Обработка пищевых и вкусовых веществ.

Большинство предприятий этой отрасли промышленности представляют собою мелкие заведения, в которых формы и размеры оплаты труда рабочих не могут представлять для нас особого интереса, почему мы п ограничимся рассмотрением заработков, существовавших в табачном пропзводстве, которое в значительной мере было сконцентрировано в крупных фабриках с большим числом рабочпх, к тому же разбросанных почти во всех промышленных районах России.

Большое значенпе на табачных фабриках имеют рабочпе-крошильщики, которые выполняют свою работу плп ручным способом или специальными машинами. В последпем случае они получают большей частью месячные оклады, которые в Киевском округе равняются 15 — 20 руб., а в Харьковском не превышают в среднем 25 руб. Машинные кропгалыцпкп могут не обладать мускульной силой, но зато от нпх требуется сознательная работа и известное нервное напряжение, почему на этой работе малолетпие почти совершенно не употребляются, уступая свое место подросткам. Что касается ручных крошильщиков, то здесь нз-за того, что производительность в значительной мере зависит от самого рабочего, труд последнего оплачивается главным образом сдельно, и общий месячный заработок взрослого мужчины колеблется от 6 руб. 60 коп. до 68 руб. в Киевском округе и от 14 до 40 руб. в Петербургском. Правда, работа эта требует уже некоторой мускульной силы, но при существовании сдельщины фабрикант получает возможность использовать труд и более дешевых рабочих, как, например, несовершеннолетних и женщин, заработок которых па предприятиях Киевского округа начипается с 3 руб.

Что касается размеров заработной платы в зависимости от местонахождения предприятия, то здесь, как н в других производствах, мы должны будем отметить сравнительно низкие расценки в Харьковском, Воронежском, Казанском н Впленском округах, при заметно больших заработках, существовавших в губерниях Петербургского района. Бросается в глаза также факт резкого по сравнению с периодом до издания ограничительного закона повышения заработной платы всех рабочих в Киевском округе, что, как уже было выше нами указало, объясняется ограничительными правилами о детском труде в условиях относительно слабого влияния общего промышленного кризиса. Й действительно, мужчины-клейщики, например, зарабатывали па фабриках Киевского округа от 4 до 50 руб., а в Петербургском округе от 6 до 32 руб.; подростки же получали жалованье в первом случае примерно в размере 2 руб. — 9 руб. 60 коп., а во втором от 7 руб. 20 коп.— 12 руб. Если по сравнению с Петербургским округом Киевский несколько и отставал в размерах заработной платы, то в отношении других районов он был значительно впереди. Так, малолетние клейщики как мальчики, так и девочки, получали в Воронежском округе от 1 руб. 50 коп. до 4 руб. 80 коп., в Казанском от 3 до 6 руб., а в Киевском мальчики 1 —12 руб.,. а девочки 1 руб. 20 коп. — 9 руб. 60 коп. в месяц. Соотношение заработков по другим специальностям представляется в следующем виде: дети, работавшие в качестве набойщиков, подучали в Впленском округе от 2 руб. 40 коп. до 4 руб., а в Казанском и Харьковском 3 — 6 руб. в месяц; малолетние упаковщики вырабатывали в первом районе от 80 коп. до 6 руб., во втором от 3 до 6 руб., а в третьем 2 руб. 50 коп. в месяц. Примерно столько же- п н такой же пропорции в среднем получали коробочники, не достигшие 15-летнего возраста. Их заработок равнялся в Впленском округе 1 — 4 руб.,, в Воронежском 1 руб. 50 коп. — 4 руб. 80 коп. п в Харьковском 2 руб.— 6 руб.

Из других отраслей промышленности, которые ие вошли в ранее рассмотренные, паихудшпе условия труда как по вредности самого производства, так н по формам н размерам эксплуатации детского труда наблюдаются в кожевенном производстве. Даже па петербургских предприятиях этого рода 3—4 руб. являются цифрой, наиболее часто встречающейся в месячных заработках рабочих. Еще хуже обстояло дело па мыловаре н- н ы х, парфюмерных п тому подобных заводах, в конечном итоге представлявших собою мелкие кустарные заведепия, куда далее редко проникал фабричный инспектор. Здесь, лрн массовом несоблюдении ограничительных правил и в отношении возрастного состава малолетних рабочих, и в отношении продолжительности рабочего дия, и в смысле соблюдения самых элементарных правил гигпены, заработок ребенка редко превышал 2 руб. — 2 руб. 50 коп. в месяц, а часто равнялся просто грошевой подачке в прибавку к хозяйским харчам.

В более урегулированном виде представляется пам оплата труда малолетних н подростков, работающих в типографиях и словолитнях. Хотя в большинстве случаев они являли собою небольшие предприятия, часто с одним — двумя десятками человек, использование в нпх труда рабочих,

отчасти по причине известной квалификации и сознательности последних, не прнпяло столь уродливых форм, как наблюдалось это в таких же небольших по размерам, но относящимся к другим производствам заведеннях. В частности н заработная плата детей п подростков в типографиях и словолитнях, правда, прп тяжелых условиях работы, достигала общего среднего уровня с соблюдением знакомой уже нам порайонной разницы. Рассматривая заработную плату типографских рабочих, мы должны обратить вппмание на налнчпе среди них, кроме детей н подростков, еще особой группы — учеников, которые, подготовляясь п квалифицируясь в процессе производства, работали прн взрослых рабочих, н труд нх таким образом носил несамостоятельный, как это было с другими малолетними н несовершепнолет- ннмп рабочими, а подсобный характер.

Цифровые данные о заработной плате взрослых п несоворшеннолетппх рабочих, представленные в сводном отчете главного фабричного ипснектора за 1S85 год п выше нами использованные, конечно, страдают некоторыми неточностями.

