Судьба ницшеанства
Осуществленная выше реконструкция четырех главных идей Ницше составила основное содержание его опыта переоценки ценностей. Но наш рассказ о «философе-динамите» был бы не полным без обращения к теме о посмертных судьбах ницшеанства.
Без преувеличения можно сказать, что вся первая половина XX века — это эпоха ницшемании, свидетельствующая о необыкновенно точном пророчестве «философа неприятных истин».Сбылся, правда, в карикатурном исполнении, подзаголовок книги о Заратустре: «Книга для всех и ни для кого». Точнее, сбылась первая его часть — «для всех». Феномен ницшеанства оказался на редкость популярным и общедоступным. Подмененный «цитатником Ницше», он ворвался в XX столетие, возвестив о пришествии «белокурой бестии». Канонизация Ницше началась еще при жизни. И первый шаг в этом направлении был сделан Элизабет Фёрстер-Ницше, сестрой философа, попытавшейся сотворить из брата посредством фальсификации его текстов из истребителя кумиров нового кумира. Фальсифицированными текстами Ницше зачитывались до дыр, они вполне отвечали запросам эпохи и, прежде всего, духу немецкого юношества, которое, будучи оболваненным идеологией национал-социализма, отправлялось на фронт с «цитатником Ницше».
Захлестнувшая в XX в. как западную, так и отечественную литературу тема «Ницше и нацизм» стала одной из излюбленных в обсуждении феномена ницшеанства. Но насколько правомерна сама формулировка этой темы? Она мне представляется не только безосновательной, но и бессмысленной, абсурдной. Ставить рядом на одну чашу весов, сопоставлять элитарную, аристократическую философию Ницше и плебейскую идеологию нацизма кощунственно, ибо это значит: или возвысить фашизм до элитарной философии, или, напротив, последнюю свести к популистской идеологии. Отождествлять Ницше с нацизмом все равно, что связывать поэтическое мифотворчество с концлагерями. Ницше проповедовал личностность, индивидуальность, самость, нацизм же — массовость, конформизм.
Величие Ницше в том, что он воспевал культ личности, а нацизм — культ рабства. Ницше — это пророк, предугадавший вакханалию жестокости и заблаговременно предупредивший человечество о надвигающейся опасности обезличивания человека. А потому Ницше вел не к нацизму, а, напротив, предостерегал от него. Такого рода сопоставление можно было бы продолжать и дальше. Даже если условно свести высокую, интеллектуальную философию Ницше до обычной идеологии, то ее несовместимость с нацисткой идеологией становится вопиющей.Как известно, нацистская идеология имеет в своей основе следующие три основополагающие принципа: 1) пангерманизм;
- антисемитизм; 3) славянофобия. Если рассмотреть отношение к ним Ницше в контексте всей его философии, то однозначность его позиции не вызывает никаких сомнений. Хотя философ-про- рок и был наполовину немцем по крови, но все же он не любил все немецкое: ненавидел немцев, немецкую культуру, немецкую философию. Эту его ненависть можно, видимо, объяснить тем, что он видел в немцах ту нацию, на долю которой волею судьбы возложена задача пробудить дионисический дух в европейской культуре, быть наследниками античного мира. Именно немцы, как полагал Ницше, должны были поставить современную культуру перед безошибочным судьей — Дионисом. Этим они искупили бы свой грех перед греками. Но, к сожалению, немцы не справились со своей исторической миссией. С присущими ему сарказмом и иронией он бросает в их адрес различные упреки на страницах своих многочисленных работ, начиная с самой ранней «Рождение трагедии из духа музыки...» и заканчивая скандальной «Воля к власти».
Вот лишь некоторые наугад выбранные цитаты, не требующие каких-либо комментариев: «Высокомерно неуклюжая и униженная развязная внешность, которая составляет характерную особенность немца»; «У немцев нет до сих пор никакой культуры, как бы они ни распространялись и ни важничали на сей счет» («О пользе и вреде истории для жизни»)\ «Ставить на первый план немецкое сочинение есть варварство, ибо мы лишены образцового немецкого стиля» («Человеческое, слишком человеческое»); «Стоит лишь прусскому офицеру начать говорить и двигаться, как он оказывается самой нахальной и самой противной фигурой в старой Европе» («Веселая наука»); «Всюду, где германцы прививали свою кровь, прививали они также и свой порок»; «В нынешней Германии пользуется немалым спросом всякого рода умничающее мошенничество, это связано с непререкаемым и уже осязаемым запустением немецкого духа, причину коего я ищу в питании, состоящем сплошь из газет, политики, пива и вагнеровской музыки...» («К генеалогии морали»); «Человек ли вообще Вагнер? Не болезнь ли он скорее? Он делает больным все, к чему прикасается, он сделал больною л/узь/ку...
