ИЗВЛЕЧЕНИЕ ИЗ «ЭТНОГРАФИЧЕСКОГО ОЧЕРКАЧЕРКЕССКОГО НАРОДА», СОСТАВЛЕННОГО ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА ПОЛКОВНИКОМ БАРОНОМ СТАЛЕМ B 1849 ГОДУ

I. Племенной состав кубанских черкесов. K народам черкесского происхожде­ния, обитающим в районе Правого фланга Кавказской линии (нынешней Кубан­ской области), принадлежат:

1.

а) кумские (или верхнекумские) абазинцы, по месту жительства подчиненные Управ­лению Центра Кавказской линии, b) кубанские абазинцы, с) башильбаевцы, d) та- шевцы, e) шагиреевцы, f) кизильбековцы, g) баговцы и h) баракаевцы [178].

2. Беглые кабардинцы — выходцы из Большой Кабарды (с 1804 года).

3. Беслинеевцы.

4. Махошевцы.

5. Темиргоевцы (Кемгой).

6. Егерукаевцы,

7. Машхирцы.

8. Бжедухи.

9. Татюкаевцы г.

10. Лбазехи— самое многочисленное и воинское черкесское племя [179]. Абазехи раз­деляются на нагорньш (или дальних) и на равнинных (ближних) и живут сплошны­ми аулами и хуторами, в числе девяти отдельных обществ: Туба, Темдаши, Даур- хаблъ, Джангет-хаблъ, Гатюко-хаблъ (или Тфишебс), Нежуко-хабль, Анчоко-хабль, Бешуко-хабль и Едиче-хабль. Каждое общество (хабль) разделяется на общины (псухо), независимые Друг от друга, но не враждебные между собой и тесно свя­занные союзом (блягага). Абазехи не имеют князей; их главное сословие — дворя­не (уорк-тляхотляж). Псухо управляется своей сходкой, на которой важную роль играют старшины (тошата). Каждое общество (хабль) также имеет свое народное собрание. B важных случаях весь абазинский народ (абазехе-чиллаго), в лице своих старшин, собирается на общее собрание (за-уча или ибар), где обсуждаются вопро­сы, касающиеся войны и мира и пр. Сходное же устройство имеют и другие ку­банские горцы [180].

II. Адат, маслахат и шариат. Народы черкесские не имели никогда письмен­ных законов и управлялись искони своими древними обычаями. Эти обычаи изуст­ным преданием переходили из рода в род.

Маслахат есгь договор. Когда враждующие племена желают помириться, то вы­сылают посредников, которые заключают между враждующими сторонами мас­лахат, чтобы жить мирно между собой и совокупными усилиями действовать против общего врага. Маслахат, как и всякий договор, есть мера временная и теряет свою важность и обязательную силу с изменением обстоятельств.

Шариат есть нравственная философия и гражданское право магометан. B этой книге, основанной на Коране, находятся правила нравственности, о браках, наслед­стве и наказаниях за преступления. B настоящее время возгоревшая ревность к ма­гометанству в Дагестане и Чечне повела за собою падение или ослабление силы адатов.

У черкесов шариат до 1829 года был распространяем агентами анапского паши, а с 1841 года в пользу распространения шариата действуют агенты Шамиля, украдкой пробирающиеся из Чечни в Закубанский край. He менее того шариат не везде еще принят у черкесов. Князья и дворяне, не подписав сами уничтожения своей власти, не моіуг охотно согласиться на уничтожение адата и полное введение шариата; но в обществах абазехских, шапсугских и по всему восточному берегу шариат, не встре­чая никакого сопротивления в высших классах, введен в употребление. Усилению шариата способствует в особенности таригат — учение религиозно-политическое, основанное на Коране. Главные основания таригата: 1) все мусульмане должны бьггь свободны; рабство должно быть уничтожено; магометанин не должен платить ника­кой дани, кроме «заката» (десятины) на мечети, в пользу распространения исламизма;

2) все магометане равны, и разница в сословных правах должна быть уничтожена;

3) магометане должны жертвовать всем, чтобы не быть под игом неверных.

III. Аталычество. Воинственный черкес, избегая всего того, что могло бы из­нежить его душу, не воспитывает своих детей у себя дома, а отдает их на воспитание своим ближайшим друзьям. Вскоре после рождения дитяти у князя или именито­го дворянина (уорк) являются многие охотники, желающие взять новорожденное дитя и быть его воспитателем, или «аталыком». Аталык обязан вскормить ребенка, выучить его наездничеству, стрельбе в цель, безропотному перенесению голода, труда и опасностей; водит его или посылает с надежными людьми на хищничество, сначала легкое, а после — более значительное и опасное. Аталык должен ознако­мить своего воспитанника с верой и народными обычаями, водить его на народные собрания и разбирательства. Окончив воспитание молодого князя, аталык должен вооружить его, одеть прилично, подарить ему коня и привести в отцовский дом.

ГѴ. Усыновление. Кроме аталычества, связывающего семейства воспитателя и воспитанника, есть еще другого рода связь, не менее священная,— усыновление. Лицо чужого народа, или чужого общества, переселившись в один из черкесских народов и желая остаться там навсегда, желает бьггь усыновленным одним из се­мейств того аула, в котором поселилось. Глава семейства, призвав к себе приемыша, в присутствии всех обнажает жене своей грудь, а приемыш устами дотрагивается до груди. Этим ритуалом глава семейства дает знать присутствующим, что приемыш был вскормлен грудью его жены и считается отныне сыном в семействе. Усыновле­ние делается очень редко; оно считается священной связью и налагает на приемыша те же обязанности, какие имеет сын к отцу.

V. Кровомщение (зе-пии). У черкесов, как и во всяком обществе, где своеволие лица не имеет никаких пределов, где столько средств безнаказанно совершить пре­ступление, кровомщение есть единственная узда, которая хоть в некоторой степени обуздывает дикие страсти удальца, готового на все. Еще в недавнее время кровом­щение существовало во всей силе у черкесов. За одного убитого мстил род роду, аул аулу. Раз совершенное преступление вело за собою ряд кровомщений, тянувшихся в нескольких поколениях, даже несколько веков.

Иногда враждующие стороны, утомленные своими потерями, прекращали вза­имные убийства; но после утихшее кровомщение вдруг возгоралось с новой силой. Ныне приговоры народных судов больше уважают; обиженному есть средство полу­чить удовлетворение, и этот дикий обычай начинает ослабевать.

Обычай (адат) определяет в точности цену крови князя, дворянина и простолю­дина. Был случай, что лошадь ударила ногою дитя; отец дитяти тотчас потребовал у хозяина лошади плату за кровь и тот не смел отказаться, потому что, отказавшись, он подвергся бы кровомщению отца раненого дитяти.

При совершении кровомщения нет ничего рыцарского, откровенного. Крово- местник (зе-пии) обыкновенно убивает из засады, сжигает хлеб и сено враждебного ему семейства, поджигает ночью сакли, крадет детей. Bce это делается скрытно, во­ровски, избегая опасности. Предприимчивый кровоместник за непродолжительное время столько наделает вреда, что обидевшее его семейство принуждено просить че­рез посредников мира и заплатить обиженному условленную обьгчаем плату за кровь.

Чаще всего случается ныне, что при договорах виновный платит половину уста­новленной обычаем платы за кровь и берет из обиженного семейства дитя к себе на воспитание. Этим уничтожается всякая вражда *.

Плата за кровь (пле-уас) столь значительна, что одно лицо не в состоянии запла­тить за кровь. B таком случае целый род (тляку) виновного складывается и едино­временно или по частям выплачивает цену крови. Некоторые черкесские семейства или целые роды связаны между собой присягой (тхар-огг), и в случае совершения преступления лицом одной из фамилий, связанных присягой, все в совокупности складываются для платы за кровь. Такая связь родов для совокупной платы не всегда ведет за собой, чтобы все связанные фамилии отвечали кровью за кровь. B случае преступления кровью за кровь отвечает только семейство убийцы.

Иногда случается, что род, которому принадлежит убийца, отказывается от пла­тежа за кровь, предоставляя обиженным самим отомстить убийце. Тогда убийце остается только бежать из общины в абреки и скитаться бездомным, пока он не бу­дет убит мстителями или не найдет средства помириться и заплатить за кровь.

Плата по шариату за кровь, убийство крестьянина, — 200 коров. Цена крови кня­зя разнится по фамилиям. Некоторые княжеские фамилии, например Болотоко- вы, учредили для себя цену за кровь, невозможную к выплате, например: известное число панцирей, самых лучших в крае; луки с колчанами лучшие в крае; оружие — первое в крае, кони самых высоких статей, пару черных борзых без всяких отметин и пр. Так что плата за кровь невозможна, и уже от произвола фамилии Болотоко­вых зависит принять какую-нибудь плату и помириться с виновным. Плата за кровь прочих княжеских фамилий также высока. Когда в 1847 году кончилось дело о кро- вомщении между беслинеевдами и ногайцами по причине смерти князя Береслана Карамурзина, убитого беслинеевским дворянином Тазартуковым, то беслинеевцы, за общим поручительством целого народа, заплатили за кровь убитого князя: 1) пан­цирь один или 16 коров, 2) шишак 1 или 16 коров, 3) саблю 1 или 16 коров, 4) на­локотники или 16 коров, 5) нарукавники (в натуре), 6) лошадь ценою в 16 коров, к ней седло с полным прибором, украшенное серебряным набором с позолотой,

7) еще лошадь ценою в 12 коров, к ней седло с прибором, без серебряных украше­ний, 8) лук с полной принадлежностью ценой в 16 коров, 9) полную щегольскую одежду на князя, т. e. чекмень, шаровары, ноговицы из лучшего европейского сукна, украшенные кругом серебряным галуном, два шелковых бешмета, белье, чувяки из красного сафьяна с серебряным галуном. Кроме того, беслинеевцы обязались по указанию князя Карамурзина обмундировать и снарядить одного из князей, род­ственника убитого, всем тем, чем аталык снабжает своего воспитанника, отпуская его домой. Кроме того, беслинеевцы обязались сыну убитого Карамурзина уплатить половину того, что стоит панцирь, шишак, сабля, налокотники, нарукавники, лук и 2 лошади, на том основании, что убитый Карамурзин был русский офицер и посы­лался по службе, когда его убили. Сия последняя статья не существовала в древних обычаях, а введена нами.

