К. МАРКС: ТЕОРИЯ ПРЕДМЕТНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

В Советском Союзе, обществе, стратегический курс которого был нацелен на «светлое коммунистическое будущее», имя известного немецкого мыслителя и политика К. Маркса произносилось всегда с особым пиететом.

Начавшаяся в 90-х г.г. XX в. в Советском Союзе, а затем и в России перестройка спровоцировала по-своему драматический мировоззренческий кризис. Сложившаяся в стране новая духовная ситуация обусловила радикальный пересмотр традиционных ценностей и связанную с этим необходимость выработки новых социальных ориентиров. Коммунистические идеи потеряли свою актуальность, теперь их стараются и не вспоминать. Негативный настрой относительно несбывшихся социальных идеалов повлиял на общую оценку собственно философского учения Маркса. Немецкого мыслителя по существу исключили из категории классиков.

Нам представляется, что такая позиция не имеет под собой основания. Революционный романтизм гуманиста Маркса (коммунистическая утопия) и философская доктрина — это разные сферы его теоретического наследства. В рамках данной статьи предпринята попытка оценить хотя бы в общих чертах одну из принципиальных установок марксистской философии, а именно теорию предметной деятельности. Эта теория существенно повлияла на все остальные «составные части марксизма». Поэтому так важно уяснить, насколько объективно и рационально ее содержание, а что в ней, как и в любой другой философской или научной теоретической системе исторически ограниченного и значит «фальсифицируемого» (К.

Творчество К. Маркса (1818—1883) относится к тому времени в истории Германии, когда в стране начали активно складываться социальные и духовные предпосылки к революционным преобразованиям. По меткому выражению Гейне, смех Вольтера прозвучал во Франции раньше, чем гильотина опустилась на голову короля. Идеи Руссо, Дидро, Монтескье, совершившие революцию в общественном сознании, предшествовали радикальному политическому перевороту. Нечто подобное происходило и в Германии. Именно теоретические построения Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля, Фейербаха, мефистофельская усмешка Гете возвестили миру о приближающейся революции.

Духовный мир молодого Маркса формировался под влиянием передовых философских, нравственно-эстетических идей культурной эпохи немецкого Просвещения. Выпускник Берлинского университета Маркс впитал и критически переосмыслил учения своих великих предшественников, начиная с античного мудреца Сократа и кончая ниспровергателем религиозных идолов Л. Фейербахом.

«Доктор Маркс, — так писал о нем известный публицист М. Гесс, — нанесет последний удар средневековой философии и политике, в нем сочетаются глубочайшая философская серьезность с тончайшим остроумием; представь себе объединенными в одной личности Руссо, Вольтера, Гольбаха, Лессинга, Гейне и Гегеля; я говорю объединенными, а не смешанными, и это доктор Маркс». (1, ПО).

Вместе с тем заняться после окончания университета первоначально планируемой академической и преподавательской деятельностью молодому доктору философии не удалось. Первые же его трудовые шаги (работа в «Рейнской газете» и связанная с ней активная публицистическая, а затем и политическая деятельность) во многом способствовали единению собственно философских изысканий Маркса с анализом проблем тогдашней социальной действительности, т.е. с «вторжением в самую жизнь». Это обстоятельство заставило Маркса по-новому взглянуть на многие казалось бы очевидные понятия, что в итоге привело его и к пересмотру своей философской позиции в целом.

Немецкая классика, последователем которой считал себя Маркс, сделала своим культовым понятием человеческий Разум. Отказавшись от принципов «робинзонады» и созерцательности (чувственной или интеллектуальной) немецкие философы (Кант, Гегель, Фихте) провозгласили и обосновали активность сознания, способного не только отражать мир, но и творить его. Они выявили и сложившуюся исторически логику разумного творчества, а именно систему категорий диалектики. Вместе с тем за скобками учения немецких классиков остался вопрос о генетической природе самого Разума, т.е. вопрос о том, что и как его порождает. Без найденного на этот счет ответа разум понимался как сила самодовлеющая, абсолютная.

Маркс начал критически осмысливать проблему разума в контексте анализа казалось бы далеких от философии конкретных социально-политических проблем Германии. В своих первых статьях («Заметки о новейшей прусской цензурной инструкции», «Дебаты о свободе печати», «Оправдание мозельского корреспондента», «Заметки по поводу кражи дров»), в рукописи «К критике гегелевской философии права» Маркс рассматривает актуальный для страны вопрос о соотношении политики и экономики, института власти и общества. В этой связи он подвергает критике социальную доктрину Гегеля, согласно которой государство и монарх как его олицетворение представляют всеобщий интерес, т.е. выражают интересы всех граждан общества.