Отдельные доклады районных инспекторов, имеющих возможность уделить большее внимание мелочам п делать те или иные выводы не только в зависимости от полученных ими более пли менее официальных цифр, но также и принимая во внимание свои личные наблюдения, зачастую говорят нам о существовании в то время самых возмутительных приемов набора рабочих и самой разнузданной эксплуатации, выражавшейся в нарушении правил о минимальном возрасте рабочих п ({юрмах выдачи нм заработной платы. Правда, случаи эти не всегда признавались правительством типичными и скорее получали ярлык «исключительных», но фактически они встречаются настолько часто и повсеместно, что получают сплу путем обычая установленных правил. Так, например, помощник инспектора Киевского фабричного округа д-р Модестов в отчете своем отметил интереснейший факт из жизни рабочих Подольской губернии, возвращающий нас в эпоху крепостной зависимости. По свидетельству Модестова, в этой губернии широкое распространение получил своеобразный промысел — поставка рабочих на сахарные заводы, который являлся единственным и специальным запятнем целой группы лиц, пользовавшихся в данном случае особой благосклонностью местной волостной администрации. Процесс поставки рабочей снлы выражался прежде всего в заключении соответствующего договора между владельцем сахарного завода п подрядчиком. Чтобы не зависеть от тех нлн пных причин, влияющих па состояние рабочего рынка, хозяин предприятия обычно обязывал подрядчика поставлять необходимое число рабочих в течение нескольких, большей частью трех лет. Прн этом все расчеты заводоуправление вело только с сампм подрядчиком, который п получал за каждого рабочего определенную сумму. Что же касается форм выплаты заработной платы и ее размеров, а также харчевого, квартирного и всякого иного довольствия, то к этнм вопросам сами заводы никакого отношения не имели, и касались они исключительно нанятых рабочих и подрядчика. Заключая договор с третьнм лпцом на несколько лет, заводоуправление гарантировало себя от роста заработной платы и освобождалось от всяких хлопот, связанных с периодами промышленного подъема п застоя, тем более, что в большинстве случаев наем рабочих производился в других губерниях. Для ясности приведем несколько примеров такпх договоров. Так, по одному пз них подрядчик обязывается доставлять в свеклосахарный завод «всех рабочих для всех внутренних п наружных работ без исключения, а также для укладки, укрывкп, сохрапения и раскрывки одной третьей части урожая свеклы, принятой на заводе, для подвозки свекловицы на завод п подвозки дров для отопления паровиков, жилищ н печей, употребляя при этом свои подводы... А за исполнение всех вышепоименованных работ плата подрядчику определяется в 18 коп. сер. за всякий берковец принятой на завод свеклы».1 Что касается оплаты труда рабочих, то об этом договор ничего не говорит, предоставляя разрешение вопроса самому подрядчику. Несколько иной характер носит условие, по которому «все расходы по найму рабочих, уплата им вперед денег, поставка на место в заводе и полное их продовольствие во время нахождения на заводе относятся исключительно к обязанности подрядчика... условия с рабочими подрядчик должен заключать на пмя владельца завода п предоставлять в контору, завода не далее 15 января... Контора завода будет засчитывать подрядчику за каждого поставленного в тридцатидневный месяц рабочего по 14 руб. 25 коп. а полурабочего (малолетние, подростки и часто женщины) по 6 руб. 75 коп.» На разных заводах размеры выплаты за поставляемых рабочпх различны, но в среднем онп равняются 14 —15 руб. за полного работника и 6 — 7 руб. за полурабочего. Поручая подрядчикам доставлять рабочую силу и предоставляя

‘Я. Михайловский. Отчет главного фабричного инспектора за 1884 год. Приложение.

им право расплачиваться с ней по своему усмотрению, заводчики, конечно, стремились оградить себя от возможного невыполнения договора самими рабочими, почему в некоторых условиях мы и встречаем требоваппе предпринимателя, заключающееся в том, что подрядчик «обязап прежние долги занятых рабочих, если таковые не превышают двухмесячной платы, доплатить и о в ы м и задатками, дабы возможно было обязать условием рабочих к работам». Эта обязательная выдача авансов, влекущая за собою закабалепие нанимающихся рабочих, была совершенно необходима не только владельцу завода, но и подрядчику, вступающему с ппм в договорные отношения. И действительно, получая за каждого поставленного рабочего по 15 и 7 руб., в зависимости от возраста, обязанный оплачивать их труд, проезд, кормить пх, предоставить жилище, подрядчик должен был позаботиться и о своей собственной выгоде. Для этого ему нужны были такие рабочие, которые, терпя острую нужду, пошли бы на самые для них тяжелые, а для подрядчика паивыгодные условия. Нет пнчего поэтому удивительного, что большинство договоров, заключаемых подрядчиками с крестьянами, относятся к февралю и марту, когда, использовав все свои запасы, принужденный дожидаться реализации нового сельскохозяйственного года, крестьянин шел на самые невыгодные условия, лишь бы получить в счет будущих работ задаток, который даст ему возможность протянуть до окоячапия полевых работ. А так как подрядчик зачастую принимал на себя обязательство сразу в отношении нескольких заводов и на большое число рабочих, достать которые в одной губернии не представлялось возможным, то он должен был обращаться к помощи третьих лиц. которые уже на местах подготовляли необходимое количество рабочих. Такими лицами являлись, с одной стороны, местные ростовщики, торговцы и кулаки, а с другой — полостные правления. Нуждаясь в деньгах, крестьянин обращался именно к первым, которые, ссужая его нужной суммой, накидывали такие проценты, уплатить которые он был ие в состоянии. Тогда-то на сцену и выступал подрядчик, в лице того же ростовщика или кулака, предлагая погасить долг работой на сахарных заводах. Несмотря на самые возмутительные условия, как-то: низкая оплата труда, удержание части заработка, исключение праздничных и простойных, даже по впне завода, дней и пр., крестьянину ничего пе оставалось, как отдать себя п своих малолетних детей, чаще всего мальчиков, в кабалу к подрядчику.

