От конца царствования Петра до начала XIY века.

Борьба за гегемонию в промытлеїгаостп дворянско-кустарной п купеческой фабрик и ее влияние иа использование рабочей силы малолетних и несовершеннолетних рабочих.— Детп п подростки в горнозаводской промышленности.—Увеличение спроса на слабую рабочую силу во второй половппе XVIII века.

Интенсивное, ударное насаждение фабрик и заводов при Петре Первом н отсутствие конкуренции привели в конечном результате, как было выше отмечено, к организации промышленных предприятий на основе крепостного труда.

И виду того, что до промышленной горячки тгравом владеть крепостными обладали только дворяне, указ 18 января 1721 года, предоставивший купечеству ираво приобретать крепостных для обслуживания фабричпо-заиодских предприятий. привел к ожесточенной борьбе между купеческой и помещичьей фабрикой. С одной стороны, дворяне владели огромными запасами рабочей силы, в которой крайие нуждались предприниматели, с другой — купечество обладало тем денежным капиталом, без которого трудио было начинать предпринимательскую деятельность. Дворянство оказалось в лучшем положении. Благодаря тому, что мануфактурное производство породило многочисленных кре- сть я и-кустарей, тех же крепостных, дворянам удалось противодействовать давлению торгового капитала. Наказы, данные депутатам, выбранным (в 1767 году) в Екатерининскую комиссию, дают яркое представление о ходе этой борьбы. Купечество, с одной стороны, всеми силами отстаивало свое право приобретать крестьян к фабрикам и заводам, с другой — решительно требовало прекращения крестьянских промыслов.

В наказе тульского купечества, экономически наиболее мощного, вопрос этот трактуется довольно решительно. Так, в § 20 наказа купечество требует: «фабрики н в городах лавки и постоялые дворы и прочие промышленные строения иметь единому к у и е ч е с т в у, а разночинцам, как крестьянам н в здешнем городе оружейным мастерам, так и другим, кто б какого звании пи был, оными владеть и торговые промысла ни под каким видом, как многими указами подтверждено, производить, также в откупы и в подряды допускать запретить и никакого ремесла и промысла, что до купечества принадлежит, в городах и иа ярмонках собою, так и под купецким именем им пе иметь, а довольствоваться купечеству, кое от того единого весь свой достаток п содержание имеет и из того платит подушные деньги и прочие подати».

Купечество считало, что правом иметь фабрики, заводы и другие промыслы должно пользоваться только опо одно, lt; и для того единственно узаконить, чтобы кажлый чин во всем государстве по собственному званию своему свою должность исправлял н в право купеческое пи под каким образом пе вступал, что и священное правило повелевает, кто в какой чин позван, в том де пребывать».[8]

Б это же время дворянские наказы говорили как раз обратное. Дворяне наказывали своим депутатам требовать запрещения купцам приобретать населенные деревни и всячески добиваться условий, наиболее благоприятствующих развитию крестьянских промыслов.

Весь дворянско-помещичий уклад жизни России того времени предопределил разрешение этого вопроса. Правительство стало поощрять крестьянские промыслы, издав ряд указов, ограничивающих свободу купечества в открытии фабрично-заводских предприятий и в привлечении рабочей силы. Ко второй половице XVIII века права купечества все суживались, а добившись указа 1762 года о запрещении купечеству покупать крестьян, дворянская фабрика одержала решительную победу над купеческой. Многие предприятия, находившиеся в руках торгового капитала, вследствие запрещения покупать крестьян прекращали свою деятельность и переходили в руки дворян, иначе говоря—в руки крупных землевладельцев. Вкусившее уже к тому времени сладость промышленной деятельности купечество, сильное своими капиталами, новело борьбу за возвращение ему прежних прав. Для той п другой стороны разрешение этого вопроса имело первостепенное значение, так как от него в значительной море зависело, кто займет доминирующее положение в экономической и политической жизпи страны. Борьба была упорная и лишь в конце XVIII века, в 1798 году, купечество вповь получило право приобретать к фабрикам и заводам крепостных и постепенно стало оправляться от нанесенного ему ранее поражения.

Переход промышленных предприятий к землевладельческому классу и интенсивное развитие крестьянских промыслов одним из своих результатов имели еще более широкое применение детского труда, так как ни в отношении дворянских фабрик, пользовавшихся трудом крепостных, ни в отношении крестьянских кустарных промыслов, правительственный контроль не МОГ осуществляться.