Маркс сатирически высмеивает мнимый либерализм королевских указов, он вскрывает социальную сущность порядков, при которых возможны законы, «карающие за образ мысли». Он показывает, что эти законы возможны только при антинародном режиме, в таком обществе «в котором какой-либо орган мнит себя единственным, исключительным обладателем государственного разума и государственной нравственности, в таком правительстве, которое принципиально противопоставляет себя народу».

Марксу удается вскрыть истинный механизм общественных отношений. Не государство и его правовые нормы определяют, как это кажется на первый взгляд, особенности гражданского общества, а как раз наоборот: гражданское общество с его институтом частной собственности определяет отстаиваемые экономически господствующим классом политические и юридические принципы.

Отталкиваясь от этого утверждения, Маркс в последующих своих трудах вырабатывает ключевые понятия своей материалистической философской системы. Ими стали понятия «общественное бытие» и «общественное сознание» и формула, которая их связывает: «бытие определяет сознание».

Основные философские идеи, раскрывающие сложную природу этих понятий и их содержательную соотносительность, были сформулированы в следующих трудах Маркса: «Экономическо- философские рукописи 1844 г.», «Святое семейство», «Тезисы о Фейербахе», «Капитал». Эти идеи обусловили взаимосвязанные, но и различные по предметной направленности, концептуальные установки. Это касается в первую очередь философской антропологии, гносеологии и теории истории.

Теория предметной деятельности Маркса представляет собой по своей сути учение о человеке, т.е. концепцию философской антропологии.

Природа человека — предмет многовекового исследования мыслителей мира. Однако и по сей день уникальность креативных (творческих) возможностей человека остается не до конца разгаданной. Очевидно лишь одно: человек отличается от всех форм живого, прежде всего, тем, что активно осваивая и переделывая природу, целенаправленно творит условия своего бытия, т.е. культуру. Созидая искусственную природу, человек постоянно при этом оценивает прагматический смысл своей деятельности, ее этическую и эстетическую ориентацию. Философия как одна из ведущих форм теоретического сознания и есть рефлексия или форма самосознания культуры. Главной ее проблемой оказывается вопрос о способе отношения человека к тому, что он создает и создал, т.е.

Маркс первоначально отталкивался от уже признанных идей немецких классиков. Человек — существо разумное, деятельное, общественное. Его отношение к миру всецело обусловлено общезначимыми формами духовной культуры (априорные формы чувственности и рассудка, идеи теоретического разума (Кант); категориальные формы саморазвития абсолютной идеи (Гегель)). В целом Маркс согласен с такими утверждениями, но одно обстоятельство его явно смущает. Без обоснования содержательной объективности самих этих форм, без выявления их истоков, последние принимают характер самодовлеющий и выглядят мистифицированными. Поэтому Маркс начинает решать проблему с определения казалось бы простейшего понятия — понятия отношения. «Все, что существует, находится в отношении. Это отношение — истина всякого существования». (3, 226). Этому утверждению Гегеля Маркс дает свое материалистическое толкование: «Существо, не имеющее вне себя своей природы, не есть природное существо, оно не принимает участия в жизни природы». (4, 631). Любое природное отношение возможно лишь как функциональное взаимоуподобление взаимодействующих объектов. Последние оказываются различными лишь относительно единого для обоих способа их связи, т.е. способа их действия относительно друг друга. (Характерный пример тому дает современная биология: универсальный закон живого — закон функциональной адаптации. Биологический организм и факторы его экологической (природной) ниши различны, но не вообще, а лишь относительно единого для них видового типа обмена веществ). Следовательно, любое природное отношение можно представить как некоторую конкретную систему, сущность которой составляет единство многообразного.

Впервые в истории философии Маркс обосновал структуру целенаправленного креативного отношения человека к миру (субъект — объектного) в качестве естественного природного взаимодействия.

В чем же состоят особенности трудового отношения как некоторого природного взаимодействия. Целесообразность любого трудового акта предполагает в качестве обязательного условия — представление об объективном его результате. Форма этого представления должна давать субъекту возможность активно видоизменять его в соответствии с меняющимися условиями и накапливаемым опытом деятельности. Для этого объект как цель действия должен быть «перед ним». «Продукт животного непосредственным образом связан с его физическим организмом, тогда как человек свободно противостоит своему продукту (6, с. 5660.

