Очевидно, поэтому вопрос о конкретных формах, в которых осуществлялась верховная власть в период образования государства, до сих
Собственно, институты политико-правовой системы в Древней Руси еще только начали формироваться. Личность правителя в исследуемый период не только не отделена от непосредственного функционирования его учреждений, а эти учреждения есть его различные роли, не имеющие пока статуса даже средств управления. Так, Совет при князе, его старшая дружина не могут считаться самостоятельными политическими институтами без участия фигуры князя. Именно его власть и личное участие придают соответствующую модуляцию нарождавшимся политическим институтам: законодательный, исполнительный, судебный или карательный характер. Поэтому для нашего исследования допустимо вышеоговоренное отождествление понятий «институт» и «субъект иституциональной подсистемы». Вместе с тем, признавая княжескую власть «учредителем», организатором государственной деятельности, нельзя отождествлять ее с государством в целом.
Характеризуя политико-правовой статус верховной власти в Древней Руси, следует отметить, что слово «князь» — общеславянское. Оно, по мнению лингвистов, заимствовано из германского языка: общеславянское «князь» связано с древненемецким «kuning», означавшим первоначально старейшину рода, имевшего в том числе и сакральные функции; не случайно в болгарском языке «кнез» — старейшина, в словацком «knaz» — священник8. По свидетельству арабских источников, в частности, Ибн Русте, власть «царя русов» в IX в.
довольно ограничена, поскольку у ру-сов «есть знахари, из которых иные повелевают царем, как будто они их (русов) начальники»9. То есть, сообразно понятиям ученых арабов, верховный глава славян не был суверенным государем, подобно владетелям восточных стран или Хазарии. Он выступал «вождем из вождей, то есть главой объединения племен, у которых были свои «рааисы», то есть главы или вожди»10.В Х в. власть киевского князя усиливалась за счет поглощения власти князей других восточно-славянских племенных союзов, что запечатлел договор Игоря с Византией 944 г. Там фигурирует «великий» князь киевский, но вместо «великих» и «светлых» князей договора 911 г., «под Олгом сущих», упоминаются просто «князья», подручные Игорю11. Уже русско-византийский договор 971 г. заключен только от имени «князя русского» Святослава, а русская сторона названа без упоминания князей: «...иже суть подо мною Русь, боляри и прочий»11, — что свидетельствует о быстром процессе концентрации княжеской власти.
Можно полагать, что титул «великий» к середине X в. действительно сохранялся лишь за киевским князем, тогда как другие племенные князья его утратили. Это должно было означать, что статус их значительно пал по сравнению с началом X в.
Следует к этому добавить, что отечественные исследователи практически единодушны во мнении, что на протяжении конца X — начала XII в. в русской княжеской титулатуре отсутствовал сторого выдержанный иерархический принцип противопоставления киевского князя всем остальным князьям Рюри-кова дома 13.