С другой стороны, промышленники нз купечества, пред которыми в отношении привлечения рабочей силы начали возпикать различные препятствия, уже во второй четверти XVIII века оказались в критическом положении п принуждены были обратиться к правительству с целым рядом ходатайств, в которых указывали, что они, фабриканты, испытывают острую нужду в рабочей силе, а именно «в мастерах, подмастерьях, учениках н работных людях».

Жалкое существование, которое вдачпло закрепощенное крестьянство, имело своим следствием массовое бегство, принявшее огромные размеры. II так как одна за другой открывавшиеся фабрики, терпя острую нужду в дешевой рабочей силе, были не очень разборчивы в способах ее привлечения, то постепенно фабрично-заводские предприятия стали играть для убегавших крестьян роль единственно верного убежища. Здесь они были обеспечены работой н, получая небольшую плату, вели сравнительно сносное существование. Фабрикант же, который ценил в то время каждого рабочего, а особенно такого дешевого, тщательно укрывал его от помещика. Когда помещик отыскивал беглого, возвратить его на родину представлялось делом далеко не легким н во всяком случае дорого стоящим. А ведь помещик не только лишался в лице свопх беглых крепостных рабочей силы, необходимой ему в хозяйстве, но еще должен был продолжать платить за них подушные деньги, выполнять рекрутские сборы и т. д.

Все зтп обстоятельства в своей совокупности, при непрекращающихся жалобах со стороны фабрикантов на недостаток в рабочей силе, привели к изданию знаменитого указа 7 января 1736 года, который определил: Всех, которые поныне при фабриках обретаются и обучались какому-нибудь мастерству, принадлежащему к тем фабрикам и мануфактурам, а не в простых работах обретались, тем быть вечно при фабриках».1 Весь тот рабочий люд, который находился ко времени издания этого указа на предприятиях, закреплялся на фабриках н заводах на вечные времена. И это относилось не только к взрослым рабочим, но также и к несовершеннолетним, как к детям, так и к тем малолетним бродягам н нищим, которые безжалостно отдавались па фабрики п заводы.

Обучение малолетних грамоте и наукам, которые способствовали бы выработке из них развитых рабочих, нарушало «сегодняшние» интересы предпринимателей. Так, когда в 1730-х годах Татищев, будучи начальником горных заводов, предложил ввести обязательное обучение грамоте детей мастеров, виднейший заводчик того времени Демидов запротестовал, указав, что обучать можно детей только в возрасте от 6 до 12 лет, да и то в добровольном порядке. Свое отношение к этому вопросу Демидов мотивировал тем, что дети в этом возрасте «многие заводские работы исправляют и при добыче железных и медных руд носят руду на пожоги, и в прочих легких работах п у мастеров в науках бывают», ііз этого заявления Демидова уже видно, что труд детей использовался далеко не только как труд подсобный. Правительство вняло

голосу предпринимателей и разъяснило, что на частных заводах обучать грамоте можно только желающих. Понятно, что таких и не нашлось.

Приписанные к заводам крестьяне должны были отрабатывать не только за себя, по и за всех неработоспособных членов своей семьи, как-то: старых, малолетних, увечных и т. д. Ясно, что рабочая сила даже 10-летнего ребенка ценилась ими очень высоко, п опп не могли допустить такой роскоши, как обучение своих детей.

Формула «кои работать в состоянии», так часто встречающаяся в документах XVIII века н относящаяся к работе несовершеннолетних, имела очень растяжимое нонятне. Так, например, известный немецкий ученый Гмелпн, посетив в 1742 году Нижне-Тагильский завод, обратил внимание, что в одной из мастерских этого завода дети в возрасте от 10 до 15 лет выполняют не подсобную, а равную с взрослыми работу. Отметив, что в некоторых отделениях число несовершеннолетних и малолетних рабочих превышает число взрослых, Гмелпн прибавляет, что он наблюдал, как в Невьянском заводе 7 и 8-летние мальчики выделывали из желтой меди чашки и другие сосуды.[9] Такое использование труда малолетних детей, «коя в состоянии работать», ставилось Гмелином и другими современнпкамп в заслугу предпринимателям.

Недостаток в дешевой рабочей силе толкнул фабрикантов на замену взрослых, более дорогих и менее податливых рабочих—детьми. Если в первой четверти XYIH века предприниматели ходатайствовали о рабочей силе вообще, то ко второй половине этого века ходатайства фабрикантов часто говорят о недостатке специально малолетних рабочих. Так, владельцы московских суконных фабрик — Болотин, Еремеев, Третьяков и Сериков, обратились в мануфактур-коллегию с прошением, в котором указывали, что они терпят цужду в рабочей силе, а особенно в детях от 10 до 15 лет, вследствие чего не могут продолжать своевременную поставку сукна в казпу.