Такой структуре соответствует формула деятельного опосредствованного орудием отношения трудящегося индивида к обрабатываемому им природному материалу. Функции орудия как средства деятельности, как раз, и отражают способ взаимной адаптации субъекта и объекта. С одной стороны орудие «умеет» делать то, что доверил ему человек. Оно предметно закрепляет в себе способ воздействия человека на объект. Тем самым орудие снимает натуральность объекта, человек воспринимает последний в характеристиках этого способа. С другой стороны, функции орудия отражают и способ противодействия объекта. Действуя орудием как своей «сущностной силой» человек воспроизводит не только собственную природу, но и природу объекта своей деятельности.

То обстоятельство, что орудие всегда предпосылается трудовому действию, означает, что его генетическое основание определяется системой более широкой, включающей труд индивида лишь как свою органическую часть. Такой системой может быть только общество, представленное совокупной деятельностью множества трудящихся людей, т.е. системой производства, поэтому «средство труда — не только мерило развития человеческой рабочей силы, но и показатель тех общественных отношений, при которых совершается труд». (6, 191). В рамках общественного производства человек определяется как универсальный субъект деятельности. Естественную органичность индивида как природного существа компенсирует приобретенная при его жизни совокупность разнообразных «сущностных сил», т.е. орудий. Определяя универсальные возможности человеческой деятельности, Маркс подчеркивает это обстоятельство. «Животное формирует материю только сообразно мерке и потребности того вида, к которому оно принадлежит, тогда как человек умеет производить по меркам любого вида». (6, 566).

Орудийность является также и основанием сознательности как предметно фиксированного всеобщего способа отношения человека к миру своего бытия. Человек ведет себя со знанием (орудием) дела. Общезначимость орудия, делающая его средством общественной коммуникации, породила и первоначальную форму языка, по выражению Маркса, «языка естественной жизни». Если орудие — предметная форма знания, то принципиальной разницы между знанием дикаря и современного человека нет. Чувственно-наглядная форма поведения, закрепленная в предметно выраженных ритуальных действиях — это первое представление человека об освоенном им мире. Знание современного человека, представленное теоретической моделью, математической формулой, научной аппаратурой — это тоже орудие, т.е. некоторый способ деятельности, выраженный в смыслообразующей знаковой форме. Из сказанного следует, что сознание (со — знание) это не эволюционно сложившееся естественное качество человека, а принципиально новый способ полагания объекта во всеобщей и, значит, идеальной форме. Наличием идеального плана деятельности человек и отличается от животного. Маркс подчеркивает, что самый плохой архитектор отличается от наилучшей пчелы тем, что прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил ее в своей голове, т.е. идеально.

Чтобы представить природу идеального надо решить парадоксальную, на первый взгляд, задачу. С одной стороны, история труда ес™ история орудийных действий и только в этом смысле (т.е. как вторичное) история всеобщих способов отношения человека к миру, т.е. история форм его знания. С другой стороны, орудие — само результат труда. Чтобы овладеть орудием, человек должен его изготовить с помощью других средств. Каждый же трудовой акт начинается с постановки задачи. Свою потребность в предмете человек реализует как цель действия. Цель — это субъективный образ предстоящей деятельности, это представление о форме вещи вне вещи. «Потребление полагает производство идеально как внутренний образ, как потребность, как побуждение и как цель». (8, 717—718). Приобретенное орудие удовлетворения цели ведет, как полагает Маркс, к новым потребностям, и это порождение новых потребностей является «первым историческим актом собственно человеческой биографии, началом формирования сознания».

Два момента деятельности; целеполагание и орудийное исполнение цели взаимно предполагают друг друга и определяются друг относительно друга. Обосновать эти противоположности можно только диалектично, т.е. рассматривая их в качестве сторон единого процесса взаимодействия. Вопрос о первичности одной из них оказывается неправомерным. Нетрудно убедиться, что предметная человеческая деятельность определяется единством и взаимопроникновением двух противоположных тенденций: опредмечиванием и распредмечиванием. Первая — это процесс, в котором человеческие креативные способности воплощаются в предмете. Тот становится социально-культурным или «человеческим предметом» (Маркс). Деятельность опредмечивается не только в ее внешнем результате, но и в качествах самого ее субъекта. Изменяя мир, человек изменяет самого себя. «История промышленности и возникшее предметное бытие промышленности являются раскрытой книгой человеческих сущностных сил, чувственно представшей перед нами человеческой психологией, которую до сих пор рассматривали не в ее связи с сущностью человека, а всегда лишь под углом зрения какого-нибудь внешнего отношения полезности». (9, 594).

