Г. В. Моисеенко ДРЕВНЯЯ КУЛЬТУРА И ПЕРВОБЫТНЫЕ ВЕРОВАНИЯ
/Древнейший человек был создателем первобытной культуры. О ней нам рассказывают разнообразные археологические находки: древнейшие орудия труда, черепки от посуды, украшения и т.п.
Но наиболее ярким примером «удвоения мира» уже древнейшим человеком явилось первобытное изобразительное искусство, которое представлено в наиболее яркой форме в первобытных статуэтках из глины, камня, дерева, и в настенных росписях. Для найденных образцов пластического искусства характерно изображение женской фигуры, так называемые палеолитические «венеры». Им свойственны пышные формы и ярко выраженные половые особенности. Лица у таких безымянных фигур либо вообще отсутствуют, либо слегка обозначаются. Нижние конечности только намечены.Но гораздо более красноречива, на наш взгляд, первобытная настенная живопись. Интересная особенность: древнейший человек, живущий в окружении дикой природы рисовал не на пленере (на открытом воздухе), а наоборот, в труднодоступных местах глубоко в пещерах, иной раз погружаясь вглубь на 30—40 метров. Видимо, вовсе не изображение природы вдохновляло первобытного художника. Пещеры служили первым естественным убежищем для древних людей, а ее стены естественным «о-лредея-ением», отделением мира человека от мира дикой природы. Человек на стенах пещеры оставил свидетельство зарождения первобытного мировоззрения и, прежде всего, его проявлением явились изображения животных (зубров, коров, лошадей, кабанов, медведей и т.д.). Изображения людей встречаются очень редко, а черты лица — никогда. Вместо лиц — маски, которые скрывают индивидуальные особенности. Ученые утверждают, что этот факт, как и отсутствие лиц у женских статуэток, говорит уже о появлении «табу» (запрета) на изображение конкретного человека, его индивидуальности.
Первобытная живопись, отражая мировоззрение человека, не оставалась неизменной. Можно заметить динамику в ее развитии.
Первые попытки первобытных художников — это просто размазанная на камне глина, или отпечаток руки, обведенный краской, но в то же время нередки и первые изображения животных в виде черных контуров. Позднее эти изображения становятся красочными: пространство внутри контуров заполняется краской желтого и красно-коричневого (охра) цвета. Сами контуры становятся умелыми, ярко очерченными, вырисовывается даже шерстяной покров (например, грива у лошадей или шерсть мамонта). Этот этап в развитии первобытной живописи считается подлинным расцветом. Он оставил множество шедевров в пещерах Испании и Франции. Первоначально археологи отказывались верить, что эти живописные изображения животных на стенах и потолках пещеры часто в натуральную величину — продукт творческой деятельности первобытного человека. Древние живописцы умело использовали неровности и выпуклости поверхности. Из стены вдруг выступал круп лошади или спина бизона. Поражало исследователей не только мастерство древних, но и яркость красок, сохранявшая великолепие изображений на протяжении десятков тысячелетий.Первобытная живопись не оставила равнодушными даже современных ученых. Ее психологическое воздействие на современного человека настолько велико, что заставляет переживать чувство восхищения. Но когда ученые впервые при работе в палеолитических пещерах применили не освещение приборами, а «живой» огонь (факелы), настенная живопись заговорила по-новому. Колеблющееся пламя, блики, игра светотени оживила изображения. Животные как будто стали двигаться. Это была своеобразная первобытная анимация[57] (т.е. «ожившие изображения или движущиеся картинки»). А ведь именно в таких условиях творили первобытные мастера. И эти подземные галереи с «живыми», благодаря огню, животными (в натуральную величину!) были естественным местом проживания первобытного человека.
Позднее размеры изображений уменьшаются, но зато живопись становится более панорамной. Теперь изображаются большие группы животных и среди них небольшие фигурки людей- охотников.
А потом, как утверждают ученые, первобытный человек как будто бы разучился рисовать. Место живописных изображений повсеместно заменяют схематические рисунки. А со временем рисунок заменяется какими-то абстрактными линиями: зигзагами, кругами, ломанными, рисунок уступает место символу. Существует гипотеза, что именно упрощение живописи и рисунка привело в последующем к возникновению письменности. И так первобытное настенное искусство развивалось последовательно как контур — живопись — рисунок — символ.В отличие от материальных свидетельств археологии, знания о первобытных верованиях базируются лишь на интерпретации и истолковании древних изображений, мифов, а также на дедуктивных умозаключениях. Большинство исследователей, когда имеют в виду миропонимание древнейших людей, говорят о первобытном синкретизме, т.е. слитности, нерасчлененности, характеризующих неразвитое состояние. В первобытном сознании и миропредставлении нужно отметить наличие неразрывной связи природного и социального, сознательного и бессознательного, рационального и иррационального, духовного и материального. Первобытное сознание лишено крайностей, противоречий. Оно целостно в своей «первозданности».
