2.14. Рябинин Александр Александрович (1930-2003)

ученый-пенитенциарист, педагог, доктор юридических наук, профессор, полковник внутренней службы

Биографическая справка.

Большая часть его научной жизни была связана с Всероссийским институтом повышения квалификации сотрудников МВД России. В 1995 г. он защитил докторскую диссертацию на тему: «Дифференциация и индивидуализация наказания в виде лишения свободы». А. А. Рябининым был дан комплексный анализ проблем реализации принципа дифференциации и индивидуализации наказания как единого межотраслевого принципа, действующего на всех этапах уголовной ответственности.

В своих работах он опирался на труды дореволюционных и зарубежных авторов, статистические и архивные материалы. Александром Александровичем были сформулированы предложения по совершенствованию действующего уголовного и уголовно-исполнительного законодательства РФ.

Александр Александрович был незаурядным собеседником, великолепным оратором, умеющим заинтересовать аудиторию любой темой, весьма разносторонним ученым, легко увлекающимся новыми течениями в науке и искусстве. Он прекрасно играл на разных инструментах и был не просто поклонником, но и глубоким ценителем и знатоком джаза.

Умер А.А. Рябинин в 2003 г.

Основные труды

Рябинин А. А. Исправление и перевоспитание осужденных в отрядах исправительно-трудовых колоний: (организационные и правовые вопросы): учебное пособие. - Омск, 1975. - 173 с.

Рябинин А. А. Основы исправительно-трудового (уголовно- исполнительного) права Российской Федерации: вопросы дифференциации и индивидуализации наказания. - М.: Юрист, 1 995. - 208 с.

Рябинин А. А. Проблемы наказания на новом этапе совершенствования уголовного и уголовно-исполнительного законодательства. - Домодедово, 2000. - 176 с.

Пенитенциарные идеи в научном наследии А. А. Рябинина

Наиболее масштабный из трудов Александра Александровича Рябинина «Проблемы наказания на новом этапе совершенствования уголовного и уголовно-исполнительного законодательства», впервые изданный в Домодедовском институте в 2000 г. и неоднократно переиздававшийся впоследствии, содержит анализ эволюции уголовно-исполнительного законодательства и общих тенденций в борьбе с преступностью начиная с первых лет советской власти.

Давая в самом начале своей монографии теоретико-правовую оценку общих тенденций деятельности государства в деле борьбы с преступностью, А. А. Рябинин отмечал глубокую и многостороннюю связь такого явления, как уголовно-исполнительная политика государства, с соответствующей отраслью права. Их историческую взаимосвязь он видел в единстве общеполитических целей и задач, которые ставит перед собой государство, и его деятельности по борьбе с преступностью. Именно поэтому проблемы уголовно-исполнительного права должны рассматриваться и осмысливаться через исторический опыт развития конкретных политических, социально- экономических и идеологических установок государства^[420].

Исходя из этого, А. А. Рябинин начинает свой анализ сложившейся за годы существования СССР уголовно-исполнительной системы с самых

первых установок советской власти, направленных на борьбу с преступностью. Характеризуя первые шаги Советского государства в этой сфере, он отмечает, что задачей пришедших к власти большевиков было стремление как можно быстрее определить свое принципиальное отношение к социальным слоям и группам, в той или иной форме сопротивлявшимся новым политико-идеологическим установкам власти.

В то же время, анализируя уголовно-исполнительную практику самых первых лет советской власти, А.

усиление воспитательной стороны наказания. Уже тогда проявилось стремление к широкому применению условного осуждения, введению общественных порицаний и товарищеских судов как меры наказания, замене лишения свободы принудительным трудом с проживанием на дому, а также к утверждению на месте тюрьмы воспитательных учреждений^[422].

Все эти положения закреплялись в партийных документах и закладывались в основу первых советских вариантов уголовного и исправительно-трудового законодательства, одним из которых явилась Временная инструкция НКЮ РСФСР от 23 июля 1918 г. «О лишении свободы как мере наказания и порядке отбывания такового». Этот документ носил в себе отпечаток еще добольшевистских представлений об организации уголовно-исполнительной системы, в связи с чем в постановлении ВЦИК от 19 мая 191 9 г. чрезвычайными комиссиям предписывалось организовывать «лагеря принудительных работ», на которые возлагалась обязанность не только изолировать и карать представителей различных враждебных сил, но и производить «перековку» представителей бывших эксплуататорских классов в соответствии с социально- идеологическими установками советской власти. А. А. Рябинин подчеркивает, что изначально Советское государство не проявляло однозначно репрессивных установок в деле борьбы с преступностью. Он отмечает, что одним из актов гуманного отношения к лицам, отбывающим наказание, явилось введение досрочного освобождения, которое должно было применяться по ходатайству родственников и распределительных комиссий. Право на решение вопроса о досрочном освобождении было предоставлено судам и революционным трибуналам и применялось после фактического отбывания осужденными половины срока наказания. В качестве решающего момента, определявшего уголовно исполнительную политику Советского государства в первые годы его существования, А.