Распредмечивание — процесс обратный. Осваивая созданные до него культурные предметы, человек наполняет свои способности предметным содержанием. Тем самым он как бы включается в историческую связь с обществом, в межличностные человеческие отношения. Созерцая себя в созданном им и другими людьми мире человек опять-таки формирует себя. «Лишь благодаря предметно-развернутому богатству человеческого существа развивается, а частью и впервые порождается богатство субъективной человеческой сущности: музыкальное ухо, чувствующий красоту формы глаз, — короче говоря, такие чувства, которые способны к человеческим наслаждениям и которые утверждают себя как человеческие сущностные силы». (10, 593).

Живая общезначимая деятельность людей, создающая каждый раз новые культурные формы, отличается и застывает в них. Живой труд переходит в труд мертвый. Но последний снова оживает, будучи втянутым в процесс преобразовательного и созидательного самоутверждения человека в мире. Поэтому истинный генофонд человечества — это материальная и духовная культура. А человек потому и универсальное существо, что, будучи носителем деятельности, составляющей содержание всего мира культуры, он репрезентирует своим бытием ее (культуры) целостность. Субъект, творящий мир своего бытия, не только познает его, но и отыскивает при этом всеобщий смысл самого своего существования.

Теория предметной деятельности Маркса, по нашему заключению, — это именно та методологическая позиция, которая обеспечивает возможность объективного решения фундаментальной проблемы философской антропологии. Конечно, само понятие предметной деятельности, представление о ее структуре, не позволяют дать исчерпывающее объяснение сложному феномену человеческой природы, включающей все глубоко личностные движения души каждого индивида, все многообразие языковых, знаково-символических форм общения и поведения, всех типов деятельностно-семиотической переработки, собственно, не орудий, а их значений. За рамками этой теории осталась и такая существенная сфера человеческой психики как бессознательная экзистенция, или витальная энергия, во всех возможных ее проявлениях. Но потому часто и называют концепцию Маркса подходом, что, не решая многих из означенных проблем она позволяет наметить направление и основные ориентиры исследования. А это, как известно, уже половина дела.

Деятельностный подход обнаруживает явные преимущества перед другими методологическими позициями современной философской антропологии. 1). Он позволяет преодолеть односторонность концепций как субъективистского, так и объективистского толков, используя при этом и их рациональные моменты.

2. . Отстаивая приоритетное значение социокультурной сферы бытия человека, он не отрицает роли собственно природных факторов. Через культуру как «вторую природу» воспроизводится единство мира собственно природного и человеческого. 3). Деятельностный подход позволяет наметить пути решения одной из ведущих антропологических проблем — проблемы социального и биологического.

Среди современных человеческих дисциплин есть одна, которая вполне адекватно восприняла методологическую установку

Маркса. Это — Российская психологическая школа деятельностного подхода (Выготский Л.С., Леонтьев А.Н. и др.). Рассматривая в качестве конституирующего основания человеческой жизни «производительное потребление», представители этой школы сделали предметом своего исследования целостную систему: человек — общество — природа. Из различных компонентов этого взаимодействия бьши выделены главные: 1). Орудия, овеществляющие в своей структуре способы созидательной активности людей; 2). Формы общения индивидов, складывающиеся из различных видов их содержательного сотрудничества и сопереживания.

Такой подход позволил представить совокупность высших психических функций человека в качестве функциональных органов его деятельности, а это открыло путь к объяснению происхождения психики как таковой. Практический смысл такой психологической доктрины человека, нашел свое убедительное подтверждение в разработанной и успешно применяемой на практике методике воспитания слепоглухонемых детей (работы

А.И. Мещерякова и И.А. Соколянского). Педагоги интерната для слепоглухонемых успешно вводят своих подопечных в мир и язык реальной жизни. Общение с детьми организуется с помощью общественно значимых предметов (орудий). Например, предметы быта оказывались посредниками между каждым движением больного и совместно-разделенным с другим человеком (воспитателем) действием. (11).