За кровь дворянина виновный платит 400 коров или вещи по обычаю. Например, за убитого черкесского дворянина Пшиза заплатили виновные в 1846 году: панцирь, нарукавники, саблю, шишак, лук со стрелами, приличную одежду, полную для че­ловека, 2 лошади, из коих одна с седлом, другая также с седлом, мерой не менее 5 пядей, стоящая одной крестьянки. Этой дороговизной платы за кровь по древнеос- вященным обычаям черкесы старались, сколько возможно, обуздать кровомщение.

Самые жестокие кровомщения бывали за женщин. Вот один недавний пример. Черкес, полюбив девушку и получив ее согласие, увез ее и женился на ней. Через не­сколько времени брат увезенной девушки, недовольный этим браком, собрав своих друзей, напал в отсутствие своего зятя на его саклю, схватил свою сестру и, посадив ее насильно на круп лошади, увез домой. Муж приезжает и, не застав жены, кида­ется в погоню, догоняет партию, врезается в ее середину и убивает наповал брата своей жены. Преследованный всей партией, он избег погони и укрылся в соседнем народе. C этого времени начался ряд неистовых мщений мужа семейству его жены. Скрываясь тайно, он сжигал сено и хлеба, поджигал сакли, похищал детей и не было никакого средства разыскать и убить его. Одна смерть положила конец его мщению. Положение жены его было горестно: она была первой причиной кровомщения; ей нельзя было жить с убийцей ее брата и, несмотря на красоту свою, она не могла выйти замуж. Никто не смел бы жениться на оставленной жене абрека, потому что немедленно подвергся бы смерти от руки первого ее мужа.

VI. Воровство и хищничество играют важную роль в жизни горца. Современ­ный черкес хочет подражать громким подвигам своих народных нартов (гигантов) и тлехупхов фыцарей), о хищничестве которых гласят народные предания и на­родные песни. Понятие о праве собственности хотя и существует, HO оно имеет особенный характер, образовавшийся под влиянием горского быта, в котором все подчинено одной мысли — развить в народе отвагу и воинственность.

Черкес готов жизнь отдать за свою собственность; к чужой же собственности не имеет никакого уважения и с опасностью для жизни, где может, готов себе при­своить чужое.

Воровство и хищничество, последствия этого неуважения к праву собственно­сти, считаются занятиями почетными; они уважаются горцами, потому что питают воинственный дух народа и развивают в нем все качества, необходимые для того, чтобы сохранить его независимость. Ha все увещевания прекратить хищничество горцы отвечают: «А что же станется с нами, когда перестанем хищничать? Мы сде­лаемся из воинов пастухами». Вообще хищничество занимает важное место в жизни горца. Для черкеса хищничество поныне есть единственное средство сделать себе состояние, вес и доброе имя. Воспшываясь у аталыка, черкес с детства приучает- ся к оружию и лошади, с 16 лет начинает вместе с аталыком ездить на воровство. Как младший в партии, он должен ночью сторожить лошадей, заботиться об их продовольствии, услуживать «хищникам» и пр. Многократное участие в наездах и храбрость в отстаивании похищенного мало-помалу снискают молодому горцу вес и уважение; его начинают приглашать на все хищнические предприятия; отличив­шийся в набегах сам собирает партии — количество собранных участников есть вы­веска его достоинства. B трудностях и опасностях набегов — вся слава хищничества. Хищник ищет добычи везде и не всегда далеко. Когда отряд строил одно укрепле­ние за Кубанью, в 1848 году, князь одного из ближайших кабардинских аулов по­стоянно снабжал отряд порционным скотом за очень умеренную плату. После ока­залось, что он с товарищами без церемонии воровал скотину у своих подвластных. Подвластные, хотя и узнали это после, но никогда не жаловались, потому что дело делалось ловко. И после женитьбы черкес продолжает свою хищническую жизнь. Так проходят средние лета его жизни: усталый и израненный, он наконец оставляет хищничество, обзаводится хозяйством посредством подарков знакомых и друзей и только по старой привычке по временам ездит на хищничество. Снискав себе имя и вес, он является на народные собрания, иіцет популярности в своем народе, сооб­разно способностям своим играет роль более или менее важную на народных вечах и разбирательствах. Здесь он может добиться высшего предела честолюбия, т. e. сделаться «языком народа» (тлегубзыг). Это название дается черкесами храбрейшему в бою, красноречивейшему на вече, разумнейшему на разбирательствах и судебной расправе. Этим названием черкес обозначает человека, который еетъ выражение всех высоких качеств своего народа и один умеет высказать ясно, чего желает целый народ и что он чувствует. Участие «языка народа» на вечах и при всех предприятиях решительно; «язык народа» увлекает весь народ и ворочает им по своей воле. Bce смиряются перед его умственным могуществом.

Кто не хищничает, тот неуважаем в народе, молодежь его преследует насмеш­ками; он в старости будет без веса и уважения; женщины его презирают. A черке­шенки любят славу и доблесть: молодость мужчины, его красота и богатство ничего не значат в глазах черкешенки, если ищущий ее руки не имеет храбрости, красно­речия и громкого имени. Черкешенка при выборе жениха всегда предпочитает се­дого удальца юноше, богатому и красивому. Если бесславие и неуважение есть удел дворянина, чуждающегося войны и хищничества, зато громкая слава сопутствует смелому наезднику. Сочиняются песни о его подвигах, имя его в горах везде из­вестно. Bce нынешние старшины Закубанского края были хаджиретами — название, принятое хищниками с 1835 года, когда воровство стало принимать религиозный характер. Хищничество и набеги, особенно в русские пределы, считаются у горцев делом душеспасительным, а смерть, понесенная на хищничестве в русских пределах, дает падшему венец шашда (мученика).

VII. Семейная жизнь. Черкесская княжна или дворянка отдается в аталыки, где и остается до 12 или 13 лет, а иногда и до замужества. Обыкновенно княжна отдается на воспитание жене богатого дворянина (тляхотляж), имеющего свой аул вблизи княжеского аула. Аталычка учит девушку женским работам, объясняет ей будущее ее положение и обязанности. Как низшая по происхождению, аталычка своей вос­питаннице княжне отдает в доме первое место, соблюдает с ней строжайший этикет. Девушек грамоте не учат, кроме необходимых молитв, дабы они могли молиться дома и не ходить в мечеть. Возвратившись из воспитания в отеческий дом, девушка остается до замужества при матери. Здесь на аульных свадьбах она может видеть молодых князей, танцевать с ними; здесь молодой князь может дать заметить княжне свою любовь взглядом и выстрелами в ее честь, когда она танцует кафеныр (вроде лезгинки). Разговор и объяснение с девушкой не допускаются. Жених через друзей и доверенных женщин должен узнать чувства девушки, и тогда он сватается или уговаривает девушку к побегу. Если девушка согласна на побег, то в назначенный день, одевшись прилично, она ожидает жениха ночью вблизи аула. Жених явля­ется с друзьями, схватывает девушку на лошадь и скачет быстро, стараясь избежать погони. Брак посредством похищения считается благороднее брака по сватовству и избавляет жениха и сватов от многих неприятных церемоний. После брака тот­час наступают переговоры о «калыме». Калым есть плата, вносимая женихом в дом родителей невесты, обеспечение против непостоянства мужа, который по неудо­вольствию или невозможности жить с женою захочет отправить ее в родительский дом. Тогда калым есть имение отринутой жены и средство ее жизни. За дворянку у черкесов платится калым 1200 руб. серебром, за крестьянку — 600 руб.; величина же калыма за княжну зависит от того, из какого дома берется невеста, во всяком случае не менее 2 тыс. руб. серебром. Часть калыма нужно уплатить тотчас после свадьбы, деньгами или скотом, лошадьми и пр.; другая часть калыма остается в семействе (мужа?), как собственность жены и почти никогда не выплачивается. Обхождение мужа с женой скромно и деликатно. Молодой муж не позволяет себе видегь жену днем, а непременно ночью и то украдкой. Видеть жену днем, входить к ней в саклю и разговаривать с ней в присутствии других может себе позволить только пожилой простолюдин, а князь и дворянин никогда. Княгиня может принимать у себя в сакле родных обоего пола и почетных. Сакля мужа и кунацкая, где принимают госгей, со­ставляют особые строения. B присутствии княгини темиргоевской, жены Джембулата Айтекова, одна женщина позволила себе какое-то незначительное неприличие, ка­жется, надела на свою голову, для шутки, головной убор княгини, бывший в то время в ее руках. Княгиня, не сказав ей ни слова, тотчас велела вооруженным прислужникам идти на выгон и взять пару быков, принадлежащих этой женщине. Быки были при­ведены на княжеский двор, убиты и отданы на съеденье княжескому двору и прислуге.

Женщины черкесские очень гордятся своим происхождением. Княгини и дво­рянки отлично знают старшинство родов княжеских и дворянских, важность каж­дого рода — все это изустно передается из поколения в поколение. Нравственность черкесских жен довольно строга, но примеры неверности нередки, особенно у шап­сугов. У них больше всего случается неверность жен, кровавые истории и убийства за женщин. He менее того шапсуги любят волокитство (пе-тхапсеных). B прежнее время нравы черкесов были свободнее, и каждая женщина должна была иметь свое­го любовника (ч-ас). Это было вывеской достоинства женщины. Мужья гордились тем, что жены их любимы другими мужчинами.