А. А. Рябинин, как и большинство советских юристов, исходил из того, что первоначальный замысел Советской власти содержал в себе подлинно

гуманные идеи развития социалистического общества на принципах гуманизма, равенства и справедливости. Подобная точка зрения получила широкое распространение, начиная с 60-х гг., когда вновь были введены в научный оборот работы советских криминологов и пенитенциаристов 1920-х гг.

В то же время Александр Александрович подчеркивал, что относительно гуманный период отношения к осужденным в СССР был сравнительно коротким и уже с 1926 г. складывалась ситуация, при которой в отношении одних категорий заключенных («бытовики» и осужденные за уголовные преступления) действовал закон, в отношении других, как правило, находившихся в лагерях и тюрьмах, непосредственно подчиненных ОГПУ, - ведомственные акты. Дальнейшее усиление репрессивных начал А. А. Рябинин связывал с введением в действие Постановления ЦИКа и СНК СССР «Об изменении ст. ст. 10, 18, 22 и 38 Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик» от 6 ноября 1929 г.

Уже в нем он видит стремление государства использовать как можно шире и эффективнее бесплатный труд заключенных. В подтверждение этого он приводит положение из этого документа о том, что осужденные на срок до трех лет отбывают наказание в исправительно-трудовых колониях, а осужденные на срок от трех до десяти лет - в исправительно-трудовых лагерях, причем расположенных, прежде всего, в отдаленных районах страны.

Анализируя Исправительно-трудовой кодекс РСФСР 1933 г., А. А. Рябинин делает вывод, что именно в этот момент произошло фундаментальное изменение основных направлений уголовно­исполнительной политики Советского государства, в соответствии с которой гуманитарное, воспитательное содержание осуждения к лишению свободы было практически ликвидировано в угоду решениям хозяйственно- экономических задач.

Следует отметить, что А. А. Рябинин в целом весьма негативно относился к подобной практике организации системы исполнения наказаний. В частности, в его работе «Проблемы наказания на новом этапе совершенствования уголовного и уголовно-исполнительного законодательства» обстоятельно оценивается гулаговский опыт организации системы наказаний и борьбы с преступностью в целом. Все это в творчестве А. А. Рябинина соединяется с негативной оценкой роли И. В. Сталина и советского руководства в целом в деле обеспечения законности в стране. Так, по его мнению, с конца 20-х до середины 50-х гг. в деятельности уголовно- исполнительных учреждений утвердилась практика фактического отказа от соблюдения законов страны. Вместо Исправительно-трудового кодекса РСФСР 1933 г. в ИТЛ ГУЛАГ стали применяться ведомственные приказы и инструкции, практически все из которых имели гриф «секретно» и «совершенно секретно», которые в своем содержании не соответствовали

положениям законодательства, а иногда и полностью подменяли его. В качестве примера подобной практики А. А. Рябинин приводил приказ НКВД СССР от 15 июля 1939 г. «Об отмене зачета рабочих дней и условно- досрочного освобождения», в соответствии с которым утвердился принцип отказа от практики применения этих важных для исправления и перевоспитания осужденных институтов. А 2 августа 1939 г. приказом НКВД СССР была введена в действие Временная инструкция о режиме содержания заключенных в исправительно-трудовых колониях. Она была дополнена 4 июля 1940 г. Временной инструкцией о режиме содержания заключенных в исправительно-трудовых лагерях^[424]. По мнению А. А. Рябинина, все эти ведомственные распоряжения, как и принятое позднее Положение о культурно-воспитательной работе среди заключенных, фактически заменили собой никем не отмененные Исправительно-трудовые кодексы союзных республик и Положение об ИТЛ 1930 г.