Детский труд на горнозаводских предприятиях, как свидетельствуют записки современников, применялся в довольно широких размерах. Известный немецкий ученый Паллас, предпринявший в 60-х годах XVIII века длительное путешествие по Уральскому райоиу и тщательно наблюдавший все стороны жизни горпозаводскнх предприятии, обратил внимание также и на широкое применение п них детского труда. Характерным для горнозаводских предприятий было огромное количество приписных крестьян. Лаллас указывает, что па некоторых заводах число пх достигало многих тысяч. Согнанные с разных мест России, обязанные отработать подушный оклад не

только за себя, но п за нетрудоспособных членов своей семьи, как-то: старых малолетних, увечных, приписные жили в невыносимо тяжелых материальны условиях. Всячески стремясь к скорейшему освобождению от заводской работы ¦они принуждены были брать с собой на работу и малолетних детей.

Описывая тот плн иной завод, Паллас учитывал и работу н положение приписных крестьян. Говоря о численности лячпого состава предприятия, Паллас всегда отождествляет число рабочих с числом душ мужского пола, поселенпых при том или ином заводе. И это понятно. К большому по размерам н вырабатываемой продукции заводу приписывались тысячи крестьян. На маленьком заводе или руднике число их достигало иногда всего нескольких десятков человек. Не все они являлись фактическими рабочими, но за всех них ими или кем-либо другим работа должна была быть выполнена. Ясно, что прп таких условиях нрнмепенне труда мал летних приняло на горных заводах широкие размеры. Тут дети выступают не только как дешевая рабочая сила, выгодная предпринимателю, по и как совершенно необходимая помощь взрослым членам семьи, отягощенным непосильной работой. Получив возможность использовать дешевый труд приписных крестьян, заводоуправления, совершеипо не стесняясь, привлекали к работе рабочих в гораздо большем числе, чем это требовалось условиями и размерами ироизводства.

Если иа заводе работали крестьяне близлежащих деревень, то это еще не так сильно отражалось на их благосостоянии, но в том-то и дело, что новые заводы, шахты, рудники открывались в такнх местах, где о заселенных деревнях не могло быть и речи. В таких случаях крестьяне вывозились издалека и поселялись близ завода. Так, на пебольшом Каменском заводе работало свыше 300 мастеров и работников, когда вообще все население, жившее на территории завода, исчислялись в неполных 300 семей. Если прниять во внимание стариков, малолетних детей, больных н т. д., то ясно представится нам, что брались крестьяне на работу пе соразмерно потребностям, а согласпо тому количеству работы, которое должно было быть ими выполнено в счет подушного оклада.[10] Благодате- Ку швине кий завод, построенный еще в 1735 году около богатой железной рудой горы Благодать, постоянно переходил из рук в руки, пока, наконец, ко времени путешествия II ал л аса (60-е годы) не перешел окончательно в ведение казны. На территории этого сравнительно большого завода никаких почти рабочих жилищ не имелось, так как громадное большинство работ даже специального заводского характера выполнялось крестьянами за «нодушевчину». По свидетельству Палласа к Благодато-Кушвпнскому заводу было приписано три слободы с принадлежащими к ним деревнями, «в оных седмь тысяч пятьсот душ», кон и употребляются прп рубке, жжении угля, возке II ломке руды п т. д. Для того времени цифру 7‘/з тысяч следует считать огромной. Правда, в это количество входят как взрослые, так п несовершеннолетние обоего пола, а в равной мере старики п больные, но во всяком случае работы выполнялись за всех мужчин и в ней принимали значительное участие несовершеннолетние и малолетние дети крестьян.[11]