Хотя многоженство дозволяется обычаем, но немногие черкесы имеют более одной жены. Причина этому — дороговизна содержания лишней жены, а главное, ревность жен и ненависть их между собой. Если у черкеса несколько жен, то каждая жена имеет особую саклю и особую прислугу. Ho это не всегда помогает: жены, несмотря на от­дельные жилища, не ладят между собой, и старшая жена при малейшем предпочтении, оказанном второй жене, считая себя обиженной, обыкновенно призывает на помощь своих родных — начинается разбирательство, и иногда дело доходит до того, что муж или разводится с первой женой, или должен отослать вторую жену домой.

Черкешенки не в таком глубоком рабстве, как восточные женщины. Обиженная мужем черкешенка терпит долго свое положение; но в крайнем случае она обраща­ется к родным, которые требуют удовлетворения от мужа.

Bce сословия женятся на равных себе. Княжеские дети, происшедшие от нерав­ного брака, называются тумаками или джанками и считаются не более как дворянами

2- го разряда.

Когда крестьянка выходит замуж за крестьянина другого владельца, то князь по­лучает от этого владельца калым, наличными деньгами 600 руб. серебром, из ко­торых часть по своему усмотрению дает отцу девушки.

Разводы допускаются. Муж, если считает свою жену преступной, отсылает ее в дом ее отца, потребовав возврата данного за нее калыма. Отсылка жены есть кровная обида и подвергает мужа большим неприятностям, а иногда и кровомщению со сто­роны братьев и семейства жены. Для расторжения брака муж призывает муллу и двух свидетелей и объявляет жене, что он отказывается от брака с ней, причем называет ее по фамилии ее отца. После этого жена может уехать к отцу. Если бы после того муж раздумал и хотел взять ее вторично, то без согласия на это жены муж не имеет никакого права взять ее насильно у отца. Жена без согласия мужа не может его осга- вить, исключая только два случая: 1) если муж принял христианскую веру, а жена осталась магометанкой и 2) случай физической неспособности. B таком случае жена имеет право требовать развода, и если муж не сознается в неспособности, то ему да­ется годичный срок для поправления здоровья; если по истечении года жена будет продолжать жаловаться, то муж обязан доказать противное при свидетелях. Ho до этого дело не доходит никогда; жена возвращается домой и калым мужу не отдает.

VIII. Наследство. После смерти отца сыновья делят между собой поровну на­следство. Старший сын имеет преимущество: сверх своей части, он имеет право выбирать себе из каждого рода вещей по одной лучшей, например: одну лошадь, одного быка, одну шашку и пр. Младший сын сверх своей части получает одну какую-нибудь вещь, например лошадь или шашку. Средний сын получает только свою часть. Дочери по адату ничего не получают в наследство; по шариату же дочь получает шестую часть тереке^ т. e. такого имущества, которое досталось отцу ее по наследству от умерших родственников.

IX. Право поземельной собственности. По понятиям черкесов, земля принад­лежит не лицу, но целому обществу. Вода и лес принадлежат всем без исключения. Если соседнее общество займет под посев или пастьбу участок, ему не принадлежа­щий, то возникают споры между обществами. Рубка леса на топливо и постройки в чужом обществе не воспрещаются. Каждое семейство берет себе земли, сколько ему нужно для запашки. O продаже земли, передаче ее в наследство, уступке за калым не было никогда речи, и русские первые познакомили черкесов с мыслью, что землю можно превратить в деньги.

Усадебные земли заняты аулами, принадлежащими князьям и лицам других раз­рядов. Вблизи княжеского жилья (уна, дом) расположен аул князя (пше-уна-хабль), там живут его крестьяне и вольноотпущенные, занимающиеся земледелием и пасть­бой скота. Половина их труда принадлежит князю. Отдельная часть усадебной зем­ли в том же ауле занята саклями пше-уна-огг, или вольных жителей и дворян, состав­ляющих так называемый дом князя. B случае поездок князя пше-уна-огг составляют свиту князя, ходят с ним на войну. Ha обязанности же пше-уна-огг лежит доставле­ние помещения и продовольствия для свиты княжеских гостей. Кроме указанных случаев, пше-уна-огг не несут никаких обязанностей и не платят князю дани. Ho если князь обеднеет и лишится всех своих крестьян, то весь пше-уна-огг должен B совокупности распределить поденно полевые работы для своего князя так, чтобы могло быть обеспечено годовое продовольствие князю и его семейству.

Деревня, где живет сам князь или владетельный дворянин, иазъіъаелсяуорк-кодж, для отличия от других деревень, в которых не живет князь или владетельный дворянин, а живут только дворяне меньших разрядов, причисленные к владению князя. Деревня (куодже) дворянина (тляхотляжа) устроена так же, как и князя; кроме того, в ауле дво­рянина живут дворяне форки) 2-го и 3-го разрядов, причисленные к фамилии тляхот­ляжа. Тляхотляж такой же хозяин в своем собственном ауле, как князь в своем.

Князь с подвластных не берет никакой дани за землю, как и тляхотляж со своих подвластных. O подати черкесы понятия не имеют, а каждый владелец живет тем, что для него сделают его крестьяне. Вообще обязанности подвластных князю незна­чительны; в Большой Кабарде князь получает с подвластных ясак медом, дровами и барантою, но это есть право завоевателя, неизвестное за Кубанью.

По обширности земель, прежде занимаемых черкесами, они никакой цены земле не приписывали, но теперь начинают чувствовагь стеснение.

Переселения аулов с места на место очень часты: истощив кругом себя землю, аул переходит на другое место. Для земледелия черкесу нужно немного земли; са­доводством и огородничеством редко занимается черкес за Кубанью. Переселе­ние черкесских аулов развивается по мере утверждения русских в крае: черкесские народы, которые не хотят им покоряться, отступают дальше в леса и трущобы за р. Белую. Аулы, переселяясь, выбирают крепкие места и стараются иметь вблизи сел лес, куда бы можно было скрыться в случае нападений. Искусственное укрепление аулов прежде не было известно черкесам и только в последнее время черкесы стали укреплять аулы перекопами и завалами на манер чеченских аулов.

X. Гостеприимство есть одна из важнейших добродетелей черкеса всех сосло­вий. Гость приезжает со свитой к какому-нибудь князю или тляхотляжу и живет у него неделю или две, или сколько ему заблагорассудится; выезжая, приговорится к подарку и получает его. Хозяин обязан отъезжающего гостя проводить до границы своих земель; тягости гостеприимства уравновешиваются взаимностью, потому что двери всякого открыты для всех. Беднейшие сословия так же гостеприимны, как и высшие, и бедный человек, даже крестьянин, угощает чем может, накормит гостя, его свиту и лошадей, сколько бы дней и недель ни прожили они. Чего черкес сам не име­ет, то займет у соседей. Неисполнение обычая гостеприимства считается у черкесов большим пороком; у них есть пословица: «Ты ешь один (не делясь), как ногайский князь». Беслинеевские крестьяне слывут у черкесов скупыми и негостеприимными; а у прикубанских ногайцев нет даже кунацких, исключая князей.

Князь или тляхотляж, известные своим богатством, несут большие обязанности. Кроме обязанностей гостеприимства, они должны быть щедры и делтъся своим добром. K ним, например, приезжает так называемый гость с просьбой (хаче-уако) и, прожив у них сколько заблагорассудилось, просит князя подарить ему 10 лошадей да 20 быков, да сотню других овец или крестьянина, и князь обязан удовлетворить просителя.

XI. Поединок. Оскорбление чести у черкесов всегда разрешалось поединком; даже их междоусобные войны нередко оканчивались поединком знаменитейших наездников. B прежние времена единоборство было в ходу у черкесов до такой сте­пени, что наездники, получившие известность и славу в народе, искали себе достой­ных соперников, при встрече с ними искали поводов к ссоре и вступали в едино­борство, чтобы решить, кто из них должен пользоваться более громкой славой и известностью. Поединки бывали всегда «на неминуемую смерть»: победитель имел право поступать с побежденным, как с убитым, т. e. снять с него оружие и обо­брать его до нитки, что навсегда покрывало побежденного бесчестьем. Поединки сохранились в полной силе у хевсуров, но у черкесов, особенно ближайших к нам, обычай этот уже устарел.

XII. Куначество. B прежние времена, когда междоусобные войны раздирали маленькие черкесские княжества, каждый черкес, вступив в границы земель чужого владения, был считаем как неприятель и иностранец, т. e. подвергался опасности быть убитым, ограбленным или проданным, как невольник, куда-нибудь на Восток. Чтобы не подвергаться этому, он должен был иметь в чужом обществе влиятельно­го кунака, т. e. покровителя, на которого в случае надобности мог бы положиться. И потому куначество было весьма важным обычаем, между всеми горцами, а в осо­бенности между черкесами. Покровитель (кунак) и прибегший под его защиту черкес были тесно связаны между собой, и никто не мог обидеть клиента, не под­вергаясь неизбежному мщению кунака. B настоящее время, когда черкесы, видимо, стремятся к единству и стараются устроить у себя центральную власіъ, когда вместе с этим внутренние раздоры, видимо, ослабели, черкес не подвергается уже прежней опасности, он везде у соседей как дома. Ho, следуя древнему обычаю, он все-таки не может обойтись без кунака, который бы мог его выручить в случае ссоры, драки, убийства или воровства. Кунаком в горах, разумеется, может быть только князь или владетельный дворянин, которого имя и влияние имеют вес в горах.