Комментируя с точки зрения сегодняшнего дня отношение к подобным действиям государства в отношении осужденных, не следует, на наш взгляд, забывать и то, что даты принятия указанных документов сами по себе весьма красноречивы. Все это совершалось в условиях открытого военного давления на СССР, который неотвратимо приближался к трагедии 1941 г. Реальная обстановка в стране была далекой от спокойствия и стабильности. Не все удавалось в деле хозяйственно-экономического развития страны, а комплекс социальных отношений на практике был весьма далек от популярных пропагандистских клише того времени. В стране реально присутствовало достаточно широкое недовольство теми условиями труда и быта, которые тогда могла гарантировать советская власть. Угроза массовых протестных выступлений в критический момент была вполне реальной. В создавшейся ситуации, не имея никаких возможностей ощутимо улучшить условия жизни граждан, безопасность страны реально могла быть гарантирована лишь жесткими, иногда граничащими с террором мерами. И в их комплексе, конечно, важное место занимал контроль над лицами, склонными к преступному и антиобщественному поведению. Доминирующим принципом организации уголовно-исполнительной политики государства вполне обоснованно стала ее ориентация на преимущественно карательные акции в отношении лиц, нарушающих закон, и стремление к их максимальной изоляции от общества за счет привлечения к труду в отдаленных районах страны.

Принципиальная правильность столь жесткого курса была целиком и полностью подтверждена в первые месяцы войны, когда, несмотря на огромные потери и военные поражения, которые неминуемо привели бы к

капитуляции в любой другой стране, советский строй выстоял и победил, кстати, во многом благодаря труду осужденных.

Особое место в творческой деятельности А. А. Рябинина занимает его участие в процессе становления и развития советского уголовно- исполнительного права. Эта деятельность была тесно связана с общей гуманизацией системы исполнения наказаний, развернувшейся в СССР в конце 50-х гг.

Одной из важнейших задач, решавшихся в этот период, А. А. Рябинин считал восстановление воспитательных задач и функций мест лишения свободы, в которой он отводил особое место формированию отрядной системы содержания осужденных. Обосновывая ее преимущества, он исходил из того, что сложившаяся в предыдущий период система формирования коллективов осужденных была ориентирована исключительно на решение производственных задач. Из них организовывались бригады, формировавшиеся абсолютно произвольно безо всякого учета специфики осужденных, объединявшихся в ней. Безусловно, совместный труд и выполнение общих производственных задач способствовали формированию среди осужденных общих интересов, трудовых контактов и производственных навыков. В то же время бригадная система организации полностью игнорировала задачи воспитания осужденных с целью возвращения их к нормальной общественной жизни. Бригадиром становился, как правило, назначавшийся администрацией осужденный, который фактически отвечал за выполнение планово-производственных показателей и был достаточно авторитетен в своей среде для обеспечения поддержания дисциплины. А. А. Рябинин отмечает, что это открывало возможности для криминальных авторитетов утверждать свое влияние среди осужденных, так как администрация ИТУ была заинтересована лишь в обеспечении выполнения плановых показателей на производстве при фактическом отстранении от решения воспитательных задач.

Характеризуя складывавшуюся в подобных условиях обстановку, Александр Александрович отмечал, что администрация ИТУ по большей части не знала о взаимоотношениях, складывавшихся в бригадах, и из-за своей малочисленности не имела возможности заниматься индивидуальной воспитательной работой, которая обычно подменялась опекой и защитой немногочисленных активистов и репрессиями в отношении нарушителей 424

режима^[425].

Кроме того, А. А. Рябинин отмечает в качестве важнейшего порока бригадно-производственного подхода к организации мест лишения свободы и то, что фактический отказ администрации от проведения целенаправленной и профессионально организованной воспитательной работы, сочетавшийся с

повсеместной практикой совместного содержания рецидивистов и осужденных впервые, способствовал распространению разлагающего влияния криминальной субкультуры. Повсеместным явлением стало наличие в ИТУ различных криминальных группировок, их борьба за влияние, расправы с активистами, что фактически сводило на нет реализацию воспитания и перевоспитания осужденных в системе исполнения наказаний.

Подобной практике было противопоставлено созданию отрядной системы. «Первые отряды осужденных были созданы по инициативе работников Китойского ИТЛ в апреле 1957 г., а к ноябрю этого же года они были введены по всей стране», - отмечает А. А. Рябинин^[426].

Оценивая значимость введения отрядной системы для организации воспитательной работы среди осужденных, он в своей творческой деятельности приложил немало усилий для выработки конкретных методик ее практической организации. На это прямо указывает содержание изданного в 1975 г. учебного пособия А. А. Рябинина «Исправление и перевоспитание осужденных в отрядах исправительно-трудовых колоний». В нем рассматриваются практические аспекты этой работы в виде рекомендаций сотрудникам ИТК. В самой структуре данной работы обозначены выделяемые автором приоритетные направления этого важного и непростого дела.