Способ считать количество рабочих по количеству душ приписных крестьян употребляется Палласом везде одинаково точно. Описывая Шуйский завод близ Тагила, Паллас отмечает, что весь этот завод имеет всего-на-всего одну небольшую домну для плавлення меди и молотовую. И вот к этому небольшому предприятию приписано 250 домохозяйств с общим ЧИСЛОМ 700 душ, которые п работают на заводе, выделывая ежегодно по 33 000 пудов полосового железа.;| Работы, производимые на Магнитной горе но домке руды, также собирали огромное сравнительно количество рабочих рук. По свидетельству Далласа, доставать здесь поверх лежащую руду считалось делом таким легким, что труд малолетних детей как мужского, так и женского пола получил монопольное право на производство этой работы. Больше 400 человек добивались права ежедневно собирать руду, складывать ее по урокам в сажени и аршины и т. д. Сложенная в большую кучу (около 400 пудов) руда питом обжигается и остывает, недель через десять. Только после этого она делается плавкою, и ее можно разбивать молотками.1 И вот в таких условиях на одной только Магнитной горе работало больше сотни малолетних рабочих. Один из важнейших и крупнейших заводов того времени, Нижне- Тагпльский, имел на своей территории специально выстроенный для приписных детей дом, в котором их приучали и обучали различным мастеретиам. На этом заводе работало 2000 душ мужского иола, включая в это число также несовершеннолетних рабочих. Описывая этот завод, Даллас вскользь отмечает, что имеющиеся на этом заводе в числе 121 чел. некрепостные, вольнонаемные являют собою гораздо лучший образец фабрично-заводского, рабочего, хорошего мастера, знающего и понимающего свое дело.

На первом месте в отношении использования труда несовершеннолетних рабочих стоял один из самых старых сибирских железных заводов, Невьянский, основанный казною еще в 1701 году. Он почти все время находился во владении Демидова, первого заводчика петровского времени. Посетив этот завод, Даллас отметил свое впечатление следующими словами: «Весьма приятно смотреть, что маленькие ребята от 10 до 12 лет, здесь работая вместе кузнечную работу, получают такую ж плату».8 Этим примером лишний раз подтверждается, что дети допускались не на подсобную, а па одинаковую, как и взрослые, работу.

На некоторых рудниках малолетние использовались на более легкой сравнительно работе. Так, в Кыштымскпх железных рудниках пережигали руду только взрослые мужчины, а несовершеннолетние и женщины носили ее в кучи, за что и получали сдельную плату. Конечно, и эта работа не всегда была по плечу слабым детским силам, но во всяком случае она была несравненно легче той, на которую посылались дети рабочих Демидовских заводов.

Вообще же работа приписных крестьян протекала в условиях чрезвычайно тяжелых. Говоря о жителях Косого Брода, Даллас па их примере показывает, что крестьяне, приписанные к заводской работе, «через год оною толнко обременяются, что едва можно у них сыскать следы земледелия».’ В наихудшем положении находились те крестьяне, которые за свою работу не получали какой-либо платы, а только освобождались от подушного оклада. Такие крестьяне и думать не могли о каком- либо приработке. Все их мысли были направлены к тому, чтобы сохранить свое хозяйство в деревне. Оторванные от пего, принужденные совершить еще, чтобы попасть на завод, длительное полуголодное путешествие, не все крестьяне доходили до места назначения. Вот как описывает Даллас положение работников Петропавловского завода: «Для рубки и возки дров, жжения уголья и подобных сему работ потребляют из лежащей близ завода по ту сторону хребта к Соликамску причисленной Чердынской округи крестьян, коих считают 4000; отданы они сему заводу работать за подушный оклад, но насколь долго, того не определено. Бедные сих мест жители принуждены болотистую гору переходить на работу иеши с великою тягостью и не могут довольно изъяснить и жалостного своего состояния и удручення от нестерпимого ига. Всего хуже, что известное оных число или умирает от скорбуту, или, зараженные оным, бедностно возвращаются в домы».4

Говоря о Новопавловском заводе, немецкий путешественник замечает, что крестьяне, работающие на этом заводе, «должны терпеть опасный от сего дым, который здесь так заражает воздух, что куры и другие птицы во множестве от судорожных припадков колеют».

Свидетельствуя, что па горнозаводских предприятиях работали не только взрослые приписные крестьяне, но п их дети, как несовершеннолетние, так н малолетние, Даллас не дает материала, который позволил бы судить о процентном отношении малолетних рабочих к взрослым. Средний завод имел у себя но б00—1000 приписных крестьян, частично уроженцев данной местности, частично из более отдаленных областей. По имеющимся же у Палдаса отрывочным данным можно предположить, что на некоторых заводах и рудниках число малолетних рабочих достигало даже 20 — 2о°/0. Использование детей в возрасте от 10 до 15 лет в горных предприятиях, конечно, на поверхности земли, явление не только обычное, но и правило. Правда, работа детей не носила регулярного характера, подчас ее зпаченне сводилось к подсобной работе, но во всяком случае практика установила, что дети должны отрабатывать подушный оклад н могут делать это наравне со взрослыми рабочими.