Все это убедительно доказывает, что теория предметной деятельности Маркса не может быть воспринята как одна из многочисленных абстрактных понятийных моделей человека. Она не только объясняет многое в загадочной природе homo sapiens. Она работает.

* * *

К теории предметной деятельности логично примыкает разработанная Марксом гносеологическая концепция, или теория познания. Естественно, что основным ее понятием выступает понятие труда. Согласно Марксу, процесс познания мира осуществляется в разных формах и направлениях. Это связано прежде всего с историческими особенностями организациями общественного труда. В условиях социального разделения труда, отделившего собственно процесс материального производства от способа его общественной организации, нарушилась непосредственная целостность человеческой деятельности. Деятельность как реализация готовых (орудийных приемов обработки объекта) и деятельность как выработка новых способов производства оказались противопоставленными друг другу. Соответственно противоположными оказались и два соотносительных аспекта сознательного постижения мира. Воспроизведение объекта как чувственно данного многообразия и как некоторого системного единства стало предметом разных видов деятельности: чувственно-практической и теоретической. «...Всеобщее сознание есть лишь теоретическая форма того, живой формой чего является реальная коллективность...». (12, 590).

В глазах теоретика, занимавшегося всеобщими определениями объекта, обусловленными единством его сущности фиксируется тот факт, что эти определения не совпадают содержательно с характеристиками качественного многообразия объекта. Реальное историческое соотношение моментов деятельности в теоретической интерпретации выглядит перевернутым, так как качественные характеристики природного мира оказываются производными от некоторого абсолютного основания, в то время как логическое основание порождается исторически предметнопрактической деятельностью. В истории философии такое основание истолковывалось то как первовещество, то как абсолютная идея, то, наконец, как собственная активность теоретизирующего индивида, понимаемая в качестве его абсолютной творческой способности.

Теоретическое построение объекта, или определение его как единого, представляет собой целенаправленное конструирование, объединение в логическую совокупность (систему) эмпирически заданного многообразия. Это объединение возможно как опосредствование некоторым принципом (постулатом) отношений между элементами рассматриваемого объективного множества. Единство объекта в теории выступает функционально, т.е. как характеристика способа, которым необходимо связываются все свойства объекта. Основание каждого из свойств логически дедуцируется из содержания теории, что принимает вид теоретического предсказания, предположения. Опосредствованные понятием сущности характеристики многообразия определяют объект в его особом состоянии, т.е. как единичный. Эти характеристики оказываются и характеристиками ограниченности и замкнутости самой теории, т.е. условиями ее приложения. Любая теория представляет собой лишь определенный этап в системе развития человеческого познания.

Способ теоретического обоснования системного единства объекта всегда определяется исторически особенным способом человеческой деятельности, точнее — способом воспроизведения объекта во всеобщей форме. Исторические способы всеобщего определения объекта — это категории. Развитие категориального строя теоретической деятельности, соответствующее изменению исторических способов производства, означает выработку более продуктивных средств определения сущности объективного мира. Таким образом, методологически обосновать способ теоретической деятельности и определить, в какой степени он выступает способом постижения существенных свойств объекта, возможно только в составе исследования логики истории развития науки. Неисторический подход приводит к неразрешимому сомнению относительно соответствия «ходов» теоретической мысли движению самих изучаемых объектов.

Поскольку история философии воспроизводит историю всеобщих способов отношения мышления к бытию, то логический анализ истории деятельности предполагает соотнесение исторически конкретного способа организации общественного труда с категориальной структурой решения основного философского вопроса. Содержание его вплоть до немецкой классической философии формулировалось в виде натурфилософской проблемы соотношения единого и много. В рамках соответственной конкретно-исторической формы теоретической деятельности эта проблема приобретала характер формально неразрешенного противоречия.