Аналогом этому в отношении первобытных верований можно считать аниматизм. Этот термин был введен Робертом
Марретом, который подразумевал под ним первобытное представление о сверхъестественном как стихийной безличной силе, воздействующей на жизнь древнейших людей. Именно из этих аниматических представлений, согласно Маррету, разовьется анимизм как представление о существовании душ предметов. Ани- матизм явился той основой, на которой надстраивались все другие компоненты единого комплекса первобытных верований. По сути, речь идет о безличной силе, которая одухотворяет, одушевляет мир.
Анима — единая субстанция мира, нечто невидимое, неопределенное, бесконечное, но способное проявлять себя в каждом единичном существовании. Это — некая безличная сила, «жизненная кровь» всего живого.
Все существующее пронизано ею и получает свою долю «жизненной крови». Не случайно, Маугли — всем известный герой Киплинга — повторял магическую формулу: «Мы с тобой одной крови, ты — и я». И тогда все меняется: осы не жалят, крокодил не кусает, огонь не жжет, а животные и птицы помогают.Первобытный мастер в глубине темной пещеры, скудно освещаемой костром, создает невероятное. Это не те рисунки, которые можно просто стереть или разорвать. В таинственном полумраке происходило чудо: из-под руки художника вдруг выступала спина бизона или голова быка и... тут же оживала. Древнейший человек оказался причастным к созданию нового живого существа, потому что оно двигалось, а это и есть проявление жизни. Все, что существует, пронизано жизнью-анимой. И человек чувствовал через нее сопричастность ко всему существующему.
Тотемизм — одна из ранних форм древних верований (представлений). Тотем — это какой-либо вид живого, но не конкретное животное, который признается первопредком. Им может считаться — животное, птица, реже — растение. Тотем может быть родовым или индивидуальным. Часто в литературе указывается, что тотем — это животное-первопредок, но это не всегда так. На наш взгляд, более правдоподобным является иное понимание тотема как духа-защитника рода (или отдельного охотника). Примером этого могут служить инициации (испытания на зрелость) у многих народов. Например, у индейцев Северной Америки молодой человек отправлялся один в лес с минимумом запаса еды и без оружия, которое он должен смастерить сделать сам; а когда возвращался в племя, то должен бьш принести свидетельство того, что нашел духа-покровителя в «лице» побежденного и убитого им животного. Прошедшему подобный экзамен на зрелость присваивали имя в честь его духа-хранителя: Хитрый Лис, Белая Сова или Чингачгук — Большой Змей.
Родовым тотемом всего племени становилось тотемическое животное человека, стоявшего у истоков рода и оставившего имя своего личного тотема для последующих поколений. В некоторых случаях, когда животное или растение в критической ситуации помогало выжить данному сообществу людей, оно также становилось племенным тотемом.
Человек в рамках рода осознает общность происхождения всех его членов именно благодаря различию тотемических предков. Тотемный род или клан, как указывает Э.Б. Тэйлор, является экзогамным, внутри него браки запрещены, вступающие в брак должны обязательно принадлежать к разным родам или кланам.В качестве примера можно привести повествование знаменитой «Песни о Гайавате», написанной Генри Лонгфелло на основе индейских сказаний. К юному Гайавате во время семидневного поста (необходимого элемента инициации), когда он находился в глубоком раздумье о судьбе родного племени явился Мондамин — дух маиса (кукурузы) в виде стройного юноши в зелено-желтом наряде:
«...прозвучала
Речь его: «О, Гайавата!
Голос твой услышан в небе...
Для тебя Владыкой Жизни
Послан друг людей — Мондамин;
Встань с Мондамином бороться!»
Несколько дней длилась битва между истощенным голодом героем и духом в блестящих перьях. Закончилась она, как и было предсказано самим Мондамином, победой Гайаваты. Он, по завещанию своего нового, побежденного им же, друга (а не врага), хоронит его, а потом стережет место захоронения от хищных птиц до тех пор, пока над могилой не поднялись зеленые стебли стройного маиса. Дух Мондамина помог Гайавате спасти от голода племя.