На заводах, рудниках и шахтах работали дети не только приписных крестьян, но также крепостных и вольнонаемных рабочих. Так, например, на Касатурском заводе чпсло крепостных достигало всего лишь 200 человек. Такой кризис в рабочей спле заставил заводоуправление обратиться к найму вольных рабочих, которых ко времени посещения Палласа работало на заводе около 1500 человек. На Барнаульском заводе подготовляли квалифицированных мастеров из учеников, п число их равнялось 160. Их обучали не только грамоте, но также геометрии, арифметике и т. п.[12] Часть этих учеников происходила из мещан. На глннопромывальной фабрике, на которой велись работы по очищению «фарфоровой земли» для Петербургского императорского фарфорового завода, также находились учепикн свободного состояния, чнслом до 80, которые помещались в отдельном доме.[13] Тронцко- Саткднскпй завод, ощущая недостаток в приписных крестьянах и крепостных, тоже обратился к вольнонаемным рабочим.

В конце концов практика была узаконена соответствующим правительственным постановлением и—14 мая 1799 года был издан указ, который предписывал детей—мужского пола—казенных мастеровых уральских заводов использовать на заводской работе, начиная с 12-летнего возраста.[14] Правда, указ этот отметил, что дети должны употребляться на такпх работах, которые соответствуют их силам и возрасту, по беспристрастные записки современников дают ясное представление, как понимался и как соблюдался этот принцип. Дети женского пола, согласно этому указу, до 18 лет не подлежат обязательному привлечению к заводским работам.

Таким образом, использование труда малолетних рабочих на уральских горных заводах практиковалось в полной мере, и уже тогда ои имел значение не столько подсобного, сколько самостоятельного, но более дешевого.

На алтайских заводах дети мастеровых н приписных крестьян уже с самых ранних лет подготовлялись и приучались к заводской работе. Отличительной чертой этих заводов является также устройство заводских школ, в которые дети поступали с семилетнего возраста. Однако, период выучки не освобождал их от практической работы, общей для всех рабочих. Согласно Екатеринбургскому учреждению 1739 года, заводские работы распределялись между приписными крестьянами в возрасте от 15 до 60 лет. Но на алтайских заводах, так же как и на других, правило это соблюдалось не совсем точно, и в случае надобности предприниматель назначал на работу и 7 — 10-летних детей н совершенных стариков.

В 1755 году Колыванская горная экспедиция установила, что на одного работника нельзя возлагать обработку заводской барщины больше, чем за трех человек. Это правило, преследовавшее своей целью облегчен не условий жизни приписных, привело к обратным результатам. Ни одни заводчик ие хотел, чтобы из-за этого указа пострадала производительность его предприятия, н потому на работу стали выгонять малолетних детей и подростков до 15 лет. Кроме того, сам метод раздачи работы представлял большое поле для эксплуатации. По действующему тогда положению, каждый крестьянин должен был выполнить заводекой работы столько, чтобы стоимость ее покрыла следуемый с него подушный оклад. Казалось бы, вопрос разрешался просто. Нужно, предположим, получить с крестьянина подати на 1 руб., значит, и отработать иа заводе должен он именно эту сумму. Однако, дело обстояло значительно сложнее. Благодаря тому, что переписи (ревизии) отставали от жизни на много лет, за крестьянской семьей числились часто подушные подати давно умерших 'членов семьи, речных, стариков н т. д. Поэтому в значительном большинстве на одного годного взрослого работника налагалась обязанность отработать подати за 2 — 3 человек.1 Так как размер подушной нодати, выпадавший на отдельный крестьянский двор, колебался иногда довольно сильно н, не являясь чем-то твердым н установленным, зависел от настроения чиновников, то часто случалось, что крестьянам приходилось отрабатывать подушные подати в течение I1/» — 2 сезонов.2 Оторванные на это время от своего хозяйства за многие сотни верст, изнуренные тяжелой работой, они пе имели физических сил выработать заводскую барщину. В это время брошенное работником хозяйство гибло, семья разорялась. Приписным крестьянам пришлось иойтн по пути наимоиьшего сопротивления, и они стали брать с собой на работу малолетних и несовершеннолетних детей. Это в свою очередь отвечало интересам предпринимателей, так как, с одной стороны, к работам привлекалось большее количество рабочих рук, с другой — сохранялась платежная п работная способность крестьянских семей.

Указом 1779 года работа приписных крестьян, в том числе и алтайских, была введена в известные рамки. Так, разрешалось привлекать крестьян главным образом к рубке дров, разломке угольных куч, перевозке угля, руды и флюсов, поправке плотин и т. II.