Каждый иностранец, без различия его происхождения и веры, имеющий влия­тельного кунака в одном из горских обществ, совершенно защищен в этом обществе. Таким образом, все иностранцы, посещавшие секретно горские племена, живущие по берегу Черного моря, отправляясь из Турции, должны были иметь рекомендации на имя шапсугских и натухайских владетельных князей, которые делались их кунака­ми, т. e. принимали их под свое покровительство. Одни русские изъяты у черкесов из этого права: ни один князь не может быть кунаком русского. Отчуждение это на­чалось еще в начале XIX столетия и постепенно развивалось до 1840 года, когда но­вое учение (мюридизм) до высшей степени развило у черкесов ненависть к русским. C этого времени каждый русский в глазах черкеса есть «зе-пии», т. e. находится под кровомщением: черкес считает для себя заслугой, когда может тайно или открыто убить русского. Русский дезертир, несмотря на все обещания хозяина, никогда не может быть уверен, что его хозяин сам не продаст его в неволю или за ничтожную плату не выдаст дезертира обратно русским. Черкес, добросовестно исполняя обе­щание, данное черкесу, считает ни во что нарушить слово, данное русскому. C неко­торого времени, впрочем, дело стало изменяться — на народных собраниях черкесов решено беглых русских считать вольными людьми, хотя корыстолюбие берет верх и всегда можно найти людей, которые украдут и выведут из гор беглеца.

XIII. Военные обычаи. Закубанские черкесы, привыкнув к политической раз­дельности, неподчинению власти одного из своих князей, обыкновенно производят набеги небольшими силами, малоспособны к правильной войне. Малые партии бо­лее опасны, чем большие сборища, затевавшиеся иногда черкесами, так как в таких сборищах было столько же голов для совета, сколько рук для боя. Успехи, оказан­ные чеченцами и лезгинами в умении употреблять военные силы, еще не усвоены черкесами. C 1842 года Шамиль постоянно посылает возмутителей с титулом наи­бов в Закубанский край с поручением стараться собрать воедино все черкесские и магометанские народы для наступательных действий. Ради этого наибы старались ослабить власть князей и дворянства, уничтожить раздельность племен и захватить власть в свои руки. По распоряжению наибов собирались скопища; движения их имели целью заставить колеблющийся народ приступить к союзу и стараться силой поднять против русских мирные племена и увлечь их за Лабу. C этих пор явилось единоначалие.

B случае войны черкесских народов между собою все дело кончается барантова- нием и мировой. Обиженный народ собирает партию, скрытно идет на обидчика и старается отбирать его табун, или баранту. Если нападающему удается последнее, побежденный высылает депутатов для мировой. Когда условия приняты и плата за кровь определена, победитель тотчас возвращает баранту и заключает мир.

Малые партии, от 16 до 50 человек, вторгаются через Лабу на Кубань, имея це­лью поживиться чем-нибудь. Главным путем вторжения служит волнистое про­странство, ограниченное на Лабе укреплением Ахметовское и Подольским постом, а на Кубани — укреплением Каменная Башня и станицей Беломечетской. Перепра­вившись на правый берег Кубани, партии скрываются, высматривают удобный слу­чай и, совершив хищничество на Лабе или Кубани, даже на Средней Куме, уходят в Баталпашинский участок, а отгуда к вершинам Зеленчуков или Кумы. Как скоро партия успеет переправиться обратно на левый берег Кубани, она все равно что дома. Ловить эти партии очень трудно. Собираясь на хищничество, партия отлично «подъярует»[181] лошадей. Каждая большая или малая партия имеет своего начальни­ка — дзепши (князь войска), который, ведя партию, отвечает за то, что она не попадет оплошно в руки неприятеля. Если партия застигнута и окружена неприятелем, на­чальник партии должен скорее погибнуть, чем бежать, оставив партию.

Партии от 500 до 700 душ — слишком значительные, чтобы скрытно пробраться на правый берег Кубани, и слишком слабые, чтобы действовать открыто. Обыкно­венно стараются кинуться на Лабинскую линию, на пространстве между Некрасов­ской, Владимирской и Урупской станицами. C устройством Лабинской линии про­рывы партий в Усть-Лабинский и Прочноокопский участки совсем прекратились.

Большое сборище, от 3 до 4 тыс. всегда собиралось два раза в год — весною и в октябре или ноябре. Раньше трех недель скопище собраться не может, и рус­ские всегда имеют время собрать отряды и принять надлежащие меры. Недостаток продовольствия заставляет партии скоро разойтись; но бывали случаи при Хаджи Магомете, что скопище держалось в сборе до шести недель. Большие сборища охотнее кидаются на Лабу, но главной их целью служит Ставропольский, или Ba- талпашинский, участок. Некоторые народы, например тфишебсы, делают набег раз в год целым народом, преимущественно на Нижнюю Лабу, стараются отбить скот и, если это удастся, после того целый год сидят тихо.

Бегство во время боя не считается у черкесов стыдом, лишь бы только партия при первой возможности оправилась и, заняв удобную позицию, опять начала драться. Зато считается постыдным, если партия застигнута врасплох, если без боя отдала добычу, если у нее отбили лошадей и если, вступив в дело, партия не вы­несла из боя тел своих убитых. Сдаться военнопленным считается верхом бесславия и потому никогда не случалось, чтобы вооруженный черкесский дворянин сдался в плен. Крестьяне и баранщики, окруженные неприятелем, тоже сопротивляются, но нередко сдаются в плен.

Что касается положения у черкесов пленных, то пленников из дворян или линей­ных казаков и солдат сажают в яму, держат в цепях, кормят весьма дурно. K строгому надзору за пленными побуждает черкесов как надежда получить хороший выкуп, так и опасение их бегства. Пойманных крестьян черкесы уводят подальше и обращают в своих пастухов и земледельцев, а в случае перехода в магометанскую веру, женят и водворяют на хозяйстве. «Земледельцу, — говорят черкесы,— все равно пахать — что у русских, что у нас, а дворянину не все равно — уйдет или умрет».

ХГѴ. Сословия черкесского народа. Черкесы имеют своих князей (пши), раз­ностепенное дворянство fyopK) и разностепенное сословие крестьян и невольников (пшитль). Абазехи, шапсуги, натухайцы, убыхи и некоторые малые абазинские на­роды не имеют князей, но дворяне и рабы существуют у всех народов.

По преданию черкесов, кабардинцы и беслинеевцы считаются древнейшими черкесскими народами, поселившимися на северной покатости Кавказа,— их быт наиболее развит сравнительно с другими черкесами k

Князья у кабардинцев и беслинеевцев одной фамилии: по преданию, они проис­ходят от Инала-Кеса (или Касая), родоначальника кабардинских князей. B Большой Кабарде насчитывается до девяти отдельных классов:

1. Князья (пши) — потомки Инала-Касая; их четыре фамилии: Бекмурзины, Кай- тукины, Мисостовы и Атажукины.

2. Дворяне (уорки) 1-й степени; в Большой Кабарде они суть потомки Геыарту- ка — грузинского князя: Анзоровы, Куденетовы, Коголковы и Тамбиевы. Этот класс дворян называется тлехотль или тляхотляж[182] и, хотя подчиняется князьям, считается владетельным наравне с князьями.

3. Дворяне 2-й степени (беслень-уорк или тльфокотль); они причислены к кня­жеским или дворянским аулам. K этому классу принадлежат незаконнорожденные из князей (тума).

4. Дворяне 3-й степени (уоркшаотлехуса) [183] — дворовые княжеского дома, пожало­ванные в уздени князьями за особенные заслуги [184].

5. Отпущенники из рабов (азаты).

6. Княжеский собственный крестьянин (беслен-пшитль) [185] — княжеские люди. K этому же классу причисляются дворянские 1-го разряда крестьяне (огг или ук, так­же просто пшитль) [186]. Они составляют собственность князей или дворян; половина их труда принадлежит владельцу. При женитьбах они платят калым сами, а отдавая дочерей в замужество, сами же получают калым.

7. Дворянский 2-го разряда крестьянин (тляхошао [187]) — дети одиноких пришель­цев, которым князь или дворянин дал в жены свою крестьянку[188]. Половина их труда принадлежит владельцу. Они отличаются от крестьян предыдущего класса тем, что владелец, в случае женитьбы крестьян этого разряда, платит сам калым за девушку, а если дочь крестьянина 2-го разряда выходит замуж, то владелец, а не отец девицы получает калым.

8. Дворовая прислуга (лагуни-пши)[189] — княжеские комнатные люди.

9. Алгава — дети незаконнорожденные: они не имеют никаких прав ни на личность свою, ни на собственность и могут быть продаваемы в одиночку от семейства [190].

Эти девять классов можно свести к пяти, именно: князья, дворяне владетельные, дворяне невладетельные, азаты и крестьяне.

Дворяне невладетельные могут владеть крестьянами и иметь деревни; но эти де­ревни с их владельцами причислены к владению одного из тляхотляжей. B этом и состоит все различие дворян владетельных от невладетельных. Рассмотрим теперь подробно все эти сословия.

1. Князь (пши)[191] считается главою своего народа (чилле), начальником его воору­женных сил. Народ обязан его уважать, как высшего по происхождению, как стар­шего между владетельными дворянами. Лицо, покусившееся на жизнь князя, будет непременно истреблено с целым семейством. Князь в Большой Кабарде берет с подвластных ясак (т. e. дань) хлебом, медом, дровами и барантою; у закубанских же черкесов князь не берет никакой подати с народа, а живет войной и тем, что для него работают его собственные крестьяне.

Собственный конвой князя составляют его пше-уна-огт, пшиш-уорк и пшехао (кня­жеского дома двор, княжеские дворяне и княжеские отроки) — все люди вольного происхождения, живущие около княжеского аула, ловкие наездники и хищники. Черкесы очень уважают своих князей, если видят в них доблесть и справедливость; за доброе слово готовы все сделать для князя, переносят обиды терпеливо, если князь их обворовывает или обижает; но есть всему предел. Случалось, что и знаме­нитые князья, но с крутой волей вооружали против себя народ, и недовольные ими уходили в другие места. Для любимого князя народ готов на всевозможные жертвы, принимает живое участие в его спорах и вражде, помогает ему оружием и запасами. C дворянами-владельцами (тляхотляж) князь должен ладить: они стоят под ним во главе народа, могут сопротивляться князю и вредить ему. C бедными и слабыми князь иначе поступает. Случается, что к князю приезжает гость «с просьбой» и про­сит князя подарить ему крестьянина. Князь не думает делать подарка из собственных крестьян, но посылает своего огга на розыски: ловят какого-нибудь сироту, за кото­рого тляхотляж и родные не заступятся, и князь пойманного сироту дарит гостю.