Как же оплачивался труд такого рабочего, п удавалось ли последнему путем тяжелой и вредной работы на сахарных заводах поправить свое материальное положение? Ответ па этот вопрос дает фабричный инспектор [Модестов, который приводит в своем отчете за 1884 год типичный расчет подрядчика, или, что то же, заводоуправления, с рабочим Яковом Конопля из Смоленской губернии. Заработная плата была определена ему в 7 руб. за 30 отработанных дней. ТТрії заключении договора им было получено 12 руб., а осенью при отправлении на работу на дорожные расходы — 3 руб. 50 коп., всего 15 руб. 50 коп. В сентябре завод работал 24'А дня, и, следовательно, Конопли выработал 5 руб. 71 коп. Долг его уменьшился до 12 руб. 79 коп. В октябре он работал 31 день (!) и заработал 7 руб. 23 коп., оставаясь теперь должным заводу* 5 руб. 56 коп. В ноябре оп также работал без единого дня отдыха и опять заработал 7 руб. ,23 коп. Тнперь Конопля уже ничего пе должен заводу, и даже за конторой у последнего числится 1 руб. 67 коп. В декабре измученный рабочий, нагоняя заработок, работал 37 дней, т.-е. иногда круглые сутки, и должен был получить за этот месяц 8 руб. 63 коп. Таким образом, долг завода на 1 января равнялся 10 руб. 30 коп., из которых он получил теперь наличными 2 руб. 45 коп. и недополучил 7 руб. 85 коп. В январе он выработал 25 дпей (столько именно работал завод), т.-е. 5 руб. 88 коп. А так как согласно условию он получил на обратный проезд 3 руб., то всего завод должен был выдать ему

Труд детей и подростш'О.              16 16 руб. 68 кои. Однако, прн расчете Конопля получает только 11 руб. 12 коп., ибо 5 руб. 5(i коп. удерживаются конторою за тех его односельчан, которые не вышли на работу. Путем точного расчета стоимости обратного проезда, заставляя делать рабочего огромные расстояния в несколько сот верст пешком н допуская, что в дороге Конопля ничего не тратит на пищу, инспектор Модестов высчитал, что в город, отстоящий от дома за 288 верст, он придет всего-навсего с 2 руб. 14 коп. Таким образом, проработав, при 187-дневной работе завода, в течение 5 месяцев 148'/* рабочих дней, иногда занятый в течение круглых суток и отдыхавший за все это время только 3 дня, рабочий возвращается домой в самое тяжелое время, не имея ни гроша за своей душой. Что же ему остается делать, как опять ие обратиться к тому же подрядчику и не возобновить старый договор на новый рабочий год?

Так, именно так большинство подрядчиков п обеспечивали себя той рабочей силой, дешевле которой уже вряд ли можно было что-нибудь найти.

Нетрудно представить себе, в каком положении оказывался тот подросток или ребенок, который вместе со своим отцом, а иногда и один, отправлялся зарабатывать деньги заводской работой. Все те условия, на которых нанимался взрослый рабочий, не изменялись подрядчиком для тех малолетних н несовершеннолетних, которых острая нужда бросала в объятия ростовщика. Разница заключалась лишь в оплате труда. Дети получали обыкновенно не более 3 — 4 руб., прн чем, по свидетельству фабричной инспекции, они должны были работать столько же часов, что н взрослые рабочие, иногда круглые сутки, имея в течение 5 месяцев пе более 3 дней отдыха. Эти кабальные договоры, очень полно трактующие о самых разнообразных обязанностях малолетнего рабочего, отмечающие, что они должны во всем подчиняться не одной воле подрядчика, но «также беспрекословно повиноваться н заводскому начальству», нарушали не только ограничительные правила нового закона, но даже и самые элементарные принципы договоров свободного найма. В самом деле, требования па рабочие рукп увеличивались настолько, что силами одних поставщиков и подобного кулацкого элемента подрядчику было уже трудно поставить нужное число рабочпх. А так как, кроме этого, каждый подрядчик стремился еще обеспечить себя от возможности ухода крестьянина, даже получившего некоторый задаток, на какую-либо другую работу, то связь с волостными правлениями, связь с административной властью, могущей в нужный момент оказать на крестьян соответствующее давление, делалась совершенно необходимой. За известную мзду, которая обычно колебалась от 1 до 2 руб. за каждого нанятого рабочего, волостные правления передавали подрядчику паспорта нанятых рабочих и на следующий год разрешали им поступать па работу только в том случае, если они могли представить удостоверение завода о полном расчете. В случае же, если крестьянин признавался заводоуправлением должником п последнее не выдавало ему расписки о неимении никаких претензий, то такой крестьянин насильно отправлялся волостным правлением на то предприятие, которому он еще должен был отработать полученные деньги. Сохранились даже отношения некоторых таких заводов в волостные правления с просьбой '•принять соответствующие меры к безотказательной высылке не прпбывшнх до июня в здешний завод рабочих». Члены волостного правления, подогреваемые щедро раздававшимися взятками, заходили в этой игре настолько далеко, что иод угрозой немедленной уплаты всех числящихся за данным крестьянином платежей, податей, налогов, недоимок и пр. заставляли его, предварительно хорошо напоив, подписывать контракты и уже сами следили за выполненном договора со стороны нанимающегося. Такпм образом, в ряды рабочего класса прослаивалось беднейшее крестьянство, которому путем обязательной тяжелой работы на заводах и не менее легкой в сельском

хозяйстве, удавалось кое-как тянуть свою лямку. Испытывая острую нужду, находясь под тройным гнетом волостной администрации, кулака-подрядчика и владельца завода, принужденные ежегодно возобновлять старые договоры, эти рабочие должны бьшг довольствоваться темн крохами, которые предоставлял им работодатель, совершенно пе зная ни повышения заработной платы, ни нормированного рабочего дня п рабочего периода, нп других каких-либо правил, касающихся труда н быта рабочих. И, что еще более характерно, эти рабочие, несмотря на все чаще п чаще раздававшиеся в те годы вопли предпринимателей о неприкосновенности принципа «свободы труда», нпчем, в сущности, не отлігчалпсь от тех крепостных крестьян, которые в принудительном порядке поставлялись помещиками на фабрики п заводы, п которые были известны под названием «кабальных рабочих».

Инспекторские отчеты, относящиеся к другим фабричным округам, также не оставляют сомнений в многочисленности таких случаев, которые говорят о значительно худших условиях труда малолетних и несовершеннолетних рабочих, чем это представляется по данным сводного отчета главного фабричного инспектора. А ведь и последний достаточно ярко свидетельствует о чрезвычайно ннзкнх заработках детей и подростков, зачастую фактически сводящих последних на степень даровой рабочей сили.