Вагнер — великая порча для музыки»; «Немцы, замедлители par excellence в истории, теперь самый отсталый культурный народ Европы» («Казус Вагнер»); «Немцы — их называли некогда народом мыслителей, — мыслят ли они еще нынче вообще? Немцы скучают теперь от ума, немцы не доверяют теперь уму... “Deutschland, Deutschland fiber alles”, я боюсь, что это было концом немецкой философии...»; «Что немцы хоть только выдержали своих философов, прежде всего этого уродливейшего идейного калеку, какой только существовал, великого Канта, это дает немалое понятие о немецком изяществе»; «Я не могу простить немцам, что они ошиблись в Канте и его “философии задних дверей”, как я называю ее...»; «Гёте — последний немец, к которому я отношусь с уважением» («Сумерки идолов, или как философствуют молотом»)', «Сознаюсь, что это мои враги, эти немцы: я презираю в них всякого рода нечистоплотность понятия и оценки, трусость перед каждым Да и Нет. Почти за тысячу лет они все сбили и перепутали, к чему только касались своими пальцами, они имеют на своей совести все половинчатости — которыми больна Европа, они имеют также на совести самый нечистоплотный род христианства, какой только есть, самый неисцелимый, самый неопровержимый — протестантизм... Если не справятся окончательно с христианством, то немцы будут в этом виноваты...» («Антихрист. Проклятие христианству») и т.д.И хотя Ницше осуждал еврейский народ за то, что он привнес в мир иудейско-христианскую мораль, являющуюся эквивалентом морали декаданса и зла, все же в целом он высоко отзывался о нем. Никакая форма антисемитизма неприемлема для него. Об этом свидетельствуют его многочисленные высказывания на страницах различных работ. Вот самые характерные: «Чем обязана Европа евреям? — Многим, хорошим и дурным, и прежде всего тем, что является вместе и очень хорошим, и очень дурным: высоким стилем морали, грозностью и величием бесконечных требований, бесконечных наставлений, всей романтикой и возвышенностью моральных вопросов, — а следовательно, всем, что есть самого привлекательного, самого обманчивого, самого отборного в этом переливе цветов, в этих приманках жизни, отблеском которых горит нынче небо нашей европейской культуры...
Мы, артисты среди зрителей и философов, благодарны за это — евреям»; «Евреи же, без всякого сомнения, самая сильная, самая цепкая, самая чистая раса из всего теперешнего населения Европы» («По ту сторону добра и зла»)', «С евреев начинается восстание рабов в морали»', «Евреи были тем священническим народом ressentiment par excellence, в котором жила беспримерная народно-моральная гениальность»; «Не люблю и этих новейших спекулянтов идеализма, антисемитов, которые нынче закатывают глаза на христианско-арийско-обывательский лад и пытаются путем нестерпимо наглого злоупотребления дешевейшим агитационным средством, моральной позой, возбудить все элементы рогатого скота в народе» («К генеалогии морали»)', «Евреи — это самый замечательный народ мировой истории» («Антихрист»)', «Поистине, общество, от которого волосы встают дыбом! ... Ни в каком ублюдке здесь нет недостатка, даже в антисемите. — Бедный Вагнер! Куда он попал! — Если бы он попал еще к свиньям! А то к немцам!» («Ессе Ното») и т.д.В отличие от своих соотечественников, не чуравшихся открыто говорить о великом германском духе, как, например, Фихте и Гегель, Ницше постоянно подчеркивал преимущества своего польского происхождения. (Предки его были польские дворяне, его редко принимали за немца, хотя и мать, и бабка по отцу принадлежали к чисто немецкому роду. (4, 698—701)). Безусловно, признание философа-пророка в своей симпатии к славянам могла вызвать у приверженца идеологии нацизма лишь чувство неприязни, нередко переходящей в патологическую ненависть. Вот некоторые из этих признаний: «Одаренность славян казалась мне более высокой, чем одаренность немцев, я даже думал, что немцы вошли в ряд одаренных наций лишь благодаря сильной примеси славянской крови»; «Мелочность духа, идущая из Англии, представляет нынче для мира великую опасность. Чувства русских нигилистов кажутся мне в большей степени склонными к величию, чем чувства английских утилитаристов... Мы нуждаемся в безусловном сближении с Россией и в новой общей программе, которая не допустит в России господства английских трафаретов.