Ha народном собрании (за-уча) князь занимает первое место и имеет решитель­ное (а иногда и полновластное) влияние на решение собрания. Ho для этого нужно, чтобы князь был рыцарь (тле-хупх) и имел дар слова, тогда он — первый «язык на­рода» (тлегубзыг).

Судебная расправа делается по обычаям (адату), но князь, принимая кого-нибудь под свое покровительство, может ускорить разбирательство.

Когда князь умирает, оставив несколько сыновей, то народ обыкновенно раз­деляется на части, и каждый тляхотляж со своим аулом признает своим князем того из сыновей умершего князя, который ему нравится. Так, по преданиям, гатюкаевцы отделились от темиргоевцев и образовали два отдельных народа h Бывают случаи, что и при жизни князя часть народа переходит от него к другому, младшему, брату. Так, жена Джембулата темиргоевского, урожденная Конокова, враждовала с женой егерукаевского тляхотляжа Мамат-Али Бзагумова. Бзагумов с частью егерукаевцев перешел от Джембулата к младшему его брату Шеретлуку Болотокову, и затем, пе­реселившись с ним на Лабу, они покорились русским. Видя себя оставленным боль­шею частью народа, Джембулат с остальным народом переселился к бежавшим, по­корился России и тем восстановил единство своего владения.

B случае разделения народа на части, в интересе князя было помирить и уни­чтожить неудовольствия — народ опять соединялся под властью князя.

Случаи пресечения дома владетельного князя очень редки. Тогда тляхотляжи должны выбрать себе в князья одного из родственников умершего князя. Расска­зывают, что некогда князь Болотоков, убитый в деле, оставил молодую жену без потомства. Тляхотляж Догужиев на первых же порах убедил молодую княжескую вдову иметь с ним связь, и родившийся OT этой связи сын был признан всеми тля- хотляжами законным сыном Болотоковых и наследовал власть.

Значение князей стало падать, прежде всего, под русским влиянием. Потеряв свою независимость и видя, что пристав русский имеет силы больше князя, народ перестает его уважать. Нередко на сходках возникают толки о том, нужен ли князь при подчинении народа русскому правительству, нужно ли сохранить за князем те выгоды, которые народ предоставляет ему доселе? Теперь в обществах нередки спо­ры о платеже ясака князьям на том основании, что, покорившись России, они не нуждаются в вооруженной защите своих владельцев. Так, в недавнее время осетины подняли вопрос подчиненности против своих ельдаров, дигорцы против своих ба- дилатов, ногайцы — против своих мурз и султанов. Бывали нередкие примеры, что враждебный нам князь, помирившись с нами, вдруг лишался всякого веса и влияния. Нет сомнения, что успехи русского оружия на Кавказе совершенно поколебали у черкесов власть князей.

Другая опасность угрожает князьям со стороны мюридизма, который стремится к уравнению всех горцев и уничтожению прав и преимуществ дворянства. Наибы, посы­лаемые в Закубанский край Шамилем, постоянно стараются утвердить свою власть во вред князьям. Хаджи Магомет не одного князя потянул плетью, а когда тот потребовал у него разбирательства, то хаджи Магомет, опираясь на святость своего сана, отказал в разбирательстве князю. Магомет Амин женился на Болотоковой, сестре темиргоевского князя,— пример неслыханный неравного брака княжны с дагестанским пастухом. Тот же Магомет Амин расстрелял махошевского князя Магомета Багарсокова. Итак, мюридизм, с одной стороны, а успех русского оружия — с другой, колеблют власть князей, доселе столь твердо стоявшую, укорененную незапамятными обычаями народа.

2. Тляхотляж. Народ разделяется на дворянские роды (тляку). Каждый род живет не вместе, но по семействам и там, где хочет. He менее того, каждое дворянское или вообще свободное семейство (тльфокотль и уоркшаотлехуса) со своими крестьяна­ми причислено к своему тляхотляжу, т. e. владельцу. B каждом черкесском народе не более двух или трех семейств тляхотляжей.

Тляхотляж есть владелец в своем ауле. Он имеет своих крестьян, которые работа­ют для него или связаны с ним условиями. B его ауле живут дворяне (уорк) меньших разрядов со своими крестьянами и признают тляхотляжа своим главой. Тляхотляж повинуется князю, ходит с ним на войну или посылает ему своих воинов; но, кроме уважения к особе князя, он не несет никаких обязанностей. Он — самостоятельная власть в своем ауле. B случае недовольства князем тляхотляж имеет право удалиться со своим аулом в другое какое угодно общество. За обиду, причиненную князем тляхотляжу, не только весь его аул, но и все равные ему тляхотляжи вступаются. Князь должен стараться помириться с тляхотляжем; если князь допустит, что тля­хотляж со своим аулом уйдет от него, или, по выражению черкесскому, «потеряет тляхотляжа», то это бросает на князя пятно. Поэтому такие примеры очень редки. B недавнее время был только один пример. Беслинеевский тляхотляж Кодз, недо­вольный князем Коноковьш, перешел со всем своим аулом к темиргоевцам, а когда темиргоевцы бежали за Белую, Кодз со своим аулом поселился на Кубани, где его аул живет и поныне среди мирных ногайцев.

3. Уорки второй и третьей степени живут с семействами в аулах тляхотляжей, по вы­зову которых дворяне обязаны идти на войну. Их положение зависит от того, име­ют ли они крестьян. Тляхотляж обыкновенно дает тльфокотлю вспомоществование скотом и запасом. Это называетсяуорк-тын. Если тльфокотль не поладит с тляхотля­жем, то со своими крестьянами удаляется к другому тляхотляжу и причисляется к его аулу; в таком случае он должен возвратить прежнему тляхотляжу подаренный ему уорк-тын. Ho это перемещение дворян случается редко, и тляхотляж, «потерявший дворянина», не употребивший усилий, чтобы помириться с ним, пользуется дурным мнением и охлаждением к нему других дворянских фамилий его аула.

Переходя в чужое общество, тльфокотль освобождается от подчиненности свое­му тляхотляжу. Если он переходит в черкесское общество, имеющее князей, TO OH обязан приписаться к одному из тляхотляжей того общества. Если же он перейдет на жительство в абазехи, то избрав себе место жительства, водворяется там без вся­ких условий.

Здесь надо заметить, что тляхотляж у абазехов и шапсугов не имеет такого важного значения, как у черкесских народов, имеющих князей. B общинах, не имеющих кня­зей, народ разделяется на самостоятельные общества (псухо); каждое псухо управляет­ся само собою, своими старшинами. Об этом подробно будет сказано ниже.

У кавказских народов дворянство, по всей видимости, не произошло из лона самого народа. Почти везде дворянин есть воинственный пришелец, завоевавший или добровольно призванный пастушеской общиной, защищающий эту общину и получающий за это ясак, или плату. Так, у осетин елъдаръг суть потомки беглых, лишенных престолом армянских царей; у дигорцев бадилаты суть потомки мадьяра Бадели; в Большой Кабарде, у беслинеевцев и абазинцев, князья считают себя про­исходящими от арабов, что, впрочем, невероятно. Князья темиргоевские, гатюкаев- ские и бжедухские считаются происходящими от Инала-Кеса и родными владетель­ным князьям Абхазии и Кабарды.

Из трех народов, обитающих на северном склоне Кавказа: черкесов, осетин и чеченцев — у первых двух аристократическое начало сильно выражено; у чеченцев же нет никакого следа аристократии: чеченцы хвалятся тем, что они все равные, все дворяне и что князей никогда у них не бывало.

Чеченцы тоже имеют свои предания. Родоначальниками их считаются Нашхо и Джахго. От Нашхо произошли три, до сих пор существующие, фамилии: Го, Нашхо и Мозгорой. От Джахго произошла важная и поныне по влиянию на на­род фамилия Чендухой. Прочие чеченские фамилии: Пешхо, Цонторой, Мурды- шевых и Дудаевых — считаются менее важными. У назрановцев считаются четыре родоначальные фамилии: 1) Цехенбух, 2) Гарц Маиерзо, 3) Каратыш Шармевич и

4) Даутыльго. Когда шамхал Тарковский, тревожимый чеченцами, искал у них мира и получил его, то чеченцы давали ему постоянно аманатов из четырех главнейших фамилий: Го, Нашхо, Мозгорой и Чендухой. Чеченец назовет свои родоначальные фамилии и тут же прибавит, что это фамилии не княжеские и не владетельные, что все чеченцы равны между собою, все без различия дворяне, князей никогда у них не было, и что чеченцы никогда никем не были завоеваны.

Черкесское дворянство (уорк) образует третью часть всего черкесского народо­населения. B Закубанском крае и у народов, живущих по Черноморскому берегу, считается более 100 тыс. дворян. Каждое княжеское или дворянское семейство имеет свой герб (тамга). Гербы редко вырезаются на оружии, еще реже для печатей, а упо­требляются преимущественно для таврения конских табунов. Тамги состоят из раз­личных крючков и математических фигур, сплетенных между собой.

Поземельной собственности, отдельно от своего народа, князья и дворяне у чер­кесов никогда не имели. Так, по крайней мере, видно из многих споров, затеваемых общинами против своих князей.

B числе князей и дворян черкесских есть также потомки крымских ханов (xa- нуко), поселившиеся здесь в разные времена. Князья черкесские глубоко их уважа­ют. Крымские Гиреи соединены все родственными связями с черкесскими князьями. Султан Каплан-Гирей жил у егерукаевцев, Шаан-Гирей живет у гатюкаевцев, султан Ериг жил у кизильбековцев. Многие султанские фамилии живут у шапсугов.