К концу 80-х годов, когда появились вполне положительные признаки, что промышленный кризис, определившийся в начале этого десятилетня н так сильно напугавший фабрикантов н заводчиков Центрального н Южного районов, изживается, последние, забыв о всех прежних мерах предосторожности, снова повели яростное наступление па петербургских фабрикантов, оказывая сильное давление на правительство, в частности па министерство финансов, с целью добиться отмены вырванного у них ограничительного закона о труде малолетних и несовершеннолетних рабочих. Однако, в условиях развивающейся экономической борьбы рабочего класса нп одно правительство не могло бы решиться на отмену изданного н вошедшего уже в силу закона о детском труде, да н сильные своей индустриальной промышленностью петербургские заводчики никогда бы не согласились на[126]полную сдачу своих позиций. Поэтому промышленникам Центрального района не оставалось ничего другого, как добиться внесения некоторых поправок, могущих в той или иной степени изменить и ослабить ненавистный им закон 1882 г. Пока торговля и промышленность переживали кризис сбыта, вследствие чего оплата труда резко понизилась, а рабочий рынок изобиловал дешевой рабочей силой, положение московских фабрикантов представлялось сравнительно устойчивым. Когда яге кризис был изжит и свободные до этой поры рабочие руки стали распределяться по вновь ожнвшнм предприятиям, заработная плата несколько повысилась и возможность использования дешевой рабочей силы стала весьма проблематичной, промышленники Центрального района снова обратили свои взоры на детей н подростков. II вновь конкуренция между петербургской II московской промышленностью вылилась в борьбу за и против ограничения работы малолетних на фабриках и заводах. Но теперь победу одержали уже предприниматели центральной России, которые добились отмены многих, очень и очень существенных правил путем опубликования нового закона от 24 апреля 1890 года.1 Согласно последнему' вновь допускалась ночная работа малолетних в стекольпом производстве (самом вредном) с тем, чтобы она не превышала б часов в сутки; главному фабричному инспектору предоставлялось право допускать детей на работу в воскресные и праздничные дни; подростки в возрасте от 15 до 17 лет могли работать в ночное время во всех производствах за исключением хлопчатобумажного, полотняного, шерстяного, льнопрядильного, льнотрепального и смешанных тканей; губернатор мог разрешать ночную работу подростков с тем, чтобы па следующий день они начинали свою работу не ранее пополудни; далее в тех предприятиях, где 18-часовая работа производилась двумя сменами, продолжительность рабочего для для детей от 12 до 15 лет определялась 9 часами. Кроме этого, согласно постановлению Государственного совета, министру финансов по соглашению с министром внутренних дел предоставлялось разрешать использование труда малолетних, не достигших даже и 12-летиего возраста, в тех, однако, предприятиях, где эти дети уже работали.1 Все эти правила, установленные законом 1890 года, очень близко соприкасаются с вопросами заработной платы. Они свидетельствуют, что предприниматели во-время почуяли опасность роста заработной платы, как следствие намечавшегося подъема в промышленной жизни, и поспешили противопоставить ему появление па рабочем рынке иовой партии наиболее дешевой рабочей силы, назначением которой было удержать иа прежнем уровне оплату труда взрослых рабочих. Эта тактика предпринимателей увенчалась успехом, и несмотря па все благоприятные условия заработная плата осталась почти прежней, а если она несколько и повысилась, то во всяком случае повышение это по носило общего повсеместного характера и ии в коей мере не относилось к малолетним рабочим. «Подъем заработной платы,—пишет проф. Пажитнов,—коснулся именно высшей категории труда, так как при быстром увеличении числа заводов и недостатко у нас обученных и опытных рабочих и мастеровых последних переманивали с одпого места на другое. Что касается широкой массы рабочих, то «поразительныеgt; успехи в смысле повышения цен на труд, о чем поспешн.тп разблаговестить вулъгарпые экономисты, относится к области вымысла».2 То, что отметили мы в отношении официальных цифр заработной платы, остается верным и для реальных заработков рабочего, ибо фабричное законодательство последних лет позаботилось оставить предпринимателям ряд лазеек для обхода различных ограничительных правил, благодаря чему в политику щедрого применения штрафов н вычетов не было внесено сколько-нибудь заметных коррективов.

Что карается положения рабочих, занятых в предприятиях горпой промышленности, то здесь прежде всего пообходимо отметить, что всякие законы и правила, пытавшиеся регламентировать труд рабочих, доходили до этой отрасли промышленности значительно, па несколько лет, позже, уже после того, как действие их было проверено на фабриках и заводах обрабатывающей промышленности.

Промышленный кризис 80-х годов не миповал и горнозаводской промышленности, сократив производство, вследствие чего даже после сжатия числа рабочих большинство предприятий работало 4 — 5 дней в неделе. Это положение, конечно, сильнейшим образом отразилось на заработках рабочих, п те из них. которые получали рапьше 25 — 30 рублей в месяц, вырабатывали теперь за тот же срок не более 7 —10, а иногда даже и 3 руб. Значительная часть рабочих, главным образом меиее квалифицированных, вовсе не имела заработка и принуждена была прибегнуть к займам, которые закабаляли их иа будущее время. Ио даже на тех крупных капиталистических предприятиях, которые благодаря своей мощности были более или менее застрахованы от гибельных последствий кризиса сбыта, выработка детей и подростков редко превышала J 2 руб. в месяц п. таким образом, была обычно в два раза меньше выработки взрослого рабочего. Если принять, как это делает Пажитнов, средний расход рабочего только иа продовольствие в 9 руб. 62 коп.,3 то мы должны будем констатировать, что семейному рабочему или подростку-одппочке его заработка не могло хватить на удовлетворение даже самых насущных потребностей.