А. А. Рябинин знакомит сотрудников с постановкой проблемы о преимуществах и важнейших особенностях воспитательной работы в отрядах. Этому он посвящает первый раздел работы «Возникновение и развитие отрядов», затем переходит к задачам изучения личности осужденного, проблемам организации режима в отряде, останавливается на необходимости обязательного привлечения осужденных к труду, организации их политического просвещения, общеобразовательного и профессионального обучения. Завершает свою работу А. А. Рябинин постановкой вопросов о специфике работы с лицами, освобождающимися из исправительно-трудовых колоний, где ставит вопрос о том, что уже в местах лишения свободы должна вестись целенаправленная подготовка к возвращению осужденного в общество, к его включению в жизнь свободных граждан^[427].

Уделяя внимание проблемам воспитательной работы среди осужденных, А. А. Рябинин опирается на богатейший советский опыт, который он оценивает положительно, особенно период 60-70-х гг., когда советская пенитенциарная система получила в качестве своей нормативно-правовой

основы исправительно-трудовые кодексы Союза ССР и союзных республик, а также Положение о предварительном заключении под стражу. Эти документы определили принципы и общие положения исполнения и отбывания всех видов наказания. Тем самым утвердилось отстаивавшееся многими видными юристами СССР положение о необходимости формирования самостоятельные норм исправительно-трудового права.

А. А. Рябинин указывает на значимость последовавшего за принятием этих документов усиления внимания к борьбе с нарушениями режима, повышения общего уровня образовательного и профтехнического обучения, рациональной организации труда и поощрению полезной инициативы осужденных. Столь же важным и ценным в советской системе исполнения наказаний он считал начавшееся в 70-е гг. формирование системы социальной адаптации бывших осужденных с широким использованием общественности и трудовых коллективов.

Кроме выделения значимости переориентации уголовно-исполнительной системы на реализацию воспитательные задач, А. А Рябинин формулирует основные теоретические положения относительно соотношения задач воспитания и наказания. В его понимании особенностью воспитательного процесса в исправительные учреждениях является совпадение целей воспитания и наказания в комплексном воздействии на личность осужденного. Именно подобное совпадение и формирует общую эффективность воспитательного воздействия, осуществляемого в местах лишения свободы.

Формулируя свои представления относительно воспитательные задач исправительные учреждений, А. А. Рябинин особо останавливается на необходимости тщательного изучения морально-психологического климата, складывающегося в отрядах. Он особо подчеркивает, что вынужденное общение, неудовлетворенные жизненные потребности, психологическая несовместимость могут стать причинами конфликтов и разнообразные форм преступного поведения. Кроме того, А. А. Рябинин отмечает, что в исправительные учреждения весьма часто попадают люди, противоправное поведение которых было обусловлено различными, психическими аномалиями, что создает дополнительные трудности для их адаптации к условиям отбывания наказания.

В своем понимании проблем, реально складывающихся в вынужденном сообществе осужденных, А. А. Рябинин проявляет внимание и к таким вопросам, как необходимость учитывать реальность существования социальные статусов в их среде. В их числе он особо выделяет проблему «обиженные». Эти осужденные испытывают тяготы и лишения не только связанные с отбыванием наказания. «Трудно измерить те переживания и

страдания, которые вызваны издевательством со стороны лиц, их окружающих», - подчеркивал Александр Александрович^[428].

Принципиально противоположное положение в среде осужденных занимает категория осужденных, исполняющих социальную роль лиц, «приближенных к лидеру». С их мнением считаются, и они оказывают значительное влияние на микроклимат. В свою очередь между этими своеобразными «полюсами» в неформальной иерархии осужденных может, по мнению А. А. Рябинина, существовать большое число групп и объединений, формирование которых основывается на конкретных условиях, возникающих по мере комплектования отряда из разнообразные категорий осужденных. А. А. Рябинин на основании глубокого изучения и понимания особой сложности межличностные и межгрупповые отношений, складывающихся в среде осужденных в период отбывания ими наказания в виде лишения свободы, ставит задачу специального, профессионального и квалифицированного изучения этой темы. Он наглядно показывает, что именно от знаний, полученные в области пенитенциарной социологии и педагогики, зависит результат, получаемый в ходе воспитательного воздействия на осужденного.

Следует отметить, что в подобной постановке проблемы А. А. Рябинин в определенной степени смыкался с позицией, которую не без труда отстаивал И. С. Ной^[429].