У абазехов, шапсугов, натухайцев и убыхов нет князей, но есть дворянство — уорк и тляхотляжи. У абазехов есть татарская фамилия Едиков в числе туземных тля- хотляжей, живущих в обществах Туба, Темдаши и Дженгет-хабль; но аристокра­тическое начало в этих обществах ослабело. Распространение влияния шариата и мюридизма есть смертельный удар для черкесского уорка.

4. Крестьяне (пшитль, огг, лагуни-пши). Bce эти несвободные люди составляют собственность своих князей или тляхотляжей. Половина труда крестьянина, по обы­чаям, принадлежит его помещику. Князь или тляхотляж имеет право продать или подарить все семейство крестьянина; но продажа семейства в раздробление, в раз­ные руки, не принята по обычаю. Bce крестьяне имеют оружие и владеют им, так же как и дворяне. Положение их не так тяжело, и обиженные крестьяне могут уда­литься к другому владельцу и просить его покровительства. Бывали федкие, впро­чем) примеры мщения обиженных крестьян владельцам. Бегство крестьян к русским очень редко случается. Все, что крестьянин имеет и нажил себе, составляет его соб­ственность; впрочем, если владелец продает крестьянина с семейством другому вла­дельцу, то все имущество крестьянина, как то: домашний скот и лошади — остается собственностью прежнего владельца, за исключением одежды и домашней рухляди. Покупающий семейство крестьянина может купить у владельца весь крестьянский скот. B случае смерти крестьянина имущество его делят между собой его дети, и владелец в это не вмешивается.

XV. Народные общества у черкесов [192]. Ha пространстве между р. Белой QJUtayr- ваше), от вершин ее до впадения в р. Кубань, по р. Пшеха, Пшиш, Псекупус, Абин, Афипс и прочим притокам Нижней Кубани, по долинам речек, впадающих в Чер­ное море, на пространстве между крепостью Анапа и р. Бзыбь, живут народы чер­кесского племени, еще независимые, и число их душ достоверно нам не известно. Народы эти суть абазехи, большой шапсуг, нахто-куадж, малый шапсуг, убыхи, вор- дан, цахе, абзах, ахучипси, псху. Bce эти народы в союзе между собой и в 1841 году подписали памятный у черкесов дефтер, положивший основание их союзу.

У всех этих народов князей нет, но есть дворянство (уорк) и класс крестьян. Аба- зехский народ (абазехе чиллаго) разделяется на общества (хабль), друг от друга не­зависимые и не равные силой L Общества Туба, Темдаши, Джангет-хабль и Даур- хабль в 1846 году в первый раз вступили было с русскими в мирные сношения.

Каждое из этих обществ делится на большее или меньшее число общин (псухо). Общины независимы друг от друга и связаны между собою союзами, дружбой и се­мейными связями. Величина псухо, или общин, неравная; в каждом псухо считается от четырех до десяти деревень.

Каждое псухо управляется своей мирской сходкой (за-уча), где обсуждаются и решаются все вопросы общины. Ha мирской сходке прямым образом участвуют все дворяне (уорки) общины, а большим влиянием пользуются почетные старшины (томата) из важнейших дворянских фамилий. Крестьяне могут присутствовать на за-уча, но голоса никакого не имеют.

Состав народа и разделение на сословия у абазехов те же, как и у черкесов, имею­щих князей; но у абазехов больше равенства между сословиями. У них есть также сословие первостепенных дворян (тляхотляжей); вероятно, они имели прежде тоже важное значение, какое имеют поныне тляхотляжи у темиргоевцев и кабардинцев, но в настоящее время это исчезло, так что тляхотляжу осталось одно имя. Власти он не имеет никакой — его власть отняла мирская сходка. Как след прежнего зна­чения, осталось только то, что первостепенные фамилии оставили свое название некоторым абазехским обществам (хабль) и общинам (псухо). Так, например, об­щина Берзек-хабль именуется по фамилии Берзеков, общество Джангет-хабль — по фамилии Джангетов и пр.

Положение несвободного класса (крестьян) то же, что у черкесов, управляемых князьями.

Население абазехов большое. Долины их речек битком набиты народом. B земле нет большого недостатка, но нет и большого излишка. Землей абазехи дорожат, и бывали примеры, что участки обработанной земли продавались.

До 1829 года народы, обитавшие на Черноморской береговой линии, натухайцы, шапсуги и абазехи, признавали над собой покровительство турецкого султана. Тог­да к этим народам был занесен шариат. Гусейн-паша анапский деятельно старался о его распространении. Незадолго до начала последней турецкой войны 1828 года по предложению Гусейн-паши абазехи и шапсуги уничтожили у себя власть тля­хотляжей, обязались не иметь у себя князей и судиться по шариату. C этого време­ни гражданское развитие получило некоторое движение вперед. Взаимные распри между народами исчезли; учреждены у абазехов народные суды (мегкеме) и ибары, т. e. общие народные собрания, о чем скажем ниже.

XVI. Народное собрание (за-уча). Черкесские общества искони управлялись своими мирскими сходками, или собраниями народа. Круг действия этих собраний был сообразен с потребностями обществ. Здесь разрешались споры о земле, вопро­сы о войне и мире. Утверждение русских на Лабинской линии придало мирским сходкам более объема и значения. Чуждые друг другу, даже враждебные, общины на­чали заключать между собой союзы и договоры (маслахат, блягага), и таким образом черкесы осоюзились, явился у них общий интерес. Междоусобная вражда или осла­бела, или совсем уничтожилась. Народные собрания ныне очень часты, без них ни­какой важный вопрос не решается старшинами. Черкесы имеют дар слова, а на со­браниях говорят много речей. Голос старшин (в особенности враждебных русским) очень уважается, так же как голос эфенди и отважных наездников. Происхождение, удальство, родственные связи и ученость в магометанском законе дают средсіъа воз­выситься и управлять судьбой своего народа. Человек, отличающийся храбростью, знанием обычаев и красноречием, называется у черкесов «язык народа» (тлегубзыг).

По коренному обычаю черкесов, каждое сельское общество (хабль), каждая об­щина (псухо), каждый народ (чилле) совершенно самостоятельны, никому не под­чиняются, управляют сами собой на мирской сходке, судятся на народном суде по адату (обычаю) или по шариату. Общее народное собрание (за-уча или джеме) име­ет более целью разрешение спорных вопросов между обществами или принятие мер для общей безопасности, т. e. все вопросы о войне и мире. Важнейшими на­родными собраниями в последнее время были:

1. Собрание абазехов, шапсугов, убыхов, вордан, цахе, ахучипси и абзах у Mea- копы и на Пшехе в 1841 году, вследствие которого был заключен союз между эти­ми народами против русских (что утверждено было дефтером всего собрания) и устроено у абазехов пять народных судов (мегкеме). Главную роль играл на этом собрании, в числе прочих, старшина Ташав-хаджи Дунакай. Собрание это длилось несколько месяцев.

2. Народное собрание беглых кабардинцев на Mapyxe 1846 года. Беглые кабар­динцы учредили у себя народный суд (мегкеме). Главным деятелем и языком народа был здесь хаджи Трам.

3. Собрание абазехов на Пшехе в 1847 году, на котором решено все пять на­родных судов, учрежденных с 1841 года, слить в одно общее абазехское мегкеме. Главным деятелем и языком народа был здесь Зеккерия Хатко, абазехский старшина, пользующийся у абазехов огромным влиянием.

4. Большое народное собрание на р. Адагум в 1848 году. B этом народном со­брании участвовали абазехи, шапсуги, натухайцы и убыхи. Оно продолжалось це­лый год (с февраля 1848-го по февраль 1849 года), до прибытия за Кубань шейха Магомет Амина, агента Шамиля, которому Адагумское собрание передало свою власть. Цель этого общего народного собрания была очень обширная. Здесь вы­сказывались с большой подробностью и точностью те же самые идеи, которые в первый раз выразились на народном собрании у Меакопы в 1841 году. Целью на­родного собрания было образовать общий союз всех черкесских племен. Ha Ада- гумском собрании, которое пыталось действовать как правильная организованная власть, решено учредить настоящую военную силу, конных муртазиков (стража при суде и общинных старшинах), назначив из поголовного налога по 60 руб. серебром жалованья каждому из муртазиков. Народы, приступившие к союзу, должны были разделиться на участки. B каждом участке 40 присяжных старшин должны были наблюдать за исправностью наряда. Муртазики должны были разделяться на сотни, каждая со своим значком. Народное собрание решило прервать всякие сношения с русскими и строго преследовать «мирных»1. Здесь было высказано много идей, сви­детельствующих о практическом уме черкесского народа; но для приведения этих идей в исполнение не нашлось ни одного человека, который бы мог твердой рукой управлять народом. Слиянию черкесов в одно целое надолго препятствовать будут сильно развитая самостоятельность общин и аристократический элемент, который не хочет отказаться от своих вековых преимуществ. Собрание Адагумское то соби­ралось, то расходилось, то распадалось на отдельные собрания; наконец, в январе 1849 года Магомет Амин, агент Шамиля, пробравшись из Чечни, появился у шапсу­гов, и Адагумское народное собрание передало власть в его руки.

Народное собрание состоит из всех вольных людей народа. Рабы на эту мирскую сходку не допускаются. Конновооруженный народ собирается преимущественно во время подножного корма, на условленном месте, на кургане или в урочище, освя­щенном обычаем. Собрание назначает уполномоченных своих между эфенди и старшинами. Когда избранные уполномоченные старшины обсудят и решат пред­ложенный вопрос, старший между ними по летам и почету сообщает собранному у подножия кургана народу, чем решено дело. Если народ согласен с решением старшин, то подают Коран, и народ пообщинно присягает исполнять свято это ре­шение. После присяги эфенди составляет акт (дефтер), присутствующие приклады­вают к нему печати (мухор) или пальцы, смоченные в чернилах, и с этого времени дефтер имеет обязательную силу.