А ведь пе следует забывать, что горнозаводские районы являлись для рабочей массы самыми неблагоприятными, так как низкая заработная плата при разгуле штрафных и других всевозможных вычетов, которые были несколько ограничены лишь в 1892 году, когда правила 1886 года были распространены н на предприятия горной промышленности, не могла быть компенсирована сельскохозяйственными работами. Все это сыграло и свое время большую роль в деле использования труда малолетних. Интересы заводчика, стремившегося попользовать наиболее дешевую рабочую силу, п безвыходное положение самого рабочего, не имевшего возможности прокормить на свой скудный заработок всю семью, являлись действенными факторами в смысле всяческого обхода ограничительных законов о труде детей и подростков п широкого использования их рабочей силы. Поэтому современники и отмечали, что почти иа всех рудниках и шахтах можно встретить на работе десятки и сотни детей, пе достигших 12-летнего возраста, которые, боясь лишить семью вырабатываемого ими нищенского оклада, всячески стараются скрыть свой истинный возраст, продолжительность рабочего дня н пр. За тяжелую 12-часовую работу малолетние рабочие получали в лучшем случае всего-навсего 20 — 25 коп., а в среднем 15—20 коп. в день, и прн этом, конечно, понижали стоимость труда взрослого рабочего. Как общее правило, труд постоянных рабочих оплачивался в горных предприятиях но несколько более высокой расценке, но так как дети и подростки выполняли здесь большей частью работы подсобного характера, то они обыкновенно работали спорадически, в месяцы, свободные от полевых п других крестьянских работ. Таким образом, указанные выше заработки являются для этой категории рабочпх наиболее типичными. Более высокие заработки встречаем мы в Донецком бассейне, где подростки получали в летнее время 60 коп., а в зимнее—55 коп. в день. Но если мы хотим получить представление о реальных, а не номинальных заработках малолетних рабочпх, то для этого необходимо уменьшить приведенные выше цифры примерно на 25%, т.-е. на ту приблизительно сумму, которую составляли штрафы и вычеты. То, что они достигали подчас значительных размеров, подтверждается корреспондентом «Одесского листка», который пишет относительно заводов Юза: «Нужно целую гору невзгод, нужно быть вполне бесприютным, нужно создать положение, прн котором приходилось бы выбирать между жизнью и смертью, чтобы принять условия завода Юза».1 gt;              1Ж~              Ы-с.lt;Ж. !xj

14. Предпринимательская политика н области снижении заработной платы н стоимость жизни.

Система штрафов и вычетов. — Закон 1886 г. — Экономическое закабаление рабочем массы. — Выдача заработной платы продуктами. — ІІолкзитіїше хозяйскими харчами.— Стоимость жизни п удовлетворение потребностей питания в ; ивж’имостп от пола, возраста, семейного положения и заработка рабочего.

Если ко всему вышеизложенному прибавить еще, что приведенные ранее цпфры заработков являются цифрами лншь номинальными, н что система штрафов и вычетов понижала фактический заработок рабочего в очень значительных размерах, то сомневаться нам в нонстипе ужасных, невыносимых материальных условиях существования малолетнпх, прп наличии всех других моментов, сопровождающих эксплуатацию детского труда, не представится воможпым.

Штрафы н другие вычеты, являющиеся пе чем иным как «наказанием», налагаемым но свободному усмотренпю владельца фабрики или завода, а отнюдь не возмещением за какие-либо убытки, нанесенные рабочим предприятию, играли огромную роль в жизни самих рабочпх, как урезывающие пх заработки иногда на 50"/0, и для фабрикантов — как верный н значительный источник дохода. В своей статье «Объяснения закона о штрафах, взимаемых с рабочпх на фабриках и заводах», В. И. Ленин, останавливаясь на значении штрафа как одпой нз форы дисциплинарного взыскания, отмечает, что благодаря ей фабриканты наживали громадные доходы, а рабочие лишались частп причитающейся нм заработной платы, обычно в размере 25 — ЗО0/,,.1 Интересно отметить, что особенно свирепые штрафы н другие вычеты налагались фабрикантами в периоды, неблагоприятные для деятельности предприятия, когда те плп пные условна влияло на сокращение предпринимательских прибылей. В таких случаях фабрикант пли заводчик стремился переложить тяжесть положения на плечи рабочих, п если сделать это только путем снижения расценок, поденной платы и тому подобными способами не удавалось, то он прибегал ко всегда спасающей системе штрафов, позволявшей ему, даже после издания в 1«8б году закона о штрафах, уменьшать заработки рабочпх минимум на одну треть. Вопросы штрафования рабочих, как относящиеся к рабочей дисциплине, требуют специального рассмотрения, здесь же мы только отметим, что применялись они в очень широких размерах п поводами к ним служили самые естественные иоступкн рабочего, которых только воля фабриканта могла причислить к преступным деяниям. Фабричный инспектор Харьковского округа насчитал в 1885 году 23 таких повода, нз которых отметим, например, нетрезвое поведение, ругань, ссоры, спор, драки, анекдоты, признанные предпринимательской моралью неприличными, играв карты, курепье табаку, жестокое обращение с животными, непосещение церкви п т. д. н т. д. И ошибочно было бы предполагать, что за все эти проступки, большей частью не имеющие никакого отношения к фабрике иди заводу, взыскивались небольшие штрафы. Наоборот, 25 — 50 коп., а часто н 1 руб., игравшие такую значительную роль в бюджете русского рабочего, — вот цифра, которая взыскивалась обычно за нарушения этих правил.

В сильнейшей степени ухудшая положение рабочих, штрафы рано или поздно должны были сыграть свою роль в забастовочном движении. «Долго терпели рабочие все этн притеснения, — писал В. И. Ленин, — но по мере того, как более н более развивались крупные заводы и фабрики, особенно ткацкие, вытесняя мелкие заведения и ручных ткачей, возмущение рабочих против произвола и притеснений (в данном случае против штрафов н вычетов. В. Г.) становилось все сильнее».2 Концентрация промышленности влекла за собою концентрацию и организацию енл рабочего класса, увеличивала его сопротивляемость. Забастовки и волнения, вызванные штрафами н вычетами, начались главным образом в начале 80-годов, когда промышленный кризис толкнул предпринимателей на мысль путем усиления различных вычетов хотя бы частично покрыть понесенные нмн убытки. Так, в 18S2 году на бумагопрядильной фабрике Киопа, находящейся в Петербургской губернии, забастовка, охватившая всех без исключения рабочих, была вызвана несоразмерно большими н явно несправедливыми штрафами, сумма которых часто достигала 5 руб. в месяц на каждого рабочего н для многих нз них равнялась, а иногда и превышала месячный заработок. В последующие годы, когда кризис сбыта продолжал трепать фабричную промышленность, предприниматели стали еще энергичное собирать путем штрафов

' II. ІГ. Л о и п и. Coop, соч., 3-е над., Гпз. 1926, т. I, стр. 385. Следует помнить, что проводимые шике сведения о штрафах относятся в одинаковой степени как к взрослым, так п к несовершеннолетним рабочим; специальными данными, отиоешцнмнся к детям и подросткам, мы ио обладаем.

3 Там же, стр. 3S7.

