жесток и несправедлив. Нераскаявшихся раскольников пытали, сжигали, подвергали всем позорным казням и ссылкам.

B России не было такого количества костров для еретиков, как в Западной Европе, но их заменяли гари, к которым своими грубыми, бесчеловечными методами официальная церковь и власти понуждали старообрядцев. Законодательство о старообрядцах имело неуклонную тенденцию к ужесточению, что видно как по принятым законам конца XVII — первой половины XVIII в., так и по проекту Соборного уложения 1700—1703 гг. (242,45,47-48,15). Лишь со времен Петра III и Екатерины II можно говоритъ об ослаблении репрессий государства и церкви против старообрядцев. Главное направление борьбы изменилось—началась борьба с хлыстами и другими сектантами.

Подведем итоги. Важнейшей особенностью истории русской государственности было то, чго развитие правовых основ общественной жизни не затрагивало института самодержавия. Как сказано выше, развитие его происходило фактически за пределами складывавшегося в России правового поля (in, 289). B итоге существовало право, записанное и утвержденное в указах, уставах, Уложении, и одновременно царила воля самодержш, пределов которой право не устанавливало, а про°аления которой и были собственно самодержавным правом. Можно привести много примеров, подтверждающих это, как из времен Петра I, так и послепетровского периода. Выразительнее всего кажутся примеры из царствования Екатерины Il — законодательницы знающей и опытной, для которой законность как непременное следование утвержденным ею же самой благим законам не оставалась пустым звуком. B 1772 г. началосьдело о фальшивомонетчиках братьях Пушкиных. Екатерина II сама им занималась. B деле оказался замешан вицепрезидент Коммерц-коллегии Федор Сукин, который, несмотря насвою очевидную вину, чем-то был симпатичен императрице. Она писала о Суки- не князю M.H. Волконскому: «Прикажите выдатьжене еготысячурублей, чтобы ей пока было чем жить, и велите ей сказать, чтоб она надеялась на мое правосудие и человеколюбие и поуспокойте их; а что [с ним] будет, право сама еще не знаю и сказать не могу. A законы ему, кажется, противны, разве я помогу».2апреля 1772г.ЕкатеринасноваписалавСенато Сукине: «Теперь к его облегчению то единственно служить может и то не по законам, но из милосердия». O главном преступнике по этомуделу—Сергее Пушкине — в письме императрицы сказано иначе: «Сенат поступит по ЗаКОНаМ И ДЛЯ ТОГО Я уже В СеМ He МеШаЮСЬ» (554, 99,101).

B дневнике от 15 апреля 1789 г. Храповицкий записал: «Назван умницей за то, что вместо ссылки на поселение по мнению Сената написал того 24-х-летнего преступника в матросы» tm, is4-i85). Казалось бы, как хорошо, что у императрицы естьтакой гуманный статс-секретарь, который смягчил наказание преступника Межцутем он тем самым самовольно изменил приговор Сената как высшего судебного органа империи, т.е. нарушил закон. A уж о праве самодержавного монарха менять приговоры и законы много и говорить не приходится — закон ему не был писан вовсе. Именно эта внезаконная, в нарушение изданных самой же самодержавной властью законов возможность «мешаться» или «не мешаться» в любое дело и составляла сугь самодержавия, его значение в решении дел политического сыска, в существовании такого юридически неопределенного, но фактически реального понятия, как «опала», которая дамокловым мечом висела над каждым подданным.

Bo всех случаях расследования крупных политических дел заметно, что исходным толчком к их началу была ясно выраженная воля самодержца, который подчас исходил при этом не из реальной вины данного человека, а из собственных соображений, подозрений или капризов. Приведенный выше принцип властвования, выраженный Иваном Грозным в емких словах «Жаловать есь мы своих холопов вольны, а и казнить вольны же», виден и в не менее афористичном высказывании императрицы Анны Ивановны, знаменитой переписки Грозного и Курбского не читавшей, но мыслившей в 1734 г. также, как и ее дальний предшественник на троне: «А кого хочу я пожаловать, в том я вольна» ns2, us>. B этом же ряду стоит и высказывание Екатерины 11, «мывшей голову» одному из своих сановников: «Подобное положение, недоложась мне, не подобаетделать, понеже о том, что мне угодно или неугодно, никто знать не может» /S6i, 69). Bce вышесказанное нужно иметь в виду, когда читатель будет знакомиться с главами о расследовании политических преступлений, и особенно с главой о приговоре, жестокость или мягкость которого полностью зависела от воли государя.

Непосредственным образом с вышесказанным связана и история государственных учреждений и институтов, которым посвящена эта глава Было бы ошибкой думать, что в России XVIII в. существовало некое единое учреждение, которое, меняя названия, сосредотачивало бы в себе весь тогдашний политический сыск. Установитъ непрерывную цепочку преемственности сыскных органов: Преображенский приказ (1690-e — 1729 г.) — Тайная канцелярия (1718—1726 гг., 1731—1762 гг.) — Тайная экспедиция (1762— 1801 гг.) — не удается. Дело в том, что на государственные институты XVIII в. нельзя переносить представления о «правильном» государственном аппарате, выработанные государствоведами XEX в. и развитые в современной теории управления. Естественно, что при Петре I заметны тенденции к систематизации, унификации и специализации всей системы управления. Наиболее ярко они проявились в государственной реформе Петра 1717— 1724 гг., когда новый аппарат власти создавался на основе учения камерализма (подробнее см.: m, 99~m). Вместе с тем эта реформа не изменила сути проявлений самодержавия как власти, которая никогда не терпела в отношении себя ни систематизации, ни регламентации, ни унификации каких бы то ни было функций. He могла она допустить тем более и делегирования своих полномочий какому-либо учреждению или группе лиц. Эго и понятно: противное с неизбежностью вело бы к гибели самодержавия — не подконтрольного никаким уставам, законам, регламентам режималичной власти.

B основе работы многих государственных институтов самодержавия, несмотря на общую для государства бюрократическую унификацию, лежали принципы п о p у ч e н и й (или, как их называли в XVIII в., «комиссий»), которые самодержец на время (или постоянно) давал кому-нибудь из своих доверенных подданных. Такие дела назывались « E г о, Г о с у д а - p я, д e л о ». Ha принципах порученчества, а не делегирования части полномочий монарха учреждению или человеку и строилось все государственное управление и в XVII, и в XVIII вв. По этому принципу работал и подконтрольный только самодержцу политический сыск. При этом работа порученцев-следователей сочеталась с сыскной работой различных высших правительственных учреждений, атакже центральных сыскных учреждений B отдельные моменты какое-либо из этих учреждений получало вделе сыска преимущество, но потом — опять же по юле государя — отходило на задний план. Преемственность политического сыска выражалась не в преемственности учрежденій, KCTC-pue занималисьделами по государственным преступлениям, а в преемственности и неизменности неограниченной власти самодержца. Именно эта власть порождала политический сыск, давала ему постоянные импульсы к существованию и развитию в самых разнообразных организационных формах, контролировала и направляла егодеятель- носгь.