Указ этот как будто значительно облегчал жизнь приписного крестьянина. Еслп раньше его эксплуатировали на тяжелой непривычной заводской работе, которая считалась даже в то время хуже солдатчины, то теперь он исполнял более легкие работы вспомогательного характера. Устанавливалась резкая грань между мастеровыми, исполнявшими чисто заводскую работу, я крестьянами. Между тем, указ 1779 года имел и обратную сторону, тяжело повлиявшую па благосостояние крестьянского хозяйства.

Крестьяне, как и раньше, оторванные от родных мест за много тысяч верст, не допускаемые к заводской работе, лучше оплачиваемой, стали зарабатывать теперь такие гроши, которых далеко нехватало для уплаты подушной подати. С другой стороны, освободив крестьян от заводекой работы, правительство увеличило подати. Все это привело к тому, что алтайским приписным коестьянам было предоставлено самим вносить податп, так как

их заработка на это уже нехватало. Таким образом, видимое облегчение принесло приписным к алтайским заводам крестьянам весьма ощутимое ухудшение материального положения. В результате число малолетних рабочих на алтайских заводах стало непрерывно расти.

Использование детского труда в других отраслях промышленности также шло интенсивным порядком.

Постоянные жалобы фабрикантов на недостаток рабочей силы принудили правительство обратиться к изысканию новых кадров рабочих. Выл выбран путь паимоныпего сопротивления, и ряд правительственных указов бросил маленьких белых рабов в предприятия развивающейся промышленности.

За указами Петра об отдаче малолетних бродяг и нищих, незаконнорожденных и других иа фабрики и заводы последовал ряд правительствен- пых постановлений общего и частного характера, закрепляющих практику эксплуатации детского труда. Начав работать па предприятии, эти дети, согласно указам 1722 и 1736 годов, были закреплены при фабриках и заводах иа вечные времена вместе со взрослыми рабочими. 1 Попнтпо поэтому, что к концу Х\ТШ века многие фабрики и заводы имели своих исконных фабричных, потерявших связи с деревней. То же самое пужно сказать и о тех малолетних бродягах, нищих и т. д.. которые отдавались па фабрики и заводы с 12 лет пе навсегда, а на время. Фактически они оставались на «вечные времена» при том предприятии, на какое попали. Неоднократно случалось, что не подошедшие к тому или иному производству дети направлялись па другое. Так, в 1789 году был открыт в Московской губернии кожевенный завод, для которого было куплено 238 душ, включая взрослых, детей, мужчин и женщин. Однако, через короткое время выяснилось, что люди эти для кожевенного завода совершенно не годятся, и тогда всех их перевели иа Екатеринославскую суконную и шелко-чулочную фабрику.2 Определенные в чулочное отделение, эти 238 душ составили здесь основной кадр рабочих. Конечно, не все 238 человек работали, так как в это число входили даже престарелые и малолетние, которые ни иа какой абсолютно работе использованы быть ие могли. Все же, даже самые малые дети числились за этой фабрикой, ибо как только они подрастали, фабричное начальство стремилось дать им какую-либо работу. В то время как на казенных горных заводах, отчасти и на частных, существовали кое-какие, пусть часто не претворявшиеся в жизнь, правила о работе детей, которые несколько ограничивали эксплуатацию последних, в центральных губерниях на суконных, кожевенных и других фабриках и заводах, в особенности па частных, эксплуатация детского труда носила особенно интенсивный характер. Пользуясь тем, что малолетние рабочие частично отданы на фабрику на все время, а частично, являясь бродягами, нищими, иезаконнорождеными и т. д., были совершенно оторвапы от другого мира, фабриканты принуждали их к работе, начиная с 8-летнего, а большей частью с 6-летнего возраста.

И это практиковалось одинаково как с мальчиками, так и с девочками.3 К концу 80-х годов XVIII века на Екатеринославской суконной фабрике из общего количества 1305 душ приписных к предприятию иа фактической работе находилось 890 человек, из коих 66 было детей обоего пола от 8 до 15 лет (мальчиков 35 и девочек 31), — процент для того времени огром-

1 «Первое полное собранно законов», №№ 4055, 6858.

5 10. Гессе п. Хрестоматия по истории рабочего класса, т. I, Л. 1925, стр. 100. 9 Например, в 1749 году суконный фабрикант Болотин получил разрешение употреблять на работу дочерей, ;кні и вдов рабочих, которые «праздно» живут на фабрике. Случаи этот повел к беспорядкам среди рабочих (Архив департамента торговли а мануфактур. дело Мануфактур-коллегии, св. 314, As 11629).