огромные суммы, зачастую составлявшие до 40°/о доходности данного предприятия, волнения и беспорядки, вызванные ими, участились, захватив, кроме больших фабрик и заводов, также и более мелкие предприятия.

Если первое время беспорядки эти, так называемые «рабочие бунты . н не уничтожили штрафование как систему, то все же они заставили фабрикантов принять известные меры предосторожности. И вот, чтобы не волновать общественное мнение грандиозными вычетами, предприниматели стали по мере роста штрафной суммы увольнять рабочих, вычитая ее, конечно, полностью из заработка рабочего при окончательном расчете. После этого, хотя бы на другой же день, уволенный рабочий вновь принимался на фабрику, получал новую расчетную книжку, в которой от прежних штрафов ие было уже и следа, и в которую все последующие штрафы и вычеты заносились заново. Этот ловкий прием получил вскоре самое широкое распространение и в больших размерах применялся также на Никольской мануфактуре Морозова, в Орехово-Зуеве, на которой в январе 1885 года произошли крупнейшие беспорядки, сыгравшие большую роль в издании в 1886 году закона о штрафах.[127]

Важным пунктом в этом законе являлся тот, который определял, что штрафы идут не в карман хозяина, а в общую кассу и тратятся исключительно на нужды рабочих. Конечно, говорить о точном соблюдении этого закона не приходится, но во всяком случае, если раньше штрафы привлекали предпринимателей и как мера воздействия на рабочих и как верный источник дохода, то теперь последнее значение они уже теряют и играют роль лишь дисциплинарного взыскания и способа закрепощения рабочих при данном предприятии на наименее выгодных для них условиях. Что касается возможности штрафовать рабочих хотя бы только и в этих целях, то здесь, несмотря на закон 18S6 года, предпринимателю предоставлялось достаточно широкое ноле деятельности.

Выше мы уже указывали, что штрафные суммы определялись свободной волей фабриканта и иногда достигали даже 5О°/0 заработной платы данного рабочего, при чем значительность штрафа находилась в обратно-пропорциональной зависимости от финансового благополучия предприятия. Но и в более спокойные времена на один заработанный рубль приходилось все же до 24—25 коп. денежных взысканий. Эта цифра признавалась фабричными инспекторами крайие высокой, побуждающей рабочих к упорным беспорядкам и погромам.

Какие лее изменения внес здесь закон 1886 года? Оказывается, что максимальная сумма штрафных денег иа каждого рабочего не должна была, согласно этому закону, превышать одной трети этого заработка, т.-е. того процента, которого штрафные суммы редко достигали в самые тяжелые для рабочих времена, когда ничем не ограниченный фабрикант поднимал доходность своего предприятия в значительной мере именно путем взимания безобразно высоких штрафов. Далее, согласно иовым правилам, в случае, если штрафная сумма превысила ЗЗ1/» коп. на заработанный рубль, владельцу предприятия предоставлялась возможность или скостить излишки, или рассчитать рабочего и сразу же принять его обратно с правом вновь подвергать штрафованию. Большей частью фабриканты предпочитали именно последний путь, так как, с одной стороны, он был более тяжел для рабочего и, следовательно, оказывал более действенное влияние в смысле «непротивления» предпринимательской политике, а с другой стороны, вследствие того, что правила о распределении штрафных сумм были изданы лишь несколько лет спустя п то не повсеместно; изобилуя, кроме того, многочисленными неточностями и лазейками, этот путь предоставлял фабриканту большие возможности обогащения.

Не один штрафы, однако, понижали реальный заработок рабочего. Самые разнообразные вычеты, но самым невероятным поводам, представлявшие собою обдуманную систему грабежа п ничуть не уступавшие по результатам системе штрафов, вносили свою левту, и подчас довольно ощутительную, в дело извлечения прибылей нз труда фабричных рабочих. На некоторых, папример, предприятиях Харьковского округа существовало правило, ио которому фабрикант мог в любое время рассчитать рабочего и нарушить заключенный договор, пе подвергаясь за это никаким репрессиям, в то время как рабочий в случае ухода с работы ранее оговоренного договором срока должен был уплачивать неустойку в 100 руб., т.-е. примерно в размере 4 — 5-месячного для взрослых и годового для малолетних оклада. На одной писчебумажной фабрике опоздание на 1 час каралось вычетом двухдневного, а в трех типографиях н трехдневного заработка.1 Б других заведениях ври заключении договора найма рабочий обязывался оставлять в конторе каждый месяц у і о своего заработка, каковая сумма в случае какой-либо его провинности при расчете ему уже не выдавалась, а переходила в собственность хозяина. Не менее характерны н другие правила, в конечном итоге сводившиеся к выжиманию максимальной прибыли. Так, на большинстве фабрик и заводов дни, вернее, сроки выдачи заработной платы, не были определены условием, п хозяева зачастую выдавали ее рабочим два-трп раза в год. Этот на первый взгляд совершенно невинный обычай таил в себе, однако, сильно действующее на закрепощение рабочпх средство. Терпя острую нужду н лишенные возможности перебиваться от получки до получки, рабочие силою условий принуждены были обращаться к помощи ростовщика, роль которого с большой предупредительностью брал на себя тот же предприниматель. Он ссужал рабочих небольшими суммами и, несмотря па то, что полагающийся пм заработок во много раз превосходил этн ссуды, брал с них за это огромные ростовщические проценты, которые и принимались во внимание при производстве окончательного расчета. Не только за пользование медицинской помощью, квартирами, столовыми, банями и т. д. пз жалованья рабочего производились вычеты, размер которых иа разных предприятиях был неодинаков и зависел от усмотрения владельца, но даже за пользование на фабрике пли заводе орудиями производства и уборными рабочий должен был платить из своего скудного заработка. Если все это отметить, то мы получим более или менее полное представление о той роли, которую играли все этн вычеты в бюджете и предпринимателя и рабочего.

Б не менее безобразные формы эксплуатации труда вылилось требование к рабочим об обязательном пользовании фабричными харчевыми лавками и выплата значительной части заработка, иногда 75°/0, продуктами или бонами на право получения последних в фабричных продовольственных магазинах. Об этом, как одном из способов понижения реальной заработной платы рабочих, мы уже говорили и останавливаться на нем более подробно не будем. Отметим лишь, что и после закона 3 июня 1886 года, который коснулся не только штрафов, по и всех других форм вычетов и взысканий, предприниматели не сразу отказались от этих доходных статей и всячески, даже без особого труда, находили способы обойти ограничительные правила.