У народов, имеющих князей, тоже бывают собрания, и очень часто. Это в на­родном духе: черкесы любят много говорить и слушать красноречивые речи своих тлегубзыгов. Ho недолго черкесы соблюдают то, что поклялись выполнять. Своево­лие, хищность, частный интерес заставляют скоро забыть данную клятву, и нет при­нудительной силы, которая могла бы заставить ослушников уважать и покориться приговору собрания. Оттого собрания народные по большей части бесплодны. Ho в руках враждебных нам людей эти народные съезды — опасное орудие для возбуж­дения вражды против нас и поддержания в народе Ayxа непокорности.

XVII. Судебная расправа. Маловажные споры решаются у черкесов без осо­бенных церемоний; но в важных случаях, например при преступлениях, вынужда­ющих кровомщение, тяжущиеся стороны избирают себе уполномоченных, вроде адвокатов. Назначаются посредники от обеих сторон, которые, выслушав дело, решают его. B важных случаях призывают в посредники «язык народа», чтобы по­мирить обе стороны. Дело длится, пока посредники не дойдут до решения, на кото­ром обе стороны готовы помириться. При разбирательстве важных дел (по убийству или насилию), когда противные стороны приходят на суд, принимаются посредни­ками большие предосторожности, чтобы никогда не дошло до убийства. Обе сто­роны подходят на назначенное посредниками расстояние, имея винтовки наготове; нередко завязывается перестрелка между тяжущимися. Bo время разбирательства произносится тлегубзыгами много речей в горском вкусе. Приговор по адату или шариату предоставляется на выбор тяжущимся. Когда тяжущийся видит, что по ада­ту выиграет дело, то настаивает, чтобы его судили по адату, опирается на примеры своих предков, о шариате же и слышать не хочет. Когда видит, что шариат для него выгоднее, тогда тяжущийся прикидывается строгим фанатиком, хочет быть суди­мым не иначе как по книге Божьей, «которой буквы изобретены и посланы на землю самим Богом». Уполномоченные берут с тяжущихся деньги за свои труды, и потому их интерес — возбуждать разбирательства. Иногда тяжущиеся стороны готовы оста­вить дело, но уполномоченные поджигают тяжущихся, и дело продолжается долго. Когда обе стороны согласились на решение посредников, назначается по адату или шариату удовлетворение. Тяжущиеся платят адвокатам и посредникам за их труд, и дело кончается. Остается выигравшему дело получить удовлетворение, проиг­равший дело неохотно платит, а нет власти, кроме кровомщения, чтобы принудить проигравшего удовлетворить сыщика.

Для примера разбирательства и судебной расправы у черкесов приведу один слу­чай, бывший в 1847 году.

B конце 1846 года помощник пристава поручик князь Береслан Карамурзин по­слан был приставом с несколькими ногайцами для розыска хищнической партии. Возвращаясь назад, он на Урупе был настигнут беслинеевскими дворянами Абазой и Омаром Тазартуковыми, Бахши-Гиреем Докшуковым, имевшими против Kapa- мурзина кровную обиду. Они кинулись на него, ранили из винтовки, погнавшись за уходящим, убили его лошадь и самого изрубили шашками. Это произвело сильное волнение между ногайцами, живущими по Кубани. Кипчаковские и карамурзин- ские ногайцы тотчас же собрались, поскакали на Уруп к Тазартукову аулу, сожгли сакли убийц, сено и хлеб в скирдах и два баранкоша, принадлежащих Тазартуковым. Тазартуковы, не дожидаясь этого нападения, с семействами укрылись в непокор­ных ташевских аулах. Это было началом кровомщения. По обычаям, два народа, находящихся между собой во вражде, не упускают случая нанести друг другу воз­можный вред. Так как беслинеевцы и ногайцы принадлежат к числу покорных нам народов, то начальником фланга были приняты все меры, чтобы не допустиіъ до драки и склонить оба враждующих народа к разбирательству и примирению. Как у ногайцев, так и у беслинеевцев были между тем беспрерывно народные совеща­ния. Наконец оба народа решили съехаться в Прочный Окоп, где должны были миролюбиво окончить дело. До этого же времени обещали удерживаться от всяких насильственных поступков. B исходе мая съехались ногайские князья всех прику- банских фамилий в Прочный Окоп; Дауд-эфенди, кади ногайский, Каплан Нечев, Султан Азамат-Гирей были главными тлегубзыгами ногайцев. Беслинеевцы тоже по вызову начальства прибыли в Прочный Окоп и остановились в Армянском ауле. Главные предводители беслинеевцев были: князья Коноков и Шалохов, Крым-Ги- рей Доктуков, Кодзеев и Сукур-эфенди. Кроме того, беслинеевцы пригласили в посредники абазехского старшину Магомета Джаубатырова и кабардинского стар­шину Мустафу Еругова. Здесь вполне выразилась осторожность и недоверчивость черкесов. Несмотря на обещания начальника Правого фланга, беслинеевцы боя­лись, чтобы ногайцы не воспользовались силой и не напали на них во время переез­дов их из Армянского аула в крепость и обратно, и выпросили у начальника фланга 15 человек казаков в прикрытие, чтобы ногайцы не смели напасть на них. Долго оба народа совещались в лице своих ораторов и посредников, по всему видно было, что беслинеевцы уклонялись от окончательного решения дела. Им все казалось, что начальство тянет на сторону ногайцев, и потому, чтобы как-нибудь отделать­ся, беслинеевцы положили съехаться с ногайцами через месяц у Невинномысского приставского стана и там опять начать разбирательство. B июле поэтому собрались вновь беслинеевцы и ногайцы для разбирательства. Сначала ногайцы потребовали, чтобы на разбирательство явились лично Тазартуковы и Докшуков, убившие Ка­рамурзина. Ho беслинеевцы отказали, отговариваясь, что это противно обычаям; в сущности же они боялись, чтобы пристав не арестовал убийц. После многих споров ногайцы уступили в своем требовании. Тогда родился вопрос: как должны разби­раться оба народа — по адату, т. e. по древним обычаям, или по шариату, основанно­му на Коране? Беслинеевцы настаивали, чтобы разбирательство было произведено по шариату. Они имели в виду платить меньше, потому что шариат, уравнивая кня­зя с простолюдином, назначает за убийство обоих равную и весьма незначительную плату за кровь. Ногайцы настаивали, чтобы разбирательство и плата за кровь были произведены по древним обычаям, назначающим плату за кровь, смотря по сосло­виям. Им хотелось взять с беслинеевцев побольше. После долгих споров беслине­евцы должны были уступить, и при посредничестве Азамат-Гирея, Каплана Нечева, Дауд-эфенди, с одной стороны, а с другой — Джаубатырова, Иругова и Мемат-Гирея

Лоова дело было решено тем, что беслинеевцы обязались выплатить Карамурзину, отцу убитого, определенную по обычаям плату за кровь L Порешив плату за кровь и назначив для нее трехмесячный срок, обе стороны разъехались по домам. Ho про­шел год, а ногайцы продолжали считать беслинеевцев своими врагами и тайно во­ровать у них скот и лошадей. Беслинеевцы неоднократно посылали плату за кровь; но Карамурзин не принимал оной. Оказалось, что беслинеевцы не выполнили одной формальности, из-за которой ногайцы обиделись. По обычаям, беслинеевцы должны были выслать к отцу убитого депутацию от своего народа с приглашением приехать к ним и получить плату за кровь; депутация должна была состоять из одно­го князя и одного дворянина с приличной свитой. Беслинеевцы, как черкесы, счи­тая ногайцев ниже себя породой, послали депутацию, состоящую из одного дворя­нина, и то постороннего, не беслинеевца. Ногайцы отвергли приглашение и плату за кровь. Начальник фланга, узнав о причине неокончания спора и продолжении тайной вражды между обоими народами, приказал беслинеевскому старшине князю Конокову и узденю Тазартукову отправиться к Карамурзину с приглашением, что и было исполнено. B июле 1848 года дело было окончено — оба народа помирились.

Отсутствие принудительной силы чувствовали абазехи, издавая дефтер 1841 года. Главные статьи дефтера относятся к внешней обороне края, и об этом будет ска­зано ниже. Абазехи решились уничтожить у себя воровство, хищничество и из­мену, назначив огромные штрафы и наказания. Для споспешествования этому они учредили у каждого народа верховное судилище — мегкеме, состоящее из судей, из­бранных из среды старшин, под председательством наиба. Наибу вверили власть исполнения приговоров суда. Наиб имеет под своим начальством команду муртази­ков (из сыновей почетных фамилий), которые, по приказанию наиба, должны заста- втъ ослушника повиноваться, кто бы он ни был — старшина или простолюдин. Суд производится по шариату. По обычаям, преступников несвободного класса секут плетью, облагают штрафом, убивают камнями, кидают с кручи или застреливаюг. Преступники свободного класса отделываются штрафами.

Кроме мегкеме, учрежденного в четырех абазехских обществах, учреждены были у них также ибары (суды на сходках). Старшины с муртазиками объезжали каждую общину (псухо) по очереди, производили суд и наказание и штрафовали нещад­но. B первое время после учреждения мегкеме абазехи строго исполняли свое по­становление; но с прибытием за Кубань Хаджи Магомета дела приняли другой обо­рот. Война против русских усилилась. Сила мегкеме начала падать, так что многие из них были закрыты. B последнее время, в 1847 году, народные суды получили опя іъ силу и значение, и на народном собрании на Пшехе пять народных мегкеме слиты в одно общее абазехское мегкеме. Ha этом же собрании избраны председа­тель, судьи и муртазики. Многим своевольным этот порядок вещей не нравится. Не­однократно были схватки между муртазиками и осужденными. Письма Шамиля к абазехским старшинам поощряют введение мегкеме.