иый. На Екатеринославской чулочной фабрике в числе 163 действительных рабочих было 8 детей в возрасте от 9 до 15 лет.[15] Детп посылались на ту же работу, что и взрослые, н «тело рабочих часов было для всех одинаково. Разница наблюдалась лишь в выплате заработной платы: дети получали значительно меньше, чем взрослые. На Новгородской парусной фабрике малолетних выгоняли на работу, начиная с 6-летнего возраста. И это относилось одинаково как к детям вольных рабочих, так и к детям крепостных, бродяг, ишцих, праздношатающихся н т. д. Благодаря указам 1722 и 1736 годов все они сделались подневольными, и детп их записывались уже в графу • исконных», «природных» рабочих. На суконной фабрике Осокина ревизия, произведенная в 1755 году, также отметила, что из 882 рабочих 137 человек являлись «природными» фабричными.*

Все продолжавшиеся вопли фабрикантов о недостатке дешевой рабочей силы принудили привлечь к работе в промышленных предприятиях новые группы населения. Приписные крестьяне, рекруты, нищие, убогие и т. д.— все это утилизировалось на фабриках и заводах. Но, вкусив все выгоды эксплуатации труда детей п подростков, предприниматели в один голос заявили о потребности в несовершеннолетних рабочих. Прислушиваясь к требованиям фабрикантов, правительство всегда связывало судьбу взрослых рабочих с их детьми. Ссыльные, приписные, рекруты, специально мобилизованные и т. д. направлялись на фабричные п заводские работы вместе с членами своих семейств. То же самое наблюдаем мы в большинстве случаев и в отношении тех крестьян, которые посылались на купеческие фабрики по договору помещика с предпринимателем. Помещик сам условливался с фабрикантом о заработной плате, о сроке работы и т. д. Крестьяне были совершенно пассивны. Обыкновенно вместе со взрослыми помещик отправлял па фабрику п значительное число малолетних, рабочая сила которых не приносила ему в имении сколько-нибудь значительных прибылей.

Особую группу промышленных рабочих составляли «солдатские дети», судьбе которых не могли позавидовать даже их отцы, тянувшие жестокую военную лямку того времени.

Б 1774 году Сенат, обсуждая вопросы, связанные с ревизией Архангельской губернии, обратил внимание на то, что многие детп солдатские, по своему возрасту не пригодные еще к военной службе, «шатаются» без- дела н их рабочая спла пропадет без всякой пользы. Значительное количество солдатских жен, согласно инструкции о ревизиях 1743 года, «объявило об имеющихся при них детях 2, 3 II 10 лет. У некоторых нз этих детей отцы умерли, у других пропали без ВЄСТН II ПО 5 II 15 лет о нпх ничего не известно; некоторые детп остались круглыми сиротами и находятся на воспитании у родственников, другие прижиты пх матерями вне брака н т. д. Но особое внимание сенат обратил на тех солдатских детей, которые, оставшись круглыми сиротами, не имея «никакого имущества», бродят но селам п деревням, выпрашивая милостыню на пропитание. Критическое положение молодой фабрично-заводской промышленности в отношении нехватки, рабочих н постоянные ходатайства фабрикантов о предоставлении им даровой рабочей силы толкнули сенат на путь «гуманной» политики в отношении солдатских детей. Указом 1741 года было постановлено «оных законно и незаконно рожденных солдатских детей, переписав всех с показанием каждому лет», которые «в самом малолетстве», т.-е. до 6 лет, тех оставить у родителей па воспитание, по желанию последних, но до урочных лет и с обязательством по достижении детьми 6-летнего возраста объявить их

губернаторам или воеводам для записи в гарнизонные школы. В отношении же тех солдатских детей, которые или не имеют родственников совсем, или у которых родственники настолько бедны, что не могут их содержать, сенат, принимая во внимание бедственное положение этих детей, которые бродят без крова, выпрашивая подаяние, ни получая соответствующего «воспитания», постанови л: отдавать их «всякого чина людям, имеющим деревни, тако ж на фабрики и заводы».[16] То, что сенат руководствовался целями не гуманного или нравственного характера, а исключительно фискального (финансового), видно из того, что в этом же указе говорится: «кто их (солдатских детей) из платежа подушного оклада взять захочет, и писать за ним в перепись и давать выписи, и быть оным (детям) у них (фабрикантовії заводчиков) вечно, равно, как купленным и к ]gt; е п о с т н ы м н х л ю д я м». Далее сенат разъясняет, специально для императрицы Елизаветы Петровны, что если этого не сделать, то солдатские дети шататься в мире будут и «без платежей остаться могут». По отдаче же «помещикам на фабрики и заводы, будет за них платеж подушных денег и сбор рекрут с прочими на-ряду, отчего государственная польза быть при- знаваетди». Так, начав с необходимости улучшения материальных и нравственных условий жизни солдатских детей, сенат кончил, дабы не уплывали податные платежи, отдачей их на всю жизнь в кабалу помещикам, фабрикантам и заводчикам.