Многие исследователи п почти все фабричные инспектора, наблюдавшие жизнь рабочих и самых различных районах и производствах, отмечают, что даже максимальных заработков среднего рабочего, уже не говоря о детях, подростках и женщинах, не хватает на удовлетворение самых элементарных требований более пли менее человеческого существования. Например. Эрнсман, обследовавший Московскую губернию, указывает, что мальчику-шнулышку, получающему 4 руб. 50 коп. в месяц, почти весь свой заработок приходится тратить на одно питание. Иа оплату жилья, света, на платье и многие другие предметы первой необходимости у него остается примерно 45—50 коп. в месяц. Прн этом надо иметь в внду, что ни Эрпсман. ни другпе исследователи не принимали во внимание прп этнх расчетах тех штрафов и вычетов, которые по крайней мере на 10—15°/0 понижают заработок малолетнего. Если же принять эту необходимую поправку, то возможность существования такого рабочего делается очень проблематичной. А ведь 4 руб. 50 коп., как видно из выше приведенных нами данных о размерах заработной платы малолетних рабочпх, — заработок далеко пе самый низкий. Вместе с тем па основании отмеченного размера расхода на питание было бы ошибочным сделать вывод, что у подростка, получающего, напрпмер, 7 руб. п месяц, оставалось свободным на удовлетворение всех другпх потребностей около 2 руб. 50 коп. Тратя около 4 руб. в месяц на харчи, трудно было быть сытым, п каждый несколько больше зарабатывающий рабочий соответственно большие суммы тратил на свое пптанпе. Так, жепщяна-шпуггышк, по свидетельству того же Эрисмана, получая в месяц 6 руб. 11 коп.. тратила на харчи уже 4 руб. 22 коп. При этом значительно больше должна была она тратить н на одежду н на жилище и пр.

Наиболее детально разработанные и вместе с тем типичные для всех районов и производств данные о соотношении заработной платы русского рабочего н его расходов на нптаипе в последней четверта XIX века находим мы *в неоднократно уже цитированном нами нсследованпп Дементьева. В наименее выгодных условиях оказывался тот рабочий, который за счет низкой заработной платы получал хозяйские харчи. Сопоставляя среднюю заработную плату рабочих, нанимающихся на спопх харчах, с заработной платой тех. которые нанимаются с хозяйскими харчами, Дементьев приходит к выводу, что самп хозяева определяли стоимость продовольствия взрослых и подростков мужского пола в б руб. 20 коп.. жепщпп п подростков женского пола в 6 руб. 47 кон. и малолетних обоего пола в 2 руб. 92 коп. При этом для удовлетворения других потребностей у рабочего первой группы оставалось б руб. 98 коп., второй — 4 руб. п третьей — 2 руб. 48 коп.

Еслп бы эти цифры, выведенные Дементьевым, были абсолютно верны, то положение рабочих, довольствующихся хозяйскими харчами, не представлялось бы столь тяжелым. Но к этим данным необходимо сделать поправку, которая несколько изменит оптимистический вывод.

Дело в том, что наем рабочих па хозяйских харчах практиковался главным образом в мелких, полукустарных предприятиях, в которых эксплуатация рабочих вылилась в самые гнусные формы н где договор найма заключался словесным соглашенном. Нет никаких сомнений поэтому, что свидетельства современников о крайне скудных харчах, качество которых было зачастую такое низкое, что рабочие, далеко не избалованные хорошей

пищей, не могли ими пользоваться, не являются сколько-нибудь преувеличенными. В большинстве случаев не только ценность этих харчей не соответствовала указанной выше разнице, т.-е. той стоимости, которая определялась самими хозяевами, но и качество их пе удовлетворяло рабочих, которые принуждены были прикупать продукты на стороне. Ясно, что при таких условиях выведенные Дементьевым остаточные суммы, не сокращенные еще надлежащим образом различными вычетами, были в действительности значительно меиыинмп, ие могущими покрыть даже самые необходимые расходы рабочего. И в наихудшем положении оказывались, конечно, малолетние, потребности которых в питании были далеко пе так скромны по сравнению с потребностями взрослых рабочих. Тяжелая изнурительная работа на фабрике или заводе, разрушающая силы молодого организма, требовала совершенно другого питания и в качественном и в количественном отношении, почти совершенно уничтожая разницу между прожиточным минимумом взрослого и малолетнего рабочего.

Сказанное подтверждается данными того же Дементьева о стоимости питания тех рабочих, которые в целях сокращения расходов переходили на артельное нродовольствоваине. Оплата труда настолько ие соответствовала самому скромному прожиточному минимуму, что рабочие объединялись для артельного довольствия не под влиянием местожительства, знакомства и т. п., а исключительно в зависимости от размеров заработка. Таким образом, рабочие одних и тех же бумагопрядильных и ткацких, например, фабрик образовывали артели ставилыциков из малолетних, катушечниц пз женщин и 'і', д. Здесь специальность, пол и возраст определяют заработок рабочего, а так как каждый пз них пользовался малейшей возможностью, чтобы улучшить свое питание, приблизить его к наиболее полному удовлетворению прожиточного минимума, то ясно, что малолетний ставплыцпк, получающий, например, 4 руб. в месяц, не мог состоять в той артели взрослых мужчнн- набойщиков, которая тратила ежемесячно на каждого своего члена 4 руб.—

4. руб. 50 коп. Таким образом, расход рабочих на питание был неодинаков п зависел от того производства, в котором работает данный рабочий, его возраста и пола. Так, например, дети, работавшие на бумагопрядильнях и организованные в артель ставилыциков, тратили на харчи 3 руб. 67 коп. в месяц, а малолетние того же предприятия, занятые на должностях, хуже оплачиваемых. и также объединенные в артели, расходовали на питание уже только 2 руб. 70 коп. в месяц. Артель из набойщиков — взрослых мужчин, рабочих ситценабивной фабрики, тратила на продовольствие 4 руб. И коп. на человека, а в другой артели, членами которой состояли взрослые, как мужчины, так и женщины, с относительно высокой заработной платой, питание каждого рабочего обходилось уже в 4 руб. 80 кои. Однако, не все женщины могли довольствоваться иаравпо со взрослыми рабочими, и, напрпмер, те работницы, труд которых оплачивался значительно дешевле, объединялись в артель вместе с малолетними, т.-е. с той категорией рабочих, заработки которых были значительно ниже. Такая артель расходовала па продовольствие одного своего члена не более 3 руб. 60 кол. в месяц.