Наряду с проблемами воспитания и ресоциализации осужденных А. А. Рябинин пристальное внимание уделял и тем новым обстоятельствам, которые пришли в жизнь страны после распада СССР и образования Российской Федерации. Характеризуя ситуацию, сложившуюся в стране в 90­е гг., он отмечает возникновение новые сложные задач по противостоянию преступности. Прежде всего, он отмечает появление новые факторов, влияющих на рост преступности в Российской Федерации в 90-е гг., к которым, прежде всего, относит изменение в стране системы экономических, политических, социальных, правовые и иные направлений, характеризующих далеко неблагополучное состояние государства. Характеризуя основы подобного неблагополучия, А. А. Рябинин отмечает, что в обществе усилилась озлобленность, неверие в справедливость и вместе с тем различного рода пороки и человеческие слабости. Он прозорливо подчеркивал опасность активного проникновения в новые условиях в нормы и поведение людей криминальной субкультуры, жаргона и других негативные последствий возрастающей криминализации общества, которая

активно заражает неустойчивых граждан и, что более всего опасно, прежде всего, молодежь^[430].

Одновременно А. А. Рябинин отмечает и то, что Конституция РФ 1993 г. формирует новые условия для реализации пенитенциарной политики государства. Реализация ведущих принципов Основного закона Российской Федерации позволила уголовно-исполнительной системе отразить в себе подчеркнутое внимание к личности человека, преступившего закон и осужденного к лишению свободы. В законодательстве появились нормы, направленные на нравственное возрождение осужденного и его ресоциализацию. Причем в осуществлении этих задач помимо государства получила возможность участвовать и церковь, представленная различными конфессиональными объединениями.

Анализируя опыт и перспективы обновления уголовно-исполнительной системы современной России, А. А. Рябинин подходил к анализу не только как ученый и теоретик, но и как исследователь, глубоко вникающий в практические особенности организации различных видов отбывания наказания в виде лишения свободы. Он отдельно останавливался на специфике исправительные учреждений общего, строго режимов, везде и всегда выделяя в качестве отдельного вопроса специфику контингента и подчеркивая особое значение педагогического компонента наказания. Отдельное внимание он уделял специфике организации наказания несовершеннолетних, отмечая в качестве отдельной, чрезвычайно сложной проблемы преемственность воспитательные и социально-педагогических воздействий в отношении осужденных, переводимые из воспитательные колоний в связи с достижением совершеннолетия. А. А. Рябинин показывал настоятельную необходимость неформального подхода в осуществлении указанного действия, подчеркивая важность учета психологических особенностей и деталей, возникающих в процессе перехода из колонии для несовершеннолетних во взрослую колонию. Он обращал внимание коллег на то, что среди несовершеннолетних распространено представление о том, что перед переводом следует заработать «авторитет», связанный с систематическим и демонстративным нарушением режима, чтобы не попасть под влияние тех, кто якобы безжалостно подавляет бывших «активистов». А. А. Рябинин настоятельно призывал администрацию воспитательные колоний приглашать на встречи с воспитанниками представителей администрации той колонии, куда, возможно, будут переведены осужденные по достижении установленного возраста, что позволит заблаговременно принять профилактические меры и обеспечить преемственность в воспитательном процессе. Он особо подчеркивал необходимость того, чтобы несовершеннолетние из воспитательные колоний усиленного режима

содержались отдельно от переведенных из воспитательные колоний общего режима. Но и тех, и других нужно направлять в отряды с устойчивыми положительными традициями и уделять им постоянное внимание^[431].

А. А. Рябинин уделял пристальное внимание деталям организации отбывания наказания в виде лишения свободы практически для всех категорий осужденных, включая женщин, лиц пожилого возраста и осужденных пожизненно. Следует особо отметить исключительную ценность и значимость выводов и наблюдений Александра Александровича, за которыми виден не только ученый высочайшего класса, но и неравнодушный человек, точно представляющий обстоятельства практических реалий как советской, так и современной российской пенитенциарной системы.

Положения, высказанные А. А. Рябининым в непростую эпоху смены парадигм общественного развития российского общества, остаются вполне востребованными и актуальными и в современном мире. Многие его идеи относительно организации процессов исправления и воспитания осужденных еще только предстоит реализовать в том конкретном содержании, в котором наметил их автор.

Все написанное им находится в контексте идей, постоянно находящихся в центре внимания советских и российских ученых-пенитенциаристов. Они в конечном итоге ориентированы на достижение обществом и государством доверия граждан к сфере, связанной с исполнением наказаний, на формирование уверенности в том, что в данном сложном, тонком и деликатном деле восторжествует закон, справедливость и подлинный гуманизм.

2.15.