Преемственность категориальных уровней теоретического мышления нашла отражение в истории переосмысления (переформулировки) структуры данного противоречия. Вопрос о связи единого и многого эволюционирует от утверждения их абсолютной противопоставленности (мир «по истине» и мир «по мнению») к обоснованию структуры их взаимодействия, к попытке рассмотреть единое и многое как противоречивые функциональные определения природной субстанции (Спиноза). В немецкой классической философии в качестве такой субстанции рассматривается само субъект-объектное отношение. Единое (или всеобщее) при таком рассмотрении оказывается логическим определением многообразия объекта. Попытка рассматривать всеобщее как непосредственную характеристику объекта приводит к антиномии (Кант). Антиномичность определяется тем, что, с одной стороны, всеобщее есть лишь форма отношения субъекта к объекту, но, с другой стороны, содержательная характеристика объекта также осуществляется в форме всеобщего. Совместить эти характеристики всеобщего возможно лишь в том случае, если всеобщее есть форма активности, порождающая объект, т.е. если мышление субъекта представляет собой не просто интеллектуальное созерцание объекта, а форму его активного определения, форму его порождения (Фихте). Так впервые, правда, в спекулятивной форме логического анализа всеобщего, осуществляется теоретическое осмысление понятия истории. Действительно, как только данная форма активности (всеобщее) реализована в объекте, она противополагается субъекту, следовательно, порождение объекта обуславливает новые логические определения активности субъекта. Новое противоположение субъекта и объекта снимается в следующем творческом акте. В этом смысл гегелевской триады: тезис (полагание объекта), антитезис (противополагание субъекта), синтез (снятие этого противопола- гания в действии, творящем новый объект).

Немецкая классическая философия показала, что отношение мысли к объекту опосредствовано действием, творящим этот объект. Действие и есть собственное содержание отношения мышления и бытия, единого и многого. Историческая ограниченность идеалистической немецкой философии не позволила развить это положение до конца. Марксистская гносеология решила многовековую философскую проблему единого и многого, истолковав эти категории как характеристики соответственно исторического способа практической деятельности (единое) и ее объективного содержания (многое). Энгельс писал, что «форма всеобщности есть форма внутренней завершенности и тем самым бесконечности». (12, 548). Это значит, что всеобщее, или логическое, определение объекта, с одной стороны, есть характеристика его некоторой упорядоченности, как данного, единичного (как многообразия). Сдругой стороны, эта упорядоченность оказывается определением связи объекта со «своим — другим», т.е. новым состоянием, фазой в процессе его (объекта) становления. Иначе говоря, всеобщее определение единства «завершенности и бесконечности», содержательно представляет формулу (способ) саморазвития. Понимая всеобщее как логический результат практического освоения объекта, Маркс полагает, что противоречивость его содержания может быть представлена только в качестве сознательно выявленной исторической ограниченности данного способа орудийной деятельности, т.е. в качестве сформулированной задачи (проблемы) его преобразования. Представить освоенный объект, или орудие, как исторически особенный возможно, лишь показав, каким образом относительно данного особого объекта выявлена целостная структура человеческого деятельного отношения к миру. В условиях современного разделения теоретической деятельности исторически особенный способ орудийного воспроизведения объекта представлен содержанием естественно-научной (объектной) теории.

В логическом строе философской теории, то есть в системе ее категорий, воплощает себя единство и целостность общественного способа практического освоения мира; в ней содержится результат всей предшествующей человеческой деятельности. Следовательно, с точки зрения марксистской гносеологии, сформулировать в рамках конкретной науки проблему саморазвития объекта — значит показать, каким образом относительно данной естественно-научной теории определяется система категорий материалистической диалектики. Процесс этого определения представляет собой особый способ теоретического анализа — метод восхождения от абстрактного к конкретному, или способ логического воспроизведения истории объекта. Предметом и результатом такого генетического исследования является определение объекта в качестве органической системы, знание внутреннего механизма которой дает исследователю объективный критерий научного прогнозирования.

Метод «восхождения» как специфическая форма деятельности теоретического мышления, как способ построения генетической теории объекта, впервые в истории науки был применен Марксом при разработке теоретических проблем политической экономии. Метод восхождения от абстрактного к конкретному предполагает в качестве исходного всеобщее определение структуры отношения, лежащего в основе системного единства объекта как наличного многообразия и выступающего необходимым условием существования всех его сторон. В «Капитале» анализ начинается с выяснения противоречивой природы стоимости — всеобщей и простейшей «формы бытия капитала».

Трудовая природа стоимости была определена уже в классической буржуазной политической экономии. Логическое основание всеобщего определения стоимости у Маркса — принципиально иное. Всеобщая трудовая природа стоимости, в определении Маркса, отражает не простое абстрактное тождество многообразных товаров как результатов труда, а их конкретное единство в рамках целого, или системы капиталистического производства. Такое единство возможно лишь как отношение противоречивого взаимоопреде- ления многообразных видов труда, осуществляемое в особой форме производственной связи между людьми. Это определение стоимости по существу оказывается определением «клеточки» исследуемого целого и тем самым способом постановки проблемы исследования этого целого.