Однако, потребность развивающейся промышленности в дешевой рабочей силе продолжала рости. Правительству пришлось пустить в ход и тех солдатских детей, которые уже находились в гарнизонных школах. И 1749 г. на московскую суконную фабрику Докучаева (так называемый «Большой суконный двор»), по ходатайству содержателей этой фабрики, из московской гарнизонной школы были отданы на время 400 «непонятных к наукам» школьников, в возрасте от 10 до 15 лет. При отдаче было обусловлено, что по достижении 20-летнего возраста школьники сдаются в военную службу.

Поенная коллегия в свое время поддержала ходатайство Докучаева о 400 школьниках на том основаиии, что 1) оии научатся полезному для государства делу и будут содержаться за счет фабрик, 2) армия от этого не потеряет, так как этих школьников можно будет в воскресные и праздничные дни обучать военному делу, 3) достигнув 20-летнего возраста, они идут в солдаты, 4) по отставке от военной службы пе будут «праздно шататься», так как смогут опять пойти на суконную фабрику, и 5) фабрики не будут «оскудевать» и закрываться по причине недостатка в рабочей силе. Семь лет спустя Поенной коллегии зачем-то понадобились 102 школьника, которых она и взяла с фабрики, не дожидаясь достижения ими 20-летнего возраста. Содержатели фабрики обратились с ходатайством в сенат, п последний постановил: школьников возвратить обратно па фабрику, чтобы ее «но прпвесть в упадок и остановку». Но и этого оказалось недостаточно. В 1761 году сенат обсуждал ходатайство Военной коллегии о возврате в ее распоряжение с фабрики Докучаева и К" тех хотя бы школьников, которые уже достигли 20-летнего возраста и которые по указу сената должны быть отданы на военную службу. Однако, как эту просьбу Военной коллегии, так и ее ходатайство, чтобы впредь школьников гарнизонных школ на фабрики совсем не отдавать, сенат не уважил, ссылаясь на то, что последствием такого постановления может явиться упадок производства сукон, необходимых для армии.4

Расследование, производившееся в виду неирекращающихеи беспорядков на другой суконной фабрике, в Казани, также дает нам интересный материал о численности малолетних и несовершеннолетиях рабочих на суконных

предприятиях.[17] Прежде всего отметим, что путем провоцирования посессионных крестьян па выступления, владельцам фабрик удалось добпться нрава употреблять иа работу не только мальчиков, несовершепполетнпх еыповей мастеровых людей, по также их жен и дочерей. Уже одно это обстоятельство крайне пагубно отражалось на материальном благосостоянии работных людей, п онп неоднократно подавали в центральные учреждения соответствующие жалобы. Между тем, владельцы суконной фабрики, будучи заинтересованы в полученни наиболее дешевой рабочей силы, продолжали принимать все меры, чтобы заполучить ее в наибольшем количестве н закрепить за собою уже имеющихся работников. И действительно, в 1755 году содержатель фабрики, уплатив определенную сумму в доход казны, получил владнішую запись на 982 чел., пз которых на долю только фабричных н солдатских детей прпходплось 668 чел. В 1797 году, когда общее число рабочих несколько уменьшилось и составляло всего 1119 чел., па фабрике продолжало работать не менее 450 детей и подростков, прп чем работали они, главным образом, в качестве прядилыцпков, шпулышков н сновальщиков. На каждом стане, — а к тому времени фабрика работала со 110 етапами, — было занято но 8 человек, из которых четверо — прядильщики были почти всегда малолетние. Кроме этого, имелось еще около 20 шпулышков, 15 бабепщиков, 10 сновальщиков, — большей частью детп п подростки обоего пола.

Эта дешевая рабочая сила детей и подростков, независимо от их социального положення, представлялась фабрикантам столь заманчивой, что, как мы увпднм ниже (глава IV), они пускались на самые различные комбинации, пе останавливаясь перед угрозой полной остановки работы предприятия, лишь бы принудить правительство пойти на еще большие уступки и предоставить в их распоряжение повые кадры почти даровых рабочих.