Никакого американского будущего! Сращение немецкой и славянской расы». (16, 45). Не будем забывать также, что одним из великих кумиров «философа неприятных истин» был Ф.М. Достоевский, которого он считал своим духовным учителем: «...Достоевского, единственного психолога, у которого я мог кое-чему поучиться: он принадлежит к самым счастливым случаям моей жизни...». («Сумерки идолов, или как философствуют молотом»).То, что философ-пророк сделал для европейцев — это великий интеллектуальный и нравственный подвиг, который можно поставить в один ряд с нравственным подвигом великого Сократа и научным подвигом ученого-мученика Джордано Бруно. И если греческий мудрец пал жертвой афинской демократии, а итальянский монах — инквизиции, то на долю философа-мученика выпала еще более горькая судьба — стать жертвой всего христианского мира, идущего по стопам «первого дохристианского христианина» — божественного Сократа, который создал тип «теоретического человека» и предал забвению «человека нетеоретического», природного, дионисического. Вытащить из небытия, забвения дионисического человека — таково было предназначение Ницше. Совершенный им подвиг — свидетельство того, что перед нами личность высочайшей гуманистической культуры; личность, переживающая вместе со своим временем все коллизии эпохи; личность, открывшая вход в пещеры человеческой души и глубже всего проникшая в ее патологические тайники;
личность пророческая, предвосхитившая духовную ситуацию нашего времени; личность, предугадавшая вакханалию жестокости современного мира; личность, постигшая идею грядущего обезличивания человека, которого омассовление делает вульгарным, стадным.
Величие Ницше в его интеллектуальном и нравственном подвиге — в великой переоценке всех ценностей, — в утверждении культа личности, личностного начала в человеке, великой индивидуальности, безграничного индивидуализма, гуманизма, выражающегося в ностальгии по цельному, гармоничному человеку, который не подавляет свою человечность.
ЛИТЕРАТУРА:
- См.: Ницше Ф. Несвоевременные размышления: Шопенгауэр как воспитатель//Ницше Ф. Страник и его тень. М., 1994. С. 14.
- Виндельбанд В. От Канта до Ницше. М., 1998.
- Цит. по: Свасьян К.А. Фридрих Ницше: мученик познания // Ницше Фр. Сочинения в 2-х тт. Т. 1. М., 1990. С. 7.
- Ницше Ф. Ессе Homo. Почему я так мудр // Ницше Ф. Сочинения в 2-х тт. Т. 2.
- ДелезЖ. Ницше. М., 2001.
- Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки // Ницше Ф. Сочинения в 2-тт. Т. 1.
- Ницше Ф. Сумерки идолов или как философствуют молотом // Ницше Ф. Сочинения в 2-х тт. Т. 2.
- Ницше Ф. О пользе и вреде истории для жизни // Ницше Ф. Сочинения. Т. 1.
- Ясперс К. Ницше и христианство. М., 1994.
- Ницше Ф. Воля к власти: опыт переоценки всех ценностей. М., 1994.
- Ницше Ф. Антихрист. Проклятие христианству//Ницше Ф. Сочинения в 2-тт. Т. 2.
- Ницше Ф. Веселая наука//Ницше Ф. Сочинения в 2-х тг. Т. 1. С. 667.
- Ницше Ф. К генеалогии морали. (Полемическое сочинение). — В кн.: Ницше Ф. Сочинения в 2 т. Т. 2.
- Ницше Ф. Так говорил Заратустра // Ницше Ф. Сочинения в 2-х тт.
Т. 2.
15 .Галеви Д. Жизнь Фридриха Ницше. М., 1991.
16. Цит. по: Свасьян КА. Фридрих Ницше: мученик познания // Ницше Ф. Сочинения в 2-х т. Т. 1.