Абстрактно сформулированное противоречие стоимости прослеживается во всех его особых формах (прибавочная стоимость, капитал, виды капитала и т.д.), которые не просто фиксируются Марксом в качестве непосредственно эмпирических данных, а целенаправленно выявляются. История объекта как целого определяется совокупностью этих форм, но совокупность понимается не как их арифметическая сумма, а как система связанных преемственностью фаз развития объекта. В качестве основания каждой из фаз рассматривается особая форма всеобщего отношения. Выяснение особенности этой формы упирается в необходимость анализа структуры конкретного взаимодействия наличных факторов, определяющих реальное существование объекта на данной стадии. Таким образом, каждая историческая форма (ступень) в становлении объекта рассматривается в качестве конкретной системы, т.е. в ее действительном историческом содержании. Результат генетического системного исследования — конкретное — оказывается более содержательным определением исходной проблемы, и, следовательно, основанием нового цикла в системном исследовании объекта.

Метод «восхождения» объективен потому, что его логика совпадает с совокупной необходимостью предметной человеческой деятельности, выражающейся в логике истории самой науки. Система категорий материалистической диалектики, используемая как целостная в качестве логического средства метода восхождения, оказывается логическим инструментом самой истории, способом теоретического решения проблемы исторического и логического (единого и много).

Категории качества — количества, сущности — явления, формы — содержания, возможности — действительности, причины — следствия и др. соотносительны, соопределимы. Каждая пара категорий характеризует определенный логический уровень на пути углубленного понимания объекта, представленного способом взаимодействия его элементов. Категории качества, явления, формы, действительности можно рассматривать как различные по уровню характеристики (и, соответственно, способы их получения) дискретности объекта, его многообразия. Эти характеристики соотносительны определению их единства, т.е. качество соотносительно количеству, явление — сущности И Т.Д. Переход от одного категориального уровня к другому (от абстрактно-целостного представления от объекта к конкретно-целостному) в генетическом системном исследовании осуществляется соотносительно логике системного становления самого объекта, которая исторически совпадает с логикой его практического основания. Метод восхождения от абстрактного к конкретному является поэтому формой содержательного философско-теоретического воспроизведения системного объекта. Многообразные способы теоретического исследования, существующие в современной науке, должны быть включены в него в качестве вспомогательных средств.

Совсем недавно в отечественной философской литературе царила декларативная патетика относительно универсальности диалектического метода, способного, по заключению авторов, решать любые (!?) теоретические и практические проблемы. Маркс своим исследованием показал, что к «любым» трудным гносеологическим ситуациям диалектика не имеет прямого отношения. Разработка форм и способов взаимосвязи категорий диалектики и методов системного подхода возможна не вообще, а только применительно к материалу конкретной науки. Критерий объективности построения в данной науке модели ее системного анализа работает в том случае, когда установлена причинная связь между структурно-функциональным и эволюционным изображением системы. Иначе говоря, в случае, когда функциональная организованность системы представлена как результат ее генезиса, а генезис представлен как процесс, развертывающийся на основе данной функциональной организации.

В итоге следует заметить, что оппонируя Марксу как политику, многие современные философы и экономисты отмечают вместе с тем высокую теоретическую и, прежде всего, логикометодологическую культуру его фундаментального политэконо- мического исследования. (14).

ЛИТЕРАТУРА:

1. Волков Г. Путь гения. М., 1976.
2. Маркс К. Энгельс Ф. Соч. Т. 2.
3. Гегель. Сочинения. М. 1930. Т. 1.

А. Маркс К. Из ранних произведений. М., 1956.

5. Маркс К. Из ранних произведений. М., 1956.
6. Маркс К. Энгельс Ф. Соч. т. 23.
7. Маркс К. Из ранних произведений. М., 1956.

8 .Маркс к., Энгельс Ф. Соч. Т. 12.

9. Маркс К. Из ранних произведений. М., 1956.
10. Маркс К. Из ранних произведений. М., 1956.
11. Мещеряков А.И. Слепоглухонемые дети. Развитие психики в процессе формирования поведения. М., 1974.
12. Маркс К. Из ранних произведений. М., 1956.
13. Энгельс Ф. Диалектика природы // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20.
14. Освобождение духа. Издательство политической литературы. М.,

1991.