Единовременно с абазехами учреждено мегкеме у шапсугов и натухайцев. Месго- пребывание первого на р. Афипс, а последнего — на р. Псиф. B Большой Кабарде уже давно существует народный суд около крепости Нальчик. B марте 1846 года беглые кабардинцы учредили у себя также мегкеме и избрали себе кади, валия и наиба. Целью устройства мегкеме они положили «восстановление падающей веры, уничтожение воровства, разбоя, измены, обмана и зависти». Местопребывание этого мегкеме на реке Ходзь.

Устройство народных судов есть мысль самородная у абазехов, и делается честь способностям этого народа. Чувство правомерности начинает возрождаться, и на­род сам себе находит органы для сокращения зла.

XVIII. Дефтер 1841 года \ «Слава Богу, который нас сотворил и показал нам свое величие, возвысив нас над другими животными. Слава Богу, который нам дал все средства жить счастливо на этом свете и получить награду в другом мире, указавшему нам истинный путь спасения, веру истинную свою через пророка своего и посланни­ка Магомета. Слава Богу, который есть наш защитник и спаситель в День воскресения.

Мы хотим помочь всем неустройствам нашего края и не делать зла друг Другу.

1. Наша первая обязанность есть строгое выполнение шариата. Всякое другое учение должно быть оставлено и отвергаемо; все преступления должны быть су­димы не иначе как по этой книге.

2. Никто из нас не должен идти к неверным; дружеские сношения с ними строго запрещаются, и потому всякий мир, всякое предложение с их стороны должны быть постоянно отвергаемы. Кроме того, не позволяется покупать что бы то ни было в их укреплениях [193], которые стоят на нашей земле, и каждый виновный в этом платит штраф в 30 туманов (300 руб. серебром).

Te, которые будут нуждаться в покупке вещей, должны их доставать на границе [194].

3. Никто не должен сметь предупреждать русских каждый раз, когда будет у нас собрание войск для набега к русским. Кто донесет (как только этот донос обратится во вред нам), должен будет заплатить за кровь: если вольный, то 200 коров, если крестьянин — 100 коров; кроме того, заплатить штраф в 30 туманов. Te, которые перейдут к русским и служить им будуг, как враги своего края, не будут иметь ни они сами, ни их родные никакого права на наше сострадание.

4. Если хаджирет (беглый мирный черкес) явится на нашу землю, его особа свя­щенна; тот, который силой или хитростью отнимет у хаджирета что-нибудь, запла­тит штраф, полагаемый нами за всякое воровство.

5. Когда народ мусульманский придет на нашу землю, чтобы разделять намере­ния черкесского народа против общего врага, то мы обязываемся обращаться с этим народом дружески и, если нужно будет для устранения всякого недоверия, [обязуем­ся] дать этому народу детей наших в аманаты h

6. Внутренность каждого жилья будет ненарушима; кто сотворит воровство в чу­жом доме, заплатит, кроме штрафа (в 30 туманов), еще пеню в 7 туманов.

7. Если русский беглый сделает воровство, то он платит только тройную цен­ность украденной вещи, но штрафа не платит».

Затем следуют другие статьи, относящиеся к воровским делам. B заключение из­ложена присяга о взаимной защите, в случае вторжения [195]:

«Как только русские войска войдут в страну, то каждый должен взять оружие и идти туда, где опасность требует; те, которые не имеют оружия, не изъемлются от восстания».

XIX. Перевод тарикатного учения с арабского на русский язык [196]. Тарикат- ное учение приняло начало свое от Магомета и передано главным шейхом Сагид- Абдул-Кадри Кейлянским всем прочим последователям его. От этого источника оно перешло в Персию, Турцию и Бухарию и допускалось только в кругу секты, не касаясь общественного порядка и узаконений. Секта тарикатного учения ограни­чивалась созерцанием религиозных таинств и изучением их ради спасения души. Тарикатное братство разделялось на четыре степени: шейхов [197], суфий, дервишей и мюридов; достоинство же имама присвоено халифам и с упадком их перешло к одним царствующим лицам, соединяющим в особе своей три верховные власти: ду­ховную, гражданскую и военную. Один имам имеет в руках своих меч, мирту и Ал­коран; прочее же духовенство, как то: эфенди и муллы, могут участвовать в судебных разбирательствах и разделять военные подвиги и даже предводительствовать лично войсками, если способности и знания их в делах военных испытаны и в народном уважении. Общество же тарикатного учения не может разделять этих преимуществ, не нарушая правил, запрещающих входить в дела, противные уставу первого тари­катного учителя, отвергающего всякое честолюбие, почести и славу мирскую.

Таким образом, тарикатное учение не могло распространяться далее круга своего; оно чуждо было светским обычаям и не переходило за черту духовной деятельности, а потому и народ, не заражаясь глубоким фанатизмом, оставался спокойным при обычных обрядах веры. B особенности кавказские племена, имея темное понятие о религии, исполняют одно наружное богопочитание, без всякого умозрения и на тех условиях, которые переданы им от предков их, не исключая туземного магометан­ского духовенства, едва переступающего выше одних обрядов. Из них мало таких, которые разумели бы тексты Алкорана в отношении религиозных умозрений — это сверх их познаний и выше меры учености. Вся же богословская премудрость огра­ничивается заповедями имама и ислама: во-первых; верить, что Бог един и нет Ему равного, бытие ангелов несомненно, все священные книги справедливы, Магомет есть истинный и неложный посланник Божий, что будет другая жизнь, добро и зло ниспосланы от Бога, все умершие восстанут, возвратятся им души и жить будут; во- вторых, строго держать один месяц в году пост Рамазан, исполнять неупустительно пять раз в сутки обычные молитвы, кто имеет состояние, обязан хотя бы единожды в жизнь свою посетить и поклониться гробу Магомета, каждый от избытков дол­жен уделять десятину неимущим, как жертву, назначенную им Богом; верить сви­детельству пророка Магомета о единстве Божием. Эти заповеди обязывается знать каждый мусульманин и научать детей своих с 7-летнего возраста. Вот все, в чем заключается сила духовного учения кавказских горцев, не исключая их безграмот­ных владетелей.

B 1822 году начал проявляться на Кавказе мюридизм, или тарикатное учение. Пер­вый зародыш его оказался в Северном Дагестане от эфенди Джемамрина, учившего­ся в Персии, но не получившего степени шейха; от него передано эфенди Магомету Эрагию, от Эрагия заимствовал Кази-Мулла, а от последнего наследовал Шамиль. Ha этих началах распространилось неизвестное дотоле в Кавказских горах тарикат­ное учение, слабое и не предвещавшее при своем возрождении тех важных событий, какие оказались впоследствии. Кази-Мулла первый положил основу распростра­нения нового и чуждого для народа учения, чтобы на этом оплоте утвердить власть свою над умом народным; но он мало был известен своим соотечественникам, а по низкому происхождению не мог надеяться на силы, чтобы поддержать принятое на себя звание шейха с соединением в лице своем двух властей — духовной и светской. Вот причины, по которым вся предприимчивость его не могла соответсіъовать ожиданию; за всем тем брошенные семена не остались бесплодными. По смерти Кази-Муллы хотя и заступил место шейха товарищ его по замыслам Гамзат-Бек, но все виды этого себялюбивого человека обращены были более на подвиги военные, нежели на верховное звание шейха, как первой основы религиозного соединения с народом, и потому владычество его было кратковременно, без всяких замечатель­ных событий.

Шамиль, приняв звание главного учителя веры, утвердил план свой на началах первого предшественника своего, и военная власть была соединена с духовной. Та­ким образом, распространяя темное учение между безмолвными обществами, он смело завладел железной волей, поражая непреклонных именем верховного главы духовенства и повелителя народного; но, чтобы в умах соотечественников своих теснее соединить эти две власти в одном лице своем, присвоил себе звание имама. Так заблуждался народ и так предал себя безусловной покорности одному реши­тельному человеку.

Чтобы приблизиться к такому предмету, который мало еще известен нам в его основе и важности, с исторической последовательностью верховных пастырей ма­гометанского закона и таинств его, я принял смелость передать тарикатное учение в том виде, как оно переведено с подлинника, случайно мне доставшегося и столь редкого не только в простом магометанском духовенстве, но и между учеными, не посвятившими себя тарикатному братству, ученейшим мужем между кавказскими племенами, Якубом Шардановым, с арабского на татарский, а с последнего — мною на русский язык, придерживаясь всевозможно подлинника *.

* * *

«Позволю вам, как и мне дозволено от учителя моего. Я шейх Мустафа Индже- майский, ученик Ахмеда Бегчетинского, он же из учеников шейха Махмуда, вер­ховного учителя Накшибендинского. Господи! Прославь тайны святых Твоих.

Сей акт вполне от меня, нищего и служителя нищим, передан Сагиду, шейху над всеми шейхами, Сеиду Абдул Кадри из поколения Кейлянского. Господи! Возвели- чи тайны святых Твоих в доме Маалаюхан (место святых).

Bo имя Бога явлен вам посланник из среды вас: повинуйтесь ему и будьте муми- шами (мусульманами). Создатель мира есть Бог Всемилостивый: если усомнитесь, то скажите — един Бог на Эмперийском небе.

Каждый должен верить, что нет иных богов, кроме Единого, и что святым людям Ааллия Уллаг нет опасности и нет скорби воистину! Кроме единого Бога, нет друго­го, и Магомет — раб и посланник его, он есть Сагид и Сеид над всеми посланными, верный слуга и возлюбленный Богом, все создавшим. Я ахапи (ей-Господи!).

Мы сделали все возможным и откровен- Да будет Господь Бог вам помощником ным, и нет ничего более для вас невозможного. по вере вашей.

Эти слова переданы пророку Магомету через Ангела Гавриила перед завоевани­ем Мекки.