Принципиальное отличие между тотемом (покровителем рода) и божеством состоит в том, что тотему, как правило, не поклоняются, его не обожествляют, ему не делают жертвоприношений, его самого периодически приносят в жертву. Еще одна особенность тотемического животного: оно не может быть промысловым, то есть не может быть объектом постоянной охоты (например, в Европе — олень, в северной Америке — бизон и т.д.) потому, что тотем не может быть использован в утилитарных целях. Наоборот, племя, как правило, покровительствовало животному-тотему, убийство его воспринималось как посягательство на жизнь всего рода и требовало отмщения. Но при этом в ритуальных целях один-два раза в год, с точки зрения первобытного сознания, было необходимо обновлять и восстанавливать связь с ним в ходе определенного ритуала.
На территории современной России в древности тотемным животным нередко был медведь. Ритуальное потребление мяса медведя прекрасно описано у Д.Д. Фрэзера, а также в трудах акад. Б.А. Рыбакова во время так называемых «медвежьих праздников». Ритуальные игры в медведя («комоедица») сохранялись в белорусской деревне вплоть до второй половины XIX в. Ритуальное убийство сопровождается отсечением головы и лапы, с которыми в последующем связаны особые ритуалы поклонения им как фетишам.
Тотемами могли служить и «священные деревья». Например, в средней полосе России культовым объектом поклонения служила береза. Русский фольклор содержит немало сведений о древних культах нашего народа. Так, в широко известной песне «Во поле березка стояла...» описан древний обряд поклонения священному дереву. Березка сначала «стояла в чистом поле», потом девушки пошли березку «заломали», т.е. выбрали как самую лучшую и отметили надломом веточки. Потом они вернутся, чтобы березку «завить» — украсить ленточками; потом приведут к ней все селение, чтобы ее «объедать», «обпивать» и водить вокруг нее хороводы... Культовая трапеза сопровождалась кушанием блинов и яичницы и выпиванием медовухи или других хмельных напитков. Все эти обряды — часть большого солярного (солнечного) культа, где символом солнца является круг (блин, глазунья, чаша, хоровод). Далее «заломанная», завитая, «обпетая», «объеденная» березка срубалась и с почестями и песнями отправлялась в селения, где продолжалось празднество в ее честь. А далее березку, как и тотемическое животное ждала печальная участь: она, наделяемая людьми через культовые действа особой жизненной силой, отдавала ее теперь с избытком как жертву-благословение человеческому роду (селению), а сама, лишенная жизни, умирала. Тело ее, как правило, уничтожалось: ломалось, сжигалось или предавалось воде. Проводили подобные обряды летом на «зеленые святки». А зимой на солнцестояние подобные события разворачивались вокруг другого священного дерева — ели или сосны. Печальная учесть зеленой разряженной красавицы после празднования зимних святок или Нового года известна каждому и в наши дни.
Фетишизм — это еще один род первобытных верований, который был распространен у всех первобытных народов. Фетиш — часто неодушевленный предмет естественного или культурного происхождения, которому приписываются сверхъестественные свойства. Фетишем мог стать любой предмет, поразивший воображение необычной формой, окраской и т.д. Например, это мог быть камень, кусок дерева, зубы, кусочки кожи, высушенные лапки животного или птицы. Разновидностями фетишей, сохранившиеся до наших дней, можно считать талисманы, амулеты, обереги. Функция талисманов и амулетов примерно одинакова — защищать, отвращать несчастья и приносить удачу. Но если амулет носили открыто, обычно на шее, то талисман прятали от посторонних глаз. Оберегом часто служила окружность, которая, например, у славянских народов, была необходимым элементом одежды, а тысячелетия спустя стала элементом декора: обруч на голове, ожерелье на шее, пояс, кайма по низу рубахи или сарафана.
Фетиши могли быть личными, а могли быть общими для всего рода. Фетишам поклонялись, вокруг них проводили культовые обряды, им совершали жертвоприношения. В северной глубинке России известны как древние фетиши огромные валуны, у которых даже были имена — Конь-камень и Князь-камень. Известно, что Князь-камень во время ритуальных празднеств девушки украшали венками из цветов и вокруг него водили хороводы, а Конь-камню приносили в жертву коней. Фетишами также могли быть и священные деревья. Так в древности известны случаи человеческих жертвоприношений дубу...