Еще более характерные цифры нмРе.м мы в отношении рабочих, занятых на ручных ткацких фабриках п в конторах для раздачи основ. Здесь стоимость харчей в месяц колебалась в зависимости от заработной платы рабочих, объединенных в ту или иную артель. Так, взрослые мужчины— ткачи и шпулышкн были объединены в четыре артели, расход которых на продовольствие одного человека составлял 4 руб. 50 коп., 4 руб. 92 коп..

5. руб. 19 коп. и 6 руб. в месяц. Женщины, работавшие на тех же должностях и получавшие более однообразную заработную плату, организовали только две артели, из которых одна, бедная, тратила 4 руб. 50 коп., а другая, более богатая, 5 руб. 19 кон. в месяц на питание каждого рабочего. Малолетние, заработки которых были значительно разнообразнее, объединились в четыре артели, и вследствие существовавшей на этих предприятиях чрезвычайно низкой оплаты нх труда, харчи обходились в месяц даже для самой самостоятельной артели всего-навсего в 3 руб., а в остальных стоимость питания в месяц равнялась 2 руб. 25 коп.. 2 руб. 2'.» коп. п 2 руб. 46 коп. Небезынтересно отметить, что существовали артели, носившие специальное название «малых», т.-е. объединявшие всех рабочих с низкой заработной платой, независимо от нх иола н возраста.

В артельное довольствие и целях экономии расходов на питание входили обыкновенно холостые и одинокие рабочие; все же остальные пользовались семейным продовольствованием. Принимая во внимание, что в подавляющем большинстве случаев далеко не все члены семьи рабочего имели самостоятельный заработок н что обычно при наличии 3 — 4 членов средства к существованию зарабатывал только один человек, станет ясно, что положение семейного рабочего по сравнению с холостыми отягощалось заботами об удовлетворении потребностей других членов не только в питании, но также п в одежде, жилище п пр. Поэтому-то расход на питание но отношению к общему заработку был сравнительно меньше у семейных, чем у одиноких рабочих, и в среднем составлял примерно 57%. По и здесь на величину этого процента сильнейшее влияние, оказывали сумма общего заработка, число работников и пр. Напрпмер, семья, состоявшая нз 6 человек, среди которых находилось двое малолетних, зарабатывала прн трех работниках 35 руб. в месяц, и стоимость пх питання определялась в 20 руб. 35 коп. (57,62%) в месяц. Семья, состоявшая пз двух членов, при чем оба работали, тратила на свое нродовольствованпе, при чрезвычайно скудном заработке в 18 руб., —11 руб. 62 коп. (58,10%), а насчитывавшая 3 человека, из коих двое взрослых п одни малолетний, прп одпом работнике, вырабатывавшем в месяц 13 руб. 50 коп., тратила на питание 10 руб. 91 коп., т.-е. 79,06%. В последнем случае, прп исключительно небольшом для целой семьи заработке, понизить расход на питание не представлялось ВОЗМОЖНЫМ, II потому он так волпк в процентном отношении. Еще меньше, правда всего на 18 коп., тратила семья из 4 человек, нз двух взрослых при одном подростке и одном малолетнем, хотя двое ее работников зарабатывали 19 руб.[130] Здесь, конечно, сыграла свою роль численность семьи, которая предполагает большие расходы на удовлетворение других, не менее в конце концов необходимых, чем питание, потребностей членов семьи.

Данные о семейном продовольствованпн рабочих в связи с темн, которые известны нам относительно артельного и хозяйского харчевания, позволяют установить, что питание рабочих находилось в самой тесной связи с их заработками, а расходы па пего уменьшались пли увеличивались в процентном отношении к общему бюджету в зависимости не только от размеров заработной платы, но также п от состава семьи рабочего. У взрослых рабочих расход на питание составлял в среднем 57—58% заработка, достигая у семейного рабочего даже 75 — 79%. Что касается специально подростков и малолетних рабочих, то здесь благодаря исключительно низким заработкам не могло быть п речи об удовлетворении всех насущных потребностей, а тяжелая, изнурительная работа, особенно пагубно отражающаяся на неокрепшем организме я требующая энергичных восстановительных мер, повлияла в том смысле, что почти весь заработок детей, около 90% его, уходил исключительно на питание, которое даже и при этом условии нельзя признать удовлетворительным н в качественном и в количественном отношении. И действительно, если в средине 80-х годов 60 фунтов ржаной муки в месяц, которые во всяком случае нужны каждому рабочему, стоили 1 руб. 50 коп., 8 фунтов мяса обходились н 1 руб., 2 фунта сахара — 40 коп..

мера картофеля—25 коп. п т. д.,1 то ясно, что на те 3 рубля, в которые оценивалась стоимость продуктов, потребляемых в течение месяца малолетним рабочим со средней выработкой в 3 — 4 руб. в месяц, прожить было почти невозможно, а о приобретении одежды, белья, оплате комнаты п пр. у лее не приходится и говорить. Правда, большинство подростков, в частности детей, не вели самостоятельного образа жизни л жили со своими родителями, обыкновенно рабочими того пли иного предприятия, но, как мы видели выше, далее и в этом случае условия пх жизни оставляли желать лучшего, ибо почти в каждой рабочей семье на одного работника приходился один неработоспособный или безработный член семьи, и при этом, чем старше был возраст последних, т.-е. чем большие суммы приходилось тратить ла их одежду, жилье, школу и пр., тем меньшая часть заработков уделялась на удовлетворение потребностей в хорошем, здоровом и количественно достаточном питании.

Таким образом подытоживая приведенные выше сведения о заработной плате малолетних и несовершеннолетних рабочпх в последние десятилетия XIX века, мы должны констатировать, что заработки нх, значительно уменьшаемые еще всевозможными вычетами и штрафами, были далеко не достаточными п во всяком случае всегда, за самыми редкими исключениями, лишь подтверждающими общее правило, отставали от стоимости жизни и ио гарантнровали подросткам п детям самого скромного прожиточного минимума.