Отношения людей с фетишами были как с «равными», себе подобными. Если фетиш не выполнял свои функции, его заменяли другим. У некоторых народов существовал обычай благодарить или даже наказывать фетиши (например, стягать кнутом). Для древнего человека не было принципиальной разницы между человеком, животным, деревом или камнем. Все было живым, принизанным единой жизненной силой Анимы (позже — какого- либо божества). Фетиши, как и тотемические животные и растения, служили дополнительным источником «причащения» к силе Великой Жизни.
На этом же принципе основана и первобытная магия. Необходимо отметить, что отношение современного человека к магии и колдовству как к чему-то сверхъестественному, мистическому, или просто надуманному, не было свойственно для первобытных народов. Это была реальная, жизненная, естественная способность человека вступать в отношения с «себе подобными» живыми существами и природными силами. Если все, что окружает человека пронизано единой Анимой, то все имеет право на существование. Человек не может своевольно вторгнуться в чужую жизнь конкретного существа и уничтожить ее потому, что тем самым осуществит насилие над Анимой, и тем самым навлечет бедствия на себя и свой род. Поэтому прежде чем предпринять какие-либо действия по отношению к кому или чему бы ни было, он должен «договориться» с Анимой, передать ей сигнал, предупредить. Часто в основе магического действия лежало изображение. По сути, первобытные художники подготавливали магический обряд. Изображение того или иного животного фактически обозначало его жизненного двойника, через которого, например, первобытный охотник мог обратиться к жизненной силе, находящейся в этом животном (часто древние изображения повреждены неоднократными ударами копий, других орудий охоты), чтобы она покинула тело и передала его в качестве жертвы человеческому племени. Ведь жизнь целого рода важнее, чем жизнь одного животного. По этой же причине было запрещено изображать (рисовать) конкретного человека. Это считалось вредоносной магией и «черные колдуны» изгонялись из племени или их убивали. Схематичное изображение людей встречается только в массовых сценах охоты и в некоторых других случаях, но никогда этим изображениям не придаются индивидуальные черты.
Например, существовали магические ритуалы посвящения- инициации, например, во взрослую жизнь для девушек и юношей. Передача знания оформлялась как магический сакральный (сокровенный, таинственный) акт. Например, юношей посвящали в таинство охотничьей, военной и мужской бытовой магии, а девушек — в таинство женской магии (искусного приготовления пищи, умения быть красивой и т.п.). В ходе инициации устраивалась проверка — экзамен на то, как усвоены определенные навыки или умения. Наиболее суровыми, видимо, были инициации на зрелость у юношей. Ведь от мужчины, прежде всего, требовались физическая сила, ловкость, выносливость и умение владеть собой. Например, в некоторых племенах индейцев Северной Америки инициируемому делали надрез в коже на груди, продевали через него кожаный ремень, которым в виде кольца опоясывался тотемический столб. Молодой человек должен был под звуки барабанов танцевать вокруг него, а когда неожиданно барабаны замолкнут, резко рвануться назад и освободиться от ремня. Конечно, кожа на груди разрывалась, а вождь и старейшины внимательно следили за тем, чтобы на лице испытуемого не появился даже намек на гримасу боли. Если юноша не выдерживал испытания, ему назначали переэкзаменовку на следующий год. В случае если повторное испытание опять закончится неудачей, на молодого человека одевали женские одежды, и он должен был теперь всегда выполнять в племени женские работы, и уже никогда не имел права на создание семьи.
С началом разделения трудовых функций в родовой жизни первобытной общины выделяются люди, обладающие определенными качествами, в чьи обязанности теперь переходит проведение магических обрядов — шаманы, колдуны, маги, знахари и т.п. Иногда подобные обряды превращались в красочные театрализованные действия, которые сопровождались пением заклинаний, игрой на музыкальных инструментах и определенными телодвижениями. И видимо, с тех пор, когда магическое искусство становится делом исключительно «профессиональным», над ним появляется «завеса» особой тайны и сверхъестественности.
ЛИТЕРАТУРА:
Кривошеев Ю.В. Религия восточных славян накануне крещения Руси. Л.: Знание, 1988.
Лонгфелло ГУ. Песнь о Гайавате; Поэмы; Стихотворения. М., 1987.
Поршнев Б. Ф. О начале человеческой истории (проблемы палеопсихологии). Москва, 1974.
Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М.: Наука, 1994.
Тайлор Э.Б. Первобытная культура М.: 1989.
Фрэзер ДД. Золотая ветвь: Исследование магии и религии. М.: Политиздат, 1986.